По совместительству Джиневра (джен)

Меня тошнило с самого утра. Последний бокал вина, выпитый накануне в честь победы «Холихедских Гарпий», был явно лишним. И если бы не встреча в «Ежедневном Пророке», я бы сегодня не сдвинулась с места.

Гарри умчался в Аврорат, Джим и Ал ночевали в Норе, тренировка была назначена на завтра. Редкая возможность отдохнуть и прийти в себя. Но у меня всегда все через одно место. По милости моего капитана Гвеног Джонс и по собственной глупости я вляпалась в очередную авантюру под названием «журналистика».

Гвен любила тусовки и внимание к собственной персоне и всегда приглашала на ведущие матчи своих влиятельных знакомых. В этот раз среди гостей был главный редактор «Пророка» Варнава Кафф, ее старый друг и в прошлом почетный член клуба профессора Слагхорна. Гвен любезно отрекомендовала меня как лучшую охотницу в истории команды и просто шикарную ведьму, уточнив, за какие заслуги я была принята в клуб Слагги. Этого вполне хватило, чтобы Варнава Кафф не отходил от меня весь вечер, предлагал попробовать себя в журналистике, а Гарри ревновал как дурак. Мне стоило огромных усилий, чтобы отвязаться от одного и привести в чувство другого. В итоге Кафф пригласил меня на деловую встречу, чтобы обсудить его заманчивое предложение, а Гарри до самого утра доказывал мне свою любовь, повторяя, что никому меня не отдаст даже под Империусом.

«Он ждет тебя, Джин», — сообщил внезапно нагрянувший Патронус Гвен, и я окончательно поняла: об отдыхе можно забыть. Пришлось идти в душ, наводить красоту и отправляться в Косой переулок. Хорошо, что не стошнило во время трансгрессии.

Увидев меня в приемной, Варнава Кафф расплылся в улыбке.

— Миссис Поттер, добро пожаловать! Вы не представляете, как я рад нашей встрече.

Он неуклюже расшаркался и поцеловал мою руку. Вместо того чтобы пожать ее, как это делают многие мужчины. Когда дверь в его кабинет распахнулась, я услышала за спиной панический шепот:

— Миранда, чаю, воды… Все что угодно! Только быстрее!

Странно, на вечеринке у Гвен он особо не церемонился. Называл по имени, с упоением вспоминал прошедший матч, где я забила одиннадцать квоффлов кряду, и умолял меня написать репортаж, чтобы спасти загибающуюся спортивную колонку. Мерлин, что делает с людьми огневиски…

— Спасибо, взаимно, — коротко ответила я на слащавое приветствие и огляделась.

В небольшом кабинете царил творческий беспорядок. Повсюду валялись газеты, книги, исписанные блокноты, тут и там стояли кружки с недопитым чаем, тарелки с огрызками яблок и засохшими бутербродами. Редакторский стол был завален только что сверстанными газетными полосами, на которых ловко плясали зачарованные самопишущие перья. Очевидно, так вносились правки в авторские тексты.

«Почти как половники в моей кухне, помешивающие бульоны и рагу», — подумала я.

Как я узнала позже, за перьями следила специально обученная сова. Эта маленькая серая птица с зоркими глазами важно восседала на спинке редакторского кресла. Как только перо заканчивало свою работу, а текст получал одобрение главного редактора, она хватала клювом выправленную полосу и уносила ее в печать.

В кабинете пахло дымом, и я почувствовала, как к горлу с новой силой подступила тошнота. Гвеног рассказывала, что журналисты балуются маггловскими сигаретами, — запах у них ужасный. Наивная Гвен. Она просто не знает, что когда-то мы с девчонками тоже пробовали курить эту дрянь.

— Садитесь, миссис Поттер, будьте так добры! — любезно произнес Кафф.

Миссис Поттер? Ну ладно. Спасибо, что не Джиневра.

Я села на стул и попросила Каффа открыть окно.

