Не тот балкон (гет)

«Должно быть, уже недалеко… — проносилось в голове у Адриана с каждым прыжком сквозь пелену хлёсткого дождя. Вода спутывала его волосы, затекала за ворот костюма, хлюпала в ботинках, когда он приземлялся на скользкую кровлю. — Ну, давай же…»

Его пробила дрожь; он прижал Маринетт крепче, прежде чем совершить очередной прыжок. Всякое движение вызывало мышечное напряжение, несмотря даже на силу, придаваемую ему костюмом. Сколько длилась битва? Два часа? Три? Угадать было невозможно: сегодня весь день было темно — спасибо вызванному, к несчастью, отнюдь не магией проливному дождю. Если бы только чудесное исцеление Ледибаг могло развести тучи с той же лёгкостью, с которой оно справилось с дымом и пожарами, устроенными акумой.

— Держишься, Принцесса? — спросил он, не замедляя движения. Он сомневался, что сможет заставить ноги пойти, если остановится сейчас.

Маринетт лишь задрожала в ответ. Либо она не расслышала его из-за дождя, либо не оценила брошенный скорее по привычке, нежели от души каламбур.

— Мы уже должны быть рядом, — пробормотал он себе под нос. Нападение акумы (и сентимонстра — чёрт, их он терпеть не мог) произошло около Нотр-Дама — очень и очень далеко от дома Маринетт. При обычных обстоятельствах он бы доставил её домой куда быстрее, однако из-за дождя даже способность видеть в темноте подводила. Он что, свернул в обратную сторону? Всё вокруг было холодным и мокрым, и он с удовольствием проспал бы весь год, но ему ли было жаловаться: Маринетт терпела всё это без защиты магического костюма.

— С-спасибо, Кот, — застучала зубами она. — Но тебе самому надо бы домой. Отсюда я уже могу дойти одна.

— Не говори глупостей, Принцесса. Я не брошу тебя посреди города в такую погоду.

Он понятия не имел, как она вообще оказалась в самой гуще сражения, в особенности учитывая, что происходило оно на другом конце города во время проливного дождя. Она сказала, что подменяла Алью, но едва ли ей удалось как следует заснять их битву с акуматизированным, который оказался бывшим пожарным, и его драконом-сентимонстром.

Для того чтобы победить уволенного пожарного потребовались два супершанса и катаклизм. Дождь хотя бы помешал огню распространиться, пускай борьба с непогодой и утомила и его, и его Леди. Почти всю битву она выглядела так, словно в любой момент может упасть. Даже финальный удар кулаками был лишён какой-либо бодрости.

Но отнести домой Ледибаг он не мог. Помочь Маринетт было, по крайней мере, в его силах.

Его подруга, казалось, тоже готова была свалиться с ног. Не стоило ей соглашаться помогать Алье в такую погоду. Адриану придётся поговорить с той в понедельник в школе; у Маринетт и так было дел невпроворот: она помогала «Кошечкам», шила одежду на заказ и должна была делать уроки.

Но излишние переживания не помогут ему донести Маринетт до дома. Ему нужно было сосредоточиться: упереться шестом, оттолкнуться от крыши, противостоять ветру…

…поскользнуться при приземлении, удариться коленом о безжалостный балкон.

Маринетт вскрикнула, когда выскользнула у него из рук, но успела схватиться за перила и потому не упала, чего он не мог сказать о себе. Он покатился кубарем, и всё вокруг него закружилось и было холодным, и мокрым, и ай. Его свободный полёт прекратился, когда голова вошла в жёсткое соприкосновение с…

— Кормушка для птиц? — Он моргнул, недоумённо глядя на торчащий над его головой шест. Без щебечущих на нём птиц сложно было определить наверняка, да и застилающий глаза дождь тоже ничуть не помогал. Неужто Плаггу так трудно было добавить к маске защитные очки для такой погоды? И выглядел бы он, наверное, тоже очень круто — как, скажем, Кот Авиатор.

— Кот? Ты как?

— Замурчательно, Принцесса. — Он сел, одаривая её белозубой улыбкой, надеясь, что из-за ливня румянец на его лице будет не так заметен. Вот он и уронил последние остатки своего котонуаровского достоинства. Не то чтобы ситуация была столь плачевна: он уже и так был её другом как Адриан, но желание произвести на неё впечатление всё равно не отступало.

— Неправда. Ты вымотан. — Она потёрла руки ладонями; дождь искромсал облачка пара, вылетевшие у неё изо рта. — Я видела, как долго длилась битва. Тебе нужно отдохнуть.

Он чихнул, шмыгая носом, и надулся. Не хватало ещё, чтобы организм доказывал её правоту. Пускай даже его неспособность стоять на ногах уже тому способствовала.

— Я отдохну, когда мы окажемся в тепле. В каком-нибудь сухом месте.

Он взял её за руку, которую она протянула ему, чтобы помочь подняться, но в последнюю минуту его колени подкосились, и он по инерции притянул её на себя. Вскрикнув, она приземлилась ему на грудь, распластавшись, как морская звезда.

Несмотря на переутомление, несмотря на то, что на них до сих пор лило, они, возможно, заблудились и, скорее всего, в конце концов оба заболеют, он засмеялся. Не просто усмехнулся, а по-настоящему, неудержимо захохотал.

Она поднялась, поддерживая себя руками, и окинула его недобрым взглядом, но в её исполнении он был примерно столь же угрожающим, как плюшевый мишка Хлои.

— Опять западаешь на меня? — заиграл бровями он.

Она стукнула его по руке, и он закусил щёку, чтобы не рассмеяться. Может, бестактно было дразнить её, припоминая давнюю влюблённость, но в большинстве случаев она парировала без промедления. К тому же, если ей кто-то и нравился, то сейчас это, без сомнения, был Люка.

