Жизнь с чистого листа (гет)

Она разучилась улыбаться и не могла долго проснуться по утрам, скованная ночными кошмарами. Лишь с наступлением рассвета эти навязчивые сновидения неохотно рассеивались, и Элен просыпалась. Хотя именно сон очень часто и является для нее лекарством от недавно пережитого потрясения. Слишком свежи были воспоминания о нем. Девушка будто снова видела все события перед собой, как в замедленной маггловской съемке, что причиняло ей новую порцию боли.

Когда Элен получила срочное письмо от своей давней приятельницы МакГонагалл, в котором дело касалось Крауча и чего-то очень серьезного, по ее словам, девушка, не раздумывая ни секунды, прибыла в Хогвартс, встретившись с растерянной и бледной МакГонагалл.

— Мисс Элен, мне тяжело вам об этом говорить, но я посчитала нужным сообщить о нем.

— Что с ним, профессор МакГонагалл? — тот голос, которым говорила старая волшебница, не понравился Дюалье и казался ей каким-то расстроенным и подавленным.

— К сожалению, вы больше ничем не сможете ему помочь, Барти Крауч получил Поцелуй дементора. Сочувствую Вам, мисс Элен.

— Где он? Я хочу проститься с ним, — голос Элен стал каким-то другим, не похожим на нее.

Минерва лишь молча кивнула на дверь кабинета ЗОТИ.

Девушка, не теряя ни секунды, вбежала в класс и мгновенно замерла на пороге, не в силах пошевелиться.

Перед ней на старом диване лежал… Барти Крауч младший с абсолютно пустым и ничего не выражающим взглядом. В тот момент он напоминал ей мраморное изваяние, какую-то восковую фигуру, но явно не живого человека. Он не мог видеть, как Элен Дюалье, едва подавив отчаянный крик, без сил рухнула перед ним на колени. Не мог видеть ее горьких и горячих слез, которые обжигали своей соленой влагой ей щеки.

Элен почувствовала пустоту внутри себя, будто ее тоже поцеловал дементор. Казалось, что Барти вот-вот повернется к ней, быть может, встревоженный ее состоянием, болью в ее глазах при взгляде на него, возьмет за руку. Но нет! Холодная на ощупь рука Крауча безжизненно свисала вниз возле нее, а глаза даже не моргали, глядя в одну точку, и это было очень жутко.

Она понимала, что нужно встать и уйти, чтобы дать Дамблдору, подошедшему незаметно сзади, определиться, что делать с телом волшебника, но не могла даже пошевелиться, словно все силы разом оставили ее. Хотелось рыдать навзрыд, обнимая неподвижного Крауча, и предаваться школьным воспоминаниям.

Большой Зал как всегда весело гудел и смеялся, студенты привычно обсуждали свои планы на предстоящие выходные, делились своими секретами. Соседки по факультету что-то увлеченно тараторили между собой, кто-то даже пытался окликнуть Элен. Но ее не было в мыслях вместе с ними.

Вот уже как минут пять или десять она неотрывно наблюдала за слизеринским столом. Там, в окружении своих сокурсников, заговорщицки обсуждал что-то Барти Крауч младший. Его роскошную соломенную шевелюру она бы ни с кем не перепутала. Взгляд серо-голубых глаз то и дело встречался с дружками, губы Барти растягивались в хитрющей и довольной улыбке, словно он только что получил отличную новость.

Элен очень хотелось услышать хоть слово из того, о чем они там переговаривались, но слизеринцы были далеко от девушки. Да и какая разница, о чем? Главное, что она могла часто таким способом любоваться им, мечтая о чем-то своем и грустно думая о том, что вряд ли Крауч удостоит ее своим вниманием. Но вот его взгляд неожиданно упал на нее, неужели заметил ее пристальное внимание? Слизеринец тоже смотрел на нее неотрывно, пока его кто-то не отвлек…

— Мисс Дюалье, уже очень поздно, и вам пора домой! — мягко, но очень настойчиво Дамблдор помог встать Элен на ноги.

— А я смогу приходить к нему? — девушка даже не узнала своего голоса, он казался ей каким-то чужим и механическим. И после долгой паузы услышала:

— Думаю, что можете. Я распоряжусь о том, чтобы его поместили в специальное отделение в Мунго. Но, Элен! — директор сочувственно посмотрел на бывшую студентку. — Вы уверены, что вам это нужно?

