Иди через лес (джен)

Радио хрипло закашлялось и замолкло. Матроскин вздохнул.

— Вышку снесли, видать.

Шарик, не отрываясь от точильного станка, угрюмо кивнул и поинтересовался:

— Долго ещё?

Матроскин бросил взгляд на часы, на которых, нахохлившись, дремал Хватайка.

— Сейчас поедет.

Дядя Фёдор немного растерянно переводил взгляд с одного на другого. Он приехал из города на каникулы только накануне и до конца ещё не осознал, что происходит.

«Напрасно парнишку привезли, конечно. Рано ему ещё на такое... А впрочем, если и до города докатится, всё равно увидит — так пусть будет готов», — не в первый раз уже подумал Матроскин, наблюдая за мальчиком.

Кот слез с сундука, поднял крышку и вытащил ружьё. Шарик остановил станок и спросил:

— Может, я?

— Сиди, малохольный, — хмуро бросил ему Матроскин. — Опять у тебя лапа дрогнет. Только патроны зря переводить.

— Да я с непривычки, — буркнул пёс. — Не каждый же день, считай, по своим-то.

— Да какой он теперь свой, он теперь их, — отозвался кот. — Свои в такую погоду дома сидят.

Дождь лил со вчерашнего вечера, превращая дороги в сплошное месиво. Матроскин в который раз порадовался, что они с Шариком успели перекидать в сарай сено для Мурки. Заниматься этим сейчас, под холодным дождём, было бы крайне неприятно. Да и мало ли, какая незнакомая тварь может вылезти наружу, пользуясь такой погодкой. Тут со знакомыми бы разобраться.

Матроскин занял позицию у открытого окна, молча оглянулся и показал дяде Фёдору на соседнее. Тот пристроился у подоконника и попытался рассмотреть что-нибудь за потоками воды. Шарик, вздыхая, снова завёл станок. Приклад для новой винтовки нужен к утру, стоит поспешить. Да и не хочется ему смотреть. Может, не зря его Матроскин малохольным называет, но правда, не по нутру ему это. Хотя теперь всё не по нутру, а жить-то надо.

Матроскин и дядя Фёдор продолжали всматриваться в дождь. Чуткое ухо кота, наконец, уловило знакомый звук поскрипывающих педалей.

— Едет, — вздохнул он. — Теперь смотри в оба. Он всегда с одной и той же стороны появляется.

За стеной дождя и в самом деле стало можно было различить уже какое-то тёмное пятно. Всё ближе, всё чётче... Дядя Фёдор уже узнавал знакомый силуэт. Но что-то напрягало в нём, что-то почти неуловимое, но противоестественное. То ли ненатуральная равномерность в движениях, какая-то механичность. То ли непривычно напряжённое выражение лица человека, сосредоточенно крутящего педали. То ли...

Раздался выстрел.

Матроскин выждал момент идеально, это понял даже отвернувшийся от окна Шарик. Печкин упал не возле их дома, а ещё до поворота. Если бы ближе — лежащий на дороге почтальон мог бы привлечь на их порог других гостей. А так — авось, пронесёт.

Дядя Фёдор молчал, не в силах отвести взгляд от ружья в лапах Матроскина. Кот захлопнул окно.

В тишине тикали часы. Шарик и сам не сразу заметил, как опять остановил станок.

Матроскин молча встал, спрятал ружьё обратно в сундук и полез за кружками. В целом с продуктами так себе, но молока хватает, можно продержаться долго. Всё-таки повезло им с Муркой. Другие коровы с первым же появлением Зоны начали впадать в панику, срываться с привязи, убегать в лес — а там их уже не найдёшь, там есть, кому найти их раньше.

А их Мурке оказалось не страшно. Видать, на пользу обернулось то, что корова всегда была немного дурная на голову.

Кот протянул кружку с холодным молоком мальчику и устало присел рядом. Дядя Фёдор невидящими глазами уставился за окно.

— Да не смотри ты, — вздохнул Матроскин. — Пусть лежит. Сегодня пролежит, за ночь пропадёт, через три дня опять здесь поедет. Максимум — через пять. Не впервой уже.

— А зачем тогда?.. — дядя Фёдор не смог договорить, но и так было понятно.

Ответил ему Шарик, зачищающий наждачкой приклад (не наспех же делать надо, а на совесть).

— А затем, что не остановим его здесь — он понесёт эту дрянь дальше по деревне. Вот и караулим. Ты думаешь, у него в сумке что? Всё ещё журнал «Мурзилка»?

— Ну, очевидно, нет, — дядю Фёдора слегка передёрнуло.

— Вот то-то и оно, что нет, — отозвался пёс.

Как Зона пришла в Простоквашино, не знал никто. Одни говорили, что это атака инопланетян, другие — что это администрация района тайком разрешила американцам захоронить на бывшем колхозном поле неподалёку радиоактивные отходы, а оттуда всё и пошло. Болтали и другую ерунду — про проклятье тысячелетней бабки-ворожеи, которое сбылось наконец, про дыры в озоновом слое и даже про массовый гипноз — но докапываться до истинных причин было некогда. Приходилось приспосабливаться к тому, что есть, деваться некуда: выехать из окрестностей Простоквашино или въехать в деревню уже было нельзя — кордоны. Как папа дяди Фёдора смог проскочить их, когда вёз сюда сына из города, известно только ему одному. Он-то, погруженный мозгами в свои институтские дела, умудрился и не заметить, что в окрестностях что-то не так. Оставил сына с вещами у порога знакомого домика, развернулся и погнал обратно в город, даже поздороваться не зашёл — на семинар торопился.

