Культ ихора (джен)

Хотя солнце уже заходило, улицы Меридиана бурлили. В беспокойном воздухе раздавались звуки — отдалённый стук молотка, визг пилы, треск обрабатывающихся и откалывающихся камней. Звуки смешивались, неслись ветром и отражались в переулках даже в этот поздний час.

Реконструкция города началась вскоре после ужасной атаки Затмения, но до того, чтобы вернуть город в прежнее состояние, было ещё далеко. Искорёженные трупы поверженных вражеских машин — уродливые металлические когти, торчащие из берегов реки, водопадов, домов и зданий — было сложно сдвинуть с места. В какой-то момент Авад вызвал советницу Элой и попросил её укротить одного из нескольких оставшихся диких бегемотов, чтобы с его помощью убрать разбросанные останки нападавших. Но неудовольствие Элой при разговоре об этом и, что гораздо важнее, негативная реакция советников Авада заставили его взять назад эту просьбу. Город и весь Дом Солнца по горло были сыты машинами. Как бы там ни было, прошедшая битва вынудила горожан работать сплочённо. Теперь повсюду сновали отряды добровольцев, которые выкапывали, разбирали на части и очищали бесчисленное множество истребителей и заражённых машин, напавших на город несколько дней назад.

Едкий запах горелого дерева всё ещё висел в воздухе, но привычный к такому нос Брина его почти не замечал. За прошедшие годы Банук выработал привычку к веществам настолько мощным, что либо его обоняние потеряло всякую чувствительность, либо клетки были убиты токсинами, насыщавшими то, что он называл "кровью машин". Теперь он искренне сомневался в том, что питьё этой жидкости позволяло ему видеть будущее. Предсказав падение цивилизации, он несколько удивился, обнаружив, что мир вокруг него остался вполне себе живым, хотя и не очень боеспособным. Это было весьма тревожным знаком для человека — в особенности, шамана — чьё мировоззрение основывалось на предзнании. Кроме того, он понял, что без особых усилий мог бы заявить, что его видение катастрофы всё ещё может сбыться. Но он не сделает этого. По крайней мере... не попытавшись раздобыть больше сведений.

Брин слегка устало потёр глаза. Кожу его пятнала машинная жидкость, некогда струившаяся в недрах машин, которые в былые времена он разбирал на части. Губы слегка посерели, будто становясь металлическими; волосы были ломкими и сухими, словно пустынный тростник. Боль сопровождала Брина постоянно вот уже несколько лет. Частично давал о себе знать возраст — кости и сухожилия были уже не те, что в молодости, и неумолимая сухость здешних мест сказалась на его теле. Но, конечно, влияло и то, что последние годы своей жизни он посвятил машинам и их звериной магии. Он мог честно признаться, что не понимает её, да и к тому же его задачей было не понимание, а передача сообщений. Сражения с земными и небесными хищниками, населявшими пустыню, оставили след на его теле, разукрасив кровоподтёками и сломав почти все кости, которые возможно сломать. И, разумеется, поглощение их жидкостей — коктейлей из горючего, смазки, химикатов, очистителей и всего остального, что содержалось в их телах, — явно не придавало ему здоровья. Вскоре после прибытия в Меридиан несколько недель назад он рухнул на пол в комнате таверны, и его пришлось отнести к целителям. Несчастный глупец раньше не видел даже обычных Банук, не говоря уже о тех, которые пили кровь машин. Предсказание надвигающейся гибели, очевидно, не сбылось, и — возможно, благодаря некоторым усилиям Брина — он чувствовал себя чуть здоровее, чем это обычно бывало. Тем не менее, оставались травмы, которые уже невозможно было исцелить полностью. Возможно, это затишье во время бури было всего лишь коротким перерывом, дарованным ему жизнью, чтобы уладить дела — какими бы они ни были — прежде чем его время истечёт.