— Ты оказался сбит с ног первым, — заметила она, ухмыльнувшись, и так сильно в этот момент напомнила ему Ледибаг, что ему пришлось взять секундную паузу, чтобы перевести дыхание.

А может, всё дело было в том, что её рука до сих пор давила ему на грудь. Никогда не угадаешь.

— Твоя правда, Принцесса. Вашему покорному придворному шуту всего лишь нужно поддерживать свой имидж.

Она закатила глаза, и он надеялся, что ему не померещилась заложенная в этом жесте симпатия.

— Шутовство придётся отложить на потом. Нам нужно как-то отсюда спуститься. Желательно, чтобы ты опять не упал вперёд лицом.

— Эй! Я приземлился на спину вообще-то. — Он сел и снова чихнул. Он ведь не мог простыть так быстро, верно? Даже ему не могло настолько не везти. — Есть идеи, Маринетт?

Она, наморщив нос, осмотрела балкон, и нет, он не должен думать, как сильно это выражение лица напоминало Ледибаг, когда та пытается понять, как использовать супершанс. Он решил, что во всём виновато её перевоплощение в Мультимаус. С тех самых пор, как он увидел её бок о бок со своей Леди, не замечать сходства было невозможно.

Позади него загорелся свет, что заставило их с Маринетт подпрыгнуть от неожиданности. Окно. Это был всего лишь свет в квартире, потому что, конечно же, её хозяин услышал грохот, вызванный их приземлением, и…

Дверь отворилась, и их взору предстал тот, кого Адриан ожидал увидеть меньше всего. Ну, справедливости ради, меньше всего он ожидал увидеть самого Бражника. Однако мсье Рамье, облачённый в свитер с маленькими рисованными голубями, вышитыми вокруг воротника, отставал от него ненамного.

— Кот Нуар? Обещаю, на этот раз акуманизировали не меня! Мои голуби вели себя как нельзя лучше, — произнёс он, переводя взгляд с Адриана на Маринетт и обратно. — Эм. Или есть другая причина, почему ты решил наведаться ко мне в такую погоду? Не предполагал, что ты знаешь, где я живу.

— Не знаю. Не знал. — Адриан затряс головой. Это было, наверное, то ещё зрелище: один из героев Парижа и какая-то девушка, дрожащие от холода на балконе третьего этажа. Но мсье Рамье, скорее всего, видел и не такое. Они жили в Париже, в конце-то концов. — Не будете ли вы против укрыть от дождя пару бездомных кошек?

— Разумеется! Это меньшее, что я могу сделать после всего, что натворил. Заходите, заходите оба.

Адриан не удивился бы, если бы Маринетт начала возражать, настолько она привыкла помогать другим. Ему едва удалось уговорить её позволить отнести её домой. Но дождь, должно быть, уже вымотал её, потому что она, спотыкаясь, вошла за ним следом, стуча зубами пробормотав: «С-спасибо».

Тепло. Это была единственная мысль в голове Адриана, когда он переступил порог квартиры мсье Рамье. Тепло и сухо, и ой, с него, наверное, вода на ковёр льётся ручьями, пока он тут греется.

— Уже лучше, котёнок? — хихикнула Маринетт, когда он почувствовал раскатывающееся в груди мурчание.

— Намного, — честно ответил он. — Спасибо, мсье Рамье. И простите, что наследил.

— Ничего страшного! Сейчас я сбегаю за полотенцами.

Адриан двумя пальцами отдал ему честь в знак благодарности, и тот упорхнул, скрываясь в коридоре с радостным голубиным гоготом.

— Ничего себе. — Маринетт, переминаясь с ноги на ногу, скрестила руки на груди. — Он отреагировал весьма спокойно.

Адриан пожал плечами.

— Мсье Рамье — довольно клёвый. Когда не акуматизирован в мсье Голубя, разумеется. Он иногда угощает нас с Ледибаг мороженым. Нам крупно повезло, что мы приземлились именно на его балкон, не счи…

Конец предложения потонул в чихе. Естественно, гостиная мсье Рамье была украшена перьями. Перьевые подушки, перьевая отделка на абажуре, перья вместо кисточек на ковре — кому такое вообще в голову пришло?

— Возможно, тебе повезло не так уж сильно, Кот, — прыснула Маринетт. — С тобой всё будет хорошо?

— Да. — Шмыгнув носом, он достал из кармана таблетки от аллергии, которые начал носить с собой после четырнадцатой акуманизации мсье Рамье. — Этот кот привык не полагаться на удачу. Если не удаётся позаимствовать немного у миледи, конечно же.

Он подмигнул и… Маринетт что, покраснела? Она ведь не простудилась на холоде, правда же?

— Ты?..

— Полотенца! — Мсье Рамье ворвался в комнату, бросив кучу махровых полотенец к их ногам. — Вытритесь насухо, не хватало ещё, чтобы вы заболели.

Адриан снова чихнул, а затем проглотил таблетку.

— Боюсь, мы могли опоздать. У Маринетт, кажется, жар.

— Со мной всё хорошо, Кот, — отрезала она, шлёпнув его по руке, когда он потянулся, чтобы проверить её температуру. — Просто устала, только и всего.

— Ну, теперь-то вы можете отдохнуть, — прощебетал мсье Рамье. — Чувствуйте себя как дома. Я подогрею суп! О, какой прекрасный день!

Он скрылся по направлению кухни, оставив Адриана и Маринетт наедине со стуком дождя по балконной двери.

— Ты тоже реагируешь довольно спокойно, — заметил он, плюхаясь на пол (но не ковёр), чтобы очистить ботинки. — Я помню, что ты хотела вернуться домой. Ничего, если мы задержимся и поедим?

