Рабочие будни Уолдена МакНейра, ликвидатора опасных существ, часть 3. Диринары (джен)

— Это что? — спросил МакНейр, покрутив в руках небольшую, с ладонь, табличку тёмного металла с нацарапанной на ней таблицей и прикреплённым к ней на цепочке стилосом.

— График учёта рабочего времени, — язвительно сообщил ему Диггори. — Теперь мы все должны отмечать точное время прихода и ухода с работы. До минуты.

— Зачем? — из чистого любопытства поинтересовался МакНейр. К нововведениям различной степени нелепости он давно привык, и с удовольствием коллекционировал их объяснения, веселя байками о них приятелей в баре.

— Для повышения эффективности, разумеется, — ухмыльнулся Диггори.

— Это-то ясно, — кивнул МакНейр. — А ещё?

— И для справедливой оплаты, — на лице Диггори отражался весь скепсис мира. — Так они говорят, во всяком случае. Пока я не понял, где здесь подвох. Предположительно, министерство теперь будет оплачивать переработку.

— Так у меня всё равно день ненормированный, — пожал плечами МакНейр.

— А, точно! — хлопнул себя по лбу Диггори и полез в ящик своего стола. — Забыл, — он вынул оттуда длинный пергамент и положил перед своим сотрудником. — Подпиши.

— А это что? — нет, МакНейр понимал, что подписать это, конечно, придётся, но ведь надо же знать, что именно.

— Дополнения к твоему контракту. Со вчерашнего дня ненормированный рабочий день запрещён, — с видимым удовольствием сообщил МакНейру Диггори.

— Это как? — озадаченно спросил МакНейр, отрывая взгляд от пергамента.

— А вот так, — пожал плечами Диггори и даже развёл руками. — Теперь график у всех один: с девяти до пяти. Кроме ночных сторожей и дежурных в аврорате и ДМП. У нас, — предвосхитил он следующий вопрос, — ничего подобного не предусмотрено.

На лице МакНейра отразилось выражение крайнего изумления.

— То есть, — уточнил он, — в пять часов я должен прекратить, скажем, погоню или даже бой, и уйти домой?

— На сей счёт никаких указаний нет, — сказал Диггори. — Полагаю, в подобных случаях у тебя будет переработка. Но ты постарайся не увлекаться, потому что если она будет больше десяти процентов, тебя оштрафуют.

— Оштрафуют, — повторил МакНейр и, не сдержав смешок, покачал головой. — Десять процентов от восьми часов — это сорок восемь минут, — посчитал он. — Будильник приобрести надо.

— Ну ты ерунду-то не говори, — проворчал Диггори. — Работай как есть — просто постарайся управляться днём.

— Скажи это…

— Ты подписал? — оборвал его Диггори. — Всё — а теперь иди. И работай — тебе там вызов лежит. С ночи, — подчеркнул он.

— А чего сразу не вызвали-то? — удивился МакНейр.

— Так переработка бы какая вышла! — язвительно возмутился Диггори. — Сказал тоже, ночью.

— Тоже верно, — согласился МакНейр. — А кто там?

— Да диринары разбежались у одного любителя, — махнул рукой Диггори, а МакНейр только что за голову не схватился: диринары, конечно, опасности не представляют, но за прошедшие полсуток они могли оказаться в любой части Британии — и как теперь их искать?

— А я тут при чём? — спросил он. — Зачем их ликвидировать?

— У нас людей не хватает, — отрезал Диггори. — Ликвидировать их не нужно — просто собрать и принести сюда. Пока владелец штраф не заплатит — обратно их не получит. Действуй.

МакНейр пошёл, конечно: в конце концов, само по себе задание было, скорей, приятным, хотя и отнюдь не таким простым, каким могло показаться. Пойди поймай диринара! Тут разве что сетью…

Через полчаса МакНейр уже сидел в гостиной у незадачливого владельца, держал в руках розово-голубую чашку с чаем и слушал сбивчивый и весьма эмоциональный рассказ о случившемся.

— Почему, почему вы пришли только сейчас?! — воскликнул в конце концов маленький пухленький господин лет, пожалуй, семидесяти. Забавный хохолок на его почти лысой круглой голове совсем разлохматился и своей взъерошенностью придавал своему владельцу вид буквально сбившегося в поисках с ног человека.

— Мне только передали вашу заявку, — ответил МакНейр, обдумывая, как бы половчей незаметно опустошить чашку чарами, потому что такое количество аниса и мяты его организм вряд ли бы согласился принять безропотно.