Так что Брин искал некоего завершения. Впервые в жизни он желал понимания — хотя бы смутного ответа на вопрос, что за смысл крылся за жестокостью, смертью и глупостью прошлого. Не передавать туманные послания тем, кто будет попросту озадачен, получив их, — что это вообще было? Крохотные фрагменты громадного пергамента, усеянные зашифрованными рунами неизвестного происхождения, слепой, ведущий слепого... а куда вообще? Теперь Охотница изменила всё и, возможно, превратила в насмешку не только его предсказание, но и саму способность к предвидению. Хотя он и чувствовал себя неловко, принимая этот факт, всё же он чуточку его радовал. То, что мир был способен преподносить сюрпризы, было несколько успокаивающим для человека его возраста. Словно намёк на то, что не все истории ещё написаны.

Брин вытянул под столом уже начавшие затекать ноги и отпил из стоявшей перед ним кружки. Вода была чуть тёплой, но в остальном безвкусной, — лишь жидкость, необходимая телу, чтобы оно не вышло из строя. После эпизода с обмороком мужчина перестал носить одеяние и головной убор Банук, в которых он и так слишком долго прожил. Было это желанием смешаться с толпой или символическим отбрасыванием прошлого, он затруднялся сказать. Может, и то и другое, может, ничто из этого. Хотя это подарило ему физическое удобство, всё же психологически такое изменение было сложно принять. Он философски заключил, что хуже не стало. Ещё один глоток воды принёс ему спокойствие.

Дверь в таверну Ядава плавно открылась и закрылась. Это было заметно только из-за разницы в громкости доносившихся снаружи восстановительных работ. Вошёл мужчина в тёмном наряде. Из-за непринуждённости и спокойствия этого человека невозможно было представить, что он не уроженец здешних мест. Вошедший улыбнулся трактирщице — привлекательной женщине лет тридцати, улыбнувшейся машинально в ответ. Сделал небольшой, почти незаметный жест рукой, что заставило её бросить быстрый взгляд в сторону Брина, и направился прямо к его столу. Сел, вперив тёмный взгляд в слегка покрасневшие и уставшие глаза Брина. Тот увидел многое в этом кратком взгляде. Перед ним сидел человек, носивший шрамы снаружи и внутри. Иссечённая песками и покрасневшая на солнце кожа, гибкая мораль. Этот человек видел — и делал — множество необычных вещей. Хорошо.

Его голос был тихим, на грани слышимости. Но по тону было ясно, что он не робкого десятка.

— Я так понимаю, у тебя ко мне дело? — сказал он почти непринуждённо.

Прежде чем Брин смог ответить, трактирщица уже подошла к ним с кружкой эля для нового посетителя. Тот поблагодарил её, и она вернулась к стойке, явно стараясь держаться на почтительном расстоянии, но достаточном, чтобы подслушивать.

— Я ищу нечто редкое. Настолько редкое, что за все годы жизни я его никогда не видел. Как ты можешь понять, лет мне порядочно, — начал Брин.

— Многие люди ищут вещи и не находят их никогда. Если ты никогда это не видел, откуда ты знаешь, что оно вообще существует? И зачем мне в таком случае тратить время на поиски?

— Осколки, уважаемый... Как мне тебя называть?

— Трелло. Это не моё имя, но для дела достаточно. И в это странное и сложное время осколки весьма приветствуются. Чем больше, тем лучше. Но мы всё танцуем вокруг да около, а я занятой человек. И, хотя я наслаждаюсь загадками, я не собираюсь соглашаться на работу, которой не понимаю. Итак? — он отхлебнул эля, стоявшего перед ним.

— О, "понимание" такое интересное слово. Лично я именно его и ищу. Но твоя роль в моей лебединой песне⁽¹⁾ проста — я прошу принести мне кровь машины. Есть у меня такой странный грешок — собирать образцы этих жидкостей. И один из них мне никак не удаётся заполучить, несмотря на все попытки. Речь лишь о маленьком флаконе. И поскольку машина, о которой мы говорим, безусловно мертва, для тебя это несёт гораздо меньше опасности.

Бровь Трелло слегка приподнялась, выражая недоверие собеседника.

— Так говоришь, будто дело совсем простое. Настолько простое, что даже менее осторожный человек, чем я, всё равно может задаться вопросом, почему бы тебе самому не взяться за это?

Брин усмехнулся слегка насмешливому тону наёмника.