Она задумчиво хмыкнула, а затем покачала головой.

— Я не хочу заставлять тебя выходить на улицу в такую погоду, когда у нас есть возможность остаться. Может, дождь прекратится, и тогда мы сможем добраться до дома без происшествий.

— Оу, кое-кто за меня переживает? — улыбнулся он, закутываясь в синее полотенце. Ооох. Может, у него и не получится впитать в себя воду, затёкшую под костюм, но, по крайней мере, оно было тёплым. Должно быть, мсье Рамье вытащил его из сушки.

— Кто-то же должен. Кто ещё за тобой присмотрит?

— Говорит та, что снимала нападение акумы. — Честное слово, он ни за что бы не принял Маринетт за любительницу острых ощущений. Обычно она всегда хорошо пряталась во время нападений — он даже не видел, как она снимала. Не то чтобы он сегодня в принципе много чего видел из-за дождя и дыма, но всё же.

— Я… Я должна была помочь Алье, только и всего. — Она расстелила красное полотенце, а затем села на него рядом с ним. — Кто-то ещё будет волноваться? В смысле, если ты не вернёшься в ближайшее время.

Адриан покрепче укутался в полотенце, но кошачья улыбка не сошла с его лица.

— Думаю, они смогут обойтись без меня ещё немного.

Будто бы его исчезновение вообще кто-то заметит. Установленный на фортепиано телефон, скорее всего, давно уже перестал играть «Колыбельную» Шопена, и Натали, вероятно, решила, что он лёг спать. Что было ему только на руку. Не возвращаться допоздна было бы гораздо сложнее, если бы им с отцом было на него не плевать.

«Не надо так думать. По крайней мере, Натали не всё равно».

— Эй, — прошептала Маринетт так тихо, что её слова вполне могли бы просочиться сквозь швы его костюма.

Подняв взгляд, он заметил, что она скрупулёзно пыталась расшифровать его улыбку. Нет, ему это только показалось. Улыбаться на заказ было в прямом смысле его работой.

Её губы приоткрылись, словно она хотела заговорить, но она лишь ухмыльнулась и накинула полотенце ему на голову.

— Эй! — усмехнулся он от удивления, забывая о минутной печали.

— Ты весь мокрый, — сказала она, словно кинула в него полотенцем именно поэтому, и…

О. О. Ему пришлось напрячь живот, чтобы не замурлыкать от удовольствия. Она всего лишь сушила ему волосы, но никто никогда не трогал их так нежно, и это так отличалось от стилистов, которые расчёсывали, укладывали, тянули…

— Кот? Я… Прости, мне стоило спросить…

Он пришёл в себя, только когда она убрала руки от его головы. Чересчур медленно.

— Всё нормально, Принцесса. Просто этот кот не привык, чтобы его гладили, — ответил он так складно, как только смог. Что должно было даться ему легко: он был Котом Нуаром, а Кот Нуар — это каламбуры и флирт; Кот Нуар не таял от простого прикосновения.

(Если только это было не прикосновение его Леди. Но это само собой разумеется).

— …Хотя было омышительно, — заключил он с широченной улыбкой, мысленно вскидывая победный кулак. «Десять из десяти!»

Моргнув, она закрыла лицо ладонью.

— Нетушки. За это все кошачьи нежности отменяются.

— Маринееееееетт, — практически заскулил он. Ладно, может, он всё-таки немного растаял — он считал, что во всём виноват Плагг; едва ли на него так сильно бы это подействовало, дотронься Маринетт до его волос вне костюма. Хотя, вне всяких сомнений, было бы потрясающе почувствовать, как её пальцы ерошат идеальную укладку, убирают чёлку с лица, почёсывают за ушами…

«Возьми себя в руки, Агрест! Ты парень, а не кот…» Одинокий мальчишка, которому, лишь возможно, отчаянно не хватает тепла прикосновений — за исключением хищных наскоков Хлои и акум, швыряющих его в стену. Только и всего.

— Приставучий котёнок, — засмеялась она, возвращаясь к сушке его волос. — Я ведь тоже ещё не вытерлась, знаешь ли.

О. Точно. Он отстранился, поборов инстинкт потереться об её руки. (Им с Плаггом предстоит крупный разговор по этому поводу).

— Ладно, — притворно надулся он, — но за это ты будешь должна мне в два раза больше поглаживаний.

— В два раза больше, чем ничего, — всё равно ничего, Кот, — парировала она, нажимая ему на нос, и принялась распускать хвостики.

Он дотронулся до носа когтями. И когда это Маринетт начала так раскованно вести себя в компании Кота? Если бы он так хорошо её не знал, то мог бы подумать, что она всерьёз с ним заигрывает. Но она никогда не была такой с Люкой — да и ни с кем другим, насколько ему было известно. Странно. Ну, жаловаться он не станет.

— Ты ранишь меня, Принцесса. — Он откинулся назад, опираясь на одну руку, а другую положил на сердце в театральном жесте. — После всего, через что мы прошли вместе, я не заслужил даже одного поглаживания? Жестоко.

— Если я Принцесса, то ты Королева Драмы, — рассмеялась она.

Он, хмурясь, постучал пальцем по подбородку.

— Погоди, получается, я — твоя мать? Потому что это звучит немного странно.

— Ладно, хорошо, теперь, когда ты произнёс это вслух, это и правда странно.

Он, возможно, что-то бы ей на это ответил, однако ровно в этот момент она наконец стянула резинки, и все связные мысли улетучились из его головы. Было совершенно не важно, что её волосы были мокрые и спутанные, — у него перехватило дыхание, точно как в тот день, когда они втроём с Кагами сбежали с годовщины Буржуа.

