Другое место (джен)

Фраер просто хотел выпить в баре в свой выходной день. Посидеть в тепле и уюте, глядя, как по окнам стекают струи дождя, который не прекращался добрую неделю, а то и больше. Ему-то откуда было знать, сколько льёт треклятый дождь, если он месяц не вылазил с треклятой своей работы. Фраер собирался отдохнуть и расслабиться, а не быть прижатым мордой к липкой барной стойке. Липкая она была от пролитого егермейстера, который должен был выпить этот нервный. Нервный должен был выпить свою выпивку, а не заламывать Фраеру руку и вжимать мордой в липкую барную стойку, резко пахнущую алкогольными ёлками.

Фраер намеренно выбрал бар в своём непримечательным районе, почти рядом со своей непримечательной квартиркой. Бар с самым непримечательным названием: «Другое место».

Ну как же не зайти в другое место, когда у тебя первый выходной за месяц?

— Самбуки, приятель! Чёртов дождь доведёт до простуды. — Фраер встряхнул промокшими волосами и уселся за барную стойку, боком к шумноватой компании за единственным большим столиком в помещении. — Как жизнь, братишка? Хреново выглядишь. Ты узбек или не выспался?

Фраер подмигнул бармену, бармен поставил стакан и пузатый бокал, налил анисовую жижу, три зёрнышка бросил, блюдце, зажигалку рядом положил.

— Сделай мне, братишка, а? — попросил Фраер, хлопая глазками. — Так как жизнь?

— Не жалуюсь.

— О, по-русски говоришь как родной. Я уже думал, всё — неговорящий попался. У меня первый выходной за чёртов проклятый месяц. Я пахал как животное. Примерно как ты, только целый месяц без выходных.

Бармен поджёг ликёр, согрел, перелил синее пламя в стакан, как какой-нибудь факир. Стакан накрыл блюдцем, сверху перевёрнутый бокал, полный крепкого душного тумана. Дал выпить густой сладкий ликёр, затем вдохнуть анисовый пар. Фраер влил самбуку в себя одним глотком, промахнулся чутка на подбородок, скорее вдохнул ядовито-обжигающий кумар ртом, выпустил носом — чтобы по всем дыхательным путям пробрало. Кофейные зёрнышки похрустели на зубах, погасили приторное приятной и такой уместной горечью.

— Найдётся салфетка? Я малость уделался.

Бармен убрал стакан и впечатал салфетку клиенту в лицо.

— Не очень-то нежно, но мерси.

Фраер вытер подбородок.

— Йу-ху! Я согрелся и я взбодрился! Может, что-нибудь пафосное теперь? Как будто я никуда не тороплюсь. Сделай мне… Погоди, сделай мне лонг-айленд, будь братишкой, братишка.

На электричестве бармен явно экономил, но естественного пасмурного освещения хватило, чтобы рассмотреть оживлённо беседующую нарядную компанию за столом, уставленным тарелками и стеклянными бутылками колы.

— Часто эти ребятки тут виснут?

— Первый раз вижу.

— Странно, что они одеты как на похороны клоуна, и при этом не пьют. Моя сестра не пила, когда кормила грудью. Может, они кормят грудью?

Крашеный высоченный блондин манерно рассмеялся, откинув голову. Когда он размахивал руками, атласная рубашка натягивалась на рельефных мышцах, чудом оставаясь целой. Пожилой мужчина хлопал крашеного по мощному плечу, а патлатый малолетка в леопардовом пиджаке фыркал, отворачивался и плевал через зубы матерки в лицо очкастому азиату с красной розой в петлице. Азиат, в свою очередь, либо не понимал по-русски, либо просто не понимал, и оттого только глупо улыбался. Зато рыжая бестия с обритыми висками понимала отлично — она закатывала глаза и предлагала белобрысому щенку остыть, пока она не вынесла его на улицу, чтобы потушить под дождём его тощий пылающий пердак. Всё происходящее щёлкал на телефон улыбчивый маленький таец в красно-золотом смокинге и черных перчатках, а смуглая дева, похожая на итальянку, трагично молчала и в упор смотрела на Фраера глазами, затянутыми лиловыми бельмами. Может, дело было в тусклых сиреневых лампах над столиками, но выглядело жутко. Фраер подмигнул деве и перевёл взгляд на бармена, который аккуратно, мелодично брякая льдинками, размешал ложечкой сильно алкогольный холодный чай в высоком запотевшем стакане и поставил перед Фраером.