Знать бы, где он теперь. Просто так выпустить не могли, назад не вернулся — значит, задержали.

Матроскин хмуро смотрел в ночную мглу, прислушиваясь к звукам внутри и снаружи. Мирно сопел во сне дядя Фёдор, чуть поскуливал Шарик — он нёс караул до середины ночи.

С улицы донеслись осторожные шаги, потом стукнула калитка соседского участка. Видать, Палыча снова понесло на поиски добычи. Эх, нарвётся когда-нибудь... Сам Матроскин был категорически против того, чтобы ходить в лес или в поле на поиски артефактов. Да, говорят, стали появляться интересные штуки. Но кто их разберёт, чего от них больше — вреда или пользы. Вон, бывший председатель совхоза Фёдор Матвеич притащил в дом какую-то странную шкатулку, которая не открывалась. С вечера принёс, а наутро его дом оказался в воздухе. Натурально, просто поднялся метра на три над землёй и так завис. Тоже, конечно, свои плюсы есть — дохляки, вроде Печкина, не подберутся. Только ведь и самим теперь не выйти: в отхожее место чтоб сходить — и то пришлось по верёвке спускаться. И это ещё легко отделались, бывают ведь находки куда опаснее — даром, что ли, уже несколько «добытчиков» просто не вернулись из леса.

Снаружи стало необычайно тихо, когда Матроскин заметил вдруг какой-то странный отблеск в окне. Поднял морской бинокль (от дедушки остался), присмотрелся. Что за очередная напасть? То, что светилось странным зеленоватым светом, было похоже на небольшой шар. Оно медленно опустилось, судя по расстоянию — где-то на опушке леса. И продолжало посвечивать сквозь деревья.

Зелёный светящийся шар ночью с неба. Матроскин замер. Да ну. Не может быть. Это детские сказки.

Да только не человеческие. Кошачьи детские сказки.

«Ночью безлунной, в самой тиши»...

Матроскин помотал головой, отгоняя непрошенную строчку. И без того мистики достаточно, не хватало ещё в колыбельные прибаутки начать верить.

«Дремлет собака, мышь не шуршит».

Кот осторожно поднялся, поманил пальцем Хватайку, поглядывая в окно. Галчонок, который давно уже не спал, тут же подлетел.

— Если кто придёт, кричи — буди Шарика. Если они проснутся, пока меня не будет, скажешь — ушёл по делу, к полудню вернусь. Если не вернусь... То потом вернусь.

Хватайка сверкнул умными тёмными глазками и кивнул.

Чертыхаясь и называя себя остолопом, Матроскин вышел из дома с ружьём за плечом и сумкой наперевес. Сухпаёк, аптечка, патроны. Кто его знает, что ждёт в лесу. Раз уж приспичило дураку пойти и проверить, что это там светится.

Можно было и самому разбудить Шарика, объяснить. Да только долго объяснять, пёс ведь. Это только кот может понять. Только котятам — каждому на всём свете, сколько их есть — кошки-мамы мурлыкали эту колыбельную с ранних дней. Только котята запоминали эти слова, ещё не открыв глаза.

Ночью безлунной, в самой тиши

Дремлет собака, мышь не шуршит.

Ты приглядись, и может, тогда

Спустится с неба кошачья звезда.

Цветом зелёным, как кошкин глаз

Эта звезда созывает нас,

Оберегает нас...

Мальчик пушистый, котёнок мой,

Ты поспеши за зеленой звездой,

Если звезда указала путь,

Должен идти за ней кто-нибудь.

Помни: если попал в беду —

Верь в кошачью звезду.

Что ж, когда надеяться больше не на что, почему бы и не поверить?

Глазомер подвёл: источник свечения явно был дальше, чем ближняя опушка леса. Матроскин повёл носом, стараясь по запаху угадать, на какой из тропинок больше шансов не встретиться с неприятностями. Но не трогался с места — уже давно он почуял запах другого кота и теперь ждал, когда тот выйдет из темноты. Опасности Матроскин не чувствовал — кот явно был живой, а в нынешних условиях любой живой живому брат, бояться в первую очередь стоит дохляков.

Ещё два шага мягких лап в темноте, и запах становится... Знакомым?

— Дядя Вася! — обрадованно закричал в темноту Матроскин.

— Племяш! — завопил в ответ сгусток темноты — вернее, вываливающийся из неё огромный черно-серый кот.

Обнялись, обнюхались, только было присели обмениваться новостями — вдруг от резкого писка обоих как подкинуло. Коты переглянулись.

— Мдэ. Ультразвук, — констатировал Василий.

— Здесь сильно. По деревне слышно тоже, но изредка и едва-едва, — нахмурился Матроскин.

— Судя по направлению звука, примерно там же, куда она упала, — прикинул Василий.

— Она?

— Ну, мы же с тобой, мнэ, её оба видели, племяш?

— Нда. Двоим показаться не могло, — подытожил Матроскин. — Так идём? По пути расскажешь, где пропадал.