— Простите, дорогая, курю, имею такое пристрастие, — виновато улыбнулся он и, кинув пару заклинаний, распахнул окно и прогнал дым. В этот момент появилась секретарша с огромным подносом. Кроме чая и воды, у нее в запасе имелся чуть ли не весь набор популярных в магическом мире напитков и закусок. Интересно, они так всех принимают или только избранных? Я поблагодарила за угощение, выпила немного воды и решила прервать затянувшуюся паузу:

— Так, значит, здесь делают самые горячие новости в магической Британии?

— О да, миссис… Джиневра… Джинни… — разволновался главный редактор. — Ничего, если мы перейдем на «ты»?

— Отличная идея, — с радостью выдохнула я.

— Именно здесь разоблачаются тайны и смакуются интриги. Журналистика, Джинни, величайшее искусство, и я бы очень хотел, чтобы ты к нему прикоснулась.

— Я играю в квиддич, Варнава! Какой из меня журналист? Вот если ты спросишь, как пробить двойную восьмерку или красиво отработать паркинские клещи, я с удовольствием тебе расскажу, а лучше покажу при случае. Квиддич — моя жизнь, и он мне дороже любого искусства.

— А я разве тебе политику предлагаю? Спорт, Джинни, спорт! Твоя стихия! Нашей спортивной колонке давно требуется свежая кровь. Уверен, что ты, как никто другой, сможешь сделать ее интересной. С твоим-то талантом!

Ну и тактика! Он решил купить меня неприкрытой лестью?

— Ты преувеличиваешь. Я за всю жизнь ни строчки не написала. Ну, школьные эссе и письма мужу не в счет. Последние, кстати, далеко не образец. Если в одном из десяти писем ты найдешь признание в любви, то это будет большой удачей, потому что дела для меня всегда были намного важнее слов.

— Зато я слышал, как ты комментировала один из матчей Британской лиги, — хитро улыбнулся Кафф.

Умеет задеть за живое, знает мои слабые места.

— Когда я послала к драклам загонщика «Ос» за то, что его бладжер чуть не сбил с метлы нашу охотницу? — рассмеялась я. — Думаю, Гвен не раз пожалела, что подпустила меня к микрофону.

Хотя что ей еще оставалось делать, я ведь была на седьмом месяце беременности. Признаться, она и сама иногда не прочь послать к драклам какого-нибудь плохого мальчика…

— Это было потрясающе, Джинни! — воскликнул Кафф. — И так по-репортерски! Ни один из моих спортивных писак на такое не способен.

— Спасибо, Варнава. Вообще-то, когда дело касается квиддича, я стараюсь быть объективной и редко перехожу на личности. Это мое давнее убеждение.

Ну да, если не считать Летучемышиного сглаза, которым я однажды наградила зарвавшегося вратаря «Сорок», из-за чего целый месяц просидела на скамье запасных.

— Объективность — главный принцип журналистики, дорогая, и твое убеждение только в плюс. Но ведь и личности бывают разные. К примеру, личность Джиневры Поттер… — Кафф замурчал, как довольный кот, — может стать украшением нашей спортивной колонки.

— Хочешь увеличить тираж? — усмехнулась я.

— Не буду лукавить, и это тоже. Но сильнее всего я хочу вдохнуть жизнь в свое издание. Джинни, посредственность не продается!

— Ты в курсе, что у меня двое детей и я вернулась в команду? Мой график довольно жесткий.

— Мерлин, да ты почти согласилась! — громко произнес Кафф, отчего сидящая на спинке его кресла сова испуганно ухнула, а самопищущие перья дружно подпрыгнули, будто им подкинули целую дюжину полос для правки. — Может, отметим?

— Спасибо, это лишнее, — отказалась я, ощутив в груди новый прилив дурноты. Давно меня так не накрывало. С тех пор, как… Да ну, глупости, это просто вино.

