Жизнь с чистого листа (гет)

Она разучилась улыбаться и не могла долго проснуться по утрам, скованная ночными кошмарами. Лишь с наступлением рассвета эти навязчивые сновидения неохотно рассеивались, и Элен просыпалась. Хотя именно сон очень часто и является для нее лекарством от недавно пережитого потрясения. Слишком свежи были воспоминания о нем. Девушка будто снова видела все события перед собой, как в замедленной маггловской съемке, что причиняло ей новую порцию боли.

Когда Элен получила срочное письмо от своей давней приятельницы МакГонагалл, в котором дело касалось Крауча и чего-то очень серьезного, по ее словам, девушка, не раздумывая ни секунды, прибыла в Хогвартс, встретившись с растерянной и бледной МакГонагалл.

— Мисс Элен, мне тяжело вам об этом говорить, но я посчитала нужным сообщить о нем.

— Что с ним, профессор МакГонагалл? — тот голос, которым говорила старая волшебница, не понравился Дюалье и казался ей каким-то расстроенным и подавленным.

— К сожалению, вы больше ничем не сможете ему помочь, Барти Крауч получил Поцелуй дементора. Сочувствую Вам, мисс Элен.

— Где он? Я хочу проститься с ним, — голос Элен стал каким-то другим, не похожим на нее.

Минерва лишь молча кивнула на дверь кабинета ЗОТИ.

Девушка, не теряя ни секунды, вбежала в класс и мгновенно замерла на пороге, не в силах пошевелиться.

Перед ней на старом диване лежал… Барти Крауч младший с абсолютно пустым и ничего не выражающим взглядом. В тот момент он напоминал ей мраморное изваяние, какую-то восковую фигуру, но явно не живого человека. Он не мог видеть, как Элен Дюалье, едва подавив отчаянный крик, без сил рухнула перед ним на колени. Не мог видеть ее горьких и горячих слез, которые обжигали своей соленой влагой ей щеки.

Элен почувствовала пустоту внутри себя, будто ее тоже поцеловал дементор. Казалось, что Барти вот-вот повернется к ней, быть может, встревоженный ее состоянием, болью в ее глазах при взгляде на него, возьмет за руку. Но нет! Холодная на ощупь рука Крауча безжизненно свисала вниз возле нее, а глаза даже не моргали, глядя в одну точку, и это было очень жутко.

Она понимала, что нужно встать и уйти, чтобы дать Дамблдору, подошедшему незаметно сзади, определиться, что делать с телом волшебника, но не могла даже пошевелиться, словно все силы разом оставили ее. Хотелось рыдать навзрыд, обнимая неподвижного Крауча, и предаваться школьным воспоминаниям.

Большой Зал как всегда весело гудел и смеялся, студенты привычно обсуждали свои планы на предстоящие выходные, делились своими секретами. Соседки по факультету что-то увлеченно тараторили между собой, кто-то даже пытался окликнуть Элен. Но ее не было в мыслях вместе с ними.

Вот уже как минут пять или десять она неотрывно наблюдала за слизеринским столом. Там, в окружении своих сокурсников, заговорщицки обсуждал что-то Барти Крауч младший. Его роскошную соломенную шевелюру она бы ни с кем не перепутала. Взгляд серо-голубых глаз то и дело встречался с дружками, губы Барти растягивались в хитрющей и довольной улыбке, словно он только что получил отличную новость.

Элен очень хотелось услышать хоть слово из того, о чем они там переговаривались, но слизеринцы были далеко от девушки. Да и какая разница, о чем? Главное, что она могла часто таким способом любоваться им, мечтая о чем-то своем и грустно думая о том, что вряд ли Крауч удостоит ее своим вниманием. Но вот его взгляд неожиданно упал на нее, неужели заметил ее пристальное внимание? Слизеринец тоже смотрел на нее неотрывно, пока его кто-то не отвлек…

— Мисс Дюалье, уже очень поздно, и вам пора домой! — мягко, но очень настойчиво Дамблдор помог встать Элен на ноги.

— А я смогу приходить к нему? — девушка даже не узнала своего голоса, он казался ей каким-то чужим и механическим. И после долгой паузы услышала:

— Думаю, что можете. Я распоряжусь о том, чтобы его поместили в специальное отделение в Мунго. Но, Элен! — директор сочувственно посмотрел на бывшую студентку. — Вы уверены, что вам это нужно?

— Да, сэр!..

Где-то в далекой реальности ухнула сова по кличке Сниджет, и Элен, встрепенувшись, глянула на нее недоуменным взглядом, будто забыла о ее существовании. В голове неожиданно созрело решение, и Дюалье знала, что нужно сделать. Приблизившись к птице, девушка протянула ей свою руку, и та послушно села, внимательно глядя своими янтарными глазами на свою хозяйку, словно понимала все без слов.

— Отнеси это Дамблдору! — Дюалье сунула в клюв Сниджета записку, которую наскоро набросала, и сова, расправив свои рыжие крылья, тут же вылетела в окно, а девушка задумчиво опустилась в кресло.

Жаль, что Крауч так и не узнает правды. Их роман начался еще в Хогвартсе, когда Барти уже был на последнем курсе. Все началось настолько быстро, что Элен потонула в этом скоротечном вихре счастья, ничего не замечая вокруг. Ей хотелось насладиться его обществом, подольше побыть наедине, что порой случалось довольно редко ввиду его загруженности в связи с приближавшимися экзаменами. Дюалье уважала равнодушие Крауча к мнению сокурсников о том, что «Элен — гриффиндорка, и этим все сказано!».

Он учил ее новым заклятиям, рассказывал что-то захватывающее из жизни волшебников, Барти всегда было интересно слушать, он любил много читать и много чего знал, чем тут же с ней и делился, находя что-то новое. Но со временем Крауч стал понемногу увлекаться темной магией, и это начинало пугать девушку. Она надеялась, что среди слизеринцев еще остались те, над кем не властны заманчивые разговоры о Темном Лорде, и уж Крауч как раз из этих ребят.

Но Дюалье поняла, что заблуждается, когда Барти ей как-то сказал, что собирается на встречу с Лордом. Ей всегда удавалось оставаться спокойной, вне зависимости от обстоятельств. Она умела трезво рассуждать даже в самой накаленной обстановке, но тогда Элен готова была взорваться. Девушка старалась сдержать себя из последних сил и не заметила, как у нее вырвалось:

— А я не доверяю вашему Лорду, — голос Дюалье казался равнодушным. — Не нравятся мне его методы.

— Ты преувеличиваешь, — возразил ей Крауч, подойдя к ней почти вплотную. — Он хочет, чтобы мир стал чище, и чтобы волшебники не исчезли. Он…

Элен сочувственно глянула на Барти и сделала протестующий жест рукой.

— Ну ничего, Крауч! Когда-нибудь ты поймешь, что был не прав и как заблуждался, говоря все это. Но смотри, чтобы не было слишком поздно.

Она резко развернулась и хотела уйти, но его сильная рука удержала ее на месте, не давая убежать.

— Пусти!

— Да выслушай же ты наконец-то меня! — в голосе Барти появилось раздражение. — Неужели ты думаешь, что, став Пожирателем, я подниму на тебя руку? Ты и правда так думаешь? — Крауч явно был слегка разочарован в тот момент. — Я понимаю, ты наслушалась своих соседок о Лорде, слышала о нем много плохого, и потому тебе трудно согласиться со мной. Но это же не повод расставаться. Я не могу и не хочу тебя терять. Пожалуйста, Элен! — юноша продолжал пристально смотреть в глаза девушки.

А она лишь грустно глянула на него, чувствуя, как в горле образовался острый ком. Он и понятия не имел тогда, на что действительно способен Волдеморт. Еще до упоминания об этом безумце она так хотела поделиться с юношей своей радостной новостью, но продолжала молчать.

Поддавшись своим порывам, она крепко прижалась к Барти, чувствуя, как его руки нежно обняли ее в ответ.

— Не делай этого! — тихо отозвалась она, подняв голову и встретившись с его долгим взглядом. — Я ведь так люблю тебя и боюсь за твою судьбу.

— Я тоже тебя люблю, но и ты пойми, что власть Темного Лорда обещает много перспектив, с ним я получу такие знания, о которых даже Дамблдор не мечтал.

— Я вижу, что мне тебя не переубедить, решай сам! — эти слова дались Элен тяжело, и она с трудом сдерживала поток новых эмоций.

— Ты скоро поймешь, что я был прав! — кричал ей вслед Крауч, отчаянно пытаясь удержать девушку. Но Дюалье уже скрылась в замке.

С тех пор они виделись еще реже, чем обычно. Крауч, правда, пытался с ней еще поговорить, объясниться, но гриффиндорка оставалась непреклонной, и юноша тогда принял, как ему казалось, то самое верное решение, с которым Дюалье так и не смирилась. То ли от отчаяния, то ли чтобы доказать ей свою правоту, он все же стал Пожирателем. Элен слышала от сокурсников, что совсем недавно Барти и еще несколько студентов получили метки.

Стало очень больно и обидно, что он так легко променял свою любовь на какого-то Лорда. Она-то надеялась и верила, что слизеринец так же пылко любит ее, как любила его она. Тогда же гриффиндорке казалось, что она сама разлюбила и может теперь так же в ответ забыть о Крауче, но все обернулось совсем по-другому.

Дюалье так и не раскрыла свой самый главный секрет любимому, о чем и собиралась сказать в том разговоре, лелея радужные мечты о том, что у ребенка будет отец. Беременность была одновременно и неожиданностью, и радостью. Несмотря на упреки родителей, она твердо решила, что родит, чего бы это ей ни стоило. Частичка Крауча всегда будет с ней в облике детей.

Жустина Дюалье, казалось бы, приняла решение дочери, однако не посчитала нужным забирать Элен домой. Женщине казалось единственно правильным решением на тот момент оставить дочь на последнем курсе, чтобы таким образом проучить девушку за такой необдуманный своевольный поступок.

— Зачем ты связалась с тем мальчишкой? — прошипела Жустина, прожигая дочь уничтожающим взглядом. — Натворил Мерлин знает что и смылся, как только закончил учебу.

— Мама, я могу уехать домой и не учиться в Хогвартсе до конца, — начала Элен, но миссис Дюалье не дала ей и рта раскрыть, явно не рассматривая такой перспективы.

— Ну уж нет, дорогая моя! Ты ответишь за свою вольность, и знаешь, каким способом? Останешься в школе и поступай, как знаешь!..

Столкнувшись с непониманием родной матери и отсутствием ее такой нужной поддержки, Элен было впору впадать в панику, ведь рядом почти никого не было, кроме привычных сокурсников. Живот скоро начнет расти, и тогда… А что тогда? Все узнают и увидят, что она себе позволила то, о чем большая часть замка и подумать не могла. Мать красноречиво дала гриффиндорке понять, что ей придется выпутываться самой из сложившейся ситуации. И доказывать миссис Дюалье свое мнение было бесполезно. Для нее подобный поступок дочери считался чем-то неприемлемым, она не могла этого простить девушке.

Но, несмотря на мнение миссис Дюалье, Элен и не думала оставаться в стенах Хогвартса. По окончании шестого курса молодая студентка твердо вознамерилась уйти со школы, чтобы проводить время до родов в более спокойной обстановке, а именно в своем особняке, который родители недавно приобрели для нее, в центре Лондона. Однако, профессор МакГонагалл все же взяла с нее слово, что когда наступит тот самый момент, Элен будет в Мунго.

Во всяком случае, декан Гриффиндора была теперь уверена, что таким образом девушка будет под тщательным присмотром колдомедиков. Она никому не признавалась, что поведение матери девушки мягко сказать, шокировало старую женщину. Как можно оставаться равнодушной и спокойной как слон, когда твои дети нуждаются в твоей помощи?

Периодически в особняк Дюалье наведывались эти самые колдомедики по настоянию персонала школы. Но их чрезмерная забота порой утомляла и выводила из равновесия Элен. Создавалось такое чувство, что Дюалье должна была вот-вот родить. Бывали случаи, когда ей становилось одиноко в стенах огромного дома. Хотелось, чтобы кто-то был рядом, кто поддержит и не отвернется.

На помощь, как всегда, приходили ее верные подруги — Луиза Адлерс и Кетрин Лоренс, когда были свободны. Эти две бойкие бывшие однокурсницы готовы были дневать и ночевать возле нее. Как только у девушки случались перепады настроения в связи с ее положением, они всячески ее развлекали, рассказывали свежие новости и брали ее с собой в Хогсмид. На короткий промежуток времени она забывала о своей обиде на родителей и тоске по Краучу, улыбалась и смеялась, когда веселая и взбалмошная Кетрин придумывала что-то смешное или какие-нибудь развлечения.

Именно они и подсказали Элен как-то раз открыть свой магический магазин для творчества, так как Дюалье неплохо рисовала. Благо денег на покупку нужного здания у волшебницы хватало, необходимо было только ее желание и силы. В общем, всеми правдами и неправдами друзьям все же удалось выбить из подруги обещание, что после рождения детей она непременно подумает об этом.

Барти Крауча больше не было рядом, и он, увы, больше не мог ей составлять компанию, как в школе. Несмотря на свою обиду, Элен постоянно думала о нем и начинала скучать по его живому общению, по его нежным рукам, взглядам и поцелуям. Ей отчаянно не хватало юноши рядом. Тогда бы он поддержал ее и, быть может, не свернул бы на кривую дорожку. Иногда Дюалье жалела, что не пожелала его выслушать, поддавшись своим эмоциям и импульсивности. Кто знает, как бы все сложилось, если бы она простила его в тот же вечер. Девушка не раз благодарила своих друзей за моральную поддержку, и, наверно, если бы не они, она бы утонула в своей депрессии.

А спустя девять месяцев девушка держала на руках двух очаровательных малышек в родильной палате Святого Мунго. Они были похожи друг на друга как две капли воды, и у обеих были ее светло-синие пронзительные глаза. Каштановые волосы близнецов забавно кучерявились. Элен счастливо и устало улыбалась им сквозь слезы, по очереди целуя каждую из девочек. Роды тогда оказались не из легких и, как ей самой показалось, длились целую вечность.

Именно дети на данный момент являлись ее поддержкой на фоне тоски по Краучу. Несмотря на тот последний разговор, она любила его так искренне и беззаветно, как только могла. Если бы девушка знала, что он жив, что не погиб в Азкабане, сколько бы можно было исправить, сколько бы можно было рассказать всего Барти, обрадовать его, сделав счастливым отцом. Но судьба решила забрать его у нее, подарив взамен двоих детей от Крауча. Да и как она могла сказать, если во время тогдашнего разговора понимала, что Пожиратель может отобрать у нее детей?

Джованна и Абигель с самого детства расспрашивали у матери, где их отец, и Элен с вечной грустью в глазах рассказывала уже частично выдуманную ею же самой историю о папе-герое, который несправедливо погиб в бою. Дюалье не хотела признаваться детям, за что их отец попал в Азкабан и где умер, как она считала много лет. Когда-нибудь она расскажет им всю правду и, быть может, выслушает кучу упреков в свой адрес за то, что не рассказала раньше. Но это будет явно не сейчас.

Вскоре Сниджет принес девушке долгожданный и утвердительный ответ от директора о том, что они могут встретиться в любое для нее удобное время. И на следующий же день Элен отправилась камином к Дамблдору. Директор уже ждал ее в своем кабинете.

— Чем обязан, мисс Дюалье? Проходите, садитесь.

Девушка послушно села в предложенное кресло и не стала терять ни секунды.

— Профессор Дамблдор, скажите, пожалуйста, могу ли я забрать тело Барти домой?

— Я знал, что рано или поздно вы меня попросите об этом, и потому уже договорился о том, чтобы вы это сделали. Но я не вижу в этом смысла. Думаю, что тем самым вы только себе сделаете хуже. Вам и так тяжело, когда вы проводите с ним время, и мне приходится скрывать от ваших детей всю правду.

— Профессор, это нужно мне! — глухим голосом отозвалась Элен. — Я не могу допустить, чтобы однажды целители Мунго решили умертвить всех поцелованных.

— Я по-человечески вас понимаю, знаю, как вам сейчас больно, но…

— Пожалуйста, профессор! Я справлюсь.

— А вы не думали над тем, как объясните Джованне и Абигель свой поступок? Они не поймут вас, будьте готовы к этому.

— Я знаю, как им все объяснить. Это моя тайна, которую я пронесла сквозь годы. Я и подумать не могла, что он жив. Все, что мне было известно, это та история с Азкабаном. Когда-то я надеялась рассказать все это Краучу, но увы.

— Я сейчас же распоряжусь, чтобы бывший домовой эльф Краучей перешел к вам на службу. Думаю, что вам не помешает помощь, вы вся измотанная, и я не ошибусь, если скажу утвердительно, что вы уже давно не видели нормального сна.

— Спасибо вам за все, профессор!..

За окном была настоящая осень, и деревья почти на каждом шагу поражали своей яркостью, приодевшись в золото. Птицы весело щебетали, словно о чем-то переговариваясь, на небе ни облачка, а это значило, что можно выйти погулять. Солнце слепило глаза Элен, ласково освещая ее осунувшееся и бледное лицо. Яркий солнечный свет был настоящим контрастом по сравнению с ее состоянием души.

Прошел уже почти целый месяц с тех пор, как она с помощью Винки и Дамблдора перенесла путем трансгрессии Барти домой. Она до последнего переживала, как отреагируют на это девочки, но тогда они были в Хогвартсе и не могли видеть, как их отца поместили в комнату, наложив на замок специальное заклинание, о котором знала только Дюалье и Винки. Они наперебой спрашивали о том, что находится в той комнате, но мать упорно хранила молчание, ссылаясь на какие-то важные артефакты, которые ее попросили сохранить, и дети тут же переключались на что-то другое.

В их возрасте это было нормальным и приемлемым, что они быстро отвлекались на что-то более интересующее их двоих. Джованна и Абигель жили своей хогвартской жизнью, посвящая свое время учебе, друзьям и развлечениям. Время от времени Элен улавливала в дочерях характер Барти.

Крауч тоже, как и они, любил ходить за знаниями в библиотеку, так как считал, что профессора рассказывали далеко не все на уроках. От него сестры унаследовали веснушчатые лица и высокую фигуру, чуть белесые ресницы и серый оттенок глаз. У себя на факультете Гриффиндор девочки были почти самыми высокими, всегда стремились радовать Элен своими отметками, и со временем боль Дюалье немного притупилась, или же она просто научилась с ней жить, не обращая на нее внимания. Хотя периодически она давала о себе знать.

Каждый раз, как только девочки отлучались к друзьям, девушка заходила в комнату Барти и, горько вздохнув, садилась напротив него в кресло, долго рассказывая ему о детях, о том, как прошел день. Казалось, что в этом Дюалье находила что-то ей нужное, будто он мог ее слышать. На самом деле очень трудно было видеть по-прежнему безразличный взгляд Крауча, устремленный в никуда, трудно было наблюдать за его всегдашней неподвижностью, точно перед ней сидел одетый во все чистое манекен из лондонского магазина.

Волосы мужчины заметно дали седину, он молча и равнодушно взирал на нее своими пустыми глазами, и в такие моменты Элен хотелось кинуться прочь из комнаты, но она из последних сил сдерживала в себе это желание и оставалась с ним, держа его ледяную руку в своей. Грустно улыбнувшись, девушка не замечала, как иногда из ее глаз непрерывно текут слезы, которые она даже не спешила смахнуть, и они прозрачными тяжелыми каплями падали на подлокотники его кресла, едва не попадая на него самого. Он не мог ее покинуть, ведь она не успела ему ничего рассказать, и это было несправедливо.

Погруженная в свои мысли, Дюалье не заметила огромного грузовика, летевшего на высокой скорости. В последний момент, когда он был буквально в сантиметре от нее, девушку словно что-то невидимое резко оттолкнуло в сторону, и машина стремглав промчалась мимо. Не удержав равновесия, она упала на землю. Поднявшись на ноги, Элен дошла до ближайшей городской скамейки и рухнула на нее, как подкошенная, словно ноги ее отказались держать.

— Мерлин! Как долго мне еще жить с этой болью? Если бы я могла что-то изменить и вернуть Барти. Никто на самом деле даже представить себе не может, как же мне плохо без него.

— Ну почему же? Я прекрасно понимаю ваше состояние. Простите, что отвлек вас, но вы, видимо, и сами не заметили, как начали думать вслух. — От неожиданности Элен вздрогнула услышав над головой мужской голос.

Подняв голову, девушка встретилась с пристальным и внимательным взглядом черноволосого незнакомца, на голове которого была темная шляпа с широкими полями. Элен поразили его глаза. Они оказались совершенно разными. Правый глаз был каким-то золотистым, левый же напоминал скорее сплошной черный омут.

— Разрешите присесть? — не дожидаясь ответа, мужчина сел на скамейку, не отрывая взгляда от Дюалье.

Ни магглам, ни волшебникам не суждено до конца понять, кто такой на самом деле Воланд. Многие, глядя в его странные глаза, испытывают дискомфорт, затем чувствуют, как взгляд этот буквально гипнотизирует. Дьявол, а это именно он, никогда не показывает людям своего истинного лица, таким образом сохраняя вокруг себя ореол загадочности.

Но то, что вот уже несколько лет происходило в магической Британии, очень сильно разозлило Воланда. Как смел какой-то жалкий маг возомнить себя чуть ли не всесильным, разорвав свою алчную душу на несколько кусочков? Мало того, этот тип еще и манипулировал окружающими, запугивал их, шантажировал, заставляя служить себе верой и правдой. Причем действовал этот так называемый Лорд очень мастерски и хитро.

Он с легкостью мог запудрить мозги любому волшебнику, внушив тому якобы чистую правду о получении новых знаний, обещал власть, силу, умело играл на предрассудках общества и слабостях человека, позволял каждому надеяться именно на ту награду, какой тот сам жаждал больше всего. Но Воланда сейчас интересовал куда более сложный вопрос, чем это недоразумение, над которым он слегка посмеивался. Именно это и побудило мага прилететь в Лондон. Все остальное подождет, но то, на что он обратил свое пристальное внимание, просто выбивало почву из-под ног в буквальном смысле слова.

Маг всегда знал обо всем, но предпочитал остановиться на чем-то более конкретном, что не терпело промедления и что требовало его помощи. Даже слуги дьявола были, мягко говоря, ошарашены, когда он поделился с ними тем, что ему довелось наблюдать из своих покоев. Прежде дьявол бы и не обратил внимания на зловещую тюрьму Азкабан для волшебников, если бы не одно НО.

Прямо над этими казематами кружила стайка голодных дементоров, напоминая Воланду черных надоедливых ворон, чьи крылья сердито шелестели в воздухе. Только у этих тварей вместо крыльев были какие-то непонятные тряпки, напоминающие с виду балахоны. А уж что было у них под капюшонами, — точно бы предпочел не знать ни один волшебник. Но многие, кто сидел в Азкабане, прекрасно о них знали и боялись, как огня. Еще бы! Это ведь то, что и возмущало мага; отвратительные, покрытые струпьями, жуткие лица дементоров. Они подлетали к жертве и вытягивали из нее душу, после чего вместо людей оставались лишь куклы.

После всех этих наблюдений Воланд решил заняться подробным изучением человеческих душ, а именно окончательно понять, что же случается с самой душой после «Поцелуя». Именно так англичане называли самую жуткую казнь: Поцелуй дементора. Звучало жутко. Но он наверняка знал, по крайней мере догадывался, что души можно извлекать из уродливых тварей, вопрос был в том, как именно. Любой бы из магического мира возразил Воланду, заявив, что процесс необратим, и что жертвам уже ничем не помочь. Однако для чего, собственно и затевалось изучение? Не иначе, как чтобы предотвратить эту вопиющую несправедливость.

А то ведь однажды дементоры вырвутся на свободу, и наступит настоящий ад на земле, смешанный с вечной людской тоской и безнадежностью, чего никак нельзя было допустить. Все его слуги знали о том, что когда-то Воланд сам являлся эпицентром всех бед и несчастий. Но однажды ему стало интересно посмотреть на мир со стороны, чтобы понять, как много в людях грязи, лжи, предательства и подлости. Все это часто перекрывало хорошее в человеке.

Глядя на весь этот хаос, маг почувствовал не свойственную ему усталость и ненависть к тому, что он творил до сих пор. Он сам бы изначально не смог объяснить никому, откуда в нем появилось желание сделать мир лучше или хотя бы помочь тем, кто действительно нуждался в помощи и совсем отчаялся от безысходности. Ибо Воланда интересовало все то, что было связано с человеческой жизнью. Все его познания, поразительные идеи извлекались из богатых наблюдений над жизнью простых людей. А случай с поцелованными весьма кстати располагал к подобному. Даже дьявол приходил в леденящий ужас от действий дементоров. Это никак не укладывалось в голове.

Приготовившись выслушать девушку, что сидела возле него с поникшим и грустным взглядом, он словно наяву увидел ее жизнь перед собой, как будто был ее старым другом и давно о ней все знал. Воланд не переставал ей удивляться — как к такому человеку, как Барти Крауч младший, можно вообще что-то чувствовать, кроме ненависти или отвращения. Тем не менее она любила его преданно и сильно, как только умела, несмотря на то, что была обижена, что он не захотел ее услышать. Свернул на кривую дорожку и отправился кланяться тому клоуну, который мечтал о бессмертии.

Люди зачастую сначала действуют, пребывая во власти своих импульсов, эмоций, здравый смысл остается в стороне. Так было и с Краучем. А что с него взять? Он и сам оставался еще сущим ребенком, когда пошел в услужение к Лорду, в итоге потом поплатившись за свои проступки и свою самоуверенность. За несколько лет Барти успел натворить кучу ужасных проступков, будучи в рядах тех самых Пожирателей, считая, что борется за справедливость, что угождает своему Милорду.

Но зачем ему все это? Никто бы не смог объяснить, никто, кроме дьявола. И вот теперь вместо Крауча в глубоком кресле сидел тот самый бездушный манекен. Элен терпеливо сидела с ним, рассказывала обо всем, как будто он мог слышать ее, и горько плакала от отчаяния.

Это мысленное зрелище тронуло Воланда. Несмотря ни на что, она бы все отдала сейчас, чтобы он слова был рядом. Не важно какой, главное, что рядом, но живой.

— На кой-черт вам живая кукла? — Элен вздрогнула, услышав его слова, и вопросительно посмотрела на загадочного незнакомца.

— О чем вы? Я вас не понимаю!

— Вы прекрасно понимаете, о чем я! Время не терпит отлагательств, и мне некогда с вами разговаривать о погоде, подобно англичанам. Подождем еще — можем опоздать, и тогда уже ничего не изменишь! — Воланд пристально смотрел Элен в глаза, будто ожидал от нее уже готового решения.

— Поверьте, если бы я знала, как его вернуть, я бы это сделала. Но, увы! — голос девушки сорвался и на глаза навернулись предательские слезы. — Если вы имеете ввиду, что я должна избавиться от него, то я ни за что на это не соглашусь.

— Я совершенно не это имел ввиду, незачем впадать в панику. Мисс Элен, нельзя так просто сдаваться. Если вы очень сильно чего-то хотите, просто поверьте в это. Отвечу вам вкратце: есть у меня кое-какие соображения, как вернуть ему душу.

— Вы что, смеетесь надо мной? — Дюалье резко вскочила с места. — Как можно вернуть душу после Поцелуя, как? Это давно бы уже сделали и не было бы больше Поцелованных. Я знаю, что очень легко доверяю людям, с чем каждый раз борюсь. Вы сейчас дразните меня, в надежде, что я вам поверю! Не обнадеживайте меня, пожалуйста, с целью утешить.

— Успокойтесь, мисс Элен, и выслушайте меня, пожалуйста! — Воланд жестом пригласил ее сесть обратно на скамейку. — Я здесь для того и нахожусь, чтобы вам помочь. В данный момент я ничуть не ошибусь, если скажу, что вы мечтаете о его возвращении, но считаете, что это мечта и ничего более.

— Д-да, — еле слышно прошептала она, чувствуя, как сердце колотится в груди. Но как…?

— Я ничего не могу пока сказать. Могу лишь предупредить, что вы можете столкнуться с трудностями. Я сомневаюсь, что в нем ничего не изменится. За что-то ему придется ответить. Все-таки он непозволительно много содеял, и это не может пройти безнаказанно. Человек должен отвечать за свои поступки. Я дам Барти еще один шанс, и посмотрим, что получится.

— А в чем конкретно будет выражаться наказание? — Элен почему-то стало немного жутко от слов незнакомца.

Почему, собственно, она так легко и просто разговаривает с каким-то странным волшебником, словно давно знает его. Однако он каким-то странным способом вызывал у нее доверие. Или же это был новый способ гипноза? Это грубая и злая шутка, но с какой целью над ней хотят посмеяться? А может, это сон? Дюалье уже привыкла к таким снам. Она знает, что утром проснется, и останется все по-прежнему.

— Уверяю, мне вы можете довериться, и ничего не бойтесь, — мужчина читал Элен, как раскрытую книгу.

— Кто вы?

— Меня зовут Воланд, если вам это о чем-то говорит. Я профессионал своего дела и владею очень сложной магией. А теперь перейдем к делу. Я бы хотел с вами договориться о том, чтобы мне никто не мешал. Прогулка на свежем воздухе вас взбодрит. Поверьте, нет надобности превращаться в затворницу. Просто доверьтесь мне и все! Я Вам обещаю, никакого обмана, даю слово!

— Я готова выполнить ваши поручения, мистер Воланд! Что-то мне подсказывает, что вам я могу верить. Хотя совершенно не представляю, каким Барти выйдет из комнаты. Я очень волнуюсь.

— Потом ты все сама увидишь.

Как только за Дюалье закрылась входная дверь, Воланд не стал терять ни секунды. Ему вовсе не обязательно было спрашивать у нее, где находится нужная комната. Вот она, эта возможность наконец выяснить, что из себя представляет дементор и сама душа. И если какой-либо волшебник сейчас бы начал впадать в панику, узнав, что останется в комнате один на один с монстром, то дьявол отнюдь не чувствовал ничего подобного.

Оказавшись в светлой и довольно просторной комнате, Воланд приблизился к креслу, в котором сидел Барти Крауч, если, конечно, его можно было в данный момент назвать личностью. Ни дать, ни взять, — кукла, она и есть кукла с навеки заставшим выражением ужаса и боли на лице. Еще немного, и она оживет, издав пронзительный крик, словно ее режут на куски. Если бы волшебники часто бывали в лондонском музее восковых фигур, то Поцелованные наверняка ассоциировались бы у них с теми экспонатами. Но даже Воланду они казались жуткими, хоть и неподвижными. Крауч бы как нельзя более кстати дополнил бы ту жуткую коллекцию.

Заранее приготовившись к задуманному ритуалу, дьявол приступил к своему намеченному плану, предпочитая ни на что не отвлекаться. Усевшись в противоположное кресло, маг, не оборачиваясь, ровным, ничего не выражающим тоном заговорил:

— Появись!

В следующую секунду в комнате заметно похолодало, как будто хозяйка уже давным-давно не топила камин, оставив на весь день открытое окно в морозный зимний день. Лежавшие на журнальном столике свитки и пергаменты тут же разлетелись при сильном порыве невесть откуда взявшегося ветра. Настольная лампа, что скудным светом освещала помещение, мгновенно погасла, погрузив комнату в полумрак. Но Воланду и не нужно было никакого света. Старинная маггловская вещица излучала ненавистный электрический свет, который дьявол никогда не любил. Крауч же даже и не шелохнулся, продолжая смотреть невидящим взглядом куда-то вдаль, словно происходящее его абсолютно не интересовало.

Маг безошибочно почувствовал, как дементор висит в воздухе сзади него. Резко сорвавшись с места, монстр попытался атаковать Воланда, но едва ему стоило подлететь поближе, как дьявол обернулся к нему, взмахнув рукой. Существо предсказуемо издало леденящий душу крик, когда вокруг него образовался замкнутый огненный круг. Языки пламени молниеносно взвились вверх, по одежде дементора, тот отчаянно летал в пределах созданной ловушки, тщетно пытаясь вырваться из нее, но она только сильнее замыкалась вокруг монстра, превращаясь в огненную стену.

— Ты сейчас же отдашь то, что мне нужно! — ледяной и спокойный голос Воланда заставил существо отвлечься от своей боли и перестать метаться. — А иначе сгоришь заживо!

В следующее мгновение монстра пронзила вспышка молнии, и дементор, издав последний вопль, еще более громкий, чем предыдущий, превратился в пепел, оставив после себя звенящую тишину. Создавалось такое чувство, что он сгорел, но Воланд знал, что это не так. Этих тварей не убить так просто, на это нужно время, а его сейчас у него оставалось все меньше и меньше.

Мягкий сгусток золотистого света приятно согревал ему руку, касаясь ладони, но не обжигал своим сиянием.

Приблизившись вновь к Краучу, дьявол поднес к его груди руку с ярким лучиком, который моментально растворился в теле волшебника, и стал ждать.

Мужчину тут же резко подбросило в воздух будто невидимой силой, тело выгнулось в судороге, и он грохнулся на пол. Открыв глаза, Барти стал испуганно оборачиваться, не пытаясь унять сильную дрожь. Крауч явно не понимал ничего из происходящего, пребывая в полной прострации. Спустя некоторое время взгляд волшебника стал наконец осмысленным и не менее растерянным.

Дьявол терпеливо ждал, пока мужчина наконец хоть более или менее придет в себя от такого долгого пробуждения. Спешить уже не имело смысла, дело было сделано. Конечно, в этом ритуале оставались еще кое-какие нюансы, но их Воланд решил обсудить чуть позже с Элен. Он ведь предупредил ее, что Барти так или иначе придется ответить за содеянное в прошлой жизни. Маг и так непозволительно расщедрился, очистив спонтанно душу волшебника, что изрядно почернела в свое время. Задачей самого Крауча теперь оставалось не загадить это чистое хранилище, полное воспоминаний о былом.

— С возвращением, мистер Крауч! — Воланд внимательно смотрел на волшебника, ожидая ответа.

— Где я? — испуганный взгляд рассеянно скользил по лицу дьявола.

— В доме у одной любящей дамы. Полагаю, вы ее помните, — в голосе мага звучала плохо скрытая усмешка, хотя глаза по-прежнему оставались серьезными.

— Я ничего не понимаю, у меня раскалывается голова! — Барти обхватил голову руками, запустив в свои волосы пальцы. — Что со мной было? Кто вы?

— Вы были во власти летаргического сна, который мне едва удалось прервать. А ведь еще совсем немного, и я мог бы не успеть. Но тогда мисс Дюалье меня бы точно не простила! — маг с иронией наблюдал за реакцией Крауча, борясь с явным желанием рассмеяться.

Ну не говорить же про Поцелуй! Пожалуй, Элен и сама может объяснить ему, если Барти захочет выслушать. А с другой стороны, он и правда спал. Вернее, спало его сознание, полностью отключив разум и чувства.

Поразительно!

— Дюалье? При чем здесь…?

— Она очень хотела, чтобы вы поскорее очнулись, ведь любит же Вас без памяти. Да что я говорю! — Воланд демонстративно уставился в потолок, в уголках его губ появилась хитрющая ухмылка. — Вы и так все знаете, без моих напоминаний. Память ваша свежа, и я думаю, все поймете.

— Где она? — Крауч пристально наблюдал за магом, пытаясь найти ответы на свои вопросы, которых было очень много.

— Скоро придет, вышла по делам! — Воланд поднялся с кресла. — Прошу меня извинить, много дел! Желаю вам удачи, мистер Крауч!

С этими словами дьявол растворился, не дожидаясь новых вопросов.

Подгоняемая неведомой силой, Элен буквально летела со всех ног домой. Сотни мыслей роились в ее голове: каким она найдет его спустя столько времени, удалось ли Воланду выполнить гладко свою операцию? Дюалье пока что себе не представляла, каким может вернуться человек после возвращения души в тело. Никто не знал, и это навсегда должно было остаться тайной для волшебного мира.

Что, если Крауч не захочет связывать себя с ней и детьми, испугается ответственности и вновь будет рваться в ряды Пожирателей? Вспоминая о том памятном разговоре, из которого она четко поняла для себя, что Барти решил связать себя с Волдемортом, она уже не надеялась, что он вспомнит о ней и захочет вернуться. В тот день ей с трудом удалось сдержать себя в руках, хотя Дюалье и не ожидала от него такого.

Чем ближе она приближалась к дому, тем сильнее начинала волноваться, абсолютно не представляя, какая встреча ее ждет. Со смешанным чувством страха и одновременно нахлынувшей на нее радости от предвкушаемого девушка осторожно открыла входную дверь. После шумной и многолюдной улицы тишина, что стояла в прихожей, была просто ярким контрастом.

На какое-то мгновение Элен показалось, что ничего на самом деле не изменилось, дети, как всегда, находились в Хогвартсе, а Барти по своему обыкновению в облике привычной и жуткой куклы недвижимо сидел в кресле. Однако чуткий слух Элен уловил чье-то прерывистое дыхание, создавалось такое чувство, что за ней пристально наблюдают, глядя на волшебницу в упор.

Резко обернувшись, она в прямом смысле слова застыла на месте, увидев перед собой Крауча. Живого и невредимого Барти. Это галлюцинация или очередной сон? Не может быть такого в реальности. Если Дюалье спит, то ей бы не хотелось, чтобы Винки безжалостно прерывала ее такой сладкий сон, оповещая о том, что пора вставать. Но нет, он стоял перед ней, и у нее создалось стойкое ощущение того, что мужчина еле стоит, облокотившись рукой о стену, но даже это давалось ему с трудом.

— Барти? — Элен медленно сделала шаг к нему навстречу, словно боялась спугнуть такое манящее видение. — Это…это правда ты? Ты настоящий! — Девушка стремительно кинулась к нему, обняв Крауча с такой нежностью, на какую только была способна.

— Здравствуй, девочка! — прошептал Барти, стиснув ее в своих объятиях. — Как же долго я отсутствовал в твоей жизни и как много всего упустил. — На секунду в голосе мужчины появилась не свойственная ему горечь.

Окинув его с ног до головы, она не на шутку испугалась, когда он пошатнулся и упал бы, если бы Дюалье не подхватила его за талию и не усадила на кровать. Мерлин! Да у него же совсем атрофировались мышцы, пока он был неподвижным. Но это не беда, Винки поможет поставить Крауча на ноги.

Усевшись возле него прямо на полу, Элен, обхватив руками его колени, положила на них голову, почувствовав, как руки Барти начали ласково перебирать ее волосы. Как же было хорошо вот так сидеть с ним, зная, что он рядом, никуда не денется, а значит, больше не случится ничего страшного. За все годы, проведенные без него, Дюалье жутко одичала. И, если бы не Джованна с Абигейл, ей стало бы совсем худо.

— Я уже и не надеялась на твое возвращение, — тихо воскликнула девушка, слабо улыбнувшись сквозь слезы.

— Иди ко мне! — Крауч протянул к ней свои руки.

Поддавшись вперед, он неожиданно почти вплотную приблизился к ее губам, обхватив ее лицо обеими руками. Элен буквально утонула во взгляде его серо-голубых глаз, чувствуя какой-то странный, невесть откуда взявшийся холод в его ладонях. Стараясь не обращать на эту деталь внимания, девушка позволила мужчине поцеловать ее.

Барти все настойчивее льнул к ее устам, словно желал выпить до дна, и почему-то не мог оторваться от губ Элен, чувствуя какой-то странный голод.

Сбитая с толку, Дюалье никак не могла понять, что произошло.

Еще пару минут назад приятные на ощупь губы Крауча скользили по ее губам, даря Элен самые незабываемые минуты, как будто возвращая ее назад, в прошлое, во время их школьного романа. Теперь же его уста напоминали нечто вроде ледяной воронки, которая с силой тянула куда-то внутрь. Дюалье попыталась отодвинуться от Крауча, но не могла даже пошевелиться, скованная странным оцепенением.

Паника, что внезапно разлилась по всему ее существу, словно ледяная вода из проруби, готова была вырваться наружу. Пальцы мужчины превратились в самый настоящий лед, готовые сомкнуться на ее горле. Глаза девушки затуманились и подернулись поволокой, силы начали стремительно покидать ее тело.

Последнее, что она помнила, перед тем как кое-как оттолкнуть Барти, собрав все остатки своего самообладания, — был он сам, поцелованный, с мертвенной бледностью на лице. Затем наступила темнота, и она потеряла сознание, рухнув на пол…

— Элен, Элен! — Крауч, обеспокоенный обмороком Дюалье, хотел тут же встать, но его ноги подкосились, и он рухнул на колени рядом с ней.

Белое, точно лист бумаги, лицо девушки и впалые щеки наводили на него страх. Что могло произойти? Еще совсем недавно она источала столько сил и энергии, и вдруг все это разом исчезло.

Барти и сам не мог понять, как так получилось, что через считанные секунды его буквально силой потянуло к ее устам. Сомкнув на губах девушки свои, он настойчиво прильнул долгим поцелуем к Дюалье. Мужчине хотелось целовать и целовать гриффиндорку, вбирая всю нежность губ Элен, но в один момент ему стало почему-то жутко холодно, словно он вновь находился в недрах Азкабана. Мягкие и податливые губы манили его все сильнее, обещая подарить свое тепло.

Однако, стоило ему углубить свой поцелуй, как она вдруг стала стремительно увядать в его руках. Он не успел сообразить, в чем дело, как девушка без чувств упала на ковер.

— Пожалуйста, очнись! — Крауч уже не сдерживал своего крика, страх сковал Барти по рукам и ногам — Элен по-прежнему неподвижно лежала перед ним. — Эй! Кто-нибудь! — вопль мужчины разнесся по всему дому. — Помогите!

Прямо перед ним с легким щелчком появился не кто иной, как Винки собственной персоной. В любой другой ситуации он бы очень удивился тому, что застал семейного эльфа в доме Дюалье, но не сейчас.

Винки, быстро поклонившись ему, поспешила к Элен. Проведя над девушкой ряд своих магических манипуляций, эльф стала ждать. Веки девушки тут же распахнулись, взгляд синих пронзительных глаз беспокойно блуждал по комнате.

— Что с ней? — Барти слабо схватил Винки за тоненькую ручку.

Повернувшись к нему, она решительно посмотрела прямо ему в глаза.

— У мисс Дюалье случился обморок, — начала она. — Она не говорить вам всей правды, мастер Барти, но мисс Элен… Я не помню, когда она спать нормальным сном. С тех пор как вас поцеловать дементор, она стала сама не своей…

— Винки, прошу, не надо, — слабый голос Элен позвал существо. — Я сама ему обо всем расскажу.

— Как вам будет угодно, мисс! — эльф покорно поклонилась. — Но вам необходимо хорошо выспаться.

— Нет! — Дюалье, почувствовав слабый прилив сил, подвинулась ближе к Краучу.

— Барти, Винки быстро поставит тебя на ноги! Я очень рада твоему возвращению. Не бросай меня, пожалуйста…— голос гриффиндорки умолк и, коснувшись головой пола, она провались в спасительный сон.

Выпив приготовленный Винки бодрящий напиток, который должен был придать Краучу сил, Барти ощутил, как по телу разливается горячее тепло, однако руки у него по-прежнему оставались холодными, как лед.

В душе царил полный раздрай, а от слов эльфа стало только хуже: с тех пор, как вас поцеловал дементор…». Волшебник пытался сопоставить ее слова со своими странными ощущениями, с тем незапланированным поцелуем, и внутренне содрогнулся, когда навязчивые и ужасные догадки всплыли на поверхность. Память услужливо подсунула ему смутный образ странного незнакомца, которого он увидел, когда очнулся. Барти попытался припомнить, о чем тот говорил.

— Вы были во власти летаргического сна, который мне едва удалось прервать…! — Слова загадочного мага эхом прозвучали в его сознании, сам же он был в воспоминаниях Барти каким-то расплывчатым и нечетким.

Какой еще летаргический сон, если Винки ясно дала понять, что… Мерлин! Но это же невозможно! Крауч помнил лишь то, как дементор приблизился к нему, дальше нить событий безжалостно ускользала. Значит…ему вернули душу после того инцидента? Глупость какая-то. Кем же являлся тогда в таком случае тот маг, который сумел сделать невозможное?

Какой-то отрезок из жизни мужчины просто кто-то бесцеремонно удалил, не посчитав нужным восполнить пробелов. Но Барти прекрасно помнил все, что с ним было до того рокового нападения дементора в кабинете ЗОТИ, что казалось ему самому немного странным. Крауч помнил, но почему-то от былого торжества, которое он испытывал, когда Темный Лорд вернулся, — не осталось ни следа. Более того, его нисколько не тянуло на сторону зла, он не понимал, как так мог жить. Прошлое казалось ему сейчас каким-то страшным и нереальным сном. Теперь, когда ему дали шанс и вернули назад, у Барти было время поразмышлять над своей жизнью, которое он же и упустил по своей глупости когда-то.

Сказать проще, Барти пребывал в полной прострации, ужасаясь своим собственным воспоминаниям о службе. А Элен? Как она жила все эти годы без его поддержки, что так нужна была ей каждую минуту? Стало очень стыдно и противно от того, что он сделал во время школьного разговора. А ведь мог бы остаться, и не было бы никакой службы, не было бы той сумасшедшей погони за обещанной славой и величием. Не было бы ни пыток, ни убийств, что теперь грязными пятнами, возможно, отпечатались на его душе.

Крауч вряд ли себе когда-то сможет простить то, что не присутствовал ни в жизни дочерей, ни в жизни Элен, по большей части. Где он был, когда Дюалье взвалила на свои плечи заботу о них и сама их воспитала? Где был, когда они получили свои первые отметки в Хогвартсе? Дошло до того, что он их попросту абсолютно не знает, точно же так, как и они его. Вернее, знал, но очень смутно.

Крауча буквально затопили воспоминания о том дне, когда он трангрессировал к ней домой.

Самый первый урок Защиты от темных сил. Барти приходилось каждый час пить оборотное зелье, чтобы сохранять облик ненавистного аврора. За окном ярко светило солнце, заливая своим ярким светом аудиторию. На редкость теплый и даже жаркий сентябрь. Не мудрено, что студенты поснимали мантии, оказавшись в одних свитерах. По расписанию сейчас был черед Слизерина и Гриффиндора. Несмотря на то, что до урока еще оставалось минут пять, все уже были на своих местах.

Крауч тогда удивился такой странной дисциплинированности учеников. Но вот кто-то из них начал переговариваться друг с другом, совершенно не обращая никакого внимания на профессора Грюма, что так увлеченно стирал мел с доски.

— Близнецы Уизли только и говорят о том, какой наш профессор по Защите классный! Они под таким впечатлением, что готовы хоть до утра сидеть здесь на уроках.

— Говори потише, услышит! — одна из девочек пыталась урезонить свою соседку по парте, которая во власти эмоций даже не заметила, как стала говорить очень громко.

Обернувшись на голоса учениц, Крауч не смог сдвинуться с места, потрясенно глядя на гриффиндорок, что обсуждали его за спиной.

Мерлин! Они действительно как две капли воды были похожи друг на друга. Каштановая копна волос и голубые глаза…ни дать, ни взять, перед ним были точные копии Элен. Глядя на них, Барти отчетливо видел перед собой укоризненный взгляд Дюалье, чьи синие глаза готовы были прожечь в нем дырку.

Сомнений больше не возникало, это ее дети сейчас перед ним. Но вместе с этим чувством мужчину заполонила острая и жгучая обида за то, что Элен не посчитала нужным сообщить ему о своей беременности, тем самым вычеркнув Крауча из жизни детей. А что если это не его дети? Мысль о том, что она могла сойтись с кем-то другим, казалась Краучу отвратительной и ненавистной. Он никому не отдаст свою музу!

Мнимый профессор настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как его движения стали какими-то резкими, создавалось такое впечатление, будто он хочет превратить мел в своей руке в горстку порошка. Написав на доске нужный материал, «Грюм» с силой швырнул его в корзину.

Притихший и напуганный поведением профессора, класс застыл на месте.

Должно быть, Барти слишком увлекся своими гневными рассуждениями. Нужно немедленно взять себя в руки. Нельзя, чтобы тебя видел кто-то уязвленным и беспомощным. Но так или иначе, а он разберется с Дюалье и обязательно выяснит всю правду.

В свободное от уроков время учителя вольны были делать, что душе угодно, и он был полностью уверен в том, что его уже никто не хватится на сегодня, благо этот урок был последним в тот день в расписании. Барти еле сдержался, чтобы не вызвать к себе тех близняшек, когда по журналу отмечал присутствующих. Фамилия Дюалье, как он и ожидал, довольно быстро отыскалась среди других.

«Я сегодня же вытрясу из тебя всю правду, Дюалье, и ты ничего от меня больше не скроешь!..»

После окончания уроков он не стал пить зелье. Нечего Элен было знать, что он под другим обликом. Барти опасался, что вот-вот попадется на глаза учебному персоналу, а ему не нужны были неприятности. Спрятав в карман дорожного плаща флягу, он надел мантию-невидимку и бесшумно выскользнул в коридор. Благо, что вокруг не было ни души, а все портреты мирно спали ввиду ночного времени, Краучу удалось выскользнуть из замка незамеченным, и он быстрыми шагами направился в сторону Запретного Леса.

Выйдя за его пределы, мужчина трангрессировал в особняк Дюалье.

Как и следовало ожидать, к тому моменту, когда он был на месте, в доме не горело ни единого окна. Дюалье явно спала, ни о чем не подозревая. Как ни жаль было ее будить, а времени у Крауча было немного, и потому он не стал церемониться и тут же открыл входную дверь заклятием.

Войдя в комнату девушки, он тихо прошел внутрь. Сонная темнота, царившая в ее обители, окружала его со всех сторон, единственным светом, что проникал в недра комнаты Дюалье, была яркая и белоснежная луна за окном.

Волосы Элен разметались по подушке пышным облаком, девушка сладко спала, свернувшись в калачик. Как некогда, в тот момент она казалось ему хрупкой и беззащитной. Возможно, он напрасно так вспылил ранее, однако всю его злость при виде нее как рукой сняло. Несмотря на тот последний разговор, Барти был рад ее увидеть снова.

Присев на край кровати, он осторожно тронул Элен за плечо.

— Абигейл, тебе снова снятся кошмары? Но сколько раз уже за неделю! — пробормотала Дюалье, все еще пребывая во власти сна.

— Нет, — иронично воскликнул Крауч! — Это не она! Да и знаешь, я уже привык к своим ночным кошмарам!

Тут же распахнув глаза, девушка едва не вскрикнула, увидев Барти перед собой.

— Тише! — он ласково прикоснулся пальцем к ее губам.

— Барти, как ты здесь оказался? Что тебе нужно? — закидала она его вопросами.

Услышав слова девушки, мужчина мгновенно помрачнел, и Элен даже испугалась его резкой смене настроения.

— Я некоторое время наблюдал за вами, за тобой, за детьми, но не хотел быть замеченным, — тихо воскликнул Крауч, глядя в сторону.

— Но почему ты не переговорил со мной тогда лично? Не познакомился с сёстрами? — В голосе гриффиндорки чувствовалось недоумение, упрек и обида.

Ей казалось более чем странным, что он никак не желал признавать своих отпрысков.

— А откуда мне было знать, что они мои! — Крауч резко вскочил на ноги. — Когда мы говорили с тобой в тот последний раз, почему ты ничего не сказала?

В воздухе повисла долгая тишина, и он уже не надеялся услышать от нее ответ.

— Крауч, я прекрасно знаю, на что способны Пожиратели! Каждый раз я боялась, что ты в любой момент можешь заявиться сюда и отнять у меня Абигейл и Джованну. Каждый раз я боялась, что ты однажды нагрянешь ко мне с армией Волдеморта, убьешь нас и будешь считать, что очередной приказ Господина вы выполнили как всегда отлично. Браво! Еще одна семья повержена! — Дюалье уже не могла остановиться. — И после этого всего ты еще спрашиваешь, почему я молчала? Постой-постой! Ты и в самом деле до сегодняшнего визита считал, что я способна тебе изменить? — Девушка горько усмехнулась, отвернувшись к стенке.