Пробираться по лесным тропинкам кошачьими шагами пришлось долго, и длинный рассказ дяди Васи оказался в самый раз. Выяснилось, что давно пропавший родственник успешно путешествовал по сказочным подпространствам, пока не прибился в какой-то институт — опять же, сказочный — в Соловце, где поселился в музее и завёл интересные знакомства. Благодаря им по своим каналам узнал о странностях, происходящих в Простоквашино, и решил, что стоит проведать знакомую деревню.

— А чего не писал-то столько времени?

— Эээ, мнэ, да я, племяш, скажем откровенно... адрес-то подзабыл. Есть ещё такая болезнь — склероз, — горестно вздыхал дядя Вася, перепрыгивая через узловатые корни сосны.

За спиной его колыхалась винтовка Мосина, в поясной сумке что-то позвякивало. Матроскин предпочёл не спрашивать раньше времени — и так видно, что дядя Вася вышел в лес полностью готовым к любым неожиданностям. Это у них семейное.

Зелёное свечение давно пропало, но направление коты запомнили крепко. Внезапный ультразвук прорывался ещё пару раз, его источник был явно левее места приземления звезды — или чем она там была. Коты как раз выбрали нужную тропинку, как их чуткий слух уловил неприятный скрежет.

— Дохляк! — понял Матроскин, срывая с плеча ружьё. Дядя Вася тоже приготовился.

Первый нежилец рухнул как подкошенный от ружейного выстрела, второй по инерции продолжил движение, но винтовка музейного работника тоже осечки не дала. А вот третий, появившийся из-за ближнего дерева, проявил несвойственную этой нежити расторопность и дёрнул за ствол винтовки прежде, чем дядя Вася успел тронуть спусковой крючок. Матроскин, перезаряжавший беретту, чуть замешкался, и вдруг что-то сверкнуло.

Дохляк замер, его голова, словно мяч после лёгкого пинка, слетела вниз. Обезглавленное тело постояло еще несколько секунд и рухнуло на землю, открыв стоящего сзади незнакомого кота. Тот тяжело дышал и вытирал о траву лезвие меча.

— Доброй ночи, господа, — произнёс кот и широко улыбнулся. — Кажется, нам с вами по пути.

— Честер, значит, — повторил Матроскин, пробираясь вслед за новым знакомцем по тропинке, которая становилась всё уже. — Ничего так имечко.

— Благодарю, — отозвался кот. — Полностью, скорее, Честершир, но можно Честер. Можно Чешир. Не «эй, ты» — фамильярность я не приветствую, а в остальном — как вам удобно, господа.

— Меч у вас, коллега, мнэ, знатный, — заметил дядя Вася. — Я, признаться, думал, этих, эмм, лиходеев только пули берут на серебре.

— Меч ворпальный⁽¹⁾, — не очень понятно ответил Чеширский кот. — Одолжил у одного знакомого. Против любых тварей достаточно эффективен. Огнестрельное оружие я как-то, знаете, не очень...

— Интересно, а этот, которому вы голову снесли, потом снова соберётся? — задумчиво спросил Матроскин. — Которых мы пулями того — так те через два-три дня снова появляются, как миленькие.

— Повышенная, эээм, регенерация, — пояснил дядя Вася. — Возможно, и голову ему приделают обратно. Ведь считать эти создания, мнэ, живыми организмами, очевидно, нецелесообразно. Судя по их поведению, они скорее машины с конкретной, как это сказать... эмм... программой поведения.

— Вот я и думаю, — Матроскин на ходу снял с плеча ружьё, прислушиваясь к шорохам впереди. — Кто-то же в них эту программу вложил.

И в самом деле, по пути к месту падения зелёного светящегося шара они нарвались уже на три засады дохляков. Те ходили не как по деревне ночами — вразнобой, подвывая — а словно бы вполне целенаправленно поджидая того, кто может пройти по тропе. Сразу старались сцапать, не считаясь с собственными потерями — когда один падал, второй перешагивал через «товарища» и продолжал атаку. К счастью, патронов хватало, да и меч англичанина был кстати.

На полянку пробились через засаду аж из семи дохляков. Попутно Честер показал фокус, от которого Матроскин присвистнул: англичанин взлетел в воздух и... растаял в нём, заставив двух дохляков остановиться и начать озираться. Потом возле ветки могучей сосны сверкнула его улыбка, сразу три нежильца бросились туда, сталкиваясь лбами. Улыбка пропала, а через мгновение меч разрезал воздух с противоположной стороны — и ещё одна голова дохляка покатилась по траве. Разделавшись с остальными, Честер, наконец, проявился полностью — до того в воздухе мелькала лишь вооруженная мечом лапа.

— Впечатляюще, коллега, — отметил кот Василий. — Вас бы в наш институт для консультации. А то у нас, мнэ, знаете, бедный Магнус Фёдорович бьётся с проблемой невидимости уже, мнэ, лет с двадцать, почитай.

— Благодарю, но я скорее практик, на теоретическом уровне едва ли смогу быть полезным, — поклонился Честер. Перепрыгнул через бревно, вышел на поляну первым...

Поляна оказалась пуста.

Ничего не светилось, ничего не выглядело подозрительно или необычно. Пустая поляна, пара поваленных деревьев, пни, трава.

