Обыкновенное чудо (гет)

Предисловие автора

Прежде, чем любезный читатель начнет тратить свое время на прочтение истории, автор считает своим долгом объясниться))

Те из вас, кто хоть отчасти знаком с моим творчеством, знают, что я большое внимание уделяю психологизму повествования. Собственно, психологическая линия всегда является для меня основной. Это соответствует моим воззрениям на жизнь. Мне кажется, судьба каждого человека строго детерминирована особенностями его психики. Какие-то детские травмы, нюансы воспитания, травмирующий опыт, незавершенные гештальты, тысячи "тараканов" и "заскоков" — все это определяет саму стратегию жизни, то, как тот или иной человек делает свой выбор. Обычно я постепенно распутываю этот психологический клубок в головах своих героев, медленно подводя их друг к другу, — и в жизни такие вещи тоже происходят довольно часто.

Но есть и другая "стратегия", которую мы обычно в память о пьесе Евгения Шварца называем "обыкновенным чудом". Это такая история, когда любовь, ворвавшись в жизни людей, не то чтобы отменяет все психологические нюансы, но делает их уже неважными. То, что кажется трагическим, неразрешим противоречием, сглаживается благодаря любви. Такие истории выглядят ужасно неправдоподобно, но в реальной жизни встречаются гораздо чаще, чем любимые мною психологические распутывания.

В этой серии мини-фанфиков по разным фандомам я хочу обратиться именно к "обыкновенному чуду". Здесь не будет привычного мне психологизма; просто любовь. Поэтому я сочла нужным предупредить читателя, привыкшего к моей манере. Не ищите в этих историях того, что есть в моих текстах обычно; это просто тихие, ласковые зарисовки о том, как между героями случилось чудо любви. AU, OCC и не малейших претензий на то, чтобы дать этому психологическое обоснование. Я ставила своей целью просто написать что-то теплое и милое, от чего на сердце будет нежно.

Анна и Алексей Александрович

Алексей Александрович странной просьбой жены обескуражен, а еще — сильно смущен, но пытается это скрыть. Он за собой знает, что в чувствах не силен; ему сложно понять, почему для Анны важны всякие мелочи, которые ему даже в голову не приходят. Алексей Александрович в чувствах не силен, человек он сухой и сдержанный; но чувства жены старается беречь, чтобы ненароком своей черствостью ей боли не причинить. Жена для него — создание хрупкое и непонятное, тысячи мелочей могут ее огорчить там, где он прошел бы, не оглянувшись. Алексей Александрович это помнит, а потому старается за собой следить, чтоб не причинить ей огорчения; вот и сейчас, он всего секунду промедлил, справляясь с собственным недоумением — всего секунду, чтобы она не успела заметить и огорчиться.

Анна мужа знает много лет; это для других у него каменное лицо и бездушный взгляд. Она с этого лица и с этого взгляда прочитает все без всякой сложности. И сейчас, конечно, эта секунда замешательства от нее не ускользнула. Она мужа видит насквозь; она понимает и его недоумение, и его заботу об том, чтобы ее не обидеть ничем. Она знает, что в чувствах он не силен, и тем больше ценит его осторожное отношение к ней. С ним она себя чувствует как будто фарфоровой — так он осторожен и трепетен. Анне такое отношение льстит; ей нравится чувствовать себя хрупкой и фарфоровой.

Вот и теперь; он ее обнимает, как она и попросила, и стоит с нею рядом у окна. Обнимает так, будто она очень, очень хрупкая, и под его руками может сломаться и разрушиться. Алексей Александрович не ласков; но бережность его к Анне — запредельная, и Анна знает, что это тоже разновидность ласковости.

Алексей Александрович странной просьбой жены смущен. Она никогда раньше не просила ее обнять, и теперь он стоит и выстраивает аналитическую цепочку рассуждений: почему раньше не просила? Почему сейчас попросила? Почему это ей важно? Почему он раньше не подумал, что это ей важно? Алексей Александрович человек логический; и ему страшно, что она все эти годы, возможно, нуждалась в том, чтобы ее так обнимали, а он не догадался. Алексей Александровичу досадно, что он сам не догадался, и обидно, что она раньше не сказала — ведь знает же, что ему сложно догадаться об таком. А еще ему немного раздражительно — в кабинете лежат бумаги, которым нужно уделить время, а ей — хочется бездельно стоять у окна. Алексей Александрович тщательно подавляет желание вздохнуть, потому что знает, что она догадается, что он вздыхает об бумагах в кабинете, и тотчас его отпустит; а ей зачем-то надо сейчас стоять у окна с ним. Она всегда его работу ставит выше своих потребностей и охотно жертвует собой для его дела; но он считает свои долгом непременно уделять ей свое внимание, когда она в нем нуждается.