— Прости, — еле слышно произнес Крауч. — Глупость сказал. — Теперь до него дошло с абсолютной уверенностью то, что перед ним в Хогвартсе были не кто иные, как его дочери.

Его дочери! — это звучало так неестественно и странно. С другой стороны, что-то подсказывало Барти, что Элен говорила ему правду.

— Ничего! Нужно было и правда, наверно, сказать тебе еще тогда все, доверившись, — глухо отозвалась гриффиндорка. — Может быть, тогда бы ты не стал Пожирателем.

— Нет! Ты все сделала верно! И у тебя были все основания не доверять Пожирателю. Но я бы никогда, слышишь? — Барти с силой развернул к себе Дюалье, обхватив за плечи. — Никогда бы не причинил тебе боли.

— Знаю, — прошептала она, уткнувшись носом в него.

С того ночного визита Крауч понял, что Дюалье его по прежнему любит, не беря во внимание тот факт, что она каждый раз отталкивала его, когда он еще в Хогвартсе пытался поговорить с ней. Понял по ее нежному взгляду, смешанному со справедливым упреком за все случившиеся, по ее сожалению, что им пришлось расстаться в свое время, чтобы соединить свои судьбы вновь спустя время.

Встрепенувшись, мужчина горько вздохнул.

Да, сколько воды утекло, и как много он упустил и потерял. Но ведь он обязательно восполнит эти пробелы и будет теперь всегда рядом с родными, чего бы ему это ни стоило.

Она не знала, как долго спала. Впервые за последнее время Элен отдыхала без сновидений, благодаря отвару Винки из душистых трав. Проснувшись, но еще лежа в полудреме, девушка не горела желанием вставать, зарывшись в теплое одеяло. Но при мысли о том, кто ее ждет, сон как рукой сняло. День уже клонился к вечеру, и последние отблески осеннего заката уходили за горизонт.

Дюалье смутно помнила сквозь пелену сна, как ее заботливо кто-то нес на руках, поднимаясь наверх по лестнице, слышала приглушенный голос Винки где-то там, вдали. Глаза начинали слипаться, и вскоре гриффиндорка провалилась в сон, чувствуя, как сильные руки крепко держали ее, не давая упасть вниз. Но каким бы ни был чудесным сон, а реальность вновь давала о себе знать, напоминая о том, что впереди маячило еще много не решенных вопросов, много неясности, волнения и страха перед будущим. Однако теперь она была не одна, и это согревало душу.

Погруженная в свои помыслы, Элен не заметила, как дверь в ее комнату тихонько приоткрылась, и в проеме показалась голова Барти. Должно быть, он стучал, и не один раз, но, не дождавшись ответа, решил зайти сам.

На секунду их взгляды встретились; пристальный и внимательный Крауча и испуганный — Дюалье. Девушка побаивалась Крауча после того неудачного поцелуя, прогоняя прочь странные мысли о том внезапном холоде. Но в следующую секунду Барти едва улыбнулся ей, и страх понемногу начал исчезать, сменившись радостью от того, что он снова был рядом, как тогда, в Хогвартсе. Сердце Элен бешено колотилось в груди, готовое вот-вот выпрыгнуть наружу. Поднявшись с кровати, она осторожно подошла к нему, вкладывая свою руку в его.

Мерлин, какие же холодные у него руки!

— Тебе холодно? — Дюалье первая нарушила повисшую тишину в воздухе, обеспокоенная тем, что Краучу, возможно, нездоровится.

— Я не знаю, если честно, — Барти явно был сбит с толку не меньше, чем она сама. — Винки мне приготовила напиток, но он не может меня согреть. Ты меня напугала, Элен! — в голосе Крауча послышались нотки упрека и тревоги.

— Я знаю, прости! Просто жутко устала, — девушка слабо улыбнулась ему в ответ.

Не говоря ни слова, он с легкостью подхватил Дюалье на руки и опустился с ней на кровати, тепло взъерошив ей волосы.

Поборов свой навязчивый страх, гриффиндорка крепко обняла его, прижав к себе, чтобы согреть. Правильно разгадав чувство Элен, Барти пока не спешил целоваться, опасаясь повторного обморока девушки.

В данный момент, кроме холода, исходящего от него, Дюалье ничего не чувствовала, и пока что Барти вел себя, как всегда. Единственное что настораживало и наводило на размышления, — это то, что Крауч отчаянно искал в ней тепла, которого ему так недоставало. Она чувствовала, как кольцо из его цепких рук замкнулось на ее талии, но постаралась не придавать этому значения.

Барти вновь непроизвольно потянулся к ее губам, однако в следующую секунду резко отпрянул от нее, ловя на себе взволнованный взгляд Элен.

— Нет, я не могу!

Девушка с неописуемым ужасом взглянула на него и едва не вскрикнула.

Серо-голубые глаза Барти излучали какой-то холодный серебристый свет, кожа мужчины, и без того бледная, стала похожей на белоснежный лист бумаги, соломенные волосы внезапно начали покрываться местами инеем.

— Ч-что все это значит? — тихо прошептала она? Это…это какая-то магия… Сказка о Снежной королеве! — пробормотала она, отказываясь верить в свои кошмарные догадки.

Элен прекрасно знала сюжет этой маггловской сказки, что необъяснимым и самым невероятным способом вновь подталкивала ее к верным выводам, но девушка не хотела верить в подобное. Это просто невероятно! В данный момент мужчина стойко ассоциировался у нее с дементорами. С их могильной холодностью и вечным отчаянием, от чего становилось как-то не по себе.

В то время, как Дюалье пребывала во власти своих мыслей, Барти с немым ужасом и шоком уставился на свои ладони, точнее, на то, что лежало в руке.

Завядшая роза, оказавшись в его тисках, мгновенно превратилась в лед, так неестественно и красиво переливаясь своим серебряным светом. Блики цветка отражались в глазах девушки, плясали яркими пятнами на голубом покрывале, роза в руках мужчины, казалось, будто светилась каким-то внутренним светом, который не смогла перекрыть даже тень.

Барти испуганно вскочил с кровати и со всей силы саданул кулаком о стену, не обращая внимания на острую боль в области костяшек пальцев.

Цветок, выпав из его рук, со звоном упал на ковер, слегка покачнувшись, и замер.

— Объясни мне! — Крауч подлетел к Элен и с силой встряхнул ее за плечи. — Что он со мной сделал? Кто этот загадочный тип? Я никак не могу вспомнить его лица! Какой еще летаргический сон? Поцелуй дементора…

Призвав на помощь свое самообладание, Дюалье постаралась успокоиться, горько вздохнула и сочувственно посмотрела на мужчину. О чем он сейчас думал, было не трудно догадаться. Вон как буравил его тяжелый взгляд ее, словно проникая ей в душу. Но что она могла ему ответить?

Воланд был немногословен.

— Успокойся и выслушай меня, пожалуйста, Барти! — голос Элен странным образом успокаивал его, прогоняя вспыхнувший гнев. — Присядь! — она жестом указала на кровать, и он послушно сел.

— Я не знаю, как это возможно, но этот человек помог тебе вернуться.

— И как же зовут этого загадочного человека? — Барти недоуменно приподнял бровь. — Кто он такой?

— Барти, я ничего не знаю о нем!

— Да ну! Ты серьезно? Погоди! Дай-ка я угадаю! — Крауч снова вскочил с места и неожиданно расхохотался. — Этот тип меня заморозить решил?

— Думаю, что нет, здесь что-то другое, — отозвалась девушка.

Хотела бы Элен и сама знать, что именно, а точнее, все еще надеялась, что ее мысли о дементорах лишь плод больной фантазии и ничего более.

— Весьма убедительно! — крикнул Барти, — Где ты его нашла? Как ты можешь доверять первому встречному? — не унимался мужчина. — Он мог обмануть тебя, завлечь в ловушку, ты не знаешь о нем практически ничего, кроме самых мелких деталей. Элен! — Барти с укором посмотрел на девушку, — когда-нибудь тебя погубит твоя излишняя доверчивость. Еще немного, и я начну думать, что это был сам дьявол.

— А что мне еще оставалось! — Дюалье не заметила, как ее голос тоже перешел в крик. — Этот маг нашел меня в парке, когда мне было очень плохо без тебя, и я никак не могла смириться с тем, что с тобой стало. Он сказал мне, что может вернуть тебе душу, что может помочь. Именно благодаря ему ты сейчас здесь, со мной! Кем бы он ни был! — голос девушки сорвался, и она рухнула на подушки, зарывшись лицом в складках темной ткани. — Это все сон! Верно? Мираж! Я начинаю сходить с ума…

Девушка не заметила, как Крауч быстро пересек комнату и очутился снова с ней рядом.

— Нет, это не сон, моя девочка! — Барти ласково взял ее за дрожащие плечи обеими руками.

Подняв мокрое лицо, Элен обернулась к нему и в ту же секунду утонула в его объятиях.

— Я все равно хочу, чтобы ты был рядом, и мне все равно, что у тебя есть какие-то трудности, ты нужен мне! Мы вместе, и мы справимся. — Дюалье крепко вцепилась в мужчину, словно боялась того, что он вновь являлся ее очередным сном, который должен был вот-вот исчезнуть.

Но он здесь, и это вселяло сладкую надежду на самое лучшее.

Она нуждалась в нем, как в воздухе, без которого трудно дышать, нуждалась в его присутствии и нежных прикосновениях, в его теплом взгляде, улыбке. И плевать на прошлое. Это осталось там, позади, они начинали новую жизнь.

— Я тоже тебя люблю, малышка! — прошептал он, зарываясь носом в ее густых волосах. — Я был полным идиотом, не осознавал, что это чувство никуда не девалось. Мне не нужно было становиться Пожирателем и тем самым причинять тебе боль! И я бы понял тебя сейчас, если бы ты сказала, что не можешь оставаться со мной. Я вряд ли тебе таким буду нужен, — в голосе Барти звучала неприкрытая горечь.

Дюалье отчаянно замотала головой, услышав его последние слова и шмыгнув носом.

— Дурак ты, Крауч! — беззлобно прошептала Элен. — Я не боюсь трудностей, я уверена, что со временем ты научишься контролировать в себе эти необычные проявления. Думаю, это нам должны объяснить, что с тобой.

Мужчина нежно улыбнулся ей в ответ, потрепав ее по макушке.

— Я знаю, ты меня любишь и примешь таким, какой я есть, но я не уверен, что наши дети поддержат тебя! — улыбка Барти тут же исчезла. — Я виноват, я знаю, меня не было с вами все эти годы, и я очень много пропустил в их жизни и твоей. Как бы мне хотелось восполнить эти пробелы. Расскажи мне о них! Какие они, что любят, чем интересуются? — Крауч буквально закидал ее с ног до головы лавиной вопросов, приготовившись слушать, удобно устроившись возле нее.

— Абигейл с детства была твоей копией, — с гордостью воскликнула Элен. — Так же, как и ты, она тянется к книгам, к новым знаниям и приключениям. Ее отметки меня каждый раз радуют, я не устаю ее хвалить. По многим предметам у нее неплохие успехи, но, пожалуй, самыми любимыми ее предметами являются Астрономия и Трансфигурация, в то время как Джованна тяготеет к полетам и квиддичу и по характеру больше напоминает меня. Она менее решительная, чем сестра, и ей иногда не хватает уверенности и смелости Абигейл. У нее проблемы с зельями и заклинаниями, и мне бы очень хотелось, чтобы ты подтянул Джо. Я переживаю за ее успеваемость. Ей бы не помешал опытный наставник. А у меня не всегда есть время с ней заниматься, — Элен внезапно умолкла и виновато взглянула на Крауча.

— Когда с тобой случилась беда, я не знала, куда себя деть, не знала, чем заняться, чтобы хоть как-то отвлечься от своего горя. Ты сейчас скажешь, что дети могли бы мне помочь. Но, когда мне становилось слишком плохо, они были в Хогвартсе и не могли приехать. Нет, конечно, на каникулах Абби и Джо часто приезжают, но ты же понимаешь, что я не могла им открыть правды.

Барти как-то подозрительно и мрачно смотрел на Дюалье, но никак не перебивал ее сбивчивую речь, терпеливо слушая девушку.

— И тогда Дамблдор мне предложил место в Ордене Феникса, и я…

— …стала членом их сообщества — закончил он за нее, с силой сжав руку Дюалье в своей, — Ты хоть представляешь, как это опасно? Тебя в любой момент могут убить, — казалось, что Крауч сохранял последние остатки самообладания, борясь с тем, чтобы снова не крикнуть. — И что мне с тобой делать! Наложить Империо и заставить никуда не выходить?

— Но я ведь помогаю защищать невинных! В армии Дамблдора сейчас каждый второй человек на счету. Что плохого в том, чтобы помогать спасать?

— Ну конечно! Защищать невинных! И ты хочешь, чтобы я в это поверил? — Крауч с силой встряхнул ее за плечи, пристально глядя Элен в глаза. — А теперь скажи правду: тебя не интересует сущность Ордена, тобой движет самая обыкновенная месть. Ты с ума сошла? Я не позволю тебе связываться с Лордом!

Дюалье знала, что скрывалось за реакцией мужчины, и была очень тронута тем, что он панически боялся ее потерять.

— Послушай! — мягко сказала Дюалье Краучу. — Я обещаю тебе, что буду очень осторожной, со мной все будет в порядке.

— Будь я рядом с тобой в этой организации, я бы хоть мог видеть тебя перед собой, чтобы проследить за ситуацией. Ты думаешь, я смогу здесь сидеть сложа руки, когда тебе угрожает опасность? Ошибаешься!

— Нет, Барти! Нет! Тебе нельзя пока появляться на людях. Это слишком рискованно, тебя могут узнать, — в глазах девушки читался неприкрытый страх и паника.

— Ты никогда не слышала о маскирующих чарах?

— Но это же…— Элен улыбнулась, догадавшись об идее волшебника. — Это, пожалуй, единственная мера предосторожности, — согласилась Дюалье.

— Что же касается Джованны, то я помогу ей, как только подвернется случай. Сама знаешь, что это затруднительно. Ей нельзя заниматься магией вне школы, за это могут наложить специальные санкции об ограничении, и у Джо могут быть большие неприятности. — Крауч продолжил начатую тему. — В нашем мире далеко не безопасно, и мы должны научиться защищать наших детей. Неизвестно, с чем им предстоит столкнуться, они должны быть готовы в любой момент и никогда не расслабляться, не терять бдительности! А я по мере возможности буду стараться каждый раз выручать вас из беды. Если хоть один волос упадет с головы одной из моих дочерей или с твоей — я любого убью! — процедил Барти сквозь зубы.

— Ты абсолютно прав! В школе ты был одним из самых лучших учеников! — с гордостью ответствовала Дюалье. — Я всегда мечтала, чтобы Абби и Джо унаследовали это от тебя!

— Не хочу хвастаться, но я был всегда отличником, правда, некоторые так и не оценили моих стараний — Элен поняла, о ком мужчина говорил.

Она пару раз видела его отца, и он произвел на нее не самое положительное впечатление. Барти о нем много рассказывал, не скрывая своей обиды, и Дюалье его прекрасно понимала.

— А помнишь, как нас впервые застали на месте преступления? — Элен сменила тему и виновато потупилась. — В тот день ты впервые меня поцеловал за оранжереями. Нас потом отчитывала еще профессор Стебль… А как мы встречались тайком, и МакГонагалл потом устроила нам допрос с пристрастием, после того, как у нас все случилось, я никогда ее не видела такой разъяренной.

— Я все помню, Элен! — Барти вновь взял ее за руку. — Мы любили друг друга назло моим сокурсникам, которые на дух не переносили Гриффиндор, прятались, сбегали с уроков, и это я тебя подначивал. Нам не мешало то обстоятельство, что мы были с тобой на разных факультетах, которые неустанно враждовали между собой. А помнишь место наших свиданий?

— Это был уютный уголок в чаще леса, мы его с тобой нашли, когда гуляли…

— Тогда я буквально набросился на тебя, не в силах совладать со своим нахлынувшим желанием. Я знал, догадывался, что нам за это может быть, но тогда осторожность уступила место моему порыву и эмоциям…

— Я бы хотела, чтобы это повторилось, — мечтательно воскликнула Элен.

— Как-нибудь наверстаем упущенное, девочка! — Барти нежно провел пальцами по ее бархатистой щеке и заправил игривый локон ей за ухо. — Я теперь всегда буду с вами! Всегда!

— Да, но как же…как же служба? — тихо спросила его Элен, замерев на месте и не смея даже вздохнуть.

Именно этого вопроса она боялась больше всего.

— Служба осталась в прошлом, и я приложу все усилия, чтобы не вернуться туда. Я знаю, тебе это покажется странным, но я за некоторые вещи благодарен Темному Лорду, хотя он и порядочная мразь.

— Эх, Барти! — Элен покачала головой, — Пойми ты, ну не за что его любить. За что ты ему благодарен?

— Многое из того, что я знаю и умею сейчас, я узнал от него. Хотя дело даже и не в этом. Я ведь и до Лорда неплохо владел магией. Он освободил меня от наложенного отцом Империуса, а это для меня значило тогда очень многое и ради этой свободы я был готов на все.

— Но ты должен выбрать, что для тебя важнее! Мы, или Лорд.

Барти одарил Элен взглядом, говорящим: «В своем ли ты уме? Еще и спрашиваешь.»

— Я уже все решил, Элен, и я остаюсь с тобой! Однажды я уже сделал неверный выбор и больше не повторю своей ошибки. Не тогда, когда у меня есть еще один шанс.

Едва Англия успокоилась и расслабилась, радуясь неожиданной свободе от надоедливых Пожирателей, как они вновь начали появляться небольшими группами на улицах Лондона. Казалось бы, ничто не предвещало их возвращения. Но, даже несмотря на это, пресса пока не спешила публиковать что-нибудь в газетах, связанное с организацией Темного Лорда. И лишь одна Рита Скитер не упустила такой возможности написать статью в Ежедневном пророке о лживых слухах, которые гласили, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, чему способствовало несколько Пожирателей.

— Бред, — говорили прохожие друг другу. — Насколько мне известно, от него ничего не осталось практически, чему там возрождаться!

— Фадж заверил нас, что это сущее вранье! — вторили им остальные. — Один из Пожирателей готов был поклясться в том, что это правда, как будто ему вот так просто поверят…

И лишь единицы не стали поддерживать большую половину магического мира, имея при себе свои мысли, далеко отличавшиеся от всеобщих.

Двое незнакомцев — один высокий и подтянутый, одетый в драный и безвкусный клетчатый костюм, с лихо заломленным за ухо треснутым пенсне что-то увлеченно вещал своему другу, низкорослому и полному мужчине в черном смокинге, с хитрющей ухмылкой на губах. Прохожие то и дело оборачивались на странную парочку, бросая на них удивленные взгляды. Оно и понятно, так как эти двое резко отличались от здешних жителей хотя бы своим странным прикидом и какой-то особенной речью. Создавалось стойкое впечатление, что они не из этого мира.

— До чего они наивные! — говорил полный мужчина, всплеснув с демонстративным огорчением руками. — Зло не за горами! Ишь, отказываются принимать очевидные факты! Да их носом ткни в этого Лорда, — при этих словах незнакомец скривился с деланным отвращением, — все равно будут доказывать свое…

Его напарник тут же достал небольшой платочек из глубокого кармана и шумно высморкался, сделав вид, что всхлипнул.

— Несчастные волшебники! Придется им доказать обратное. Еще вчера радовались, что эта тварь сгинула, а теперь…- клетчатый демонстративно поджал губы.

— Да будет тебе, Фагот! — весело воскликнул друг, разгадав игру Коровьева. — Ты посмотри, как веселятся-то! — подойдя к одному из местных пабов, они увидели в окне здания кучку народа: одни сидели тесной толпой за одним столом и что-то бурно обсуждали, поочередно, то усмехаясь, то заливаясь звонким смехом, другие не выпускали из рук свежие газеты, задумчиво попивая огневиски или сливочное пиво. На Фагота же и его друга ровным счетом никто не обращал никакого внимания, что было им на руку.

Однако в следующее мгновение они перестали следить за посетителями паба, прислушиваясь к каждому слову случайных прохожих:

— Люциус, не рановато ли устраивать разборки с магглами? — недовольно ворчал один другому. — Лорд не давал нам никаких распоряжений.

Знатный блондин с длинными платиновыми волосами лишь высокомерно вздернул свой подбородок.

— Яксли, ты прекрасно знаешь, что наш Господин разрабатывает новый план по поимке мальчишки Поттера. Но это затишье ненадолго! И пусть эти жалкие людишки даже не мечтают о спокойной жизни! Мы со всеми расквитаемся. Нам нужно дождаться сигнала! Хотя у меня так и чешутся руки начать прямо сейчас! — Люциус поспешно вытащил палочку из длинного рукава мантии, поймав на себе недоуменный взгляд Яксли.

— Что такое? Чего ты на меня так уставился?

— Т-твоя палочка!

— Что? — блондин презрительно прищурился и, опустив взгляд вниз, застыл на месте.

Привычная палочка начинала вести себя довольно странно, расцветая прямо на ходу буйной растительностью.

Яксли, ни говоря ни слова, тут же вытащил свою палочку.

— Фините Инкантатем!

Однако даже после этого ничего не произошло, словно Пожиратель и вовсе не произносил никаких заклинаний, выполняя манипуляции с палочкой.

— Проклятье! — выругался Люциус, наблюдая за безуспешными попытками напарника, и тут же затолкал обратно злополучное орудия убийства в рукав.

— Эй, мистер… вам помочь? — внезапно прямо перед двумя волшебниками материализовался точно из воздуха высокий тип в старомодном костюме.

— Пошел ты к черту! — выплюнул блондин, сделав шаг вперед. — Разгуливают тут всякие магглы в рванье. Поприличнее, что ли, нельзя одеваться!

— О, даа! Я тоже так подумал, что Вам стоило бы одеться поприличнее! — Клетчатый нисколько не обиделся на слова волшебника, открыто насмехаясь над Люциусом. — Облачились в траурное барахло и шастают по улицам. А с палочкой что? Ну же, я люблю драться, доставайте! Именно этой штуковиной у вас тут колдуют? Она, наверно, у вас не в форме, сломалась, бедняжка! Десять галлеонов, Мистер! И растительность с вашей палочки исчезнет сию секунду, — говорил клетчатый с видом настоящего торговца, как будто всю жизнь торговался.

— Я тебе сейчас поговорю! — Яксли незамедлительно вскинул руку со своей нормальной палочкой, прицеливаясь в странного типа. — Остолбеней!

После произнесенных слов волшебника палочка, резко вырвавшись из рук своего владельца, повисла в воздухе и, развернувшись острым кончиком в сторону Яксли, выстрелила ярким белоснежным лучом прямо в мужчину. Тот неожиданно покачнулся и рухнул на землю.

— Ну, Остолбеней, так остолбеней! — беспечно заявил незнакомец, встретившись с яростным взглядом Люциуса. Клетчатый сделал вид, что облокотился рукой о черный фонарь. — Любит он, наверно, сам себя заколдовывать, — махнул он рукой.

— Идиоты! Кретины!

Ни говоря больше ни слова, блондин, подняв высокий ворот черной мантии, поспешно аппарировал со своим товарищем ни с чем.

— Засиделся бедненький Лорд в подполье! — полный мужчина с отменным брюшком старательно вытирался салфеткой. — А в кафе у них недурно кормят, — как бы между прочим заявил тот.

— Бегемот, тебе бы только вкусно поесть! — Фагот сделал вид, что был крайне оскорблен временным отсутствием напарника.

— Да, когда мне предоставляется такой шанс, почему бы и нет, — Бегемот ухмыльнулся. — К тому же за мной еще стояла огромная очередь, — мужчина жестом описал круг в воздухе.

— Мессир велел действовать немедленно, — тихо сказал Фагот, наклоняясь к уху Бегемота. -Тапереча, когда один из главных прихвостней отправился к своему Господину, считай, что готовится восстание! Они приняли нас за простой народ. Начало положено!

— Давно я так не веселился! — рассмеялся Бегемот. — Как думаешь, Фагот, нас уже запечатлели в кадре?

— А то! Прям на первой странице, во весь рост! В невидимом кадре!

— Вот хохмы! Им бы все зараз снимать. Представляю рожу этой журналистки, когда ее фотограф принесет свеженький материал ей в руки. Вот и поглядим, как они это сделают…

Одна из самых главных несправедливостей в этом мире — это, пожалуй, полжизни прожить без отца, совершенно не представляя себе, каким бы он мог быть на самом деле. Хотя нет, пару раз мать показывала сестрам старый снимок красивого молодого человека, который уж очень как-то хитро улыбался, буквально вглядываясь в душу стальным взглядом серо-голубых глаз. Элен бережно хранила это изображение в рамке и грустно улыбалась, а Абби и Джо понимающе вздыхали и начинали жалеть ее.

С тех пор, как она родила их и вырастила в гордом одиночестве, ни одна из них ни разу не видела, чтобы мать была счастливой. Это было и понятно, Элен все еще переживала утрату того самого отца, которого сестры совершенно не знали. Но, надо отдать ей должное, миссис Дюалье всегда заботилась о детях, воспитывала их в строгости и учила нормам поведения на людях.

Но как ни старалась девушка привить детям свои качества, они все же унаследовали от Крауча часть характера. В большей мере это касалось Абигейл. С самого детства она любила всяческие шалости и нередко проказничала, совершенно игнорируя взгляд Элен. Впоследствии, путем серьезных разговоров, наказаний и бесконечных наставлений, Абби малость приутихла.

Едва Дюалье вздохнула свободно и расслабилась, девочка вновь вернулась к своему старому поведению, только на этот раз в более стихийной форме; в доме начало постоянно что-то ломаться и взрываться, причем именно в тех случаях, когда Абигейл была в поле зрения матери или совсем неподалеку.

И тогда-то уж мать поняла, что ребенок пока не в состоянии справиться с неожиданным всплеском магии, который все больше проявлялся по мере взросления Абби.

Ее каштановые густые волосы прекрасно гармонировали с голубыми глазами в оправе темных и длинных ресниц, а россыпь веснушек на молочно-белой коже лишь подчеркивала ее необычность. В отличие от сестры, у Джованны в голубизне глаз больше проступал серый оттенок. Но ни густотой волос, ни количеством «солнечных точек» на лице, как любила это называть Джо в детстве, — она ничуть не уступала Абигейл.

С самого детства их характер был по своему индивидуальным и разным. Абби с легкостью переняла от Барти коварство, хитрость и любовь ко всему запретному, была смелой и очень открытой, тогда как Джованна характером удалась больше в Элен, и, в отличие от сестры, ее нисколько не тянуло участвовать в очередных авантюрах Абигейл.

Она могла подолгу проводить время в семейной библиотеке, прилежно постигала азы магии, несмотря на то, что ее всплеск проявился чуть позже, чем у сестры. Спокойная и рассудительная Джо являлась полной противоположностью взбалмошной Абби. Однако, несмотря на такую разность характеров, девочки крепко дружили между собой и всегда обсуждали все вместе.

Хоть миссис Дюалье и старалась скрыть от них свою всегдашнюю тоску, но от зорких глаз сестер не могло укрыться ничто. В связи с этим близнецы, как могли, отвлекались на учебе в Хогвартсе, и вскоре маман отходила у них на второй план со своей подавленностью. Нет, они не забывали слать ей письма со школьной совой, наводя справки о ее здоровье и состоянии, но, сколько себя помнили, — Элен отнюдь не горела желанием, чтобы дети тоже начали грустить.

Да и, если честно, в школе уж точно скучать не приходилось. Чего стоила создавшаяся аура вокруг Поттера, успевшего поскандалить с Долорес Амбридж — противной дамочкой, облаченной во все ярко-розовое, — аж в глазах начинало рябить. А на ее уроках так и вовсе хотелось уснуть, студенты не получали от нее ровно никаких знаний, практиковаться профессор строго-настрого запретила школьникам, чего, естественно, Поттер так и не вынес.

В результате словесных пикировок Избранный умудрился нажить себе нового врага.

Обстановку, как всегда, разряжали рыжие близнецы Уизли. Они принимали самое деятельное участие в противостоянии режиму Амбридж, придумывая новый план, один коварнее другого. Джордж и Фред только угорали с новоявленного профессора, пообещав ей самую нелегкую судьбу. А накануне Рождества произошло нечто из ряда вон выходящее.

Собравшись в Хогсмид за подарками для друзей и родных (Гарри, разумеется запретили посещать деревушку ввиду его нового вышедшего интервью в журнале «Придира»), Абигейл, Джованна и еще несколько гриффиндорцев заметили разъярённую Скитер со своим фотографом. Чтобы не отстать от них, дружная компания студентов незаметно последовала за ними и вскоре очутилась в пабе Трех метел.

Пристроившись в дальнем углу, они с любопытством прислушались к болтовне Риты.

— Это невозможно, Бозо! — едва ли не орала ведьма, потрясая в воздухе злополучным свежим номером «Ежедневного пророка». — Ты точно уверен, что заснял тех двоих оборванцев с улицы?

Фотографу оставалось лишь растерянно хлопнуть глазами и рассеянно кивнуть, ловя на себе уничтожающий взгляд Скитер.

Присмотревшись чуть более внимательно к раскрытой газете, Уизли дружно прыснули, едва не захохотав в голос.

Вместо желанного снимка на чуть пожелтевшей бумаге в черной рамке красовался пустой белый квадрат. Создавалось такое впечатление, что редактору стало лень печатать материал. Об этом свидетельствовал также размытый текст возле рамки, как будто дразнил и издевался.

— Невероятно! — прошептал Фрэд, — впервые в жизни вижу, чтобы камера волшебника отказывалась снимать! Не иначе, как какая-то темная сила!

— Брак, — весело констатировала Джованна. — Должно быть, в издательстве наплыв новой работы, и потому бедняги попросту наспех распечатали информацию.

— Так ей и надо! — воскликнула в ответ Абигейл. — Вечно про всех сплетни разносит… — не договорив, гриффиндорка с любопытством перевела взгляд на окно и немало удивилась увиденному.

Проследив за ее взглядом, все синхронно обернулись и тоже увлеченно стали разглядывать уличную сцену.

Прямо по мощенной булыжниками улице, усеянной множеством сказочных домиков, шел странно одетый высокий мужчина в смешной кепке и клетчатом костюме. Рядом с ним на задних лапах прохаживался огромный черный кот, он почти доставал до локтя своего напарника и выглядел нереально крупным, по сравнению с уличными кошачьими собратьями.

На мгновение клетчатый и кот одновременно задержали взгляд на окне и, заметив наблюдавших за ними детей, неожиданно подмигнули им, показав два больших пальца, и тут же скрылись из виду.

— За ними! — шепотом отозвалась Абигейл, и гриффиндорцы вскочили с мест, чем привлекли к себе внимание посетителей паба.

Даже Скитер и Бозо с любопытством уставились на студентов, мелькнувших за окном.

Выбежав из заведения, школьники остановились, растерянно выискивая в толпе тех двоих, но клетчатый и его питомец как сквозь землю провалились.

— Здесь только что мелькала необычная парочка! — принялась жестикулировать Джованна, — пытаясь воззвать к местным жителям. — Высокий мужчина с крупным котом! Вы не могли их не видеть!

— Не видели мы ничего подобного! — отвечали им. — Привидится же детям! Это тебе, детка, наверняка приснилось, — один из пьяниц приблизился к ней, но, увидев толпу друзей, тут же ретировался.

— Эх! Упустили такой шанс познакомиться с ними! Значит, Гарри ничего не потерял, — отозвался Джордж. — Но мы найдем их!

— Кажется, совсем недавно кто-то из нас упомянул о темной силе, — с нажимом произнесла Гермиона с копной темно-русых волос. — Не кажется ли вам слишком странным такое совпадение? Ведь после слов Фреда как раз и появились эти волшебники.

— Да ну! — отмахнулась от нее Абигейл. — Должно быть, какие-то циркачи со своими фокусами и трюками. Мать нас с Джо водила как-то в цирк, и там тоже было много такого!..

Оставшуюся дорогу до замка никто больше не проронил ни слова. Каждый думал о том, что сегодня увидел, и пытался сопоставить факты произошедшего за день. Но как ни пытались ребята искать в Хогсмиде привидевшихся героев, так ничего и не нашли, с досадой вернувшись в школу.

Сегодняшние события настолько отвлекли близнецов Дюалье от своих пораненных рук, что они вспомнили об этом, только вернувшись в замок. Девочки не успевали заживлять рубцы на тыльной стороне руки, с каждым разом они появлялись снова и снова.

— Вот что значит поддерживать Гарри! — Джо закатала рукава и положила руки на подлокотники кресла, — зачем нам это ОД? Одни неприятности!

— Как это зачем? Джо! — сестра внимательно посмотрела на нее. — Именно на собраниях мы учимся тому, чему нас всех отказываются учить на ЗОТИ! Признаюсь, честно, я до сих скучаю за уроками профессора Грюма.

— Ага, мнимого профессора, — уточнила Джованна. — Помнишь, что Поттер говорил о нем?

— Помню, — отозвалась Абби. — Уроки у того самозванца получились что надо! Он никогда не давал никому зевать на занятиях, умел заставить слушать себя, столько всего классного рассказывал. Я бы хотела к нему еще раз попасть на урок.

Джованна хотела еще что-то сказать в ответ, но сестра уже отвлеклась на неожиданного гостя.

— Ой, смотри, это Сниджет! — Абигейл вдруг вскочила с кресла и кинулась к окну, распахнув его настежь и впуская заснеженную сову.

Сниджет тут же спикировал на спинку кресла, уронив перед собой конверт.

— Это от мамы! — Джованна нетерпеливо развернула письмо и скрылась за листом пергамента.

— Что там, Джо? — Абигейл вопросительно смотрела на сестру, ожидая ответа.

Но по тому, как изменилось лицо девочки, присутствующие в гостиной гриффиндорцы, наблюдавшие все сцену, явно догадывались или подозревали о чем-то, глядя вопросительно на близнецов.

— Она хочет с нами о чем-то поговорить. Очень важном, и переживает за нашу реакцию.

Абби заметно выдохнула и облегченно улыбнулась.

— Маман наверняка приготовила нам что-то необычное на Рождество! Нечего переживать, Джованна!

— А вот я бы, Абби, не стала делать поспешных выводов, — тихо сказала Джо. — У меня дурные предчувствия. Мать не захотела писать нам о разговоре, как всегда, сохраняет интригу.

— Ну и ладно! — отмахнулась Абигейл. — Приедем и разберёмся, что к чему!

Как только Хогвартс-Экспресс подъехал к станции Кинг-Кросс и остановился, Абигейл и Джованна поспешили на улицу, завидев счастливо улыбающуюся им мать еще в окне. Она ловко лавировала между шумной толпой школьников и их прибывших родителей, выискивая взглядом близнецов, а когда нашла их, чуть ли не бегом устремилась к детям.

— Абби, Джо! — миссис Дюалье буквально готова была задушить сестер в своих крепких объятиях. — Как же я соскучилась по вам!

— Ой, ма! Ты нас придавишь! — шутливо воскликнула Джованна, вдыхая аромат материных розовых духов.

Абигейл тем временем, чуть отстранившись от нее, изучающе и удивленно поглядывала на изящную фигуру женщины, одетой в светло-голубое пальто, которое как нельзя более кстати подчеркивало цвет ее пронзительных глаз. Еще совсем недавно осунувшееся и бледное лицо Элен буквально расцвело на глазах и приобрело заметный румянец.

Черные волосы волшебницы выбились из-под темно-синей шапки, рассыпавшись по плечам игривыми локонами, доходя ей до талии. Мать помолодела прямо на глазах, и Абби ее не узнавала, точно ту подменили. Ни дать, ни взять! Идеальный портрет счастливой волшебницы, с каким-то особенным светом, что излучают ее глаза, от чего они становятся словно еще ярче, чем обычно.

— Маа! — девочка вопросительно взглянула на Элен. — Что произошло, пока нас не было? Какие еще такие секреты ты от нас хранишь? — засыпала ее юная гриффиндорка вопросами.

— Абби! Что только не произошло! Но самое главное, что вы дома, и мы обязательно проведем все вместе счастливо Рождество. — Волшебница залилась звонким радостным смехом, окончательно сбивая с толку.

— Ну что ты пристала к матери, Абигейл! — с укором обратилась к ней Джованна, молчавшая до этого. — Мама по-настоящему счастливая, посмотри, как она светится от того, что мы рядом!

— Мы тоже скучали, ма! — Абби заставила себя улыбнуться почти искренне миссис Дюалье, явно решив отложить основную экзекуцию на потом, во всяком случае, на тот момент, когда вокруг не будет столько любопытных ушей.

Ранее хорошее и беззаботное настроение растаяло в считанные секунды, уступая место непонятному чувству тревоги. Что такого могло заставить мать так разительно измениться? Девочка тщательно перебирала в уме всевозможные варианты, но так и не пришла ни к чему.

Должно быть, ее мысли отразились на лице, потому как Элен озадаченно смотрела на нее, перестав улыбаться. Словно предвидя приближающуюся грозу, женщина задумалась о чем-то своем, рассеянно слушая щебетание Джованны, которая без умолку рассказывала матери о школьной жизни.

Наконец, отойдя на довольно приличное расстояние от вокзала, Элен взяла за руки обеих сестер и трансгрессировала в особняк Дюалье.

Это был красивый выбеленный известкой старинный дом с темной крышей и двумя этажами. По бокам широкой аллеи, что вела ко входу, находились заснеженные кустарники. Должно быть, Винки еще не успела почистить их, как всегда готовясь ко встрече с юными волшебницами и приготавливая на обед что-нибудь вкусненькое.

Элен иногда пользовалась ее услугами, когда это было крайне необходимо, и эльфийка с радостью выполняла поручения волшебницы. Именно благодаря ей в доме всегда царствовала безупречная чистота, а натертые до блеска лакированные полы и сейчас блестели, — ни одной пылинки или соринки. В гостиной стоял небольшой гардеробный шкаф, и казалось, что туда мало что может поместиться из одежды хозяев, но близнецы знали, что это лишь оптическая иллюзия. Стоило его раскрыть, как любой бы мгновенно поразился тому, насколько он глубок внутри.

Ничего не изменилось. Все та же дубовая лестница, ведущая наверх, в апартаменты сестер и матери, те же светлые стены, на которых висят их живые фотографии, и ни Абигейл, ни Джованна особо уже не замечали отсутствия на всех снимках погибшего отца. Все, как и должно быть, — обычное и привычное возвращение домой на каникулы.

Вот и Винки, помогающая им всем раздеться. Радостно поздоровавшись с сестрами, она, ловко подхватывая небольшие чемоданчики детей, тут же исчезла, понимая, что грядет какой-то очень уж важный разговор. И хоть бы где-то проговорилась, — но молчит, партизанка, наверняка зная о том, что происходит.

Поднимаясь наверх, сестры не заметили, что дверь в одну из комнат была чуть приоткрыта, поспешно устремляясь в комнату матери, еще больше встревоженные ее резко изменявшимся настроением. Элен заметно нервничала, ходила из одного конца комнаты в другой, напоминая со стороны провинившегося ребенка, который никак не решался признаться родителям в какой-то очередной шалости.

Абби и Джо недоуменно переглянулись. Да что в конце концов происходит, Мерлин подери! Эта молчаливость миссис Дюалье действовала на нервы и становилась уже смешной.

— Ма! — Абигейл настойчиво нарушила затянувшуюся тишину. — Ты расскажешь о том, что скрываешь, или нам зайти в другой раз? Так ты скажи, может, пока не время? У нас с Джо много заданий задано на каникулы.

— Да подождите вы! — выкрикнула мать, перестав метаться. — Абби, наберись терпения, это очень важно, и я очень надеюсь, что вы нас поймете и простите, если сможете!

— Я уже отказываюсь понимать что-либо! — в голосе Абби слышался неприкрытый укор.

— Дай матери сказать, Абигейл! — отозвалась молчавшая до этого Джованна.

В отличии от сестры, что-то ей подсказывало, что мать очень долго готовилась к этому разговору.

— Ты сказала мы? Кто это, мы? — брови гриффиндорки поползли вверх от еще большего удивления.

— Я и…ваш отец, — тихо проговорила Элен, глядя им обеим прямо в глаза.

— Что? — хором воскликнули сестры одновременно. — Мама, о чем ты говоришь?

— Добрый день, юные леди! — услышав мужской голос, сестры вздрогнули, инстинктивно обернувшись.

Увлеченные разговором с матерью, девочки только сейчас увидели, как на пороге комнаты неожиданно появился высокий молодой мужчина, которому явно надоело ждать, пока его заметят. Нет, он уже давно распрощался со своей юностью, оставив ее позади, а в соломенных волосах заметно проступала седина в некоторых местах. Однако и старым его никак нельзя было назвать. Создавалось такое чувство, что он уже битый час наблюдал за этой непонятной сценой, терпеливо давая шанс выговориться матери самой.

Казалось бы, мужчина совершенно не волнуется, создавалось такое странное впечатление, что он знал о том, что произойдет. Или же просто делал вид, что знал, тщательно скрывая свой страх перед неизвестностью.

Тем временем обе гриффиндорки с любопытством изучали незнакомого мужчину, пребывая в немом шоке от происходящего.

Воспользовавшись моментом, Элен встала из кресла и осторожно подошла к нему, точно стараясь найти в нем такую нужную поддержку перед бурей. Вот и настал момент истины. Врать и скрывать правду больше не имело смысла.

Мягко взяв женщину за руку, маг направился обратно к креслу. Сел и подвинулся, чтобы Элен смогла поместиться рядом с ним. Эдакая романтика, которая вызывала у Абби желание скривиться и отвести взгляд, но она с усилием заставила себя смотреть прямо в глаза родителям. Земля уходила из-под ног, и она совершенно не понимала ничего, сбитая с толку и впервые столкнувшаяся с подобным. Всю ее уверенность точно ветром сдуло, остались только растерянность, шок.

Джованна тоже притихла и глядела на них обоих, стараясь разобраться в этой ситуации, но мысли ускользали, оставляя в голове какую-то путаницу. Однако, в отличии от Абигейл, она была готова услышать правду, видя, как мать переживает, глядя на дочерей.

— Абби и Джо! Познакомьтесь, это ваш отец, Барти Крауч! — мать, натянуто улыбнувшись, умолкла, оставив в воздухе недосказанность.

Услышав имя мужчины, Абигейл заметно вздрогнула, вспомнив про того самого самозванца, который совсем недавно вел у них Защиту. Сомнений не было, это был он! Именно так звали Пожирателя Смерти, что едва не убил Гарри Поттера. И ведь Крауч наверняка бы довел дело до конца, если бы ему не помешали. И, хотя они с сестрой не дружили так тесно с Гарри, как Рон и Гермиона, но были в хороших отношениях и нередко общались на всякие темы, делились своими планами на выходные, однако, никогда не расспрашивали его более подробно о Пожирателе. Эта информация вскоре забылась, после того, как злодея обезвредили, а теперь она снова всплыла на поверхность.

Мерлин! Девочка отказывалась верить в реальность, видя перед собой преступника. А совсем недавно она мечтала попасть к нему на урок снова. Но лишь до того момента, пока она не узнала, кто скрывался под личиной профессора Грюма. Ей хотелось ущипнуть себя, чтобы проснутся от кошмара, но, увы, все происходило здесь и сейчас. Как, ну как мама могла простить за такое? Куда она вообще смотрит!

— Нам нужно будет о многом поговорить с вами, — подал голос Крауч. — И, прежде всего, я бы хотел извиниться перед вами, что пропустил большую часть вашей жизни. Но на то были свои причины.

Нет! Это неслыханно!

Слушая речь мужчины, Абби чуть не задохнулась от возмущения. И именно сейчас, спустя столько времени, он появляется в их доме, как ни в чем не бывало. Словно и не было никогда его темного прошлого, и он никогда не творил ничего ужасного в жизни. С извинениями, которые пока что не имеют никакого значения. Да и отцом этого незнакомца назвать просто не поворачивался язык после того инцидента с их другом.

— И где же ты пропадал…отец, так называемый? — Абби не заметила, как слова сами собой вырвались из нее, наполняя пространство комнаты ехидством и насмешкой. Но останавливаться она не стала, и ее понесло дальше. — Ты хоть какое-то представление имеешь о том, что такое воспитать детей одной, неся на себе этот груз в одиночку? Пятнадцать лет ты не давал о себе знать, мы были тебе не нужны, и теперь ты требуешь, чтобы я называла тебя отцом?

— Абби, перестань! — Джованна захотела пресечь этот непрерывный словесный поток. — Ты не даешь сказать ни слова.

— Джо! — Абигейл раздраженно повернулась к сестре. — Не верь ни единому слову этого человека, что бы он ни говорил.

Абигейл возмущенно села возле Джо, не сводя с Крауча ненавистного взгляда.

— Да, я виноват перед вами! — при этих словах Абби хмыкнула. — Мне было всего семнадцать, когда я, ни о чем не думая, подался в ряды Пожирателей. Тогда я был очень глуп и неосмотрителен, я не задумывался о последствиях. Темный Лорд пообещал мне признание и славу, многие в это верили и покорно шли за ним. Но однажды, выполняя одно из его заданий, я принял облик профессора Грюма и проник в замок. Это было в прошлом году. Тогда же я и увидел вас впервые перед собой.

— Надо же, как трогательно, мистер Крауч! — Абигейл с презрением смотрела на мужчину. — Значит, ты променял семью на какую-то там службу, решил, что этот Лорд для тебя важнее. Ты даже на убийство невинного подростка готов был пойти. Но тебе помешали, к великому твоему разочарованию. На что еще ты готов? Может, и нас заодно убьешь? В тебе не осталось ничего святого! Это же так просто, как было в случае с Гарри. — Вдруг в ее голосе почувствовались слезы, и девочка умолкла, ощущая, как горло сдавили болезненные спазмы. — Почему ты ни разу не навестил нас? Зачем ты выбрал такой путь, который ведет в бездну? Ты мог бы быть с нами с самого начала. Мы с Джо так нуждались в отце, мама сама нас воспитала, и я знаю, каких трудов ей это стоило.

— Абби, папа раскаялся уже за все свои злодеяния, — заговорила притихшая Элен. — Да, то, что он творил, было ужасным и страшным, я согласна с тобой. Но ты сама убедишься, что он изменился. Я понимаю твое возмущение относительно того мальчика, но, пожалуйста, успокойся. Ты думаешь, что это так легко — сойтись с Барти вновь после всего произошедшего? Он думал, что я не приму его, и не решался появиться, тем самым навлекая на нас злобу остальных его собратьев. Я знала, чувствовала, что он никогда бы так с нами не поступил. Многие видят в нем только Пожирателя, а я всегда считала его лучше, чем он был на самом деле.

— Признаю, Абигейл, я поступил ужасно в тот день, когда чуть не напал на Поттера. Это пятно с меня явно никогда не смоется. Но я повторюсь, что совершил ошибку, став Пожирателем. Мне было велено доставить его к Темному Лорду, что я и осуществил, но каким-то странным способом портал вернул Поттера обратно в замок. Самое главное, что мальчишка жив.

Абби нехотя посмотрела прямо в глаза Краучу.

— Но что именно заставило вас, мистер Крауч, пойти на это? — Джованна с трудом сохраняла ровный тон и казалась обманчиво спокойной. — Чего вы от нас хотите теперь?

— Я хочу начать жизнь сначала, вместе с вами, — ответил Крауч, переводя взгляд с одной сестры на другую. — И я знаю, что это будет нелегко, но я постараюсь со временем привыкнуть к вам и добиться вашего расположения. Дайте мне, пожалуйста, еще один шанс! Это для меня очень важно.

— И где гарантия того, что тебе не захочется вернуться в прошлое и продолжить свою фанатичную службу? — Абигейл не могла поверить так просто незнакомому ей человеку, который впоследствии должен был стать их отцом с Джованной. — Знаешь, говорить можно все, что угодно! Сегодня мы тебе поверим, а завтра ты воткнешь нож в спину.

— Я докажу вам, что мне можно верить, просто не спрашивайте, как, но я докажу! — и опять Крауч начал говорить загадками.

В его голосе появилось заметное раздражение.

Конечно! Явно задели за живое. Ну и Мерлин с ним! Переживет.

— А я не хочу тебе верить! — вскричала Абби в ответ, вскакивая с места. — А ты, мама! — гриффиндорка обратилась к Элен. — Почему ты молчала столько времени и ничего не рассказывала? Ты знала, чем он занимался, и так спокойно теперь делишь с ним комнату! Ты нам врала, что наш отец погиб героем на поле битвы! Тоже мне, Герой!

— Он чудом вернулся, это долго объяснять.

— Не поняли! — единодушно воскликнули сестры.

Вздохнув, мать нехотя продолжила:

— Мы крепко поссорились накануне его выпуска из школы. И уже тогда я была беременна от него. Барти увлекся темной магией, и я поняла, что будет лучше, если мы разойдемся, так как мы начинали с ним разговаривать на разных языках. Я уверилась тогда в том, что воспитаю вас одних сама, пока он верно служит Волдеморту. Страх за вас заставил меня молчать еще какое-то время и не выдавать ему тайну вашего рождения. До определенного момента он тоже ничего не знал.

Абигейл показалось, что пол под ней, устланный мягким пушистым ковром, превращается в качающуюся палубу корабля на сильных волнах океана. Разум отказывался принимать эту новость, внушал ей всю абсурдность сказанных ранее слов матери и этого незнакомца. Ах да, так называемого отца. Вон он как внимательно наблюдает за ней и Джованной со смешанными чувствами на лице. И ей бы где-то в глубине сознания хотелось узнать, что это за чувства.

Разочарование, обида, и…горькое понимание того, насколько сильно ошибся, опираясь на свою импульсивность, незрелость и желание найти в тех рядах нечто, что позволило бы заменить кого-то.

И неожиданно Абигейл поняла, или, возможно, догадалась, чего этот маг так отчаянно искал в том мире.

— Дай-ка, я угадаю, мистер Крауч! — ее голос прозвучал набатом в звонкой тишине. — Ты искал в лице Лорда отца. Думал, что тебя примут там с распростертыми объятиями, назовут сыном. А тобой только попользовались, и все. И все твои старания коту под хвост!

— Абби, что ты говоришь! — Элен с укором смотрела на дочь. — Зачем ты обижаешь отца?

— Нет, пусть говорит! — сухо воскликнул Крауч. — Если человеку так хочется излить свой яд, не стану ему в этом мешать. Да, Абигейл! Я действительно так когда-то думал, но сейчас мое мнение изменилось, и ты увидишь со временем, что это правда.

— Ну-ну! — Абби сорвалась с места и убежала к себе в комнату.

— Извините нас, — обратилась к ним Джованна, — дайте, пожалуйста, нам время все обдумать. А пока что мы не верим в эту реальность и еще много чего не понимаем. Нам трудно вот так в одночасье переварить услышанную информацию. Абби просто сбита с толку и обижена на вас, мистер Крауч.

Джо ушла вслед за сестрой, ощущая, как вновь повисла тягостная тишина в комнате родителей. А что она еще могла сказать в оправдание сестры? Да, Абигейл была часто вспыльчива и могла наговорить много обидных слов, но на данный момент в чем-то она была права.

Сама не понимая, почему, Джованна почувствовала жалость и к матери, и к новоявленному отцу, который смотрел на них с Абби с какой-то надеждой. Она чувствовала, что чего-то они не договаривали. И гриффиндорка это выяснит, но не сейчас.