— Да, сэр!..

Где-то в далекой реальности ухнула сова по кличке Сниджет, и Элен, встрепенувшись, глянула на нее недоуменным взглядом, будто забыла о ее существовании. В голове неожиданно созрело решение, и Дюалье знала, что нужно сделать. Приблизившись к птице, девушка протянула ей свою руку, и та послушно села, внимательно глядя своими янтарными глазами на свою хозяйку, словно понимала все без слов.

— Отнеси это Дамблдору! — Дюалье сунула в клюв Сниджета записку, которую наскоро набросала, и сова, расправив свои рыжие крылья, тут же вылетела в окно, а девушка задумчиво опустилась в кресло.

Жаль, что Крауч так и не узнает правды. Их роман начался еще в Хогвартсе, когда Барти уже был на последнем курсе. Все началось настолько быстро, что Элен потонула в этом скоротечном вихре счастья, ничего не замечая вокруг. Ей хотелось насладиться его обществом, подольше побыть наедине, что порой случалось довольно редко ввиду его загруженности в связи с приближавшимися экзаменами. Дюалье уважала равнодушие Крауча к мнению сокурсников о том, что «Элен — гриффиндорка, и этим все сказано!».

Он учил ее новым заклятиям, рассказывал что-то захватывающее из жизни волшебников, Барти всегда было интересно слушать, он любил много читать и много чего знал, чем тут же с ней и делился, находя что-то новое. Но со временем Крауч стал понемногу увлекаться темной магией, и это начинало пугать девушку. Она надеялась, что среди слизеринцев еще остались те, над кем не властны заманчивые разговоры о Темном Лорде, и уж Крауч как раз из этих ребят.

Но Дюалье поняла, что заблуждается, когда Барти ей как-то сказал, что собирается на встречу с Лордом. Ей всегда удавалось оставаться спокойной, вне зависимости от обстоятельств. Она умела трезво рассуждать даже в самой накаленной обстановке, но тогда Элен готова была взорваться. Девушка старалась сдержать себя из последних сил и не заметила, как у нее вырвалось:

— А я не доверяю вашему Лорду, — голос Дюалье казался равнодушным. — Не нравятся мне его методы.

— Ты преувеличиваешь, — возразил ей Крауч, подойдя к ней почти вплотную. — Он хочет, чтобы мир стал чище, и чтобы волшебники не исчезли. Он…

Элен сочувственно глянула на Барти и сделала протестующий жест рукой.

— Ну ничего, Крауч! Когда-нибудь ты поймешь, что был не прав и как заблуждался, говоря все это. Но смотри, чтобы не было слишком поздно.

Она резко развернулась и хотела уйти, но его сильная рука удержала ее на месте, не давая убежать.

— Пусти!

— Да выслушай же ты наконец-то меня! — в голосе Барти появилось раздражение. — Неужели ты думаешь, что, став Пожирателем, я подниму на тебя руку? Ты и правда так думаешь? — Крауч явно был слегка разочарован в тот момент. — Я понимаю, ты наслушалась своих соседок о Лорде, слышала о нем много плохого, и потому тебе трудно согласиться со мной. Но это же не повод расставаться. Я не могу и не хочу тебя терять. Пожалуйста, Элен! — юноша продолжал пристально смотреть в глаза девушки.

А она лишь грустно глянула на него, чувствуя, как в горле образовался острый ком. Он и понятия не имел тогда, на что действительно способен Волдеморт. Еще до упоминания об этом безумце она так хотела поделиться с юношей своей радостной новостью, но продолжала молчать.

Поддавшись своим порывам, она крепко прижалась к Барти, чувствуя, как его руки нежно обняли ее в ответ.

— Не делай этого! — тихо отозвалась она, подняв голову и встретившись с его долгим взглядом. — Я ведь так люблю тебя и боюсь за твою судьбу.

— Я тоже тебя люблю, но и ты пойми, что власть Темного Лорда обещает много перспектив, с ним я получу такие знания, о которых даже Дамблдор не мечтал.

— Я вижу, что мне тебя не переубедить, решай сам! — эти слова дались Элен тяжело, и она с трудом сдерживала поток новых эмоций.