Ему непонятно, почему ей сегодня захотелось, чтобы он просто обнял ее и постоял рядом. Он исподтишка наблюдает за ее профилем; она просто смотрит в окно, и, казалось бы, ей ничего другого не нужно.

Анна просто смотрит в окно и вспоминает ту метельную ночь и яркие, горящие глаза молодого офицера.

Анна своим браком довольна. С мужем они живут мирно, и дома у них все в порядке. Анна ценит в муже его глубокий ум; ей нравится беседовать с ним. Но больше всего Анна ценит в муже то, что он относится к ней как к равной, говорит как с равной. От светских своих подруг Анна знает, что мужчины часто относятся к женщинам как к существам второго сорта, глупым и ограниченным. Все подруги Анны, как одна, жалуются на своих мужей, что они не видят в женщине личность, не признают за ней прав. Алексей Александрович не таков; для него Анна друг, он с ней об всем говорит свободно и честно. Ее мнение ему важно, и он так строит разговор с ней, что за все эти годы Анна ни разу не почувствовала себя дурой, хотя он и изрядно умнее ее. Анну его крепкий аналитический ум завораживает; она любит слушать его рассуждения. С ним рядом она и себя чувствует умнее.

Нет, браком своим Анна довольна. Ей грех жаловаться. Муж к ней добр, а еще он ей — друг. Анна ни одной пары не знает, где была бы дружба между мужем и женой; Анна и среди любовников такой дружбы не знает. Поэтому браком своим Анна дорожит.

Но все же есть одно, что ее тревожит. Алексей Александрович человек логики, но не чувств. Он бережен, но неласков. Он ее уважает крепко; но не любит.

Анна изнывает без любви, как цветок без воды.

У Анны за эти годы все сердечко высохло, закаменело.

Анна в своем доме задыхается от нехватки воздуха; Анна в своей жизни задыхается от нехватки чувства.

У Анны все хорошо; ей мужа упрекнуть не в чем. Анне и в голову не придет делать ему упрек; разве он виноват, что любить не умеет?

Разве можно делать человеку упрек, что он тебя не любит?

Если бы любовь подчинялась рассудку, то Анне и просить бы не пришлось: он бы просто решил — и полюбил.

Но любовь рассудку не подчиняется.

Алексей Александрович Анне отдает всего себя; не его вина, что он к любви не способен и не может ее Анне дать.

Анна понимает.

Анна не винит.

Анна смирилась.

…и задыхается, год за годом, изнывая без любви.

Она чувствует себя заживо похороненной; ее жизнь закончилась, не начавшись.

Анна в своем браке задыхается как в склепе; как птица в клетке томится. А ей так хочется жить!

Ей так хочется жить!

…муж обнимает ее так осторожно, словно сломать боится. Она слышит щекой, как бьется его сердце — спокойно, ровно, невзволнованно.

У Анны перед глазами — горящие глаза молодого офицера, которые обещают ей — жизнь.

Анна кожей до сих пор чувствует прикосновение его рук; его судорожный, бешеный пульс.

Анна как будто глоток воздуха сделала.

И ей страшно.

Ей так страшно, что хочется плакать; но она не плачет, потому что Алексея Александровича очень нервируют ее слезы. Он раздражается сильно и становится груб; ему потом и самому стыдно за свою грубость, но он ничего не может с собой поделать.

А Анне так надо поплакать!

Ей жалко себя; ей жалко жизни. Той яркой, пламенной жизни, которую ей обещали влюбленные глаза.

У нее никогда такой жизни не будет; она навсегда останется в своем тихом склепе.

Анна не может позволить себе плакать; она просто смотрит в окно, вот уже полчаса кряду.