— Как далеко она способна зайти? — Джованна тщетно пыталась прикрыть ранку на руке, натягивая на себя теплый джемпер. — Я до сих пор не понимаю, как нам удалось скрыть это от родителей?

— Говори только за маму. Ты ведь не можешь пока что считать этого Крауча нашим отцом. Он едва появился в нашей жизни, — Абигейл заметно вздрогнула, почувствовав, как ее раны тоже болят, так как едва успевали заживать. — Я всю жизнь мечтала, чтобы у нас был отец, отец, который порадуется за наши отметки, поддержит нужным советом…

Разговорившись, сестры так и не заметили мелькнувшую тень в проеме чуть приоткрытой двери.

У Крауча было какое-то странное ощущение, будто во всем его существе разливается нечто ледяное и обжигающее. Это не был обычный холод, от которого хочется согреться, и ты уверен в том, что огонь в камине согреет тебя, стоит к нему протянуть руки. Но, Мерлин, почему именно сейчас все это происходит, когда мужчина от накатившей на него ярости готов разбить настенное зеркало одним ударом кулака.

Только что он стал невольным свидетелем сцены в комнате близнецов. Гриффиндорки, будто опасаясь, что за ними кто-то следит, старались спрятать свои покалеченные руки за тонной одежды, однако Барти успел заметить довольно свежие раны, которые уже успели затянуться слабой кожицей, но шрамы все еще виднелись.

Он не мог больше стоять за дверью и наблюдать весь этот ужас. Захлестнувшие его эмоции оказались намного сильнее волшебника, и он поспешил скрыться. К Элен было идти бесполезно, она испугается и захочет выяснить правду у дочерей, а выяснив, в чем дело, непременно начнет рваться мстить Амбридж за детей. Крауч знал, что она поступила бы правильно, но не мог допустить, чтобы Дюалье так и продолжила взваливать на себя всю ответственность за все происходящее. А ему хотелось, чтобы она хоть немного отдохнула.

Мысли мужчины вновь вернулись к Амбридж. Нет, это немыслимо так калечить ребенка. Что вообще происходит, куда смотрит Дамблдор? У него создавалось стойкое впечатление, что и директору, и МакГонагалл было глубоко наплевать на учеников. И от этого становилось отнюдь не легче. За что можно так возненавидеть? Какое право эта ведьма имела так относится к детям? К его детям!

С тех пор, как увидел их обеих на своем уроке ЗОТИ в прошлом году, Крауч наблюдал за ними и не раз ловил себя на странной мысли, что никому бы не дал их в обиду. Все, что с ними происходило, каким-то непостижимым образом всегда влияло на Барти. Абигейл и Джованна казались ему хрупкими и уязвимыми, несмотря на свой характер, и то, что они были на Гриффиндоре, только усиливало его беспокойство, так как все знали о вечной вражде львиного факультета со слизеринцами. Крауч не смог бы объяснить даже самому себе, откуда в нем проявилась эта привязанность к детям, но в том, что в них текла его кровь, волшебник не сомневался.

И он ни за что не позволит кому-то измываться над ними.

Гениальный план, который рождался у него в голове в течение следующего дня, требовал четкой и детальной проработки. Одни пункты Крауч мысленно вычеркивал, другие добавлял, сопоставляя их с настоящей ситуацией в стране. Он знал Долорес Амбридж, хотя и очень смутно. Пару раз в далеком прошлом отец устраивал ему экскурсии в Министерство, и Крауч видел эту дамочку. Уже тогда она нисколько не вызывала в нем доверия, а наоборот, заставляла Барти брезгливо поморщиться при виде низкой и полной фигуры ведьмы.

Эта стерва была умной, хитрой и расчетливой, здесь требовалось мастерское оттачивание всех нюансов почти готового плана. Со стороны Барти наверняка напоминал художника, который за день изрисовал множество набросков. Ни один из них не казался идеальным, в каждом находился какой-то изъян, и наконец, когда, отчаявшись, художник нарисовал с чувством очередной рисунок, взгляд его неожиданно задержался на изображении.

Единственное что, у Барти не было в наличии одежды Пожирателя, но это были уже мелочи. В конце концов, все это можно в любой момент взять и трансфигурировать, благо Элен позаботилась о том, чтобы у Крауча в шкафу было много разнообразной одежды. Но самое главное — у него появилась палочка. То, без чего ни один маг не мог обойтись в повседневности. Оставалось только написать письмо от руки мнимого журналиста и придумать место встречи.

Впервые после начала каникул Абби и Джо обедали вместе со всеми в просторной столовой, и Крауч мог представить, каких трудов стоило Элен уговорить сестер сесть с ним за один стол. Об этом говорили их скептические и недоверчивые взгляды, украдкой брошенные на него во время трапезы. Казалось, что они обе непрерывно наблюдали за ним, заметно опасаясь его после недавнего рассказа о Пожирателе.

Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как Элен пристально и внимательно смотрела на него. Наверно, поняла, что он что-то задумал, или догадывалась.

— Барти, все в порядке? — ее теплый и нежный голос отвлек волшебника от серьезных раздумий, и он слегка улыбнулся девушке в ответ одними уголками губ.

— Все в порядке, Элен! — это не совсем было правдой, но такой ответ удовлетворил Дюалье, и она переключилась на сестер.

— Абби, Джо, расскажите что-нибудь! Не будьте такими мрачными! — его девочка пыталась разрядить обстановку, создать дружескую семейную беседу, но близнецы не особо шли на контакт, он их не винил в этом.

— Ма, но ты же знаешь, что мы бы и рады посидеть с вами, да я обещала Джованне помочь с заклинаниями. Если она отстанет от сверстников, то вряд ли сдаст экзамен, — Абигейл положила матери салат из свежих фруктов в тарелку.

— Абби, ну зачем ты грузишь маму и мистера Крауча моими проблемами? — Джо явно смутилась такой демонстративности.

Та лишь в ответ закатила глаза к потолку.

— Джо, как ты могла подумать о том, что ты нам безразлична? — Элен с укором взглянула на одну из дочерей.

— Мама, а как еще можно подумать? — вмешалась снова Абби, вставая из-за стола. — Мы только в Хогвартсе отвлекаемся от той атмосферы, которая все это время царила в доме. Я что-то не помню, чтобы ты так часто занималась с нами, как хотелось бы, у тебя постоянно дела.

— Я могу помочь Джованне, — Барти попытался предотвратить начавшуюся словесную перепалку.

На секунду все взгляды присутствующих устремились на него, и повисла тягостная тишина.

— Я не думаю, что это возможно, мистер Крауч! — тихо отозвалась Джованна. — Мне неудобно забирать у вас ваше личное время.

— Ерунда, Джованна! Это моя обязанность — научить тебя чему-то новому или в чем-то подтянуть, — Барти упорно избегал испепеляющего взгляда второй сестры.

— Мерлин, Джо! Как ты можешь доверять ему? — Абигейл явно была шокирована словами девочки.

Чуть позже, когда обе ушли к себе, Элен протянула к нему руку и накрыла ею руку Барти.

— Все будет нормально, дорогой!

— Я знаю, — прошептал он ей, потрепав Элен по волосам.

— Дай девочкам время и не обижайся на них.

— Все нормально, Элен! А вот тебе не следовало бы пока что возвращаться в Орден. Ты не в форме.

— Но я… — начала Дюалье.

— Нужна им? — Барти легко догадался о том, что хотела сказать девушка.

Но, Мерлин, он не мог позволить ей рисковать сейчас, когда она только начала восстанавливать свои силы.

— Мне будет намного спокойнее, если ты повременишь с возвращением в Орден, — поднявшись на ноги, мужчина приблизился к Элен и, ласково обняв за плечи, быстро поцеловал ее в макушку. — Как же я скучаю по тебе!

Поддавшись своим ответным чувствам, она повернулась к нему и крепко обняла.

Как только письмо было написано, Барти, примотав к лапе бурой совы небольшой конверт, выпустил птицу в открытое окно и стал ждать. Этот день, когда его план должен был сработать, наконец наступил. Теперь, когда он взвесил все За и Против, Крауч немного успокоился, предвкушая будущую разборку с Амбридж. Однако он до сих пор чувствовал, как навязчивый дементор внутри него просыпается. Нет, он не должен поддаться этому, но, Мерлин, как же трудно бороться, подавляя в себе сидящего монстра.

Дождавшись вечера, когда за окном уже начало смеркаться, он зашел в комнату Элен. Судя по тому, что девушка уже спала, Винки успела дать Дюалье успокоительный отвар. Тем лучше, ему не придется объяснять, куда он собрался. Увидев его в облике Пожирателя, она впала бы в панику, буквально засыпав Барти многочисленными вопросами, вызванными навязчивыми страхами.

Трансфигурированный костюм как нельзя лучше сидел на его высокой фигуре, а длинный черный кожаный плащ красиво гармонировал с его соломенными волосами, подчеркивая его узкие плечи. Только маски не хватало, но мужчина пока что не спешил ее надевать.

Опустившись на корточки рядом с кроватью Элен, Барти заботливо поправил девушке одеяло и тепло поцеловал Дюалье в лоб.

Сумеречная мгла, спустившаяся на Лондон вслед за скрывшимся огненно-рыжим солнцем, накрыла своим покровом еще совсем недавно голубое небо. Обычно, если поздним вечером не светила луна, город утопал в чернильных сумерках. Но сегодня она уже пронзительно сияла своей белизной в бархатной синеве ночного неба.

Лишь один человек в черном плаще с поднятым воротником упорно не замечал простых и наивных взглядов редких прохожих. Бледная кожа оттеняла необычный наряд этого мужчины. Его густые светлые волосы казались черными в темноте, однако при свете уличных фонарей эта иллюзия рассеивалась. В этом молодом и отчаянном человеке чувствовалась решительность и твердость.

Барти знал, что не зря назначил встречу Амбридж неподалеку от одного из кафе, находящихся чуть в стороне от центра. В эту пору буквально все улицы или, точнее, их большинство были уже безлюдными, что Крауча устраивало больше всего и отлично подходило под его план. Достав из рукава плаща палочку, волшебник приблизил ее к своему лицу, и в ту же секунду на нем появилась серебряная жуткая маска, скрывающая его личность. Но прорези для глаз позволяли Барти прекрасно наблюдать за происходящим.

Еще накануне этой ночи ведьма ответила ему в письме, что прибудет в назначенное место, так как ей не терпелось встретиться со знаменитым журналистом, который пообещал записать ее интервью о жизни в Хогвартсе.

Как Барти и догадался, ждать пришлось недолго.

Неподалеку от него раздался резкий щелчок трансгрессии, прозвучавший как звон в ночной тишине. Несмотря на мало освещенную улицу, он узнал в приближающейся низкой фигуре Долорес Амбридж в ненавистном розовом пальто.

Только вся привычная важность и противная жабья улыбка слетели с ведьмы, стоило ей столкнуться с ночной улицей, уступая место появившейся панике, явственно отобразившейся на ее пухлом лице. По тому, как она вертела головой, увешанной смешными розочками под цвет одежды, Долорес явно искала журналиста.

— Мистер Мартинис? Где вы? Я вас не вижу! — она постаралась своему голосу придать побольше смелости, то и дело покашливая в пустоту холодной зимней мглы. — Вы заставляете меня ждать! И если надумали поиграть в прятки, то не подходящий выбрали момент, — Амбридж начинала заметно раздражаться.

— Добрый вечер, профессор Амбридж! — Долорес буквально подпрыгнула на месте и, обернувшись на зов, вздрогнула, резко попятившись назад.

Прямо перед ней словно из темноты возник силуэт Пожирателя в серебряной маске.

— Что? Не ожидала, стерва, что мы можем восстать? — мужчина шел прямо на нее, держа палочку наготове.

— К-кто в-вы? — взвизгнула еще больше Долорес. — Чего вам надо? Вы меня обманули, никакого журналиста здесь нет. Я трачу свое личное драгоценное время на то, чтобы прибыть сюда и дать интервью.

— Интервью, говоришь? — новая вспышка ярости буквально захлестнула Барти с головы до ног, он отчетливо чувствовал, как знакомый ледяной холод вновь охватывает все его существо, на мгновение даже воздуха стало не хватать, однако в следующую секунду легкие наполнились словно льдом.

Но мужчине некогда с этим разбираться сейчас.

— Интервью о том, как ты калечишь детей? — слова Барти превратились в шипение, он неожиданно начал чувствовать все ее страхи, но это даже забавляло его.

— Да вы с ума сошли! — крик ведьмы противно резанул слух.

Она достала палочку и попыталась атаковать противника, но Крауч оказался проворнее и с легкостью обезоружил ее. — Я обожаю детей.

Не отдавая себе отчета в своих действиях, Барти вскинул свободную руку и схватил ее за ворот блузки. Долорес начала хватать ртом воздух, цепкие и ледяные пальцы незнакомца готовы были задушить ее на месте.

— Еще раз тронешь моих дочерей, стерва, и я обещаю тебе, что это встреча будет не последней!

— Ваших дочерей?

— Абигейль и Джованна Дюалье! Если хоть один волос упадет с их головы по твоей вине… — мужчина не успел договорить, тщетно сдерживаемые эмоции Барти стали выходить из-под контроля.

В воздухе неожиданно и ощутимо повеяло морозным холодом, Крауч уже не смотрел на Амбридж, его внимание переключилось на нечто другое, чем и попыталась тотчас же воспользоваться ведьма, но не смогла сдвинуться даже с места.

До сих пор ясное небо внезапно начали заволакивать темные грозовые облака, нависнув прямо над ними. Взгляд серо-голубых глаз Барти, подернутых поволокой, устремился вверх. Крауч прекрасно был знаком с этими ощущениями, нарастающая паника только крепла в нем, прогоняя остатки недавней безбашенной смелости. Фонари поблизости от них начали гаснуть, превращая все вокруг в кромешную тьму. Ветер усиливался.

Последовав примеру незнакомца, Амбридж тоже посмотрела туда же и, пользуясь тем, что Пожиратель отвлекся, быстро нагнулась, схватила свою палочку, которая валялась в снегу. Пытаясь атаковать патронусом приближающегося к ней дементора, ведьма явно не рассчитала своих сил, — вслед за одним дементором начали появляться и другие, что во много раз усложнило возможность отбиться. Доселе ледяной воздух стал густым, противно оседая в горле и не давая даже вздохнуть.

Наблюдая за ведьмой и стараясь быть как можно дальше от монстров, Крауч так и не понял, как той удалось трангрессировать. Она исчезла, оставив его один на один с целой армией дементоров, которые кружили над ним, то приближаясь, то отдаляясь.

Единственное, что пришло ему на ум, это развернуться и резко рвануть с места. Барти припустил настолько быстро, насколько позволяла ему его выносливость. Ночные улицы и переулки были пустынными, и он без преград летел, не чуя под собой ног. Куда, он и сам не понимал. К его огромному шоку и еще большей панике, дементоры летели с ним на уровне, и чем больше он бежал, тем сильнее чувствовал, как силы покидают его. Но он не мог остановиться.

Наткнувшись на тупик, который ему встретился в конце одной улицы вместо выхода, Крауч чувствовал, как монстры окружили его плотным кольцом. Вот и все. История вновь повторится. Мужчина уже мысленно начал прощаться со своими близкими, закрыв лицо дрожащими руками и приготовившись к самому худшему.

И… ничего не произошло.

Опустив медленно руки, он растерянно начал крутить головой, ожидая какого-то подвоха, однако дементоры даже не шелохнулись. Более того, паника, которую он испытывал совсем недавно, вдруг куда-то подевалась, вернув ему способность мыслить и раздумывать. Но это невозможно!

Вместо паники Крауча буквально затопили воспоминания о том, что с ним произошло в Хогвартсе в прошлом году, и воспоминания были самыми жуткими из всех других. Нет, в настоящем дементоры не вызывали у него страха, как раньше, но след в его сознании, что он умер и потом вернулся — превратился в ужас и желание прогнать их, если это вообще было возможно когда-либо без помощи Патронуса. Но Барти не может вызывать Патронус, все Пожиратели обречены на это.

— Уйдите! Пожалуйста, уйдите! —прошептал он, прислонившись спиной к одному из зданий.

Мужчина особо ни на что не надеялся, но, неожиданно, дементоры мгновенно растворились в воздухе, и на улице заметно потеплело.

События недавнего вечера полностью выбили Барти из колеи. Мысли беспорядочно сменяли одна другую и казались ему какой-то фантазией или вымыслом. Сколько Крауч помнил себя, он ни разу в жизни не встречал таких людей, которые бы абсолютно не испытывали страха перед дементорами. Однако, как ни смешно было признаваться самому себе, — на теперешний момент он сам таковым человеком являлся.

В памяти мужчины вновь всплыл разговор с Элен, где упоминался некий незнакомец со странным именем. Но ее слова о таинственном маге не имели под собой никаких зацепок. Даже внешности Дюалье не запомнила, что само по себе ему казалось чем-то необычным, но при этом, поддавшись на его слова, девушка впустила мага в дом. Когда же она избавится от своей доверчивости? Теперь он точно не допустит, чтобы в доме появлялись посторонние, мало ли в Англии таких незнакомцев. И повезло еще, что он не убил девушку, что запросто могло бы осуществиться.

Крауч хорошо помнил тот момент, как тщетно пытался сфокусировать зрение на расплывчатой комнате после того, как «проснулся». Признаться честно, это ему удалось не сразу. А когда удалось, он с удивлением обнаружил сидящего напротив него мага. Барти помнил его лишь на тот момент, когда видел волшебника перед собой, дальше память начинала вести себя самым необъяснимым образом, отказываясь воскрешать в голове образ незнакомца.

Да и Мерлин с ним… пока что! Сейчас мужчину волновал другой вопрос, связанный с дементорами. То, с чем он хотел разобраться и никак не мог поверить в самый очевидный и изумительный факт. Все началось с того, что он лишь хотел поцеловать Элен, а в итоге в нем возобладал ненавистный дементорский инстинкт, и она едва не погибла, после чего чуть позже пара предметов, которых коснулся Крауч, мгновенно превратились в лед. И затем сами дементоры… он вновь переживал мысленно тот побег от самых ужасных тварей, однако они не причиняли ему вреда. Более того еще и беспрекословно подчинились его просьбе, растаяв в ночной мгле. С этим определенно следует разобраться, и чем скорее, тем лучше.

Однако ответ на мучивший его вопрос о том маге пришел к Барти с самой неожиданной стороны. Как-то раз, улучив момент, когда Элен проводила время с детьми, Винки подозвала к себе мужчину, и они вдвоем прошли на кухню, после чего эльф плотно затворила за собой дверь, наложив на нее заглушающие чары.

— Что случилось, к чему такая секретность, Винки? — волшебник вопросительно и выжидающе смотрел на домовика.

— Я не хотела говорить при мисс Дюалье. Это могло бы вызвать у нее новые волнения, а Винки хотеть, чтобы хозяйка была в покое. Я знаю, что вы на нее обижаться за ее доверчивость, что она впустить того мага в дом.

Слушая сбивчивую и быструю речь эльфа, Барти пытался сообразить, о чем она хотела сказать, но на ум ничего путного не шло.

Чего еще он не знал?

— Еще бы мне не упрекать ее! Винки, время сейчас неспокойное, чтобы приводить домой всяких незнакомцев. Она даже не знает его толком, тогда как Элен могла так легко поверить встречному прохожему? — Крауч не пытался контролировать свои эмоции, которые вот-вот грозили перейти в крик, но, заметив, как домовик приложил палец ко рту, невольно умолк, приготовившись слушать дальше.

— Даже если он решит сюда прийти еще раз, вы не сможете ничего сделать, мастер Барти! Я бы на вашем месте даже не пыталась, — а вот теперь Винки начинала говорить загадками, что немного раздражало.

Да что же это такое!

— Я так понимаю, ты знаешь, кто он такой! — Крауч не спрашивал, а скорее утверждал и, поймав утвердительный кивок, разволновался еще больше прежнего.

Ему определенно не нравилась данная тема. К чему эльф клонит? Он даже почувствовал легкий укол ревности, но тут же отбросил подобные мысли в сторону.

Оказавшись еще ближе к нему, Винки таинственно прошептала в пространство:

— Недавно мисс Дюалье встретилась с дьяволом! — ее ярко-зеленые глаза расширились от ужаса.

Создавалось такое ощущение, что она испугалась сказанных слов.

— И что же такого он ей наплел?

— Этого я не могу вам сказать, мастер Барти! Мисс Дюалье сама расскажет. Вы должны дать ей время прийти в себя. Винки не вмешивается в это.

Вот чертовка! Отказалась говорить самое интересное, сумев сохранить интригу. Так вот почему Элен поверила тому незнакомцу. Скорее всего, он применил к ней гипноз, а для дьявола это уж точно не составляло никакого труда. Отсюда и вытекала ее излишняя доверчивость.

— Но, — Винки вновь заговорила, будто боялась, что молодой хозяин не захочет ее больше слушать, погрузившись в свои мрачные мысли. — Вы должны пообещать мне, мастер Барти, что не натворите глупостей и не станете ему перечить. Это может сыграть не в вашу пользу. Я знать ваш характер с самого детства, и не раз ругала вас за вашу вспыльчивость. Постарайтесь быть терпеливее к мисс Дюалье.

— Хорошо, Винки, я постараюсь, хотя это будет и не легко

— Вы справитесь!

Вместо того, чтобы хоть как-то успокоиться, Барти начинал нервничать еще больше. Он не решался отойти куда-нибудь, опасаясь нового визита загадочного чародея, хотя Винки и заверила его, что позаботится об Элен и сестрах. Крауч и рад был никуда не уходить от своей девочки и детей, но у него оставался по плану один эксперимент, который полностью подтвердит или опровергнет его догадки. В последнее мужчине верилось с трудом. Будущее исследование не предполагало рядом никого из родных — это бы было слишком опасно, чего волшебник никак не мог допустить.

Наконец, удостоверившись в защите эльфа, Барти вышел из дому и, отойдя на приличное расстояние, быстро трангрессировал в малолюдное место за чертой города. Эти края он знавал еще давно, будучи любителем часто побыть наедине со своими мыслями. Шумный Хогвартс был не в счет, так как там постоянно отвлекали и не давали сосредоточиться на главном. Место, куда он направился, пожалуй, любому бы показалось тихим и спокойным, оно было словно отрезано от мира.

Оказавшись на месте, Барти стал наслаждаться чистым воздухом здешней природы, что обступила его со всех сторон. Вокруг Крауча простирались огромные поля, где-то там, вдалеке виднелись зеленые холмы и слышалось пение птиц. В паре метров от волшебника бежал узкой змейкой ручеек, плавно впадая в озеро. Его звонкое журчание успокаивало мужчину. Однако появившиеся мысли о дьяволе и Элен вновь и вновь вносили смуту, заставляли переживать, хотя, наблюдая за Винки, он не мог сказать, что действительно стоило волноваться. Эльфы, они всегда чувствовали опасность и предупреждали в случае чего своих господ о чем-то приближающемся.

Отмахнувшись от ненужных мыслей, Барти закрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться на дементорах. И… ничего. Только солнце спряталось в небе, и подул резкий ветер, забираясь под плащ. В прошлый раз он настолько вышел из себя, что не контролировал своих эмоций. Не могут же они, в самом деле появляться лишь в моменты неописуемой ярости? Быть может, у него здорово разыгралось воображение, что эти твари его слушаются? Однако то, что они не тронули Крауча, уже наводило на глубокие раздумья. Он был первым магом, который сумел прогнать дементоров без Патронуса, но кто знает, как сложатся обстоятельства в следующий раз?

Но вопреки данной мысли, Крауч отнюдь не чувствовал ни паники, ни страха, как это должно было бы произойти с каждым, у кого отсутствовало умение защищаться от дементора. Поблизости абсолютно не было ни одной живой души, но Барти это не напрягало почему-то. Он пробовал еще несколько раз повторить недавнее действие, глядя неподвижно вверх, вначале по-прежнему ничего не происходило, и волшебник уже начинал считать, что теряет время зря. Как неожиданно вокруг него резко все потемнело, создавалось такое чувство, что мужчину внезапно настигла самая настоящая буря со свистом разбушевавшегося ветра, что вот-вот грозился снести с ног.

Стихия не умолкала, но Барти даже не пошевелился, напоминая со стороны самый настоящий памятник, только полы его плаща развевались на ветру, яростно шелестя. Крауч отчетливо чувствовал, как дементоры приближаются, и, спустя миг, увидел, как они, словно вырвавшись из плотного тумана, подплывают к нему навстречу, но твари не спешили снимать капюшоны, все так же, как и в прошлый раз, застывая в воздухе перед Краучем. Грудь Барти начал сковывать ледяной холод, который не позволял даже выдохнуть, заполняя его легкие ледяной глыбой, но маг этого не чувствовал, как и не чувствовал никакой опасности со стороны дементоров. Ему не нужен даже Патронус, потому что волшебнику достаточно было сказать несколько слов и дементоры растворились без следа.

Догадки подтвердились, и теперь Барти не сомневался больше в увиденном. Мысль о том, что эти твари беспрекословно подчиняются ему, вселяла в мага уверенность и чувство превосходства над своими новыми способностями, пленяя его разум. После пережитого ужаса в стенах Азкабана новая магия позволяла ему частично расслабиться, абсолютно не чувствуя никакой напряженности, как это бывало тогда, когда он был вынужден сталкиваться с дементорами в своей камере. Не было ни дня, когда бы узники не ощущали противный и липкий холод возле своих камер, от него не спасала тонкая полосатая и грязная роба в постоянных заплатках. Но теперь тот ужас больше не потревожит Крауча, оставшись в далеком прошлом, не в этой жизни, где он начинал все сначала.

Мысль о том, чтобы рассказать о своей магии Элен, пока что отпадала, про близнецов можно и вовсе не думать — не поймут. А вот реакцию Дюалье он уже знал заранее или по крайней мере догадывался о ней.

Вернувшись ближе к обеду домой, он стал медленно подниматься по лестнице наверх, встретившись со звонкой тишиной. Это означало, что сестры вновь убежали гулять со своими соседями-магглами. Обычно их громкие разговоры и заливистый смех слышались еще в конце коридора. В отличии от остальных Пожирателей, Барти относился спокойно к магглам и особо никогда их не трогал. Сделай он сейчас нечто подобное — дети бы его явно не простили.

Постучав в дверь, он не услышал голоса Элен и решил войти сам, но в следующее мгновение инстинктивно сделал шаг назад, увидев ярко-голубой патронус волшебницы.

Изящный и грациозный конь, вырвавшись из ее палочки, на секунду застыл и затем, цокнув копытом, подошел к девушке. Она легонько коснулась пальцами его морды, и он тут же растаял, стоило Барти войти в комнату.

— Барти! — Элен стремительно устремилась к нему навстречу, и он ласково обнял ее, прижав к себе. — Я не слышала, как ты пришел, где ты был?

— Мне хотелось побыть одному и разобраться со своими мыслями, — Крауч явно чего-то не договаривал.

— Все в порядке?

— Не совсем, — вырвалось у мужчины вопреки недавно принятому решению хранить свои доводы лишь при себе.

Дюалье заметно вздрогнула, недоуменно глядя на него.

— Мои новые способности… Я могу управлять дементорами, — Элен, в отличие от него, не разделяла этого энтузиазма, что было вполне предсказуемо.

— О, Мерлин! — она с ужасом приложила руки к губам. — Тебе могло просто показаться, — с надеждой воскликнула она, но видя, как Барти качает головой, почувствовала еще больший прилив паники.

— Я могу показать тебе, — не дожидаясь ответа Дюалье, Крауч отошел от нее на приличное расстояние, постаравшись сосредоточиться, как недавно.

Но, почувствовав необъяснимый и резкий жар в груди, он сел на кровать, выронив палочку, которая со стуком упала на пол.

— Что с тобой? — Элен села рядом с ним.

— Я не знаю, — мужчина опустил голову, запуская в соломенные волосы пальцы и взъерошивая себе прическу. — Когда я попробовал сейчас вызвать дементора, то почувствовал, как внутри меня разливается что-то горячее, обжигающее. Я не могу понять, что это.

Элен хотелось бы и самой знать, что происходит с Барти, но никто из них двоих даже не догадывался, что это могло бы значить и как Крауч стал владеть загадочной магией. Радость, которую она испытала от того, что у него сейчас ничего не вышло, девушка решила скрыть, дабы не обидеть мужчину, пообещав себе, что разберется со всем этим чуть позже. Однако предчувствия, что начинали терзать ее, после слов Барти о дементорах пугали. Дюалье догадывалась, что ничего хорошего в этом нет, но Крауч явно так не думал, и это ей не нравилось больше всего.

* * *

Поговорив с девушкой и потренировавшись в магии заклинаний, Барти решил последовать примеру Элен и тоже лечь пораньше, однако этой ночью ему явно было не суждено выспаться после трудного дня. Спросонку Барти померещилось, что он увидел кошмар, слыша чьи-то женские крики. Проснувшись, но еще лежа в полудреме, Крауч вновь услышал, как его кто-то звал. Так громко и отчаянно, что он вздрогнул. Не приснилось ли? Но крик не умолкал, наполняясь новыми вспышками паники. И, наконец, окончательно проснувшись, он понял, кто его звал. Что могло случиться? Наскоро накинув халат, он поспешил в комнату девушки.

Увиденное только подтверждало его догадки: скорее всего, Элен приснился кошмар. Она умолкла, тихо всхлипывая в подушку, но всхлипывая так горько, что заставляло Крауча задуматься о содержании ее сна. Сейчас Дюалье была уязвимой как никогда, пребывая во власти мучившего ее ночного ужаса.

Осторожно сев возле нее на кровать, он легонько тронул девушку за плечо.

— Да, профессор Дамблдор, я знаю, мне пора! — сдавленный голос Элен звучал сбивчиво и быстро, будто она боялась, что ей не дадут договорить. — Но я хочу с ним побыть еще совсем немного, мне это нужно… — новые всхлипы заставили его действовать более решительно.

— Элен! Элен! Проснись! Я с тобой! — Барти вновь потряс Дюалье за плечо, после чего она нехотя проснулась, едва не вскочив на ноги.

Поддавшись вперед, он крепко обнял ее, чувствуя, как она прижалась к нему, мокрая от слез и дрожащая от холода.

— Все в порядке, девочка, это всего лишь сон! — Крауч нежно потрепал волшебницу по макушке.

Подняв голову, она удивленно и потрясенно посмотрела прямо ему в глаза. Длинные ресницы блестели от слез, а в синеве глаз Элен плескалась такая по-детски наивная радость и облегчение. От этого взгляда почему-то становилось немного не по себе. Что могло так мучить его девочку?

— Не уходи, — еле слышно прошептала она, уткнувшись в него носом.

— Я здесь, малышка!

Убедившись, что он был рядом и не собирался никуда уходить, девушка вновь уснула, откинувшись на подушки.

Все, чем он мог сейчас ей помочь, это просто побыть рядом, на случай, если приснится что-то еще в таком же роде. Удобно устроившись возле Элен на кровати, Крауч осторожно положил ее голову себе на грудь, поглаживая по волосам. Ему хотелось, чтобы девушка выспалась спокойно, как это ей и было положено, но ввиду этих снов очень долго не получалось.

Собираясь хоть немного подремать, Барти уже закрыл глаза, как внезапно на него накатила настоящая и обильная волна, состоящая из тревожных воспоминаний, ее воспоминаний. Крауча буквально затянуло в вихрь многогранного калейдоскопа, состоящего из необычных видений…

Растерянная МакГонагалл уже бежала навстречу Элен. На ее лице читался невыразимый ужас. На бесконечные вопросы Элен о том, что случилось, Минерва лишь молча отворила дверь кабинета ЗОТИ, и Барти незаметно юркнул за Дюалье в комнату.

То, что он увидел перед собой, заставило его вскрикнуть от ужаса и отвращения. Прямо перед ним сидел… он сам с безразличным и отсутствующим взглядом. Дюалье, казалось, не слышала, как в кабинет вошел Дамблдор вслед за деканом Гриффиндора. Она вообще ничего не замечала, полусидя рядом с безжизненным телом. От ее горького плача Крауч невольно содрогнулся. Хотелось подойти к гриффиндорке, чтобы обнять, утешить и сказать, что с ним ничего не случилось, но все, что он мог, это, борясь со своими эмоциями, наблюдать за происходящим.

Что чувствовала сама девушка, было не трудно догадаться, и от этого становилось еще более жутко. Он отчетливо ощущал сейчас, как Элен буквально пронизана этой острой болью, которая невидимым движением причиняла новую порцию пыток, стоило Дюалье вновь встретиться с мертвым взглядом того, кто был перед ней. Однако, вместе с неприятными ощущениями, Барти ясно осознавал, насколько он дорог ей, и это вселяло в него столько уверенности и поддержки…

Далее видения резкими вспышками вновь менялись, одни за другими; сестры росли без отца, не зная от матери настоящей правды… Абигейль все больше начинала наследовать от Крауча его черты характера, и он как будто видел свое отражение в зеркале, Джованна же, наоборот, являлась точной копией Элен, что вызывало у Барти улыбку… Однако следующий отрывок из памяти гриффиндорки заставил его насторожиться.

Дюалье сидела на скамейке в парке и, погрузившись в свои раздумья, не заметила, как возле нее нарисовался какой-то незнакомец. Но, как ни старался волшебник разглядеть его лица, его попытки были тщетны. Перед ним смутно мелькал образ загадочного мага, будто некий художник, рисуя свою картину, твердо решил сделать мужчину размытым, он явно не являлся у него главным. И тут маг заговорил, Крауч навострил уши и незаметно стал неподалеку от них.

— …На кой-черт Вам нужна живая кукла?.. Я могу Вам помочь… — голос незнакомца звучал странным эхом.

Наблюдая за Дюалье, он видел, как ей было трудно довериться чужому, однако слова мага заставляли колебаться, сомневаться в своем неверии. Но это недоверие его ничуть не оскорбляло и ни коим образом не задевало, наоборот, мужчина заверял в правдивости его слов…

Занятное видение неожиданно оборвалось, вернув Барти в реальность. Жаль, что не получилось досмотреть до конца, но он отчаянно надеялся, что Элен расскажет ему, что было дальше.

Чем больше Воланд наблюдал за магическим миром, тем сильнее начинал интересоваться жизнью магического мира, в котором были собраны самые разные, абсолютно не похожие друг на друга люди, а именно волшебники в необычных мантиях, которые исчезали буквально в воздухе, думая, что их никто не видит. Однако ничто не могло укрыться от зоркого взгляда разных глаз дьявола. Ему не обязательно было расспрашивать у кого-то из них, кто они такие и чем занимаются, все это дьявол знал, даже не вдаваясь в подробности.

Весь этот разнообразный люд вызывал у Воланда чаще всего не столько удивление, сколько насмешку, понимание и реже — сочувствие. Но в данный момент он больше всего наблюдал за Барти Краучем, чья новая магия давала веское основание крепко задуматься над всем происходящим, что было с ней связано.

Подумать только! Изучая душу человека и то, каков он сам после ее извлечения из дементора, маг пришел к выводу, что безликие монстры к тому же являлись отличными психологами, превращаясь в зеркальное изображение перед такими, как Крауч. Да и просто перед теми, кто совершил много зла в своей жизни. Каким-то непостижимым для волшебного мира образом дементоры умели при своих видениях вызвать в зрителе самые смешанные чувства, начиная от паники, страха и заканчивая отвращением к самому себе прежнему.

Так было и с этим молодым волшебником, что по своей глупости и недальновидности решил когда-то примкнуть к Лорду Волдеморту. Будучи еще зеленым юнцом, Барти последовал примеру своих школьных друзей, легко поверив тем на слово о величии того типа. Его не называли по имени, и причиной тому был панический страх. Волдеморт умело манипулировал многими своими соратниками, выискивая в человеке самые слабые места, с помощью которых и совершались всякого рода манипуляции. Зная о трудных взаимоотношениях с отцом, не трудно было догадаться, кого видел Крауч в лице Темного Лорда.

Практически большая часть жизни волшебника растворилась в слепом и фанатичном обожании к этому человеку. Жалкому человечишке, который возомнил о себе невесть что. И Воланд уже легко мог предсказать конец царствования сего Величества. Но в этом он разберется чуть позже. А сейчас у него было намечено более важное дело.

Собираясь нанести визит Элен Дюалье, он не стал менять свою внешность, пользуясь своей загадочностью. Дом молодой волшебницы находился в самом центре Лондона, в двух милях от вокзала Кинг-Кросс, окруженный колючими засохшими кустарниками под толстым слоем снега.

Несмотря на то, что маг беспрепятственно мог проникнуть в дом, Воланд решил не пренебрегать простой вежливостью.

Стоило ему дважды постучать во входную дверь, как она тут же отворилась, являя его взору невысокого роста существо с крупными глазами. На домовике красовалось зеленое платье, под стать цвету глаз. Нетрудно было догадаться, что перед магом стояла дама.

Судя по ее взгляду, в котором плескалась самая настоящая паника, она знала, кто перед ней.

— Не бойся! — тихо обратился к ней Воланд и сделал шаг вперед.

Эльф тут же поклонилась дьяволу, пропуская его вовнутрь.

— Винки, кто там? — услышав звонкий голос Элен Дюалье, маг усмехнулся.

Как оживилась волшебница после необычного возвращения своего возлюбленного!

Вскоре Элен уже сама спускалась по мраморной лестнице навстречу гостю.

— Здравствуйте, сэр…!

— Добрый день, мисс Дюалье! Зовите меня мистером Воландом. Вильям Воланд! — дьявол кивнул ей в знак приветствия.

Секунду-другую девушка пыталась вспомнить, где могла уже слышать подобную фамилию. Однако, поймав на себе внимательный взгляд мага, она неожиданно хлопнула себя по лбу.

— Это Вы! Мы встречались с Вами в парке.

— Да, мисс Дюалье, совершенно верно! — Воланд явно забавлялся над ситуацией.

— Ох, мистер, простите меня за такую забывчивость, — Дюалье виновато улыбнулась дьяволу.

— О, я прекрасно понимаю, из-за чего Вы так забылись! Не стоит ни объяснений, ни извинений. Я знаю подробности, — дьявол сделал протестующий жест рукой.

— Прошу Вас, мистер Воланд, располагайтесь! Винки! — через мгновение перед ними появилась эльфийка.

— Будь добра, принеси нам чай, — Винки тотчас же исчезла.

Несмотря на свое отличное настроение и приветствие, девушка явно нервничала, поглядывая в сторону прихожей. Значит, Крауча нет дома.

— Не буду отнимать у вас много времени, мисс Дюалье, я к Вам по делу.

— Я Вас внимательно слушаю, мистер Воланд! — Элен взяла с подноса приготовленный Винки чай с вазочкой пирожных и водрузила ее на журнальный столик перед магом.

— Итак, я помог вашему избраннику вернуться, но при ритуале возникли некоторые трудности.

— Да, спасибо Вам большое…- услышав снова срывающуюся речь благодарности, Воланд невольно возвел глаза к потолку.

— Поверьте мне, мисс Элен не за что пока благодарить особо. Почему, сейчас спросите? Да все просто. Вы и сами уже столкнулись с этим. Каждый раз, наблюдая за Барти, можно легко заметить, что его что-то мучает, что-то мешает жить полноценно, как остальные.

— Его способность замораживать предметы, — задумчиво произнесла Элен, не глядя на дьявола.

— Верно! И любой бы на Вашем месте задался вопросом о том, что с ним происходит.

— Он может управлять дементорами, но я не понимаю, как это возможно.

— Я Вам объясню! — устроившись поудобнее в мягком кресле, Воланд отпил чай из чашки и поставил ее на столик, звякнув посудой о деревянную поверхность мебели.

— Когда я возвращал мистеру Краучу душу, я вызвал дементора, чтобы получить то, что мне было нужно. Исчезая после ритуала, дементор рассыпался, как пепел от костра, слишком сильная была магия и, как Вы сейчас понимаете, очень редкая. Ее никто не практикует.

— Продолжайте, пожалуйста, мистер Воланд! — еле слышно произнесла девушка, обратившись вся в слух.

— Некоторые частицы дементора попали на мистера Крауча и растворились в нем, образуя нового монстра внутри него самого. Вот поэтому он может управлять этими созданиями, совершенно не представляя всей опасности данной магии. Но, как Вы недавно сами убедились, он не способен применить эти чары в Вашем присутствии. А все потому, мисс Дюалье, что душа мистера Крауча представляет собой золотистое сияние, которое вспыхивает в нем, как только рядом с ним оказываются родные ему люди. Этот свет блокирует способности дементора внутри него. А это значит, что она не испорчена, как было до его возвращения в реальный мир.

Слова Воланда об опасной магии явно шокировали Элен. Она не сразу поняла, что означала часть сказанного дьяволом, а когда поняла…

— Что конкретно эта магия может с ним сделать?

— В лучшем случае, при одном его появлении все окна в доме начнут покрываться зимними узорами, а в худшем он может стать чистым дементором с человеческим обликом. Сейчас ему бы не помешала Ваша помощь в борьбе за то, чтобы эта магия не возобладала в нем в полной силе. Самое главное — это контролировать ситуацию и не дать ей выйти за свои пределы.

Девушка невольно вскрикнула, прижав руку к губам.

— Недавно Вы, мисс, тренировались вызывать Патронуса, но к сожалению, если и успели заметить, то в тот момент, когда Вы его вызывали, то мистер Крауч отступил вглубь коридора. Ему не приятен этот вид магии и на то есть свои причины. Патронус причинит ему боль, и она ни с каким другим пыточным заклятием несравнима. Эта боль вывернет мистера Крауча наизнанку в прямом смысле слова.

— Замечательно! — неожиданно за их спинами раздался знакомый голос, от которого Элен буквально подскочила с кресла, едва не опрокинув на себя горячий чай.

— Барти? Как давно ты здесь? — Дюалье занервничала еще больше, явно опасаясь его вспыльчивости.

Крауч стоял в проходе гостиной, изображая само спокойствие. И только Воланд знал, что это ложное спокойствие, своего рода маска, что готова вот-вот треснуть по швам. Едва повернувшись к волшебнику, он заметно усмехнулся. Ну, конечно, кто-кто, а слизеринец явно не упустит шанса подслушать полезную информацию. Впрочем, дьявол на то и рассчитывал, что Крауч должен появиться с минуты на минуту, а потому стал говорить громче, прекрасно зная, что тот где-то уже в доме.

— Добрый день, мистер Воланд! Рад встрече с Вами! — в голосе Барти явно прозвучал неприкрытый сарказм.

— Добрый день, мистер Крауч. Я знал, что Вы еще застанете меня. Полагаю, что слышали Вы достаточно о себе, чтобы осознать всю опасность вашего положения.

— О, премного благодарен Вам, мистер Воланд, за такие ценные сведения! — и снова плохо скрытая насмешка в голосе Крауча.

— Барти, перестань! — подала голос неожиданно Элен. — Ты не должен разговаривать в таком тоне.

Н-да! Несмотря на очищенную душу, Крауч сохранил свой непростой характер, но, во всяком случае, мысли его не возвращались к прежней жизни. Все верно, а зачем топтаться на месте!

— Право не стоит извиняться, мисс Дюалье! Все в порядке, — дьявол усмехнулся одними уголками губ, глядя то на Крауча, устроившегося у камина, то на Дюалье.

— Тогда, может, Вы, мистер Воланд, сможете рассказать, откуда эта напасть появилась? Ведь не просто так же дементоры возникли.

— Охотно, мистер Крауч! Я ожидал от Вас подобного вопроса. Мало кто знает о создателе подобных тварей.

— Создателе? — единодушно спросили Элен и Барти.

— Кэлом Экриздис был темным магом, настолько темным, что сумел создать Азкабан. Так вы, маги, называете тюрьму для волшебников.

— Именно так! — согласилась с ним девушка. — Но зачем он это все делал? Для чего ему это все?

— Экриздис славился своим тяжелым и мрачным характером. Большинство людей его побаивалось, так как ходили слухи о том, что он мог сутки напролет создавать какие-то непонятные ритуалы, после них гибло все живое, что находилось рядом или неподалеку от него. Дом его обходили стороной и старались не попадаться на глаза, дабы не стать случайной жертвой, у этого чудика на уме могло быть все, что угодно. Кэлом не гнушался убивать, причем поговаривали, что расправлялся он по-зверски со своими жертвами. Никто не знает, куда они все потом девались.

— Какой ужас! — вскричала Элен.

— Но какое отношение он имеет к дементорам? — Крауч явно заинтересовался рассказом.

— Самое прямое, мистер Крауч! Экриздис запросто воплотил этих существ из своей черной души. Впоследствии он же за это и поплатился. Как-то раз Кэлом выпил лишнего в одном из баров и явно не рассчитывал, что многолюдная компания захочет с ним расправиться за причиненные страдания и потери.

— И что же было потом? — Экриздису явно никто не сочувствовал.

— После его смерти стало значительно легче жить, но дементоры так и остались, чуть позже работники Азкабана сделали их слугами в тех казематах. Вам, мистер Крауч, я полагаю, знакомо это все!

— Еще бы! — хмыкнул Барти в ответ, отгоняя от себя неприятные воспоминания.

— А ты, Элен, не церемонься особо! Вдруг этот Патронус вышибет из меня дементора? Подумаешь, мне будет больно! — Барти горько усмехнулся.

Дюалье отчаянно мотнула головой.

— Я не смогу причинить тебе боли, — прошептала она.

Никто из них так и не заметил, как Воланд тихонько исчез, оставив их снова вдвоем.

В резиденции Волдеморта вот уже несколько дней творилось Мерлин знает, что, и никто не мог объяснить, как такое вообще могло произойти. Те Пожиратели, что получали задание от Лорда, каким-то образом все начинали путать, и получалась невообразимая ситуация. Даже один из самых преданных и верных соратников умудрился перепутать свою миссию с Питером Петтигрю и в итоге выполнил не свое задание.

Люциус Малфой с тех самых пор, как встретился в центре Лондона с двумя неизвестными, имел крупные проблемы со своей палочкой. Та перестала обрастать обильной зеленью, и горе-слуга уже обрадовался, что странности на этом закончились, но глубоко ошибся — при очередном походе к магглам палочка выдала абсолютно другое заклинание. Вместо привычного убивающего или пыточного проклятия она выстреливала из своего кончика букетом цветов или каким-нибудь плотным дымом, что неизменно приносил с собой странную вонь, схожую с ароматом канализации города.

Чертыхаясь, Малфой аппарировал прочь, покинув дом магглов, а на следующее утро получал полный выговор за провал операции. Но на этом дело не собиралось заканчиваться. Даже всегда собранная Беллактрикс столкнулась с проблемной палочкой. Та, самым непостижимым образом, во время того, как Лестрендж собиралась запытать одну из семей, внезапно вырвалась из рук волшебницы и, к ее удивлению и ужасу, резко развернулась к ней, упершись острием в воздухе в сторону Беллы. Секунда-две, и из кончика палочки сам по себе вырывался Круциатус, больно ударяя ее, если она не успевала уклониться.

Взбесившаяся палочка словно преследовала свою хозяйку, гоняясь за ней с выпущенными красными искрами. Эту сцену каждый раз не без дикого смеха и коварной усмешки любили наблюдать Коровьев с Бегемотом, появляясь перед беднягой прямо из воздуха. В ответ та начинала впадать в ярость, грозя этим двоим расправиться с ними самым жестоким способом.

— Мисс Лестрейдж, полегче на поворотах! — елейным голосом говорил ей клетчатый. — Ну что вы сотрясаете воздух а?

— Моя палочка, идиот! — Беллакрикс сердито взмахивала своим орудием перед носом незнакомцев.

Пряча свой смех за притворно серьезными лицами, они исчезали и в следующее мгновение появлялись за спиной ведьмы. Поймать их не представлялось возможным. Как только один из Пожирателей хотел задеть заклинанием одного из приятелей, подкравшись к тем незаметно со своего укрытия или наблюдательного поста, он сразу же оказывался висящим в воздухе вверх ногами. Жертва беспомощно размахивала ногами, горя желанием как можно скорее оказаться на земле.

Более того, собираясь на новую операцию, после многих обещаний, данных Волдеморту, что все пройдет успешно, приспешники и здесь терпели неудачи. Магглы, тайно предупрежденные неугомонными Коровьевым и Бегемотом, уже заранее знали о готовящемся нападении на свой дом. Спрятавшись за входную дверь, они даже умудрялись несколько человек огреть чугунными сковородками по голове, далее начиналось все по плану: палочки Пожирателей выходили из строя и исполняли совершенно не то, что хотели от них владельцы.

— Петтигрю! — вопль Риддла в ярости разносился по всей резиденции. — Ты где был вчера, когда я тебя вызывал? — глаза Лорда опасно налились кровью.

— Я-я-я не получал вызова, мой Лорд! — Хвост пугливо съёжился под яростным взглядом, ожидая самого худшего.

— Опять пьяным где-нибудь валялся? Круцио! — как только тот получил свою порцию боли, Волдеморт уже обращался к другому слуге, повернувшись к Питеру спиной:

— Яксли!

— Да, мой Лорд?

— Ты меня зачем вызывал? Неужто Поттера поймал?

— Я-то поймал, но пока Вас ждал, Милорд, он…он сбежал.

— Каким это образом, интересно?

— Я запер его вместе с друзьями в одном заброшенном особняке.

— Кретины!!! — новый всплеск эмоций Лорда не заставил себя долго ждать. — Я у Малфоев был, вызов пришел оттуда… Вот узнаю, от кого, я его…!!! Снейп!!!

— Здесь, Милорд!

Казалось, что Риддл вот-вот взорвется.

— Какого, — крик Волдеморта неожиданно стал шипящим. — Какого черта ты здесь? Я тебя звал?

— Звали, мой Лорд!

Подойдя к стене, Риддл со всего размаху саданул по ней кулаком.

— Вы что, совсем тупые? Как это называется???

— Вот пропасть…а я гриффиндорцам самостоятельную отменил! — пробормотал окончательно сбитый с толку профессор зелий.

— Повтори, что ты там ляпнул! — Волдеморт подлетел к Северусу и наставил на него свою палочку.

— Ничего, служу чистоте крови, Милорд!

— То-то! Все вон отсюда!!! — Риддлу не пришлось повторять дважды.

Слуг как ветром сдуло.

Что вообще происходило? Еще ни разу на своем веку он не сталкивался ни с чем подобным. Чтобы самые преданные и верные соратники так облажались. И ладно, если бы парочка из них, но чтобы вся армия? Нет, ему определенно снился кошмар.

Гробовую тишину, что окружала его со всех сторон, внезапно нарушил скрип двери. Резко обернувшись, Риддл впал в еще более неистовую ярость.

— А ты кто еще такой?

— Да связист я! — Прямо перед ним на задних лапах стоял огромный кот с примусом на голове и с небольшим чемоданчиком в мохнатой лапе.

— Чего? Что за чушь ты несешь?

— Ну, дык… связь же у вас барахлит, буду починять! А вам я бы советовал не заводиться, — кот поставил свой саквояж на пол, устланный роскошным ковром. — А то ишь, понесло человека!

— Какой я тебе человек, глупое ты создание! Я…

— Величайший темный маг Лорд Волдеморт! — театрально провозгласил Бегемот.

— Вот именно, так что проваливай из моего дома, пока я не познакомил тебя с Нагайной. Брысь!

К удивлению Риддла, кот нисколько не испугался его криков.

Встав на четвереньки, Бегемот запрыгнул на журнальный столик, принявшись рвать когтями свежие газеты и какие-то бумаги.

— Что тут у нас? — кот развернул один из выпусков.— Необычное шоу в центре Лондона!

— Пошел к черту! — взревел Риддл. — Глаза бы мои не видели ни тебя, ни тех идиотов, что перепутали все свои задания. Бестолочи!

— Как скажите, Ваше Величество!

В следующее мгновение Бегемот словно растаял перед ним в воздухе, прежде чем Волдеморт успел что-то сказать или возразить.

