Наблюдатель (джен)

Я отправил по защищённой нашими специалистами линии последние данные и вернулся к реальности. Да уж! Ворон сегодня порезвился. В этот раз это был милиционер лет тридцати. Что ж, я не мог не признать — мой объект не искал лёгких путей. Да, он — маньяк, каких мало, но совсем уж беззащитными его жертвы не назвать. Не знаю, как долго я смогу оставаться в своём уме, наблюдая за всем этим. Мне кажется, я уже меняюсь. Во что же я превращусь через пару десятков лет?!

Снаружи раздался вой сирен милицейских машин. Какой же я идиот! Надо было линять отсюда раньше! А теперь?.. Зная Ворона, уверен, что у него наверняка есть путь отхода на такой случай. Но идти вслед за ним — значит, однозначно себя раскрыть. Я горько усмехнулся. Что ж, значит, пришло время мне пройти через это.

Когда милиция ворвалась на склад, их коллега лежал мёртвым на полу посреди помещения в луже собственной крови. А в дальнем углу склада, обхватив согнутые колени руками, сидел парнишка. Голова его была откинута на стену, а глаза закрыты. Крови на нём не было. Ни на коже, ни на одежде, ни на подошвах обуви. Это говорило о том, что к жертве он даже не приближался. Преступник опять ушёл, но, по крайней мере, на этот раз у них был свидетель.

* * *

— Я гулял по городу и размышлял. Углубился в свои мысли и не заметил, как забрёл в незнакомый район. Уже стемнело, неподалёку промелькнули какие-то подозрительные тени. Я испугался и стал искать место, где бы укрыться. Очень кстати подвернулся этот склад. Поразмыслив, я решил переждать ночь здесь, а утром, выяснив, где нахожусь, отправляться домой. Промаявшись большую часть ночи, под утро всё же заснул. Сквозь сон слышал какие-то звуки и вскрики, но просыпаться не хотелось. Потом меня разбудил один из ваших людей, и я оказался здесь.

— Просто гуляли? — усомнился милиционер. — А потом так задумались, что не увидели ни куда идёте, ни наступающей темноты?

Свидетель пожал плечами.

— Со мной и не такое случалось. Я могу вообще перестать воспринимать действительность, если слишком глубоко уйду в свои мысли.

— То есть вы пытаетесь уверить меня, что матёрый безжалостный убийца, придя на склад и увидев там возможного свидетеля своего преступления, ничего с ним не сделал и, разобравшись с жертвой, просто ушёл?

— Это очень интересный вопрос, но задан не тому человеку. Вам следовало бы спросить об этом вашего маньяка, когда вы наконец его поймаете.

— Вы как-то слишком спокойно воспринимаете происходящее. В особенности для человека, по его словам, прятавшегося на складе от каких-то неопознанных теней.

— Это только видимость, офицер, — всё тем же спокойным голосом ответил свидетель. — На самом деле я очень нервничаю.

— В таком случае, вы просто потрясающе владеете собой, — насмешливо произнёс лейтенант.

— Не так потрясающе, как хотелось бы, но я над этим работаю, — возразил свидетель.

— Ну что же, в таком случае мы вынуждены вас задержать до выяснения обстоятельств. Конвойный! Уведите!

Когда дверь за непрошибаемым парнем закрылась, лейтенант повернулся к своему другу и напарнику, всё время допроса молча просидевшего за спиной свидетеля.

— Что скажешь?

— Не хочу тебя расстраивать, Юрок, но он, по ходу, и правда нервничал. Тебе не видно этого было из-за стола, но у него конечности просто тряслись. Мелко так. Даром, что морду кирпичом сделал.

— Хочешь сказать, он и правда ничего не видел?

— Не знаю. Может, видел, но боится говорить. Оно и понятно. Мы же не в Штатах и не сможем организовать ему программу по защите свидетелей. Ему и так, можно сказать, повезло, что он выжил. Ты не можешь его осуждать за то, что он не торопится это исправить. Наш потрошитель его точно щадить не будет.

— А они не могут быть сообщниками? Как думаешь?

— Теоретически это возможно, но я сомневаюсь. Ты же знаешь почерк нашего маньяка. Он — одиночка и с сообщниками не работает даже на временной основе.