— Джинни, выход колонки один раз в неделю, — взбодрился мой собеседник и подскочил с кресла. — Совмещать не проблема. Гвен говорила, ты в этом мастер! Напишешь первую статью, вдохновишься, а там будет видно. Детали обсудим позже. Будь спокойна, я учту все твои пожелания.

— О чем первая статья? — спросила я.

— Не о чем, а о ком, — хитро блеснул глазами Кафф. — Джинни, дорогая, конечно же, о тебе!

— Обо мне? — удивилась я.

Да, этот день полон сюрпризов.

— Из первых уст о том, как нелегко быть профессиональным игроком в квиддич, матерью двоих детей и женой легендарного волшебника. С анонсом на первой полосе. Джинни, это бомба! Читатели будут в восторге.

— Из первых уст о том, как совмещать квиддич, секс и пеленки? — не удержалась я. — Хорошо, я попробую.

— И, пожалуйста, — вкрадчивым голосом попросил Кафф, — не скупись на юмор, дорогая, и больше… ну, как бы тебе это сказать… как можно больше Гарри Поттера… Герои войны у нас на особом счету.

— Гарри Поттера? — расхохоталась я. — Очень смешно! И кто тут говорил про главный принцип журналистики? Я даже не вспомню, когда Гарри в последний раз брал в руки метлу. Хотя… он прекрасный болельщик. Особенно когда болеет за «Гарпий».

Я согласилась. Варнава Кафф был на седьмом небе от счастья. Он снабдил меня пергаментом и набором самопищущих перьев, пожал на прощание руку, наговорил комплиментов, и я покинула редакцию «Пророка», мучимая тошнотой и предвкушением позора.

Вернувшись домой, я первым делом отправила сову Гарри. Послание было кратким: «Милый, он меня уломал. Твоя жена — восходящая звезда «Ежедневного Пророка». Если честно, после вчерашнего я сомневалась, что он будет рад моему решению.

С Гвеног я связалась через каминную сеть — знала, что ей не терпится узнать подробности.

— Поздравляю, детка! — весело сказала она, несмотря на жуткую головную боль. — Свой человек в «Пророке» нам не помешает.

Милая Гвен, она днем и ночью думает о команде…

Итак, Джинни Поттер, теперь ты должна рассказать всему магическому миру, как тебе удается совмещать несовместимое. И если ты не сделаешь это сегодня, когда в твоем распоряжении полдня тишины и свободы, ты не сделаешь это никогда.

Передо мной лежал чистый лист пергамента, а на столе нетерпеливо скакало самопищущее перо, ожидая, когда я соберусь с мыслями.

— Меня зовут Джинни Поттер, — наконец произнесла я, наблюдая, как перо принялось старательно выводить на пергаменте мое имя. — Я профессиональный игрок в квиддич, мать двоих детей и…

Нет, не пойдет. Неужели это будут читать? Это же так банально! Кому интересно, сколько зубов у моего младшего сына, зачем я в порыве гнева швыряю квоффлы в пустое кольцо и почему Гарри Поттер называет меня любимой рыжей бестией?

Пока я боролась с сомнениями, в открытое окно залетела сова, принесла записку от Гарри. «Джин, я в тебя верю. Обещай, что переплюнешь Риту Скитер».

У моего мужа потрясающее чувство юмора. А все потому, что он так же, как и я, терпеть не может журналистов. Но читателям «Пророка» и моим будущим коллегам знать об этом не обязательно.

Ни одно событие в нашей жизни не обходилось без репортеров. Везде и всюду они совали свои любопытные носы. Послевоенная истерия, поступление Гарри в Аврорат, моя первая игра за «Гарпий», свадьба, рождение детей. Все это обрастало слухами, сплетнями, домыслами, сопровождалось скандальными публикациями. Вот почему слова Варнавы Каффа про объективность показались мне громким пафосом.