Очередной противный писк ультразвука заставил котов чуть пригнуть головы к земле. Когда звук пропал, Матроскин вопросительно посмотрел на напарников.

— Где же она?

— Очевидно, ушла, — Честер махнул лапой, показывая вперёд. И впрямь, трава посреди поляны была сильно примята, будто сюда свалилось что-то сверху, а дальше полоса примятой травы вела к противоположному краю поляны — будто упавшее... встало и пошло?

— Ммммнэээм, — дядя Вася задумчиво двинулся вдоль полосы. — Коллеги, однако это следы... мнэ... человека.

— То есть здесь кто-то был, поймал звезду и... ушёл с ней? — удивился Матроскин.

— Ну, по крайней мере, этот кто-то живой, нежитью не пахнет, — заключил Честер. — Придётся искать дальше. Меньше всего мне нравится, господа, что следы ведут туда же, откуда исходит этот противнейший звук. С другой стороны, именно это может указывать, что мы пришли сюда неслучайно.

— То есть? — хором удивились коты.

Честер прислушался — было тихо. Он уселся на траве и сверкнул зелеными глазами, повернувшись к спутникам.

— Друзья мои, мы с вами так и не обсудили общую цель нашего предприятия. А кто-нибудь из вас в курсе, что вообще несёт с собой падение кошачьей звезды?

Матроскин молча пожал плечами, дядя Вася что-то неразборчиво муркнул. Честер продолжил:

— Да будет вам известно, зелёная звезда, о которой все мы знаем из детских песен, появляется не просто так. В некоторых странах, сохранивших наибольшую связь с древностью — в Египте, например, или в Индии — кошки считают, что звезда является лишь в случаях, когда нам требуется особый знак. Мне поведала об этом пожилая персидская кошка полковника, служившего в Сахаранпуре. Согласно индийским поверьям, звезда прилетает, чтобы собрать кошек там, где нужна их помощь. Там, где помочь могут только кошки.

— Эмм, память моя, — почесал мохнатую голову лапой дядя Вася. — Что-то вертится, мнэээмм... Невы державное теченье... Нет, не то. О! Дед мой! Дедушка мой рассказывал, будто после снятия блокады зелёную звезду видели в небе над Петроградом. Простите, Ленинградом — это когда он, мнэ, в силу объективных причин остался без котов, а крыс было... И тогда коты из ближних краёв стали потихоньку идти в город.

— Стало быть, она тут упала, чтобы мы собрались? Разобраться с этой треклятой Зоной? — Матроскин задумчиво почесал за ухом.

— Видимо, так. А концентрация этих, как вы их именуете, дохляков на нашем пути лишь убеждает меня, что двигаемся мы в верном направлении, — кивнул Честер.

— Вот только соваться туда, откуда идёт звук, надо с умом, — заключил Матроскин.

Подобраться к источнику надоедливого ультразвука оказалось не так-то легко — следы «звезды» уводили на невысокий, поросший соснами холм с плоской лысой верхушкой. На всякий случай подбирались с разных сторон.

Матроскин выглянул из-за разлапистой сосны, осмотрелся. Глаза дяди Васи сверкали из-за поваленного бревна с противоположной стороны этого лысого, окруженного деревьями пятачка. Честера видно не было, но судя по тому, как чуть заметно прогнулась ветка другой сосны, англичанин уже занял удобную позицию. Кот перевёл взгляд на полянку.

Можно было не сомневаться, именно здесь-то и таилась причина всех бед простоквашинцев. Стоило обратить внимание хотя бы на баллоны, стоящие недалеко от той сосны, на которой примостился Честер. Матроскину эти небольшие баллоны с распылителем были уже хорошо знакомы, сам трижды вытаскивал такие же из сумки Печкина и сбрасывал в опустевший колодец. Именно эту дрянь почтальон, превратившийся в на редкость живучего дохляка, развозил по деревне, распыляя в воздух. И от этой-то дряни прибавлялось по два-три новых дохляка за раз.

Главное действующее лицо наблюдалось в центре пятачка. Высокий мужчина со светлыми, прямо-таки белоснежными волосами до плеч, в белом же плаще. Он возился возле странного агрегата в почти человеческий рост, напоминающего одновременно самовар и космическую тарелку из сериала про марсиан. Тут беловолосый нажал какой-то рычаг, и Матроскин с трудом сдержал крик — настолько сильным оказался очередной сигнал. Выдохнув, он быстро оглядел напарников. К счастью, всем котам удалось сдержаться. Но... чей же это стон?

Только теперь Матроскин заметил, что белобрысый — не единственный человек в этом странном месте. Кот присмотрелся и почувствовал, как шерсть на загривке встала дыбом. В паре метров от агрегата, соединенное с ним проводами, стояло кресло — его Матроскин принял сперва за какой-то иной прибор и не заметил даже, что в кресле...

Сидит ребёнок. Мальчишка. Худой, бледный и...

Без рук.

Не было никакого сомнения, что при включении агрегата мальчишке было очень больно. Отзвук его крика-стона ещё стоял на полянке. Но сейчас ребёнок сжал зубы, исподлобья глядя на мужчину. Тот подошёл поближе и улыбнулся, глядя в глаза своему пленнику — а тот был именно пленником, ведь ноги и туловище его опутывали чёрные ремни.