Вот уже как пару дней Поттер пытался понять, что происходит с сестрами Дюалье. Они ни с кем не делились своими тайнами, были часто угрюмы и довольно замкнуты. У друзей явно что-то стряслось дома. Знать бы, что именно. Не сказать, что они дружили крепко между собой, но были в довольно хороших отношениях и часто рассказывали друг другу о планах и мыслях. Часто смеялись над очередными чьими-то шутками, спрашивали у Фреда с Джорджем, не придумали ли они еще, как отомстить Амбридж, которая буквально каждого донимала очередным наказанием за малейшую провинность.

Абигейл и Джованна были как две капли воды похожи друг на друга внешне, но характеры у девочек были абсолютно разными. Тихая и спокойная Джо являлась полной противоположностью своей сестры Абби, по натуре взбалмошной, открытой и даже моментами чересчур резкой и смелой. Она всегда говорила то, что думала, прямо в лоб и нисколько не задумывалась над тем, какова будет реакция собеседника. Кого-то определенно девушка напоминала, но Гарри никак не мог понять, кого, разве что…

Нет! Не может этого быть, в любом случае!

Но как объяснить самому себе, каким же образом Абигейл могла напоминать Поттеру о младшем Крауче? Мерлин! Даже в чертах ее лица он видел его. Те же самые веснушки, те же самые серо-голубые глаза и тот же дерзкий и немного нагловатый взгляд.

— Абигейл, Джованна! Что с вами такое творится? — не выдержал он в один день, подсев поближе на диван к девчонкам. — Сами не свои в последнее время. У вас что-то случилось?

Сестры лишь хмуро взглянули на него, затем, переглянувшись между собой, начали заметно колебаться, говорить или не говорить о своих проблемах вслух.

С одной стороны, мать бы не одобрила подобного, упрекнув Абби и Джо в сплетнях, но, с другой стороны, трудно было удерживать все в себе, то, что буквально вгоняло в шок, неверие, чем хотелось поделиться с близкими людьми или хотя бы друзьями, которые бы утешили.

— Хочешь, расскажи, — буркнула Абигейл сестре, поймав ее вопросительный взгляд. — Расскажи Гарри о нашем отце. Тоже мне, отец! — девочка демонстративно возвела глаза к потолку и вздохнула.

— Секундочку, — отозвался внезапно Рон, до этого игравший увлеченно в шахматы с Гермионой. — Насколько нам известно, у вас нет отца.

Уизли как всегда захочет подслушать что-то важное.

Но сейчас это было даже не важно.

— Мы тоже так думали, представьте себе, — тихо воскликнула Джованна, отчаянно и с надеждой взирая на друзей, что плотным кольцом окружили сестер.

— О ком это вы? — не унимался Рон

— О Барти Крауче! — отозвался доселе молчавший Гарри, пребывающий в своих мыслях и невероятных догадках.

— Откуда ты знаешь? — Абигейл живо подскочила к гриффиндорцу.

— Да ты просто копия Крауча! — выпалил на одном дыхании мальчишка. — Я так и вижу его сейчас перед собой. Ты его сестра или дочь? Вы обе! Ну просто вылитые!

— К сожалению, Поттер, ты угадал, мы дети Крауча, — мрачно подтвердила догадку Гарри Абби.

В гостиной Гриффиндора повисла настолько звенящая тишина, что было даже слышно, как рыжий кот Живоглот прошел мимо компании к камину, касаясь мягкими лапами ярко красного ковра. Вот кому проблемы в принципе были нипочем.

— В таком случае я вам сочувствую! — воскликнула Гермиона, грустно глядя на девочек. — Мало кто знает, каким бы он был отцом, но, возможно, Крауч бы обрадовался, узнай о вашем существовании, если бы, конечно, был жив.

— Он жив! — еле слышно произнесла Джованна, глядя в пол. — И мы видели его точно же так, как и вас всех сейчас.

— Джованна, у тебя бред? — запоздало воскликнул Поттер, взглянув вместе со всеми сочувственно на сестер. — Профессор Макгонагалл была свидетелем в прошлом году его страшной казни. Даже Дамблдор был зол на Корнелиуса Фаджа, что тот привел с собой в замок дементора. И…ну, ты понимаешь, что случилось с Краучем.

— Но это правда! — не сдавалась Джо. — Вы считаете, что я сошла с ума?

— Прости, Джованна, но именно так я и считаю. Я понимаю, что вам обеим наверняка хотелось иметь отца, и это нормально, что вы его оплакиваете, — рассудила мудро Грейнджер.

— Да нет, моя сестрица не сошла с ума, и она говорит чистую правду. — Абигейл решила поддержать Джо, встав рядом с ней. — Но мы также хотели бы о нем узнать более подробную информацию. Если ты, Гарри, знаешь что-то конкретное о нем, то расскажи.

— Я не думаю, что вам это понравится, но я расскажу.

Поттер уселся поудобнее в мягкое кресло возле камина напротив сестер Дюалье.

— Барти Крауч был преданным Пожирателем Смерти и делал множество ужасных вещей, желая угодить Темному Лорду. Как вам известно, в прошлом году он едва не убил меня и, скорее всего, привел бы свой план в исполнение, не помешай ему профессор Дамблдор. Из его исповеди под Сывороткой правды я легко понял, что Крауч фанатик до мозга костей, буквально боготворит Волдеморта и, если выразиться точнее, валяется у него в ногах. Любого бы нормального человека шокировали его слова. В тот момент мне казалось, что Барти абсолютно не обращает никакого внимания на то, кто рядом с ним находится. На него начала действовать Сыворотка профессора Снейпа, и все, что он мог, это выкладывать всю подноготную о планах своего Господина.

— Но я вижу перед собой другого Крауча, — прервала Поттера Джованна. — Он изменился, Гарри, и мне почему-то хочется в это верить.

— Мерлин! Джо, ты меня поражаешь своей наивностью, — Абигейл раздраженно обратилась к сестре. — По-моему, Гарри ясно и четко дает тебе понять, что это за человек. И он не заслуживает нашего доверия.

— Гарри, если ты мне поможешь, я могу рассказать Джованне и Абигейл о своих родителях, — отозвался неожиданно Невилл Долгопупс.

Все, кто находился в гостиной, так и вскочили с мест от неожиданности.

Оказалось, что Невилл давно пришел из библиотеки и все это время молча слушал весь разговор.

— О чем ты? — хором спросили у него сестры.

— Мои родители…они…— начал гриффиндорец и внезапно умолк, уткнувшись лицом в ладони.

— Родители Невилла несколько лет назад подверглись нападению самых фанатичных и преданных сторонников Волдеморта, с целью выведать у них информацию о пророчестве, — сказал Гарри.

— И что с ними случилось?

— Лучше бы вам этого не знать! — буркнула Гермиона. — И врагу такой участи не пожелаешь. Их пытали Круциатусом до тех пор, пока они не сошли с ума. Сейчас оба находятся в больнице святого Мунго, и вылечить их невозможно.

— И ваш отец там был, — поддержал подругу Гарри.

Услышав слова из уст Гарри обо всем этом кошмаре, Джованна неожиданно схватилась за голову обеими руками, словно силилась больше не слышать ничего.

— Джо, что с тобой? — Абби бросилась к сестре, но та только отмахнулась от девочки.

Вскочив с кресла, Джованна резко сорвалась с места, отодвинула тяжелую дверь с Полной Дамой и убежала прочь.

Слова Поттера никак не вязались с тем Краучем, который жил вместе с ней, сестрой, матерью и эльфом под одной крышей. Он вовсе не производил впечатления того самого сумасшедшего, о ком несколько минут назад рассказывал Гарри. Джованна бы даже поклялась им всем сейчас, что недавно стала невольной свидетельницей одного очень трогательного и такого нежного момента.

В ту ночь их с Абби разбудил отчаянный крик матери, и обе хотели было сразу ворваться в комнату Элен, но, стоило им взяться за ручку двери и едва приоткрыть ее, как они тут же увидели Крауча, спешащего в комнату женщины. Абигейл тогда, пренебрежительно фыркнув, вернулась обратно в постель. Но, в отличие от сестры, Джо тихонько выбралась из комнаты и неслышно подошла к комнате Элен. Дверь была чуть приоткрыта, и девочка с любопытством незаметно заглянула вовнутрь.

То, что она увидела, заставило ее невольно улыбнуться.

Крауч нежно обнимал женщину, прижав к себе, уверяя, что ей приснился кошмар. Его объятия подействовали на нее, как успокоительное, и мать быстро уснула, а мужчина так и остался тогда с ней в комнате, кажется, до самого утра.

Он был таким заботливым, чутким и ласковым, что ей не хотелось верить в то, что она услышала. Погрузившись в свои невеселые мысли, гриффиндорка не заметила, как под ее руками неожиданно оказался черный пушистый огромный кот с выразительными янтарными глазами. Он так пристально смотрел на девочку, что создавалось навязчивое впечатление того, что он пытался заглянуть ей прямиком в душу.

— Откуда ты здесь? — сквозь слезы проговорила Джо, погладив животное. — Какой красивый!

Кот, услышав похвалу в свой адрес, благодарно потерся о руки девочки и довольно замурлыкал.

— Я это сделаю! Я напишу ему письмо, и будь что будет! Я знаю, что ненормальная, но я хочу сама посмотреть ему в глаза и узнать от него всю правду.

Ответом ей был лишь красноречивый и внимательный кошачий взгляд. В следующую секунду кот юркнул в кусты и пропал.

Чтобы как-то отвлечься от навязчивых и тревожных мыслей об Элен, Барти вот уже как второй час подряд пытался углубиться в чтение книги, но мысли ускользали от волшебника. Как только Дюалье оправилась после бессонных ночей, она тут же отправилась в штаб орденцев, чтобы разведать обстановку и узнать, что нового произошло за время ее отсутствия. Еще немного и она тут же возжелает спросить напрямую у Дамблдора, когда же начнутся сражения. Не тот у нее характер, чтобы подолгу сидеть в четырех стенах. Бывшей гриффиндорке хотелось заняться чем-то полезным, проявить себя в деле и доказать, что с ней все в порядке.

О том, чтобы рассказать Дамблдору о нем, — и речи пока что быть не могло. Во-первых, еще не время, а во-вторых, к таким вещам следует подготовиться заранее. Крауч даже усмехнулся, представив себе лицо Альбуса, узнай тот из уст Элен о выжившем после Поцелуя дементора.

Небывалый случай!

И, если честно, то Барти и не слишком хотелось сейчас показываться на людях. Это было крайне нежелательно, так как его многие запросто могли узнать. А мысли о том, что он мог легко попасться на глаза тем же Пожирателям, что на свободе, и вовсе вгоняли Крауча в страх. Страх, что его схватят и отправят на аудиенцию к Лорду, а его он сейчас хотел видеть и слышать меньше всего. Волшебник слишком хорошо знал, чем оборачивалось предательство в стане Волдеморта. Тонной Круциатуса, но чаще всего Авадой в спину. Лорд с этим особо не церемонился. Ему было наплевать, кто перед ним — преданный слуга или очередная жертва в лице маггла или мага, который не знал того, что интересовало Риддла.

Только сейчас Крауч смотрел на свою бывшую привязанность к этому человеку, как к отцу, совершенно иным взглядом, более зрелым и осмысленным, чем когда-то. Гонка за тем, чтобы угодить, выполнить все задания, какими бы они ни были, превосходно, сегодня казалась Барти абсолютно бессмысленной и скучной. Сколько же всего ужасного он совершил, будучи в этих рядах! Это пятно навеки останется на его личности, и ничто его не смоет. Темное прошлое никак не хотело выпускать мужчину из своих стальных объятий, душило Крауча, украв его покой и заполонив душу новыми возрастающими тревогами за своих близких. Абигейл и Джованна тесно общались с соседями-магглами, все время пропадая где-то с ними, и ему даже представить было страшно, что может произойти, попадись они на глаза Пожирателям.

Пока что все обходилось, приспешников Волдеморта не было поблизости. Крауч еще никогда не встречал на горизонте такого странного затишья. Видимо, Лорду было выгодно прятаться, четких и сформулированных желаний он пока что не давал, а метка на внутренней стороне руки волшебника вот уже как с момента его чудесного возвращения еле заметно виднелась на бледной коже. Бывали времена, когда она слишком часто становилась черной, как смоль, причиняя Барти нестерпимую боль. Сейчас же Крауч абсолютно ничего не ощущал, если не считать того холода, что стал его навязчивым спутником, связанный с дементорами.

От бурных мыслей волшебника неожиданно отвлек легкий стук в окно. Встрепенувшись, Барти поднял голову и с немалым удивлением и легким испугом увидел перед собой Сниджета с письмом в клюве. Кто мог ему написать!

Спикировав на протянутую руку Барти, сова уронила ему чуть шероховатый конверт на ладонь.

«Здравствуйте, мистер Крауч!

Знаю, что Вы, возможно, очень удивитесь, что я решила Вам написать. Но нам необходимо встретиться. Я бы очень хотела поговорить с глазу на глаз и так, чтобы нам никто не помешал. Эта встреча для меня очень важна, и надеюсь, что после резких и грубых слов Абигейл Вы не откажете мне…

Джованна».

Чего-чего, но такого Крауч точно не ожидал. Он был абсолютно уверен в том, что никто из сестер не хочет с ним иметь ничего общего, а здесь целое письмо, и не просто письмо, а скромная просьба родной дочери. Несмотря на уговор с Элен пока что временно не контактировать с детьми, ввиду внутреннего дементора, Барти хотелось нарушить его.

Это несправедливо!

Не тогда, когда он стал привязываться к ним, чувствуя, как и что с ними происходит и когда, данный уговор противоречил его желанию сделать все наоборот. Да и Джованне не грозила опасность, по крайней мере, точно не сегодня. Что-то ему подсказывало, что встреча пройдет гладко. А Элен…он все объяснит ей потом.

Трангрессировав прямо в Хогсмид, он без труда нашел указанное место. Вечернее солнце уже садилось за горизонт, уступая место сумеркам. Заботливые домовики уже расчистили дорожки от снега, что позволяло значительно быстрее добраться до Визжащей хижины.

Старая лачуга встретила Крауча заколоченными окнами и каким-то неприятным запахом, должно быть дерево, из которого сооружено строение начинало уже гнить, да это и не удивительно, спустя столько времени. Поднимаясь на второй этаж, Барти слышал, как под его ногами едва скрипят старые ступеньки, готовые вот-вот провалиться. Н-да! Если это место и выбрали для личных встреч, то им следует вплотную заняться, приведя все в порядок.

Войдя в темную полуразвалившуюся комнату, Крауч заметил четкий знакомый силуэт молодой девушки, одетой в теплую гриффиндорскую форму, на фоне единственного узкого окошка, не заколоченного грязными досками. Джованна, казалось, сильно волновалась, судя по ее прерывистому дыханию. Мерлин! Почему она так напугана! Ее серые большие глаза в обрамлении темных ресниц в упор смотрели на волшебника с нескрываемым страхом. Однако, несмотря на это чувство, Джо оставалась на месте, но близко не подходила, соблюдая дистанцию.

— Здравствуй, Джованна! — Барти осторожно сделал шаг навстречу дочери, отряхнув свой плащ от осевшей на него густой пыли.

— Добрый день, мистер Крауч! Спасибо, что пришли.

— Только не говори мне о том, что не хочешь нагружать меня своими проблемами, это моя обязанность — тебе помогать, — мужчина отмахнулся и небрежно уселся на шаткий табурет возле небольшого столика, пододвинув ногой второй стул к себе.

Поколебавшись пару секунд, девочка послушно опустилась на сидение.

— Давайте поговорим с вами по душам, этим вы мне и поможете, — воскликнула Джованна, несмело глядя на Барти. — О вас очень много было сказано плохого, пугающего, что приводило меня в ужас. Но я не хотела верить этим людям, мне захотелось посмотреть Вам, мистер Крауч, в глаза и послушать, что именно расскажете вы сами.

Мерлин! Перед ним была вылитая Элен! Только она могла верить в него вот так до последнего, усомнившись в словах других, и не важно, что о ней думают окружающие. Мужчина догадывался, что дочь каким-то способом узнала о его прошлом, но именно сейчас, когда она сама сделала первый шаг к нему навстречу, Барти абсолютно не хотелось возвращаться к той перевернутой странице. Он знал, что если углубиться в подробности тех событий, можно легко раз и навсегда напугать ребенка, лишив его последней надежды и веры в то, что еще осталось в нем самом такого чистого и неиспорченного. Кто посмел рассказать ей о тех кошмарах?

Поттер! Больше некому! При мысли о мальчишке Крауч скривился.

— Хочешь говорить о моей бывшей жизни? — с горечью спросил волшебник. — Я не думаю, что это подходящая тема для разговора. Рано тебе еще копаться в подобном. А я бы не хотел тебя разочаровать дважды.

— Но я хочу разобраться и понять, почему вы так жили? Ведь это же ужасно — быть Пожирателем. Я наслышана об их деяниях. А те люди в Мунго…мне рассказывали о них, что они больше никогда не поправятся, — Джо не заметила, как ее глаза стали немного влажными, а в голосе появилась предательская дрожь. — Скажите, пожалуйста, что Вас там не было!

— Увы, Джованна, — глухо отозвался Барти, не смея поднять глаза на девочку. — Я бы очень хотел вернуться в то время и все исправить, но это невозможно. И я глубоко сожалею о Лонгботоммах.

— Но зачем? — тихо переспросила гриффиндорка. — Чем Пожирателям насолили эти невинные люди?

— Пожиратели стремились любой ценой выведать у них о пророчестве, но они ничего не добились, кроме пыток, — Крауч с беспокойством наблюдал за смешанной гаммой чувств и эмоций на лице Джованны. — Да, Джо, я там был, но все мои попытки применить Круциатус казались практически ничем по сравнению с другими моими фанатичными собратьями. Именно они до последнего использовали это пыточное проклятие, пока чета Лонгботоммов не потеряла рассудок. И, признаюсь, это было жуткое зрелище.

— Могу себе представить.

— Нет, не можешь! И не дай тебе Мерлин испытать такое в своей жизни. Эти твари готовы на все. А тем более вы с Абигейл общаетесь вдобавок еще и с магглами. Пожиратели всюду пытаются это предотвратить весьма грязными методами и отнюдь не безобидными.

— Но они наши друзья, — упрямо возразила Джо, глядя с укором на мужчину. — Мама что-то упоминала об этой ненависти со стороны тех монстров, и тогда мы с сестрой сказали ей, что не откажемся от дружбы, и, возможно, нас пронесет.

При этих словах Барти невесело усмехнулся. До чего же наивные! Это еще раз подтверждало уже с определенной ясностью, что за детьми, так же, как и за Элен, нужен глаз да глаз. Она не может за всем уследить сама, и это нормально, хотя и делает вид, что сил у нее много. Крауч больше не испытывал неприязни к Воланду, а точнее, был ему несказанно благодарен, что дьявол помог ему вернуться к любящей семье, что так нуждалась в его, Барти, помощи.

— Будьте осторожны с этой дружбой, — мужчина пытался вразумить Джованну, его не покидало какое-то дурное предчувствие.

Девочка лишь согласно кивнула.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, мистер Крауч. Как вы пришли к такой жизни, и что с вами было? — Барти бы, наверно, даже не признался самому себе, что ему льстило это внимание со стороны дочери, и то, что она позвала его, морально поддерживало.

Поднявшись на ноги, он медленно подошел к окну, словно собирался с мыслями. Одно дело рассказывать об этом под сывороткой правды Дамблдору и всем остальным, и совсем другое — рассказать ребенку, который явно хотел поверить в него, настолько, насколько это было возможно. Но, с другой стороны, если Джо хотела знать о его судьбе, зачем ей врать или чего-то не договаривать. Если так было суждено, то она примет его таким, какой он есть, а нет, так и переживет как-нибудь, хотя этого бы хотелось меньше всего, так как Барти очень желал наладить контакт с детьми.

— Я был единственным ребенком в семье, отец все никак не мог нахвалиться на меня своим друзьям, что у него наконец-то родился наследник, который продолжит его карьеру в Министерстве. Настолько же, насколько важен для отца был факт моего рождения, настолько же безразличен по сути был ему и я сам. В отличие от отца, мать всегда находила время, чтобы побыть со мной, поиграть или почитать какую-нибудь сказку перед сном. Она была слишком доброй и доверчивой, верила, что у нас со временем будет настоящая семья. А когда я получил свое первое письмо из Хогвартса, был самый лучший день в моей жизни. Именно тогда отец в кои-то веки, в честь такого события, решил посвятить мне свое драгоценное время, отправившись со мной и матерью в театр на одно сказочное и феерическое представление, не помню его названия. Я думал, что теперь так все и будет, и едва ли не прыгал до потолка от переполнявшего меня счастья. Разве что воспитание и этот чертов светский этикет, которого так свято придерживался отец, не позволял мне ничего подобного, во всяком случае, в его присутствии уж точно. Эмоции он принципиально не признавал, считая их слабостью и поводом для того, чтобы перестать себя называть мужчиной, а потому я научился быть сдержанным, когда это требовалось.

На протяжении семи лет я пытался угодить ему, стал одним из самых лучших учеников в Хогвартсе, прилежно учился и все схватывал на лету, думая о том, что именно за это можно уже было бы щедро похвалить, но я горько ошибся. Отцу было мало моих успехов, он хотел, чтобы я занял место рядом с ним в Министерстве Магии, стал его помощником, но при упоминании о его работе меня нестерпимо клонило в сон, и становилось скучно. Тогда же я и воспротивился воли старшего Крауча, устроив ему настоящий бунт.

— Став Пожирателем Смерти? — Джованна слушала Барти с неослабевающим вниманием и ждала продолжения.

— Именно! Я хотел доказать отцу, как сильно он меня не ценит и как сильно он же об этом потом и пожалеет, спустя какое-то время. Я ненавидел его и до глубины души безумно жалел, что он является моим отцом. Да, собственно говоря, его у меня толком и не было никогда. Так, одно название и больше ничего. Очень часто мне даже не хотелось с ним разговаривать, я знал, что он меня не услышит, если я начну рассказывать ему о своей школьной жизни. Большую часть своей жизни я служил Волдеморту, слепо следуя его принципам и идеалам. Благодаря заданию Темного Лорда, я увидел вас с Абигейл как-то раз на уроке Грюма впервые и понял, чьи вы дети. — Крауч обернулся к девочке и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Познакомившись с вами поближе, я твердо решил, что у ни у тебя, ни у Абби не будет украденного детства, как было у меня в свое время. Меня не было вместе со всеми вами целых четырнадцать лет, и нет мне за это прощения, — в голосе волшебника звучала неприкрытая горечь.

— Я понимаю.

— Это длинная история, — было заметно, что мужчина не хотел об этом больше вспоминать, как бы Джованна ни выпытывала из него информацию.

Видимо, на то была своя причина, и она знала, что, если начать настаивать, можно сделать только хуже. Так ей всегда говорила Элен. В мистере Крауче ей хотелось видеть прежде всего друга и наставника и меньше всего — заклятого врага. Он сейчас совсем не походил на того сумасшедшего типа, о котором говорил им с Абби Поттер. Возможно, у него была в прошлом сложная жизнь, трудная и полная грязи, судя по его рассказу о службе Темному Лорду, но он абсолютно не проявлял никакой агрессии и вел себя довольно спокойно. Соломенные волосы мужчины небрежно падали на его довольно красивое лицо в чуть заметных веснушках. Но Крауч почему-то выглядел каким-то разбитым и подавленным, и Джо стало его искренне жаль. Она чувствовала, что он чего-то не договаривал, словно боялся ее чем-то испугать или расстроить, и гриффиндорка это уважала в новоявленном отце.

— Ты лучше расскажи о себе, — отозвался Барти, наблюдая за Джованной. — Как в школе дела? Амбридж больше не треплет нервы?

— Что самое странное, она давно нас с Абби не трогает. Близнецы Уизли придумывают план, как ей отомстить за все мучения на уроках, и думаю, что это было бы нечто в их исполнении, — Джо заметно повеселела, но неожиданно улыбка тут же исчезла на ее лице.

— Мистер Крауч, а почему мама сказала, что вы вернулись к нам только чудом? Что она имела в виду? Где вы пропадали все это время?

— Ты не поймешь, Джо! — нехотя сказал Барти. — А точнее, просто не поверишь.

— Но это самый главный вопрос, который меня и Абби так мучает. Это очень важно, пойми! — гриффиндорка не заметила, как перешла на Ты, но волшебник особо не возражал. — Нам так не хватало отца все эти долгие годы. Мама никогда не жаловалась, что ей тяжело, она никогда не признается, что в чем-то ей нужна помощь, — с упреком воскликнула Джо.

— Она сказала правду. Если бы не мистер Воланд, меня бы сейчас не было с тобой!

— Кто такой Воланд? — спросила гриффиндорка.

— Дьявол. Только ему под силу самое невероятное — вернуть жертве душу после Поцелуя дементора.

— В каком смысле? — опешила Джованна. — Как…как это возможно? Какой еще дементор?

— А разве Поттер тебе не рассказывал о том нападении дементора на самозванца Грюма?

Гриффиндорка упрямо мотнула головой.

— Вот это то, что и случилось со мной, год назад, Элен знает подробности. Если у кого и надо спрашивать о них, то только у мамы. Извини, Джо, но это самая болезненная для меня тема. Единственное, что могу добавить, это то, что она очень хотела моего возвращения, в этом ее заслуга, что я снова с вами, так же как и Воланда. И я бесконечно благодарен им за эту помощь.

Барти никогда особо не нравилось напольное зеркало, которое стояло в его комнате, едва прикрытое темными портьерами. Когда он увидел его впервые здесь, то сразу вспомнил о школьном зеркале Еиналеж. Только, в отличие от той визуализации собственных желаний, отображаемой в старинном зеркале, это ничего никогда не показывало и выглядело обычным атрибутом в доме, без которого мало кто обходился после утреннего пробуждения.

Однако сегодня Крауч неожиданно проснулся ни свет ни заря от странных невесть откуда взявшихся шепотов и непонятных голосов, что звучали вроде как совсем рядом и в то же время далеко от него. Зажмурившись и резко открыв глаза, мужчина уловил чьи-то отдаленные разговоры, силясь понять, откуда он мог это все слышать. Мысли о детях и Элен, Барти тут же отбросил в сторону — в доме повсюду царила сонная тишина, а это означало, что Дюалье перестали сниться кошмары, что не могло не радовать волшебника.

Нечто громко и отчетливо скрипнуло за спиной, от чего Крауч резко обернулся и застыл на месте, скованный нарастающим ужасом. Прямо на него из того самого зеркала смотрели Лонгботтомы, чьи обезображенные лица стояли перед волшебником как живые. Медленно подняв руки, они синхронно поставили их на стекло, как будто зеркало имело двойную стенку. Создавалось странное чувство того, что авроры находились в ловушке и пытались отодвинуть зеркальную поверхность в сторону, чтобы выйти, но все было напрасно. В ту же секунду за их спинами раздался мерзкий и громкий смех Беллатрикс Лестрейдж. Она вскинула руку с палочкой и, направив ее на Алису и Френка, безжалостно хлестнула чету мощным Круциатусом, от чего те начали оседать на пол. По мере того, как удары градом сыпались на двоих с огромной силой, Лонгботтомы истошно закричали, стараясь прикрыть друг друга, пока крик не перешел в хрип, и тела не забились в жутких конвульсиях.

В этот момент Белла отошла чуть в сторону, и взору Крауча предстали еще трое Пожирателей. Масок на их лицах не было, и он с полным отвращением взглянул на неуверенного в себе молодого юношу. Чтобы не отстать от других и не показаться им слабаком, он повторял все движения палочкой за Лестрейджами, используя Круцио и стараясь не обращать внимания на истошные вопли жертв. С какой целью над ними продолжали издеваться, если уже было очевидным, что ни Френк, ни Алиса уже ничего не скажут, даже если бы и захотели?

Но Беллатрикс, словно заведенная, продолжала атаковать уже безвольных Лонгботтомов, не столько ради информации, сколько ради удовольствия, отчего у реального Барти из груди вырвался собственный крик после того, как он неожиданно увидел на месте Алисы Элен, чьи глаза взирали на него с паническим страхом. Дюалье корчилась на полу, извивалась от боли, но силы покидали ее с каждым Круциатусом.

Не осознавая, что делает, Крауч нашел возле себя стул, поднял над головой и с силой швырнул его в ненавистное зеркало, — пронзительный звон бьющегося стекла эхом отдавался в его сознании. Жуткий сюжет визуальной картинки растворился, оставив после себя пустоту, но он до сих пор слышал нечеловеческие крики и мольбы о помощи у себя в голове, и каждый раз Лонгботтом превращалась в Элен, отчего у Барти непроизвольно случился рвотный позыв, и его обильно стошнило на ковер.

Услышав крик из соседней комнаты, Элен вскочила со стула и кинулась на голос мужчины, снедаемая самыми жуткими мыслями. Она давно уже не спала, отлично отдохнув и решив привести себя в порядок после сна. Хорошее настроение, с которым Дюалье проснулась, благо светило яркое солнце, заливая ее спальню ослепительным светом, исчезло без следа.

— Не надо! Хватит!!! — голос Крауча, наполненный отчаянием, ненавистью и злобой, буквально отдавался у нее в ушах барабанной дробью.

На какие-то доли секунд Элен стало страшно, однако, решительно взяв себя в руки, она толкнула дверь комнаты Барти. Та оказалась не заперта. Но то, что она увидела перед собой, шокировало женщину.

Не замечая ее присутствия, Крауч неотрывно смотрел на то место, где раньше стояло зеркало — теперь же вместо него на полу валялись битые осколки стекла. Проследив за взглядом волшебника, Дюалье с немым ужасом зажала рот рукой — неясные и уже расплывчатые фигуры людей постепенно растворялись в пространстве, но она успела заметить скрюченных в агонии женщину и мужчину, на чьих жутких лицах уже не осталось живого места. Где-то там вдалеке звучал чей-то отвратительный женский смех, но и он стих, как только загадочный серебряный луч, в который превратились все герои, не коснулся разбитого зеркала и не исчез полностью, коснувшись поверхности обломков.

После того, как видение пропало, Барти, лишенный душевного равновесия, бессильно прислонился к стене, закрыв уши руками, силясь заглушить стоящие крики.

Молча опустившись рядом с мужчиной на пол, Элен тепло обняла Крауча, и он, подобно ребенку положил ей голову на колени, крепко обхватив ее ноги руками. Барти била крупная дрожь, и он никак не мог ее унять. Она знала, что хотела ему еще многое сказать или упрекнуть в чем-то увиденном, но сейчас слова были лишними, и она благоразумно не стала напоминать ему о прошлом, за что Крауч ей был благодарен. Только с ней мужчина мог поделиться увиденным, получив в ответ от нее поддержку и ласку.

— Это не я! Это не мог быть я, — еле слышно проговорил Барти, словно вел диалог с самим собой. — Все эти люди! Они не заслужили столько боли.

Дюалье не знала, что ответить. Гораздо больше слов она сказала ему, вновь раскрывая мужчине свои объятия. Сейчас он был как никогда уязвимым и беззащитным, нуждаясь в ее опоре и любви, и Элен делилась с ним всем этим, наполняя Крауча свежей энергией и бодростью.

После слов Воланда о внутреннем дементоре Барти, она еще больше начала переживать за него. Каждый раз Элен уговаривала его изо всех сил бороться с этой магией, на что он начинал расписывать ей все преимущества, связанные с магией Повелителя дементоров, пообещав Дюалье, что будет контролировать свои стихийные выбросы. И это несмотря на то, что едва Краучу стоило умыться, как часть воды, что стекала с его рук, мгновенно превращалась в маленькие льдинки, а его лицо в такие моменты становилось белым, как снег. Значило ли это, что Барти уже становился чистым дементором? Она не хотела в это верить. Элен доверяла ему и надеялась, что он справится со своими трудностями. Но расслабляться было, конечно, рано.

Лишь периодически магия дементора давала о себе знать, но как только Барти чувствовал, что рядом с ним родным небезопасно, он запирался в другой комнате или отправлялся в те самые края, где окончательно убедился в своей власти над монстрами. Он не мог так просто отказаться от свалившегося на него, как снег на голову, дара по настоянию Элен, потому что, во-первых, это было в принципе невозможно, а во-вторых, Барти уже мысленно расписывал себе свои новые способности, благодаря которым точно защитит себя от Пожирателей. Вопрос был лишь в том, как научиться контролировать в себе все это и не быть зависимым от своих эмоций. Потому как именно эмоции зачастую и могли вызвать дементоров, в особенности если этой эмоцией являлась злость, гнев или возмущение. На почве этого твари появлялись перед ним без проблем, окружив Крауча плотным кольцом или летая над ним.

А совсем недавно они с Элен едва не поругались, как только Дюалье узнала о встрече Крауча с Джованной. Выставив перед собой самый весомый аргумент, что дочь сама желает с ним общаться и просит помощи, он старался объяснить женщине, что вряд ли бы причинил вред своим детям. В самом деле, он может запросто ретироваться, как только почувствует опасность.

— Я только сейчас стал искать подход к ним, привязался к девочкам, а ты вновь меня хочешь лишить этого всего? — в его голосе чувствовался укор и обида за ее недоверие.

— Я всего лишь пытаюсь их уберечь от того монстра, что сидит в тебе, — не отступала Дюалье, возмущенная тем, что он ее не послушал.

— Тот монстр блокируется моей очищенной душой, если ты забыла! Да я бы и не находился рядом с Джо, если бы знал, что рядом со мной ей грозит опасность. Поверь мне, я пока что в состоянии контролировать ситуацию и в самый ответственный момент я уберегу ее от самого себя, если понадобится.

— Барти, ты не подумай, что я не хочу твоего примирения с детьми, наоборот, — Элен явно старалась сгладить вспыхнувший конфликт. — Но то, что ты приобрел со своим возвращением, пугает.

— Да пойми ты, что я не делаю ничего плохого и я думал, что ты мне доверяешь! — заводился Крауч. — Что бы ты ни думала, а я помогу Джованне подтянуть знания.

Вдохновленная состоянием его души, Элен немного успокоилась и решила сама понаблюдать за отношениями Барти и Джо через саму девочку. И каждый раз, присматривая за дочерью, она улавливала ее хорошее настроение и радость от того, что Крауч согласился с ней позаниматься. В какой-то момент ей стало стыдно за свое недоверие к любимому мужчине, о чем как-то раз она ему и сообщила, получив в ответ нежный взгляд Крауча, наполненный теплом.

Сама же Джованна умудрялась хранить в тайне от сестры, что решила принять помощь от отца. Ей было все еще непривычно его так называть, но Джо отчаянно хотелось верить в то, что он всегда будет рядом, и она, наконец, почувствует, что значит иметь папу. Каждый раз он показывал ей новые заклинания, и девочке казалось, что копилка знаний Барти просто бесконечная, Крауч столько всего знал и рассказывал, о чем гриффиндорка даже ни разу не слышала.

С самого первого совместного урока она поведала ему о том, что ей плохо даются атакующие чары и нападение. В свободное от занятий время мужчина без устали тренировал дочь, снабжая ее необходимыми знаниями о проблемных заклятиях, показывая ей, как нужно их использовать на практике. Вначале в ход шли более легкие заклятия, которые волшебница отбивала почти с первого раза после очередной лекции, что длилась обычно минут пять или десять, так как Барти и правда предпочитал чистую практику. Но и этого времени вполне хватало, чтобы запомнить самое основное.

Затем, спустя некоторое время, выждав тот момент, когда Джо закрепляла полученный материал на деле, он начинал атаковать ее другими заклинаниями, уже по сложности превосходящими первые, и дочь явно начинала немножко проигрывать мужчине, не успевая отбиться. Но постепенно у нее получалось все лучше и лучше это делать, и тогда они вдвоем часто менялись местами, так, что Джо нападала, а Крауч защищался. Причем делал волшебник это настолько искусно, что гриффиндорка могла только позавидовать его ловкости и скорости в реакции.

Словно угадывая, о чем она грустит, Барти объявлял ей перерыв и с отеческой заботой усаживал возле себя на небольшой, но уютный диванчик, начиная хвалить ее за достигнутые успехи, на что Джованна слабо улыбалась ему, чувствуя поддержку.

— Абигейль всегда раньше меня усваивает новый материал, и у нее быстрее, чем у меня, получается овладеть чем-то новым, — в голосе девочки Барти уловил неприкрытую грусть.

— Дело не в этом. У вас просто разные характеры. Но я знаю, что ты очень способная и легко догонишь ее скоро.

— Она не одобрит наши встречи, но мне все равно, — отмахнулась Джованна. — До сих пор я всегда слушала ее мнение, и мне казалось, что сестра во всем права. До того момента, пока ты не вернулся, — тихо продолжала гриффиндорка. — Но Абби не может мною командовать и навязывать свою точку зрения. Все, что они говорили тем вечером, когда мы с ней рассказали Гарри о тебе…

— Что? Вот только Поттеру и не хватало рассказывать обо мне! — Барти раздраженно перевел взгляд в сторону, стараясь унять вспыхивающие эмоции.

Незачем дочери видеть, как в нем просыпается дементор, от чего его лицо стало чуть бледнее, чем обычно, так как он вновь поддался сиюминутному гневу.

— Извини — буркнул он, повернувшись обратно к Джованне. — Я представляю, что этот мальчишка мог еще обо мне наговорить. Он ненавидит меня, точно же так, как и я его, — прерывисто выговорил Крауч.

Некоторое время он не смотрел на дочь, отчаянно пытаясь бороться с нарастающей магией. Прикрыв глаза, Барти постарался сосредоточиться на чем-то более радостном и спокойном. К счастью, Джо не успела заменить ничего подозрительного в перемене его внешности, или же сделала вид, что не заметила.

— Нет, это ты меня прости, — виновато отозвалась девочка. — Я знаю, что с тобой случилось, и знаю, что ты винишь в этом Гарри, но ведь он не виноват.

— Я знаю, ты меня обвиняешь — хмыкнул недовольно Крауч, явно признавая очевидные факты.

— Не будь тебя, Волдеморт нашел бы другого исполнителя. Даже Гарри это понимает, — озвучила свои мысли Джованна.

— Ну конечно! — мужчина картинно возвел глаза к потолку. — Даже это он вам поведал. Просто замечательно.

— Да расслабься ты! — беззаботно воскликнула гриффиндорка, — Я-то верю тебе, точно же так, как и мама. Раз мама в тебе так уверена, значит, и не о чем беспокоиться.

Сама того не подозревая, дочь каким-то образом прогнала проснувшегося в нем монстра. И Барти сообразил, что в ней было очень много света, тепла и радости, перед чем дементоры оказывались бессильны. Однако далеко не все могли рядом с ними так беззаботно себя вести. Впрочем, хоть как-то, но это безобразное создание, которое засело в его нутре, все же повлияло на Джованну, раз она взгрустнула после тренировок.

— Эй, не бери в голову, все нормально! — Крауч взял ее руку и мягко сжал в своей.

Взглянув на отца, Джо поймала его улыбку, адресованную ей, и гриффиндорке стало неожиданно так тепло, хотя и руки у него были почему-то какими-то холодными. Но волшебница списала это на непогоду, что бушевала за окном, которая резкими порывами ветра забиралась в щели Визжащей хижины. Да, однозначно, это место стоило привести в более приличный и уютный вид, чтобы хоть как-то укрываться от зимней стужи.

— Мы обязательно приведем нашу лачугу в порядок, — Барти словно прочитал ее мысли.

— Дамблдор решил пойти мне навстречу и согласился, чтобы я стала одним из членов Ордена. Правда, согласился нехотя, он сомневался в том, что у меня хватит сил и навыков, чтобы участвовать в сражениях.

Сидя на кровати с Барти, она чувствовала, как кольцо его рук обвилось вокруг нее, чувствовала его ласковое прикосновение носом к своему лицу. Он был так близко, что Элен едва подавила в себе желание развернуться к нему и поцеловать, но она удержалась от соблазна. Его холодное дыхание словно обжигало ее, и это настораживало еще больше. Как бы Дюалье хотелось одним махом уничтожить это все, чтобы Крауч стал, как прежде, обычным волшебником.

— Еще бы он допустил тебя к сражениям, — хмыкнул мужчина. — Извини, но даже я не могу тебя представить в бою. И не спорь со мной, я против!

Да, то, что он был против, она прекрасно понимала, но также дала понять ему, что при случае экстренного вызова не откажет в помощи при намечающемся сражении с Пожирателями.

Дамблдор прекрасно знал, на что способен Риддл, а потому расслабляться было некогда. Его догадки подтвердились, когда спустя время начали периодически пропадать люди. Аврорам часто приходилось дежурить у домов волшебников, чтобы провести свои наблюдения и при случае обезвредить врага, но разве можно уследить за всеми приспешниками Лорда одновременно? Они действовали быстро и расчетливо, и никто не знал, кто станет следующей жертвой. Из-за этих событий все стояли буквально на ушах, даже в воздухе ощутимо витала тревога.

Увы, Альбус ее раскусил довольно скоро, поняв, что Элен прикрывала свое желание отомстить Риддлу за Крауча под предлогом помочь Ордену, а потому наотрез отказывался подключать ее к более серьезным операциям. А поскольку работы в организации для Дюалье так и не нашлось, Дамблдор придумал нечто более гениальное. От ее знакомых и друзей старец узнал, что Элен мечтала о своем магазине для художников с магическими принадлежностями, но ввиду сложившейся обстановки в стране пока что побаивалась открывать заведение в центре Лондона. Однако он сумел ее убедить не откладывать мечту в долгий ящик, заверив волшебницу в том, что при любой подозрительной и опасной ситуации она смело могла вызывать подмогу из Ордена при помощи Патронуса. В ее обязанности по поручению директора Хогвартса и лидера организации теперь входило защищать и прикрывать детей от нападений Пожирателей, когда те закупались в ее магазине к школе или какому-то дополнительному заданию.

Каждый раз детвора захаживала в ее магазин и выходила оттуда с приподнятым настроением, с пустыми карманами и полными руками всяких свитков, красок и перьев. А посмотреть было на что!

Элен, не теряя времени, сумела раздобыть самые необычные магические инструменты для рисования, наводя справки по своим каналам и переписываясь со многими художниками за пределами Англии. И она как сейчас помнила тот момент, когда огромная группа молодых и не очень волшебников появилась в ее магазине. Почти все они интересовались у волшебницы, что она умела в этой пока что узкой и малоизвестной методике, и взяли с нее слово, что как только Дюалье разберется с новым товаром для магазина, то она непременно покажет им свой фирменный мастер-класс. А пока что, распаковывая полученные ящики различных размеров, девушка могла только восхищаться тем, что извлекала из недр посылки.

Самые обычные на вид альбомы в старинном переплете сами собой открывались и демонстрировали ей всяческие изображения цветов, растений, пейзажей, таким образом показывая ей, что можно нарисовать на просторах чистых страниц. И все это начинало оживать на глазах, когда Элен хотела повторить один из рисунков. Суть заключалась в тренировке визуальной памяти ученика. Как только он брался за ручку или карандаш, рисунок самым непостижимым образом тут же исчезал, а горе-художник должен был повторить увиденное ранее сам. Видно, что создатели подобных вещей позаботились о том, чтобы дети научились проявлять свою фантазию и не срисовывать, а рисовать из головы. Были здесь также наборы заколдованных карандашей. Следуя инструкции, ребенок брал один из них, рисовал все, что хотел, и, если что-то у него не получалось, другой карандаш строго указывал на то, что нужно было исправить, левитируя в воздухе перед изумленным волшебником. Третий превращался в ластик любой формы, в зависимости от того, что нужно было подтереть или подчистить на бумаге, абсолютно не оставляя за собой никаких следов. Краски же произвели наиболее сильное впечатление на Элен. Они имели изумительное свойство оживлять портреты, которые создавались рукой художника, и, когда работа была полностью готова, человек, изображенный на холсте, начинал приветливо улыбаться, хмуриться или поднимать брови вверх…

Увы, в Хогвартсе не предполагалось вводить подобную дисциплину в программу обучения студентов как самостоятельный предмет, но предложение Дамблдора, адресованное Флитвику, было встречено на Ура. Со слов старого волшебника, оно заключалось в том, что в какие-то промежутки между основными темами по чарам школьники будут постигать навыки художника с помощью новоявленных инструментов.

Поначалу ученики отнеслись довольно скептически к новинке в предмете, подозрительно перебирая в руках купленные материалы в магазине Миллениум, но со временем оценили ноу хау Дамблдора и наперебой дружно развлекались на уроке Флитвика, изображая друг друга или своих домашних питомцев.

Элен умолкла, и в комнате повисла тишина.

— Хорошо бы тебе вообще не сражаться! — Встретившись взглядом с мужчиной, Элен едва заметно усмехнулась, покачав головой.

Барти, как всегда, в своем репертуаре. Но, с другой стороны, ей было очень приятно, что он каждый раз переживает за нее.

Не в силах бороться со своими чувствами, Дюалье взяла его лицо обеими руками и ласково потерлась об него носом, целуя прямо в глаза.

— Я знаю, — прошептал Крауч ей и привлек к себе. — Я тебя тоже люблю.

Вот уже несколько раз подряд Абигейль замечала, что, как только она и сестра вместе с друзьями отправлялись в Хогсмид, Джованна, улучив момент, исчезала из ее поля зрения и скрывалась в неизвестном направлении. Проследить за ней у Абби пока не было возможности. Сестра ведь не могла пасть так низко, чтобы довериться Краучу и клюнуть на его предложение подтянуть ее в учебе. Даже самой себе Абигейль бы ни за что не призналась, что тоже мечтала бы попасть к нему на урок, те знания, которыми она владела на данный момент, явно уступали новоявленному отцу. Что, если Джованна таким образом обгонит ее и станет сильнее? Станет ближе к нему, чем она. А этого никак нельзя было допустить, значит, нужно во что бы то ни стало поговорить с сестрой по душам. Видимо, мужчина уже успел промыть ей мозги, Джо часто излишне доверяла людям, как бы она не привязалась к этому Краучу. Еще, чего доброго, в скором времени назовет его папой, если уже не назвала.

— Джо, постой! — гриффиндорка почти бегом нагнала Джованну, которая в очередной раз хотела уйти незаметно.

— Чего тебе, Абби? — девочка нехотя обернулась, явно нервничая.

— Скажи мне, куда это ты пропадаешь постоянно на прогулке? — подозрительно прищурилась Абигейль, в упор глядя на сестру. — Ты что, завела себе любовника? И давно у тебя от меня секреты? — начала нападать на нее сестра.

— А если и так? — сухо воскликнула Джованна в ответ. — Тебе-то что? Я бы никому не рассказала о своей личной жизни.

— Личная жизнь у нее! — Абби картинно возвела глаза к небу. — О чем еще там тебе напел Крауч? Многому уже научил? Именно с ним ты каждый раз встречаешься и ничего мне не рассказываешь! — в голосе волшебницы появились нотки обиды и раздражения.

— Абби, пусти, меня ждут! — Джо с силой вырвалась из крепкого захвата сестры.

— Так вот в чем дело! — Абигейль ехидно рассмеялась и сочувственно глянула на Джованну. — Как была доверчивой дурочкой, так ею и останешься. Так, может, заодно запишешься с ним в ту самую организацию так называемого Темного Лорда? Он тебе, наверно, все уши прожужжал о том, что он такая невинная овечка и надо его пожалеть. «Ах, прости, доченька! Я натворил столько зла в своей жизни!» — попыталась скопировать слова Барти девочка.

— Представь себе, Абби, с ним очень интересно, и я многому могу у него научиться. Ты не уделяешь мне столько внимания, все твое время уходит на твоих поклонников, на друзей, а мне не с кем даже позаниматься, чтобы быть наравне со всеми и не отставать от сверстников в учебе. Не с кем даже поговорить по душам, а мистер Крауч понимает меня, поддерживает.

— Смотри, Джо! — угрожающе прошипела гриффиндорка. — Я ведь могу и Дамблдору о нем рассказать, скажу, что этот маньяк донимает тебя, и его быстро запрут в Азкабане…

Дальше Джованна не слушала и, развернувшись, кинулась прочь.

Трансгрессировав в Визжащую Хижину, Барти не нашел там Джованну и уже думал, что она не придет, но девочка появилась на пороге лачуги спустя десять минут, старательно пряча взгляд. Но зоркий взгляд Крауча четко определил ее состояние.

— Что с тобой? Тебя кто-то обидел? — мужчина внимательно смотрел на дочь. — Снова Амбридж?

Вместо ответа Джованна неожиданно ткнулась носом ему в плечо и громко всхлипнула.

— Я поругалась с сестрой, — глухо отозвалась она, подняв зареванное лицо на Барти. — Она… она наговорила столько гадостей, говорила, что я зря тебе доверяю, догадалась о наших встречах. Она грозилась рассказать о тебе Дамблдору. Но я не хочу, чтобы тебя отправили в Азкабан.

— Не обращай внимания на нее, пусть себе говорит. Даже если и расскажет, ей вряд ли так легко поверят, забыла, что я считаюсь мертвым для всех? Ну, а по поводу того, доверять мне или нет, решать тебе. Ты можешь, конечно, прямо сейчас плюнуть в мою сторону, уйти и не верить не единому моему слову, твое право…

Договорить он не успел.

Джо прервала этот больно ранящий душу монолог волшебника и, сама от себя такого не ожидая, крепко обняла Барти.

— Она поймет, что ошибается, ты замечательный! — прошептала сквозь слезы девочка.

Выходя из магазина Элен, Крауч вновь задумался о недавнем разговоре с Джованной. Такой он ее еще ни разу не видел. Девочка выглядела бледной и расстроенной из-за конфликта с сестрой, и вместе с тем в ней и в ее словах, адресованных Абигейл, говорила горькая обида за непонимание и внезапное желание взять жизнь гриффиндорки под неусыпный контроль.

Подумать только, ведь именно в Абби Барти ясно видел свое отражение. Совсем недавно, можно сказать, что в прошлой жизни, мужчина сам был точно таким же, — вредным, заносчивым и временами грубым, привыкшим говорить собеседнику всю правду в лицо, вне зависимости от того, обидная она или нет. То, что окружающие в ответ на такое его поведение очень часто переставали с ним контактировать, нисколько не волновало слизеринца. Абигейл делала все то же самое, и сейчас, глядя на вторую сестру, волшебник начинал злиться, стоило дочери проявить неуважение к нему и Джованне. Хотя, с другой стороны, Барти почему-то периодически казалось, что она просто ревновала сестру к нему. Это было единственное веское объяснение поведению Абби.

А вот Джо являлась просто вылитой Элен и от этого казалась ему ближе по духу, чем вторая сестра. Она так же, как и мать, временами проявляла доброту и сочувствие к людям, становясь немного доверчивой. Слова Абигейл о том, что Краучу не следует верить, неприятным осадком осело на его душе, однако Барти в каком-то смысле понимал, откуда растут корни у этого недоверия.

Еще бы! Сестры вряд ли когда-либо ссорились вот так основательно, и это он, Барти Крауч, виноват в сложившемся конфликте, это он внес смуту в отношения детей. Он даже предложил Джованне прекратить их встречи, чтобы не спровоцировать еще больший скандал, но Джо решительно отмела в сторону подобную идею. И дело было даже не в дополнительных уроках, как вначале считал Крауч, а в том, что девочка остро нуждалась в общении с отцом, которого ей так не хватало долгие годы. Но неожиданное и полное принятие его, как родного человека, со стороны гриффиндорки приятно согревало душу Барти. Что-что, а какую-то твердость характера волшебник периодически чувствовал в дочери, словно она была его внутренним Я и каждый раз твердила, подобно Элен, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на зло.

Встрепенувшись, Крауч собрался трангрессировать, как неожиданно увидел впереди знакомую мужскую тучную фигуру коренастого волшебника.