— Годы не пощадили моих навыков. В расцвете сил я бы схватился с лиходеем и громозевом без раздумий. Но сейчас? Целители объявили меня ходячим трупом. У меня нет желания и почти не осталось умения подкрадываться и хитрить.

Трелло слегка поджал губы, очевидно испытывая нетерпение.

— Подкрадываться и хитрить? В городе и вне его, в лесах и холмах, разбросано множество останков машин, которые только и ждут, чтобы их разобрали на части. Можно без особых усилий найти их у реки. Я так понимаю, ты ищешь нечто иное?

— Именно. Но прежде чем я поведаю о своих нуждах, мне нужна гарантия того, что ты обладаешь благоразумием и ловкостью рук, которые необходимы для этой работы. Если выяснится, что нет, это будет к несчастью для нас обоих. Но, честно говоря, так как я на грани смерти в любом случае, для тебя это будет куда хуже, чем для меня.

Из голоса Трелло исчез намёк на раздражение — он явно был рад, что Брин подошёл к делу, и к тому же, вопрос, заданный ему, он слышал часто.

— Спасибо за честность, заказчик. Что до вопроса о моей силе духа, ни один мужчина и ни одна женщина не смогли бы взимать подобную плату и поддерживать такой уровень репутации, как это делаю я. Похоже, именно это привлекло и тебя. К тому же, у меня есть очаровательная привычка находить разозливших меня покупателей и резать им глотки, — он кратко улыбнулся, прежде чем продолжить.

— Ты можешь быть полностью уверен, что, если я приму заказ, я принесу требуемое. Если я не в состоянии добыть это, я не принимаю заказ, — почти беззаботно Трелло показал маленький чёрный кожаный мешок, туго набитый осколками. Мешок с деньгами Брина, который тот прятал в складках плаща.

Брин принял этот факт, не меняясь в лице, стараясь скрыть, что он был весьма впечатлён этим незначительным действием. Он не особо представлял, что мог бы попросить в качестве доказательства того, что этот... вор... способен на выполнение задания. Но тот излучал спокойную уверенность. И при ближайшем рассмотрении Трелло выглядел как вариант не хуже остальных. К тому же он был четвёртым из тех, кого ему посоветовали. Трое предыдущих не внушали особого доверия и, конечно, не выказывали такой смелости, которую он сейчас видел перед собой. Скорее меньше, чем больше. Чувство утекающего сквозь пальцы времени, проведённого в поисках "подходящего" человека, могло окончиться разочарованием. Он выхватил мешок с деньгами из рук Трелло и решил рискнуть.

— Машина, о которой я веду речь, будет охраняться. Она лежит во внутреннем дворе неподалёку от Шпиля. И хотя без сомнения там будет много машин, встретивших свой конец, только из одной будет торчать особое копьё. Я желаю заполучить флакон крови этой машины в свою коллекцию, чтобы обрести в последние дни жизни некое... завершение.

* * *

Во сне Элой всегда погибала. Каким-то образом в реальности, которую Земля только что перенесла, она выжила. Болезненно сладковатый смрад Заражения только теперь начал покидать её чувства. О сне — глубоком, спокойном сне, очищающем и исцеляющем раны прошлого, — пока что приходилось только мечтать. Она вновь очнулась в палатке от неглубокой тревожной дремоты, чувствуя себя дезориентированной. Cлегка кружилась голова. Элой отказалась от настойчивого предложения Авада пожить во Дворце Солнца, чувствуя себя куда более уместно и менее неловко среди обычных людей, к которым она испытывала сочувствие. Тем не менее, каждое утро снаружи её ждала тарелка с горячей едой из дворцовой кухни Авада. Она испытывала удовольствие как от еды, так и от того, что делилась большей её частью с детьми беженцев в Меридиане, толпившимися поблизости.