Если он так реагировал на распущенные волосы Маринетт, ему оставалось только надеяться, что Ледибаг никогда не откажется от своих хвостиков. Ведь в противном случае он может распасться на атомы, как освобождённый от акумы предмет.

— Кот? — окликнула его Маринетт, наклонив голову и на мгновение прекратив расчёсывать волосы пальцами. — Я ведь просто шучу. Или ты сам дразнишь, а шуток не понимаешь?

Сглотнув, он затолкал желание самому потрогать её волосы куда подальше. Так реагировать на подругу было ненормально, правда же? Может, Плагг знает, не кошачьи ли это наклонности. Кошки ведь вылизывают друг друга, верно?

К счастью, появление мсье Рамье остановило этот несущийся куда-то не туда поток мыслей.

— Суп готов! — объявил он, заглядывая в комнату. — Надеюсь, вы ничего не имеете против имбиря и моркови.

— Я съем, что дадите, — улыбнулся Адриан.

— Я даже не удивлена, — фыркнула Маринетт.

Он показал ей язык и пошёл следом за мсье Рамье.

На кухне, по крайней мере, перьев было куда меньше, чем в гостиной. Голубиная тематика была ограничена развешенными на стенах акварелями, в то время как полотенца украшали изображения мультяшных крыс. На небольшом деревянном столе стояли три пышущие паром миски. Адриан почувствовал запах имбиря и специй уже с порога.

— Ещё раз спасибо, мсье Рамье, — поблагодарил он.

— Чем мы можем вас отблагодарить? — спросила Маринетт, когда они сели за стол.

— Что вы, что вы! Для меня одно удовольствие поужинать с Котом Нуаром и его девушкой.

Ложка, которую Адриан почти поднёс ко рту, плюхнулась обратно в миску с громким стуком. Он тотчас же перевёл взгляд на Маринетт, которая, в свою очередь, смотрела на него, заливаясь румянцем.

— Вы подумали, что я?!..

— Что?..

— Мы не…

— Маринетт классная и всё такое…

— Кот ведь такой балбес…

— Она просто друг! — выпалил Адриан в тот же момент, когда Маринетт произнесла: — Он не мой парень!

Если бы Плагг сейчас не поддерживал его трансформацию, он бы точно помирал со смеху. У Адриана было чувство, что сегодня вечером его ожидает нескончаемый стёб.

— Прошу прощения, мне не стоило делать поспешные выводы, — сказал мсье Рамье, оправившись после того, как на него накричали. — Пару недель назад Кот Нуар признался мне, что положил кое на кого глаз, а вы двое так беззаботно общались друг с другом. Но, наверное, людей я понимаю не так хорошо, как голубей.

Адриан издал некий звук, который можно было бы принять за смех, пропущенный через тёрку для сыра.

— Я не… Я не… Знаете что? Поем-ка я супа.

Он снова зачерпнул суп и едва не подавился. Не потому что тот был невкусный — совсем наоборот, он был восхитителен: тёплый и нежный, с рисом и умеренным количеством азиатских приправ, а потому что за что мсье Рамье вспомнил про тот разговор? Адриан говорил о Кагами — Кагами, которая хотела встречаться с ним, пока они не попытались и не решили, что им лучше остаться друзьями. Но мсье Рамье всего этого не знал. Когда они вместе ели послеакумное мороженое в последний раз, Адриан ещё пытался понять, сможет ли отдать своё сердце кому-то, кроме Ледибаг.

(Он не смог. В глубине души Кагами, должно быть, это поняла. Но она хотя бы осталась его подругой после разрыва).

Суть была в том, что мсье Рамье понятия не имел, встречается с кем-то Кот или нет. А ему совершенно не хотелось признаваться в том, насколько неуклюже он продемонстрировал Маринетт свои предыдущие отношения. Он уже достаточно перед ней опозорился.

Неловкую тишину нарушало лишь бренчание ложек и — время от времени — жевание. Но с этим Адриан мог смириться: как ни крути, большую часть своей жизни он так и так ел в молчании, и даже редкие трапезы с отцом проходили в куда более напряжённой атмосфере. Пускай отец и не подумал бы поинтересоваться его личной жизнью.

— Так, эм… Суп очень вкусный, — к облегчению Адриана, наконец заговорила Маринетт. — Вы часто готовите?

— Вам нравится? — выпрямился мсье Рамье. — И да, точнее… раньше готовил. С моей давней подругой мадам Ленуар. Это она поделилась со мной этим рецептом, но…

Огонь в его глазах погас. Он апатично поворочал ложкой в супе.

— Она уехала в прошлом месяце. Вновь встретила свою первую любовь и просто… исчезла.

Неудивительно, что мсье Рамье так обрадовался гостям. Если кто и мог понять всю боль одиноких трапез, то это был Адриан.

— Так просто? Даже не попрощавшись? — спросил он.

Удручённый вид мсье Рамье ранил его в самое сердце.

— Она оставила записку на лавочке, где мы обычно сидели. Наверное, это лучше, чем ничего.

Какой друг мог так поступить? Узы дружбы слишком ценны, чтобы разрывать их так бездумно. Даже если Ледибаг когда-нибудь ответила бы ему взаимностью, он не мог представить себе, что из-за неё должен был бы бросить Нино, Кагами или Маринетт.

— Мадам Ленуар? Марианна Ленуар? — широко распахнула глаза Маринетт.

— Да… погоди, вы были с ней знакомы? — спросил мсье Рамье.

По какой-то неведомой причине она взглянула на Адриана и лишь потом едва заметно кивнула.

— Немного. Но я точно знаю… Я уверена, что она не собиралась уезжать столь спешно. Иногда у людей не остаётся другого выбора, даже если… Даже когда ты ещё нуждаешься в них, — договорила она дрожащим голосом.