Криво усмехнувшись, Барти устремился за ним.

Корнелиус Фадж, а это был именно он, быстрым шагом шел по мощенной булыжником широкой аллее, явно опаздывая куда-то.

При виде волшебника Крауч неожиданно почувствовал нечто забытое: предвкушение мести своему палачу буквально затмевало его здравый смысл.

Вот он, самый удачный момент, чтобы засвидетельствовать министру магии свое «почтение».

Эту ненавистную фигуру мужчина бы точно ни с кем не спутал. Фадж носил все тот же костюм в полосочку, малиновый галстук, а сверху накидывал чёрную мантию, остроносые лиловые ботинки твердо и уверенно вышагивали по улице. Светло-зелёный котелок как нельзя более кстати завершал портрет этого человека.

Увлекшись своими эмоциями и мыслями, он едва не прозевал нужный момент: Фадж уже собирался зайти за угол какого-то здания, явно с намерением аппарировать.

— Добрый день, министр! — Крауч возник прямо перед испуганным старым волшебником, который стал как вкопанный.

— Сгинь, призрак! — Корнелиус, позабыв о палочке, начал отмахиваться от Барти, то и дело пятясь назад. — Не было у меня другого выхода, пришлось казнить. Да сгинь же ты, жалкий преступник!

На лице Барти при виде паникующего министра застыло торжество и нескрываемая ненависть в чуть подернутых поволокой глазах.

— И я рад Вас видеть, министр! — последнее слово Крауч произнес с убийственной иронией. — Так, говорите, я призрак? Может, рискнете пощупать? — издевался Барти над ним.

— Тьфу! — старик сплюнул себе под ноги, чуть не попав на свои лаковые туфли. — Ты не можешь быть настоящим, ты морок, Крауч! Просто морок! И да, я уверен, что ты получил по заслугам. — Фадж вдруг нервно рассмеялся прямо в лицо собеседнику.

Холодная и отчетливая ярость полоснула Крауча обжигающим льдом, кожа на его лице побледнела, мгновенно застывшая фигура бывшего слизеринца заставила содрогнуться Корнелиуса.

Ранее теплая осенняя погода вдруг резко изменилась, и подул ледяной, невесть откуда взявшийся ветер, забираясь под плащ министра.

Смех Фаджа оборвался и смолк в нарастающей буре.

— А вот по заслугам теперь получать твоя очередь, жалкий палач! — из горла Барти вырвалось странное шипение и свист, явно не принадлежащие человеку.

Продолжая отступать, министр, круто развернувшись, рванул прочь в надежде избавиться от навязчивого наваждения, но оно только больше преследовало его, обдавая могильным холодом. Пальцы Крауча вот-вот готовы были сомкнуться на горле министра.

Споткнувшись о какой-то камень, Фадж рухнул как подкошенный навзничь.

Тяжело дыша и вбирая ртом воздух, Корнелиус медленно повернулся лицом к обидчику и едва подавил в себе вопль ужаса, готовый сорваться с его голосовых связок. Липкий пот покрыл его лицо, маленькие глазки со страхом взирали на призрака.

Лицо Крауча находилось в опасной близости от министра, и чем больше Барти приближался, тем сильнее замерзал Корнелиус, не шевелясь.

Тяжелый взгляд серых глаз с серебристым сиянием беззастенчиво и нагло буравил палача.

Фадж и рад был был тут же подняться и дать деру, но руки и ноги точно онемели.

Где-то совсем неподалеку в повисшей тишине мяукнул какой-то кот, и внимание призрака переключилось на животное, которое словно из воздуха материализовалось на пустыннной улице.

Нехотя отвлекаясь на кота, Крауч повернул голову в сторону и тут же встретился взглядом с крупным мохнатым существом.

Спина у кота моментально выгнулась дугой, и животное громко зашипело на Барти.

Пользуясь моментом, Фадж кое-как поднялся неуклюже на ноги, тихонько поковыляв прочь.

Проводив его злобным взглядом и недовольно скрипнув зубами, Крауч вновь посмотрел в сторону существа, но того и след простыл.

Как только Барти вошел в комнату и сел на кровать, обхватив голову руками, Элен сразу же поняла, что случилось нечто непоправимое и ужасное. Он не смотрел на нее, продолжая пребывать в своем мрачном настроении. Что могло произойти? Единственное, что могло прийти девушке на ум, — это то, что Крауч явно влип во что-то серьезное. Мерлин! Как-нибудь его эта магия дементора доведет. Но об этом Дюалье старалась думать как можно меньше. Она всегда ему поможет, что бы ни случилось.

Вот и сейчас без лишних слов волшебница лишь медленно подошла к нему и села рядом, оторвав руки мужчины от лица и взяв в свои.

— Недалеко от центра Лондона я наткнулся на Фаджа, — глухо отозвался Барти. — Он знает, что я жив, и теперь явно не успокоится, пока меня снова не поймают, — Элен уловила нотку паники в голосе Крауча.

Его страх был обоснован и понятен ей, но мысль о том, что министр запросто мог принять Барти за призрака, успокаивала ее, и в то же время опасность все же существовала для слизеринца. Все знали, что Корнелиус Фадж считался довольно влиятельной фигурой в Министерстве магии, и если он доложит там о том, что видел, могут быть реальные проблемы, решение которых не терпит никаких отлагательств.

Как же она ненавидела этого типа. До сих пор Элен никак не могла простить ему того, что он сделал с Краучем, и любое упоминание о министре заставляло ее кривиться и впадать в гнев. Этот человек, если его можно было так назвать, собственноручно погубил его, без суда и следствия, и если бы не Воланд, то она бы до сих пор страдала, хотя время и лечит.

Но к нему она не станет обращаться. Из собственных соображений Дюалье догадывалась, что не стоит мага тревожить понапрасну своими проблемами. Она привыкла справляться со всем одна, справится и теперь. Тот и так сделал для нее самое невозможное, и просить что-либо еще было просто неудобно.

— Только не надо сюда приплетать того мага, которого ты встретила в парке, — хмуро сказал Барти. — И без него проблем хватает.

Услышав его слова, она слегка усмехнулась — он очень часто угадывал ее мысли, словно Дюалье была для Крауча открытой книгой. Элен бы и теперь хотелось решать все проблемы самостоятельно, но она понимала, что сейчас был не тот случай, и она знала, к кому обратиться.

Альбус Дамблдор всегда помогал своим коллегам по Ордену, если это требовалось, будь то мудрый совет или душевная беседа с решением какого-то важного вопроса. Но с тех пор, как она забрала Барти домой, волшебница практически с ним не виделась, лишь изредка встречала его в коридорах штаба, отвечая на его приветствия. Иногда ей очень хотелось остановить старого волшебника, открыться ему, но что-то сдерживало бывшую гриффиндорку. А после возвращения Барти самым невероятным образом, Дюалье и вовсе замкнулась в себе, не желая более рассказывать о том, что происходит в ее жизни.

Хотя те же Джованна и Абигейль могли в любой момент рассказать своим сокурсникам о происходящем, и если Джо хоть как-то старалась не распространяться о жизни матери, то Абигейль буквально прорывало в своих эмоциях, это было заметно даже дома. То, что она не верила Барти, не могло не огорчать Элен, более того, Абби старалась как можно быстрее покинуть дом, стоило Краучу появиться на горизонте. Ссылаясь на свои дела или встречи с друзьями, девочка тут же ретировалась прочь. Казалось бы, что он вот-вот должен был взорваться в ответ или дать чуть позже нагоняй дочери за подобное поведение, но мужчина на удивление был часто спокоен. Значило ли это, что именно Джованна, которая с ним сблизилась, в отличие от сестры, на данный момент была его поддержкой на фоне этого молчаливого бунта?

— Мы обратимся к Дамблдору! — Элен решительно встала и направилась к столику со стопкой пергаментов и перьев. — Ты же знаешь, Барти, я не оставлю тебя в беде, как бы ни было нам тяжело и трудно.

Конечно, он знал. И ценил это в ней больше всего остального. Лишь благодаря родным и в особенности Элен, Краучу удавалось бороться со своей магией, вернее, она совершенно утрачивала свою силу в окружении Дюалье и детей. Но то, что дементор внутри него моментально просыпался при самых сильных и негативных эмоциях, тревожило мужчину и не давало ему покоя. Как долго он будет жить с этим, расплачиваясь тем самым за то, что натворил в прошлой жизни? Ведь если так пойдет и дальше, то он станет вдвойне опасным для окружающих, а значит, придется себя временно изолировать от людей, чтобы не напасть. Но Барти надеялся, что до этого вряд ли дойдет.

Вынырнув из своих мыслей, он криво усмехнулся, представив себе изумленного Дамблдора при виде него самого, выжившего после тех жутких условий, и на мгновение ему даже стало смешно. Однако через секунду он помрачнел, когда понял, что о нем узнают. Как теперь волшебника воспримет мир, как его примут окружающие после слов Фаджа о сумасшедшем преступнике?

— А знаешь, что мы сделаем? — Элен отвлекла его от своих раздумий, и Барти вопросительно посмотрел на нее.

— Мы не станем ничего писать. Я пошлю Дамблдору свой патронус.

При мысли об этом Барти заметно вздрогнул и инстинктивно отодвинулся от девушки.

— Я выйду ненадолго в соседнюю комнату, скоро вернусь, — Элен легко поцеловала мужчину в лоб и вышла.

Она прекрасно помнила слова Воланда о том, какой вред мог бы причинить Патронус Барти, и мысль о том, что эта светлая магия могла его убить, заставила буквально содрогнуться Дюалье. Хотя, с другой стороны, таким образом патронус мог бы наверняка и навсегда вырвать дементора из волшебника, уничтожить, чтобы и следа не осталось. Но это был бы огромный риск, а рисковать жизнью Крауча девушка боялась больше всего. Слишком свежи были воспоминания о том, что с ним случилось. И эти воспоминания он невольно вытягивал из Дюалье, находясь рядом. Происходило это непроизвольно и отнюдь не зависело от Барти. Но, так как волшебник не всегда был рядом, она справлялась с неприятными мыслями и гнала их прочь.

Возможно, то, что Крауч частенько старался уединиться, являлось своего рода беспокойством и заботой о родных, чтобы не причинить им вреда, и за это Элен ему была благодарна и не осуждала. Хотя часто грустила, стоило ему уйти на время, так как не успевала насладиться его обществом, ввиду опасной магии, которая, как она считала, ставила существенные преграды, чтобы снова сблизиться, как это было во время школьных годов. Однако надежда на то, что когда-то сложности пройдут, и он снова станет обычным человеком, вселяла в Дюалье веру в следующий день и побуждало улыбнуться.

А теперь им предстояло сделать довольно непростой шаг и срочно связаться с Дамблдором, так как только он был на сегодня тем спасительным якорем, за который она хотела ухватиться, как утопающий за соломинку. Что-то ей подсказывало, Альбус вряд ли поверит Барти, в искренность его слов, но попытаться найти помощь стоило в любом случае. И пусть ей придется пройти через его осуждающий и укоряющий взгляд ясных голубых глаз, через его отрицательные эмоции и чувства в адрес Крауча, — она выдержит, и будь, что будет. Ей хотелось защитить мужчину, хотелось, чтобы он и правда больше не думал о возвращении к Лорду, мысль о котором вгоняла девушку в острую панику и тревогу. Кто знает, какую силу имеет прошлое, ведь его не так легко и просто забыть. А, учитывая то, сколько сил и энергии потратил слизеринец на ту злосчастную службу и как слепо верил в идеалы Волдеморта, прошлая жизнь Крауча скорее всего напомнит о себе, и еще не раз.

В любом случае, что-то ей подсказывало, что Альбус примет их…

* * *

Как только огромный камин в кабинете Дамблдора полыхнул ярко изумрудным пламенем, Альбус обернулся. Прямо перед ним неожиданно предстала Элен Дюалье, за чьей спиной стоял… Барти Крауч собственной персоной. Создавалось стойкое впечатление, будто она от чего-то старалась его защитить или отгородить, заметно нервничая.

Будь на месте Дамблдора кто-нибудь другой, он бы тут же решил, что перед ним никто иной, как призрак и ничего более, хотя старец даже и не подал виду, что хоть как-то удивлен. Однако так заинтригован, как на данный момент, он не был уже довольно давно. С тех самых пор, как старый волшебник взял на руки годовалого Гарри Поттера, целого и почти невредимого после смертельного проклятья.

Но как вообще подобное возможно? Альбус прекрасно помнил о той ужасной казни после Турнира, видел уж больно довольного Фаджа, не скрывающего своего торжества, растерянную МакГонагалл и… наконец, то, что осталось от самого Пожирателя. Что все-таки произошло в ту холодную июньскую ночь?

Только один маг был способен на то, чтобы перехитрить смерть, а значит вывод напрашивался сам собой — Крауч использовал темную магию, которой научился у Волдеморта. Риддл, очевидно, решил, что максимально защищенные слуги в бою ему не помешают, и потому поделился с ними своими знаниями о дементорах. Был ли этот план спасения верного слуги обдуманным самим Волдемортом, или же это все было спонтанно, и магия сама себя проявила в теле Барти? Самые странные и совершенно необъяснимые догадки мелькали в голове Дамблдора, вплоть до того, что мужчина мог быть тем же крестражем Риддла, а значит, дементор никак не мог причинить вреда бывшему слуге. Бывшему ли?

Альбус вряд ли поверил бы в это, скажи ему Крауч напрямую о том, что отрекся от своего Повелителя, — настолько это звучало бы абсурдно. Вдобавок, если сюда еще и приписать ту самую услугу Лорда, то Барти превратился в вечного должника перед Риддлом. Да и уйти из стана Пожирателей еще никому не удавалось живым. Ему была очень хорошо знакома тактика Волдеморта, и Дамблдор считал ее дикой.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор! — голос Крауча отвлек старого волшебника от своих глубоких рассуждений.

Подойдя чуть ближе к Альбусу, он протянул ему свою руку, и директор ответил на рукопожатие, ощутив странный холод в ладонях Барти, хотя и не придав пока этому значения.

— Добрый, мистер Крауч! С чем пожаловали? Я думаю, что разговор предстоит не из легких, не так ли! — утвердительно кивнул Альбус, не дожидаясь ответа.

Он говорил ровно и невозмутимо, и Элен, наблюдавшая эту картину со стороны, как всегда, восхитилась умению старца встречать вот таким образом насмешки и загадки самой судьбы.

Без единого страха и паники.

Волнение, сковавшее все ее существо, немного улеглось, но девушка по-прежнему напряженно следила за встречей. Мало ли, как бы в других обстоятельствах их приняли. Правда, сейчас интуиция подсказывала Дюалье, что ничего страшного не произойдет. Про новую магию Барти она предпочитала бы и вовсе промолчать, если бы от него не веяло могильным холодом, когда он находился рядом. Уж кто, а Дамблдор это первый заметит, если уже не заметил, и врать ему прямо в глаза, сочиняя на ходу какую-то небылицу, было бы тоже нечестно, если они с Краучем оба хотели от старого волшебника помощи.

— Мне нужна Ваша помощь, профессор! — Крауч был мрачен и как никогда очень серьезен.

— Я Вас слушаю!

— Буквально на днях я встретил Корнелиуса Фаджа и думаю, что он не успокоится, пока меня снова не поймают. Я не могу появляться в обществе, моя репутация запятнана грязью, да и, по мнению многих, кому Фадж успел рассказать о моей казни, я считаюсь мертвым. А потому мне приходится скрываться. Мои показания о Темном Лорде для Вас могли бы быть очень важны, и, если что, то я готов дать их в обмен на амнистию.

— Для начала мне бы хотелось узнать, молодой человек, как Вам удалось выжить после Поцелуя дементора? Я полагаю, что Лорд Волдеморт вполне мог поделиться с Вами своими знаниями, как можно было бы подобное провернуть.

Крауч удивленно поднял брови, глядя на Дамблдора.

Намеренно или нет, но старец словно только что дал ему направление готовой развязки, как все происходило на самом деле. Барти на мгновение даже представил, как бы глупо звучали его слова о некоем, как его там? Вильяме Воланде, про которого ему все уши прожужжала Винки в свое время. Мало того, что его назовут сумасшедшим, так еще и посчитают лжецом, так как никакого дьявола и в принципе не существовало, по мнению многих волшебников. Да, если признаться себе самому, он и сам особо не верил бы в существование того Вильяма, если бы не вся правда, о которой он прочел в глазах эльфа.

— Я и сам не понял, как очнулся, — начал он. — Это случилось где-то за антиаппарационным полем Хогвартса. Вокруг меня ничего не было, кроме густолиственных деревьев, и я понял, что нахожусь в чаще леса. На тот случай, если рядом кто-то находился, я не открыл глаза и притворился мертвым, неподвижно лежа на сырой и влажной от дождя земле. Это было в моих интересах, чтобы никто не понял, что я выжил, чтобы затем встать и уйти из лесу никем не замеченным. Должно быть, Темный Лорд и правда мне помог тогда, — при этих словах Барти едва ли подавил горький вздох, с трудом сохраняя невозмутимый и сосредоточенный вид.

Несмотря на то, что он отрекся в душе от Волдеморта, обида, которая в большей мере и послужила такому неожиданному отказу от привычного мира Лорда, острой иглой засела в его нутре и очень часто вызывала злость. А потому Крауч предпочитал возвращаться к этой теме как можно реже. Обида за то, что тот и правда мог бы помочь, если бы только захотел, но в итоге даже и бровью не повел, когда преданный слуга был в смертельной опасности, — лишь разжигала в мужчине неконтролируемую ярость. А ярость для него — это ледяной и густой поток в груди, который едва ли позволял ровно вздохнуть. Внутренний дементор подпитывался этим чувством, и волшебнику все труднее становилось, чтобы не соблазнить этого монстра.

Внимательно слушая речь Крауча, который заметно занервничал при слове о Риддле, Дамблдор старался ничего не упустить, мысленно сопоставляя факты рассказа между собой. Что-то ему подсказывало, что так же, как и Элен, Барти о чем-то умалчивал, интересно было бы узнать, почему? Но в любом случае пока что других вариантов спасения несчастного Пожирателя из лап дементора у Альбуса в запасе не было.

По мере того, как Барти приближался к нему, старец вдруг ощутимо начал чувствовать невесть откуда взявшийся холод, что буквально незримым ореолом витал вокруг Крауча. Что бы это значило? Мысль о том, что перед ним сидит призрак, отпадала — тот самым невероятным и загадочным образом был жив. Но, чем больше бывший Пожиратель смотрел на него, тем сильнее на Альбуса навевали какие-то грустные мысли и воспоминания, чему он немало удивился мысленно, а это значило, что Дамблдор точно не останется равнодушным к новой теме, которую необходимо было теперь очень четко проштудировать и понять.

Однако он пока что не доверял Краучу. Да и как можно было так легко забыть о том, что он сделал? Казалось, еще вчера Поттер вернулся с последнего задания Турнира, неся с трудом тело Седрика Диггори… всеобщая скорбь ясно и отчетливо витала в воздухе по погибшему ученику… все обступили Гарри плотным кольцом, пытаясь разобраться в данной ситуации, но по всему было видно, что Поттер вряд ли готов был дать показания — слишком уставшим и потрясенным он тогда выглядел.

И только мракоборцу Аластору Грюму было глубоко безразлично происходившее, что очень насторожило Альбуса. Каким-то образом тому удалось увести мальчика в замок, и Дамблдор, не мешкая ни секунды, почти сразу же последовал за ним…

— Мистер Крауч, я думаю, Вы осознаете всю вину за свои совершенные ранее поступки?

— Да, профессор, осознаю, — Барти стоило огромных усилий, чтобы не сказать о том, что он и так уже несет свое наказание за прошлое, терпя в себе дементора, но мужчина вовремя прикусил язык.

Незачем пока что Дамблдору знать об этих деталях. Да Крауч и не ожидал, что ему так быстро поверят, мысленно проклиная свое прошлое.

— Профессор Дамблдор, помогите нам, пожалуйста, — отозвалась Элен, молча слушая беседу двоих волшебников и предпочитая ни во что не вмешиваться. — Только на Вас вся надежда. Поверьте, я знаю Барти лучше и верю, что он изменился.

Дамблдор лишь заметно усмехнулся сквозь бороду и покачал головой.

— Мисс Дюалье, я бы на Вашем месте не делал столь поспешных выводов. Вы влюбленная женщина, и Вам прощается некоторая наивность. Но, думаю, я смогу помочь мистеру Краучу, если, конечно, он сам этого захочет…

Последние лучи вечернего солнца уже спрятались за остроконечные башенки Хогвартса, и в кабинете Альбуса заметно стало темнеть, но он словно не замечал ничего из происходящего, погрузившись в свои сумбурные мысли. Недавние события буквально выбивали почву из-под ног, и это казалось даже несколько странным Дамблдору, которого в последнее время было трудно чем-либо удивить. Каким образом Том Риддл мог обладать неизвестной даже ему эксклюзивной магией, способной возвращать жертв после Поцелуя? Только сейчас привычный стереотип о дементорах резко пошатнулся в его глазах.

Но это невозможно!

Дамблдор даже усмехнулся своим нелепым мыслям, и все же… смех в душе тут же оборвался, уступая место ужасу. Старец допускал, что вполне мог в чем-то ошибаться, однако как именно объяснить тот факт, что в присутствии Крауча неожиданно стало холодно, и на него навалились самые грустные воспоминания о прошлом? Что бы это значило? Только дементоры обладали подобными жуткими способностями, что, если Барти стал одним из них после загадочного возвращения? Альбусу стоило немалых усилий, чтобы не рассмеяться подобным фантазиям. Но если это было так, то магический мир уж точно перевернулся с ног на голову, или же он начинал плавно сходить с ума?

Как бы он себе ни пытался представить подобное, — что значит жить с дементором, у волшебника выходила довольно абсурдная и нелепая картина. Надо ли это было понимать, что Элен Дюалье попросту была ненормальной, если подвергала свою жизнь и жизнь детей такой опасности. Ведь рано или поздно Крауч не сможет сдержаться и нападет…

Пожалуй, ни в одном трактате из недр любой библиотеки не сыщешь информации о такой странной и уникальной магии, разве только записаться на аудиенцию к самому Темному Лорду, если, конечно, это было его рук дело. Больше-то некому. Но как же работает это волшебство? И когда Риддл успел применить его?

Альбусу очень хотелось изучить такую новинку, но все, что он мог, это вызвать еще раз Дюалье к себе, чтобы она рассказала именно правду, а не то, о чем они говорили с Краучем на прошлой встрече. Вспоминая о диалоге, старый волшебник пришел к выводу, что оба явно чего-то не договаривали. Но, вероятно, Элен тоже не в курсе того, что происходит с Краучем, тогда откуда у девушки такая абсолютная вера в безопасность? Вера в самого Барти с ее стороны вызывала у старца подозрение, так как ему было необходимо понять, что сулило такое неожиданное появление живого Крауча и чем могло грозить.

Какую именно сторону этот загадочный предпочтет занять в войне? Альбус уже успел понять, насколько изворотливым и хитрым мог оказаться Крауч, да и к тому же в сочетании с безраздельной преданностью Риддлу, эти качества делали Барти довольно опасным. Чем обернется такое сотрудничество, он не знал, ситуация и правда была тупиковой, так как на нем лежала огромная ответственность за Орден, за людей, которые там состояли. Во время разговора с бывшим Пожирателем, Дамблдор незаметно даже попытался проникнуть в сознание Крауча, однако ему пришлось нехотя прервать контакт, так как все, что старец мог видеть, это расплывчатые и скомканные воспоминания из прошлого мужчины. Он не мог ухватиться за какую-то конкретную нить и попал словно в какой-то лабиринт. Что же все-таки происходило?

Как и в случае с Северусом, старый волшебник мог только попросить Крауча поделиться своими воспоминаниями, и то не факт, что он бы что-то увидел цельное. Хотя, конечно, мало вероятно, что Барти поделится подобным. А понаблюдать за ним стоило в любом случае, чтобы понять, почему мисс Дюалье ему так доверяет.

Влюбленные часто ни о чем не задумываются, просто доверяют, и все, следуя за порывами своего сердца. Так было и с Элен, и ее можно было в каком-то смысле понять. Но судя по тому, что девушка готова была даже поручиться за Крауча, бывшая гриффиндорка наверняка и половины не знала из темного прошлого своего избранника. Вряд ли он с ней делился всеми подробностями, благоразумно умалчивая о самых жутких деталях. Но какое-то представление она так или иначе имела о Пожирателях, однако при этом упорно верила Краучу. Но так или иначе, он обязательно со всем этим разберется.

Воспоминания окружающих буквально нахлынули на Барти со всех сторон, — он бы и рад был иногда вообще ничего этого не видеть и не знать, но воспоминания Дамблдора были все же важной составляющей его части жизни, хоть и прошлой. Прямо как наяву, мужчина увидел перед собой все то, что происходило в год Турнира. В тот день он как никогда хотел, чтобы злополучный план сработал до конца, но все получилось совершенно по-другому, события далее развивались спонтанно и очень быстро, в ходе чего он по ошибке решил, что увести мальчишку в замок было лучшим решением.

Пожиратель так стремился получить награду Лорда, что потерял ту бдительность, о которой не уставал повторять студентам на каждом уроке в облике Грюма. Крауч до сих пор помнил, что такое быть почти круглые сутки в чужом облике, и не хотел бы снова все это проделать. В тот раз он вновь не был собой, вместо веснушчатого лица с серо-голубыми глазами из зеркала на него смотрело старое, исполосованное шрамами. Магический глаз, не мигая, повергал его в ужас, от чего становилось не по себе. Каждый раз Барти вынужден был привыкать к новому образу, и все это ради дела Темного Лорда.

При мысли о нем мужчина вновь почувствовал неконтролируемый гнев.

— Барти, не поддавайся своим эмоциям, этим самым ты губишь себя, — он и не заметил, как Элен неслышно вошла в его комнату, она часто за ним наблюдала.

Вынырнув из своих мыслей, Крауч обернулся в сторону девушки и перехватил ее шокированный и испуганный взгляд, направленный чуть в сторону от него. Последовав ее примеру, мужчина тоже посмотрел туда же и едва не вскрикнул от ужаса.

Стекло в оконной раме начинало медленно покрываться ледяными узорами, и чем ближе волшебник подходил к окну, тем сильнее чувствовал вокруг себя знакомый могильный холод, что невидимым ореолом витал в комнате. Что-то очень сильное внутри его существа в буквальном смысле выталкивало все самые плохие и жуткие воспоминания, заставляя вновь пережить всю драму в своей жизни. Отец вновь кричал о том, что у него нет сына, и это повергало Барти в отчаяние и страх, что его отдадут дементорам, затем картина в кратковременной вспышке сменилась другой, еще более жуткой, но уже не принадлежащей к его мыслям. Он знал, чье это было воспоминание, и пытался отвлечь Дюалье от этого, чтобы она не третировала себя подобными вещами, хотя это было и нелегко.

Каждый раз, дождавшись, пока она уснет, Крауч незаметно приходил к ней в комнату, снова устраиваясь на кровати рядом с ней, на случай, если приснится этот навязчивый кошмар. По этому случаю Винки периодически готовила свой успокаивающий отвар, чтобы девушка спала нормально, без сновидений. Вначале она упрекала мужчину, что он так часто находился в комнате Элен, но, видя, что магия Крауча никак не проявлялась в его присутствии, успокоилась и перестала вмешиваться.

— Это становится все труднее, и я боюсь, что однажды моя обида и негативные чувства заполнят меня с ног до головы, и я перестану быть человеком, — мрачная усмешка едва тронула его бескровные губы. — Я стараюсь, чтобы это все не выходило наружу, правда, — Крауч без труда почувствовал нарастающую панику Элен, которая уже готова была что-то возразить.

— Понимаешь, он предал меня! — Барти закрыл глаза и резко отвернулся к окну, все еще заиндевевшему от ледяной стужи. — он…не спас меня, хотя и мог это сделать, я больше, чем уверен.

— Забудь об этом, у нас теперь новая жизнь, — прошептала Элен, подойдя к нему вплотную и легко, но настойчиво развернув к себе лицом.

— Но ты не останешься рядом с дементором, ты же видишь, во что я превращаюсь, и я боюсь за тебя, за детей…

Дюалье лишь молча прижала свой палец к его губам и в следующую секунду поддалась вперед, крепко прижала к себе, не обращая внимания, что ей стало зябко и прохладно от тела мужчины.

Постепенно он успокаивался, приходя в норму, в ее объятиях. Лицо снова приобрело свой привычный чуть бледноватый молочный цвет, лишь иней слегка красовался на отдельных прядях, но и его вскоре не стало видно. Вот только узоры на стекле все так же отчетливо прорисовывались, теряя, правда, свой след.

Слова были сейчас излишни, да они и не требовались. Барти прекрасно понял, что хотела сказать волшебница, в который раз испытывая к ней безграничную нежность и благодарность. За то, что вопреки своему страху была рядом, готовая поддержать в любой момент, за то, что защищала от едких нападок Абигейль, поведение которой становилось невыносимым порой. Мужчине в такие моменты было очень трудно сдерживаться, и в любой другой момент могло быть и хуже, но пока что обходилось…

Чуть позже Элен вновь вспоминала не без нотки горечи о тех годах, что прожила без него. Да, она все так же скучала по Краучу и жалела о том памятном эпизоде, когда решила в сердцах с ним расстаться. Потом она все же сделала вывод, что была чересчур груба с Барти и не захотела его выслушать тогда. Если бы можно было все исправить, Элен бы не натворила самых главных ошибок. Осознание того, что ничего уже не вернуть, на фоне ее воспоминаний о том, как красиво все начиналось у них с Краучем, — вгоняло Дюалье в жуткую тоску.

Однако, как бы ни было ей горько, жизнь девушки со вступлением в Орден Феникса отнюдь не обещала быть легкой и беззаботной. На первых порах в организации лишь время от времени пропадали сослуживцы самым таинственным образом, но основных схваток с Пожирателями пока что не предвещалось, а значит, можно было пока отдать все свое время детям.

В первые годы жизни сестер спать девушке приходилось всего лишь немного, довольно долгое время она нянчилась с малышками в гордом одиночестве, едва стоя иногда на ногах. Но мысль о том, что помочь ей особо никто не мог, словно прибавляла Элен сил, чтобы воспитать из сестер достойных волшебниц.

Мать все же иногда навещала ее, справившись о ее делах и какое-то время посидев с детьми, пока Дюалье проваливалась в спасительный сон, но это были изначально те самые редкие моменты, которых в ее жизни остро не хватало. Увы, миссис Дюалье все еще упрекала дочь за школьный роман и его последствия, но уже не так часто, как раньше. Видимо, сказывалась длительная разлука, ведь с тех пор, как они виделись еще в Хогвартсе, прошло немало времени. Но какая же нормальная мать бросит свое чадо один на один с трудностями и даже не удосужится помочь? К тому же, чего греха таить, Жюстина даже против своей воли привязалась к девочкам, и, когда играла с ними или читала сказки, то явно вспоминала о далеком детстве Элен.

Однако, стоило девушке набраться сил после непродолжительного отдыха, старая волшебница ретировалась из дому Дюалье, сославшись на свои дела, оставляя бывшую гриффиндорку вновь один на один с сестрами. Со временем Абигейль и Джованна все больше и больше становились похожими на своего отца, при мысли о котором у нее в уголках губ пряталась печальная и слабая улыбка. Но нужно было продолжать жить дальше, к тому же ей не доводилось скучать, — забота о детях и их воспитании отнимала немало сил и времени. А, как известно, оно самый лучший врач, залечивающий раны.

Именно Абби и Джо наполняли жизнь Элен самыми яркими и радужными красками, и все вокруг нее тут же начинало преображаться, переставая быть серой рутиной монотонных будней. А еще через некоторое время на помощь девушке пришла Винки, взявшая всю заботу по дому на свои плечи. Перспектива приобрести нового хозяина заставила завязать эльфийку со спиртным и стать самой примерной и послушной, дабы не разочаровать будущую хозяйку, которую знала еще со времен школьных годов…

До сих пор Барти вполне успешно удавалось игнорировать провокации Абигейль в свой адрес. Стоило той начать с ним говорить на каких-то повышенных тонах или оскорблять, как Крауч делал вид что, не слышит девочку, и, пропуская мимо ушей ее слова, продолжал дружелюбно общаться с Джованной и Элен. Это-то и злило Абби больше всего, что ее игнорировали и никак не реагировали на гриффиндорку. Дюалье периодически пыталась встрять в этот затянувшийся конфликт, чтобы одернуть дочь, но та оставалась непреклонной, а мужчина лишь, отмахнувшись, допивал свой кофе и уходил к себе комнату или во двор. Таким образом он избегал острых углов и решил не отвечать на провокации, до определенного момента.

Элен в тот день не было дома, так как в магазине было и без того много работы, а сменщица, которая поступила к ней на работу, взяла небольшой отпуск и уехала к родным за город. Посетители периодически заваливались в заведение толпами, среди которых было очень много студентов Хогвартса. Некоторые брали что-то конкретное и быстренько ретировались, другим же требовалась консультация по каким-то материалам, и волшебница охотно объясняла и показывала товар, но никак не могла при этом отделаться от каких-то дурных предчувствий.

Абби намеренно объявила Барти войну и каждый раз пыталась разозлить его, совершенно не обращая внимания на уговоры матери и сестры вести себя чуть поскромнее и сдержаннее. Что побуждало девочку так себя вести, Дюалье догадывалась, Абигейль в какие-то моменты, скорее всего, чувствовала себя ненужной, а от того и нелюбимым ребенком, отсюда и возникала агрессия. Именно так гриффиндорка пыталась обратить на себя внимание отца, но делала это неверным способом и больше отталкивала от себя Крауча, нежели приближала.

Иногда волшебница хотела рассказать дочери о внутреннем дементоре Барти, но предпочитала умалчивать об этих подробностях, так как Абби из-за ненависти к Краучу могла натворить много непоправимых вещей и причинить вред волшебнику, зная о слабых местах необычной магии. Более того, она бы не стала молчать и распространила эту информацию по всему Хогвартсу, чего никак не могла допустить Дюалье…

* * *

Обычно Абби, бегом миновав комнату Крауча, стремительно убегала на улицу к друзьям или же направлялась в комнату Элен, но в этот раз что-то заставило ее остановиться на полпути к лестнице. Дверь в помещение была чуть приоткрыта, будто таинственный тип зазывал к себе в гости, но, зная, что к нему особо никто не зайдет, на сей раз расслабился. Ну и зря.

Пусть не думает, что она оставит его в покое и забудет о его странном появлении в своей жизни и в жизни других членов семьи. Как мать ни пыталась ей втолковать, что она видела перед собой настоящего отца, и как сама ни доверяла ему, девочка никак не могла отделаться от ощущения, что Барти Крауч просто преследует какую-то определенную цель и играет свою роль. Знать бы, какую.

Самая острая обида жила в ее душе от того, что этот мужчина практически и не был в жизни семьи. Да, со слов Гарри, Абби знала в общих чертах о его биографии, хотя мать ей не рассказывала подробностей. От нее гриффиндорка только знала, что волшебница порвала с ним еще в школьные годы, но при этом продолжала любить, ничуть не меньше, чем раньше. Но, как казалось иногда Абигейль, Барти вполне мог найти время, чтобы прийти, но он так и не появлялся.

— Эй ты! Обернись! Я, кажется, с тобой говорю! — Барти неподвижно стоял возле окна спиной к двери, и гриффиндорка не могла видеть его лица, но могла поклясться себе, что услышала в ответ едва уловимый смешок в звенящей тишине.

Он еще и смеется над ней?

Ну, это уже слишком!

— Каким ветром тебя принесло к нам? Из-за тебя я поссорилась с сестрой, ты запудрил ей мозги, как и нашей матери. Чего ты хочешь от нас? Судя по твоему темному прошлому, ты в любой момент можешь вонзить нож в спину, и после этого я должна тебе довериться? А вдруг ты после Поттера и на нашу жизнь начнешь покушаться?

А вот это было уже более обидно, чем все остальное, сказанное ею ранее.

Девчонка не верила в его благие намерения, игнорировала все попытки наладить с ней отношения, еще вдобавок и ко всему пыталась затравить мужчину и вызвать презрение к нему со стороны Элен и Джо. Но еще больше злило то, что Абигейль являлась сейчас его точным отражением в зеркале, и создавалось такое впечатление, что перед Краучем стояла не дочь, а переодетый двойник. Вот только двойников надо ставить на место.

— Не из-за меня, — парировал Барти, обернувшись к гриффиндорке. — Ты даже сама себе не можешь признаться в своей ревности. Ведешь себя, как пятилетняя, на которую мать не обращает внимания, — мужчина и сам не заметил, как в силу своего характера пытался задеть обидчика чем-то встречным.

— Ревности? — зло прошипела Абби, все еще стоя на пороге. — К кому ревновать? К тебе, что ли? Я не такая дура, как Джованна, и меня ты не сможешь водить за нос. Они что, обе с матерью ослепли и не видят, какой ты на самом деле?

Чувствуя, как все начинает леденеть внутри, Барти вновь отвернулся от дочери, тщетно пытаясь прогнать нарастающую вспышку вместе со своей яростью.

Абби явно теряла контроль над своими эмоциями и уже не могла остановиться, поливая его ядом и ненавистью.

— Не смей, слышишь, — мужчина неожиданно подскочил к девочке, схватив ее за плечи и с силой встряхнув. — Не смей оскорблять Элен и Джованну!

Почуяв прилив ненавистной магии, Барти вновь почувствовал, как дементор тянется к гриффиндорке, заставляя цепенеть ее на месте.

— Уйди! — не громко, но отчетливо откликнулся мужчина, больше не оборачиваясь в сторону дочери.

— Что? Почему это я должна уйти, мы еще не закончили! — Абигейль была непреклонна и собиралась явно продолжить свой список обвинений и подколок в адрес Крауча.

— Я СКАЗАЛ, УЙДИ!!!!! — голос мужчины превратился в оглушительный крик, от чего Абби попятилась назад.

Крауч неумолимо приближался к ней.

Его и без того всегда бледное лицо стало белым, как бумага, а серо-голубые глаза вдруг превратились в маленькие льдинки.

Неизвестно, чем бы все закончилось, однако в следующий момент словно из ниоткуда нарисовалась Винки, вставшая между Абигейль и Барти.

— Нет, мастер Барти! — эльфийка обратилась к Краучу, осторожно и настойчиво подталкивая его обратно в комнату. — Вы не должны выходить из себя, этого хотеть не вы, а ваш враг, который сидеть внутри. Мастер Барти, очнитесь! — голос Винки стал повышенным и громким, что тут же возымело нужный эффект.

Со стороны это выглядело так, словно мужчина пребывал в каком-то трансе и только сейчас очнулся, пытаясь понять, что происходит или уже произошло. Встряхнув головой, он отчаянно запустил пальцы в волосы, по-прежнему, не глядя на Абигейль, которая явно пребывала в недоумении.

— Что здесь происходит? — из глубины коридора раздался мелодичный голос Джованны, пришедшей от знакомых домой. — Абби, Винки, мистер Крауч? У вас какие-то проблемы?

— Оставьте меня в покое! — Барти, не в силах пока что смотреть в глаза окружающих и испытывая вину за свои дементорские проявления, захотел исчезнуть и спрятаться, чтобы его никто не видел.

Ни говоря больше не слова, Крауч скрылся за дверью и с силой захлопнул ее с помощью своего фирменного заклинания.

Это становилось просто невыносимо! Чего именно добивается эта девчонка, когда каждый раз провоцирует его, словно по указанному сценарию, — Барти было нетрудно догадаться. До сегодняшнего дня ему удавалось стойко переносить нападки одной из сестер, но сейчас слова Абби, подгоняемые ревностью и злобой, стали последней каплей. Если в свой адрес Крауч еще хоть как-то мог стерпеть обидные шпильки от гриффиндорки, то отнюдь не собирался позволять маленькой стерве обижать Элен и Джованну, — эти люди приняли его с любящими улыбками на устах, распахнули ему свои объятья, и чем теперь он готов платить за доверие Дюалье? Он должен был научиться не обращать ни малейшего внимания на Абби, и тогда не было бы сейчас бесконтрольного гнева, той вспышки ярости, которая явственно отразилась серебристым оттенком в глубине глаз волшебника. Еще совсем немного, и монстр, дремавший в его нутре, вот-вот бы проснулся, однако появилась Винки, сумевшая каким-то образом заставить успокоиться Барти.

Он уже даже подумывал о том, чтобы рассказать Абигейль правду про дементора, но каждый раз его останавливал здравый смысл, лишая возможности творить глупости. Только не ей! Не той, что каждый раз без зазрения совести проверяет Крауча на прочность, не той, что готова в любой момент надавить на все его слабые места, причинить боль, почувствовав над ним безграничную власть.

Немыслимо! Глядя на нее, Крауч невольно вспоминал себя прежнего, словно видел свою копию в зеркале, быть может, это и есть его темное прошлое, которое приняло вот такой облик. Чувства, которые разливались в его душе ледяной волной, готовы были вот-вот вырваться наружу, они не давали мужчине свободно вздохнуть, и у него появлялось такое ощущение, будто он погрузился в воду, наполненную глыбами обжигающего льда. Вначале этот озноб буквально впивался в каждый миллиметр его кожи, причиняя нестерпимую боль, пронзавшую с головы до ног, но потом Барти привыкал к подобным ощущениям, и холод исчезал, прячась в его груди и наполняя им легкие.

В ту же секунду окна в его комнате вновь заледенели, вокруг него повеяло ощутимой морозной прохладой, однако, как и следовало ожидать, Крауч даже не почувствовал ее, выдохнув небольшое белое облачко из своих уст.

— Мистер Крауч! — раздался внезапный голос за дверью, и мужчина, дернувшись от неожиданности, испуганно отпрянул назад, словно в комнату собирались вот-вот войти.

В следующее мгновение раздался хлопок трангрессии, и помещение опустело.

Непонятно откуда взявшееся чувство тревоги с каждой минутой только усиливалось, не давая Элен полностью окунуться в работу. Вот уже в который раз она роняла что-то из рук, стоило ей заняться наведением порядка на полках магазина в отсутствие клиентов. Оставив это бесполезное занятие, волшебница вернулась к стойке, попытавшись заняться изучением счетов и различных бумаг, которые аккуратной стопкой лежали перед ней. А чуть ближе к обеду за окном и вовсе все резко потемнело, как будто город накрыли сверху чем-то темным и мрачным.

Вот оно — предчувствие беды!

Многие из прохожих не придавали такого большого значения испортившейся погоде, в отличие от Дюалье, привычно и спокойно приготовив на всякий случай зонт.

Чуть приоткрытое окно, впускавшее в здание немного свежего воздуха, внезапно распахнулось настежь, и Элен обдало пронизывающим и холодным ветром, от чего ей стало зябко и неуютно. Создавалось такое чувство, словно на улице вот-вот разразится ливень или грянет буря. В другой ситуации Дюалье просто наглухо закрылась бы в магазине, переждав непогоду, но что-то неведомое подталкивало волшебницу вперед, и через секунду она стремительно вырвалась из помещения. Ветер только усиливался, поднимая с тротуаров пыль столбом в воздухе, от былой и теплой солнечной погоды, царившей в Лондоне с самого утра, не осталось и следа. Мантию, которую Элен наскоро прихватила с собой и накинула на плечи, совершенно не спасала ее от пробиравшего до костей дикого холода.

Люди сновали мимо нее, не обращая на волшебницу почти никакого внимания, каждый старался как можно быстрее укрыться в ближайших кафе или бутиках, чтобы погреться. Кто-то тут же ретировался прочь из небезопасного центра города, а кто-то решил переждать катаклизмы капризной погоды. Она хотела сейчас лишь подтвердить или опровергнуть свои догадки насчет того, что творилось вокруг нее, казалось, совершенно не замечая, как через пару минут из грозовых туч, нависших над Лондоном, начал капать дождь, противно заползая холодными каплями под одежду. Небо разразилось прямо над ней громким раскатом грома, и начал лить сильнейший ливень, мгновенно вымочив девушку.

Собираясь трангрессировать, Элен едва ли не вскрикнула, заметив в воздухе материализовавшегося дементора. Липкий страх с каждой минутой наполнял ее существо и лишь усиливался, стоило появиться остальным, таким же. Рука волшебницы машинально оказалась в кармане, нащупывая палочку, но то, что она увидела перед собой, в прямом смысле заставило ее оцепенеть на месте, наплевав на проливной дождь. Желание применить спасительное заклинание тут же пропало.

Прямо на нее бежал Барти. Надвинув сильнее на глаза капюшон своей мантии, он, словно не замечая Элен, пронесся мимо, и на секунду ей даже показалось, что его ноги не касались мокрой улицы, вымощенной брусчаткой. Следом за Краучем черной вереницей плыли остальные дементоры, отчего в воздухе остро повеяло отчаянием и безнадежностью, все, к чему они прикасались, в буквальном смысле леденело прямо на глазах. Неожиданно один из них замер над девушкой и, точно почуяв ее страх, устремился еще ближе, заставляя Элен онеметь от ужаса.

Вот он, конец! Весь ужас, который она невольно осознала сейчас. Навязчивые воспоминания, которые настойчиво продолжали выливаться в ее снах, вновь причиняли Элен боль, словно кто-то намеренно, замахнувшись мечом, ранил ее сильнее, чем прежде, только раны эти невозможно было залечить магией.

МакГонагалл не нужно ничего говорить, да и слова, которые Минерва могла бы приготовить и четко сформулировать в одно предложение, вдруг потеряли свой смысл… Тяжелая дверь с протяжным стоном открылась, и Элен вбежала на негнущихся ногах в кабинет Защиты от Темных Исккусств… Она должна ему помочь, она не даст Фаджу уничтожить того, кого она любила все эти годы. Но неожиданно взгляд бывшей гриффиндорки натыкается на безжизненное тело Барти, который подобно тряпичной кукле лежал на кушетке… Истошный и пронзительный крик вырвался из ее горла, наполняя своей болью все вокруг. В первые секунды она не понимает, не осознает, что крик принадлежит именно ей, наполняясь все новой и новой безысходностью. Быть может, ей так легче, — такие чувства нельзя хранить в себе, они либо погубят тебя, либо сведут с ума…

Элен без сил рухнула на землю, не в состоянии больше бороться с дементором, который уже почти подплыл к ее лицу. Еще миг, и все закончится, боль уйдет…

Теряя сознание, она не могла видеть, как Барти, бежавший впереди, резко обернулся. Если бы кто-то пристально наблюдал сейчас за происходящим, то немало бы изумился тому, с какой синхронностью, словно пленку приостановили и медленно прокручивали вперед, — дементор одновременно с обернувшимся Краучем замер в воздухе, нехотя оторвавшись от жертвы.

На короткое мгновение мужчина вскинул голову и что-то прошептал воззрившемуся на него дементору лишь одними губами. Еще больше любого бы поразило беспрекословное подчинение монстра своему повелителю.

Со скучающим видом тот взмыл в воздух и пропал, оставив девушку в покое.

К облегчению Крауча, окружающие, словно под какими-то неизвестными чарами, абсолютно не обращали внимания на волшебника, оказавшегося возле бессознательной Дюалье, спешащие по своим делам.

Подняв заботливо Элен на руки, Барти тут же исчез в вихре трансгрессии.

Только один человек, пряча свое лицо под широкими полами шляпы, отнюдь никуда не спешил, став невольным свидетелем такого необычного и удивительного зрелища. Но, в отличие от остальных, маг наблюдал за происходящим, как за чем-то обыденным и привычным. Воланд, а это был именно он, лишь печально вздохнул, вспоминая мучившие Элен Дюалье кошмары при нападавшем дементоре, и, конечно же, мог в один миг избавить волшебницу от ночных сновидений. Но дьявол предпочитал не вмешиваться в дела людей, давая им шанс самим разобраться в своих проблемах, которые он мог бы прекратить лишь по щелчку двух пальцев.

Этот метод Воланд считал слишком банальным и простым, — перед девушкой стояла нелегкая задача ужиться с дементором и справиться наконец со своими воспоминаниями. В каком-то смысле он ей даже сочувствовал, но должен был признать, что Крауч довольно неплохо сдерживался. У Барти дементорские проявления должны контролироваться человеческим сознанием, однако эту же самую способность к контролю он утрачивал каждый раз, когда бесился или злился. Но рядом с любимой женщиной и детьми мужчина не мог настраиваться на волну холодной магии. И причина этих помех побуждала дьявола усмехнуться лишь кончиками губ.

На данный момент у Крауча еще не все было потеряно ввиду того, что он осознавал приближающуюся опасность, раз скрылся от детей в своем логове, и это, пожалуй, ценилось еще больше. Вот только сама Дюалье не раз поражала своим решением ничего не рассказывать детям, но, с другой стороны, они бы вряд ли поняли, что она имела в виду, явно приняв правду за какой-нибудь вымысел. Где вы видели существ, которые лишь наполовину были дементорами и обладали их способностью? Не иначе как в какой-нибудь фантастике.

Но факт оставался фактом, — Барти Крауч таковым сейчас и являлся.

В этом плане Воланд тоже решил ничего не менять и не трогать, — именно так волшебник отбывал свое наказание за грехи прошлого. Холодная магия, как он ее обозначил, приносила много неудобств и в большей мере один дискомфорт его владельцу, передающийся и близким людям Крауча. Но если Элен и была в ужасе от этих проявлений, то сам Барти немного лукавил перед ней, когда «мечтал» поскорее избавиться от этого навалившегося на него «дара».

Наблюдая за волшебником, дьявол без труда догадался о том, что мужчину буквально пленяло такое удивительное и беспрекословное повиновение дементоров, — он чувствовал себя их лидером, повелителем, способным в любой момент спасти кого-то или же, наоборот, приказать напасть дементорам на указанную жертву. К счастью, пока что обходилось, а это означало только одно — Барти все-таки боролся с напастью, и в нем бушевали самые противоречивые чувства.

Несмотря на то, что новая магия во многом приносила дискомфорт и являлась даже где-то преградой, ему нравилось быть во главе. И Воланд пришел к выводу, что корни этой увлеченности уходили в прошлое, когда сам Крауч так же был обычным прислужником Волдеморта. Барти словно хотел доказать, что и сам мог приказывать, вот только цена такого выбора приносила лишь страдания близким и любимым.

Впереди маячило еще немало трудностей как у Элен, так и у Барти, и дьявол предпочитал досматривать сцену до конца.

Где-то там, в далекой реальности Элен чувствовала, как чьи-то руки ласково гладили ее по волосам. Ей стало чуть лучше, но и горечь от недавних воспоминаний все еще ощущалась, как будто незримо витала в воздухе. Открыв глаза, она увидела склоненное к ней лицо Барти. Он молча прижимал ее к себе, то и дело касаясь губами ее лба. Крауч вновь видел те же воспоминания волшебницы и от этого становился мрачнее тучи. Крик Элен все еще стоял у него в ушах, отчего хотелось зажать их руками, но он должен был оставаться сильным, хотя бы ради нее. Девушка нуждалась в его присутствии рядом, совершенно не придавая значения тому, что именно живший в нем дементор и являлся причиной ее подавленного состояния. Но вопреки этому Барти всегда обладал немеркнущей магией своих ласковых прикосновений и объятий. Все это скрашивало влияние холодной магии.

Но под давлением своих эмоций она расплакалась и начала его звать, словно только он мог помочь ей выпутаться из кольца навязчивых воспоминаний.

— Тише, малышка! Все хорошо, я рядом! — Крауч лишь крепче обнял ее и уткнулся носом в ее густые волосы.