Утро было в самом разгаре, сверкающий солнечный луч ворвался в щель палатки, едва не задев её голову. Девушка опустила внутренний полог палатки, преграждая путь бритвенно-острому лучу. Суета людей, восстанавливающих свою жизнь после полученных ударов, угнетала. Но она уже научилась отделять внешнюю сумятицу от той, что бурлила в сознании. Откровенно говоря, девушка избегала суеты. Хотя Элой с радостью была готова оказать помощь, но она не была плотником, каменотёсом или строителем. Сейчас требовались именно такие люди. Конечно, никто не осмеливался просить её о помощи, понимая, что она и так уже совершила больше, чем требовалось, в битве за Шпиль. Даже обычно прямолинейный Авад был больше занят тем, чтобы найти способ ещё раз поблагодарить её за службу, чем послать её на новую охоту. Но в охоте не было смысла — окрестности города на несколько километров были очищены от машин. Впервые за двадцать лет жизни она почувствовала скуку, и это ей не понравилось. Девушка тихо вздохнула и села. Её луки и разнообразное оружие лежали рядом, аккуратно сложенные, всё ещё в безупречном состоянии. Внезапно Элой поняла, что не может вспомнить, когда последний раз стреляла из лука после смерти Аида.

Снаружи палатки всхрапнул её ленторог. Это была единственная машина, котороую терпели в Меридиане, но его присутствие не одобрялось. Она видела, как люди тревожно избегают встречаться с ним на одной дорожке, даже если ленторог просто терпеливо и безмятежно стоял на солнце. Она подумывала избавиться от него, но обнаружила, что в какой-то степени привязалась к машине. Прирученный, он был весьма полезным инструментом. И отличался от диких существ, которых выплевывали котлы с начала Помешательства машин. Но Элой понимала, что теперь люди питали вполне понятную ненависть ко всем машинам без исключения. Это тоже не прибавляло ей комфорта.

Внезапная тошнота нахлынула на неё при мысли об этом. По правде говоря, она чувствовала подобное не единожды за последнее время. Это ощущение всегда проходило, и в те времена, когда она вела менее праздный образ жизни, могла бы его и не заметить. Но теперь, когда освободилось столько времени на безделье и размышления, ситуация показалась более серьёзной. Возможно, в разгар яростной битвы в тени Шпиля заражение проникло в неё? Она помнила чёрные маслянистые брызги жидкости, сочившиеся и бившие фонтаном из умирающих остовов машин. Элой думала, что доспех был достаточной защитой, но он не мог помешать ей вдыхать чёрные испарения. Целительница Авада, Рифки, обследовала её сразу после битвы и заключила, что она в хорошей форме и здорова, не считая пары синяков и сильного истощения. Так что, может быть, это давал о себе знать накопившийся стресс и перенапряжение вместе с посттравматическим состоянием?

Или, что беспокоило куда больше, это могло быть связано с энергетическим разрядом, который обрушился на неё, когда она воткнула своё модифицированное копьё в сердце Аида? Этот жуткий и внезапный взрыв электричества тогда едва не лишил её сознания. Последствия его могли быть настолько тревожными, что не хотелось и думать об этом. Последняя отчаянная атака Аида перед тем, как он почувствовал, что Главный протокол перехвата пожирает его схемы. Ожоги от этого удара заживали слишком долго.

Естественно, Элой рассматривала вариант вновь податься в глушь. Эта её часть — маленькая девочка, которую воспитал Раст в бескрайних землях снега, камня и деревьев, — желала вновь почувствовать бодрящий холодный воздух, услышать хруст наста под ногами, журчание ручья, и сбросить груз давления, быть самой собой и жить сегодняшним днём. Было ли это так уж невозможно? Мир так изменился с тех пор, когда она впервые осознала себя изгоем. Вскоре это стало образом жизни, именем, которое она поначалу не желала принимать и которое позже начала носить почти что с яростной гордостью. А теперь? Нора почитали её, приписывая ей почти что божественные силы. Простой жизни на лоне природы с днями, заполненными охотой, больше не существовало. Более того, не было ни Раста, ни настоящей семьи. Элой была уверена, что она будет чувствовать себя такой же чужой в Сердце Матери, как и здесь. Так оно и было — в то время, как благодарности людей Меридиана часто раздражали, религиозное преклонение некоторых Нора было куда хуже. Так что мысль о возвращении к тому месту, что служило ей домом большую часть жизни, совершенно не привлекала.

