Невидимый мир (гет)

Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. У мистера и миссис Дурсль рос сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребенком на свете. Любой случайный гость, оказавшийся в доме номер четыре по Тисовой улице, сразу же натыкался взглядом на огромное количество фотографий полного светловолосого мальчика, коими были увешаны все стены и заставлена каминная полка.

Но ничто не говорило о ещё двух жильцах помимо Дурслей, и все же Делия и Гарри Поттеры вот уже десять лет проживали в доме, с той самой злополучной ночи, когда Петуния, услышав стук в дверь, обнаружила на пороге двоих племянников. Мистер и миссис Дурсль считали себя порядочными гражданами, а потому решили оставить Поттеров, поклявшись, что они-то воспитают из них нормальных людей. И вот так маленькая комната на втором этаже обзавелась сразу двумя обитателями, один из которых в это время крепко спал, пусть и оставалось ему недолго. Тётя Петунья уже подходила к двери, и вскоре её громкий визгливый голос прорезал утреннюю тишину.

— Вставайте! Поднимайтесь, лентяи!

Гарри сонно поморщился и бросил взгляд на соседнюю кровать. Та пустовала, и лишь скомканное постельное белье говорило о том, что на ней кто-то спал. Вздохнув, мальчик перевернулся на спину и попытался вспомнить, что ему снилось. Это был приятный сон, где он летел по небу на мотоцикле, причём Гарри казалось, будто с ним это уже когда-то случалось.

— Вы все ещё не встали? — голос тётушки вновь раздался за дверью вместе с громким стуком.

— Почти, — уклончиво ответил Гарри.

— Шевелитесь. Я хочу, чтобы кто-то из вас присмотрел за беконом. И чтоб он не подгорел, — сегодня день рождения Дадли, и все должно быть идеально.

В ответ Гарри застонал. День рождения Дадли — как он мог забыть? Поттер медленно выбрался из постели, провел пятерней по волосам, — расчесывать их было абсолютно бессмысленно, — и надел очки. Ещё раз оглядевшись в надежде отыскать рыжую макушку сестры, Гарри вздохнул. В любой другой день дядя с тётей могли стерпеть выходки Дел, но в день рождения их ненаглядного сыночка...

«Впрочем, — рассуждал Гарри, одеваясь, — Делии явно нравится доводить родственников своим поведением».

Мальчик предпочитал выполнять требования Дурслей, позволяя себе разве что недовольно бормотать под нос или тихо язвить, когда те были поглощены собой и не замечали слов Гарри. А вот Делия была намного упрямее, временами спорила с тётей и дядей, иногда убегала из дома на полдня и молча выслушивала все жалобы, угрозы лишения её еды и домашнего ареста. Гарри немного завидовал уверенности сестры и тому, что тётушка явно относилась к ней снисходительнее, чем к племяннику. Но уж точно не сегодня.

Одевшись, он пошел на кухню. Весь стол был завален приготовленными для Дадли подарками. Похоже, что Дадли подарили новый компьютер, который тот так хотел, еще один телевизор и гоночный велосипед — это не говоря обо всем прочем. Для Гарри оставалось загадкой, почему Дадли хотел гоночный велосипед, ведь кузен был очень толстым и ненавидел физические упражнения — хотя отлупить кого-нибудь он был совсем не против. Любимой «грушей» Дадли был Гарри, но Дадли далеко не всегда удавалось поймать кузена, и, ко всему прочему, тот явно опасался своей кузины. Впрочем, многие дети побаивались Делии Поттер, прослывшей «ненормальной» и «рыжей ведьмой», что частенько спасало её брата от издевательств, в то время как над самой Дел посмеивались разве что за спиной.

Гарри казался еще меньше и тоньше, чем был на самом деле, потому что ему приходилось донашивать старые вещи Дадли, а Дадли был раза в четыре крупнее его, так что одежда висела на Гарри мешком. У Гарри было худое лицо, острые коленки, черные волосы и ярко-зеленые глаза. Он носил круглые очки, заклеенные скотчем и только благодаря этому не разваливающиеся — Дадли сломал их, ударив Гарри по носу. Единственное, что Гарри нравилось в собственной внешности — это тонкий шрам на лбу, напоминавший молнию. Шрам был у него с самого детства, и первый осмысленный вопрос, который он задал тете Петунье, был как раз о том, откуда у него взялся этот шрам.

— Ты получил его в автокатастрофе, в которой погибли ваши родители, — отрезала тетя. — И не приставай ко мне со своими вопросами.

Когда Гарри переворачивал подрумянившиеся ломтики бекона, в кухню вошел дядя Вернон.

