Необнуленный (джен)

Умирать не хотелось. Николай Семенович не боялся смерти, но сейчас, чувствуя каждой клеточкой своего тела ее приближение, он был напуган. В последние минуты он особенно остро ощущал погружение в пучину ужаса перед неизбежным. Была глухая ночь, он находился в отдельной палате для очень важных персон; сиделка, решив, что он уснул, вышла куда-то. Прибор ритмично попискивал, вычерчивая на экране график биения его изношенного сердца.

Вдруг писк стал монотонным, а на экране появилась тонкая ровная линия.

Николай Семенович почувствовал себя необыкновенно легким и округлым, словно детский мячик в масляной ванне. Привычные сигналы больного тела исчезли, будто кто-то выключил тумблер. Перед ним возникли расплывчатые полупрозрачные фигуры, и Николай Семенович услышал их негромкие, высокие, будто поющие голоса.

— Ну вот и всё, — пропела одна из призрачных теней. — Приступайте к извлечению.

— Выполняю...

— Осторожнее, стажер. Так, теперь нужно...

Николай Семенович не почувствовал, но осознал, что его изъяли из ставшего чужим тела, как процессор из сгоревшей материнской платы. Страха уже не было, было любопытно. У Николая Семеновича не стало ни рук, чтобы что-то потрогать, ни ног, чтобы ими шевелить, ни глаз, ушей и других органов материального мира, однако он сохранил способность наблюдать и анализировать наблюдения. Снова проснулся ученый, казалось бы, потерянный навсегда перед порогом вечности.

— Мастер, она такая хрупкая! Я просто в восторге, держу тамасиальму впервые! Это совершенно не похоже на те ощущения, которые испытываешь при обучении!

— Так, спокойно, не отвлекайся, сосредоточься на работе!

— Слушаюсь, мастер!

— Теперь поместим тамасиальму в стазис, затем отдел внедрения отправит ее в новое тело, и цикл повторится. Впрочем, с теорией ты должен быть знаком.

— Вы правы, мастер!

— Что же, кажется, все. Отправляемся к следующей, чувствуешь, уже пришло время?

Николая Степановича молча приняла третья, до этого не выдававшая своего присутствия, призрачная персона. Разум Николая Степановича померк.

* * *

Дальнейшие события напоминали приятный, но неясный сон. Николай Степанович находился в теплом и безопасном месте, где ощущал свое бытие не разумом, а эмоциями. Затем началось нечто странное: его куда-то тянуло, кто-то кричал, и он почувствовал, как уют и тепло сменились на сырую прохладу. Резкая боль заставила его сделать первый вдох.

Он осознал, что родился заново, когда однажды открыл глаза и увидел окружающий его мир. Над ним был потолок, на который падал мягкий свет сквозь розовые шторы. Слева и справа он разглядел деревянные прутья детской кроватки, а перед ним, над головой, была натянута погремушка из ярких разноцветных шаров. Главное, что он помнил названия всех этих предметов, знал их предназначение и смысл. Сознание вернулось к нему, как земля выходит из-под сугробов под мартовским солнцем.

Николай Степанович почувствовал себя слабым и беспомощным. Он мог только сжать и разжать пальцы. Он ощутил голод и хотел сообщить об этом, но вместо слов из его рта вырвался звук, который мог бы соперничать со скрежетом металла своей красотой и гармоничностью.

Однако над ним появилось милое лицо молодой женщины. Его аккуратно извлекли из кроватки и вскоре в губы ему ткнулся теплый, тугой сосок, а рот наполнился сладким и вкусным.

Николай Степанович постепенно приходил в себя и привыкал к новому положению. В конце концов, он смирился с этой необычной реальностью и почувствовал облегчение, отпустив свою прошлую жизнь и мысли о близких людях из той жизни, которые стали ему как будто далекими, словно персонажи прочитанного и поставленного на полку романа. Он был окружен заботой и вниманием, и это помогло ему быстро восстановиться.

Пока Николай Степанович сосал грудь, он размышлял.

«Итак, факты: я не умер. Точнее, умер, но некие существа нематериальной природы извлекли мое сознание из старого тела и поместили его в тело новорожденного младенца. Подобных случаев ни наука, ни религия не знают, следовательно, это событие из ряда вон выходящее. Таким образом, я являюсь одним из немногих, если не единственным, кто получил уникальную возможность начать жизнь заново! Точнее, вступить в новую жизнь с уже накопленными знаниями и опытом. Это позволит мне достичь поистине невероятных высот и покрыть свое имя, пусть и новое имя, величайшей славой!

Судя по всему, я родился заново в России или какой-то близкой славянской стране. Я физик, Нобелевский лауреат, знаменитый исследователь в области холодного ядерного синтеза. Я смогу продолжить свои исследования, будучи совсем молодым человеком, имея огромные знания, опыт, разработки и гипотезы! Я смогу изменить мир и дать ему неисчерпаемые источники энергии!

А потом... С моими навыками работы с людьми и руководства сложными проектами, я могу пойти во власть! Почему бы и нет?! Власть и слава — это совсем другая жизнь! Но пока что нужно вести себя как обычный ребенок, чтобы никто не заподозрил моего необычного поведения... Не хотелось бы оказаться в какой-нибудь психушке для вундеркиндов...»

* * *

— Стажер! Вспомнил! Вот что значит нарушать инструкции и отвлекаться на посторонние разговоры во время работы!

— Мастер?!

— Вы не стерли разум на своей первой жатве! Вы понимаете, что сейчас в теле младенца находится душа с необнуленным сознанием? Это нарушение параграфа восемьдесят восемь, пункт четыре!

— Мастер! Я готов принять любое наказание за свой проступок!

— Немедленно исправьте ошибку! Пока он еще ничего не натворил, так что большой беды не случилось. Может быть, отделаемся выговором и лишением отпуска на ближайшую тысячу лет.

* * *

Размышления Николая Степановича прервало легкое движение воздуха, как над нагретой плитой, которое превратилось в силуэт уже знакомого существа.

— Николай Степанович, — обратилось к нему существо, которое видел и слышал только Николай Степанович. — Произошло недоразумение, и мы приносим вам свои искренние извинения.

Существо взмахнуло руками, и Николай Степанович перестал быть.

— Ой-ой-ой, не плачь, пожалуйста. Ты же только что поел? — сказала молодая мама, успокаивая малыша. — Ну вот и хорошо. Теперь закрывай глазки и засыпай, мой маленький. Баю-бай, отдыхай. Ведь тебе еще так многому нужно научиться...