Один вопрос (джен)

— Осторожно, двери закрываются!

Демиург Шамбамбукли подобрал ноги, пропуская высокого тощего парня. Когда тот плюхнулся на сидение рядом, Шамбамбукли краем глаза скользнул по его фигуре. Он любил рассматривать людей. Да, когда-то он сам их создал, как положено, по образу и подобию своему, но потом они взялись импровизировать и такого напридумывали, что порой хоть стой, хоть падай.

Например, этот парень порадовал глаз своего создателя футболкой с ярко-розовой надписью «Бог умер». Шамбамбукли не удержался и хмыкнул, юноша посмотрел на него насмешливо:

— Что, не согласен?

— А то, — расплылся в улыбке Шамбамбукли. — С чего бы мне соглашаться? Я к примеру, не видел доказательств смерти. Тела, опять же. Детективы, где труп?

— Ха. Это старая шутка, — помотал головой парень. — С тем же успехом я тебя могу попросить доказать мне, что он жив. Чем докажешь?

Шамбамбукли на секунду перевёл взгляд на зеленую сумочку, болтавшуюся на плече стоящей у выхода из вагона девушки, а затем снова повернулся к парню.

— Ты бы поосторожнее с метафизическими вопросами, когда общаешься с незнакомцами. Книжек не читал? Вдруг я окажусь мистической сущностью высшего порядка и разверну твою жизнь на сто восемьдесят градусов, оно тебе надо?

— Пф, — фыркнул парень. — Если ты мистическая сущность, то как тебя зовут хотя бы? Чтоб я знал, демон ты или это, наоборот.

— Говорю же — высшего порядка, — снова улыбнулся демиург. — Если я, допустим, и есть Бог. И у меня, допустим, есть имя. Ты точно хочешь его знать?

— Почему бы и нет?

Шамбамбукли представился.

— Да уж. С первого раза и не выговоришь, — сочувственно проговорил парень. — И как тебе с таким имечком живется?

— Так себе вопрос для встречи с Богом, не находишь?

— Ну, извини. А что можно спрашивать?

— Да в принципе-то что угодно, — почесал в затылке Шамбамбукли. — Ну, давай, прикинем. Если я Бог... с таким имечком, да, но Бог, и ты можешь спросить... но задать можно только один вопрос. Но любой. Что тогда спросишь?

— Оди-и-и-ин... — недовольно протянул парень.

— Один, — строго ответил Шамбамбукли. — А то знаю я вас, людей. Вас каждая вторая мелочь во Вселенной не устраивает. Если не ограничить количество обращений, я даже одному человеку за всю его жизнь ответить не успею. Так что один — и не торгуйся.

— Ну ладно, — ухмыльнулся парень. — Давай представим, что ты Бог. И у меня один вопрос.

Он помолчал немного, глядя вдоль вагона, а затем спросил:

— Почему ты не сделал так, чтобы каждый человек мог найти свою вторую половину не наугад, а точно? Чтобы без ошибок, по явному признаку: раз — и всё? Разве от этого стало бы хуже?

— Ладно, будем считать, это один вопрос, — вздохнул Шамбамбукли. — Видишь ли, один из основополагающих принципов, которые я закладывал в основу этого мира, да и всех моих других миров — не мешать человеку и не делать за него то, что он может сам...

— Да-да-да, свобода воли, вот эта вся ерунда, знаю, — перебил юноша. — Но ты понимаешь, насколько ты всё усложнил? Ты вообще-то сам пробовал вот так?

— Вообще-то пробовал, — обиделся демиург. — Если б не пробовал, у меня бы и не получилось это всё сделать. И если уж на то пошло, вашему миру достался такой жирный кусок лучшего, что я чувствовал...

— А по результату и не скажешь, — вздохнул парень.

* * *

Устав колотить в дверь, Мазукта потянул её на себя и вошел без спроса. Шамбамбукли он нашёл в мастерской, тот залез по плечи в главный блок мироздания и что-то подкручивал отвёрткой.

— Ты оглох, что ли? — дружелюбно поинтересовался Мазукта.

— Ой, извини, пожалуйста, я не слышал, тут сто двадцать пять кулеров шумят, — пояснил Шамбамбукли, выбираясь из мироздания и протягивая другу вымазанную в магме ладонь. — Я сейчас, уже почти закончил.

— А что ты делаешь-то? Вроде этот мир и так работал нормально. Вот с тем, который с хоббитами и эльфами, я бы на твоём месте разобрался, а этот стабильный, кажется?

— Тот уже тоже стабильный, там основной дестабилизатор утопили в вулкане, — отмахнулся Шамбамбукли.

— А в этом-то что подкручивать?

— Да так, аддон поставил. Посмотрю, что будет.

— Так, — Мазукта уселся на табурет и сложил руки на груди. — Давай подробности. Твои аддоны до добра, знаешь ли...

