За Душу, данную Творцом... (джен)

Жить в духе — сильного тропа,

О смерти помышления — слабым.

Твоя Водящая Рука —

Творцом дарованное Благо.

(с) Елена Туркка

Цвет волшебства дано видеть не всем. И далеко не всем дано понять его прекрасное богатство и таинственную многогранность. Именно это волшебник Ринсвинд понял, когда прыгал с края мира… Прыжок казался ему вечностью, а серебрящийся, искрящийся и переливающийся всеми оттенками октаринового не-мир вокруг манил и звал. И чудилось Ринсвинду, что в этих завихрениях того самого цвета магии есть что-то… Какой-то порядок, система, что-то, что манит и зовёт его. Ему казалось, что там, в глубине октариновых переливов, таится и зовёт его, Ринсвинда, что-то такое… чего он больше нигде не найдёт…

На краю мира было холодно, мокро и странно. Но за этим самым краем... За ним холод пробирал до костей, вгрызался в душу, разрывал на части. И при этом падающая с края мира вода обжигала своей температурой, но не холодом, а жаром, почти кипятком. Октариновые переливы за краем мира казались единственным, что могло иметь смысл во всей этой безумной круговерти звёзд и хороводе светил и планет. Далёкие размытые туманности, переливы всех цветов радуги в дымчатых спиралях иных галактик и миров — всё это было, на самом деле, не так уж и важно. Ринсвинд вспоминал своё путешествие с этим чудаком, Двацветком, первым туристом Плоского Мира, и его странным сундуком.

Там, в таверне Анк-Морпорка, Ринсвинд и не думал даже, чем обернётся его роль «гида» по Пупземелью. Никогда Ринсвинд, весьма, как ему казалось, посредственный волшебник, и не думал, что они пройдут через всё это… Двацветок был туристом, первым туристом в Плоском мире. По мнению Ринсвинда, загадочное слово «турист» в переводе на нормальный язык означало «идиот». Дурака хотелось бросить на растерзание толпе и жадным до добычи и халявы уродам уже после пожара в городе. Но после храма Бэл-Шамгарота захотелось не просто бросить всё, а смыться к такому-то А'Туину, на радость всем… Что не позволило Ринсвинду это сделать? Что потянуло его дальше, вслед за Двацветком и его чудаковатым сундуком из волшебной груши? Чудеса, да и только, чтобы он — и по доброй воле вляпался в такое дерьмо…

И всё же, всё же — вляпался ведь!

А дальше? Дальше! О-о-о, дальше всё это просто превратилось в сюрреалистический фарс, и, как говаривал начальник Городской Стражи Ваймс, «после этого я напьюсь так, как еще никогда в жизни не напивался, и будь что будет», — так говорил начальник Городской Стражи Ваймс. Возможно, многие бы не согласились, но что такое Ночная Стража — вообще, в принципе, любая Стража — в Анк-Морпорке? Разве Анк-Морпоркская Стража когда-нибудь бывала в проклятом храме достаточно злобного и мстительного Бэл-Шамгарота? Разве они парили в небесах на воображаемых Драконах из крепости Червберг, спасая непутёвого идиота — пардон, туриста! — от этой кровожадной и совершенно точно свихнувшейся бабы? Разве…

Да мало ли что они там «разве», главное, что все эти странные приключения достались ему, Ринсвинду, никогда не отличавшемуся особой удачей и умением, он просто, ну… он был анк-морпоркцем, и этого с лихвой хватало. Он привык к своему городу, полному возможностей, — например, возможности не быть повешенным или обезглавленным за преступления, совершенные где-то в горах… А теперь — вот после всего этого…

В храме Ринсвинд понял две вещи. Первая — что даже от идиотов — ох ты ж, от туристов, конечно! — может быть польза. И вторая — что иногда, когда ты стоишь на самом краю, ты способен на больше, чем даже мог самостоятельно о себе подумать в хмельном угаре или даже, подумать только, в приступе неконтролируемого хвастовства. Что же, наверное, таковой была участь Ринсвинда — быть лучше, чем ему казалось на самом деле.

В крепости Ринсвинд понял другое. Для начала, ему показалось — показалось! — что он сдружился с этим самым туристом, Двацветком из не-пойми-откуда, Ринсвинд вечно забывал название его страны. И на самом-то деле было не очень-то и важно, откуда взялся Двацветок, важно было то, что он шёл рука об руку с Ринсвиндом и своим чудным чемоданом на ножках и не собирался… Не собирался бросать Ринсвинда. Это было странно и непривычно. И ещё, в крепости с воображаемыми драконами, в этой магической аномалии октаринового оттенка Ринсвинд понял, что волшебство, каким бы оно ни было и что бы ни несло, в первую очередь зависит от… воображения. Ну, в самом деле, вообразил же он дракона!

А потом были и другие приключения. Да, сейчас, когда Ринсвинд летел с края мира, всё, что было до этого, казалось приключением. И даже все эти люди из странного государства Крулл, в которое они попали не пойми как… Ринсвинд оглянулся на корабль — странную летучую штуку, которая парила за пределами мира, — и на стоящего там, разевающего рот Двацветка, который постепенно удалялся, что-то кричал, бросал что-то в за-мирье, — наверное, пытался спасти Ринсвинда?.. Впрочем, это было не столь важно, потому что Ринсвинд уже всё вокруг себя видел в октариновых цветах, его куда-то затягивало, и было такое ощущение, что его плотно-плотно укутали этим новомодным изобретением Анк-Морпорка, «стеклом», а внутрь накачали того самого, ныне очень редкого октагена, волшебного газа.

«Жаль, что вот так, по-глупому… Мы не закончили наше приключение…» — пронеслось в голове у Ринсвинда. А перед глазами всплыла сцена их первого падения за край мира, ещё до встречи с тем странным троллем... как его там, Тетис или Тотис?..

— Да ты что, не понимаешь? — рявкнул Ринсвинд. — Мы падаем за Край, будь он проклят!

— Мы можем что-нибудь изменить?

— Нет!

— Тогда не вижу смысла паниковать, — спокойно сказал Двацветок.

Он падает в октариновое море за Краем Мира — действительно, что он может сделать? Ничего. А значит, и паниковать нет смысла.

Ещё одна вещь, которой Двацветок научил Ринсвинда, — это спокойствие. В любой ситуации. И пусть спокойствие самого Двацветка порой — и чаще всего — обуславливалось его незнанием или непониманием ситуации, Ринсвинд учился у Двацветка так же, как и турист — у него самого. Терпение и спокойствие.

Терпение.

Спокойствие.

Октариновое море поглотило всё вокруг, но Ринсвинду было… спокойно…