— Ладно, тогда сперва разузнаем всё об этом фрукте, а там будет видно.

* * *

— Итак, Грибов Филимон. Воспитанник детского дома. Родители неизвестны, других родственников нет. Не работает. Так чем на жизнь себе зарабатываете, гражданин Грибов?

— Я писатель. Пишу стихи к открыткам. Издаю сборники коротких рассказов в электронном виде. Доход небольшой, но вполне стабильный. Оплату налогов берут на себя издательства.

— Понятно, — кисло отозвался следователь. — Так о чём же вы так напряжённо размышляли, гуляя по улице? — спросил он, уже догадываясь, что услышит в ответ.

— Обдумывал сюжеты нескольких незаконченных рассказов, — подтвердил его догадку Грибов.

— И как? Успешно?

— Вполне. Хотя закончить пока ни один не удалось.

— Послушай, — решил сменить тактику Юрий, — я понимаю, что ты боишься. Я не буду врать, что у тебя нет для этого оснований, но если ты не расскажешь о том, что видел, он и дальше продолжит убивать.

Грибов не мигая смотрел на следователя.

— Я понимаю, что вам хочется в это верить, — произнёс он наконец, — но я ничего не знаю о человеке, убивавшем вашего коллегу в то время, пока я спал.

Сенцов резко ударил кулаком по столу, но почти сразу же взял себя в руки.

— Можете быть свободны, гражданин Грибов, — холодно произнёс он.

* * *

Аманда встретила какого-то старого приятеля и решила остаться пожить в Москве. Дункан отнёсся к этому философски. Тем более, что с ним связался Доусон и попросил навестить одного из своих коллег, раз уж он всё равно в России. Тот жил на самой окраине, где-то недалеко от границы с Белоруссией. Погостив у него пару дней и передав всё, о чём просил его Джо, Маклауд решил осмотреть достопримечательности ближайшего городка. Не то чтобы там было так уж много этих самых достопримечательностей, но местный парк Маклауда восхитил. Местами он был настолько густым, что даже самым солнечным днём здесь царил почти вечерний сумрак. Прогуливаясь по тропинкам, он неожиданно ощутил присутствие себе подобного. Вытащив меч, он осторожно стал красться через кусты и совершенно неожиданно нос к носу столкнулся с молодым человеком, который, задумавшись, опирался левой рукой о дерево. Всё бы ничего, но на запястье под приподнявшимся рукавом был чётко виден знак наблюдателя.

— Кто ты такой? — насторожившись, спросил Дункан.

Человек сморгнул и в недоумении уставился на него.

— Вы что-то хотели? — задал он встречный вопрос.

— Я знаю, что ты наблюдатель. Признавайся, что ты здесь делаешь и за кем следишь?

Надо отдать парню должное — самообладание у него было на высоте. Лишь на долю секунды что-то мелькнуло во взгляде при слове "наблюдатель", и тут же лицо приняло прежнее спокойное выражение.

— Молодой человек, у вас паранойя. Советую обратиться к специалисту по психическим расстройствам...

Дункан схватил его за руку и повернул татуировкой вверх.

— Это — знак наблюдателей. Так что перестань ломать комедию и отвечай на вопрос!

— Да как же вы все меня достали! — искренне возмутился парень. — Один раз в молодости сделал глупость, и теперь проходу не дают! Я это изображение в старой рукописной книжке нашёл, она в библиотеке за стеллажами валялась. Мне оно показалось интересным, я и наколол. Откуда мне было знать, что это знак какого-то тайного общества?! Ко мне уже дважды с этой фигнёй цеплялись, причём суть претензий я так и не уловил. Я не знаю, что у тебя за дела с этими парнями, но я к ним никакого отношения не имею. А теперь, будь добр, оставь меня в покое!

И вырвав руку, мужчина — а теперь Дункан был уверен, что он старше, чем ему показалось вначале — не оглядываясь, направился от Маклауда прочь.