— Не-не-не, на этот раз должно нормально всё быть, — замахал руками Шамбамбукли. — И изменение-то пустяковое, и вообще — они сами попросили.

— Кто?

— Ну, люди, кто ещё.

— Прямо все? — недоверчиво поинтересовался Мазукта.

— Да нет, конечно. Один. Но я так понял, они там многие этого хотят. Мол, так проще. Ну, я и решил — хуже-то не будет...

— Ага. Никогда же не бывало, верно? — вздохнул Мазукта.

* * *

— Осторожно, двери закрываются!

Тощий парень в футболке с яркой надписью прошел мимо девушки, стоявшей у входа. Та как раз придержала рукой качавшуюся на плече зеленую сумку, и взгляд молодого человека упал на буквы, выглядывающие из-под рукава. Последние три буквы короткого мужского имени, написанные необычным шрифтом.

Точно таким же, каким написано женское имя на его собственном запястье.

«Подойти — не подойти? Спросить... Нет, что тут спрашивать, имя моё, шрифт такой же, всё ясно, надо сразу... А почему моё? Мало ли Максов. Но шрифт... Да просто спросить, как ее зовут, и показать свою руку, если совпадёт. А если не совпадёт? Посмотрит как на дурака. Да и рыжая она. А я всегда думал, будет блондинка. Или всё-таки подойти? А вроде и не такой же шрифт, буква «а» отличается. Ладно, надо просто приподнять рукав, чтоб стало видно мою надпись, и пусть она увидит, и первая... А то чего я как...»

Демиург Шамбамбукли грустно вздохнул, провожая глазами вышедшую из вагона девушку с зелёной сумкой на плече, и угрюмо глянул на парня, приземлившегося на сидение рядом. Тот не обратил на незнакомца никакого внимания, убеждая себя, что отличалась не только буква «а», но и весь оттенок надписи.

* * *

— Ладно, — вздохнул Шамбамбукли, нацеливая отвёртку. — Допустим, имя — это недостаточная конкретизация, окей. Поищем что-то более точное.

— По-моему, ерунду ты творишь, — вздохнул Мазукта, постукивая пальцами по клетке механической канарейки.

* * *

— Осторожно, двери закрываются!

Девушка поправила ремешок сумки на плече, и стоящий напротив молодой человек увидел на ее запястье рисунок в виде кораблика под парусами. Точно такой же, как тот, что на седьмой день рождения проявился на его руке.

Он помнит этот кораблик, за который его дразнили «сверчком-морячком» в начальной школе и из-за которого в колледже незнакомая старшеклассница ласково-насмешливо протянула «Смотри-и-ите, какой романтичный зайчик», что тоже не принесло ему популярности среди ровесников.

В 18 лет он забил этот кораблик логотипом любимой спортивной команды. Первые два мастера в тату-студиях крутили пальцем у виска и отказывались бить по метке, удалось уломать только какого-то подозрительного типа в маленьком салоне на окраине города.

«Можно ей всё объяснить и показать фотку, сохранились же. Чёрт, долго придётся рассказывать... Или сначала просто познакомиться, потом уже объяснить... А что объяснить? Что еще недавно было ужасно немодно верить в метки и соулмейтов, что ты никогда не хотел стать моряком и тебя бесил этот кораблик... А её вот не бесил, она сохранила. Ну, подойти? Неудобно. А если обидится и пошлёт?»

Шамбамбукли проводил выходившую из вагона девушку взглядом и закрыл лицо руками.

* * *

— Осторожно, двери закрываются!

Девушка с зелёной сумкой на плече сделала шаг в сторону, входящий в вагон парень встретился с ней глазами, и вдруг...

Увидел себя самого. Словно кто-то повернул ручку и сменилась картинка в диафильме. Он видел сам себя, водил глазами сверху вниз и обратно... Доходило медленно, словно из-под толщи воды выныривал.

Картинка сменилась снова, он вновь видел своими глазами, а не... своей половины?

Девушка изумлённо смотрела на него, ничего не решаясь сказать. Парень машинально дошёл до сидения и плюхнулся на него, потом поднял глаза и снова взглянул на двери.

Стройная, симпатичная. Рыжая — ну, тоже здорово. Смотрит на него. И теперь он знает, что она видит.

А видит она тощего, длинного, нескладного парня в дурацкой футболке и джинсах, вытянутых на коленях. Лохматого, похожего на студента-обалдуя, хотя ему вообще-то уже 27.

«У такой симпатичной точно уже кто-то есть. А ты себя видел? Пугало огородное. Пошлёт и права будет. Подумаешь, предначертание... Вон, смотрит осторожно, боится снова глазами встретиться. Наверное, надеется, что я не заметил вообще ничего, и можно свалить по-быстрому от такой «судьбы». Я бы на её месте так и решил».