Сердце Адриана кольнуло. Маринетт тоже кто-то бросил? Ему захотелось найти того, кто разбил ей сердце, и силком притащить его обратно в Париж.

— Не сомневаюсь, что вы правы, мисс…

— Маринетт, — представилась она, шмыгая носом, но улыбаясь. — Простите. Я забыла, что мы не знакомы.

— Мсье Рамье. Но вы, наверное, гхм, обо мне слышали. Спасибо за вашу поддержку, мисс Маринетт.

Адриан доедал суп, слушая разговор об их общей подруге. Точнее, подруге мсье Рамье и знакомой Маринетт. У него не сложилось впечатления, что они были настолько близки, чтобы Маринетт скучала именно по мадам Ленуар. Но в то же время он не мог вспомнить никого другого, кто недавно уехал из Парижа. Разве что это был кто-то, кто всё ещё был здесь, но отдалился от неё эмоционально? Вся школа, казалось, уже забыла инцидент с отчислением, и Адриан изо всех сил старался держать Лилу под контролем… Хм… Неужто Маринетт и Люка отдалились друг от друга? Он не замечал, чтобы она говорила о «Кошечках» в последнее время, но это могло совершенно ничего не значить. К тому же, Люка был бы полным кретином, если бы умудрился так сильно обидеть Маринетт. Она заслуживала того, кто всегда был бы на её стороне, особенно когда ей было грустно и одиноко.

— Кот Нуар?

Оклик мсье Рамье застал его врасплох, и он едва не перевернул миску с супом. Маринетт хихикнула в ладошку — что ж, пускай ей не нравились его шутки, но он, по крайней мере, мог рассмешить её другими способами.

— Мсье Рамье спрашивает, не хочешь ли ты посмотреть кино. На улице всё ещё льёт как из ведра, и я не думаю, что в ближайшее время это закончится…

Он выглянул в окно и поморщился. Дождь бил в стекло с удвоенной силой, и вдалеке зловеще гремел гром. Сейчас им уходить точно нельзя. Его шест запросто превратится в громоотвод.

— По мне, замурчательная идея.

Он отправился выбирать фильм с мсье Рамье, так как Маринетт сказала, что ей надо написать родителям, раз уж она задерживается так надолго. Хотелось бы ему знать, что она им скажет, — он сильно сомневался, что они были бы рады узнать, что она в доме у незнакомца, пускай мсье Рамье и был самый безобидным человеком во всём Париже — даже в своей акуманизированной форме.

Но, по всей видимости, всё прошло хорошо, потому что совсем скоро она плюхнулась на диван рядом с ним.

— «Рататуй»? — спросила она, выгибая бровь. — Что, у мсье Рамье не оказалось «Котов-аристократов»?

— Я подумал, ты оценишь, Мышинетт, — подмигнул ей он. — К тому же, у меня может быть несколько любимых животных, знаешь ли.

Как, очевидно, и у мсье Рамье. Он так и загорелся, когда Адриан, перебирая его коллекцию фильмов, дошёл до «Рататуя», что он просто не мог его не выбрать. К тому же, как можно было не любить историю о крысёныше, который пошёл против своего отца и воплотил в жизнь свои кулинарные мечты?

— Тихо, начинается! — с противоположной стороны похлопал его по руке мсье Рамье, когда закончились начальные титры.

Маринетт хихикнула, но замолчала, хотя и продолжала украдкой поглядывать на мсье Рамье, когда тот особенно бурно реагировал. (Что происходило довольно часто. Может, не стоило выбирать этот мультфильм. Мсье Рамье переживал за своих голубей настолько, что превращался в акуму, и его причитания по поводу того, как ужасно люди обходятся с крысами, казались чересчур эмоциональными).

Но, когда Реми и Лингуини учились готовить омлет, смешки Маринетт затихли, глаза закрылись, и… голова склонилась на его плечо. Он улыбнулся, когда её всё ещё влажные волосы коснулись его подбородка. Ему будет не хватать её безмолвных комментариев — выражений лица, — но она, как никто другой, заслуживала отдыха.

Он передвинул руку и прислонился щекой к её голове, вспоминая, как она заснула у него на плече во время неудавшейся школьной поездки. Было приятно сознавать, что Маринетт была настолько расслаблена в обществе обеих его личностей — или, может, она просто могла заснуть где угодно.

И спала она крепко. Это было единственным объяснением, почему она прижалась к его боку, пока Лингуини болтал о «крысиных хвостах». Адриана подмывало достать из-за спины шест, чтобы её сфотографировать, но он не хотел случайно её разбудить.

Она тихонько сопела, когда Реми нашёл письмо Гюсто, и когда он с надрывом произнёс, что природа изменчива, и когда Лингуини рассекал на роликах по своему новенькому ресторану.

Мсье Рамье заметил, что она спит, только когда пошли финальные титры. Он усмехнулся, заметив вытекшую у неё изо рта слюну.

— Как бы там ни было, мне кажется, из вас бы получилась отличная пара. Если, конечно, ты решишь оставить попытки завоевать сердце Ледибаг.

Адриан подскочил на месте, и Маринетт заворчала во сне. Однако глаз, слава богу, не открыла.

— Спасибо, но мы с Маринетт… У нас другие отношения. Она… — он не договорил, продолжая вглядываться в её лицо. Её нос был усыпан мелкими веснушками. Почему он никогда раньше этого не замечал?

— …просто друг, — завершил мысль он, хоть на этот раз эти слова и показались ему неправильными. Она была его другом, но в ней не было ничего простого.