— А лимончик?

Бармен отрезал неаккуратную дольку лимона и с силой вдавил в край стакана, сминая мякоть. По краю бокала побежал мутный сок. Следом бармен сунул трубочку и бросил в стакан коктейльный зонтик. Прямо так, не раскрывая, плашмя.

— А ты не в духе, парень. Откуда приехал? Узбекистан же? Думаю, тебе тоже нужно выпить и расслабить сложное лицо. — Фраер помешал соломинкой коктейль, выбросил зонтик на бар. — Не знаю, что пьют в Узбекистане, но полагаю, что всё. Позволь тебя угостить, братишка.

Бармен выбил чек на самбуку и коктейль и бросил в стакан Фраера.

— Оу. Ты, наверное, не увидел, куда кладёшь чек. — Фраер вытащил двумя пальцами, глянул на цифры и шмякнул промокшую бумажку на столешницу. — Понимаю, сложно смотреть на что-то кроме меня, когда рядом я.

Фраер выложил на бар купюры, ровно по чеку.

Бармен убрал оплату и мусор.

Компания все повышала громкость разговора, и уже были слышны отдельные слова кроме ругани мелкого нервного парня. Не особо интересная болтовня о баскетболе, незнакомом хмыре и нытике, и немного о хитрых калбитах⁽¹⁾.

— Глянь-ка, братишка: эта киса явно на меня запала, — позвал бармена Фраер.

Женщина с лиловыми глазами продолжала пялиться.

— Она слепая.

Бармен протёр барную стойку и начал протирать стаканы один за другим.

— Не нужно завидовать, братиш, ты, конечно, ничего, для тех, кто любит коротышек, но посмотри на меня!

— У неё белая трость.

Возле руки женщины и правда была белая трость. Толще, чем обычные трости для слепых, но длиннее опорной трости.

Фраер пожал плечами и ещё раз осмотрел бар.

В глубине зала молодая женщина в бесформенной серой толстовке сидела перед одинокой чашкой и читала книгу.

— Какая скромная краля. И часто она тут почитывает одна?

— В первый раз вижу.

Фраер недовольно дёрнул плечом и с громким протяжным швырканьем допил свой коктейль.

Взгляд у него стал рассеянный, а жесты лёгкие и оттого более размашистые. Бармен отодвинул от него подставку с салфетками и солонки.

— Повтори же. — Стакан проехал по бару, оставляя мокрый след.

Бармен кивнул.

— Читающие женщины такие горячие, как думаешь? Может, она хочет ещё кофейку? — озвучивал мысли Фраер, пока бармен наполнял стакан льдом и алкоголем.

— Давай договоримся, фраер: ты не подкатываешь яйца к посетительницам, а я тебе их не откручиваю.

Фраер хмыкнул.

— Братишка, да она только этого и ждёт!

— Может, и ждёт, — пожал плечами бармен, — но только ты меня услышал. Не в моём баре.

Бармен помешал ложечкой напиток, потянулся за лимоном.

— Без лимона, — милостиво разрешил Фраер.

Компания вдруг несколько притихла, и оживлённая беседа сбавила обороты.

Рыжая девица отделилась от компании и направилась к бару.

— Послушай, лапочка, — она явно обратилась к бармену, хоть он и меньше всего был похож на лапочку. — А где Гоша?

— Кто это?

— Гошка Шаблон. Площадка с козырьком. Ошивается тут часто. — Рыжая указала взглядом на столик с компанией. — Про звёзды заливает очередной Анечке, на этом самом месте.

— Сегодня не заходил.

Бармен пожал плечами, равнодушно выдержал взгляд.

— Егермейстер. Холодный. — Рыжая облокотилась на бар.

— Позволь мне немедленно тебя угостить, — улыбнулся Фраер во все зубы.

Бармен кивнул рыжей, потом кивнул Фраеру, и если первый кивок обещал заказ, то второй не сулил ничего хорошего.

Фраер обескураживающе улыбнулся и задумчиво пошарил по карманам.

— Два, — сообщила рыжая бармену, и между Фраером и рыжей нарисовался нервный малолетка, потеснив немного Фраера плечом.

Вблизи не такой уж и малолетка оказался.

— И чё, бля? — сцедил не-малолетка без вступления, непонятно кому. — Где Шаблон? Чё это за хмырь? Эй, ты! Столица Казахстана?

Бармен дёрнул бровью, налил в две рюмки темную жидкость из обледеневшей бутылки. От стопок поплыл холодный пар и крепкий травяной аромат.