— Я отправил вызов в восемь часов вечера! — всплеснул руками несчастный. — Почти четырнадцать часов же прошло! Вы понимаете, что они теперь могут быть где угодно?!

— Я понимаю, — кивнул МакНейр, аккуратно тянясь к своей палочке.

— Я буду жаловаться! — почти жалобно пригрозил человечек.

— Зачем? — разумно осведомился МакНейр. — Вы полагаете, грядущий штраф станет для меня лучшим стимулом? А ловле ваша жалоба никак не поможет.

— Вам просто хотелось выспаться! — он возмущённо сложил на груди руки. — Пока мои малыши бродят тут где-то, испуганные и несчастные, вы просто спали!

— Я уже вам сказал, — МакНейр поставил полную чашку на столик и поднялся: — Я получил вашу заявку полчаса назад. Хотите — жалуйтесь, — он пожал плечами, — но не плачьтесь потом.

К жалобам и, тем более, к угрозам МакНейр привык: жаловались на него, как и на его коллег, часто, куда чаще, чем писали благодарности — но настроение ему это испортило. Впрочем, диринары точно были в этом не виноваты, и найти их действительно следовало: они — твари южные и к суровой британской зиме не приспособленные. Что же могло их так напугать, думал он, осматривая просторный, акров в двести пятьдесят⁽¹⁾, загон. Укреплён он был, на первый взгляд, довольно неплохо, и МакНейру пришлось пройти вдоль почти всего заграждения, прежде чем в одном месте он отыскал небольшую дыру. Немного внимательности и чар — и личность виновника была установлена. Лиса! Обычная рыжая лисица. Что ж, хищнику всё равно, волшебная его жертва или нет — если её можно съесть, он попробует это сделать.

Но этот лис явно остался голодным — только зря переполошил диринаров.

— У вас не стоит оповещение о нарушении целостности заграждения, — скучным голосом сообщил семенящему за ним пострадавшему МакНейр, отмечая сказанное в своём голубом листке и в несколько слов описывая проблему. Подробный рапорт он напишет потом, в кабинете, но сейчас нарушение следует зафиксировать. — И не стоит магическая защита от пересечения его диринарами. Штраф за первое — от трёхсот до пятисот галеонов, за второй — от тысячи двухсот до трёх пятисот.

— Какой штраф? — человечек… как его, кстати? МакНейр нашёл на листке фамилию. Чарльз Бутби. — Да где я вам возьму такие деньги! Это чистое вымогательство! Я скромный владелец, у меня всего восемь диринаров! У них даже кладок ещё не было!

— Это не ко мне, — пожал плечами МакНейр. — Я просто описываю. Штрафами занимается другой отдел.

— Но ведь вы, — Бутби робко тронул его за локоть, — могли бы… опустить эту маленькую деталь?

МакНейр мог бы, конечно. Но пока не видел для этого никаких оснований. Так что он просто пожал плечами и, отодвинув Бутби в сторону, отправился собирать щедро разбросанные по загону клочья розово-голубого пуха.

Однако Бутби не отставал, продолжая ныть и упрашивать «опустить эту деталечку», и МакНейр, в конце концов, был вынужден предупредить его:

— Вы мешаете мне работать. Мне бы не хотелось указывать в своём отчёте о вашем противодействии действиям сотрудника министерства.

— Ну пожалуйста… — жалобно проскулил Бутби, однако же от МакНейра почти что отстал и держался теперь в некотором отдалении, лишь глядя на него скорбно и умоляюще.

Но МакНейру ни капли не было его жалко. Если бы не головотяпство Бутби, МакНейра бы вовсе тут сейчас не было: тот просто шуганул бы лисицу, едва она начала прогрызать загородку, и всё.

И ведь большая часть его работы была обусловлена подобной беспечностью! Иногда МакНейр шутил, что, если ты чувствуешь себя слишком глупым, нужно стать его коллегой, и через полгода ты будешь воспринимать себя мудрецом.

Впрочем, диринаров ему было жаль: они-то себе владельца не выбирали. Надо бы их найти поскорей — холодно, а ночью вообще грядут заморозки. Замёрзнут же в этом своём пуху.

Задача была не столько сложной, сколько муторной: при наличии пуха отыскать диринаров было вопросом, скорее, времени и осторожности, чем удачи. Тем более что перемещались они обычно на не слишком большие расстояния.

Поиски, как это всегда и бывало, так увлекли МакНейра, что когда что-то в его кармане настырно завибрировало и запищало противно и тонко, он поначалу просто попытался это прихлопнуть ладонью. Не вышло — пришлось лезть в карман и извлекать полученную утром металлическую табличку, на которой теперь мигало ярко светящееся жёлтым «17:00».