За эти годы Прытко Пишущее Перо Риты Скитер выдало столько отравленных желчью опусов, что можно собрать целую коллекцию. Однажды из-за ее очередной мерзкой статьи мы с Гарри чуть не развелись. Когда наша команда возглавила турнирную таблицу, на первой полосе «Пророка» появилась сенсация: «Измена года: тайный роман жены легендарного волшебника Джиневры Поттер и капитана «Холихедских Гарпий» Гвеног Джонс».

Гарри был в ярости, не удивлюсь, если, одержимый ревностью, он собирался подлить мне в чай Веритасерум. Мой муж не разговаривал со мной целую неделю, спал на диване в гостиной и хлестал в одиночку огневиски.

А уж реакцию моей мамы и вспоминать страшно. Мне в тот момент показалось, что ее кто-то околдовал.

— Вот почему в «Гарпиях» нет мужчин! — схватилась она за сердце и упала в кресло, обмахиваясь газетой.

Одному Мерлину известно, что я тогда пережила. Искусство совмещать терпение, любовь и готовность бороться за свое счастье мне очень сильно пригодилось. А еще как нельзя кстати пришлось активное участие Рона и Гермионы. В тот раз я сочла его благословением небес. Они сумели успокоить и Гарри, и маму.

Ледяное спокойствие Гвеног Джонс тоже сыграло на руку, несмотря на то что в команде «сенсацию» встретили неоднозначно: шептались за спиной, бросали косые взгляды. Прочитав статью, Гвен разразилась истерическим смехом, отправила всех к черту и посоветовала мне сделать то же самое.

Когда Гарри немного остыл, я напомнила ему прежнее «творчество» Риты Скитер о его любовных похождениях. Интрижка с богатенькой магглой из Франции, тайные страдания по лучшей подруге, героине Второй магической войны, горячий секс с секретаршей на аврорском столе… Мы помирились.

Погрузившись в тревожные воспоминания, я не заметила, как оказалась в кухне и уже успела съесть два больших куска сырного пирога и полбанки клубничного джема. Гнетущая тошнота отступила, и на меня напал зверский аппетит, из-за которого я так и не написала ни строчки. Я призвала из гостиной перо и пергамент и продолжила диктовать статью, заедая волнение остатками джема.

— Меня зовут Джинни Поттер, — уверенно произнесла я, — и я научу вас, как забеременеть на старте спортивной карьеры. Для этого вам потребуется много любви и столько же пофигизма. На самом деле достаточно встретить мужа с опасного задания и забыть про женское зелье.

Никуда не годится. Не хватало, чтобы все подумали, что квиддич для меня дороже семьи.

Хотя, если уж быть до конца откровенной... Конечно, я люблю Джеймса больше жизни, но, Мерлин свидетель, я его не планировала. Мне только исполнилось двадцать два года, мы с Гарри недавно поженились, и я пропадала на тренировках круглые сутки.

Первым человеком, который узнал о моей беременности, был вовсе не Гарри и даже не мама. Это была Гвеног Джонс. Наша команда выиграла несколько матчей между участниками лиги, девчонки грезили очередным кубком, и я не представляла, как сообщить им эту новость. Бледная, с трясущимися руками, я прилетела в Холихед и застыла как вкопанная в дверях капитанской. Гвен была в шоке. Она спрятала лицо в ладонях и устало протянула:

— Как я вас всех… люблю.

Я обещала любой ценой взять кубок, выложиться по полной, что и сделала, несмотря на опасения напарниц по команде. Я хотела играть до последнего, не вполне осознавая, что рискую ребенком, пока не попала в Мунго со сломанной рукой. И тогда уже вмешался Гарри и сказал: «Хватит!»

Когда Гвен нашла мне замену на время декретного отпуска, я полночи прорыдала в подушку, думая, что с квиддичем покончено навсегда. Смириться с этой мыслью было непросто. Но я видела счастливые глаза своего мужа, чувствовала, как во мне развивается новая жизнь, и уже через несколько дней забыла обо всем на свете. До тех пор, пока не вернулась в команду. Это случилось, когда Джиму исполнился год. Гвеног Джонс пришла поздравить малыша.