— Ты скоро поймешь, что я был прав! — кричал ей вслед Крауч, отчаянно пытаясь удержать девушку. Но Дюалье уже скрылась в замке.

С тех пор они виделись еще реже, чем обычно. Крауч, правда, пытался с ней еще поговорить, объясниться, но гриффиндорка оставалась непреклонной, и юноша тогда принял, как ему казалось, то самое верное решение, с которым Дюалье так и не смирилась. То ли от отчаяния, то ли чтобы доказать ей свою правоту, он все же стал Пожирателем. Элен слышала от сокурсников, что совсем недавно Барти и еще несколько студентов получили метки.

Стало очень больно и обидно, что он так легко променял свою любовь на какого-то Лорда. Она-то надеялась и верила, что слизеринец так же пылко любит ее, как любила его она. Тогда же гриффиндорке казалось, что она сама разлюбила и может теперь так же в ответ забыть о Крауче, но все обернулось совсем по-другому.

Дюалье так и не раскрыла свой самый главный секрет любимому, о чем и собиралась сказать в том разговоре, лелея радужные мечты о том, что у ребенка будет отец. Беременность была одновременно и неожиданностью, и радостью. Несмотря на упреки родителей, она твердо решила, что родит, чего бы это ей ни стоило. Частичка Крауча всегда будет с ней в облике детей.

Жустина Дюалье, казалось бы, приняла решение дочери, однако не посчитала нужным забирать Элен домой. Женщине казалось единственно правильным решением на тот момент оставить дочь на последнем курсе, чтобы таким образом проучить девушку за такой необдуманный своевольный поступок.

— Зачем ты связалась с тем мальчишкой? — прошипела Жустина, прожигая дочь уничтожающим взглядом. — Натворил Мерлин знает что и смылся, как только закончил учебу.

— Мама, я могу уехать домой и не учиться в Хогвартсе до конца, — начала Элен, но миссис Дюалье не дала ей и рта раскрыть, явно не рассматривая такой перспективы.

— Ну уж нет, дорогая моя! Ты ответишь за свою вольность, и знаешь, каким способом? Останешься в школе и поступай, как знаешь!..

Столкнувшись с непониманием родной матери и отсутствием ее такой нужной поддержки, Элен было впору впадать в панику, ведь рядом почти никого не было, кроме привычных сокурсников. Живот скоро начнет расти, и тогда… А что тогда? Все узнают и увидят, что она себе позволила то, о чем большая часть замка и подумать не могла. Мать красноречиво дала гриффиндорке понять, что ей придется выпутываться самой из сложившейся ситуации. И доказывать миссис Дюалье свое мнение было бесполезно. Для нее подобный поступок дочери считался чем-то неприемлемым, она не могла этого простить девушке.

Но, несмотря на мнение миссис Дюалье, Элен и не думала оставаться в стенах Хогвартса. По окончании шестого курса молодая студентка твердо вознамерилась уйти со школы, чтобы проводить время до родов в более спокойной обстановке, а именно в своем особняке, который родители недавно приобрели для нее, в центре Лондона. Однако, профессор МакГонагалл все же взяла с нее слово, что когда наступит тот самый момент, Элен будет в Мунго.

Во всяком случае, декан Гриффиндора была теперь уверена, что таким образом девушка будет под тщательным присмотром колдомедиков. Она никому не признавалась, что поведение матери девушки мягко сказать, шокировало старую женщину. Как можно оставаться равнодушной и спокойной как слон, когда твои дети нуждаются в твоей помощи?

Периодически в особняк Дюалье наведывались эти самые колдомедики по настоянию персонала школы. Но их чрезмерная забота порой утомляла и выводила из равновесия Элен. Создавалось такое чувство, что Дюалье должна была вот-вот родить. Бывали случаи, когда ей становилось одиноко в стенах огромного дома. Хотелось, чтобы кто-то был рядом, кто поддержит и не отвернется.

На помощь, как всегда, приходили ее верные подруги — Луиза Адлерс и Кетрин Лоренс, когда были свободны. Эти две бойкие бывшие однокурсницы готовы были дневать и ночевать возле нее. Как только у девушки случались перепады настроения в связи с ее положением, они всячески ее развлекали, рассказывали свежие новости и брали ее с собой в Хогсмид. На короткий промежуток времени она забывала о своей обиде на родителей и тоске по Краучу, улыбалась и смеялась, когда веселая и взбалмошная Кетрин придумывала что-то смешное или какие-нибудь развлечения.