— В таком случае я рад, что у тебя есть такой хороший друг. Дружба — это одно из величайших жизненных сокровищ. Будь то дружба между человеком и голубем, человеком и крысой, котом и жучком…

— Я уловил суть, — усмехнулся Адриан. — Я правда ценю дружбу Маринетт. Она очень многое для меня значит… Я просто хочу, чтобы она была счастлива.

Он убрал упавшие ей на лицо локоны и улыбнулся, заметив, что уголки её губ оказались слегка приподняты.

Мсье Рамье одарил его многозначительной улыбкой.

— Рискну предположить, что она уже счастлива.

Он протянул им одеяло — благо без голубиных перьев — и по кивку Адриана накинул его на Маринетт.

— Оставайтесь, сколько потребуется. Мне тоже пора ложиться, но, в случае чего, можете угощаться всем, что найдёте в холодильнике.

— Кто-нибудь говорил вам, что вы лучший? — улыбнулся Адриан. Честное слово, когда ему захочется ненадолго убежать из дома в следующий раз, он, очень даже может быть, придёт именно сюда. Свободный доступ на кухню, уютный диван и приятная компания стоили того, чтобы потратить весь запас таблеток от аллергии.

Мсье Рамье залился лёгким румянцем.

— Не припомню такого.

— Ну, так очень зря. По-моему, вы омяулденный.

Он тихо засмеялся, оттягивая рукава своего свитера.

— Спасибо, Кот Нуар. Берегите себя.

— Обязательно.

Прежде чем уйти, мсье Рамье выключил телевизор, так что единственным источником света для Адриана остались уличные фонари. В темноте, под размеренные раскаты грома, с прижавшейся к его боку Маринетт его глаза тоже потихоньку начали слипаться. Что плохого случится, если и он немного вздремнёт? Ему понадобятся силы, чтобы отнести Маринетт домой…

...

Его разбудил чих. Как это он оказался на перьевой подушке? И почему это его глаза никак не желают открываться?..

Он попытался сесть, но осознал, что сверху на нём что-то лежит. Нет, не что-то. Кто-то.

К нему моментально вернулось сознание. Маринетт заснула у него на плече, и, по всей видимости, в какой-то момент он тоже заснул — и заснул уже давно, если судить по теперь уже тихому постукиванию дождя в окно.

Но он не планировал оказаться в таком положении. Одна её рука свисала с дивана, тогда как второй она крепко держала его за талию. Скорее всего, только это не позволило ей свалиться с него во сне. Ну, и ещё, разве что, его хвост, который обвился вокруг её ноги.

«Очень плохо», — корил себя он, пытаясь придумать, как бы ему выпутаться, чтобы при этом не разбудить её. Ему меньше всего хотелось, чтобы Маринетт начала его стесняться, а она, скорее всего, запаниковала бы, если бы, проснувшись, обнаружила себя в таком положении — да ещё и с ним.

Он пытался отодвинуться от неё (насколько это вообще было возможно на крошечном диване), но она только сильнее уткнулась ему в шею.

— Ммм… Адриан…

Он замер, услышав её бормотание. Он… Ему же просто послышалось, правда? Не может быть, чтобы она догадалась, кто он. Пускай ума и сообразительности ей было не занимать, он не сделал ничего, что могло бы его выдать. Так ведь?

Но с чего бы ей произносить во сне его имя?

— Мечтаешь обо мне? — поддразнил он, в основном чтобы не впасть в панику самому. Это ведь Маринетт. Она была Мультимаус, и ни слова об этом никому, кроме него, не сказала. Даже Королева Талисманов не смогла до неё добраться. Если кому-то, кроме Ледибаг, и суждено было узнать его тайну, Маринетт он доверился бы вне всяких сомнений.

— Хмм… возммможно, — протянула она.

— Приятные сны? — Он не смог сдержать улыбку. Она не паниковала. Может, она и правда спала.

— Всегда.

Она зашевелилась, поворачиваясь к нему спиной, так что его подбородок оказался у неё на плече. Его сердце забилось быстрее, чем это было необходимо.

— Ты был моим котёнком, — пробормотала она. — Моим напарником… Ну не глупо ли?..

— Напарником? — удивлённо выпалил он, не сдержавшись. Маринетт снилось, что она стала Ледибаг?

— Ш-ш. Подушки не умеют разговаривать, Адриан.

…Может, это он спал. Он сильно сомневался, что она бы столь плотно к нему прижималась, если бы действительно знала, кто он. «Спит, значит…»

Ну, на случай, если она вдруг всё-таки его слышала, не стоило подавать вид, что её сонное бормотание могло оказаться правдой.

— Так, значит, я Адриан, да? — прошептал он. — И Кот Нуар? Это и правда довольно глупо.

— Хмм… Тебе меня не обмануть. Вы… одинаково пахнете…

Он вытаращил глаза. Его личность могла быть рассекречена сотней различных способов, но всему виной оказался его запах? Плаггу придётся сократить потребление камамбера. Ради собственной же безопасности.

— Нелепо. Совершенно нелепо, — пошутил он, изображая Хлою. — Кот Нуар пахнет гораздо приятнее, чем Адриан Агрест.

— Пф. Никто не пахнет лучше, чем Адриан… аромат… лучистый… лёгкий… мечтательный…

Он был готов застонать. Даже во сне она умудрилась подтрунить над ним из-за той рекламы. У одеколона был не настолько уж приятный запах. Он сам не стал бы пользоваться им, даже чтобы отбить запах сыра.

— От меня правда приятно пахнет? — удивился он и наклонил голову, пытаясь себя понюхать, однако вместо этого вдохнул запах Маринетт. От которой в настоящий момент в основном пахло потом и дождём, но ещё немножко печеньем и шоколадом. Ощущение близости и надёжности накрыло его с головой.

Это… Это было нечто.