— Привет, парень, — с привычной иронией в голосе воскликнула она, — надеюсь, ты вырастешь славным малым и не станешь предателем, как твоя мать.

Заметив, как скисло мое лицо, Гвен обняла меня и сказала:

— Ты нужна мне, Джин. Нужна как никогда. Новенькая охотница летает, как… В общем… может, попробуешь совмещать?

И я попробовала. Опыт совмещения спортивной карьеры и материнства оказался удачным — конечно, не без помощи моей мамы, которая со всем рвением взялась за воспитание драгоценного внука. Этот опыт понадобился мне очень скоро, потому что буквально через год родился Альбус и все началось сначала. Правда, я была немного расстроена, что у меня снова мальчик, но ведь я сама появилась на свет, уступив дорогу шести братьям, поэтому быстро смирилась со своей участью. Небо помогало отвлечься от грустных мыслей, а частые тренировки — от бессонных ночей и детского плача.

А еще у меня был Гарри, мой бедный, неприкаянный Гарри. Первое время ему катастрофически не хватало моей заботы и ласки. Я до сих пор удивляюсь, как он не променял меня на какую-нибудь хорошенькую колдунью из Министерства магии. Наверное, потому, что я, какой бы уставшей ни была, почти никогда не отказывала ему в близости. В супружеской жизни, как в квиддиче: или ты отдаешься игре с полной страстью, или не играешь совсем.

Что там говорил Варнава Кафф? «Как можно больше Гарри Поттера»? Моему мужу, как и мне, приходится многое совмещать. Непрошеную славу, любовь к семье, адскую работу и неуемное желание спасать мир. Но читателям «Пророка» лучше не знать, что Гарри Поттер до сих пор кричит по ночам, прячется от призраков прошлого в моих объятиях и винит себя в смерти друзей.

«Герои войны у нас на особом счету…» Да уж, хорош герой, который разбрасывает повсюду грязную одежду, играет с карликовым пушистиком чаще, чем с детьми, и не в состоянии сделать мне дочь.

— Джинни, ты дома? — вырвал меня из размышлений голос Гарри. Он вернулся домой через камин и появился в кухне так быстро, что я даже не успела прийти в себя. На столе лежал исписанный наполовину пергамент, в воздухе плавно покачивалось самопишущее перо. Дополняли картину крошки от пирога, пустая банка из-под джема и я, измученная и взволнованная, словно после напряженного матча.

— О, да у тебя тут муки творчества! — присвистнул он, подойдя ближе, и поцеловал меня в губы. — Как ты себя чувствуешь?

— Да вот… пытаюсь написать статью, но пока безуспешно. Тошноту победила. А дети где? Все в порядке?

— Остались в Норе. Они с легкостью променяли маму и папу на общество дяди Рона с новой коллекцией волшебных вредилок.

— Как дела? Ты голодный? — спохватилась я и принялась убирать со стола.

— Твоя мама тебя опередила, — лукаво улыбнулся Гарри, поймал меня за руку и заглянул в глаза. — Насколько я помню, в прошлый раз ты налегала на бифштексы и сандвичи. Сейчас тебя тянет на сладкое…

— Милый, ты о чем? — удивилась я и вдруг ни с того ни с сего начала лихорадочно вспоминать, когда у меня в последний раз были месячные.

Мерлин, неужели мне придется пропустить матч с «Торнадос»?!

— Как о чем? Кажется, наша дочь будет сладкоежкой, — рассмеялся Гарри и крепко прижал меня к себе. От нахлынувших чувств мне стало не хватать воздуха.

— Всем привет! — едва сдерживая смех, проговорила я, уткнувшись мужу в плечо. Наконец-то у моей будущей статьи появилось идеальное начало. — Меня зовут Джинни Поттер, и я снова беременна. Как вы уже поняли, я без ума от Гарри Поттера и своих детей. Ах да, чуть не забыла… Еще я неплохо играю в квиддич.