— Да что ты говоришь, — пробормотал он, ткнул стилусом в поля «работа не окончена», а затем в «продолжить» и, сунув табличку назад, благополучно о ней забыл — тем более, что среди деревьев, наконец, мелькнул розово-голубой пух.

…В министерстве МакНейр был в половине третьего ночи. Первым делом устроив диринаров на ночь в одном из отведённых для «отправляемых на временное хранение живых объектов классом опасности не выше ХХ», он отправился сначала в местную библиотеку, а затем на склад за червями, жуками и фруктами. Закончил он всё это ближе к четырём утра — и, отметив в табличке означенное время в графе «работа окончена», отправился домой спать.

Отчёт МакНейр оставил на утро — но когда он в девять утра явился в отдел, на столе его ждал листок с ярко-красной шапкой «ШТРАФ. Оплатить в течении месяца».

«Уважаемый мистер МакНейр! Ваша переработка за 12 декабря 1987 года составила десять часов сорок три минуты, что больше продолжительности вашего рабочего дня на десять часов сорок три минуты и является превышением допустимой переработки на девять часов пятьдесят пять минут. Подобное злостное нарушение рабочего режима является нарушением временного режима работы и наказывается штрафом в размере 0,5 сикля за каждую минуту превышения максимального времени работы, что в вашем случае составляет 207,5 сиклей или 12 галлеонов 3 сикля 14,5 кнатов. За неимением монеты в 0,5 кната ваш штраф будет округлён и составит, таким образом, 12 галлеонов 3 сикля 15 кнатов. В связи с закрытием финансового года просьба оплатить штраф до 28 декабря 1987».

МакНейр выругался — медленно и с чувством. Потом встал, сунул голубой листок со своими заметками в карман и вышел, отправившись прямо к лифтам.

Через несколько минут он уже стучал в двери дома Бутби. Тот открыл сразу, и МакНейр даже ощутил нечто вроде сочувствия, глядя на его покрасневшие от слёз и бессонной ночи глаза. Второй бессонной ночи, добавил он про себя.

— Вы нашли их? — воскликнул мистер Бутби, и МакНейр кивнул:

— Нашёл. Вы были крайне неаккуратны, мистер Бутби.

— Я корю себя за это день и ночь! — воскликнул тот. — Я вам клянусь — такого никогда больше не повторится! Вы принесли их?

— Они в министерстве, — ответил МакНейр. — Вам их вернут, когда вы оплатите штрафы.

— Но… — мистер Бутби ужасно побледнел, и его подбородок и губы задрожали. — Понимаете… У меня нет таких денег! Я всё, всё потратил на обустройство вольера… и как же теперь…

— Я понимаю вас, — кивнул МакНейр. — И очень сочувствую. Я не приступал пока что к написанию рапорта, — добавил он медленно и значительно. — Всю ночь работал — вернулся только на утро. Так тяжело.

— Так я, — буквально ожил Бутби, — может быть, вы бы согласились… небольшая компенсация ваших усилий… бессонная ночь — это так тяжело… у меня сейчас совсем… вот, — покраснев, он развернулся и исчез в глубине дома и, вернувшись буквально через несколько секунд, сунул МакНейру в руку маленький кожаный мешочек. — Пожалуйста! — прошептал он.

— Я вернусь в три часа пополудни, — сказал МакНейр, и в его руке уже не было никакого кошелька. — К этому моменту вы должны устранить дыру и установить все необходимые чары. Я проверю.

— Всё будет! — воскликнул Бутби, прижимая ручки к груди. — Клянусь, мистер… м-м-м… всё, я сделаю всё!

— Я проверю, — повторил МакНейр. Затем нашёл на никак этого не ожидавшего Бутби палочку и чётко выговорил: — Обливиэйт, — стирая у него память и о самой взятке, и о её причине — грозящих незадачливому владельцу диринаров в случае соответствующего отчёта штрафа.

А затем аппарировал, и уже дома открыл кошелёк и высыпал на стол монеты. Пятьдесят галлеонов. Многовато для назначенного штрафа — впрочем, судя по новой системе, он будет далеко не единственным.

Уолден Макнейр отродясь не был взяточником. Но то, что одни идиоты будут теперь платить за других идиотов, полагал вполне справедливым. В конце концов, с какой стати ему оплачивать чужую дурь из собственного кармана?

1) 1 акр (acre) = 4 рудам = 4046,86 м², 250 акров — около 1 кв. км.

Вернуться к тексту