— Как ощущение? Неправда ли, очень бодрит? — поинтересовался белобрысый.

Мальчик плюнул сквозь зубы, явно целясь в собеседника.

— Не очень-то любезно с твоей стороны. Я готов повторить фокус. Или можешь сэкономить наше с тобой время и рассказать сразу: как тебе удалось попасть в лес?

— Считаешь, это так сложно? — тихо, но с заметной усмешкой произнес мальчишка.

— Я считаю, что пробить защиту, созданную мною сверху, можно только при некотором усилии и удачном стечении разных факторов. Поэтому и спрашиваю: как тебе удалось?

— Ты же умный. Догадайся, — мальчик обвёл глазами поляну. — Это ведь ты всё придумал? Или в каком-то кино видел?

— Неожиданная мысль. Почему же в кино? — изогнул бровь дугой белобрысый.

— Да потому что выглядит как кошмар второклассника, — мальчишка снова сплюнул, на этот раз себе под ноги. — Зомби, нечисть какая-то, артефакты со странными свойствами — дурь полная. Тебе так захотелось всех напугать?

— О, мой юный друг, прекрасный более душой, чем телом, ты пытаешься меня задеть? Интересная задумка, но придётся тебя разочаровать — я категорически необидчив. Да и эта самая «дурь», как ты выражаешься — по сути лишь побочное явление, так сказать, осадок от реакции. Моя научная деятельность довольно специфична, потому и дополнительные эффекты бывают... всякими.

— И что ты тут изучаешь? Бабочек или грибы? — мальчишка явно старался завести белобрысого, Матроскин аж диву давался: сидит связанный по рукам и... то есть по ногам, в любую минуту может снова попасть в эту ультразвуковую мясорубку, а сам изворачивается всячески, чтобы найти больное место у этого странного типа. Вот характер!

Однако «доктор» (как мысленно прозвал его кот за белый плащ, напоминавший медицинский халат) действительно не был обидчив.

— Если тебе интересно, малыш, я могу объяснить. Правда, есть подозрение, что тебе это мало чем поможет. Видишь ли, сфера моих интересов лежит по ту сторону границы, отделяющей живых от мёртвых. Сейчас одна из главных моих целей — найти наиболее действенный способ вернуть жизнь в мёртвое тело. Возможно, когда ты добирался сюда, то мог заметить, что у южной окраины этого милого леса расположено кладбище. Именно в этом месте я получаю основной материал для работы.

Белобрысый говорил медленно, растягивая некоторые слова — словно упивался своим голосом.

— Впрочем, проект требует и экспериментов над физически живыми телами, так что пришлось подключить пару-тройку жителей... или чуть больше. А чтобы они не разбежались далеко — в мои планы, знаешь ли, не входит привлекать слишком большое внимание к происходящему — накрыл эту местность своеобразным колпаком. Много энергии тратится, конечно, чтобы поддерживать границы на замке, да и ультразвук — довольно устаревший метод. Но мой портал пока не настолько мощный, чтобы я смог перенести сюда более совершенное оборудование — пришлось собирать генератор здесь буквально из того, что под рукой было.

Говоря о портале, он кивнул вправо, и Матроскин впервые обратил внимание на странное зеркало, стоявшее в отдалении. По виду явно старинное, оно отражало пространство как-то искривлённо, текуче, в движении, словно вместо стекла было что-то вроде медленно колыхающейся ртути.

— Именно поэтому мне особенно интересно, как ты пробил мою защиту, — «доктор» сделал несколько шагов назад и вновь положил руку на рубильник. — Расскажешь?

— Неужели я первый, кто это сделал?

— Тянешь время, малыш, — недобро улыбнулся белобрысый. — Хорошо, я скажу тебе: да, ты первый. Не только первый, кто со стороны смог попасть на территорию этой зоны, но и первый, кто дошёл до эпицентра — этого местные сделать не могут. Видишь ли, частота ультразвукового сигнала такова, что человек его не воспринимает, однако испытывает на себе его воздействие в полной мере. Иначе говоря, любой желающий навестить меня просто не сможет сюда дойти. Сигнал будет отпугивать его подсознательно. Вроде как я ничего не слышу, но иду в другую сторону, потому что в эту просто не хочу. Удобно, да? И внимание не привлекает. Никто ведь не слышит то, чего нет. Ты же явился сюда с такой уверенностью, как будто шёл на звук. И как тебе это удалось?

— Мне часто говорят, что у меня слух кошачий, — усмехнулся мальчик.

— Что ж, проверим тогда, девять ли у тебя жизней, — спокойно ответил «доктор» и нажал рычаг.

Матроскин заметил, как дядя Вася выгнул спину, явно готовясь к прыжку. Ему и самому страшно хотелось немедленно прекратить происходящее, но действовать было рано — стоило разобраться во всём до конца. Да и трудно было действовать, пока треклятый сигнал давил на уши, прижимая к земле.

— Как ощущения, пациент? — улыбнулся белобрысый, отпуская рычаг.

Мальчишка тяжело дышал. Очевидно, параллельно с усилением ультразвука прибор запускал какой-то заряд, ребёнка всё ещё продолжало слегка потряхивать. Этот заряд и причинял мальчику боль — и очевидно, немалую. Однако тот продолжал держаться на удивление хорошо.