Сверху бармен положил по дольке апельсина, присыпал корицей и поставил рюмки перед не-малолеткой и рыжей.

— Вишенку дашь? — рыжая грызла зубочистку и, в отличие от не-малолетки, не напрягалась. Вероятно, отсутствие Гоши-Шаблона не слишком её волновало.

Бармен сунулся под бар, рыжая перегнулась к нему через стойку:

— Две. — Она потянулась ещё дальше, чуть не падая, и пояснила: — Видишь ли, лапатуля. Ответ на заданный моим другом вопрос знают все, но только казахи не смеются.

Пышная ядрёно-розовая юбка задралась. Над широкой резинкой чулок красовалась кобура с огроменным револьвером. Неужели он ей в руку помещается? Рыжая вернулась без зубочистки. Бармен вынырнул с двумя вишенками. Он держал их кончиками пальцев за хвостики. Рыжая хапнула одну зубами, прямо из рук. Вторую выхватил не-малолетка, правда пальцами.

— Погоди, как в фильме, — пробормотала рыжая с вишней за щекой.

Пожевала её вместе с хвостиком и выплюнула хвостик на бар. Не завязанный в узел, просто пожёванный.

— И хуле ты, блядь, творишь, Бланка? В фильме узелок был.

— В каком фильме? — озадачилась рыжая. — Но у тебя, может узелок выйдет, умник?

— Это к Крайслеру. Ставлю пятёрку, что он может. — Не-малолетка вытащил из-за пояса чёрный ствол и почесал переносицу. — Я спрашиваю, что это за хмырь за баром и где Шаблон?

Фраер осторожно положил купюры на стол, и без резких движений слез с табурета.

— Шаблона не было, говорит. — Бланка хапнула стопку, обгрызла апельсиновую мякоть с кожуры и обратилась к бармену: — Ты не переживай, лапа, он нам посоветовал это место. Тихо тут, говорит. А сам не пришёл.

— Ладно, хуй с этим мамбетом⁽²⁾. Вот ты чё бухаешь, охренела, что ли?

— Ты, Писец, давно моим грудным сынком заделался? Мне прицел настроить надо.

Фраер медленно отступал от бара, не спуская глаз со спины не-малолетки, и замер, когда плечо осторожно сдавила чья-то рука.

— Отудайте вашь терефон, пажаруста пурошу.

Фраер хихикнул:

— Ты что, из аниме?

Писец раздражённо обернулся и сварливо спросил:

— Кацудон, вот на кой хуй тебе этот фраер сдался?

Бланка резко вскинула руку в сторону бармена. Револьвер в её руке тускло блеснул. Поместился в руку нормально, кстати. Кажется, послышалось насвистывание, а через бар беззвучно пропрыгало перекати-поле.

— Руку с обреза убрал. Медленно подними лапки, казашонок, пока я тебе башку не отстрелила. Нахуй.

Бармен окинул взглядом компанию. В общем-то, пушки не достали только слепая дева и азиат-Кацудон. Слепая дева плавно вынула узкий меч из трости.

— Тревожная кнопка у тебя немножко сломалась, дружок, — объяснила Бланка. — Там зубочистка застряла.

— Немаленький пистолетик, — обращаясь к Бланке, бармен медленно поднял руки из-за барной стойки.

— Компенсирую отсутствие борща и сисек. — Бланка перегнулась через бар, вернулась с обрезанной двустволкой, и, закатив глаза, вынула патроны. — Обоженька-моя, что за клише?

— Вашь терефон, пожаруста? — неуверенно попросил Кацудон и кольнул острым в спину.

Фраер медленно вытащил телефон двумя пальцами, протянул через плечо, беззащитно улыбаясь.

— Я просто хотел бухнуть в выходной. Первый за месяц.

— Нахуй тебе его телефон? — переспросил Кацудона Писец.

— Он писар соопшение, — кротко ответил тот, словно извиняясь.

Писец внезапно заломал Фраера за руку, нагнул к бару, приставил ствол к затылку. Стопка с егермейстером опрокинулась, и яркая остро пахнущая жижа потекла по деревянной стойке, апельсинчик шлёпнулся, обдав лицо Фраера мелкими липкими брызгами.

— Крайслер, проверь, будь добр, — голос подошедшего пожилого был внезапно жизнерадостный и молодой. Да и сам пожилой оказался никакой не пожилой, только волосы были совершенно седые.