Именно они и подсказали Элен как-то раз открыть свой магический магазин для творчества, так как Дюалье неплохо рисовала. Благо денег на покупку нужного здания у волшебницы хватало, необходимо было только ее желание и силы. В общем, всеми правдами и неправдами друзьям все же удалось выбить из подруги обещание, что после рождения детей она непременно подумает об этом.

Барти Крауча больше не было рядом, и он, увы, больше не мог ей составлять компанию, как в школе. Несмотря на свою обиду, Элен постоянно думала о нем и начинала скучать по его живому общению, по его нежным рукам, взглядам и поцелуям. Ей отчаянно не хватало юноши рядом. Тогда бы он поддержал ее и, быть может, не свернул бы на кривую дорожку. Иногда Дюалье жалела, что не пожелала его выслушать, поддавшись своим эмоциям и импульсивности. Кто знает, как бы все сложилось, если бы она простила его в тот же вечер. Девушка не раз благодарила своих друзей за моральную поддержку, и, наверно, если бы не они, она бы утонула в своей депрессии.

А спустя девять месяцев девушка держала на руках двух очаровательных малышек в родильной палате Святого Мунго. Они были похожи друг на друга как две капли воды, и у обеих были ее светло-синие пронзительные глаза. Каштановые волосы близнецов забавно кучерявились. Элен счастливо и устало улыбалась им сквозь слезы, по очереди целуя каждую из девочек. Роды тогда оказались не из легких и, как ей самой показалось, длились целую вечность.

Именно дети на данный момент являлись ее поддержкой на фоне тоски по Краучу. Несмотря на тот последний разговор, она любила его так искренне и беззаветно, как только могла. Если бы девушка знала, что он жив, что не погиб в Азкабане, сколько бы можно было исправить, сколько бы можно было рассказать всего Барти, обрадовать его, сделав счастливым отцом. Но судьба решила забрать его у нее, подарив взамен двоих детей от Крауча. Да и как она могла сказать, если во время тогдашнего разговора понимала, что Пожиратель может отобрать у нее детей?

Джованна и Абигель с самого детства расспрашивали у матери, где их отец, и Элен с вечной грустью в глазах рассказывала уже частично выдуманную ею же самой историю о папе-герое, который несправедливо погиб в бою. Дюалье не хотела признаваться детям, за что их отец попал в Азкабан и где умер, как она считала много лет. Когда-нибудь она расскажет им всю правду и, быть может, выслушает кучу упреков в свой адрес за то, что не рассказала раньше. Но это будет явно не сейчас.

Вскоре Сниджет принес девушке долгожданный и утвердительный ответ от директора о том, что они могут встретиться в любое для нее удобное время. И на следующий же день Элен отправилась камином к Дамблдору. Директор уже ждал ее в своем кабинете.

— Чем обязан, мисс Дюалье? Проходите, садитесь.

Девушка послушно села в предложенное кресло и не стала терять ни секунды.

— Профессор Дамблдор, скажите, пожалуйста, могу ли я забрать тело Барти домой?

— Я знал, что рано или поздно вы меня попросите об этом, и потому уже договорился о том, чтобы вы это сделали. Но я не вижу в этом смысла. Думаю, что тем самым вы только себе сделаете хуже. Вам и так тяжело, когда вы проводите с ним время, и мне приходится скрывать от ваших детей всю правду.

— Профессор, это нужно мне! — глухим голосом отозвалась Элен. — Я не могу допустить, чтобы однажды целители Мунго решили умертвить всех поцелованных.

— Я по-человечески вас понимаю, знаю, как вам сейчас больно, но…

— Пожалуйста, профессор! Я справлюсь.

— А вы не думали над тем, как объясните Джованне и Абигель свой поступок? Они не поймут вас, будьте готовы к этому.

— Я знаю, как им все объяснить. Это моя тайна, которую я пронесла сквозь годы. Я и подумать не могла, что он жив. Все, что мне было известно, это та история с Азкабаном. Когда-то я надеялась рассказать все это Краучу, но увы.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы бывший домовой эльф Краучей перешел к вам на службу. Думаю, что вам не помешает помощь, вы вся измотанная, и я не ошибусь, если скажу утвердительно, что вы уже давно не видели нормального сна.