— Бывало и похуже. Пробовал когда-нибудь кеды зашнуровать протезами? Поверь, там уши посильнее закладывает, когда наконец разогнёшься.

— А ты упорный.

— Какой есть. Ты, видать, тоже. Не самая простая затея — оживлять мёртвых. Да только сколько в них той жизни, в твоих трупачках бегающих?

— Да, ты прав. Пока что результаты далеки от идеала. Конечно, моя цель не в тупом воспроизведении механического движения. И уж тем более не в том, чтобы живых превратить в таких же зомби — хотя распыление этого газа было довольно важным элементом плана, как и артефакты, с помощью которых люди сами облучали себя. Моя цель — вернуть полноценную жизнь мёртвому телу. Жизнь, сознание и чувствительность. Так, чтобы его снова можно было по-настоящему убить, заставив страдать.

— Ого. Выходит, тебе кто-то настолько насолил, что ты его готов буквально из могилы достать и снова прикончить? — удивился мальчишка.

Белобрысый некоторое время молчал, потом процедил сквозь зубы:

— Вроде того⁽²⁾.

— И ради этого можно просто превратить в кучу живых трупов целую деревню? Ради одной мести — неповинных людей?

— Я просто выбрал случайное удобное место из сотни таких же. Масштабы — вещь относительная, малыш. Как и вопрос цены. Так что, будем разговаривать о деле? Давай, пользуйся моментом, я ведь увеличиваю заряд — следующий раз будет гораздо болезненнее.

— Ты смешной, — спокойно сказал мальчишка. — Ты и в самом деле как из кино. Только не про зомби, а такие, знаешь, про мировое зло. Ты как злодей из кино. Они всегда на этом прокалываются.

— На чём же?

— А рассказывают весь свой план тому, кого собираются мучить и убить. Никогда не мог понять, почему им непременно надо сначала рассказать это всё. В итоге из-за этого же план и проваливается.

— Ты так считаешь? — улыбнулся «доктор». — А я вот считаю, что могу рассказать тебе даже больше, и мне это ничем не грозит. Тебе никто не поможет, малыш. Поэтому сейчас ты заговоришь. А если нет — поверь, сил твоих хватит максимум ещё на два раза.

Матроскин краем глаза заметил, как шевельнулась ветка сосны, как сверкнули глаза дяди Васи.

Белобрысый развернулся к агрегату, и в этот момент произошло сразу несколько событий.

Раздался выстрел винтовки, и по белому рукаву «доктора», протянутому к рычагу, расплылось красное пятно.

Сверкнул в воздухе клинок, и ремни, удерживающие мальчишку в кресле, упали.

Но Матроскин не видел этого, потому что сам стремительным клубком летел в ноги белобрысому. Тот рухнул, споткнувшись о неожиданную помеху.

И вдруг всё остановилось.

Матроскин не понимал, что происходит. Он ощущал всё вокруг, но не мог шевельнуть даже когтем, даже глаза скосить в сторону не удавалось. Все фигуры на поляне словно застыли, и лишь белобрысый «доктор» медленно поднимался, сверкая нехорошей улыбкой. Он тихо шептал себе что-то под нос, сжав пальцы в какой-то странный кукиш. Шерсть на загривке Матроскина поднялась сама собой. От садиста в белом явно исходили волны магии, и магии насквозь тёмной — тут кот ошибиться неспособен.

Кажется, шутки кончились. Краем глаза Матроскин с трудом рассмотрел, что Чешир во время этой неразберихи успел обрести видимость и оказаться у «доктора» за спиной, но сейчас тоже замер с поднятым мечом в лапе. Дядя Вася, очевидно, так и остался на расстоянии выстрела, но тоже шевельнуться не мог — иначе одним выстрелом бы не ограничился.

Белобрысый поднял руки, земля вокруг задрожала, и кот почувствовал очень чётко — почти увидел — как тот готовится единым махом смести с полянки всех неожиданных визитёров. Маг — а в том, что перед ними не только ученый-псих, но и маг, сомнений не было — открыл рот, чтобы произнести заклятье...

— АААПЧХИ!

Словно в замедленной съёмке Матроскин увидел, как белобрысый складывается пополам от собственного громогласного чиха, затем чихает ещё раз, ещё... Руками хватается за колени, пытаясь удержаться на ногах. С трудом разгибается — лицо пошло красными пятнами, глаза залиты слезами.

В эту секунду кот почувствовал, что снова может шевелиться, и приготовился к прыжку.

Но не успел.

В два скачка, бесшумно, словно он тоже был котом, мальчишка пролетел расстояние от кресла до генератора, наклонившись вперёд, и со всего размаха влетел головой в живот белобрысому.

Удар ли был такой силы, или сыграли свою роль волны магии, уже колыхавшиеся вокруг фигуры «доктора», но только тот не упал, а пролетел спиной вперёд несколько метров.

И врезался в зеркало.

Вернее, должен был бы врезаться, но вместо этого просто прошёл сквозь тягучее стекло.

И исчез.

Мальчишка, не удержавшись на ногах после удара, рухнул на землю и крикнул:

— Портал закройте!