* * *

Хорошо быть писателем. Фиг бы мне удалось отвертеться, если бы я не придумал легенду на этот случай заранее. Неясно правда, откуда он знает про наблюдателей и кто вообще такой. Только бы не бессмертный. Надо предупредить о нём остальных. На всякий. Мало ли. Однако он меня оставлять в покое не хотел, совершенно неожиданно выскочив из кустов по пути следования.

— Хочешь сказать, что совсем меня не знаешь?

— А должен? — удивлённо уставился я на него.

В этот момент незнакомец заоглядывался, и я заподозрил недоброе.

— Меня ищешь? — раздался со стороны знакомый голос, и я понял, что мне конец. Я знаю, что Ворон делает со свидетелями — неважно, своих ли преступлений или своих поединков с другими бессмертными. Он меня увидел, а значит, я приговорён. Бежать бессмысленно, и стражи не помогут. Только подставлю остальных, если обращусь за помощью.

Незнакомец тем временем вытащил меч и пошёл навстречу противнику, снимая на ходу лёгкую куртку.

— Я — Дункан Маклауд из клана Маклаудов, — традиционно представился он. Честное слово, я почти желал ему смерти. Ведь он знал о стражах, а это было опасно.

— Можешь звать меня Ворон, — ответил мой пока ещё подопечный и тоже достал меч.

Я же сел на землю и, прислонившись спиной к дереву, принялся составлять свой последний отчёт. Нужно успеть отправить информацию до того, как меня убьют. Бой продолжался несколько минут, а потом послышались голоса и оба противника как по команде убрали мечи.

— Как-нибудь в другой раз, Маклауд, — улыбнулся Ворон.

Тот вежливо поклонился, и они разошлись. Я остался сидеть на месте, зная, что он вернётся. Больше всего я боялся, что он ударит в спину. Но обошлось.

— Меня поджидаешь, мальчик?

Я поднялся и прямо взглянул ему в глаза. Меч снова возник в его руке. Мне было страшно, и сердце колотилось как бешеное. Если очень повезёт, он убьёт меня сразу. Место-то общественное. Но под настроение может куда-нибудь уволочь и там развлечься уже не спеша. Я старался стоять прямо и прилагал все усилия, чтобы не зажмуриться.

— Боишься? — спокойно спросил он. — Не беспокойся — я не стану тебя убивать.

А вот в это не верилось от слова "совсем". Я слишком хорошо его знал.

— Не веришь? Почему же тогда я позволял тебе следить за собой всё это время?

Я похолодел. Он знал. Значит, играл, как кот с мышью. Однако он не мог знать главного. Ради чего было это всё. И я позабочусь о том, чтобы так оно всё и оставалось.

Ворон хохотнул.

— У тебя сейчас такое забавное выражение лица. Как будто ты принял решение стоять насмерть и не пустить в ворота ни одного врага.

Ну, в общем-то, вполне себе верная оценка моего настроя.

— Думаешь, я тебя пытать буду? Могу, вообще-то, но не особо хочется. Нравишься ты мне чем-то.

— Можно подумать, вам это помешает, если вы захотите.

— Ты прав, — усмехнулся он. — Не помешает. А ты, я вижу, хорошо изучил меня за это время.

— У меня только одна просьба, — глухо произнёс я. — Не делайте это неожиданно. Я не хочу получить удар в спину или исподтишка.

Ворон нахмурился.

— Я ведь уже сказал, что не собираюсь тебя убивать.

— Ключевое слово — сейчас, — возразил я ему.

Он усмехнулся.

— Хорошо. Я даю слово, что не стану делать это неожиданно.

И я как-то сразу успокоился после этих слов. Ворон не часто давал обещания, но те, что давал, держал железно.

— Я могу возвращаться домой?

— Пообедай со мной, — неожиданно сказал он.

— Как скажешь, — покорно согласился я.

* * *

— Так с какой целью ты следил за мной всё это время?

Я крепче сжал вилку, стараясь не смотреть на своего собеседника.

— Не скажешь, — констатировал он. — Это такой большой секрет?

Честное слово, в этот момент он мне казался вполне нормальным человеком. Но я не мог ему сказать. Никак не мог. Может, попытаться перевести тему?

— А тот, с кем вы сражались, он ваш враг?