Высоченный отозвался на «Крайслера» и встал рядом.

— Кому ты писал? — зашипел в ухо Писец.

— Маме, — пискнул Фраер, как будто стоять раком мордой в мокрую деревяшку было недостаточно унизительно.

— Мама — это святое, — согласился Писец и прорычал: — Кацудон, я тебе глаз на жопу натяну, если он маме писал.

Крайслер проверил — последнее сообщение было адресовано абоненту "Maman": «Maman, у меня выходной, на ужин не приду, тусану дома. Смотри серию без меня. Привет от Джессики».

— Да мамке он написал.

— Почиму? Почиму сичас писар? Ты достать оружиё, а он писар, — беспокойно лопотал Кацудон.

— Крайслер, проверь, — ласково повторил Седой, откинув с лица серебристую чёлку, и внимательно рассмотрел Фраера.

— Кацудон, я прибью тебя, блядь. — Писец мелко брызгал ядовитой слюной.

Крайслер добродушно повёл широкими плечами и нажал на вызов и на громкую связь.

— Не стоит нервов, Писец, малыш, ты себя не бережёшь…

— Алло, сыночка, я только прочитала…

— Бонжур, пардон муа, мадам, мы с друзьями нашли телефон на тротуаре, в книге вы записаны, как «Maman».

— О-о-о, мой маленький растяпа, он же только что прислал мне сообщение… Посмотрите, может, он ещё рядом? Чуть выше среднего, брюнет, очень симпатичный, модная стрижка, куртка красная, может, он с девушкой…

— Боюсь, тут никого нет, мадам. Мы оставим телефон в баре «Адская кухня» напротив. Я пришлю адрес в СМС.

— Будьте так любезны. Я немедленно отправлю за ним супруга. Спасибо, такая редкость встретить вежливого молодого человека в наше время, могу я отблагодарить?

— Ни секунды беспокойства, только одно удовольствие поговорить с мадам, приятного вечера, бонжур!

Фраер повернул голову, прилипая к бару щекой (зато теперь всех стало хорошо видно), сглотнул и сообщил с усилием:

— Этот бар называется «Другое место».

Крайслер кокетливо пожал плечами.

— Я знаю, мон пети бебе, — сказал он Фраеру, а сам звонко шлепнул Кацудона по заднице и обратился уже к нему: — Расслабь булочки, параноик.

Одно мгновение, и рука Крайслера прямо перед глазами Фраера была крепко пришпилена к бару стилетом, за край рукава.

— Эй-эй, спокойнее, милый, к чему эти волнения, это же Крайс, что с дурачка возьмёшь? — беззаботно защебетал Седой и велел: — Обыскать бармена. И этого тоже. Мариванна, глянь-ка за той Кралей.

Дева с странными глазами развернулась к Крале, но не лицом, а немного боком. Краля благоразумно не двигалась и руки держала на столе.

Крайслер поманил бармена пальцем, тот медленно вышел из-за стойки и встал напротив, глядя в глаза. Ростом он едва достал Крайслеру до плеча.

Кацудон обыскал его быстро и деловито, но не то чтобы церемонился — рубашку дёрнул так, что пуговки попрыгали по полу, задрал майку спереди и со спины, тщательно прошёлся по ногам, забрал складной нож себе в карман, бензиновую зажигалку бросил на бар.

— Будуте рюбезны сунять ботин-ки, — скромно подсказал Кацудон.

Писец тоже облапал Фраера совсем не нежно: вытряхнул его из куртки, швырнул куртку седому парню.

— Да что за дерьмо ты на себя напялил?! — Обдёргал белую плюшевую толстовку в ярких разнокалиберных розочках, обследовал рукава, сел на корточки и ощупал ноги, но не слишком внимательно.

Фраер хмыкнул, оценивая кричащий звериный принт на пиджаке Писеца.

— Ну я-то не планировал раздеваться, а у тебя какое оправдание?

— Заткнись и разувайся!

Фраер развязывал шнурок, когда услышал присвист. Он поспешил выпрямиться. Седой передал ксиву Бланке и меланхолично сообщил:

— Ребята, без паники, у нас ФСБ.

1) Калбит — оскорбительное прозвище представителей этносов Центральной Азии. Крайне не желательно произносить в Казахстане, поскольку можно очень быстро получить по щам

Вернуться к тексту

2) Мамбет —уничижительное прозвище выходцев из сельской местности. Означает «некультурный, малограмотный человек, быдло»

Вернуться к тексту