Без лишних вопросов коты расстреляли зеркало с двух сторон. Первые пули стекло поглотило, но после нескольких выстрелов вдруг пошло трещинами — те зазмеились сверху донизу, как лавовые дорожки поверх сухой земли. Ещё пара выстрелов — и задымившийся портал с громким звоном развалился на куски.

Было очень тихо.

Мальчишка полулежал на земле, опираясь безрукими плечами на сухое бревно. Честер прижимался к нему и негромко мурчал, чтобы выровнять сердечный ритм и согреть, Матроскин достал аптечку и теперь обрабатывал исцарапанные мальчишечьи ноги. Кот Василий неспешно ходил вокруг генератора поля, изучая и что-то прикидывая.

— Тебя как звать-то? — поинтересовался Матроскин, проводят тампоном с перекисью по длинной кровящей царапине на щиколотке.

— Фффф... Кузнечик, — отметил мальчишка.

— О как.

— А этот тип — он тебя как поймал-то? — спросил дядя Вася.

— Да глупо так, я сам пришёл. На звук. Хотел понять, почему здесь в лесу так.

— Как?

— Неправильно. Я когда сюда попал, сразу понял про это место... ну... Что здесь неправильно. Потом увидел тех, которые мёртвые ходят. Они меня не заметили, я прошмыгнул — я очень тихо умею ходить. И пошёл на звук, я откуда-то знал, что в нём дело. А там этот... Мураки.

— Кто-кто?

— Мураки, — усмехнулся мальчик. — Так этого типа зовут. Он же представился, пока меня привязывал. Сказал, что доктор. Представляю, как он лечит...

«Надо же, угадал», — мельком подумал Матроскин и спросил:

— Ты сказал: «когда сюда попал». А как попал-то?

Кузнечик замялся.

— Да не знаю, правда. Просто прыгнул.

— С неба? — поинтересовался Честер.

— Почему с неба? — не понял Матроскин.

— А вы на глаза его поглядите, друг мой, — ухмыльнулся британец.

Глаза у мальчишки и впрямь были заметные. Очень зелёные, словно листья после дождя, да ещё и с каким-то странным сиянием. Они что-то напоминали, вот только что? Если только...

— Ты серьёзно? — изумлённо посмотрел на Честера Матроскин.

Дядя Вася подошёл поближе и молча рассматривал Кузнечика, который недоуменно переводил взгляд с одного кота на другого.

— Думаю, вы все понимаете, что так и есть, господа. Мальчик и был той звездой, за которой мы сюда явились, — спокойно подтвердил Чеширский кот и зажмурился, потягиваясь и потираясь головой об мальчишкин бок.

— Кошачья звезда — человек? — переспросил Матроскин.

— А может, мнээ, мальчик и не совсем человек? — задумчиво произнёс дядя Вася. — Юноша, эмм, как бы так выразиться, вы уверены, что вы, хммм, не кот?

Мальчишка рассмеялся так звонко, что даже эхо от деревьев вернулось.

— Вы серьёзно? Ох, не могу. Нашли кота. Я, может, и не очень тяну на человека, но сами скажите, бывают такие коты — без передних лап? — он обвёл весёлыми глазами пушистых собеседников.

— Да ещё и без шерсти, — с доброй усмешкой добавил Честер. Он прыгнул на бревно и оттуда кончиком хвоста пощекотал затылок Кузнечика. Абсолютно безволосый.

С лица мальчишки вдруг пропала улыбка.

— То есть? Что ты... Я что, полысел?

— Мой юный герой, если до этого у тебя были волосы, вынужден тебя огорчить — теперь нет ни одного. Кстати, и бровей тоже, — Честер снова ласково провёл хвостом по безволосой голове мальчика. А потом смахнул хвостом с его лица слезинку. — Ну-ну, будет, друг мой. Скорее всего, мы наблюдаем лишь побочный эффект этой адской машинки, и всё вернётся на свои места со временем. Ещё пожалеешь, когда снова придётся постоянно стричься.

Кузнечик шмыгнул носом.

— Хорошо, если так. А то задразнят дома. Особенно Спортсмен — житья не даст...

— Ну и что, что без шерсти, — бодро отозвался Матроскин. — Говорят, сейчас и лысые коты бывают! Сфинксы называются. Может, и ты такой кот?

— Сфинкс? — мальчик задумался и наконец улыбнулся снова. — А что. Может, я и Сфинкс.

Они посидели ещё немного в тишине. Было отчего-то хорошо так сидеть: привалившись к бревну, прижавшись пушистыми боками к тощему мальчишке, согревать его и никуда не торопиться.

Наконец, Честер поднялся и выгнул спину.

— Сожалею, господа, но мне скоро придётся вас покинуть. Близится рассвет, моя дорога закроется, если не поспешу. А мы ещё не придумали, как привести здесь всё в порядок.

— С этим, пожалуй, проблем не будет, — неожиданно ответил дядя Вася. — Меня другое беспокоит. Так я, мнээ, и не понял, отчего вдруг этому злодею поплохело. Он же нас, ээм, коллеги, уже готов был в щепки разнести — прошу прощения, я с боевой, мнээ, магией дело имел, со ста саженей её узнаю.

— Я тоже не понял, — признался Кузнечик.