— Да нет, — спокойно отозвался Ворон. — Впервые его видел. Странно, что ты спросил об этом. Не единожды ведь видел, как я убивал подобных ему.

Так, сменить тему не удалось. В общем-то, я не особо и рассчитывал. Утешало одно — в публичном месте он пытать меня не начнёт.

— Скажи мне только одно — это несёт какую то угрозу мне... и таким, как я?

Секунду я колебался, но потом всё же ответил:

— Нет.

Он лишь молча кивнул и вернулся к поглощению пищи.

— А почему не ешь? — спросил он спустя какое-то время.

— У меня, когда сильно нервничаю, аппетит пропадает напрочь.

— Надолго?

— Пока не успокоюсь.

— И как много времени тебе нужно на успокоение?

Я покачал головой.

— Это не от меня зависит, а от внешних факторов. Ты ведь рядом и можешь в любой момент передумать. Мы оба это знаем.

Ворон отложил вилку и какое-то время изучающе смотрел на меня. Потом хохотнул.

— Выходит, ты окончательно успокоишься лишь после того, как я тебя убью?!

— Как-то так, — невесело усмехнулся я.

— А смерти ты, значит, не боишься?

— Не особо. Хотя и приближать её приход не стремлюсь.

* * *

— Юр, я не знаю, обрадует ли тебя эта новость, но тут какой-то мужик сидит в кафе с нашим недавним свидетелем, и они вполне себе мирно беседуют.

— Что за мужик?

— Не знаю, я его раньше не встречал. Но не это главное — клиент наш нервничает как бы не сильнее, чем тогда на допросе.

— Он испуган?

— Нет. Просто сильно нервничает.

— Ну это может быть отзвуком недавних событий.

— Может. А может и не быть.

— Что ты предлагаешь?

— Надо бы за ним последить.

— И на каком основании я буду привлекать к слежке...

— Не надо никого привлекать. Сами справимся.

— Хорошо, — быстро принял решение Сенцов. — Ты сейчас...

— Нет-нет, ты не понял. Как раз я сейчас и не могу. У меня срочная встреча — отменить я её не в силах. В общем, записывай адрес. Они ещё здесь сидят.

* * *

Слежку Ворон заметил сразу, как только они вышли на улицу.

— Так, планы меняются, — сказал он своему спутнику. — Ты идёшь со мной!

Тот удивлённо взглянул на него, но потом, лишь пожав плечами, безразлично ответил:

— Ладно. Как скажешь.

* * *

Это был ещё один заброшенный склад. Сбросив на пол бесчувственное тело милиционера, которого он обезвредил сразу после того, как тот попытался связаться с кем-то по телефону, Ворон обыскал его и, забрав всё, что, по его мнению, было лишним, связал руки за спиной и привёл в чувство.

Оглядевшись и увидев, где находится, тот пристально посмотрел на Грибова.

— Значит, вы всё-таки сообщники. Надо было тебя тогда...

— Ещё одно слово, и я отрежу тебе язык, — холодно проинформировал его Ворон.

Милиционер замолчал. Однако чистая незамутнённая ненависть, с которой он смотрел на Грибова, была яснее всяких слов.

— Ну вот, — задумчиво разглядывая пол помещения, отреагировал Филимон. — Уже в преступники записали.

— Ну, технически, ты преступник и есть. Следил за мной столько времени, видел все мои преступления, но никому ничего не сообщал. Так всё-таки зачем ты это делал?

* * *

— Пытать будешь? — ответил я вопросом на вопрос.

— Считаешь, что твой секрет того стоит?

— Он стоит жизней многих людей. Для меня этого достаточно.

Ворон внимательно смотрел на меня.

— Значит, Маклауд был прав. Ты действительно состоишь в каком-то тайном обществе. Как вы там себя называете? Наблюдатели? И следите вы, судя по всему, за нами, бессмертными. Вопрос только — для чего?

Я предпочёл отвернуться и промолчать.

Ворон усмехнулся.

— Филя, Филя, неужели ты ещё ни разу не задавался вопросом, почему я так долго позволял тебе за собой следить. У тебя ведь было время поразмышлять об этом.

— Ты не всегда убиваешь намеченные жертвы сразу. Я решил, что меня ты тоже... отложил.