Алексей Александрович уже все успел передумать; он уже устал о своих бумагах помнить. У него немного ноет спина и затекла рука. Ему у окна стоять скучно, и поведения жены он понять не может, а спросить боится.

Он сам не понимает, почему ему страшно спросить.

У Алексея Александровича руки устали сильно — он частично держит их на весу, чтобы обнимать жену бережно. У него уже сил нет так стоять; забывшись вдруг, он руки опускает на нее крепко, уверенно.

Хотя бы несколько секунд прошло бы — и он спохватился бы; но не успел. Нежданно для него Анна сама прижалась к нему крепче, и вдруг попросила:

— А можно еще крепче обнять? Пожалуйста!

Она не видит, как он краснеет; обнимает еще крепче — никогда так сильно не обнимал! Ему и неловко, и любопытно. Он под руками чувствует тепло ее тела; слышит, как пульс бьется под кожей. Он ей боится больно сделать, но ей совсем не больно. Ему неожиданно нравится так ее обнимать — хоть это и совсем неприлично, и тела их слишком прильнули друг к другу, и он неожиданно чувствует себя уязвимым в этой близости.

Но она лишь вздыхает благодарно; трется щекой о его грудь.

Алексею Александровичу хочется поднять руку и погладить ее по виску; но он сдерживает себя, боясь показаться смешным и навязчивым. Чуткая к перемене его настроений Анна этого желания не угадывает; ей и в голову не может прийти мысль, чтобы ему хотелось приласкать ее. У Анны бы сердце замерло, если бы он поднял руку и пригладил ее; но он не поднимает. Ему страшно быть неуместно смешным в своей нежности; а она не видит в нем способности к нежности.

…наконец, они расходятся по своим делам. Алексей Александрович чуть не бегом устремляется к своим долгожданным бумагам; а Анна шьет у окна, и все думает о красивых глазах молодого офицера.

Глазах, которые обещают ей жизнь.

…Алексей Александрович понять перемены в настроение жены не может. Он видит, что с нею что-то происходит. Он выстраивает логические цепочки и понимает, что это началось с возвращения из Москвы. Он догадывается, что с нею в Москве что-то произошло, об чем она ему не рассказала, и это что-то ее тревожит. Он видит, что она не хочет с ним делиться этим, и не настаивает — к личному пространству жены Алексей Александрович неизменно чувствует глубокое уважение. Он благодарен ей, когда она раскрывает ему свои чувства и делится своими переживаниями, но сам в душу не лезет — ее право иметь от него тайны, иметь какой-то свой, закрытый кусочек жизни.

У Алексея Александровича от Анны тайн нет; ни одной.

Анна ходит по дому, как по зыбкому зданию из сна, и все ей кажется затянувшимся сном, от которого она вот-вот должна проснуться. Анну везде — на приемах, на прогулках, в театрах, — преследуют яркие горящие глаза, горячие чуткие губы, которые прижимаются к ее руке так отчаянно.

Анна себя ощущает лунатиком, который вслепую, наощупь, идет на свет. Только, чем больше шагов навстречу свету она делает, тем больше тьмы вокруг нее.

У нее теперь новая привычка появилась — она постоянно заглядывает в глаза мужа.

Взгляд у Алексея Александровича всегда сдержан и холоден; он человек собранный, не позволяет эмоциями отражаться в глазах. Совсем не то, как у того молодого офицера! Тот-то на нее смотрит глазами столь пламенными, ничего не скрывающими, что уж в обществе шепотки пошли! У него-то глаза обжигающие, Анна чувствует его взгляды кожей, и кожа под этим взглядом горит всерьез, по-всамделишнему, и краснеет она тоже по-настоящему, как от ожога.

Анна настойчиво смотрит в глаза мужа, но и искорки там не находит. Как в стену упирается каждый раз. У этого Каренина внутри кусок льда, сплошная каменная глыба, откуда в его взгляде взяться огню?

Но Анна ищет и ищет, снова и снова, настойчиво и упорно.

Алексей Александрович ее странным вниманием смущен. Он глаза отводит и прячет, он чувствует себе неуверенно и странно, он неосознанно жену избегает. В ее глазах он что-то странное видит, что-то отчаянное, страшное. Это «что-то» тревожит Алексея Александровича, пробуждает в нем чувства какие-то; а он чувств боится, он чувств избегает. Взгляды жены ему в тягость, как ему кажется.