Такая чуткая, живая, тонкая и ранимая, Элен прижималась к Барти пушистым маленьким котенком, жаждущим тепла и ласки. Как же она соскучилась по нему за несколько лет разлуки с ним. Он это понимал без лишних слов по ее говорящим и таким завораживающим синим глазам, чувствуя, что то же самое переполняло и его самого.

— Мне не нужно было разрывать тогда наши отношения, — неожиданно прошептала девушка, не поднимая головы. — Тогда бы все было иначе, и ты бы не стал Пожирателем.

Тепло и осторожно приподняв ее лицо рукой, он внимательно посмотрел на Элен и, приложив палец к ее губам, отрицательно покачал головой.

— Перестань! Ты не виновата. У меня должна была быть своя голова на плечах.

— Виновата! — упрямо воскликнула Дюалье. — Если бы я была в тот момент в Хогвартсе, когда Фадж захотел с тобой расправиться…

Упоминание о министре магии едва не вызвало новую вспышку гнева, но Краучу удалось подавить сейчас в себе это чувство. Как долго она будет еще себя третировать этим всем? Ему так хотелось помочь Элен, и если бы лишь одни его объятия смогли стереть с нее пыточные воспоминания, он бы и вовсе, наверно, ее не выпускал из своих рук.

— Ты не можешь предугадать события, — тихо проговорил Барти. — Так вышло, не вини себя!

Слабо улыбнувшись сквозь навернувшиеся слезы, волшебница благодарно и нежно сжала его руки в своих.

— Как ты оказался в центре Лондона? Что произошло? — Дюалье пытливо заглянула в его глаза, прочитав в них вину и сожаление. — Снова Абби? Надо поговорить с ней, чтобы больше не приставала к тебе со своими нападками.

— Оставь… — мужчина на мгновение отвел взгляд в сторону. — Она просто ревнует тебя ко мне, это пройдет когда-нибудь, я думаю.

— Но ты не можешь спокойно реагировать на нее, и если бы тебе было все равно, что говорит Абигейль, дементоров бы не было.

— Я знаю, — Барти не смотрел в ее глаза, ощущая себя довольно гадко и неприятно. — За нее не переживай, я могу контролировать ситуацию и не позволю даже самому себе напасть. Но, если ты так боишься последствий, я могу уйти из дому.

— Я доверяю тебе, Барти, правда, — девушка испуганно глянула на волшебника, словно он собирался вот-вот исполнить то, что только что предложил. — Просто постарайся не обращать на поведение Абби внимания, и все будет нормально. Борись, я в тебя верю!

— Я постараюсь, Элен! — Крауч вновь коснулся губами ее лица, ласково потрепав по голове. — Ради тебя и ради Джо…

А еще через пару дней Сниджет принес письмо от Дамблдора, и Барти немедля разорвал конверт одним махом, развернув пергамент.

«Доброе утро, мистер Крауч!

Визенгамот готов выслушать ваши показания. 23 марта будьте готовы к выступлению и не опаздывайте. Это в ваших же интересах. Время сборов: 13 00.

P.S. Я буду присутствовать на заседании.

С наилучшими пожеланиями, Альбус Дамблдор.»

Вот и настал тот самый момент, прошлое никак не хотело его отпускать, — Барти вновь придется углубляться во все тяжкие подробности, которые ему так хочется забыть. Рассказывать о самом неприятном, натыкаясь при этом на презрение, отвращение и ненависть в глазах собравшихся. Как бы Краучу хотелось не видеть всех этих людей, ведь он заранее мог предположить исход событий, все выглядело настолько предсказуемо. Казалось бы, причины для беспокойства нет, — Альбус пообещал быть в числе зрителей, но для мужчины это почти ничего не меняло. В отличие от Элен, Барти держался пока что настороженно и недоверчиво относился к людям, явно ожидая какого-нибудь подвоха. К Дюалье это ни коим образом не относилось, она была исключением, являясь его постоянной поддержкой и опорой.

— Я буду рядом! — волшебник встрепенулся, вынырнув из своих раздумий, почувствовав ласковое прикосновение Элен к своему плечу.

Барти мягко улыбнулся ей.

Она будет рядом, и значит, ничего страшного не случится. Бывшая гриффиндорка готова была заслонить его своей спиной от всяких бед и неприятностей, готова была каждый раз выслушать и дать нужный совет, считая Крауча слишком ранимым и импульсивным. Ведь он уже натворил немало ошибок на почве своих качеств характера. И волшебник знал, что будь воля Дюалье, она бы защитила его тогда своим патронусом, и он точно стал бы самым мощным, наполненным бурными и пылкими чувствами, чувствами, принадлежащими только ему, Барти Краучу…

Как предполагал Барти, Корнелиус Фадж непременно захочет воспользоваться своим чином Министра. Присланное письмо от Дамблдора немного интриговало. Однако, в отличие от Элен, которая свято верила директору, мужчина уже предчувствовал, что слова старого волшебника мало что изменят против такой влиятельной и внушительной фигуры министра магии.

Суд безжалостен к преступникам, и для него не существует зачастую оправдания. Барти в этом уже убедился, казалось, совсем недавно, когда его судил собственный отец за вылазку с Лестрейджами. Тогда случай был другим, но это мало что меняло на сегодня. Будь Министром не Фадж, можно было бы еще надеяться на какие-нибудь смягчающие обстоятельства, хотя вряд ли то, что Крауч сделал, можно в принципе простить и снять обвинения с него по этой причине.

Верная служба Риддлу затягивала в свою трясину, не давая жертве возможности выбраться на поверхность без следов грязи, которую вряд ли когда-нибудь удавалось отмыть. Так случилось и с ним. Выполняя приказы Волдеморта, Крауч буквально растворился в своих преступлениях, не придавая значения тому, что однажды ему придется ответить за содеянное.

Он никому и никогда не рассказывал о том, как жил в те нелегкие времена, кем являлся на самом деле и на что был способен как Пожиратель. Просто не видел смысла и до ужаса боялся реакции Элен на свою горькую исповедь перед ней. Именно перед Дюалье и детьми ему становилось стыдно за свою преступную жизнь, и Барти не хотел бы в глазах той же Джованны предстать бездушным монстром, способным лишь убивать и калечить судьбы невинных людей.

Что же, вот и пришло время расплачиваться. И суд над ним являлся одним из самых главных признаков, который бы уже состоялся намного раньше, если бы ему не помешали. Только тогда из Барти пришлось бы буквально выдавливать всю правду с помощью Веритасерума, но не теперь. Скрывать правду о планах Волдеморта больше не имело смысла, да и сейчас он мог спокойно об этом говорить, не испытывая ни малейшего угрызения совести перед теперь уже бывшим Хозяином.

В данном случае Барти полагался лишь на случай. Однако министр магии мог создать ему далеко не безобидные проблемы, кусая локти от того, что Крауч вновь появился на горизонте. Конелиус наверняка вознамерился уничтожить волшебника и не успокоится, пока вновь не добьется желаемого. Только на этот раз черед смеяться достанется точно не Фаджу. И, как бы тому ни хотелось, Барти даст показания в суде о Волдеморте, смакуя мысленно беспомощное возмущение министра.

Ему захотелось раздавить этого жука одним лишь сапогом, но эмоции категорически не входили в его план. Поддаться им — значило бы вновь разбудить дремавшего дементора в своем нутре. Запасной план, который Барти предварительно набросал в уме, требовал как можно больше спокойствия и минимум эмоций, так как максимальный контроль над ними нужно было сохранить при любых обстоятельствах.

Он хотел сохранить в тайне свои мысли, но, как только мужчина подумал об Элен, тут же передумал. Вряд ли она поймет, что он задумал, если ей ничего не объяснить. С другой стороны, было очень важно, чтобы она не поддавалась панике в случае, если что-то пойдет не так.

Крауч ценил ее тревогу и беспокойство о нем, но посчитал нужным не вдаваться в подробности о своих мыслях. Возможно, она верила, что все пройдет относительно гладко, но как бы Барти ни хотелось, он не мог разделить ее точку зрения.

Взяв Элен крепко за руки, Барти медленно опустился с ней на кровать, беспокойно, но решительно и твердо глядя ей прямо в глаза.

Волшебница недоуменно ловила на себе странные взгляды Крауча и догадывалась, что он хочет сказать нечто важное, обратившись вся в слух.

— Пообещай мне, что не будешь паниковать во время судебного процесса, что бы не случилось.

— О чем ты, Барти? Дамблдор…

Едва она заговорила, Крауч прижал палец к ее губам.

— Он не сможет помочь, я на него и не надеюсь. Я надеюсь только на себя и на тебя. Все будет нормально, девочка! Прорвемся!

— Что ты задумал? — Элен, как он и предполагал, начала паниковать, обхватив его руки крепко своими, словно волшебник вот-вот исчезнет.

— Ты сама все увидишь! Я дам тебе знак, и ты перестанешь бояться…

* * *

Как только последние зрители расселись по своим местам, и двери Зала закрылись за ним, в помещении воцарилась мертвая тишина. Лишь время от времени слышалось чье-то покашливание или шарканье ног о каменный пол да шуршание мантий.

Холодное подземелье Министерства магии встретило Барти мрачноватым освещением и разноликостью эмоций присутствующих, начиная от праздного любопытства судей и заканчивая шоком и неверием, легко читаемым на лицах волшебников. Одни смотрели на него с нескрываемым изумлением, рассеянно крутя палочку в руках, другие, бурно жестикулируя и бросая на Крауча враждебные взгляды, беззастенчиво и открыто обсуждали выжившего мага.

-…Этого не может быть…

-…Настоящий Крауч погиб, как объяснить эту комедию?..

-…немедленно уберите из зала самозванца, кто дал вам право так издеваться, это кощунство…

— Итак! — Крауч едва не подпрыгнул от резкого голоса Верховного Чародея, прозвучавшего в звонкой тишине. — Прошу вашего внимания! Я думаю, что все готовы, и можно начинать, — кашлянув, Крэтчбук снова заговорил: — Слушается дело Пожирателя Смерти Бартемиуса Крауча младшего от 23 марта 1996 года. Суд объявляю открытым! —звучно провозгласил Чародей, и помощник судьи, который расположился на краю переднего ряда, тут же начал вести протокол.

— Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: сознательное и явно намеренное похищение Аластора Грюма, который содержался в плену у самозванца год, а также покушение на жизнь Гарри Джеймса Поттера и убийство Бартемиуса Крауча старшего!

Разговоры мгновенно стихли.

Стоило Барти опуститься на сидение, цепи предсказуемо ожили и тут же обвили его руки на подлокотниках, как и тогда, — четырнадцать лет назад. Сейчас же обстоятельства немного отличались от того момента, однако волшебник постарался не придавать значения воспоминаниям.

Он поднял глаза на сидящих перед ним судей в сливовых мантиях. Многие из них смотрели осуждающе и негодующе на Крауча, и их взгляд явно не предвещал ничего хорошего. Посреди переднего ряда расположился Корнелиус Фадж, ничуть не изменившись, министр еле помещался в свое кресло из-за своей чрезмерной полноты. А его костюм в полосочку так и норовил разойтись по швам. Слева от министра сидела седовласая волшебница с моноклем на глазу. Но два человека наблюдали за Барти совсем не так, как остальные. Элен смотрела на него с нескрываемой тревогой, смешанной с ужасом, написанным на побледневшем лице, и он, встретившись с ней взглядом захотел тут же опустить голову, пронизываемый ее осуждающим взглядом. Альбус Дамблдор выглядел мрачнее тучи и явно не склонен был шутить.

Убедить министра магии в невиновности Крауча оказалось пока что невозможно. Старый волшебник особо и не наделся на подобное. Но, несмотря на это, он задался целью выслушать показания Барти, чтобы докопаться до правды. Пока что основная цель сводилась именно к этому — донести наконец до всех присутствующих тот факт, что Риддл действительно возродился, как бы Фадж ни отказывался в это верить. Сегодня старец предпочел сменить свою привычную школьную мантию на строгую длинную темно-синюю.

— Подсудимый Бартемиус Крауч, вы осознаете всю вину содеянного? — судья обратился к Барти, не сводя с него пристального взгляда поверх круглых очков.

— Да!

— Расскажите суду более подробно о своей службе Темному Лорду.

Набрав в легкие побольше воздуха, он заговорил:

— Когда мне было всего девятнадцать, я решил вступить в ряды Пожирателей смерти, чтобы поддержать Волдеморта (по залу прокатился испуганный рокот, но Крауч не обратил на это никакого внимания). Я не думал тогда о том, чем мне это может обернуться, слепо следуя за кумиром. Тогда я был готов исполнить любой его каприз.

— Ну-ну! — неожиданно подал голос Корнелиус Фадж. — И вы все собираетесь слушать этот бред насчет возрождения Темного Лорда? — министр уничтожающе воззрился на Барти, и тот ответил не менее убийственным взглядом.

— Прошу тишины! — громкий окрик Чародея вернул залу тишину, и министр невольно умолк. — Продолжайте, мистер Крауч!

— Да! Не стану отрицать, Темный Лорд действительно возродился…

— А вот о возрождении Волдеморта я бы хотел узнать более подробно, мистер Крауч! — Альбус Дамблдор чуть подался вперед.

Его голос прозвучал набатом.

Встретившись с Альбусом взглядами, мужчина лишь коротко кивнул.

— Волдеморт освободил меня от домашнего ареста взамен на то, что верный слуга отправится в Хогвартс и проведет через Турнир Гарри Поттера. Это было частью плана Темного Лорда. Он считал, что только кровь мальчишки способна воскресить его, и у Риддла получилось то, что он задумал. Поттер встретился с ним, как и должно было быть. С помощью Питера Петтигрю ритуал прошел успешно. Но для того, чтобы доставить избранного к Господину, мне пришлось целый год пить оборотное зелье и превращаться в Аластора Грюма. Я настолько искусно вжился в эту роль, что никто ничего не заподозрил, хотя я и знал, что сильно рискую. Но опасность была для меня ничто, когда я начинал думать о том, как порадую Риддла своими успехами. Долгое время Волдеморт ассоциировался у меня с отцом, ведь родной отказался от меня, когда я был еще юным. Сын не оправдал ожиданий отца, более того, стал одним из самых преданных Пожирателей, — на мгновение в голосе Барти появилась нотка горечи, которую так четко уловила Элен, слушавшая Крауча с неослабевающим вниманием.

Принять прошлое Барти оказалось нелегким делом.

— Мистер Крэтчбук, я считаю, что Барти заслуживает еще один шанс, чтобы наконец порвать со своим прошлым, — Крауч поднял голову и внимательно посмотрел на зрителей, тут же поймав взгляд Элен.

Не дожидаясь разрешения судьи выступить, волшебница поддалась своим эмоциям. Хотя именно ее черед выходить к судьям в качестве свидетеля защиты должен был вот-вот наступить. Но у Барти было какое-то дурное предчувствие, от которого он никак не мог отделаться. Оно буквально повисло перед ним в воздухе.

С его стороны было наивно полагать, что слова любимой женщины что-нибудь изменят, но он улыбнулся ей и вновь горько вздохнул. Даже сейчас поддержка Дюалье лилась бальзамом на его душу и приносила легкое успокоение, но радоваться определенно было еще рано. И это несмотря на то, что в ее взгляде все еще читался нескрываемый упрек за прошлое.

— Мисс Дюалье, кажется, я не давал вам права выступать, пока вас не вызовут. Уймите свои эмоции, будьте так любезны! — мистер Крэтчбук в упор посмотрел на Элен, от чего ей стало не по себе. — Если бы дело заключалось лишь в шансе, то мы бы хоть сейчас поверили в сказанное и отпустили Крауча, но должен вам и заодно ему самому напомнить, что его положение пока что не располагает к оправданию после всех совершенных проступков. Более того, мы вправе считать, что никакого Поцелуя дементора не было. Напрашивается вопрос: где именно вы, мистер Крауч, прятались все это время? В ваших же интересах сознаться и сказать правду.

— Господин Крэтчбук, прошу прощения, что вмешиваюсь, — воскликнул Дамблдор — Мистер Крауч после своего разоблачения поведал немало интересного, не желает ли он повторить сейчас то же самое перед всеми?

Поняв намек старого волшебника, Барти вновь заговорил:

— Отец, узнав о моих похождениях с Пожирателями, спас меня от Азкабана ради матери, которая умоляла его не губить единственного сына, и посадил под домашний арест. Именно в тот момент ко мне и пришел Темный Лорд, вернее, его принес на руках уже упомянутый ранее Петтигрю. Боюсь, что тогда я окончательно определился с выбором — поддерживать Волдеморта, увидев в нем своего спасителя.

— Ложь!!! — какой-то волшебник средних лет поднялся со скамьи и с упреком посмотрел на Крауча. — Все знают, что он погиб, не надо мне рассказывать сказки. Я сам видел отрубленный палец — это все, что осталось от Питера.

— Так значит, я лгу, мистер? — Крауч едва ли сохранял ровный тон.

— Соломан! Маркус Соломан! Да, именно так я и считаю и буду считать, пока вы мне не предъявите вещественных доказательств.

— Мистер Соломан, можете быть уверены, Петтигрю инсценировал свою смерть и живее всех живых!

— Но… — начал Маркус, однако Крэтчбук вновь потребовал тишины.

Судья вновь обратился к мужчине:

— Насчет Питера Петтигрю ясно только одно, — этот герой полон тайн, но речь сейчас не о нем. У нас остался еще один свидетель в пользу мистера Крауча. Точнее, свидетельница, еще немного, и она проигнорирует все мои требования.

— Элен Дюалье! — голос Крэтчбука точно эхом прокатился по снова притихшему залу.

Поднявшись с места, Элен твердо двинулась вперед, гордо вскинув голову.

— Расскажите суду, как именно Барти Крауч вернулся. Я полагаю, что вы в курсе событий.

— Я была свидетелем его возвращения! — тихо воскликнула волшебница. — Все то время, пока он был…был…- девушка внезапно осеклась и резко побледнела, прикрыв глаза.

Противные воспоминания… Они до сих пор свежи в памяти.

В комнате царил полумрак, Дюалье не зажигала свет, ей так хотелось побыть с ним наедине, вновь поговорить с бездушным Барти в виде той самой куклы. Наивная! Она полагает, что Крауч все слышит. Но это и не особо тревожит волшебницу. Элен все продолжает и продолжает рассказывать о детях…

— Мисс Дюалье, что с вами? — голос чародея вывел Элен из транса. — Вам плохо?

— Нет-нет, все в норме, — Дюалье чуть качнула головой, словно прогоняя навязчивые видения.

И только Барти знал, в чем была причина бледности девушки, пребывая в мрачном настроении.

— После Поцелуя я решила забрать мистера Крауча к себе домой, так как не могла допустить, чтобы его умертвили.

Услышав слова Элен, Барти напрягся и застыл на месте.

Нет, только не это!

Мало того, что Фадж его записал уже ранее в сумасшедшие, так еще и она пополнит эти ряды, рассказав о содержании куклы преступника.

— И как же, мисс, он вернулся? Воскрес неожиданным образом, что ли? — Министр с издевкой в голосе обратился к Дюалье. — Профессор Дамблдор только что ясно дал понять, кем является ваш благоверный. Быть может, вам, мисс, нужна помощь? Мне думается, что этот ненормальный очаровал вас, иначе бы вы не защищали его так. Постойте-постойте! — Фадж неожиданно расплылся в гадкой усмешке, явно не предвещающей ничего хорошего. — Говорите, вы забрали его к себе? Вот с этого места, пожалуйста, мисс, поподробнее!

— Да, мистер Фадж! — Элен гордо взглянула на министра, вложив в свой взгляд как можно больше презрения и ярости. — И если вы в курсе событий, то должны понять, что раньше, чем сегодня, мистер Крауч никак не мог явиться в суд. И явился он, как вы заметили, с повинной, чтобы дать показания о Темном Лорде.

— Еще лучше! Мисс Дюалье, вы сами только что признались в том, что укрывали преступника от правосудия и дали ему приют! Мало того, даже скрыли, что он каким-то непостижимым образом жив и здоров! — гаркнул Корнелиус.

— А это уже вас, мистер Фадж, не касается! — Дюалье едва сдерживалась, явно готовая напасть прямо в зале суда на министра.

— Господин министр! — Дамблдор непосредственно обратился к Фаджу с разрешения судьи. — Никогда не делайте столь поспешных выводов. Я уверен, что ситуацию можно исправить.

Услышав слова Альбуса, тот лишь картинно возвел глаза к потолку.

— Мистер Дамблдлор, хочу напомнить, что я не допущу ничего подобного! Я не знаю, как именно мистеру Краучу удалось спастись, о чем я искренне сожалею, но от Азкабана ему не отвертеться. Как и его сообщнице!

— Сообщнице? — вскинув голову, Корнелиус изумленно уставился на Барти, чье лицо стало белым, как бумага.

Стальной взгляд прозрачных глаз Крауча буквально буравил министра.

— Ну подожди, я еще доберусь до тебя! — голос волшебника вдруг перешел в странное шипение, от чего Фадж испуганно вжался в спинку кресла.

Поняв, что сейчас произойдет непредвиденное, Элен быстрыми шагами сократила небольшую дистанцию между собой и Краучем, решительно взяв его руку в свою и легонько сжав ее.

Встрепенувшись, Барти с благодарностью кивнул ей, отчаянно борясь со своей злостью.

— И все же я так и не услышал главного ответа, мисс Дюалье! Каким образом мистер Крауч вернулся?

Крэтчбук явно предпочел сделать вид, что ничего не заметил в поведении Крауча.

— Только один маг способен сотворить подобное! Именно он помог Барти вернуться. — Элен снова повернулась к судье и ко всем остальным, которые начали шептаться между собой.

Лишь Альбус Дамблдор продолжал наблюдать за Барти, делая при этом какие-то свои выводы.

— Что это за маг такой, который способен возвращать душу после Поцелуя? Вы никак рехнулись, мисс Дюалье? — Крэтчбук посмотрел на волшебницу, как на ненормальную. — Вы смеетесь над нами?

— Но это правда! — девушка пыталась достучаться до судей, но явно проигрывала, и силы были не равны.

— Кто-то желает опровергнуть весь этот бред про странного типа, обладающего самыми фантастическими способностями? Может быть, вы, мисс, что-то знаете еще, чего не знаем мы? Суд выслушает вас перед тем, как вы отправитесь вслед за мистером Краучем в Азкабан.

— Мистер Крэтчбук, вы не можете отправить мисс Дюалье под стражу, у нее же дети! — Дамблдор напрямую обратился к судье.

Чувства, переполнявшие Крауча, казалось, были сильнее его самого. Барти понял, что всё пошло по наихудшему из возможных сценариев, в чём он особо и не сомневался. По этой самой причине, полагаясь на свои не очень позитивные мысли и предчувствие, мужчина заранее продумал путь отступления. Но вот того, что отступать придётся вместе с Элен, Крауч уж точно не ожидал.

— В таком случае, прошу голосовать! Кто за то, чтобы отправить мистера Крауча и Элен Дюалье в Азкабан? — судья на секунду отвернулся от Дамблдора и обратился к присутствующим.

Как и следовало ожидать, рука Фаджа незамедлительно взметнулась вверх, вместе с остальными.

— Мистер Дамблдор, я все прекрасно понимаю, — Крэтчбук устало вздохнул. — Но не могу пока что ничего изменить. Обстоятельства сейчас против мисс Дюалье. Что касается детей, то, насколько мне известно, миссис Жюстина Дюалье, мать осужденной, находится в добром здравии и вполне может быть опекуном несовершеннолетних. Мне очень жаль, но пока что нам придется обоих подержать под стражей.

— Это все Вы, мистер Фадж! Вы хотите окончательно погубить Барти! Вам с самого начала было не выгодно, чтобы он давал показания, и поэтому вы решили его уничтожить! — Элен старалась выглядеть как можно более спокойно, умело маскируя ярость.

— Не трудитесь нападать на меня со своими нелепыми оскорблениями, мисс! Преступники должны ответить по закону! И да, я позабочусь о том, чтобы вы двое там и сгнили!

В этот момент она подняла голову и встретилась взглядом с испуганным и смертельно бледным Барти.

Нужно было определенно как-то выпутываться из этого всего, и он придумает, как.

Явившиеся дементоры по приказу судей тут же окружили Элен и Барти, выводя их из зала почти без препятствий. И Крауч знал, что они не причинят им вреда. Он не позволит!

Холодные каменные стены и полумрак камеры, где сидел Барти, были единственными молчаливыми свидетелями его не утихающих эмоций. Крауча обуревала дикая злость на Корнелиуса Фаджа. Как мог этот жалкий тип бросить тень на тех, кого он так любил? Больше всего волшебнику было обидно за Элен. На данный момент она невольно была в ответе за его прошлое, за то, что помогала ему и давала крышу над головой. Дюалье не должна была сюда попасть.

Женщине, а тем более его женщине, не место в этих мрачных стенах, которые давят на узника своей атмосферой и действуют угнетающе на заключенного. Барти отчетливо и остро ощущал волны страха и паники Элен. Настолько остро, что еще немного, и он смог бы их коснуться рукой, — будь они материальны. И мужчина прекрасно понимал состояние Дюалье.

Это он виноват, что она здесь!

Никогда Фаджу не получить его прощения за ее публичное унижение. Наступит момент, когда Крауч отомстит за близких, и тогда он расквитается по полной программе с обидчиком. А Элен? Что она сейчас чувствует? После услышанного на суде? Барти переживал, что гриффиндорка не простит его и отвернется, устав от тени Пожирателя. А этого он боялся больше всего — потерять ее. Но, с другой стороны, вряд ли она не знала о том, кто такие Пожиратели. Дело было явно в том, что волшебница не придавала этому всему значения, хотя это было и трудно.

В любом случае, нужно бы с ней объясниться и больше не расстраивать, так как девушка была самым близким для него человеком, другом, любимой, к которой он привязался еще в школьные годы. Элен у него ассоциировалась с матерью, вдохнувшей в него жизнь. Так же, как и миссис Крауч, гриффиндорка притягивала к себе своей теплотой и лаской. Он знал, что она всегда поможет и утешит. От того, что девушка сейчас незаслуженно страдала, становилось еще более мерзко на душе, чем прежде.

Охваченный не контролируемой яростью, Барти с чувством ударил кулаком о стену, мгновенно почуяв рядом дементоров. Они стали послушны, как никогда, и волшебник знал, что монстры были готовы исполнить любой его приказ. Прикрыв глаза, он сосредоточился на своем вызове к собратьям, замерев в одной позе, словно окаменел. В следующий миг они были уже возле него, обступив плотным кольцом. Один из дементоров протягивал к нему свои костлявые руки, покрытые струпьями. Вставив ключ в основание цепей, сковывавших Крауча, монстр тут же освободил его, вручив то, что нужно.

Как Повелитель, Барти являлся одним целым с ними и уже привык к вечному холоду, что исходил от него самого, точно так же, как и от «слуг». Теперь главное — освободить Элен. Он не оставит ее в этом жутком месте…

В то же время Элен, пребывая впервые в заключении, неприятно чувствовала, как холодные железные оковы опутывали ее кисти рук. Однако ничто так не холодило душу, как приоткрытая завеса тайны Пожирателя. До сих пор ей хотелось верить, что-то был не Барти, а совсем другой человек. Как можно было так слепо и безропотно подчиняться воле Волдеморта? Каждый раз, когда она пыталась представить наяву, каково это — быть в стане этого маньяка, как Элен его называла про себя — девушку сковывал ужас и отвращение. Ведь так жить было просто невозможно и неправильно.

Здесь не существовало никаких ценностей, как могли бы думать сами приспешники Лорда. Ей был чужд тот чудовищный мир, более того, казался каким-то фантастическим кошмаром. Дюалье была уверена, что и убийство отца тоже относилось к службе. А иначе, как еще объяснить этот низкий проступок. Элен не любила отца Барти, памятуя о том, каким он был, когда писал нехотя в ответ на письма сына. Старший Крауч никогда не отличался той заботливостью, о которой так мечтали многие дети. Человек он был скупой и считал любую эмоцию слабостью, а потому пресекал любые попытки проявить подобное, чтобы ничего не таилось на душе.

Однако факт оставался фактом, — Барти тогда перешел все дозволенные границы. И это было жутко, не хотелось верить в подобное. Но как ни смешно звучало, — чувства к этому ненормальному еще никто не отменял, и теперь Крауч должен постараться, чтобы ничего такого больше не повторилось. Как бы ей хотелось, чтобы его прошлое больше не напоминало о себе.

Погрузившись в свои мысли, девушка не сразу заметила, что она не одна.

Вскинув голову, гриффиндорка увидела, как Барти неслышно повернул ключ в замке ее двери и осторожно вошел к ней в камеру. На секунду их взгляды встретились, но мужчина сразу же опустил глаза и, не глядя на Элен, стремительно оказался рядом, ловко проделав такую же манипуляцию с цепью, как и до этого с дверью.

Несмотря на его ледяные руки, которые коснулись нежно ее ладоней, она немного успокоилась и перестала бояться дементоров, когда те безмолвными тенями заскользили вдоль камеры, явно ожидая новых поручений Повелителя.

— Забери меня отсюда, Барти! — прошептала Элен, ухватившись за рукав его полосатой робы, как за спасительный круг.

— Держись за меня крепко, девочка! И если сейчас ты чего-то не понимаешь, я объясню тебе потом, — Крауч помог подняться ей.

Увидев, что его слуги были уже совсем близко, буквально в самой камере, Элен все же насторожилась, но Барти лишь молча притянул ее к себе, спрятав ее лицо у себя на груди.

В сопровождении дементоров они незаметно вышли из Азкабана, благо на тот момент в тюрьме было не так много народу, и камеры их располагались чуть дальше выхода.

Когда они оказались на одном из холмов, вымощенных булыжниками, гриффиндорка старалась не смотреть вниз. Волны Северного моря так и норовили достать до ног, усиливаемые порывами ветра, кидавшего ей волосы в лицо. Барти же, вопреки ее панике, был спокоен, как будто полностью доверял дементорам. Подняв голову, Элен взглянула на него. Мужчина заметил кружащихся монстров над их головами, и вместе с тем его глаза подернулись поволокой, а тело Крауча стало напоминать камень.

Приблизившись к ним, пара дементоров стали по обе стороны волшебников. Один подхватил Барти под руку, второй сделал то же самое с Элен, и необычная вереница поднялась в воздух. Волшебница старалась не поддаваться своему страху и не думать о плохом, но дементоры все равно вытягивали из нее худшие воспоминания, находясь вплотную к ним с Краучем. Лишь благодаря ему она держалась, не подавая виду, что ей жутко. Почувствовав, как руки Элен задрожали, он крепче обнял ее свободной рукой, и она немного перестала бояться неприятных спутников.

Периодически из темных и тяжелых туч срывался дождь, будь у волшебницы палочка, она бы наложила на них двоих с мужчиной водоотталкивающие чары. Но палочку Элен оставила дома, и только тогда, когда их задержали, поняла, что оставила не зря. Но мимолетная радость исчезла, когда она подумала о том, что они с Барти теперь уж точно будут числиться как сбежавшие преступники. А это значит, что за домом могут следить, чтобы в любой момент выманить кого-то из укрытия. Вряд ли Фадж это так оставит. Она не знала, о чем договаривался Крауч с дементорами, но, видимо, уже на тот момент у него был свой план, о котором волшебник пока что молчал.

Как только дементоры переправили их через море, он еще о чем-то пару минут с ними говорил, но девушка не разобрала слов, словно у Крауча был свой язык, который монстры понимали. Затем «слуги» вновь поднялись в воздух и буквально растворились в образовавшемся тумане.

С минуту волшебник молча думал о чем-то своем, и, едва их взгляды пересеклись, оба синхронно спросили:

— Что нам теперь делать?

Усмехнувшись, Барти опустил глаза, покачав головой.

— Домой нам пока точно нельзя… Хотя, не думаю, что в Азкабане уже стало известно о нашем побеге. К тому же я кое-что обсудил с дементорами и они пообещали мне, что не выдадут нас и будут вести себя, как обычно, — констатировал факт Крауч.

— Нам не помешало бы выбрать Хранителя, если прятать дом под Фиделиусом. Дамблдор бы подошел, если бы выполнил свое обещание помочь…

Взглянув на Элен, мужчина удивленно приподнял бровь.

А ведь все-таки она засомневалась в Альбусе, что он ей и пытался доказать своим неверием в этого старца. Но в глазах Дюалье плескалась легкая горечь, и он понимал, что значило предательство наставника для девушки.

— Могу поспорить даже на то, что Дамблдор уже понял, что мы с тобой чего-то недоговаривали. Скорее всего ему это стало понятно уже на суде, — уверенно изрек Барти.

В какие-то доли секунд Дюалье хотелось напомнить ему о темном прошлом, и что если бы не деятельность Пожирателя, то никакого суда бы не было. Но Элен справедливо решила, что упрекать Крауча бессмысленно. Чем меньше она будет напоминать ему об этом, тем скорее, возможно, он хоть как-то забудет о неприятном.

Словно прочитав ее мысли, волшебник приблизился к ней и долго-долго смотрел ей прямо в глаза.

— Прости меня, малышка! Я не хотел, чтобы так все получилось. Но прошлое не вернуть и не изменить, а вмешиваться во время очень опасно и нежелательно.

Она отвела взгляд в сторону и горько вздохнула.

— То, что было, больше не должно повториться, понимаешь? Я ведь верю тебе, Барти, верю!

Без лишних слов Крауч обнял девушку, сказав своим порывом гораздо больше, чем мог бы выразить с помощью слов.

— Мы преодолеем эти трудности, — твердо воскликнула Дюалье. — Я и ты!

— Знаю! — прошептал в ответ мужчина, вбирая носом запах ее волос, похожий на аромат роз. — А давай-ка отправимся кое-куда! — он ловко подхватил Элен на руки, и через мгновение берег моря опустел…

Место, куда они трангрессировали, находилось чуть вдалеке от Хогсмида. Здесь было маловероятно то, что их кто-то мог заметить, а встречаться с кем-то из замка ни Элен, ни Барти не хотелось, — мало ли кто мог бы попасться на пути. Маг без палочки — все равно, что без рук, а потому они не стали рисковать.

Тюремная одежда в крупную белую полоску абсолютно не грела и не спасала от холодного ветра. Конечно, будь у волшебницы палочка, проблему можно было бы решить и с помощью магии. Но пока что они вдвоем обходились тем, что есть, а именно тем, что они были друг у друга. Она не боялась замерзнуть, зная, что Барти согреет своим теплом, хотя тело его едва ли давало то самое тепло. Элен уже привыкла к тому вечному холоду в его руках, которые чуть холодили ей руки в своих тисках.

Выкинув эти мысли из головы, она вдохнула аромат цветущих деревьев и кустарников, — их здесь, в лесу было море. Своим густолиственным шатром они буквально смыкались над головами влюбленных. Вокруг стояла почти звенящая тишина, прерываемая время от времени поющими птицами и шелестом листвы от ветра.

Опустившись на поваленное дерево, они вновь начинали вспоминать свои школьные годы. Именно здесь они нашли свой укромный уголок. Элен и Барти любили уединиться от любопытных школьников, а поход в Хогсмид был для них лишь предлогом, чтобы незаметно отделиться от толпы студентов и сбежать. Девушка, попрощавшись с однокурсниками, делала вид, что ей нужно срочно в один магазин, а на самом деле, незаметно заходила за здание и там ожидала Барти, который действовал почти по той же схеме.

Однокурсники Крауча только диву давались, наблюдая за этими двумя. Что могло связывать слизеринца и гриффиндорку? Неужели их друг клюнул на девочку из враждующего с ними факультета? На этой почве со стороны слизеринцев появилась тонна насмешек и издевок в адрес Элен, — как же, один из них-то отличился и выбрал себе в спутницы кого попало. А этого Слизерин не собирался прощать.

И Барти постепенно научился скрывать свои отношения с Дюалье, придумав, как укрыться от друзей. Когда в поле зрения их было очень много, Элен и Барти старались не демонстрировать при всех статус пары и делали вид, что находятся лишь в дружеских отношениях. Только так можно было сбить с толку слизеринцев. В другом бы случае гриффиндорка обиделась на Барти, не знай о его замысле, но, к счастью, она все поняла и неплохо подыгрывала юноше.

Именно это их и сблизило, — оба обожали учиться и постигать много нового, усваивая новые материалы. Вдохновленная Краучем, она преображалась буквально на глазах, в результате чего гриффиндорка сдавала экзамены на отлично. Девушка восхищалась его незаурядным умом и могла слушать Барти часами, если он что-то рассказывал. То, чего не было в простых школьных учебниках, что выдавались в пользование школьникам.

Барти часто любил ходить в те секции библиотеки, о которых остальные даже и не думали, черпая те редкие знания, которыми он каждый раз блистал перед ней. Юноша увлекался астрономией и полетами и иногда, в тайне от Элен, — темной магией, где и находил малознакомые заклятия. А вот сама гриффиндорка полетов побаивалась, так как испытывала панику от высоты. Стоило Дюалье посмотреть вниз, как у девушки начинала кружиться голова, и она едва ли сохраняла равновесие на метле. О своей проблеме она вначале умалчивала перед юношей — не хотелось упасть в его глазах.

Со временем Элен начала чувствовать к нему нечто большее, чем просто дружба, хотя каждый раз уговаривала себя, что слизеринец вряд ли захочет чего-то большего, да еще и с гриффиндоркой. Именно это ей удавалось скрывать, пока Барти сам не начал за ней ухаживать, — покупал ее любимые лакомства, встречал после уроков. Однажды он привел ее на лесную полянку, окруженную деревьями. Девушка предположила, что ему захотелось вновь рассказать ей о своей семье. Однако юноша, вопреки ее ожиданиям, неожиданно приблизился к ней вплотную и, обхватив ее лицо ладонями, крепко поцеловал в губы. А она, не в силах его оттолкнуть, ответила на его настойчивый поцелуй, обхватив его руками за шею.

С того момента они перестали скрывать друг от друга свои чувства. Крауча не волновало, на каком она факультете, в отличие от своих дружков. Его тянуло к Элен, и он даже не стал с этим бороться. Тянуло к ее ласке и теплу, к пониманию и поддержке. Она стала для него настоящей опорой на фоне вечного конфликта с отцом, у которого на уме была лишь одна карьера. Ей часто приходилось утешать любимого, когда Барти в расстроенных чувствах приходил к ней на встречу. Гриффиндорке достаточно было посмотреть в его глаза, и волшебница уже знала, в чем дело.

В такие моменты девушка садилась на поваленное дерево, ждала, когда он тоже присоединится к ней, и нежно обнимала, поцеловав в макушку.

— Я понимаю, как тебе обидно, не обращай внимания! — тихо говорила она, гладя юношу по соломенным волосам. — К сожалению, твоего отца не исправить.

В ответ он лишь сильнее прижимался к ней, чувствуя поддержку любимого человека.

Слова были чаще всего лишними, они понимали друг друга по взгляду и жестам, ощущая себя единым целым…

Вынырнув из своих сладких воспоминаний, Элен увидела, как Барти наклонился и сорвал алую пышную розу. И это казалось странным, что цветы росли сами по себе, без каких-либо усилий. Должно быть на них наложили специальное заклинание вечного цветения. Значит эти хогсмидские окрестности не безлюдны.

Ни слова не говоря, мужчина вплел растение ей в волосы, нежно перебирая их пальцами.

— Ты любила эти цветы, я помню! — воскликнул он.

Элен тепло улыбнулась ему, ласково потрепав по плечу.

— Я так люблю тебя! — прошептала девушка, порывисто обняв Крауча.

— И я тебя, — Барти стиснул ее в своих объятиях в ответ…

* * *

Вот уже битый час Джованна пыталась добиться того, чтобы Гарри рассказал ей более подробно о ее отце. Но Поттер постоянно уходил от разговора и не спешил с ней делиться нужной информацией. Джо тут же забила тревогу. Что такого ей не положено было знать о Крауче? Ведь она успела к нему привязаться, и более того, он стал ее другом и советчиком, от него девочка узнавала много нового и интересного, но, к своему сожалению или к счастью, ей было не с кем этим поделиться. Об Абигейл и речи не было. Сестра не стала бы ничего слушать о Барти, делая вид, что усиленно к чему-то готовится из предметов или на что-то отвлеклась за окном.

Пока через пару дней избранный не соизволил расколоться, услышав, как Джованна с восхищением говорила о «воскресшем».

— Я расскажу тебе о твоем отце, но, ты меня потом возненавидишь. Я считаю, что тебе незачем знать о таких подробностях. Не хотел портить твое впечатление о нем.

— Рассказывай, Гарри! — Джо была твердо намерена выслушать монолог друга.

Абби же, как всегда, устроилась в кресле у камина с книгой в руках. Однако читать вовсе не собиралась.

После недавней встречи с Краучем гриффиндорка немного боялась Барти и пока что отбросила в сторону привычку подначивать мужчину. Войдя в тот раз в его комнату, она неожиданно обнаружила зимние узоры на окне и заледеневший цветок на подоконнике. И это несмотря на то, что за окном в полные права вступала уже весна. Что это? Крауч использует какие-то зимние чары? Но зачем?

В комнате явно веяло ощутимой прохладой и Абби не могла понять, откуда она исходила. Воздух вокруг нее немного начинал теплеть, но не настолько, чтобы согреться. Девочка могла вполне ошибаться, но ей показалось, что свет в глазах Барти стал меняться при их перепалке, словно в них появились осколки льда, а кожа, и без того бледная, стала просто белой, как снег.

Она тут же вспомнила о Снежной королеве, однако лишь посмеялась подобному сравнению волшебника с главной героиней сказки.

Не может быть этого!

…- Как ты уже знаешь, твой отец в молодости стал Пожирателем смерти. Я случайно об этом узнал, когда попал как-то в Омут памяти, где его обвиняли в пытках Лонгботтомов. И скажу тебе честно, — я хотел Краучу поверить, когда он, чуть ли не плача, стал умолять отца о пощаде и говорить, что не виновен. Вернее, я действительно поверил ему.

— Он был там, — тихо воскликнула Джо.

— Это он сам тебе сказал? — Гарри удивленно взглянул на приятельницу.

Чтобы такой, как Крауч, да еще и добровольно, делился столь личной информацией, пусть даже с дочерью…

Н-да, мир точно сошел с ума.

Вспоминая о Пожирателе, Поттер вынужден был признаться самому себе, что из слов Джованны получался рассказ совершенно о ком-то другом, но никак не о Барти. Насколько ему было известно, этот человек являлся полной загадкой. Крауч мог быть одновременно и ранимым, и жестким, и… невероятным во время своих уроков по Защите. Что-что, а слушать его становилось с каждым днем все интереснее, словно мужчина являлся сундуком с нескончаемыми знаниями. Даже в этом году многие вспоминали Лже-Грюма, ощущая полную скуку на занятиях у Амбридж.

А потом….

Нет, Гарри не хотелось вспоминать тот самый страшный момент с дементором, и даже сегодня при мысли о том случае мальчику становилось не по себе. Если бы он мог, то спас бы Крауча тогда. Но, увы, это было не в его власти.

Передернув плечами, Поттер поежился от подобных мыслей.

— Да, сам! — утвердительно кивнула Джо. — Мы неплохо ладим с мистером Краучем, и он многому меня научил. Он хороший, Гарри, правда. Я не знаю, каким он был раньше, но сейчас все по-другому.

— Вот и хорошо, что не знаешь, — буркнул Поттер в ответ. — Оставайся бы Крауч таким же, каким я его знал, поверь мне, ты бы разочаровалась. Это жестокий и циничный слуга Волдеморта, готовый на все, лишь бы его похвалил Темный Лорд. Ты не знаешь, о чем он со мной разговаривал, когда почти вышел из своей игры. А я прекрасно помню его слова, Барти выглядел абсолютно безумным, и его не интересовало, что перед ним обычный школьник, вроде меня. Ему был дан план — привести меня живым к Волдеморту, и он осуществил задуманное, ценой одной жизни.

Седрик Диггори погиб ни за что, просто потому что мешался под ногами во время ритуала на кладбище, где собирались возродить Риддла.

— Я помню, что вы с ним вдвоем коснулись кубка, — Джо явно старалась не поддаться своим эмоциям.

— На самом деле коснуться должен был только один из нас того злополучного артефакта, но мы с Седриком посчитали, что так будет честнее, если мы коснемся кубка одновременно. Это потом мы выяснили, что кубок Барти превратил в портал, который перенес нас прямо на кладбище. И мне тебя правда жаль, Джованна, что у тебя такой отец. Не удивлюсь, если Крауч и сейчас играет какую-то свою роль определенную, — в этом он мастер. Так что будьте с ним осторожны…

— Ты не знаешь, какой он сейчас, — выкрикнула девочка и со слезами на глазах выбежала из комнаты.

Она не хотела слушать Поттера, отказываясь верить в его страшные слова об отце. В ее голове не укладывалось, что тот Пожиратель и сегодняшний человек — одно лицо. Разве можно так разительно поменяться, превратившись из бандита в примерного отца? Но ведь она так же не соглашалась с Гарри, что Барти причинил бы вред ей, Абби и матери. Особенно Элен. Из того, что Джо успела подсмотреть дома в комнате родителей, гриффиндорка могла сделать вывод, что Крауч любил ее. Это только слепой бы не смог заметить.

Однако, несмотря на это, слова избранного больно ранили волшебницу. Не мог отец быть таким. И пусть Абби возмущается и смеется с того, что она его так начала называть в разговорах с сестрой, но к мужчине она здорово привязалась, словно чувствовала родного человека. Он помогал ей, поддерживал, был отличным другом и собеседником, Джо любила с ним подтягивать те предметы, на которых чувствовала слабину. Нет, конечно, друзья тоже старались помочь как могли, если у Джованны были проблемы, все они отлично сдружились с самого первого курса, но друзья есть друзья, а отец, которого не было в жизни девочки многие годы, — было совершенно другое.

Она с самого детства, выросшая без отцовской любви, хотела, чтобы однажды папа нашелся и полюбил бы ее такой, какая она есть, — смешливая, в меру озорная и одновременно добрая душа. Часть его самого, с такими же похожими чертами лица и даже характером. Правда, Абби больше была похожа на Крауча, чем она. Или ей так просто казалось.

Гриффиндорка, увлеченная своими раздумьями, не заметила, как к ней неслышно приближался черный пушистый кот. И только тогда, когда животное запрыгнуло к ней на руки и коснулось мокрым носом ее руки, Джо вздрогнула и едва не подскочила на месте.

Это был тот самый кот, который однажды к ней пришел. Совпадение или нет, но именно здесь, — под школьным дубом, черный незнакомец появился уже дважды и именно тогда, когда ей было грустно. Что бы это значило.

Пушистик начал ластиться к волшебнице, и та его машинально погладила, чувствуя под пальцами мягкую кошачью шерсть.

— Он… он не мог всего этого сделать. Он ведь такой хороший, я знаю, — прошептала Джо, словно обращаясь к самой себе и глядя перед собой невидящим взором.

Однако кот услышал ее и неоднозначно мяукнул, будто понимал речь девочки.

— Дай ему шанс проявить себя и исправиться. Он очень привязан к вам с сестрой. Да-да, привязан, хоть и молчит об этом…

Встрепенувшись, Джованна изумленно посмотрела на животное.

Что это было только что?

Ей показалось, что кот заговорил с ней голосом человека. Но тот продолжал смотреть на нее в ответ как ни в чем не бывало своим немигающим взглядом, точно хотел загипнотизировать…

А вот Абигейл, в отличии от сестры, нисколько не удивилась словам друга. Она с самого начала подозревала, что Крауч темная лошадка, но вот только как он вернулся, — даже для Поттера это было загадкой. Волшебница отлично знала про дементоров, и то, что ей поведал избранный, заставило ее вздрогнуть. Стало здорово не по себе, как и полчаса назад самому Гарри.

Мистика!

Что же, видимо, ей так и не суждено узнать, как вернулся этот герой. Джованна больше ничего не рассказывала, хотя и могла знать интересующие ее подробности. Мало того, сестра словно назло спелась с новоявленным отцом, и иногда Абби ей даже завидовала, сама того не осознавая. Чего греха таить, — гриффиндорка тоже хотела позаниматься с Краучем, — вон как он Джо натаскал — она стала лучше учиться и постоянно тренировалась в новых, неизвестных Абигейль заклинаниях. Даже слизеринцам почти научилась давать отпор, что выглядело не свойственно для Джованны.

Но на данный момент девочка никак не могла переступить через себя и наконец принять Барти как отца. Она не могла, подобно матери и сестре, взять и сходу поверить волшебнику. Ведь еще ни разу мужчина не доказал ей, что ему можно доверять. До сих пор Абби сомневалась, что ему вообще нужны дети, наслушавшись Поттера, да и самого Крауча о его темном прошлом. А что, если он и правда притворяется таким хорошим, как Джо его называла только что? Гарри же ясно дал понять, каков «отец» актер. Это-то и настораживало, не давая покоя.

Почему он обращал внимание только на определенный круг людей, окружающий его? Та же мать и Джо, — они сейчас являлись единственным центром его внимания, и Абигейль часто чувствовала себя лишней, что задевало гриффиндорку больше всего. Барти словно отвечал ей той же войной, которую она ему объявила, игнорируя ее. Это было очень обидно и несправедливо.

Люциус едва ли скрывал свой страх, стоя сейчас перед Темным Лордом. Ту новость, о которой он сам недавно узнал, Малфой спешил передать Риддлу. Если только сам «Ежедневный пророк» ничего не придумывал. Но в подлинности статьи, напечатанной на еще свежем пергаменте, он не сомневался. Прямо на него со страниц номера смотрело лицо Барти Крауча младшего. Волшебник даже на всякий случай протер глаза в надежде, что ему показалось, но видение так и не исчезло.

— Люциус, ты еще смеешь издеваться над Темным Лордом? Ты мне вот это объясни! — прошипел нехорошо Волдеморт, испепеляя слугу злобным взглядом и кидая прямо в лицо мужчине скомканный пергамент.

— Но ведь я сам был в шоке, мой Лорд, и на всякий случай несколько раз перечитал…

— Поцелованные не оживают! — Риддл смотрел на него как на ненормального. А за неправдоподобную информацию Круцио!

Малфой вскрикнул от боли и упал на ковер перед Волдемортом.

— Но это правда Милорд, почему вы мне не верите? Может, он выжил…- отдышавшись, воскликнул Люциус, вытирая рукавом мантии кровь со рта.

— Этого не может быть! Крауч был мне всегда верен, как собака, и ты мне вот это подсунул, где он якобы выдал все мои планы? Чушь! Это полная чушь! — Риддл явно был не в себе от ярости.

Немного успокоившись, Волдеморт призвал к себе «Ежедневный пророк», который распрямившись прямо в воздухе, послушно лег ему в руки.

— Этот щенок укрылся в Азкабане, если бы не это, я бы ему устроил хорошую встряску за предательство, — Риддл никак не мог успокоиться, бессилие в данном случае его бесило больше всего и Малфой это понимал.

Однако спустя пару дней произошло нечто из рядя вон выходящее.

Как только Малфой принес еще одну статью, напечатанную в той же самой газете, над которой гласил заголовок: Сенсация! Барти Крауч младший сбежал», — волшебнику даже показалось, что Волдеморт улыбнулся, растянув свой рот в змеиной ухмылке. В какой-то момент, он даже удивился столь странному спокойствию Хозяина.

Что он задумал?

— Значит Крауч сбежал! Замечательно! Малфой, это то, что нам нужно!

— Я не совсем вас понимаю, Милорд, поясните, пожалуйста, — окончательно сбитый с толку Люциус только и мог, что хлопать глазами.

— Это значит, что наш беглец теперь стал более доступным и теперь-то он у нас попляшет. Я знаю его слабые места и именно их я и использую против Крауча! Сейчас я попробую его вызвать!

Несколько раз он пытался вызвать беглого слугу и залезть к тому в голову, однако, ни одна из попыток так и не увенчалась успехом, к изумлению Малфоя.