Ворон расхохотался.

— Отложил! Придумать же! Нет, Филя, я тебя не откладывал. Всё это время я оставлял тебя в живых по одной-единственной причине, — он приблизил ко мне своё лицо. — Ты такой же, как я.

Я резко вскинул голову, глядя ему в глаза. Вряд ли он имел в виду, что, наблюдая за ним, я стал таким же маньяком, а значит... Так, что я знаю о бессмертных? Они все возникают будто из ниоткуда. Родителей либо нет, либо приёмные. В точности, как у меня. Всё сходится.

— Так вот почему ты не стал меня убивать. Я же знаю, как ты поступаешь со свидетелями. С любыми свидетелями, — добавил я, бросив взгляд на внимательно слушающего наш диалог милиционера. "И что теперь?" — лихорадочно соображал я, подставляя новые данные под имеющуюся ситуацию. Ответ всплыл как-то сам собой, и я сразу успокоился.

— Это ничего не меняет, — спокойно ответил я. — Я всё равно останусь Стражем и не стану вредить своим. Ни словом, ни делом.

— А ты не думаешь, что свои для тебя как раз-таки мы?

— Я — свободный человек и вправе сам решить, кто мне свой, а кто чужой.

— Ты понимаешь, насколько рискуешь, говоря это мне?

— И что ты мне сделаешь? — шагнул я к нему. — Заберёшь мою жизнь и присоединишь к уже имеющимся?

Ворон усмехнулся.

— Ты так образно выражаешь свои мысли. Лишний раз убеждаюсь, что я не ошибся с выбором будущего ученика.

— С чего ты решил, что я пожелаю им стать, даже если вокруг не останется больше кандидатов?

* * *

Маклауд осторожно крался вперёд, прислушиваясь к раздающимся голосам. Склад был практически пуст, и эхо разносилось по всему помещению. Сергей волновался за своего человека, приславшего очень неоднозначное последнее сообщение, а его недавний противник, как оказалось, был самым настоящим маньяком. Ещё немного, и он ощутит его присутствие.

* * *

— Да брось! Неужели тебя так расстроили мои маленькие развлечения со смертными?

— Дело в этом? В том, что они смертные?

— На самом деле — нет, — спокойно улыбнулся Ворон. — Но согласись: развлекаться так с бессмертными — дело абсолютно бессмысленное. Разве что с такими, как ты. Вот ты, к примеру, согласишься заменить собой хотя бы этого?

— Можно подумать, если я соглашусь, ты его не убьёшь.

— Его, может, и убью, но ведь и смерть разная бывает, согласись.

— Не пойдёт.

— А если всех? Давай заключим сделку: всех смертных — на одного тебя. Ну, кроме случайных свидетелей. Тут уж извини: осторожность прежде всего. Но все свидетели будут умирать быстро. Как тебе такой расклад?

Я задумался. Конечно, он вряд ли верил, что я соглашусь, но от своих слов отказываться не станет. А значит, есть реальный способ его остановить. Правда, милиционеру всё равно придётся умереть, но, по крайней мере, его избавят от пыток.

— Я согласен.

Ворон внимательно разглядывал моё лицо. Потом протянул телефон.

— Можешь жить своей обычной жизнью. Как только понадобишься, я тебе позвоню.

Я спрятал телефон в карман. Ворон шагнул к милиционеру, но практически сразу замер, оглядываясь. После вытащил меч.

— Дункан Маклауд, я полагаю? — спросил он в пустоту склада. Из тени вышел недавний бессмертный. — У тебя есть ко мне что-то личное? Что-то не помню, чтобы мы раньше встречались.

— Странно, что ты не задался этим вопросом в нашу первую встречу.

— Тогда ты напал на моего ученика. Вот я и вмешался, — пожав плечами, пояснил мой подопечный. — Так-то я на своих не нападаю, если только на меня первым не нападут. Так что, если есть такая возможность, я предпочёл бы решить дело миром.

— Ты убиваешь людей ради удовольствия!

— Уже нет. Я дал слово оставить их в покое.

— Вот как?! А как насчёт этого милиционера? Его ты тоже оставишь в покое?