— Ну как же, — ухмыльнулся Матроскин. — Расчихался, слёзы лить начал, помните? Ты же, Честер, в двух шагах от него стоял, да и я возле самых ног. Аллергия у господина доктора на кошачью шерсть, не иначе.

— Кто бы мог подумать! — покачал мохнатой головой дядя Вася.

— Я же говорил — прокололся на ерунде! — весело взбрыкнул ногами Кузнечик, заливаясь смехом.

Когда веселье улеглось, Василий поднялся и вышел к центру полянки.

— Пора и порядок навести, — пояснил он спутникам.

Кот порылся в поясной сумке и вытащил блестящий продолговатый цилиндрик длиной чуть короче шариковой ручки.

— Умклайдет⁽³⁾. Пришлось, мнээ, несколько несанкционированно одолжить у коллеги. Надеюсь, верну до того, как Витя проснётся, а то хлопот будет... Дело в том, коллеги, что последние, кхэм, разработки в этой области позволили создать ритуал отмены негативных явлений. Когда, так сказать, источник устранён, можно попробовать справиться с последствиями... Ну-с, приступим.

Он вытянул лапу с умклайдетом вверх и дважды нарисовал в воздухе круг. Светящийся след прошёл в одном и том же месте, фигура осталась висеть в воздухе, постепенно расширяясь, заполняя светом всю поляну. Потом вдруг всё заволокло лёгким дымом, запахло сухими травами и ещё чем-то приятным, вроде молочных ирисок или летнего утра.

Когда дым рассеялся, на поляне не осталось ни следа присутствия странного доктора. Исчезли баллоны и генератор, пропало кресло с обрубленными ремнями, осколки портала и другие вещи. А среди деревьев помимо той тропинки, по которой вслед за мальчиком пришли сюда коты, вдруг показалась ещё одна.

Кузнечик увидел её и одним неуловимым движением поднялся на ноги.

— Это мне, — уверенно сказал он. — Надо идти.

— Да куда же ты? — всполошился Матроскин. — Вот ещё, по лесу пойдёшь один, выдумал. Пошли со мной, поживёшь у нас. Хоть молоком тебя отпою домашним, а то худющий такой...

— Спасибо, — улыбнулся мальчик. — Но это правда для меня дорога, я знаю. Ну, как про лес знал, когда прыгнул. Мне назад... мне в дом всегда идти через лес, у нас так принято.

Он сделал несколько шагов по направлению к тропинке и обернулся к котам.

— Не бойтесь, я быстро дойду. Спасибо вам.

Когда его силуэт пропал за деревьями, Честер нарушил общее молчание.

— Сдаётся мне, юноша несколько заблуждается, и его путь окажется не таким близким, как хотелось бы⁽⁴⁾. Но он прав, это действительно его дорога. Разрешите и мне откланяться, друзья мои, — он изящно поклонился и начал медленно таять в воздухе.

Постепенно осталась одна улыбка. Прежде чем пропасть окончательно, она произнесла:

— Мы неплохо позабавились, не так ли?

— Вот что называется «уйти по-английски», — вздохнул Матроскин. — Дядя Вася, ты-то хоть погостишь? Уже сто лет в Простоквашине не был!

— С удовольствием! Недельку отпуска я точно заслужил, — мурлыкнул в ответ Василий, очевидно, благополучно забыв про своевременное возвращение умклайдета и нервы бедного Витьки Корнеева.

Впрочем, это уже совсем другая история.

Три дня спустя Матроскин сидел на крыльце и прислушивался к знакомому скрипу педалей. Судя по звуку, Печкин явно спешил. А приблизившись к повороту, не справился с управлением и грохнулся — не иначе, забыл про ямку, которую всякий раз в том месте дождём размывает. Поэтому почтальон подъехал к их крыльцу изрядно запыхавшимся и в запачканном пальто.

— Вам тут, гражданин Матроскин, открыточка пришла. Странная какая-то открыточка — иностранная, видать. Разрешите поинтересоваться, дедушка вам с заграничного рейса пишет, что ли?

— Дедушка мой давно на пенсии, — потягиваясь, отозвался Матроскин. — А вы, товарищ Печкин, заходите в гости, у нас как раз самовар поспел. Заодно и шинельку почистите, Шарик поможет.

— Благодарствую, не откажусь, — заулыбался почтальон и пошёл в дом.

Матроскин же задержался на пороге, рассматривая открытку с видом Вестминстерского дворца.

Потом перевернул её и тихо прочитал вслух написанное на обратной стороне:

Варкалось. Хливкие шорьки

Пырялись по наве.

И хрюкотали зелюки

Как мюмзики в мове.

1) см. стихотворение "Бармаглот" — vorpal sword. Часто переводят как "вострый", но мне больше по душе вариант Сапковского — "ворпальный"

Вернуться к тексту

2) Счёты у доктора Мураки не к кому-нибудь, а к собственному сводному брату.

Вернуться к тексту

3) Если очень упростить, в мире НИИЧАВО это нечто вроде волшебной палочки. Только научная разработка.

Вернуться к тексту

4) Кузнечик, будучи ребёнком, попал на Изнанку — другую сторону Дома. Ему суждено вернуться обратно в Дом очень нескоро, хотя для тех, кто остался там, пройдёт гораздо меньше времени. После этого он лишился волос и получил новое прозвище — Сфинкс.

Вернуться к тексту