И все же он тотчас замечает, когда она глядеть перестает.

Замечает, и сердце у него сжимается непривычно и туго.

Замечает, и неожиданно роняет вилку за обедом — потому что руки у него дрожат.

— Что с вами, мой друг? — встревоженно спрашивает по-французски жена.

Анна впервые видит, как у мужа руки дрожат; ей страшно. Она тревожится, не заболел ли он.

Он руку ко лбу подносит, пытается совладать с сердцебиением, понять ничего не может. Он чувство испытывает странное, незнакомое: Анна бы назвала это чувство волнением, но она вполне полагает, что муж ее волноваться не способен, поэтому углядывает все признаки болезни в его странном поведении. Анне за него беспокойна; Анна знает, что он работает много, себя не жалея, и иногда Анне становится стыдно, что она при нем такая бездельница. Анна хочет позвать врача, хочет попросить мужа остаться дома отдохнуть, но не успевает слова сказать: он смотрит на нее непривычно потерянно и странно-ломким голосом просит:

— Посидите со мной сегодня вечером?

Анна моргает недоуменно, и тут же прячет недоумение в ласковой улыбке, соглашаясь. Его просьба сбивает ее с толку, но она старается не показать этого, чтоб его не обидеть. Она после обеда берет свое шитье и идет к нему; он книгу читает, точнее, пытается читать, но не выходит.

Анна смотрит поверх своих ниток тревожно; она видит, что пальцы его еще дрожат. Ей страшно, что он всерьез заболел, и она решается пощупать ему лоб — нет ли жара.

Алексей Александрович, ушедший в свои мысли, ее движения не замечает, и лишь вздрагивает всем телом, когда она его лба касается.

Анна чувствует, что лоб горяч, но температуры нет; она почему-то медлит отнять руку, сама не зная, отчего. Ей хочется ласки, но она об том сказать не смеет.

Алексей Александрович смотрит на нее из-под ее руку взглядом странно острым, но ничего не говорит. Он страстно не желает, чтоб она отняла руку, и даже пошевелиться боится, чтоб не спугнуть.

Анну непривычно острый взгляд мужа пугает; она в нем видит укор, руку отнимает торопливо, лопочет французские извинения.

— За что вы извиняетесь? — удивляется Алексей Александрович непритворно.

У Анны слов не находится; ей стыдно говорить, ей стыдно рассказывать; ее изнутри жжет. Алексей Александрович ее смятения понять не может, ему делается тревожно. Он вперед подается и за руку ее берет, пытается успокоить, но она только в большее смятение приходит.

И тогда он решается ее руку погладить нежно. Она вся замирает от этой ласки и смотрит на него глазами большими-большими. Что-то находит в его взгляде, чего раньше найти не могла, и движением резким, чтобы не передумать, перебирается к нему и к груди его прижимается.

Алексей Александрович обескуражен и смущен; он ее порыв не понимает, но гладит ее нежно по волосам, по спине. Ему ее волосы нравятся очень, и он решается ее поцеловать в макушку.

У Анны плотину прорывает; ее измученное сердечко не выдерживает, и она говорит, говорит, говорит. Слова так и льются из нее, как река полноводная; все изнутри выговаривает и выговаривает.

Ей нужно так из себя все это выпустить; и она остановиться не может, и говорит, и говорит, и говорит. И про чувства, и про молодого офицера, и про его горящие глаза, и про жизнь, жизнь, жизнь.

У Алексея Александровича дыхание перехватывает; он к ее тайне не готов был, он и не думал про любовь никогда. Ему всегда казалось, что он жену любит всем сердцем, и говорить тут нечего.

Слова Анны ему понять трудно; он их и не понимает, просто гладит ее по волосам. А ей от него сейчас большего и не нужно; ей только высказать бы все, что на сердце, высказать, отпустить это наружу, чтобы не жгло больше.

Она замолкает, наконец, когда все договаривает; только тут они оба замечают, что она плакала. Алексей Александрович почему-то не раздражается в этот раз; у Алексея Александровича в голове ни одной мысли, против обыкновения. Его лелеемое логическое мышление подвело его на этот раз; потоком анниных чувств его смело. Алексей Александрович не знает, что сказать. И что сделать, он тоже не знает. Из всего потока красноречия своей жены он выделил лишь две основные мысли — новый поклонник и мечта о любви.