— Он слишком много видел и слышал. Ты не сможешь заставить его молчать.

— Ему никто не поверит.

— Очнись! Он видел меня! Слышал моё признание!..

И вот тут шестерёнки неожиданно с утроенной скоростью заработали в моей голове.

— Подожди, он прав.

— Что ты имеешь в виду? — повернулся ко мне Ворон.

— Неважно, что видел и слышал милиционер. Доказательств-то у него нет, а без них это будет его слово против наших. А если мы все хором будем стоять на своём, предъявить нам будет нечего. С учётом твоего обещания завязать не надо опасаться, что, установив слежку, они тебя когда-нибудь поймают.

Какое-то время Ворон размышлял.

— Что ж, это звучит вполне логично. Теперь ты удовлетворён, Маклауд? Что скажешь? Мир, дружба, жвачка?

— Как я могу быть уверен, что ты опять не возьмёшься за старое?

— Не возьмётся. — уверенно ответил я. — Ворон — человек слова. Если что пообещал — железно.

Видя, что Дункан всё ещё сомневается, я понял причину.

— Тебя это удивит, но он не псих. Я достаточно долго за ним наблюдал, чтобы прийти к такому выводу.

— Хорошо, я поверю тебе. На этот раз. Милиционера я забираю с собой.

Ворон лишь молча пожал плечами. Маклауд одним движением своей катаны перерезал верёвки на руках служителя закона и помог ему встать на ноги.

* * *

— Ответь мне только на один вопрос, — спросил я, когда мы остались одни. — Зачем тебе это надо?

— Ты удивишься, но, как ни странно, именно это помогает мне не сойти с ума. Да, жестоко — по отношению к другим, по крайней мере, — но именно это помогает мне сохранять некую внутреннюю стабильность. Слишком много крови было вокруг меня в последнее время. Это не могло не повлиять.

— Что ж, я живу слишком мало. У меня нет права осуждать.

— У меня есть к тебе одна просьба, — произнёс Ворон, когда мы шли со склада к нему домой. — Узнай всё, что сможешь, про этого Маклауда.

Я поднял голову и прямо посмотрел на своего... учителя? Хм... Посмотрим. Тот поднял руки в успокаивающем жесте.

— Я не требую у тебя секретную информацию. Просто хочу, чтобы ты составил о нём личное мнение. Расскажешь потом то, что сам сочтёшь нужным.

* * *

Раздался звонок, и Дункан достал из кармана мобильный.

— Мак, ты сейчас где? — услышал он голос Доусона.

— В Москве, через два часа самолёт.

— Эм-м... Ты не мог бы задержаться ещё?

— Что-то случилось?

— Один из местных наводил о тебе справки. Мой приятель считает, что он действует с подачи своего подопечного. Ты ведь уже успел пересечься с Вороном?

— Чёрт! — выругался Дункан. — Думаешь, он может его принуждать?

— Я не знаю, но Сергей допускает такую возможность, хотя и не уверен полностью. Всё-таки Грибов — натура увлекающаяся и вполне мог интересоваться тобой по своему собственному почину. И всё же — не мог бы ты это проверить? Я понимаю, что не имею права просить тебя об этом, но ты же знаешь, что собой представляет этот бессмертный...

Несколько секунд Маклауд ещё колебался, памятуя о разговоре между двумя вышеупомянутыми личностями. Деталями этой беседы он не делился пока ни с кем и, честно говоря, сомневался, стоит ли это делать.

— Хорошо, я помогу, — ответил он Джо и отправился сдавать билет.

* * *

Дверь ему открыл хозяин квартиры.

— Мистер Маклауд? Вы что-то хотели?

— Я могу войти?

Филимон молча посторонился. Дункан прошёл в комнату и остановился на пороге. В кресле, рядом с журнальным столиком, сидел Ворон с чашкой чая в руке.

— Мистер Маклауд? — вопросительно приподнял он брови. — Что заставило вас снова искать с нами встречи?

— Тот факт, что ваш... ученик?

Грибов отрицательно покачал головой.

— Я пока не давал своего согласия.

Ворон усмехнулся.

— Он упрямец, каких мало.