— Ммм. Сыром. И розами. Кожа костюма… мешает почувствовать. — Она сморщила нос. — Но я умная. Я… Я…

— Маринетт? — подсказал он, когда понял, что она вновь провалилась в сон.

— Нет, глупенький, — хихикнула она. — Я Ледибаг.

У него пересохло во рту. Рука замерла в волосах — когда это он успел начать перебирать её волосы?

— Нет, ты не она, — тихо напомнил он ей — и себе. — Ты Мультимаус, забыла?

По какой-то причине это развеселило её ещё больше. Она начала просыпаться? Решила подшутить над ним? Она знала, что он любит Ледибаг. Это была расплата за то, что он постоянно шутил по поводу её былой влюблённости в него?

— Могу я рассказать тебе, эм, — она зевнула, — секрет?

— Ты спишь, Принцесса. Ты не захотела бы рассказывать мне никаких секретов.

Ему стоило её разбудить. Если она скажет сейчас что-нибудь, о чём пожалеет, она, скорее всего, никогда больше не сможет вести себя нормально в его присутствии.

— Пф. Сплю. Я Ледибаг… и Мультимаус… какое спать… когда тут спать… — Она нахмурилась. — Тикки… почему ты меня не разбудила?..

У Адриана остановилось сердце. Остальные чувства отключились, и всё его внимание теперь было сосредоточено на множественных точках соприкосновения их тел.

Потому что имя её квами было известно лишь ему и Ледибаг.

Потому что Маринетт была Ледибаг.

Потому что Маринетт была Ледибаг и Ледибаг прижималась к его груди.

Офигеть, Ледибаг сказала, что от него приятно пахнет!

…Справедливости ради, это было сейчас не так уж важно, но, пока он думал об этом, ему некогда было волноваться о том, как сильно она разозлится, когда поймёт, что ему рассказала.

Потому что Ледибаг не желала раскрывать свою личность. Потому что у неё и так хватало проблем: она была новоиспечённым хранителем, сражалась с акумами и сентимонстрами, ходила в школу, была старостой класса, шила друзьям одежду… Маринетт — Ледибаг — (Марибаг?) — вообще человек?

Человек. Он видел, как она ломалась, и этого было достаточно, чтобы в том убедиться.

— Спи, сколько захочешь, Ледибаг, — прошептал он. — Ты не одна. Я тебя не покину.

Она снова перевернулась, и что-то мягкое коснулось его кожи над воротником.

Его бросило в жар. Она что… Неужели она…

Она поцеловала его в шею. Маринетт поцеловала его в шею.

— Мы с тобой… против всего мира.

А затем она вновь тихонько засопела, и каждый её выдох обдувал ему грудь и заставлял мурашки бегать вдоль позвоночника. Он вполне может взорваться, если так и останется лежать здесь, в объятиях своей Леди, как здоровый, мурчащий плюшевый мишка.

Но он точно так же вполне может не выжить, если она его отпустит.

Одно было точно. Ему ни за что не уснуть.

…

— Боже мой, — разбудил его голос Маринетт.

Не уснуть, называется. Он перевернулся и сейчас лежал к ней спиной, так что не мог видеть панику, которая должна была быть написана у неё на лице, пока она с трудом пыталась от него отодвинуться.

Ииии не напугать её тоже не удалось.

— Дыши, Маринетт. Без паники, — успокаивала она себя, делая частые вдохи. — Ты просто… уснула с Котом Нуаром. Друзья постоянно спят в обнимку друг с дружкой. Это нормально. Ты спокойна.

По её голосу нельзя было сказать, что она спокойна. Адриан сильно сомневался, что хоть как-то успокоит её тем, что даст ей понять, что проснулся.

К тому же, он не был уверен, что сможет заговорить с ней, не выпалив «я люблю тебя».

(Да, это Плагг будет припоминать ему вечно).

Но Маринетт вдруг рассмеялась, и её смех прозвучал не совсем истерически.

— Он позволил мне на нём заснуть… Ты и правда слишком добр ко мне, котёнок, — прошептала она, почёсывая его за кожаным ухом.

Мурчание вырвалось из него прежде, чем он смог его подавить. Рука Маринетт замерла.

— …Кот?

Благо с того угла ей было не увидеть его залитое краской лицо.

«Не говори, что любишь её, не говори, что любишь её, не говори, что любишь её…»

— Да? — выдавил он. Фух.

— О. Ты не спишь.

Прежняя неловкость выросла между ними словно стена.

— Эм, да. — Он сел и потёр шею. Всё, что угодно, было лучше, чем зрительный контакт. Глаза Ледибаг на лице Маринетт точно воспламенят его на месте.

— Эм…

— Прости, — выпалил он, хотя едва ли мог признаться ей, за что извинялся. Простит ли она его за то, что он узнал её тайну, пускай она сама ему её раскрыла?

— Нет, это я на тебе заснула. Ты не виноват. — Краем глаза он уловил лихорадочные движения её рук, теребящих одеяло. — Дождь поутих, да?

Он бросил взгляд на окно. Было ещё темно: наверное, ночь или раннее утро — ему повезло, что она разбудила его прежде, чем они провели у мсье Рамье всю ночь, — но, судя по звукам, дождь теперь лишь слегка моросил. Ничто не мешало ему отнести её домой.

Ничто не мешало ей, добраться до дома самой. Ох, а он-то думал, что опозорился перед ней, когда упал, но ведь всё это время он нёс Ледибаг.

Его сбил с мысли сильнейший чих. Должно быть, действие лекарства закончилось, пока они спали: снова свербило в носу. У него не было совершенно никакого желания бороться одновременно и со своими чувствами, и с аллергией.

— Похоже на то. Готова идти, пока я ещё не перебудил весь дом своими чихами?