— Причешись! — рявкнул он вместо утреннего приветствия. Примерно раз в неделю дядя Вернон смотрел на Гарри поверх газеты и кричал, что племянника надо подстричь. Наверное, Гарри стригли чаще, чем остальных его одноклассников, но это не давало никакого результата, потому что его волосы так и торчали во все стороны, к тому же они очень быстро отрастали.

К моменту когда на кухне появились Дадли и его мать, Гарри уже вылил на сковородку яйца и готовил яичницу с беконом. Дадли как две капли воды походил на своего папашу. У него было крупное розовое лицо, почти полностью отсутствовала шея, маленькие глаза были водянисто-голубыми, а густые светлые волосы аккуратно лежали на большой жирной голове. Тетя Петунья часто твердила, что Дадли похож на маленького ангела, а Гарри говорил про себя, что Дадли похож на свинью в парике. Гарри с трудом расставил на столе тарелки с яйцами и беконом — там почти не было свободного места. Дадли в это время считал свои подарки, а миссис Дурсль окинула быстрым взглядом кухню, остановившись на Гарри.

— Ну и где твоя сестра? — тихо бросила она, словно не желая отвлекать сына от его занятия своим визгливым голосом.

Поттер, в этот момент решивший, что все внимание уйдёт кузену, молча жевал яичницу и на вопрос Петунии лишь пожал плечами. Тётушка нахмурилась и уже хотела что-то сказать, однако Дадли, досчитавший подарки, капризно выкрикнул, отвлекая ее:

— Тридцать шесть. Это на два меньше, чем в прошлом году!

* * *

А пока Дурсли пытались утешить своего сына, недовольного количеством подарков, совсем неподалеку, в ухоженном садике под сенью акаций сидела девочка, слушая разговоры родственников, долетающие до нее сквозь открытое окно, и едва заметно посмеивалась. Пусть ей и было несколько совестно каждый раз, когда она бросала брата «на растерзание дяди и тети», — старшая сестра, все-таки, — однако относительная тишина и одиночество порой были просто необходимы. Особенно в столь чудесный ранний час, когда жаркое летнее солнце не превратило улицы Литтл Уингинга в душный ад.

Делия Поттер, — а это была именно она, — в отличие от брата обладала прямыми темно-рыжими волосами чуть ниже плеч, немного более круглым лицом, да и в целом единственной их с Гарри схожестью являлись ярко-зеленые глаза миндалевидной формы. Делия была худой и вытянутой, как и многие девочки ее возраста, терпеть не могла свое «цветочное» имя, россыпь веснушек по всему лицу и, напротив, любила изящные бледные руки с длинными тонкими пальцами, различную бижутерию, особенно подвески и браслеты, коих на ней всегда было уйма. А еще она превосходно умела читать чужие мысли.

Хотя, в общем-то, это даже полноценным чтением мыслей назвать нельзя. Делия ощущала чувства и эмоции, испытываемые человеком в данный момент, и могла уловить смутный образ или узнать, что с ним произошло, к примеру, этим утром. Однако и этого с лихвой хватало, чтобы за ней приклеилось звание «ненормальной», а другие дети из страха перед чем-то неизвестным начали издеваться над Поттер. Никому не нравилось, что какая-то девчонка знала каждый его секрет, безошибочно определяла потайные мысли и ложь.

Да Дел и самой было страшно, когда она осознала, что больше никто так не может, даже ее брат. Испугалась настолько, что обратилась к тётке, чего не делала практически никогда. На что та ей строго приказала об этом никому не говорить и вообще скрывать свои способности. А Поттер в это время чувствовала ее страх.

Мистер и Миссис Дурсль практически всегда испытывали по отношению к племянникам либо страх, либо раздражение, но чаще всего опаску. Несмотря на все свое любопытство, Дел старалась в голову к ним не лезть, лишь пару раз смогла разглядеть в их воспоминаниях лица родителей, выяснив, что она была практически точной копией матери, а Гарри, — за исключением глаз, — отца. Этим, как и своим секретом, она охотно поделилась с братом. У них вообще практически не было между собой тайн, а с того момента Дел и вовсе знала обо всем, что происходило с Гарри. Ведь во всем мире лишь они были друг у друга, как ни крути.

Стоит сказать, что о своих способностях Делия умалчивала недолго. Не выдержав насмешек и издевательств, девочка решила, что раз от клейма ведьмы ей не избавиться, то стоит пользоваться этим. Как оказалось впоследствии, мало кто желал, чтобы его грязные тайны всплыли наружу, а потому от Дел вскоре отстали и начали откровенно ее избегать и побаиваться, что вполне устраивало мисс Поттер. Ведь и дружить с кем-то, чьи истинные намерения легко прочитать, было сложно.

Вздохнув, Поттер решила, что самое время вернуться, когда вместо капризов Дадли она стала различать их с Гарри имена. Что-что, а бросать брата на столь долгое время вместе с Дурслями она не собиралась.