Шамбамбукли с надеждой смотрел на девушку, которая как будто бы собиралась сделать шаг в сторону сидений... А потом снова проводил её взглядом и заскрипел зубами, глядя на закрывающиеся двери.

В этот момент в его кармане зазвонил телефон.

— Ты снова в метро?

— А кто это? Мазукта, ты?

— А кто тебе ещё может позвонить, интересно? Папа Римский? Или ты уже на объявлениях свой номер пишешь? От тебя всего можно ждать. Ну что, как успехи?

Шамбамбукли вздохнул. Мазукта, очевидно, вздох расслышал даже за шумом метро.

— Давай домой, а? Я в гости пришёл и даже канарейку твою уже завёл.

* * *

— Безнадёжно. Я уже столько напридумывал, но ничего не работает, — жаловался Шамбамбукли, уткнувшись носом в чашку с чаем. — Пробовал, например, с голосом. Решил, пусть уж будет радикально. Чтоб в восемь лет каждый человек терял голос и снова мог говорить только после того, как встретит свою предназначенную пару.

Мазукта присвистнул.

— Ничего себе. Я переоценивал степень твоего человеколюбия. И как?

— А никак, — хмуро буркнул Шамбамбукли. — Этот балбес ехал на собеседование, на работу устраиваться. Когда в вагоне он задел девушку, машинально извинился и только потом понял, что сделал это голосом, а она ему ответила и тоже поняла... Только он на собеседование опаздывал, понимаешь? Тупо сел себе и поехал, глядя, как она выходит — потому что работа мечты, нельзя упустить такой шанс, а судьба, мол, ещё раз встретится, если это и правда судьба...

— Ясно, — понимающе кивнул Мазукта. — Но ты, небось, и на этом не успокоился?

— Ну, ещё несколько попыток было, — признался Шамбамбукли. — Одна вообще... Вот сейчас ты точно разочаруешься в моём человеколюбии.

— О, а это уже любопытно.

— В общем, в какой-то момент они меня так достали, что я пошёл на крайние меры. Сделал так, чтобы они все с совершеннолетия и до встречи с соулмейтом с трудом дышали. Ну, то есть постоянно на лекарствах там, астма, всё такое. И только когда уже будут вместе — полной грудью. Ну, знаешь, решил, что уж хотя бы тут-то мимо не пройдёшь, тут для тебя найти свою пару жизненно важно!

— Подозреваю, и это ничем хорошим не кончилось, — проницательно заметил Мазукта.

— Угу. Они там наизобретали всякие дыхательные баллончики, с собой таскают. А эти... Он её увидел, значит, и впервые за девять лет вдохнул нормально, она тоже, улыбается ему. А он сидит и думает: это же на всю жизнь, и баллончик с собой больше не надо будет таскать, привыкну без него, а вдруг потом что с ней или со мной — и второму снова еле дышать. Да и вообще, зависеть от другого человека — это хуже, чем от лекарства в своей сумке. И она тоже так же подумала. И вышла...

В комнате повисла тишина, только чуть слышно чистила перья механическая канарейка.

— Люди, — вздохнул Мазукта. — Будь уверен, они всегда придумают больше оправданий собственной лени и нерешительности, чем ты придумаешь способов сделать их счастливее.

— А что же делать-то? — грустно спросил Шамбамбукли. — Они же, в конце концов, сами хотели...

Мазукта поставил чашку на стол и выразительно посмотрел на друга.

— А скажи мне, когда это люди хотели того, что действительно будет для них лучше?

Шамбамбукли молча допил чай, вздохнул, дотянулся до блока управлением мироздания и решительно выбрал в меню «Откатить до базовых настроек».

— Знаешь, — сказал он Мазукте, — Иногда мне кажется, что ты их всё-таки любишь.

— Скажешь тоже, — хмыкнул тот. — Просто мне тебя, дурака, жалко.

* * *

— Осторожно, двери закрываются!

Тощий парень в футболке с яркой надписью «Бога нет» помолчал немного, глядя вдоль вагона, а затем спросил:

— Почему ты не сделал так, чтобы каждый человек мог найти свою вторую половину не наугад, а точно?

Шамбамбукли встал и тихо произнёс, наклонившись к нему:

— Вообще-то я так и сделал.

Он молча двинулся к выходу из вагона. Поезд дёрнулся, останавливаясь, демиург неловко покачнулся и задел рукой ремень зеленой сумки, болтавшейся на плече рыжей девушки.

Сумка упала, раскрывшись, по полу вагона покатились разноцветные карандаши. Парень подскочил с сидения и бросился их собирать.

Стоя на платформе, Шамбамбукли провожал глазами уходящий вагон, в котором два человека пытались достать из-под дальней лавки малиновый карандаш.

— Поеду-ка я лучше домой на автобусе, — решил демиург.