Он вымучил улыбку, которая была слишком лучистой, но в то же время — недостаточно. Он был так близко к своей Леди, и она почти подошла к тому, чтобы узнать его, но он не имел ни малейшего понятия, что из этого она помнила. Если вообще помнила хоть что-нибудь. Неужели лишь её подсознанию удалось связать Кота Нуара и Адриана? Или она всё знала и только притворялась, что нет?

К чёрту тайну личности, его сердце не выдержит такой неопределённости.

Пока он размышлял об этом, ему каким-то образом удалось проследовать за ней до балкона мсье Рамье. Странно было думать, что, когда они рухнули сюда всего пару часов назад, он не имел ни малейшего понятия, что она его напарница. Сейчас же всё изменилось, может, даже стало немножко страшно, но казалось невероятно правильным.

Неудивительно, что взаимное подшучивание с Маринетт давалось ему так легко. Это ведь была она.

Ледибаг. Его напарница. Даже если она и расстроится, она не заберёт у него талисман из-за такой случайности. Они вдвоём против всего мира.

Так что, вдохнув поглубже, он сказал:

— Маринетт.

— Что-то… не так? — повернулась к нему лицом она. — Это из-за того, что я на тебе заснула, да? Прости меня… То есть, ты, наверное, считаешь меня очень странной уже потому, что я вообще рядом с тобой вырубилась…

— В этом нет ничего странного, — прошептал он, впервые позволяя себе посмотреть на неё со всем обожанием, которое он испытывал и к Ледибаг, и к Маринетт, к своей подруге и своей напарнице, которые оказались одной.

Она застыла. Крошечные капли дождя скатывались по её разгорячённым щекам.

— Тебе не нужно врать, серьёзно. Это было странно, и… и я не хотела всё портить.

Он не мог сдержать смех. Это она-то волновалась, что всё испортила? Всё его самообладание уходило на то, чтобы не подхватить её на руки прямо сейчас.

— Ты никогда не можешь ничего для меня испортить, Букашка.

Возможно, это был не самый тактичный способ ей рассказать. Она побледнела, так что её веснушки отчётливо выделялись на фоне кожи — спасибо ночному зрению. Она часто заморгала, и ему оставалось лишь надеяться, что по её щекам течёт только дождь, но не слёзы.

— Ты… не может быть… как?

— Ты разговариваешь во сне.

Она прислонилась к перилам, и он потёр шею. Её губы шевелились, но она не издавала ни звука. Теперь она определённо паниковала и… Что ему оставалось? Это он был во всём виноват; утешений от него ей уж точно не требовалось.

Он мог распрощаться со всеми мечтами об обнимашках и поцелуях в шею.

Наконец она застонала, съезжая вниз по металлической решётке и усаживаясь на мокрый бетон.

— Я такая дура. Не нужно было…

— Ты не виновата, — уверенно заявил он, садясь рядом. — Если хочешь искать виноватых, вини меня. Я должен был тебя разбудить.

— Нет, откуда тебе было знать… Я вообще не должна была засыпать, и… Я знала, что опасно сближаться с тобой по ту сторону маски, но… Я просто так, так…

Она разрыдалась. Так же неожиданно, как раскат грома, так же шокирующе и болезненно, как удар молнии. Она была Ледибаг, и он лично видел, как она справлялась с самыми страшнейшими акумами не моргнув и глазом. Почему же то, что он узнал, кто она, было для неё настолько хуже?

— Прости, — говорил он, обнимая её так крепко, насколько осмеливался. — Прости, прости, прости.

К его удивлению, она придвинулась ближе, прижавшись ухом к его колотящемуся сердцу.

— Ш-ш, котёнок, ты н-не виноват. — Её била дрожь. — Я… Я рада, что ты здесь. Просто я так… так устала.

— Знаю. Поэтому я и не хотел будить тебя. — Но, как оказалось, даже это было ошибкой.

Она покачала головой, вымученно рассмеявшись.

— Нет, я не об этом… Я устала от этого всего. Сражаться с акумами, скрывать наши личности, постоянно врать… не иметь возможности поговорить хоть с кем-то, особенно сейчас, когда мастера Ф-Фу больше нет…

Всё встало на свои места.

— Так вот кто оставил тебя. Ты имела в виду его, когда говорила с мсье Рамье.

— Ты заметил? — Она издала нечто среднее между смешком и всхлипом. — Ну конечно же, ты заметил. Я не знаю, что я делаю, котёнок. Как я должна справиться с тем, чтобы быть и хранителем, и Ледибаг, и Маринетт? Это просто… Я не справлюсь в одиночку.

— Ты не одна, Маринетт. — Он отстранился от неё, лишь для того чтобы сжать её трясущиеся ладошки. Он уже сказал ей это, когда она спала, и будет повторять снова и снова, тысячу раз — столько, сколько потребуется, чтобы она поверила. — Пускай мастер Фу больше не с нами, но ты не одна. Несмотря ни на что, я всегда рядом. По ту и по другую сторону маски.

По ту и другую сторону. И он это докажет: когда она будет готова, он снимет трансформацию. Он сделал бы это прямо сейчас, если бы не боялся, что её хватит удар пострашнее предыдущего.

Она шмыгнула носом и улыбнулась, и её улыбка насквозь пронзила его колотящееся в груди сердце.

— Мы с тобой против всего мира, да?

Медленно, давая ей время на то, чтобы остановить его, если она того пожелает, он поднёс её ладонь к губам, оставляя поцелуй на костяшках.

— Всегда, миледи.

И когда он уже и подумать не мог, что может влюбиться в неё ещё сильнее, она ухмыльнулась, поднесла к своим губам другую его руку и поцеловала в ответ.

— Ничего другого мне и не надо.