— Спасибо вам за все, профессор!..

За окном была настоящая осень, и деревья почти на каждом шагу поражали своей яркостью, приодевшись в золото. Птицы весело щебетали, словно о чем-то переговариваясь, на небе ни облачка, а это значило, что можно выйти погулять. Солнце слепило глаза Элен, ласково освещая ее осунувшееся и бледное лицо. Яркий солнечный свет был настоящим контрастом по сравнению с ее состоянием души.

Прошел уже почти целый месяц с тех пор, как она с помощью Винки и Дамблдора перенесла путем трансгрессии Барти домой. Она до последнего переживала, как отреагируют на это девочки, но тогда они были в Хогвартсе и не могли видеть, как их отца поместили в комнату, наложив на замок специальное заклинание, о котором знала только Дюалье и Винки. Они наперебой спрашивали о том, что находится в той комнате, но мать упорно хранила молчание, ссылаясь на какие-то важные артефакты, которые ее попросили сохранить, и дети тут же переключались на что-то другое.

В их возрасте это было нормальным и приемлемым, что они быстро отвлекались на что-то более интересующее их двоих. Джованна и Абигель жили своей хогвартской жизнью, посвящая свое время учебе, друзьям и развлечениям. Время от времени Элен улавливала в дочерях характер Барти.

Крауч тоже, как и они, любил ходить за знаниями в библиотеку, так как считал, что профессора рассказывали далеко не все на уроках. От него сестры унаследовали веснушчатые лица и высокую фигуру, чуть белесые ресницы и серый оттенок глаз. У себя на факультете Гриффиндор девочки были почти самыми высокими, всегда стремились радовать Элен своими отметками, и со временем боль Дюалье немного притупилась, или же она просто научилась с ней жить, не обращая на нее внимания. Хотя периодически она давала о себе знать.

Каждый раз, как только девочки отлучались к друзьям, девушка заходила в комнату Барти и, горько вздохнув, садилась напротив него в кресло, долго рассказывая ему о детях, о том, как прошел день. Казалось, что в этом Дюалье находила что-то ей нужное, будто он мог ее слышать. На самом деле очень трудно было видеть по-прежнему безразличный взгляд Крауча, устремленный в никуда, трудно было наблюдать за его всегдашней неподвижностью, точно перед ней сидел одетый во все чистое манекен из лондонского магазина.

Волосы мужчины заметно дали седину, он молча и равнодушно взирал на нее своими пустыми глазами, и в такие моменты Элен хотелось кинуться прочь из комнаты, но она из последних сил сдерживала в себе это желание и оставалась с ним, держа его ледяную руку в своей. Грустно улыбнувшись, девушка не замечала, как иногда из ее глаз непрерывно текут слезы, которые она даже не спешила смахнуть, и они прозрачными тяжелыми каплями падали на подлокотники его кресла, едва не попадая на него самого. Он не мог ее покинуть, ведь она не успела ему ничего рассказать, и это было несправедливо.

Погруженная в свои мысли, Дюалье не заметила огромного грузовика, летевшего на высокой скорости. В последний момент, когда он был буквально в сантиметре от нее, девушку словно что-то невидимое резко оттолкнуло в сторону, и машина стремглав промчалась мимо. Не удержав равновесия, она упала на землю. Поднявшись на ноги, Элен дошла до ближайшей городской скамейки и рухнула на нее, как подкошенная, словно ноги ее отказались держать.

— Мерлин! Как долго мне еще жить с этой болью? Если бы я могла что-то изменить и вернуть Барти. Никто на самом деле даже представить себе не может, как же мне плохо без него.

— Ну почему же? Я прекрасно понимаю ваше состояние. Простите, что отвлек вас, но вы, видимо, и сами не заметили, как начали думать вслух. — От неожиданности Элен вздрогнула услышав над головой мужской голос.

Подняв голову, девушка встретилась с пристальным и внимательным взглядом черноволосого незнакомца, на голове которого была темная шляпа с широкими полями. Элен поразили его глаза. Они оказались совершенно разными. Правый глаз был каким-то золотистым, левый же напоминал скорее сплошной черный омут.

— Разрешите присесть? — не дожидаясь ответа, мужчина сел на скамейку, не отрывая взгляда от Дюалье.