Чтобы у такого, как Волдеморт и не получилось подобное? Просто мистика!

— Надо же! — прошипел Риддл. — Призвав вновь к себе газету, он вновь перечитал написанное и, с видом победителя, одержавшего победу, отложил «Ежедневный пророк».

— Информация, которая мне так нужна для осуществления моих планов! — Волдеморт расхохотался.

— Что вы имеете в виду, мой Лорд?

— Кажется, у нашего Крауча есть слабые места, и я сумею этого щенка достать хоть из-под земли! Придет как миленький. Не может заткнуться и не знает, куда деть свои амбиции? Мы ему поможем! Мало того, что он сбежал, так еще у него оказывается и сообщница есть с двумя детьми.

Лицо Малфоя вытянулось еще больше от подобной новости.

— А теперь слушай внимательно! Отправишься в Хогсмид и найдешь мне этих девчонок Крауча! Это отличная приманка, он придет за ними, я уверен!

Гарри никак не мог понять, для чего Джованне потребовалось воспоминание о Крауче на суде. Девочке все же удалось выпросить у него, чтобы он помог добыть нужное. Абигейль настроилась вначале довольно скептически: вот еще — залезть в кабинет Дамблдора за Омутом Памяти, но чуть позже сдалась. Ее часто привлекали разного рода приключения, и пусть не ради Барти, но хотя бы ради того, чтобы хоть немного пошалить, вечерняя прогулка по Хогвартсу было то, что нужно. По плану Избранного нужно было обязательно дождаться, когда большинство студентов наконец рассосётся в коридорах, чтобы не привлекать к себе внимание. И не дай Мерлин попасться Амбридж и слизеринцам на глаза, — это бы означало полный провал будущей операции. Но Гарри, заранее сверившись с картой Мародеров, заверил сестер, что на горизонте чисто, а старая ведьма сидит в своем кабинете.

Замок встретил троицу непривычной тишиной, стоило им подняться на этаж выше. В такое время он становился почти что безлюдным, когда оставалось чуть меньше часа до сна. Добраться бы только до кабинета директора и подобрать пароль ко входу в покои старого волшебника. Ни Абби, ни Джо понятия не имели, каким он мог быть, и вместе с Поттером принялись наугад произносить на ходу слова перед спиной гордой горгульи. Но та не желала поворачиваться к детям и даже ни на миг не пошевелилась, представляя собой обычную статую, коих в школе было море.

— И что ты предлагаешь? — в сердцах воскликнула Абигейл, обращаясь к Гарри. — Можно до утра подбирать, а к разгадке так и не приблизиться.

Почесав задумчиво свой шрам, волшебник на минуту задумался, тщательно подбирая недостающий кусочек мозаики.

— Тараканьи усы, Сахарная палочка, Лимонные дольки, — начал он перечислять, не обращая внимая на гриффиндорок.

— Еще скажи: борода Дамблдора! — рассмеялась Джованна.

Поттер хотел было упрекнуть ее за то, что отвлекала, однако в следующее мгновение неподвижная горгулья наконец-то ожила и открыла долгожданный проход в покои Дамблдора.

Взглянув на вытянутые изумленные лица друзей, Джованна едва не рассмеялась.

— А что? — пожала она плечами, — я люблю угадывать.

— Все это, конечно, очень хорошо, — отозвался Гарри, — но нам нужно поспешить, иначе проход закроется.

Все, как один, ринулись вперед и, взобравшись по каменным крутым ступеням, оказались в нужном кабинете.

— Ну ничего себе! — охнула Абби, рассматривая обстановку апартаментов старого волшебника.

А посмотреть было на что!

Со всех сторон школьников окружали высокие стеллажи с книгами, над которыми возвышались сводчатые потолки, посредине помещения располагался стол с мягким удобным креслом. Старинная лампа по стечению неизвестных причин горела, словно директор отлучился из кабинета и вот-вот придет. Чуть поодаль стола и кресла в небольшую комнатку вели две лестницы, что показалось сестрам немного странным и необычным. Они не понимали, почему нельзя было обойтись одной, но это их уже не касалось. У них и так оставалось времени в обрез, так что, каким бы необычным не выглядело все вокруг, а стоило бы уже начать искать то, за чем они пришли.

Поттер твердой походкой направился к одному из шкафчиков, не обращая внимания на девочек. Бесконечное количество всевозможных колбочек и склянок любого размера и формы аккуратно выстроились в ряд перед волшебником. Каждая отличалась от другой своим названием и субстанцией воспоминания, — некоторые из них выглядели настолько расплывчатыми, что представляли собой простой туман. В какой-то момент Гарри даже усомнился в том, что найдет нужное воспоминание, но спустя какое-то время все же нашел заветную склянку с фамилией Крауч.

— Абигейл, Джованна! — позвал Поттер волшебниц, держа трофей в руках.

Поняв его без слов, гриффиндорки бегом устремились к избранному. Опередив сестру, Джо проворно взяла протянутую ей колбу из рук мальчика, краем глаза заметив, как Абигейл досадливо вздохнула. Поднеся склянку ближе к глазам, волшебница принялась разглядывать содержимое, однако, к ее разочарованию, ничего не увидела, кроме хаотичных и искаженных теней героев и обстановки незнакомого ей зала.

— Но я ничего здесь не вижу, — воскликнула гриффиндорка, — даже не представляю, как мы будем смотреть это все.

— Зато я прекрасно представляю, — рассеянно ответил Гарри, словно обращаясь к себе самому.

Его взгляд отчаянно и поспешно блуждал по шкафчикам и полкам, набитыми всякими необычными артефактами и магическими принадлежностями Дамблдора. Судя по разочарованному взгляду Поттера, сестры поняли, что удача отвернулась от них, но, если бы это было главной проблемой!

— Уходим! Быстро! — неожиданно скомандовал Гарри, прислушавшись к шагам снаружи.

— Что…- хотела спросить Джованна, но Поттеру было явно не до ответов.

— Сейчас увидишь!

Быстро похватав свои сумки, троица собиралась уже исчезнуть из кабинета директора, однако, стоило им открыть дверь, как на пороге перед ними возник никто иной как Драко Малфой, за спиной которого выглядывали его верные телохранители-дружинники.

На секунду слизеринец потерял дар речи, увидев за фигурами друзей открытый кабинет Альбуса Дамблдора, но, сообразив, в чем дело, — тут же расплылся в своей знаменитой ухмылке.

— Так- так! Смотрите, какие люди! Поттер завел себе гарем. Что, Поттер, Уизли и Грейджер уже не устраивают? У тебя смена караула? — издевался Малфой.

— Заткнись! — процедил Гарри сквозь зубы, но слизеринец только еще больше заводился, под общий хохот своих дружков.

— Что-то Поттер себе много позволяет, — манерно растягивал слова Драко. — Надо проучить его! В бой! — волшебник кивнул Крэббу и Гойлу, и те, не растерявшись, кинулись на Поттера и сестер Дюалье.

Однако, после ослепительно белой вспышки, что вырвалась из палочки одной из близняшек, оба взвыли, отскочив в сторону.

— Тебе чего! — фыркнул Малфой, увидев вооруженную Джованну с палочкой наготове. — Шла бы ты отсюда вместе со своей сестричкой, — зло выплюнул он. — А впрочем, это мой долг — отвести вас всех к профессору Амбридж. Вот кто вам уж точно обрадуется, — выхватив в ответ свою палочку, Драко нацелил ее на Джо, произнеся какое-то проклятие, но та уклонилась от летящего в нее заклинания и послала в обидчика свое, не менее опасное.

Ноги слизеринца неожиданно начали заплетаться в буквальном смысле слова, а платиновые волосы вдруг стали длиннее и теперь доставали волшебнику почти до талии.

Абигейл и Гарри уже в открытую хохотали от представленной картины.

— Джо, откуда ты знаешь это заклятие? — сквозь смех пробормотала сестра.

— Да так, кое-кто научил! — гордо парировала Джованна.

Услышав слова гриффиндорки, Абби нахмурилась.

— Потом, Абби, объясню все потом! — затараторила девочка.

— Вы еще пожалеете об этой дуэли! — кое-как поднявшись, слизеринец, чуть пошатываясь удалился прочь, поддерживаемый с двух сторон верными телохранителями.

* * *

— Эти гриффиндорцы совсем обнаглели! — плакался Малфой своим верным телохранителям, поддерживающим его под мышки. — А от вас тоже никакого толку, вы даже меня расколдовать не могли, и я как идиот хожу на заплетающихся ногах, — шипел злобно Драко.

— Но мы пытались, Драко, — залепетал Крэбб, — ты же знаешь. Но заклятие оказалось настолько мощным, что здесь требуется вмешательство профессора Снейпа.

Услышав слова однокурсника, слизеринец неожиданно встал как вкопанный. Остальные, последовав его примеру, тоже застыли на месте, не понимая логики, но терпеливо ожидая ответа Малфоя.

— Гениально! — лицо Драко расплылось в довольной ухмылке, и он даже, казалось, на время позабыл о своих конечностях. — Мы доложим нашему декану об этих нарушителях. Хотел бы я посмотреть, как они все будут отбывать заслуженное наказание.

Волшебник не обратил внимания на то, что перестал разговаривать полушепотом.

Никого не обнаружив поблизости, Малфой совсем расслабился, и, как оказалось, очень даже зря!

— Эй, вы трое! Вас не учили вовремя ложиться спать? — орал на них спешащий к студентам завхоз Филч. — На каком основании вы, мистер Малфой, испытываете мое терпение? — рявкнул сквиб на слизеринца.

— Мистер Филч, вы ничего не понимаете. Я член инспекционной дружины, и я обязан донести своему декану о нарушителях! — растягивал слова Драко, словно играл на публику.

— Ну, с таким состоянием ты вряд ли дойдешь до него в ближайшее время, — злорадно усмехнулся Филч, указывая на непослушные ноги Малфоя. — Поэтому, составлю-ка я вам всем компанию! Мне перед сном полезно прогуляться.

Скрипнув от досады зубами, Драко ничего более не оставалось, как последовать за завхозом в подземелье…

* * *

— Вот и все! — обреченно воскликнула Абигейл. — Нам не удастся посмотреть воспоминание. Так что, извини, Джо, — казалось, что Абби забавлялась над ситуацией, нисколько не скрывая ненависти к Краучу.

— Есть другой выход, — неожиданно воскликнул Поттер, игнорируя демонстративный взгляд гриффиндорки в потолок. — Готовы поучаствовать в еще одном приключении?

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Джованна на секунду.

— Необходимо проникнуть в кабинет профессора Снейпа!

— Ты шутишь? — сестры в упор смотрели на Избранного.

— Соглашусь, это рискованно, но, если вы готовы сдаться?..- начал Гарри.

— Пфф. Не на тех напал, Поттер! — выступила вперед Абби. — Мы не отступаем от задуманного!

Не теряя больше времени, компания со всех ног ринулась в подземелье и остановилась только у самых дверей кабинета декана Слизерина. Все трое гадали, насколько им благоволит удача. Никому из троицы не улыбалось столкнуться с разгневанным профессором. А, как всем было известно, — зельевар не любил проникновения на свою личную территорию. Санкции на провинившийся факультет накладывались незамедлительно, и чем больше баллов профессор снимал, тем злораднее он становился.

— Алохомора! — Гарри навел палочку на тяжелую дубовую дверь, и та через секунду послушно распахнулась.

Это показалось немного странным Поттеру и одновременно небезопасным. Скорее всего, профессор наскоро запечатал дверь несложным заклятием только потому, что отлучился ненадолго.

Скромно заглянув внутрь кабинета и, повернувшись к девочкам, Избранный коротко кивнул, пропуская их вперед.

— Что-то здесь не очень комфортно, — поежилась Джованна, окидывая взглядом мрачное помещение.

— Не дрейфь, Джо! Все, что нам нужно, это найти Омут памяти. Вот он! — гриффиндорка вдруг охнула от восторга, указав рукой на один из стеклянных шкафчиков.

Дверцы его были плотно закрыты, но это не мешало стеклу отражать пронзительный синеватый свет Омута, который разливался своим сиянием по всему пространству. С виду он напоминал огромную чашу с прозрачной жидкостью, что вот-вот норовила перелиться через край, но высокие бортики вазы не позволяли жидкости это сделать.

— Вау! — Джованна, последовав примеру сестры, подошла к шкафу, вынимая на ходу колбу с воспоминанием Барти.

Но, едва она поднесла ее к содержимому Омута, как прямо над ними, словно из потолка буквально взвыл истошный сигнал. Дверь в подземелье тут же распахнулась, и все трое едва не вскрикнули от проваленной операции.

Перед ними стоял никто иной как сам профессор Снейп.

Чуть желтоватое лицо исказила бесконтрольная ярость, выражаясь в заигравших желваках на лбу у волшебника.

Подлетев к школьникам, он почти вплотную стал к ним, и виновники торжества могли легко уловить прерывистое дыхание Северуса.

— Кто дал вам право вторгаться в мои личные владения? — голос профессора, как и всегда, растянулся в приторной речи.

Джо еле успела незаметно спрятать драгоценный флакон в карман, и зельевар не успел ничего заметить.

Резко отойдя от компании в сторону, он придирчиво начал оглядывать кабинет, и, когда его взгляд чернеющих глаз остановился на открытой дверце шкафа, профессор как-то странно осклабился. А это не предвещало ничего хорошего.

— Так вот вы зачем явились! Что, Поттер, подбиваете своих сокурсников на кражу Омута? Я смотрю, вы совсем почувствовали себя безнаказанно, — Волшебник вновь двинулся к детям.

— Професор Снейп, вы…- начал Поттер. — Вы не так все поняли. Мы только хотели кое-что личное посмотреть в Омуте.

— Молчать, Поттер! — прошипел яростно профессор. — В моем кабинете вряд ли бы кто-то другой осмелился хозяйничать, но вы вечно были исключением из правил и решили, что одержали победу, — мужчина подчеркивал каждое слово, стараясь побольнее уколоть незваных гостей.

— Но, профессор, — начала Джованна, усиленно запихивая колбу с воспоминанием глубже в карман.

Нехотя оставив Избранного в покое на какое-то время, волшебник тут же впился вопросительным взглядом в обоих сестер.

Но не успели те ответить профессору, как дверь в кабинет в буквальном смысле слова распахнулась настежь, словно ее выбивали со всей дури.

На пороге показался Филч, держащий за шкирку Драко Малфоя. Создавалось такое впечатление, словно тот едва стоял на своих двоих, и, если бы не завхоз, то Драко, скорее всего, упал.

За их спинами лениво маячили Крэбб и Гойл, не решаясь смыться на глазах у Северуса.

— Что здесь происходит? — взбешенный профессор Снейп уничтожающим взором взглянул на ворвавшихся. — Мистер Филч, я, кажется, ясно дал вам понять, чтобы вы не беспокоили меня по пустякам.

— По пустякам? — неожиданно подал голос Драко, готовый задохнуться от возмущения. — Эти, — Малфой указал на Абигейль и Джованну, — меня прокляли. Посмотрите на мои ноги! — завопил слизеринец.

Молча достав палочку и направив ее на волшебника, зельевар, к разочарованию Поттера и сестер, тут же расколдовал своего подопечного.

— Это все, что вы хотели, мистер Малфой? — Снейп вопросительно воззрился на слизеринца.

— Я сейчас же, как член инспекционной дружины, должен отвести виновников к профессору Амбридж, — Малфой гордо выпятил грудь, вскинув голову.

— Мистер Малфой! — голос Северуса стал еще более ядовитым. — Может, вы считаете, что я не в состоянии сам справиться с подобной задачей? Можете быть свободны, и на сегодня больше никаких приключений!

Дождавшись, пока Филч уведет слизеринцев, профессор Снейп вновь переключил свое внимание на Поттера с бандой.

— Профессор Амбридж с удовольствием займется вами двоими, как новыми нарушителями школьных правил, — обратился зельевар к девочкам. — Поздравляю, Поттер, у вас появились сострадальцы. А теперь живо за мной! — профессор пропустил школьников вперед и замкнул за компанией шествие, покидая кабинет последним.

Одарив разочарованным и сердитым взглядом сестру, Абби покорно шла вместе со всеми к ненавистной жабе. Ну дернул же Мерлин ее согласиться на эти всякие опасные авантюры. И ради чего? Чтобы посмотреть многострадательный театр так называемого отца. Именно так она именовала то, что сейчас находилось в той самой заветной склянке. Гриффиндорке казалось, что о Крауче она знает уже практически все, но, как оказалось, она ошиблась. Что они увидят в неведомой ей картине? Что еще могло быть нового, из того, чего волшебница не знала?

К счастью или к несчастью, им ничего не удастся просмотреть, и все трое уже морально готовились писать одни и те же фразы собственной кровью. Это уже серьезно начинало надоедать. И Абби и Джо уже обрадовались, что по каким-то непонятным им причинам ведьма решила оставить их в покое и больше не вызывала к себе. Что же, очевидно, им недолго оставалось радоваться.

— Джо, я убью тебя! — дернула за рукав свитера сестру девочка.

— Я, кажется, ясно выразился! — позади послышался ядовитый голос профессора Снейпа. — Молчать!

Вскоре они уже дошли до кабинета Амбридж под конвоем зельевара.

Обойдя компанию, декан Слизерина коротко стукнул два раза в массивную деверь кабинета Защиты от Темных Сил.

— Да-да, войдите! — пропела приторно Долорес, и дверь тут же распахнулась.

— Профессор Снейп! — довольная ухмылка расплылась на жабьем лице ведьмы. — Чем обязяна?

Ни говоря ни слова, профессор отошел в сторону, являя взору сестер Дюалье и Поттера.

— Поттер и Дюалье нарушили школьные правила и вломились в мой кабинет! — прошипел Снейп, ожидая вердикта Амбридж.

Еще шире усмехнувшись, от чего Абби и Джо демонстративно фыркнули и постарались не смотреть на инспектора, Долорес оценивающе окинула взглядом Поттера.

— Мистер Потттер! Что же вам не сидится в своей башне в столь позднее время? Вы, кажется, вновь забыли о моем новом декрете. Я ведь ясно и четко прописала в нем, что любимые ночные приключения по замку будут караться соответствующими санкциями.

— Профессор Амбридж! — начала Джованна.

Однако та, едва ей стоило задержать свой взгляд на сестрах Дюалье, тут же помрачнела.

— А вы, юные леди, можете быть свободны, вас это не касается!

— То есть как? — синхронно воскликнули шокированные гриффиндорки. — Мы тоже были вместе с Гарри и…

— Мне что, повторить еще раз? — голос Долорес неожиданно начал наполняться непонятной раздражительностью. — Я попрошу вас! — махнув рукой в сторону двери, ведьма достала палочку и направила ее на выход. — А вот мистер Поттер охотно составит мне компанию за чашечкой чая и расскажет о том, что он делал в кабинете профессора Снейпа.

— Боюсь, профессор Амбридж, что мистер Поттер будет отбывать свое наказание в следующий раз! — подал голос доселе молчавший зельевар. — У него много дел в моей лаборатории. Этот мальчишка проштрафился и у меня.

— Конечно, профессор Снейп! Как вам будет угодно, — снисходительно согласилась Амбридж, плохо скрывая свое разочарование.

Чуть позже, когда все четверо оказались в коридоре, подальше от кабинета ведьмы, профессор Снейп, шедший впереди, остановился и резко обернулся к троице.

— Марш в башню Гриффиндора! Вы трое! Только попробуйте еще раз попасться мне на глаза в неположенное время, и вам повезет гораздо меньше, чем сегодня! — смерив всю компанию испепеляющим черным взором, волшебник удалился прочь.

Едва зельевару стоило скрыться за углом, как Поттер неожиданно хлопнул себя по лбу.

Сестры Дюалье вопросительно взглянули на однокурсника.

— Мы только время потеряли! Я знаю, как нам посмотреть воспоминание! За мной! — Гарри со всех ног помчался в сторону лестницы, Абби и Джо, почти не отставая, бежали следом.

Как только они оказались на восьмом этаже, еле переведя дух, Избранный принялся ходить туда-сюда вдоль стены.

Наконец, закончив с манипуляциями, волшебник подождал пару минут, пока стена не превратилась в дверь, которая радушно распахнулась им всем навстречу.

Войдя внутрь помещения, гриффиндорки немало удивились, что привычный для них зал тренировок выглядел совершенно по другому. Это был уютный уголок с разнообразными книгами на стеллажах с нужными заклятиями, формулами и всевозможными подсказками для проведения запланированной операции. Посреди комнаты стоял журнальный столик, а на нем…

— Омут памяти? — от неожиданности и удивления голос Джованны стал эмоционально громким. — Но как?..

—- Эта комната предоставляет тебе все, что нужно. В зависимости от того, что ты собираешься здесь делать, — парировал Поттер, довольно наблюдая за реакцией подруг. — Но медлить нельзя! Нас могут хватиться в башне, и тогда проблем не оберешься. Так что, это единственный шанс просмотреть то, что вы спрятали. Медлить нельзя! Нас могут хватиться в башне, и тогда проблем не оберешься. Так что это единственный шанс просмотреть то, что вы спрятали.

Без лишних слов Джо вытянула из кармана чудом сохраненную колбу с голубоватой жидкостью и, подойдя к сосуду, уверенно вылила в него содержимое склянки. Поверхность Омута тут же заходила рябью, и где-то в глубине чаши можно было легко угадать какой-то зал с низким потолком и кучу людей.

— Ну, удачи! — Поттер чуть отошел в сторону, и Абби, поняв его намек, нехотя приблизилась к сестре.

Вместе они буквально нырнули в Омут и через мгновение приземлились на вымощенный каменными плитками пол.

Девочки аккуратно втиснулись на свободные места в Зале, переживая за то, что им кто-то мог сделать замечание за столь наглое вторжение, однако на них абсолютно никто не обращал никакого внимания. Среди собравшихся было много незнакомых сестрам лиц, но им удалось-таки заметить чуть поодаль от них самого профессора Дамблдора. Волшебник выглядел более молодым, чем в настоящем времени, но глубокие морщины уже проглядывали на его мудром усталом лице. Все его внимание было сосредоточено на том, что происходило. Судя по цепям на подлокотниках кресел, что стояли посреди зала, Абби и Джо попали не иначе, как на сам суд, как и хотели, и от понимания подобного здорово стало не по себе.

Через какое-то время в помещение ввели четырех волшебников — троих мужчин и одну женщину с нечёсаными черными кудрями. Все, кроме одного арестованного, вели себя дерзко и самоуверенно, словно пришли не на суд, а на какое-нибудь собеседование. И, когда Джованна внимательно присмотрелась к взволнованному юноше с копной соломенных волос, она все поняла и едва ли не вскрикнула, зажав рот рукой.

Перед ней был… отец, только совсем еще мальчишка, который совсем недавно окончил школу. От него так и исходила волнами настоящая паника, Барти тщетно выкрикивал имя отца, говорил, что невиновен в пытках авроров, доведенных до безумия, но тот его и слушать не хотел.

— Заприте их всех в Азкабане, — сухой голос немолодого волшебника старался перекричать голос сына. — И пусть они там сгниют заживо!

— Я же твой сын! — не унимался Крауч. — Я не делал этого!

— У меня нет сына! — еще более безжалостно вторил ему судья.

От этого диалога становилось жутко, Джо хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать этих слов. Сейчас ей было глубоко наплевать, как к ее реакции отнесется Абигейль. Она ожидала от сестры привычной насмешки или очередной подколки, но та неожиданно проявила сочувствие и крепко взяла Джо за руку, предпочитая обходиться без слов.

Все еще глядя на окно, где совсем недавно было видение о прошлой жизни Барти, Элен будто заново переживала все то, что увидела перед собой. Нет, она знала о призвании Крауча, не раз слышала из его уст об этом, однако всех подробностей того кошмара не могла даже представить себе. Или же просто не хотела, каждый раз отмахиваясь от своих жутких фантазий, которые ей рисовали самые страшные картины. И, как выяснилось из видения, все это было болезненной правдой. Но зачем ей то, что причиняет столько боли и страданий?

Вглядываясь в глубину картины, что буквально манила волшебницу к себе, Элен увидела освещенную ярким желтым светом фонарей уютную небольшую улицу. Перед ней возвышался большой дом, с виду надменный и в то же время изысканный, выполненный из черного камня. В одном окне, несмотря на позднее время еще горел свет — видимо, хозяевам не спалось этой ночью. Но не это больше всего привлекло ее внимание. Буквально через мгновение в воздухе послышались хлопки трасгрессии, и появилась группа людей, облаченных в черные мантии. Лица они спрятали под серебряными масками в виде…

Мерлин! Это же Пожиратели Смерти. Что-то подсказывало Дюалье — жди беды, и предчувствие ее не обмануло.

Приспешники Волдеморта, которых она насчитала ровно четверо, особо не церемонясь, в буквальном смысле этого слова вломились в чужой дом с палочками наготове. На шум выломанной двери в коридор вышли мужчина и женщина, явно не понимая внезапного вторжения в свое жилище.

— Жалкие авроры! — расхохоталась женщина под маской. — Вам не уйти от нас!

— Что тебе надо, Лестрейндж? — темноволосый мужчина вышел вперед, вооружившись своей палочкой.

— Мы хотим знать, куда девался Темный Лорд! Вы что-то знаете о нем!

— Мы не владеем столь бесполезной информацией! — ответил мужчина.

— Бесполезной? Круцио, Лонгботом! — взвизгнула пожирательница, направив палочку на волшебника. — Ты доиграешься у меня!

В тот момент, когда Фрэнк упал на пол от мощного Круциатуса, Элен невольно зажала рот рукой и мысленно молилась, чтобы среди этой шайки не было Барти.

Если бы только остальные сняли маски! А может, не нужно? Может, ей лучше не знать, кто прячет свои лица? Но Дюалье вряд ли успокоится, пока не удостоверится, что Крауча среди них нет.

Вдохновленные Беллактрикс, Рабастан и Рудольфус Лестрейдж, последовав примеру женщины, дважды атаковали уже безоружного Лонгботома. И лишь один из Пожирателей на какое-то мгновение отвернулся, чтобы снять маску. Действия незнакомца были какими-то замедленными, неспешными, складывалось такое впечатление, что мужчина не хотел показывать своего лица.

Даже со спины Элен узнала Барти. Откинув капюшон, юноша небрежно встряхнул соломенными волосами, и они тут же рассыпались по лицу волшебника.

—Круцио! — вытянув палочку и направив ее в сторону теперь уже двоих жертв, произнес Крауч.

Однако ничего не произошло.

Дюалье угадывала в его движениях неуверенность, у нее было такое впечатление, что Барти не хотел причинять вреда этим людям, которые держались из последних сил под градом новых ударов Круциатуса от Лестрейнджей.

— Что? — взвизгнула Беллатрикс, наблюдая за действиями юноши. — Не хватает сил, да, Крауч? То-то Темный Лорд поручил нам тобой заняться. Ты даже боль не можешь причинить. Смотри и учись!

В следующую секунду Лестрейндж вновь атаковала лежащих перед ней авроров.

Ни Алиса, ни Френк уже не могли кричать. Из их горла вырывался невнятный хрип, взгляд поверженных волшебников скорее напоминал умалишенных, нежели обычных людей, переживших стычку с Пожирателями, но сумевших устоять перед ними. А Белла все продолжала и продолжала сыпать новыми ударами, войдя во вкус, до тех пор, пока группа вооруженных орденцев не трангрессировала в разрушенный дом и не скрутила всех четверых приспешников Волдеморта…

На этом видение обрывалось и менялось, переходя в короткие вспышки, не менее ужасные и мерзкие, состоящие из пожирательских рейдов. Элен не узнавала Барти ни в одном из них. Добрый и такой отзывчивый, готовый ей помочь в любую минуту, Крауч где-то потерялся среди всего показанного ужаса. Вместо него перед ней был Пожиратель, что так отчаянно пытался добиться расположения к себе Темного Лорда. Она даже уверилась в том, что в той новой жизни Барти уж точно о ней давно забыл, погрузившись в свою новую, наполненную смыслом жизнь, как ему казалось тогда. Однако следующая картина, на ее удивление, опровергла ее горькие доводы.

…Перед ней предстала полумрачная маленькая комната, на фоне которой Крауч вытащил из потертого кожаного плаща… ее черно-белый снимок. Даже на расстоянии волшебница увидела свое изображение, которое периодически улыбалось и откидывало черную прядь со лба.

Только сейчас ей было явно не до улыбок.

— Ты обещала, что всегда будешь рядом! — вскрикнул неожиданно Крауч, глядя безумным взглядом на фотокарточку. — Это ведь так сложно было, правда? Выслушать меня тогда? Я хотел тебе объяснить и дать понять, что ни на что бы тебя не променял. Но ты разве слушала?

Мужчина даже не заметил, как его глаза вмиг стали стеклянными. Лицо Барти исказила пугающая злоба и ярость. Еще никогда Элен не приходилось видеть его в таком виде.

Дюалье даже невольно отпрянула от окна-видения, словно тот Крауч мог приблизиться к ней и что-то сделать.

Его слова причиняли ей боль и еще более острое чувство вины, что и без того терзала ее вот уже много лет, впиваясь в девушку подобно клещу.

— …видишь, во что я превратился? Тебе только и остается, что игнорировать меня, делать вид, что я не существую, — прошептал Крауч, прижимая портрет Дюалье к груди. — Я монстр! Ты это хотела сказать…

Наваждение исчезло, превратившись снова в обычное окно, словно ничего и не произошло. Несмотря на то, что в доме было относительно прохладно, волшебница начала задыхаться и хватать ртом воздух. Перед глазами все плыло, и Элен пыталась не упасть, ухватившись руками за столбик кровати.

Все это не могло быть правдой. Слишком она жестока и ужасна. Перед ее мысленным взором все еще стояло страшное и злобное лицо Барти, вгонявшее ее в панику. Все вокруг нее выглядело таким спокойным, что никак не вязалось с бурей в ее душе.

Ничего не замечая перед собой, волшебница рассеянно сделала шаг к двери, спустилась вниз по лестнице и направилась к выходу, абсолютно не замечая усилившегося дождя за окном…

Этой ночью Барти долго не мог уснуть. Тяжелые и мрачные мысли не давали ему покоя. И это не было связано с сущностью дементора, по крайней мере, он был в этом уверен. Однако через какое-то время Крауч забылся тревожным сном.

Ему снилась Элен. Девушка брела босиком по грязной мокрой дороге, напоминая ему привидение в своей белой сорочке, поверх которой был небрежно накинут халат. Ему казалось, что она не понимает, куда идет. Вымученная, осунувшаяся и бледная, Дюалье не замечала, как по ее щекам катятся слезы, от чего все внутри начинало холодеть. Кто мог ее обидеть?

То, что Барти увидел в следующее мгновение, повергло его в ужас. Прямо перед Дюалье нарисовался он сам, но прежний. Дальше сон начал искажаться, и мужчина буквально вскочил на ноги.

Как ему хотелось удостовериться, что это только сон и ничего более. В последнее время волшебник часто видел такие сны, от которых здорово становилось не по себе. Они как будто предупреждали его о чем-то. И, если бы не этот внутренний дементор, он бы не отходил от Элен ни на шаг и ночевал бы сейчас в ее комнате.

Оказавшись в холле, Барти увидел, что дверь в комнату Дюалье была открыта настежь, а это не предвещало ничего хорошего.

— Элен! — позвал Крауч, приближаясь к комнате.

Тишина. Только сильный ливень равнодушно барабанил по окну в коридоре, оставляя на нем размытые потоки.

Толкнув осторожно дверь и войдя в комнату волшебницы, мужчина едва не вскрикнул.

Кровать Дюалье была расстелена и беспорядочно смята, но… девушки нигде не было.

Включив ночник, Барти нашел палочку на тумбе, почувствовав, как ледяной страх забирается в душу.

Мерлин! Что все это значит? Где теперь искать ее? А что, если слух о показаниях на суде дошел до Волдеморта и Пожирателей?

Нет, только не это!

Навязчивый вывод напрашивался сам собой — Элен наверняка могли похитить, но он не слышал никаких звуков борьбы в доме, а спал мужчина всегда чутко. Но, быть может, он зря переживает, и Дюалье просто спустилась на кухню или вышла на веранду?

Однако, стоило ему взять палочку девушки в руки, как магия дементора мгновенно проснулась. Барти отчетливо и ясно, будто сквозь пальцы, ощущал страх, панику и отчаяние Элен. Невольно он стал притягивать к себе ее воспоминания, без труда увидев глазами волшебницы весь тот кошмар, который предстал перед ней в видении.

Вот в чем крылась самая настоящая волна таких сильных эмоций.

Мерлин! Как же стало страшно за нее! В таком состоянии можно сделать все, что угодно. В подобное время Лондон был не безопасен, его улицы не везде освещались фонарями. Часть из них буквально терялась во тьме, и лишь яркий свет взошедшей луны скудно освещал окрестности сквозь деревья. А безоружная волшебница могла запросто стать жертвой уличных бродяг или маггловских бандитов, и тогда пиши — пропало.

Но Крауч старался гнать от себя эти мысли, прекрасно ориентируясь в своем инстинкте дементора, именно он словно манил Барти за порог — навстречу черной ночи. Благодаря этой сущности мужчина чувствовал, что Элен где-то недалеко. Ее чувства и эмоции были настолько яркие, что пронизывали волшебника с головы до ног.

Наскоро облачившись в свой черный плащ и надев самодельную маску на лицо, Крауч, вооружившись палочкой Дюалье, вышел из дому. Спустя десять минут, перед ним раскинулся огромный парк с вековыми деревьями и широкими аллеями. Днем здесь оживленно сновали люди, гуляли родители с маленькими детьми, однако ночью этот живописный уголок становился угрюмым, неприветливым и мрачным. А могучие ветви деревьев то и дело ассоциировались с какими-нибудь сказочными чудищами, готовыми вот-вот схватить кого-то. Где-то отдаленно слышался гул проезжающих машин, противный дождь не на секунду не уменьшался, и, хотя Барти наложил на одежду водоотталкивающие чары, холодные струи периодически забирались ему за ворот плаща.

Но, как только они соприкасались с его кожей, тут же превращались в маленькие льдинки, поблескивая своим тусклым светом на бледном лице Крауча. Вокруг предсказуемо повеяло жгучим холодом, ветер усилился, едва не опрокидывая ближайшие скамейки. Волшебнику даже и не стоило оборачиваться, чтобы почувствовать сзади дементоров. Он привык к тому, что они сопровождали его, когда вокруг больше никого не было.

Их стайка закружила над ним, и один из дементоров, почувствовав осязаемое отчаяние жертвы, уже отделился от группы остальных и собрался лететь в другую сторону. Но, наткнувшись на жесткий взгляд Повелителя, застыл на месте. Барти махнул рукой, и монстры послушно растворились в косых струях ливня. Вскоре, пройдя еще несколько шагов вперед, Крауч наконец заметил одинокую женскую фигуру на фоне ночной мглы.

Пребывая во власти своих чувств, Элен не замечала ничего вокруг и брела словно в никуда. Ее босые ноги касались мокрого асфальта, длинные густые волосы словно давили на ее хрупкие плечи своими тяжелыми прядями. Как и во сне, на ней ничего не было, кроме ночной рубашки и халата, который выглядел немного грязным. Но и плечи эти явственно дрожали, придавая ей вид еще более уязвимой и беззащитной.

Ускорившись, Барти догнал Элен и резко развернул ее лицом к себе.

— Ты с ума сошла? — крикнул он. — Как можно не взять с собой палочку? Тебя могли убить, ты это понимаешь?

Увидев его перед собой, волшебница вскрикнула от ужаса, закрыв лицо руками.

Барти догадывался, что таким образом девушка пыталась прогнать из мыслей его бывший образ Пожирателя, что так изрядно напугал ее в том видении.

— Я знаю, ты меня ненавидишь за то, что я тебя тогда бросила, — тихо прошептала Элен. — Я слышала твои слова…

— Домой! — Барти решительно подхватил ее на руки и трангрессировал…

Словно сквозь какую-то странную пелену, девушка видела перед собой Барти и Винки, которые нещадно расплывались перед глазами. Чувствовала, как он заботливо укладывает ее в кровать, закутывая в теплое одеяло, а маленькие ручки эльфа протягивали ей чашку с чем-то приятно пахнущим и таким знакомым на вкус. А дальше ее поглотила темнота, и она тут же отключилась, едва коснувшись подушки.

Элен вновь оказалась в непроглядной тьме, что затягивала ее, слышала, как он зовет, но нигде не видела Барти. Лишь ощущала зверский холод и какую-то странную панику, и страх. Его голос звучал где-то так далеко, словно сквозь толщу ледяной воды. Волшебница уже и не пыталась сопротивляться враждебной мгле, когда неожиданно почувствовала, как ее кто-то взял за руку.

И, стоило ей открыть глаза, как Дюалье увидела перед собой взволнованного Крауча.

Мужчина выглядел каким-то измученным и уставшим.

— Я рядом, девочка! — Барти без сил упал рядом с ней на кровать, положив голову ей на плечо.

Слабо улыбнувшись, девушка нежно поцеловала его в лоб, ощущая чуть теплую руку поверх ее покрывала.

Как же было хорошо с ним вот так лежать и ни о чем больше не думать, на время позабыв о своих мыслях. О чем она только думала, вырвавшись из дому в такую погоду? Дюалье смутно помнила, как шла по ночному парку, не замечая опасности, но теперь, когда девушка так отчетливо представила перед собой снова ту самую ночь, она ужаснулась, зарывшись лицом в подушку.

Стараясь убежать от своих мрачных мыслей и того, что увидела, она словно искала утешение в ночи, но вместо того, чтобы успокоиться, впечатлительная Элен до сих пор переживала за свой необдуманный поход. Однако, вместе с переживаниями ее вновь стала терзать мучившая и жестокая вина. Это чувство периодически возвращалось к волшебнице, но, после слов Барти из наваждения, оно еще более обострилось, буквально впиваясь в Дюалье своими холодными иглами, что жалили ей душу, отравляя своим горьким ядом.

Если бы она только могла вернуться в тот самый момент, когда Крауч пытался до нее донести смысл своих слов… все могло бы быть сейчас иначе. Не было бы того болезненного разрыва, не было бы той страшной казни, при мысли о которой хотелось выть, лишь бы подавить в себе нарастающую боль. Абигейль и Джованна имели бы отца, и сейчас бы первая не относилась к Барти так враждебно, с недоверием и злостью.

Как же Элен корила себя за то, что, обрадовавшись возвращению Барти, забыла о детях. Они словно жили в другом мире, полном кипящей жизни, возможно свиданий, хотя об этом сестрам было думать еще и рановато. Познавали много нового и интересного, общаясь со сверстниками. Как бы Абби и Джо восприняли новость о том, что родителей заперли в Азкабане? Абигейль бы отреагировала на данную информацию скорее всего равнодушно, но с еще большим презрением к отцу, а вот Джованна точно расстроится. Дюалье чувствовала, как девочка тянулась к Краучу, находя в нем родственную душу. И мысль о том, что у него за спиной столь темное прошлое, уж точно огорчало юную гриффиндорку. Но, с другой стороны, ей больше не хотелось ничего скрывать от девочек. Пусть лучше узнают все от них с Барти, чем от той же Макгонагалл или Дамблдора в Хогвартсе.

Уйдя с головой в свои горькие раздумья, волшебница не замечала, что Крауч уже проснулся и внимательно стал наблюдать за бурей эмоций на ее лице.

Не дожидаясь от него вопросов, она повернулась к нему, ловя на себе обеспокоенный взгляд мужчины.

— Я так хотела верить в то, что ты больше не думаешь о службе у Лорда. Воланд мне показал видение с твоим прошлым, — тихо заговорила девушка, закусив губу. — Как могло бы быть без дементора.

Барти чувствовал, как эти слова ей даются с трудом, и злился на дьявола за то, что тот рассказал нежелательные подробности. Зачем было травмировать человека? В чем заключалась суть этого мотива, он не знал. Мог лишь догадываться, что в этом и были какие-то дьявольские происки. Все же к этому магу нужно относиться вдвойне осторожнее.

— Если бы тебе удалось избежать наказания, ты бы вернулся к Волдеморту. Может, мне не стоило вырывать тебя из того мира?

Молча сжав ее руку в своей, Крауч лишь тяжко вздохнул.

— До встречи с дементором я, скорее всего, так бы и поступил. Но с момента возвращения я на многое стал смотреть по-другому. Мой мир рядом с тобой и детьми. Пойми ты это! — Элен улавливала в его голосе обиду за недоверие и сомнения, обиду за мысль о том, что он мог вновь причинить ей боль.

— Ты просто злишься на него, что он не спас тебя, верно? Именно поэтому ты решил не возвращаться?

Мерлин! Как же это оказалось непросто — доказать, что ты изменился. Но еще обиднее всего, когда даже самый близкий человек начинает в тебе иногда сомневаться.

— Да, я был привязан к этому человеку, как к отцу, верил в его идеалы, — голос Барти ощутимо повысился, и он едва не крикнул. — Но все это в прошлом, и к нему нет больше дороги! Нет, Элен! И что бы тебе ни показали, — забудь об этом и просто доверься мне.

— Но ведь ты не знаешь, как поведешь себя, если выпадет такой шанс — вернуться в ряды… — не отступала волшебница.

— Послушай! — Барти, стоически выдержав панику Элен, буквально буравил ее своим тяжелым взглядом, от чего она невольно съёжилась. — Мне еще долго расплачиваться за содеянное, и сейчас на мне много грязи. Я не хочу и не буду возвращаться назад, как бы трудно ни было. Вы не заслуживаете предательства. Ни ты, ни дети. Я наконец-то почувствовал, что рядом со мной по настоящему родные мне люди.

Поддавшись вперед, девушка крепко обняла его и прижала к себе без лишних слов, почувствовав ответные объятия мужчины.

— Прости, что сомневалась в тебя, — только и прошептала она, прикрыв глаза и наслаждаясь такими ласковыми прикосновениями родных рук…

* * *

Джованна надеялась, что после увиденного в Омуте Абигейль изменит свое отношение к Барти. Нет, она больше не язвила о нем, не упоминала, как о законченном злодее, но и до полной поддержки в адрес Крауча было еще далековато. Тем не менее Абби обижалась на родителей, вбив себе в голову мысль, что сестра намного важнее и роднее. Джо же пыталась убедить гриффиндорку в обратном, однако толку в этом не видела.

— Скажи, — как-то с горечью обратилась Абигейль к Джованне. — Почему только тебя он научил чему-то, только с тобой занимался? Я что же, стала пустым местом окончательно? Крауч меня игнорирует и, черт подери, меня это задевает, Джо. Понимаешь ты? — вскрикнула девушка.

— Он так относится к тебе только потому, что ты сама не даешь ему к себе подступиться, — справедливо заметила девочка. — Ведь с самого первого дня знакомства ты дала отцу понять, что не нуждаешься в нем. В какой-то момент я так и подумала, что ты, в отличие от меня, очень сильная и справишься со всем одна, без его помощи.

— Не надо меня утешать! — помотала головой волшебница. — Даже если меня украдут Пожиратели, он и бровью не поведет, — мрачно изрекла Абби.

Джованна испуганно отпрянула от сестры, не понимая такого негативного настроя.

Когда же она поймет, что Барти был бы рад с ней помириться.

— Ты помнишь тот случай, когда мы с ним ругались, и он хлопнул дверью прямо перед моим лицом? — шмыгнула она носом. — Крауч тогда просто пришел в ярость, и я, если честно, побаивалась его в таком состоянии.

— А чего ты ожидала? — с упреком воскликнула Джо. — Сначала наговоришь ему кучу гадостей, а потом удивляешься. Я слышала, как ты с ним разговариваешь.

— Да пошли вы все! — Абби резко развернулась к входному проему и скрылась из виду.

— Подожди! — крикнула ей вслед Джованна, на ходу надевая пальто и шарф.

Как бы ни желала она встретиться с отцом, а Джо понимала, что нужно помочь сестре развеяться, и не могла ничего лучше придумать, как пригласить ту в Хогсмид. Стоял на редкость теплый весенний денек, и унылые дождливые будни сменились солнечной погодой. Оставаться в замке было бы наивысшим преступлением. И, если большинство студентов предпочитало привычные им Лавку Зонко и Сладкое королевство, то Джованну тянуло совершенно в другом направлении.

Зная ее любовь к книжному миру, не трудно было догадаться, что девочка задумает. Следуя за ней, Абигейль уже предполагала, что они непременно зайдут в один из знаменитых книжных магазинов, в стенах которых толпились оживленные толпы волшебников и детей. Здесь же часто застревало знаменитое Трио. Все знали тягу Гермионы к научной литературе, но, в отличие от нее, Гарри и Рон периодически откровенно скучали, терпеливо ожидая, пока подруга изучала книжные стеллажи, расположенные вдоль стен.

Правильнее всего было бы держаться людных мест и не отставать ни от кого из них, но Абигейль думала иначе. Вдохновленная сестрой, девочка неожиданно вспомнила про редкий магазин магии с самой необычной атрибутикой. Туда редко когда кто захаживал, предпочитая держаться от этого места подальше, так как многие жаловались на отрицательную атмосферу в помещении. Только Абби пробирал дикий хохот при слухах об опасном магазине, а вот Джо поверила шокированным друзьям про нехорошее место, стараясь игнорировать факт его существования.

Вот и сейчас, нехотя отделившись от группы студентов, девочки отошли на довольно приличное расстояние от самой деревушки, продолжая свой путь под пение любимой песни. Чем дальше они покидали Хогсмид, тем реже попадались им прохожие, но никто из них так и не обратил на это внимания.

Однако пение тут же оборвалось, когда Джованна неожиданно остановилась, услышав за спиной хлопки трангрессии.

Противный липкий холодок пробежал по телу волшебницы. И первое, что пришло ей на ум, это бежать.

Сорвавшись с места, обе сестры бросились наутек, но чье-то заклинание сбило их с ног, и девочки споткнулись о камень, лежавший на дороге.

— Так-так-так! Смотрите-ка, кто здесь у нас! — один из людей в серебряной маске и черной мантии не спеша приближался к Абби и Джо, держа палочку наготове.

Остальные трое, особо не церемонясь, подняли палочки, готовясь напасть, однако Джованна, ловко и быстро вытащив свою и направив ее в сторону Пожирателей, тут же наслала на них режущее проклятье, от чего те взвыли.

— Она еще и кусается! — протянул елейно третий, небрежно убирая платиновые волосы с лица. — Но так даже и интереснее!

Между Джо и незнакомцем завязалась нешуточная борьба.

Наученная Барти некоторым приемам, гриффиндорка, к изумлению блондина, на первых порах отчаянно и успешно отбивалась. Воздух вокруг девочки так и вибрировал от мощных вспышек, а каштановые волосы выбились из-под шарфа и растрепались на ветру. Пару раз заклятья незнакомого волшебника едва не задели ее, но Джованна ловко уклонялась от посланных в нее вспышек.

— Чего застыли? — завопил вдруг светловолосый Пожиратель. — Хватайте вторую. А это моя! — Волшебник вновь ринулся на Джо, пытаясь ее обезоружить, и пока что одна из сестер не плохо держалась.

Последовав примеру сестры, Абигейль вскочила на ноги и начала атаковать врагов так же довольно небезобидными заклинаниями, но спустя какое-то время все же потерпела неудачу.

Один из Пожирателей послал в нее обездвиживающее, и волшебница не успела уклониться от летящего в нее проклятья, рухнув как подкошенная.

Ослепленная яростью, Джованна кинулась в ответ на приспешников Волдеморта, уже особо не разбираясь в выборе заклятий, разбрасываясь ими во все стороны.

— Тебе крупно повезло, девчонка! — сплюнул со злобой кровь платиновый, который явно пытался устоять на ногах после длительной схватки. — Отправляйся к папочке и передай ему пламенный привет.

— Скажи, что Темный Лорд соскучился по старине Барти! — расхохотались двое остальных, хватая за шиворот неподвижную Абигейль. — Адьиос, крошка!

Компания молниеносно трангрессировала прочь в охапку с Абби, оставив растерянную и подавленную Джованну наедине с собой.

Элен с ужасом наблюдала за буквально окаменевшим Барти около окна. Она пыталась позвать его, но он словно ее не слышал, пребывая в своих мыслях. Да и как он мог ей сказать о том, что только что увидел словно наяву перед собой? Джованна и Абигейл отчаянно сражались с Пожирателями, которые буквально из ниоткуда появились прямо перед девочками. Каждая из них хотела дать достойный отпор приспешникам Волдеморта, но силы оказались явно не равны, хотя Джо и удалось нескольких из них задеть. И Крауч понимал, что сестер явно выследили. Риддл знал, на что можно надавить, чтобы его выманить. Эта мысль обожгла Барти, пронзив диким холодом изнутри, который не давал даже вздохнуть волшебнику. Только на этот раз все его чувства были во много раз обострены и еще более уязвимы. Если прежде Крауч хоть как-то сдерживал в себе то, что рвалось из него наружу, то сейчас на это попросту не осталось больше сил. Он держался на последних остатках самообладания.

— Что происходит? — вскрикнула Дюалье, стремительно подбегая к мужчине. — Говори, не молчи! Что ты увидел? Что-то с Абби и Джо?

Однако ответом ей был лишь прилетевший Сниджет с письмом в клюве и полная тишина, время от времени нарушаемая прерывистым дыханием волшебника. Ловко спикировав на подоконник, как только девушка открыла окно, птица уронила в ее руку конверт. Сорвав печать, Дюалье вынула пергамент, исписанный неровным подчерком Джованны, пробежавшись бегло по содержанию текста, чувствуя ледяной взгляд Крауча.

Едва не вскрикнув, она прижала руки к губам, которые предательски дрогнули.

Осторожно выхватив из ее рук злополучное письмо, Барти буквально на глазах Элен начал меняться. Серо-голубые глаза мужчины подернулись поволокой, кожа стала стремительно бледнеть. Раннее отличная погода за окном мгновенно испортилась, подул сильный порывистый ветер, небо заволокло черными тучами, с которых начал срываться дождь. Волосы волшебника развевались, то и дело попадая ему в лицо, но он этого не замечал. Воздух вокруг них обоих был пронизан могильной стужей, от чего девушке стало зябко, и она невольно поежилась, пытаясь закрыть окно, но сильные порывы ветра не давали ей этого сделать. Захотелось инстинктивно укрыть лицо каким-нибудь теплым шарфом, так как крупные дождевые капли в скором времени вымочили Элен с головы до ног.

С отчаянным ужасом девушка осознавала, что перед ней возник настоящий дементор, при этом она успешно боролась с желанием выхватить палочку. Но Патронусом она могла легко убить Крауча, чего панически боялась.

— Барти! Барти, очнись! — Дюалье с силой дернула мужчину за рукав черной рубахи. — Ты не должен допустить, чтобы эта тварь тобой управляла. Мы найдем выход! Орден…

— Абигейль похитили Пожиратели! — ответил ей Барти каким-то механическим голосом, больше похожим на шипение, нежели на привычное звучание его речи. — Я знаю, что делаю, и ты меня не удержишь!

— Но я должна! — крикнула ему вслед Элен, догадавшись, куда Крауч собрался.

Ей все же удалось догнать его на лестнице, и он на мгновение задержал на ней тяжелый и безумный взгляд, когда Дюалье схватила его за обе руки.

— Ты не можешь идти без палочки к Волдеморту! Тебя убъют, одумайся! — пыталась воззвать к Барти девушка. — Хочешь, — волшебница вытащила свою палочку из кармана брюк и буквально всучила ее в руку дементора. Возьми мою!

— Тебе она понадобится! — он отрицательно мотнул головой и отодвинул ее руку.

— Тогда я иду с тобой! Только дай мне пять минут, чтобы одеться, — она хотела тут же кинуться обратно в комнату за вещами, но, наткнувшись на его взгляд, замерла на месте.