Сердце у Алексея Александровича сжимается: он всегда любил жену и огорчен, что она этого не понимает, что еще какой-то любви хочет. Он хочет ей об том сказать, но не решается. Любовные признания его сильной стороной никогда не были.

Они не осознают сейчас, что находятся на той границе, где трагическое непонимание может разрушить их брак навсегда; и слава Богу, что они этого не понимают, потому что понимали бы — испортили бы все сразу.

Они просто помочь друг другу хотят.

Они то хотят сберечь, что им обоим важно — доверие.

Алексей Александрович привычно выстраивает логическую цепочку. Если он Анну любит, но Анна себя любимой не чувствует — значит, что-то не то между ними происходит, как-то не так они взаимодействуют. Алексей Александрович умен, он про электричество знает: если между передатчиком и приемником провода контакт теряют — электричество не идет. Сломалось что-то в проводах их любви — а может, никогда и не было этого контакта.

Алексей Александрович умен; он сразу видит в этом и свою ошибку. Алексей Александрович женою дорожит; он готов и хочет что-то изменить, чтобы она смогла почувствовать его любовь, — но что?

Он спрашивает честно и открыто, как всегда меж ними бывает.

Алексей Александрович и Анна ни разу не ссорились в своей семейной жизни; они просто говорят об всем, что им важно, и слышат друг друга.

Анна мысль мужа поняла сразу, но ответ сформулировать не может. Сердце ее бьется отчаянно, быстро; в нем такая надежда сейчас разгорается! Руки Алексея Александровича гладят ее нежно, голос его тих, и в этом Анна не видит обещания жизни, как в глазах молодого офицера, — в этом Анна видит саму жизнь.

Вот она, рядом, кожа к коже, дыхание к дыханию.

Анна тянется к губам мужа с поцелуем; раньше бы не решилась сама, вот так, — но теперь чувствует, что это самое правильное, единственно правильное.

У Алексея Александровича сердце удар пропускает; он чувствует себя нервно и глупо, как влюбленный подросток; он целует жену и ни о чем не думает, потому что ни одной мысли в его голове не помещается — только нежность, нежность, нежность.

…у них не все сразу получается — так ведь и не бывает, чтобы сразу получилось. Им много говорить друг с другом приходится, но они рады этим разговорам. У Анны чувство такое, будто муж ее в самое сердце целует своим голосом; а Алексей Александрович выяснил неожиданно, что и у него сердце есть, и под горячими взглядами жены это сердце распускается, как бутон навстречу солнцу.

Анна про молодого офицера больше не думает; что его горящий взгляд! У нее тут жизнь начинается; в двадцать пять лет она родилась по-настоящему, она себя нашла, она глазами Алексея Александровича себя разглядела и в саму себя влюбилась так, что тому офицерику и не снилось! Алексей Александрович в Анне такую глубину видит, что никому другому не открыта; Анна душою так и льнет к нему, каждым словом ласкается.

Как они раньше друг друга не видели?

Алексей Александрович только усмехается в бороду и чертит какие-то электрические схемы, объясняет Анне про контакты, про полюса, про проводники. Анна все быстро схватывает, у нее сердечко — как лампочка, к которой ток провели. Ей теперь все другим кажется, ей теперь каждое утро особенным кажется, чудеса обещающим.

Анна ни о чем не заботится, живет как птичка, которую наконец на волю выпустили. А вот на Алексея Александровича нет-нет да и найдет мрачность: он все думает, что было бы, не поговори они тогда откровенно. Анна об этом не думает, ей кажется, что все обошлось бы как-нибудь, и что они все равно бы все решили.

А Алексей Александрович, со своим аналитическим умом, понимает: не решили бы. Сломалось бы все. Потеряли бы.

Поэтому нет-нет, да обнимет он Анну так крепко, что она смеется: кости ей сломает. Анна любит чувствовать себя в его руках фарфоровой, но эти крепкие, до изнеможения, объятия, ей тоже невыразимо дороги — она в них любовь чувствует. «Будь со мной всегда!» — читает она в этих объятиях. И отвечает всем телом на этот призыв: «Буду!»