— Ваш пока не ученик наводил справки обо мне, — закончил Маклауд. — Его руководство интересуется, не с вашей ли подачи проявляется подобное любопытство?

— Не вам меня упрекать! — резко отреагировал Филимон. — Джо Доусон предоставляет вам любую информацию по первому требованию!

— Ты всё-таки наводил о нём справки? — заинтересовался Ворон.

— Да. И информация настолько меня заинтересовала, что я несколько увлёкся. Возможно, это и стало причиной для беспокойства Сергея. Хотя я и не ожидал столь явного недоверия с его стороны. Вроде, я не давал повода думать о себе настолько плохо.

— И что же такого интересного тебе удалось выяснить, если не секрет?

— Хм... Всё я рассказывать не буду, но если вкратце, самую суть... В общем, этого парня можно охарактеризовать одним словом: наивняк. Он до такой степени не приспособлен к жизни в нашем жестоком мире, что первый вопрос, который у меня возник, едва я это осознал: как? Как при таком уровне наивности он умудрился прожить четыреста лет и не сдохнуть окончательно? По всем прикидкам он должен был умереть ещё до своего совершеннолетия. Эта нестыковка до такой степени заинтересовала меня, что я потратил кучу времени на то, чтобы найти ответ на этот вопрос.

— И как, нашёл? — с любопытством поинтересовался Ворон.

— Да. Разгадка на самом деле оказалась проста. Очень сильное желание жить. Оно до такой степени превалирует надо всем остальным, что позволяет ему выживать там, где любой другой уже давно потерпел бы поражение просто потому, что заранее сдался. Сила Маклауда в том, что он не сдаётся никогда, какой бы безнадёжной ни была ситуация.

— Это как ты при игре в шахматы?

— Именно. Тем не менее, мне его было жалко. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, это плохо закончится.

— А ничего, что вы обсуждаете меня в моём присутствии? — холодно поинтересовался Дункан.

— Предпочитаете, чтобы мы делали это за вашей спиной? — парировал Грибов.

— Тогда, может быть, объясните мне, что такое "наивняк"? Если уж меня обзывают, я хотел бы это понимать.

Ворон коротко хохотнул. Грибов бросил на него хмурый взгляд.

— Прошу прощения. Я не учёл, что вы — иностранец и можете не понять полусленговое выражение. Если передать самую суть, вы человек, не способный правильно воспринимать реальность и подстраиваться под неё. Вы как ребёнок — делите мир на чёрное и белое. Причём, что именно куда относить, зависит от вашего собственного представления на этот счёт. Честно скажу, если у вас когда-нибудь откроются глаза и вы осознаете всё то, что натворили, вам будет очень тяжело с этим жить.

— Вы так полагаете?

— Я в этом уверен, — серьёзно ответил Грибов. — Кстати, у меня есть встречный вопрос.

— Ко мне? — осведомился Дункан.

— К вам обоим.

Русский и шотландец переглянулись, после чего с интересом уставились на Филимона.

— Почему вы, бессмертные, ни разу не заинтересовались своим происхождением? Почему ни один из вас никогда не задаётся вопросом "откуда мы возникаем?". Кто промывает вам мозги, мешая интересоваться собственным прошлым? Это ведь ваша жизнь! Почему же вы тратите её на нелепую игру, неизвестно когда и кем придуманную?! Почему никто не задался вопросом, какую выгоду получает тот, кто выдумал правила, от того, что они исполняются? Толку в бессмертии, которое, по сути, делает вас чьим-то рабом!

* * *

Успокоив Доусона, Маклауд возвращался домой. Всё время перелёта он размышлял над словами этого странного русского. И в самом деле, почему он никогда не задавал себе эти вопросы? А ведь они лежали на поверхности с самого начала. Ведь и в самом деле: ни у кого из бессмертных не было реальных живых родителей. Так откуда они все тогда появлялись? Кто они? Инопланетяне из космоса, наподобие киношного Супермена? И кто стоял за их появлением в этом мире? Взялись же откуда-то эти правила. Значит, кто-то, когда-то их озвучил.

— Когда-нибудь я найду разгадку! — шептал Дункан. — Обязательно найду!