— Нет! — Обхватив ледяными руками ее лицо, Барти легонько прикоснулся губами к ее лбу и тут же трангрессировал, оставив после себя шлейф могильного холода…

* * *

Джованна остановилась и едва перевела дух от быстрого бега. Длинные волосы растрепались и выбились из-под шапки, падая ей на плечи, и девочка раздраженно закинула их за спину. Панический страх гриффиндорки смешивался с отчаянием и беспомощностью перед случившимся. От злости на саму себя, что не смогла помочь Абигейль, Джо ударила со всей силы по стоящему рядом дереву, однако вместо облегчения почувствовала острую боль в запястье.

Единственным плюсом на фоне личной трагедии было то, что ей удалось добраться до территории Хогвартса, благо девочка знала короткий путь от Хогсмида к замку. Школьный двор ввиду того, что день еще не закончился, был полон многочисленными студентами, каждый занимался кто чем. Кто-то счастливо и бурно что-то обсуждал, кто-то тренировался в магии, а кто-то просто общался, прогуливаясь под раскидистым дубом после уроков.

Конечно, Джованна хоть сейчас могла обратиться ко всем за помощью, но слова застряли в горле острым комом, захотелось убежать и скрыться, найти подмогу у взрослых и мудрых профессоров. Только они могли ей помочь, во всяком случае, гриффиндорка надеялась на это. Она чувствовала, что, будь совсем одна со своей проблемой, девочка, скорее всего, ринулась бы в одиночку в логово Пожирателей от свалившейся на нее безысходности, если бы знала еще, куда именно идти. И неважно, что мистер Крауч бы этого явно не одобрил, она должна была спасти сестру любым способом, сдаваться нельзя. Но ее энтузиазм начинал сдуваться при мысли о том, что ее сил вряд ли хватило бы на еще несколько схваток с Пожирателями.

— Джованна? — девочка резко обернулась, услышав знакомый голос за спиной.

Гарри, видимо, заметив одинокую подругу, тут же поспешил к ней, предчувствуя неладное.

Без лишних слов Поттер вопросительно взглянул на гриффиндорку.

— Абби похитили Пожиратели, — Джованна отчаянно посмотрела на волшебника так, словно он мог ей помочь.

— Как это произошло? Ты это видела?

— Я решила ее отвлечь от негативных мыслей по поводу отца, и мы решили отправиться в Хогсмид, — казалось, что Джо с трудом говорила спокойно, в ее голосе звучала плохо скрытая паника и страх.

— Но ведь в деревне много народу, и, насколько я могу рассуждать, Пожиратели не сунутся в толпу студентов на глазах у профессоров Хогвартса. Разве только… — словно догадавшись о чем-то, Гарри вопросительно посмотрел на девочку. — Только не говори мне, что вы с сестрой по каким-то соображениям оторвались от всех.

— Именно это мы и сделали, — вздохнула Джованна, понимая, что подобное решение было слишком рискованным.

Ну зачем она послушалась Абигейль и позволила ей сунуться в какой-то неизвестный им обоим магазин, находившийся на самой окраине Хогсмида? А если именно то место и планировалось в качестве ловушки для таких наивных и доверчивых, как они с сестрой?

В голове волшебницы образовалась настоящая путаница и сумбур. Она никак не могла разобраться, что к чему, отчаянно хватаясь за первые попавшиеся мысли. Из того, что произошло сегодня утром, следовало понимать лишь одно — нападавшие знали, что рано или поздно близнецы появятся в условленном месте.

— Мерлин, ну как можно было оказаться такими…. — Поттер внезапно умолк и отвел свой взгляд от Джованны. — Запомни, у Пожирателей такая тактика — застать жертву врасплох и осуществить свои планы, — Избранный сокрушенно покачал головой. — Скажи спасибо своему отцу! — вырвалось у него внезапно.

— Гарри, я же просила тебя, — начала Джо, пытаясь достучаться до волшебника.

— Не думать о нем подобным образом? — Поттер начинал справедливо злиться, и его можно было понять. — Джо, ты слишком наивная, если веришь Пожирателю, и мне тебя жаль. Я понятия не имею, каким образом он смог вернуться. Мало того, что Крауч втерся к вам в доверие, так этот тип еще и в сговоре с приспешниками Волдеморта. Не удивлюсь, если станет известно о том, что твой так называемый отец причастен к краже Абигейль.

А вот последние слова оказались лишними, и, судя по тяжелому взгляду Джованны, они явно ее задели. Девочке тут же захотелось высказать все, что думает, прямо другу в лицо, но каким-то невероятным усилием волшебница сдержалась.

— Я лишь прошу помощи и больше ничего, Поттер! — сухо сказала гриффиндорка, не глядя на Гарри. — Ты можешь думать о нем все, что хочешь, и я тебе говорила, что мой отец изменился.

— Бегом к профессору МакГонагалл! — Гарри неожиданно резко потянул девочку в сторону замка, решив пропустить ее слова мимо ушей. — Только она может помочь и связаться с Орденом. Как мы сразу об этом не подумали? — хлопнул он себя по лбу на ходу.

Добравшись до холла школы и опрометью взлетев вверх по лестнице на второй этаж, насколько быстро это оказалось возможным, пока та не начала двигаться, Джо и Поттер едва перевели дух, как буквально столкнулись нос к носу с деканом Гриффиндора.

— Мистер Поттер, мисс Дюалье, вы могли бы быть более внимательны. Нужно смотреть, куда идете! — отчеканила старая волшебница, в упор глядя на двух студентов.

— Здравствуйте, профессор! — Джованна решительно сделала шаг вперед. — Мне нужна ваша помощь, и это очень срочно!

— Что-то случилось, мисс Дюалье? — строго спросила Минерва, остановившись в коридоре.

— Случилось, мы с Абигейль наткнулись в Хогсмиде на Пожирателей, и они похитили мою сестру.

— Пройдемте ко мне в кабинет, молодые люди, и вы мне расскажете более подробно о случившемся…

* * *

— Они переходят все мыслимые и немыслимые границы, — кричала возмущенно профессор МакГонагалл, меряя свой кабинет нервными шагами. — Сегодня похитили мою студентку, кто станет следующим? — вопрошала она в пространство. — Северус! — обратилась Минерва к темноволосому волшебнику, стоявшему у камина. — Мне необходима твоя помощь, но сначала я вынуждена кое-что рассказать.

Без лишних вопросов профессор молча прошел вглубь кабинета и сел в предложенное ему кресло напротив Макгонагалл.

Как могла, она донесла всю суть случившегося в разговоре с волшебником. Северус не перебивал и лишь внимательно слушал женщину, прекрасно улавливая в ее голосе панику и раздражение своей беспомощностью в данной ситуации. Однако новость о детях Крауча его слегка шокировала, но Снейп и виду не подал, оставаясь, как всегда, в своем спокойном расположении духа, чего нельзя было сказать о МакГонагалл.

— Вы же понимаете, что пока Темный Лорд не начнет созывать Пожирателей, Орден бессилен.

— И что же ты предлагаешь? — вспылила Минерва, глядя поверх очков на профессора.

— Я предлагаю дождаться подходящего случая, соберите Орден, а когда меня вызовут, я незаметно пришлю вам всем знак, что пора действовать. А этот момент настанет, будьте уверены. Лорд любит устраивать шоу и вряд ли упустит такую возможность — наказать у всех на виду неверного слугу. Я полагаю, вы поверили профессору Дамблдору о воскресшем Крауче, — Снейп не спрашивал, а скорее утверждал подлинность своих слов.

— Я всегда верю ему, Северус, и он никогда мне, как и тебе, кстати, тоже, не давал повода усомниться в своих словах.

Волшебник в ответ лишь усмехнулся краешком губ и вновь перешел к теме беседы.

— Однако, для меня это, видимо, так и останется загадкой, как он вернулся, — в голосе мужчины чувствовалась раздражительность. — Я видел много чего в жизни, но о подобном слышу впервые.

— Никто этого не знает! — тихо воскликнула волшебница.

— Никто, кроме Элен Дюалье, — Снейп презрительно хмыкнул.

— Очевидно, она имеет какое-то отношение к его возвращению, но все это настолько непонятно и сумбурно, что остается только строить свои догадки.

— А чего тут строить? Как только подвернется случай, мисс Дюалье, думаю, расскажет обо всем, — Северус встал с кресла, собираясь уходить.

— Может быть, — задумчиво проводила Минерва волшебника до двери…

Ближе к вечеру, когда солнце уже практически скрылось за верхушками остроконечных башен, волшебница неожиданно заметила, как огонь из янтарно желтого в камине начал зеленеть, и буквально через пару секунд перед ней предстала Элен Дюалье, отряхивая налипшую золу со своей темно-синей мантии.

— Мисс Дюалье, я вас ждала, — Минерва поспешила к женщине.

— Добрый вечер, профессор МакГонагалл! — Элен слабо улыбнулась.

— Я знаю о том, что у вас случилось, и скоро отряд Ордена отправится в резиденцию Темного Лорда, — начала Минерва без предисловий. — У нас с профессором Северусом Снейпом есть план, и, думаю, он сработает, — не дожидаясь вопросов от бедной матери, МакГонагалл перешла сразу к делу.

Элен лишь недоуменно приподняла бровь. Каким образом профессор Снейп имел к этому отношение? Она тут же озвучила свой вопрос.

— Мало кто знает о том, что наш профессор по зельеварению является двойным агентом. Ему приходится разрываться между профессором Дамблдором и Темным Лордом. Сами понимаете, что, оставаясь в стане Пожирателей, Снейп имеет некоторый ряд преимуществ. И он единственный, кто знает, как попасть в логово к Лорду. Кстати, почему вы одни? — Минерва словно только сейчас заметила, что Дюалье прибыла одна. — Где же мистер Крауч?

Какое-то время Элен растерянно смотрела на волшебницу, прекрасно осознавая, что долго хранить тайну о Барти ей не удастся. Да и стоило ли скрывать что-то от тех людей, которые могли бы помочь в спасении дочери.

— Это трудно объяснить, профессор МакГонагалл, — начала она. — И я бы попросила вас не смеяться, если вам покажется, что я над вами издеваюсь или ввожу в заблуждение.

— Ради Мерлина, мисс Дюалье! — старая волшебница явно оскорбилась. — Сейчас не время смеяться, нам всем предстоит нелегкая операция. Объясните уж, как сможете!

— В нем погибает человек, — тихо сказала Элен. — С самого начала его возвращения, я стала замечать в Барти некоторые странности, и, сопоставив их со своими ощущениями и ассоциациями, я поняла, что происходит. В это трудно поверить, но он неотрывно связан с дементорами и является их Повелителем в буквальном смысле этого слова. И где он сейчас, я лишь догадываюсь.

Профессор вскрикнула и с ужасом прижала руку к губам.

— Вы хоть понимаете, насколько это опасно — находиться с ним рядом? — Минерва во все глаза смотрела на свою бывшую студентку так, как будто подозревала, что та не откажется от Барти, даже ввиду такого обстоятельства. — В любой момент он может напасть на вас, мисс Дюалье, и тогда вы прекрасно знаете, что вас ждет.

— Я доверяю ему, — просто ответила Дюалье, натянуто улыбнувшись.

— На вашем месте я бы не была так уверена, — Минерва покачала головой. — Сейчас в вас говорит любовь к этому человеку, и спорить с вами, видимо, бесполезно. Но я бы была с ним более осторожна. Он превращается, хоть и медленно, и опасность возрастает. Единственное, что я посоветую, это защититься Патронусом, только он убережет от дементора, — Профессор была явно напугана подобным спокойствием со стороны Элен относительно Крауча-дементора.

Да, Барти не тронет дорогих ему людей, пытаясь заглушить рвущиеся наружу инстинкты дементора, но надолго его вряд ли хватит. Вот только как это донести до Дюалье?

— Кстати, если я правильно понимаю, мистер Крауч будет не в восторге, увидев вас на территории резиденции. Может быть останетесь в замке? —последние слова МакГонагалл произнесла с сомнением, она догадывалась, что Элен рвется спасти дочь, и не осуждала ее за это…

* * *

Сколько времени прошло с тех пор, как Минерва пообещала ей, что примет меры по спасению Абигейль, Джованна не знала. Время для нее словно остановилось и никак не хотело двигаться вперед. Но еще больше девочку до ужаса злила собственная беспомощность. Мало того, что силы ее были не равны в схватке с Пожирателями, так она еще и абсолютно не представляла, где могло бы находится то самое логово Темного Лорда. Надежда, возложенная на Поттера, что он мог знать что-то об этом, растаяла, стоило ему покачать отрицательно головой на ее вопрос о местонахождении резиденции.

— Даже если бы я и знал, где она находится, не думай, что взял бы тебя с собой, и это не обсуждалось бы, — начинал заводиться Гарри, не замечая, что его голос стал громче, чем обычно.

Джованна хотела тут же возразить, как вдруг заметила направляющегося к ней знакомого кота.

Приблизившись к волшебнице, животное распушило свой хвост и мигом подставилось под руки девочки.

— Извини, друг, не до тебя сейчас, — Джованна постаралась говорить с котом как можно спокойнее, чтобы не спугнуть.

Хотя, судя по крупным габаритам лохматого, того было весьма трудно напугать. По сравнению с ним обычные уличные коты, что прячутся в подворотне или спят спокойно в хозяйском кресле — казались просто котятами. Джо даже не знала его имени и хотела придумать уже кличку черному красавцу с густой блестящей шерстью, как неожиданно услышала женский голос неподалеку.

— Бегемот, не приставай к девочке, дамский угодник! Тоже мне! — подняв голову, Джо увидела перед собой какую-то незнакомую женщину.

Она нарисовалась словно в воздухе, остановившись в паре метров от школьников и недовольно фыркнувшего кота.

— Не обращайте на него внимания! — заговорила девица. — Он тот еще попрошайка, всюду ищет, где бы чего ухватить повкуснее.

Окинув оценивающим взглядом девушку, Джованна удивилась ее наряду. Складывалось такое впечатление, что незнакомка никогда не смотрит дома на градусник. Сегодня весь день дул порывистый и сырой ветер, солнце лишь немного выглянуло из-за туч, подсветив сзади ее огненно-рыжую копну волос, которые так гармонировали с ее черной кожаной курткой. Короткая юбка под цвет куртки и длинные лакированные сапоги на высокой шпильке еще больше вызывали у гриффиндорки недоумение. Не май же, чтобы носить такие прикиды.

Гарри, ничего не сказав, лишь задумчиво и даже немного грустно смотрел на незнакомку, что так до боли напоминала ему мать в далекой юности. Что-то было такое неуловимое между ними — мамой Гарри и этой странной женщиной, и Поттер был уверен, что все дело в медном цвете волос и ярких зеленых глазах. Именно они могли запросто сбить с толку. Но волшебник постарался отогнать от себя навязчивые мысли и оторвал взгляд от незнакомки.

— Гелла! — представилась она и протянула руку Джованне, а затем и Гарри. — Не в моих привычках подслушивать разговоры, но, гуляя здесь недалеко, я услышала вашу беседу. Мне кажется, вам нужна помощь!

— Хм, — подал голос наконец Поттер. — Может, она и нужна, но вы-то каким образом можете помочь? — Гарри недоверчиво хмыкнул и даже не улыбнулся.

— Насколько я поняла, вам просто необходимо попасть в центр каких-то событий, — Гелла сделала вид, что не обратила внимания на недоверие со стороны мальчика, однако ее взгляд притягательных глаз на мгновение задержался на нем, словно гипнотизируя.

— Гарри, ты же знаешь, что я хочу спасти сестру, — не унималась Джо, ухватившись за слова новой знакомой. — Я буду очень осторожной!

— Я же сказал тебе, Джо, ты должна остаться в замке, и я не принимаю никаких возражений! — Гарри оставался непреклонен и словно позабыл о Гелле, которая внимательно наблюдала за детьми.

— А вот я бы нипочем, юная мисс, не отправился в пасть к Волдеморту, — Джованна буквально вздрогнула, когда кот вдруг повернул к ней свою морду, удобно устроившись на ее руках.

— Т-ты умеешь говорить? — опешившим голосом спросила она кота, на секунду забыв о своем желании.

— Умному и порядочному коту не полагается быть вечно молчаливым, — скрипучим голосом ответил ей Бегемот. — Я за вами который день наблюдаю и еще не соизволил подать голос.

Гелла лишь усмехнулась, наблюдая сцену.

Поттер же недоуменно уставился на внезапно заговорившего кота, явно потеряв дар речи, и в данный момент напоминал рыбу, вытащенную из воды на берег.

— Бегемот, не отвлекай Джованну от темы, — Женщина резко одернула животное, и кот тут же умолк.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — не переставала удивляться Джо.

— Услышанный разговор мне ясно и четко дал понять это, — спокойно ответила Гелла девочке. — А теперь к делу, оставим все разговоры на потом. Извини, — обратилась девица непосредственно к Джо. — Но ты остаешься в замке! И я ничего не хочу больше слышать! — сказала, как отрезала женщина. — А ты, — повернулась Гелла к Поттеру, — Возьми меня за руку и очень крепко!

Повторять дважды не пришлось, и, как только Поттер сделал то, что от него требовалось, ноги волшебника оторвались от земли, и он в прямом смысле этого слова растворился прямо в воздухе вместе с Геллой…

* * *

— Джованна! — девочка неожиданно услышала за своей спиной знакомый голос и, обернувшись, увидела мать.

Элен нежно и тепло улыбнулась дочери. Как же скучала она по ней, встречаясь с волшебницей только на каникулах. Сейчас ей было стыдно и неловко, что с момента возвращения Барти она стала чуть меньше уделять внимание сестрам. Но за это Дюалье винила только себя и никого больше.

— Мама, как давно ты здесь? — Джо повела мать по окрестностям Хогвартса, словно хотела, чтобы Элен вспомнила свою школьную жизнь.

— Я же один из членов Ордена Феникса, и пока я, ожидая команды от остальных, чтобы отправиться на битву, могу побыть с тобой, — последние слова напугали девочку.

— Мама, зачем тебе туда? — Джованна вопросительно взглянула на мать. — Это же опасно, и тебя могут убить, — озвучила она вдруг недавние слова Дюалье, адресованные Краучу.

— Не переживай, ребята меня прикроют, если что, — постаралась утешить женщина гриффиндорку. — Сейчас не тот случай, когда я могу сидеть сложа руки. Я должна быть там!

Минуту-две Джованна смотрела на волшебницу, пытаясь понять ее такое странное желание — участвовать в битве.

— Я тоже хотела отправиться туда, — выдала Джо, поймав свирепый взгляд матери. — Но Гарри сказал мне оставаться здесь.

— Правильно сказал, нечего тебе там делать! Это очень опасно! — отчеканила Элен.

— Но мистер Крауч научил меня некоторым заклятиям, и я неплохо отбилась от Пожирателей, — не унималась девочка.

— Ты не владеешь тем уровнем магии, чтобы бороться с ними. С этими тварями лучше не связываться, и выкинь ты эту затею из головы! Отцу бы это не понравилось, будь уверена! — тихо произнесла Дюалье и отвела взгляд от дочери.

— Кстати о нем! — отозвалась Джованна. — Я заметила, что он иногда какой-то странный, не такой, как всегда.

— Что ты имеешь ввиду?

— Мистер Крауч болен, да, мам? Я это поняла по его бледному лицу, он каждый раз меняется, стоит ему разозлиться, — Джо предсказуемо интересовалась делами отца и переживала за него.

Они уже давно не занимались, и волшебница скучала, как и за Барти, так и по его урокам, но тот часто где-то пропадал из дому, и она начинала обижаться на мужчину.

— Да, Джо, тебе не показалось, он меняется, — голос матери стал немного нервным, волшебница неожиданно запаниковала, но попыталась взять себя в руки. — Я не хочу об этом думать, но в любой момент мы можем его потерять.

— Что ты хочешь этим сказать, мама! — Джо начинала раздражать эта недосказанность матери. — Говори, что с ним? Не маленькая, пойму!

Элен во все глаза смотрела на дочь и поражалась ее готовности принимать все так, как есть, упрекала себя за то, что сестры много чего не знают из того, что происходило, пока те были в Хогвартсе. Но волшебница понимала, что на данный момент состояние Барти волновало Джованну больше, чем все остальное.

— Ты в курсе, что с ним произошло год назад? — спросила Дюалье у девочки.

— Да, Гарри нам с Абигейль рассказывал, и я поняла, что это жутко. Но также это за гранью его понимания, как именно отец вернулся после Такого. Да и я тоже озадачена, — хмыкнула Джо. — Я помню только, что он выражал благодарность дьяволу за свое возвращение, но я так и не поняла, что он имел в виду.

— Барти сказал тебе правду, — начала Элен, украдкой поглядывая на гриффиндорку. — Только дьяволу под силу вернуть душу человека. Это не изученная и очень темная магия. Я не удивлюсь, если о ней вообще никто не знает в магическом мире.

Джо внимательно слушала мать и не перебивала женщину, чувствуя, что той нужно выговориться. Она лишь вопросительно кивнула, глядя на Дюалье, ожидая продолжения.

— Я безумно радовалась его возвращению и за все пятнадцать лет разлуки с ним, так и не смогла разлюбить вашего отца, несмотря на то, что между нами произошло в школьные годы. Но, стоило мне приблизиться к нему, взять за руку, как от Барти слабо повеяло каким-то странным холодом, затем это ощущение лишь усиливалось, появилось чувство безнадежности и полное отчаяние, словно ты никогда больше ничему не обрадуешься.

— Улавливаешь суть? — мать на минуту умолкла, встретившись с шокированным взглядом девочки. — Я тоже первое время гнала подобные мысли из головы, но очевидное с каждым разом лишь подтверждало мою догадку. Барти постепенно, хоть и медленно, превращается в дементора, и я бы очень хотела остановить его, но вся проблема в том, что Патронус может убить его в прямом смысле. И я только могу догадываться, куда он направился. Теперь понимаешь, почему я должна участвовать в битве?

Казалось, что Джованна потеряла дар речи, растерянно глядя перед собой. Нет, не может отец их бросить и раствориться в дементоре, так и не познав своего счастья. Если бы это хоть как-то зависело от нее, то Джо бы сделала все возможное и невозможное, чтобы не дать тому монстру победить Крауча.

Сопоставив все свои мысли, воспоминания о совместно проведенном времени с Барти, Джо поняла, почему он держался чуть отчужденно и не позволял ей подойти к нему ближе. То, что волшебник думал тогда о ее безопасности и хотел оградить ее от себя же самого — сейчас согревало душу, и, будь ситуация другой, не такой раскаленной и напряженной, то она бы позволила себе слабо улыбнуться.

— Мисс Дюалье! — Элен вдруг услышала чуть позади голос Минервы МакГонагалл.

Женщина резко обернулась и направилась к старой волшебнице.

— Пора! Орден ждет вас. Мы получили некоторые сведения от Северуса.

— Будем надеяться на лучшее, а ты, Джо, будь умницей и оставайся в Хогвартсе! — вернулась Элен к дочери.

Та лишь кивнула, проводив мать печальным взглядом…

* * *

Трангрессировав неподалеку от территории резиденции Волдеморта, Барти остановился и постарался унять бушующие в нем эмоции, которые могли выдать в нем вторую сущность. С каждым разом это становилось уже фактом — именно его излишняя эмоциональность, когда Крауч был чем-то расстроен или зол, могла легко погубить его, став злейшим врагом мужчины. Вначале волшебник стал слегка волноваться, вновь чувствуя леденящую волну, медленно разливающуюся по всему его существу, но уже через пару минут возникло какое-то странное ощущение — Барти окутало вакуумное чувство спокойствия, ассоциирующееся у него с отсутствием способности что-либо чувствовать. Но это даже и к лучшему, у него появилась маска, которую Крауч собирался всеми силами удержать на лице.

— Мерлин мой, какие люди! — рядом с ним аппарировал Малфой, слегка опоздав. — А я сомневался, стоит ли мне вообще появляться здесь, но, что поделаешь, приказы Темного Лорда для меня закон.

— Добрый вечер, Малфой! — сухо поздоровался с ним Барти, смерив того хмурым взглядом.

— Хоть место для встреч помнишь, — произнес Люциус ехидно.

Крауч помнил, хоть и постарался не вспоминать о том, что именно Малфой на этом самом месте всегда встречал новоприбывших в ряды Лорда, чтобы провести их в замок к Риддлу. Когда-то и его так же повели…

— Что-то похолодало, — платиновый блондин поплотнее закутался в свой черный плащ, не обратив внимания на легкую усмешку Барти, наблюдавшего за волшебником. — Ну, идем, воскресший ты наш! Темный Лорд тебя заждался!

Как только Люциус открыл двери зала, Барти, не обращая больше внимания на Пожирателя, твердой походкой вошел внутрь комнаты. Перед ним предстала знакомая полумрачная комната с высокими сводами. Тяжелые шторы почти плотно закрывали все окна, единственным освещением в помещении было несколько свечей в старинных канделябрах, чья позолоченная фактура тускло поблескивала в чуть приглушенном свете.

— Баа! — раздался удивленный возглас за спиной Барти.

Мужчина медленно обернулся.

— Крауч! Глазам своим не верю! — змееподобное лицо бывшего хозяина на мгновение застыло в изумлении.

Волшебник сделал шаг вперед, мрачно взглянув на Лорда.

— Рад видеть Вас, Милорд! — наигранная и натянутая улыбка чуть искривила губы Барти.

— Ты что себе позволяешь? — взорвался Риддл. — Кто дал тебе право, подлый трус, разглашать планы Темного Лорда? Отвечай!

В зале воцарилась гробовая тишина.

Барти сдерживал свои эмоции из последних сил, с трудом сохраняя спокойствие. На жгучий холод, снова разливающийся внутри него, он старался не обращать внимания. Однако это чувство усиливалось и едва не сводило мужчину с ума.

— Молчишь, значит? — Волдеморт нехорошо усмехнулся. — Молчание, Крауч, тебе дорого обойдется. Кто знает, возможно, мои верные слуги уже убили твою девчонку. Им только волю дай! — со злорадством растягивал слова Риддл.

Слова об Абби больно резанули Барти по сердцу. Огромная злоба буквально начинала душить Крауча, от чего зрачки его глаз стали белеть, но во мраке это вряд ли кто-то мог заметить. Человек в нем умирал, начинал жить дементор.

Мысленно обратившись к своим «слугам», он медленно вскинул голову и на секунду замер.

— Круцио! — вопль Темного Лорда эхом отдавался от стен.

Из палочки Риддла вырвался красный луч и полетел в Барти, однако, едва коснувшись волшебника, заклинание растаяло прямо в воздухе, и ничего не произошло.

— Так я и думал! — Волдеморт попытался скрыть удивление в голосе, но мужчина сразу его уловил. — Мало того, что ты вернулся с того света, так еще и обладаешь даром противостоять Круциатусу! А мне понадобится такой полезный слуга!

— Мне некогда с тобой нянчиться, — холодно воскликнул Барти, ничего не чувствуя, кроме ярости, заполонившей его легкие льдом. — Говори, где она?

В ответ Волдеморт разразился громким смехом.

— Ты еще смеешь мне указывать? — ухмылка слетела с лица Риддла. — Ты, жалкий предатель! Ну что же! — он отвернулся от Крауча на мгновение, обратив свой взор вглубь помещения. — Я думаю, что наказание для нашего Крауча станет примером всем другим в назидание о том, что не следует предавать своего Лорда, — гаркнул Волдеморт.

Проследив за взглядом Темного Лорда, Барти понял, что они здесь не одни.

Из тени, куда не дотягивал свет свечи, показалась компания Пожирателей в масках.

Как давно они здесь? Или Крауч настолько ослеп от своего отчаяния, что ничего не замечал?

Риддл, конечно же, позаботился об охране.

— Что я вижу! — он с издевкой звучно хлопнул в ладоши. — Крауч пытается контролировать себя. Что, Барти? Я ударил тебя по самому больному, — зашипел Риддл злобно. — А теперь слушай меня! — он жестом приказал Барти подойти ближе. — Я скажу тебе, где она. Но только тогда, когда ты вернешься ко мне в ряды и дашь непреложный обет, что больше никогда не предашь своего Хозяина! Ты опозорился и посмел пойти против меня!

— Роули! — Волдеморт вызвал одного из Пожирателей. — Подойди сюда! Поможешь нам!

Как только приспешник приблизился, Темный Лорд медленно протянул руку Барти с мерзкой усмешкой.

Изображая покорность, Крауч приблизился к Риддлу еще ближе.

— Отныне ты будешь говорить и делать то, что я прикажу тебе, и станешь послушным и шелковым. Я ясно выразился?

Барти так и подмывало плюнуть прямо в лицо Волдеморта, но он так и не понял, что произошло после речи Лорда.

Как только он протянул ему свою руку, а тот готов был уже отдать приказ Торфину скрепить эти слова, как на волшебника накатил какой-то странный, звериный голод, буквально заглушая его человеческий разум. Способность здраво рассуждать начала стремительно покидать Барти, уступая место вечной потребности дементора. Ярость, накрывшая его, которой питался внутренний монстр, не позволила покинуть ему резиденцию ни с чем.

Осторожно и не спеша приблизившись к Риддлу, будто гипнотизируя, Крауч, ни о чем больше не думая, оказался вплотную к Волдеморту лицом. Тот с ужасом попытался отодвинуться от волшебника, испытывая панический страх, но губы Барти уже накрыли его рот своим поцелуем.

Чем больше он вбирал энергию Риддла, забирая у него все светлые чувства и питаясь его страхом, — тем сильнее ощущал голод.

Наконец безвольное тело Волдеморта через пару минут обмякло в руках Крауча.

Даже не обернувшись в сторону застывших от глубокого шока Пожирателей, он без труда почувствовал их нарастающую панику.

Но вот кто-то из них осмелился приблизиться к Барти, и остальные, вдохновленные поступком одного, ринулись на Крауча, подняв палочки.

Однако едва им стоило подбежать ближе, как окна зала с оглушительным дребезгом разлетелись в сторону, упав мелкими острыми осколками на ковер, и внутрь ворвались те, кого Крауч призывал недавно. Вокруг стало ощутимо веять холодом и знакомой безнадежностью.

— Дементоры! — вопль Лестрейджа слился с криками Пожирателей, началась невообразимая давка. Кто-то стремительно покидал покои Темного Лорда, другие, у кого еще хватало сил, тут же трангрессировали прочь, а кого-то по приказу Крауча безжалостно целовали монстры.

В ту же секунду, когда Барти запрокинул голову и расхохотался, в оконном проеме мелькнула мужская фигура в черном плаще. Она вскинула руку с длинным мечом, который блеснул в свете молнии, и резко рассекла им воздух, затем внезапно исчезла так же, как и появилась, словно это было нечто вроде призрака или фантома.

Не заметив этого странного и мгновенного проявления, Крауч брезгливо поморщился, вытерев губы тыльной стороной ладони. Сплюнув на подол мантии Риддла у которого было бессмысленное выражение лица, мужчина неожиданно услышал крики женщины за окном, и его смех тут же оборвался.

Опрометью кинувшись к выходу, он переступил через тело Волдеморта.

Только бы ошибиться!

Это не может быть Элен.

Не сейчас, когда вокруг еще рыщут оставшиеся Пожиратели, желая отомстить за своего хозяина.

Но его опасения лишь подтвердились.

Дюалье удалось атаковать нескольких противников. Она метала заклятия с удвоенной силой, иногда не видя, куда именно оно летит, из-за ослепительных вспышек вокруг нее. Однако в какой-то момент пропустила проклятие Долохова, что сорвалось с палочки и полетело в грудь волшебницы.

Крауч хотел сорваться с места, как неожиданно его ноги сами оторвались от земли, и он стремительно полетел навстречу к женщине, чтобы оттолкнуть ее от траектории посланного заклятия. Одновременно с тем, когда ему лишь чудом удалось успеть спасти Элен, в него неожиданно полетел чей-то мощный Патронус в облике серебристого оленя, пронзив тело волшебника насквозь.

Полный панического ужаса и боли крик мужчины буквально звенел в ушах Дюалье, смешиваясь с ее собственной болью. Как только она увидела летевшую в нее Аваду, Элен почувствовала, как мужчина с силой оттолкнул ее в сторону, и она, потеряв равновесие, упала на землю.

Тело Барти резко выгнулось дугой, на секунду повиснув в воздухе, точно им управлял кто-то невидимый. Волшебница кинулась к нему и еле успела поймать, когда мужчина без сознания рухнул бы вниз, ударившись обо что-то твердое, если бы она не поддержала его.

Отчаянно замотав головой, Элен наклонилась к мужчине и прислонилась к его груди. Барти не подавал признаков жизни, и новая волна паники напала на нее с новой силой.

Нет! Она не может потерять его вновь. Не тогда, когда Дюалье дождалась его после долгих лет.

Попытавшись поднять безвольное тело Крауча, женщина обнаружила, что руки ее не слушаются. Ничего не хотелось, кроме как лежать у него на груди, чувствуя сумасшедшую усталость.

Слова Мерлину, Абби уже дома, под присмотром Винки. Один из мракоборцев, Аластор Грюм, выведал с силой у одного из Пожирателей о местонахождении девочки. Он проник в темницу, спрятанную под резиденцией Волдеморта, и спустя непродолжительное время вышел из подвала, поддерживая Абигейль.

Появившаяся по приказу Элен, Винки, не задавая вопросов, приняла из рук мракоборца измученную Абби и скрылась с ней в толпе.

Прильнув к Краучу, она не заметила, как чьи-то мужские руки начали помогать ей поднять Барти, приподняв того за плечи.

— Мисс Дюалье, я помогу Вам донести тело мистера Крауча, скажите только, куда!

Невольно подняв голову, она встретилась взглядом с одним из орденцев.

Волшебник лет пятидесяти или чуть больше с каштановыми волосами и чуть упитанным лицом сочувственно наблюдал за безрезультатными попытками бывшей гриффиндорки остановить поток слез.

Эмоции шквалом атаковали женщину, и ей самой остро требовалась помощь. А коллега Робинс очень кстати оказался рядом, когда другие ретировались с поля боя, оставив убитых Пожирателей в паре метров.

— Он… он, — Элен не могла выговорить ни слова, лишь кивала, глядя на бездыханного Крауча.

Она не заметила, когда именно исчез мракоборец, который помог ей доставить бессознательного Барти домой. Уложив его на кровать, тот откланялся и вышел из комнаты, оставив девушку одну с волшебником. Слез больше не было, должно быть, они иссякли вместе с ее силами, в душе Дюалье образовалась звенящая пустота.

Бледное лицо Крауча почти сливалось с белоснежной тканью подушки. Казалось, что он просто уснул и скоро проснется, он не мог так просто уйти и оставить их с детьми дважды. Лежа у него на груди, Элен пыталась уловить хоть какое-то дыхание мужчины.

— Не уходи, — без сил прошептала она, почувствовав вновь острый ком в горле. — Я так люблю тебя!

В который раз она ненавидела себя за то, что сунулась в схватку с Пожирателями. Ведь если бы не это, с Барти бы ничего не случилось. Ей даже казалось, что она бы смирилась с его внутренним дементором, однако подобную мысль волшебница усиленно прогоняла. Она надеялась, что мощный патронус, посланный кем-то со стороны, навсегда искоренил ту гадость из Крауча. Возможно, так и произошло, но одновременно с тем Элен пребывала теперь в полном неведении относительно состояния мужчины. Девушка с ужасом вспоминала слова Воланда о том, что Патронус может погубить Барти, во что отчаянно отказывалась сейчас верить.

Пару раз в комнату заходили Абби и Джо, чтобы справиться о здоровье отца. В другой бы раз Элен немало удивилась беспокойству Абигейль за Барти, но чувства, казалось вместе с ее эмоциями просто бесследно испарились.

Спрятав в складках его рубашки мокрое лицо, Элен услышала, как чья-то рука слабо начала комкать простынь, и, вскинув голову, женщина не смогла сдержать радостный возглас, вырвавшийся из ее груди.

Крауч внезапно открыл глаза и начал шумно вдыхать ртом воздух, какое-то время он явно пытался понять, что происходит.

Повернув наконец медленно голову к волшебнице, Барти попытался улыбнуться ей, но тут же скривился от боли, которая судорогой свела его лицо.

— Живой, — прошептала Дюалье сквозь слезы, глядя на мужчину. — Я больше никуда тебя не отпущу! — произнесла она и почему-то не узнала свой голос.

Сейчас она пребывала во власти своих эмоций, но бороться с ними у Элен не было ни сил, ни желания.

Облокотившись на подушку, она пыталась унять дикую слабость, разлившуюся по всему ее телу, безумно болела и кружилась голова. Прикрыв глаза, Элен не заметила, как Крауч, слабо приподнявшись, оказался неожиданно почти вплотную к ней.

Распахнув глаза, девушка машинально потянулась к его лицу и, не отдавая себе отчета в том, что делает, неистово прижалась к его губам.

Своими ответными поцелуями мужчина пробуждал в ней давно задремавшие желания, хотелось никогда не прерывать этого откровенного момента.

Однако состояние Барти еще давало о себе знать.

Прерывисто дыша, он медленно опустил голову ей на плечо.

— Спасибо, мой родной! — прошептала Дюалье, целуя его в соломенную макушку и еще сильнее прижимая к себе.

— Я не мог поступить иначе, — тихо сказал он, не поднимая головы.

И она это знала, чувствовала, что в тот момент Барти хотел лишь одного — защитить ее, спасти. Для нее это было бесценно и так согревало душу. С тех пор, как он вернулся и стал ей опорой, девушка любила его еще больше, чем когда-либо. Крауч вновь напоминал ей того школьника, что каждый раз встречал ее с уроков, подхватывал на руки, как только они оказывались наедине и долго кружил в своих объятиях.

При воспоминании о былом, Дюалье начинала чувствовать, как сердце затрепетало в груди, подобно крыльям бабочки, захотелось вновь окунуться в то время. Чувства и эмоции переполняли волшебницу, накатываясь на нее огромной и жаркой волной. В душе Элен все так же оставалась той романтичной мечтательницей, ей неистово хотелось пережить все заново.

Осторожно и ласково приподняв его лицо, она стала жарко целовать Барти в едва заметные веснушки на его лице, а он в ответ начинал смешно поддевать носом ее слезы, все еще струившиеся с ее глаз, и жадно целовал в губы.

Переполненные своими чувствами, они не заметили, как в проеме дверей мелькнули оба лица сестер со счастливой ухмылкой на устах. Еще немного, и родители бы их заметили, но Абби и Джо уже успели неслышно раствориться в полумраке коридора, тихонько прикрыв за собой дверь своей комнаты.

Как только двери за ними закрылись, сестры устроились на одной кровати, дружно прыснув от стыдливого смеха. Но в следующую секунду смех Абигейль оборвался, и девочка неожиданно нахмурилась. Джованна, глядя на сестру, пыталась угадать ход ее мыслей, но никак не ожидала того, что последует дальше.

— Я должна извиниться перед ним, — Абби поймала недоуменный взгляд сестры и слегка кивнула ей. — Никогда так не ошибалась в людях. До сих пор мне казалось, что отец нам враг, но сегодняшнее событие полностью заставило меня поменять свои взгляды. Внутри словно что-то перегорело, понимаешь? Только любящий человек мог бесстрашно ринуться в бой, закрыв своей грудью любимую женщину. Да-да, я знаю, что он ее любит, точно же так, как и она его.

— Я рада, что мама сумела до тебя это донести, — Джо искренне улыбнулась честному монологу гриффиндорки. — Мы с ней поговорили, во время твоего похищения, и она открыла о нашем отце всю правду.

— Я знаю, — махнула неопределенно Абби рукой. — Про его прошлое я помню.

— Нет, — медленно проговорила Джо. — есть кое-что еще, но я не в праве раскрывать его секрет. Я уверена, что отец сам тебе обо всем расскажет.

Абигейль лишь демонстративно закатила глаза к потолку.

— Джо, ты стала ничуть не меньшей интриганкой, чем Барти. Ты же знаешь, что мы в последнее время ссорились с ним, да и вряд ли он захочет со мной контактировать.

— Так, — Джованна сердито посмотрела на сестру. — А вот этого не над — он пошел к Темному Лорду ради тебя, сам чуть не погиб, а мог бы, попади в него смертельное проклятие. Я думаю, это о многом говорит, знаешь ли. Другой бы на его месте мог струсить, но не он.

— Ты так уверена в нем, — это был скорее риторический вопрос, и Джованна предпочла многозначительно промолчать, одарив сестру загадочным взглядом.

Воспользовавшись моментом, пока Элен ненадолго отлучилась в свой магазин, Барти решил немного подремать. Свежее зелье из трав, приготовленное Винки, буквально клонило его в сон. Эльфийка ничуть не меньше и не строже любого колдомедика неусыпно следила за тем, чтобы Крауч пока как можно дольше отсыпался и поменьше беспокоился о чем-то. Хоть тот и хорохорился, пытаясь изобразить из себя здорового, но от зорких зеленых глаз Винки ничто не могло укрыться.

С виду хрупкая и маленькая, она ловко поддерживала голову мужчине своими тоненькими ручками, пока волшебник принимал ее снадобье, и не отставала от него, пока Крауч не осушал чашку полностью.

Однако, стоило ему задремать, как в комнату неслышно вошла Абигейль. Девочка хотела подойти к Барти поближе, но эльфийка оказалась непреклонна.

— Мисс Абигейль, вашему отцу пока что вредно волноваться. И если вы пришли сюда, чтобы снова что-то высказывать, то я попрошу вас сделать это в другой раз.

— Но я… — начала гриффиндорка.

— Винки, оставь нас, пожалуйста, — никто из них двоих так и не заметил, что Барти уже проснулся, вырванный из своих коротких сновидений, и с любопытством наблюдал за сценой.

Эльф тотчас же послушно растворилась в воздухе с негромким щелчком.

С минуту-другую Барти и Абби молча смотрели друг другу в глаза, первой нарушила тишину волшебница.

— Мама мне рассказала, как все было. Ты мог погибнуть.

Глядя на дочь, Барти немало удивился такой метаморфозе в ее поведении. Она впервые за все долгое время беспокоилась о нем, впервые разговаривала с ним нормально, без своих фирменных нападок и обвинений, и это дорогого стоило.

— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросили они синхронно друг у друга и тут же рассмеялись.

Абигейль больше не злилась на него, и он чувствовал это, ощущая, как боль в груди немного притупилась.

— Все нормально, — отмахнулся он, — только рана в груди побаливает, и пока что чувствую слабость.

— Я уверена, что Винки и мама поставят тебя на ноги, — с надеждой проговорила девочка, усаживаясь на край кровати.

— Ты лучше скажи, как сама?

— В порядке. Насколько это возможно. Пару раз ко мне в камеру наведывались Пожиратели, но, как я поняла, их целью было стеречь меня, чтобы я не надумала бежать. Иногда они применяли ко мне Круцио, и это было самое жуткое, — Абигейль поежилась, обхватив себя руками.

Какое-то время в комнате царила тишина, и она уже собралась уходить, видя, как Барти прикрыл глаза, но, услышав его голос, замерла на месте.

— Прости меня, Абигейль, — прошептал он, шумно вдохнув воздух в легкие. — Прости, что заставил тебя расплачиваться за свою ошибку. Я понимаю, сколько всего натворил в своей жизни, и нет мне за это ни прощения, ни уважения.

— Папа! — вырвалось неожиданно из уст девочки.

В следующую секунду она вновь пересекла комнату и очутилась на его кровати, взяв Крауча за руку.

Встретившись с его удивленным взглядом, Абби слегка улыбнулась волшебнику.

— Это я должна извиниться перед тобой за свое изначальное недоверие к тебе. Несмотря на то, что мама и Джо тебя практически сразу приняли, я долгое время сомневалась в тебе, не осознавая, что столько времени потратила зря.

Без лишних слов, Барти неожиданно протянул руки к девочке и крепко обнял.

Ни Крауч, ни Абигейль так и не заметили стоящую на пороге Элен, которая, глядя на них, счастливо улыбалась сквозь слезы, текущие по ее щекам.

Как же она давно ждала этого момента, когда всякая вражда между ними закончится окончательно, а как ждал этого Барти — никто, пожалуй, лучше нее об этом не знал. Разве что Джованна как-то интуитивно догадывалась о подобном.

Сославшись на готовку, Джо умчалась на кухню, предварительно получив от Винки справедливый упрек за то, что вторглась на территорию эльфийки, но вдвоем они точно бы управились за считанные минуты. Надо было только договориться, и Винки обязательно сменит свой гнев на милость. Наблюдая за матерью, волшебница поняла, что та еще не отошла от шока, который испытала недавно, а следовательно, Элен явно сейчас не до готовки.

Ей, как и матери, хотелось верить в то, что отец наконец-то, спустя долгое время, стал обычным волшебником, которого больше ничто не тяготило и не обязывало вытягивать у всех радость. При воспоминании о разговоре с Элен Джованна заметно вздрогнула, представив себе, каково это — быть частично дементором. Вот почему Барти пребывал довольно часто в мрачном расположении духа — какое уж тут веселье могло быть. А мама? Что она чувствовала, будучи с ним рядом постоянно? В любом случае ей могла грозить опасность на тот момент, но Джо ни разу не замечала, чтобы Элен боялась Барти. Словно волшебница была в нем полностью уверена, и девочка понимала, что в матери говорила любовь, которая заглушала разум, любовь, никуда не исчезнувшая с годами, и Джованна гордилась такой стабильностью в их ответных взаимоотношениях. Да и вряд ли Крауч причинил бы ей боль или страдания.

Весь следующий день Барти проспал и, казалось, спал бы и дальше, однако ближе к вечеру волшебник неожиданно, еще в полудреме услышал приглушенные голоса снизу. Он не сразу понял, что уже не спит, и это ему не снится.

Разлепив сонно веки, Крауч сел на кровати и начал настороженно прислушиваться к тембру речи. Слов мужчина разобрать не мог, но прекрасно слышал недовольную интонацию Элен. Девушка, казалось, была просто в ударе и не заметила, как от волнения начала говорить громче. Но ему бы так же хотелось услышать и голос второго собеседника, который вызвал в девушке такую бурю эмоций. И, как только Барти его услышал, в голове тут же ловко сложился паззл из недавних воспоминаний, связанных с Дюалье, с ее словами о….

Собравшись с силами, Барти осторожно встал и, накинув свой халат поверх пижамы, поспешил вниз.

Несмотря на упреки Элен Дюалье, адресованные в адрес Дамблдора, сам старец выглядел со стороны спокойно и ничуть не возмущался, однако его голос уж точно никто бы ни с кем не перепутал. Волшебник прекрасно понимал, чем вызвал негодование бывшей грифиндорки, и потому с достоинством, присущим мудрому человеку, выстоял против холодного приема.

— Мисс Дюалье, я пришел к вам с миром и думаю, что в скором времени вы поймете, что я не враг ни вам, ни мистеру Краучу. До недавнего момента я сомневался в нем, и на то у меня были свои причины. Любой бы здравомыслящий человек, столкнувшийся с тем, что видел и узнал о Барти, был бы подозрителен.

— Но ведь я вам сказала еще в первую встречу, что Барти изменился, и только сейчас вы в это поверили, узнав о том, что он спас меня от Пожирателей, — в голосе Элен сквозила явная обида.

Она в каком-то смысле чувствовала, что была не очень права, но волнение и страх за Крауча перед его неизвестным будущим буквально мучили ее, не давая покоя. Дюалье с самого начала верила Альбусу, и вот теперь эта вера пошатнулась после того, как Дамблдор не смог помочь Барти на суде. В какой-то момент волшебница потеряла опору в образе старого друга и наставника — именно это и сбивало в данный момент с толку, нагоняло тревогу и возбуждение.

— Более того, у меня есть предложение для мистера Крауча, — спокойно продолжал Альбус, словно и не было пробежавшей тени между ним и бывшей студенткой.

— Что вы имеете в виду, профессор Дамблдор? — Дюалье немного успокоилась, пристально глядя в ясные голубые глаза старого волшебника.

— Насколько я помню, мистер Крауч был в свое время неплохим преподавателем в школе по Защите от Темных искусств, и думаю, что мы бы приняли его вновь. По крайней мере я не вижу для этого преград. Он доказал, что на светлой стороне. И у меня нет больше причин ему не верить.

Дамблдор умолк и начал наблюдать за реакцией Элен. По тому, как напряглась девушка, буквально застывшая перед ним, он понял, что что-то ее вновь тревожит.

Захваченная вновь в плен своих жутких воспоминаний о том, что ей довелось увидеть, как только Минерва вызвала ее однажды в замок, девушка вздрогнула, почувствовав, как кто-то ласково взял ее руку в свою и несильно сжал в своей.

Взгляни сейчас она на Альбуса, то ей бы удалось уловить в его взгляде немое удивление и запоздалое понимание того, как Элен, вынырнув из своих мыслей, почти мгновенно притихла и заметно успокоилась, стоило Краучу оказаться рядом с ней.

— Добрый вечер, профессор Дамблдор! — Барти, коротко обменявшись взглядом с Дюалье, поздоровался с Альбусом.

— Добрый, мистер Крауч! — ответил старец мужчине.

Пройдя к одному из кресел, Барти настойчиво потянул за собой Элен, прекрасно понимая, что разговор предстоит долгий.

— Полагаю, часть нашего разговора о Хогвартсе вы слышали, мистер Крауч, — скорее говорил утвердительно Дамблдор, чем спрашивал.

— Дело не в этом, — парировал Барти, встретившись со взглядом старого волшебника. — Вас не смущает тот факт, что меня могут принять враждебно в стенах Хогвартса. Но главное даже в другом. Ваша репутация может пострадать, ведь не все поверят в мое исправление.

— Безусловно, вы правы, мистер Крауч, — Дамблдор не стал отрицать подобных фактов. — Однако профессор Северус Снейп готов меня поддержать. Именно он мне и рассказал о том, что случилось в резиденции Волдеморта.

— О чем вы? — отозвалась Элен, удивленно переводя взгляд с Барти на директора Хогвартса и обратно. — Я ничего не понимаю. Нам грозит опасность?

Вопросительно взглянув на Крауча, и, дождавшись его утвердительного кивка, Альбус заговорил вновь:

— Мне будет проще пересказать все то, что я услышал от Северуса по возвращении.

Судя по тому, как начала гореть метка на руке, он сразу смекнул, что Темный Лорд в ярости. Ему не стоило гадать, какова была причина такого гнева. Накануне он узнал о выжившем Барти Крауче. Снейп не знал, каким способом у того получилось подобное. Северус и сам не верил в этот абсурд с выжившим до недавнего события в замке у Лорда.

Догадавшись, что его ждет заметное представление, приправленное скорой расправой за дачу ложных показаний о судьбе Барти, Снейп не стал терять времени и отправился в резиденцию к назначенному часу, решив — будь, что будет. Он хотел увидеть воочию этого призрака, что так ловко сумел обмануть самих дементоров, и, как всегда, зельевар занял свое место в кругу собравшихся Пожирателей. Перебирать в уме возможные варианты того, что именно ждет Крауча по приходу в резиденцию, не было абсолютно никакого смысла. Многим было известно, как встречает Лорд предателей.

— Северус! — громкий ледяной голос вывел волшебника из собственных мыслей. — Подойди!

Стоило волшебнику приблизиться, как Волдеморт буквально прожег в нем дыру одним лишь взглядом, полным плохо скрываемой ярости.

— Ты посмел обмануть меня!

— Что вы, Милорд, — как можно более спокойно молвил Северус, сохраняя невозмутимость, казалось бы, с трудом. — Как вы могли такое подумать?

— Хватит! — прошипел Риддл, — Как смел ты мне наплести небылицу о так называемой трагичной судьбе Крауча? Ты дал мне неверную информацию, — голос Лорда стал тише, наполняясь ядом и презрением. — Круцио!