Она вздохнула и небрежным движением подняла маленький шарик, который нашла на теле своей ма... Элизабет Собек. Хотя искать пришлось долго, но благодаря скакуну Геи, который помог пересечь бессчётное количество миль, ей удалось найти местоположение. Несмотря на всё произошедшее и на пугающие откровения, Элой всё ещё не знала, кем себя считать. Каждый ребёнок был сочетанием черт своих родителей, а она? Всего лишь копия Элизабет Собек, если не принимать во внимание влияние окружающей среды и иной жизненный опыт. Её настоящие мать и отец были родителями Элизабет. Бесплодные поиски в журналах записей не давали результата, она не могла найти никакой информации о них. Шар в руке отзывался приятной тяжестью. На секунду она вообразила, что держит в руке настоящий мир с крохотными людьми и миниатюрными машинами, что она Гея... Насколько же давящая ответственность.

Она оделась и забрала поднос с фруктами, водой и свежим хлебом, предсказуемо ждавший её у входа. Хлеб был вкусным и всё ещё тёплым, но она не чувствовала особого голода, поэтому ела неохотно. Одно Элой было совершенно ясно. Среди всех неопределённостей того, что несло будущее, и что крылись в прошлом, существовал только один человек на всей планете, у которого были ответы. Правда, не то, что их было легко от него получить. К тому же, его стоило бы выследить и выпустить стрелу с жёстким наконечником ему в лоб. Но Сайленс исчез после приключений в руинах Геи-Прайм. И хотя Элой каждый день пыталась уговорить его побеседовать через сеть визоров, всё, что она получала в ответ, была тишина, а не Сайленс.⁽²⁾ Основатель Затмения не одобрял попыток связаться с ним, рассуждала она. Но если вдруг он почувствует необходимость поговорить, то свяжется. Так что Элой размышляла над тем, что из того, что она могла ему дать, могло бы его заинтересовать. В разумных пределах. Пока что ничего не приходило в голову. Но это занятие отвлекало её и удерживало внимание от экзистенциальных размышлений, обычно вызывавших мучения. Так что она вновь прикрепила визор к уху, приготовившись начать то, что уже стало утренней привычкой.

— Сайленс. Это я, Элой. Сущность. Я хотела сказать тебе, что нашла свою мать. И что отправила Аида туда, откуда он пришёл. Разве ты не рад? Честно говоря, мне не хватает твоего остроумия и очарования, так что это попытка номер сорок три добиться от тебя пожелания доброго утра. Ты тут?

Предсказуемая тишина в визоре была ей ответом. Не просто "нет ответа". Холодное и неуютное отсутствие любого звука, который можно было бы расценить как ответ. Выдержав пару мгновений, Элой продолжила.

— Сегодняшние новости из солнечного Меридиана. Город отстраивается полным ходом, двадцать четыре часа в сутки. В Гребне огромная дыра. Я удивлюсь, если они её заделают. Кстати, все думают, будто я божество какое-то. Сначала было мило, но теперь ужасно раздражает. Оскорбления и насмешки от тебя были бы приятным разнообразием, так что я жду ответа. Приём.

Тишина. Элой как обычно быстро исчерпала темы для светской беседы.

— Как бы там ни было, Авад считает, что нам всем нужно взбодриться — ума не приложу зачем. Так что он объявил о своей помолвке. Да, многие прочили мне роль его невесты, но оказалось, что Авад достаточно умён, чтобы вступить в брак по расчёту. Подробности неизвестны, но ходят слухи, что некая девушка Озерам поднимется сразу на много ступенек по социальной лестнице. Ой, подожди, кажется, меня снова затошнило...

Элой едва успела отодвинуть полог палатки, прежде чем извергнуть из себя содержимое желудка. Секунду или две у неё кружилась голова, после чего к ней вернулось самообладание. У неё хватило сообразительности расположить свою палатку подальше от остальных, чтобы привлекать меньше внимания. Так что внезапный приступ остался незамеченным. Подняв взгляд, она заметила, что поток беженцев разросся настолько, что временные жилища стоят уже почти вплотную к её месту обитания. Вокруг было много людей, но восторг от победы сменился пониманием того, что предстоит проделать колоссальную работу, и именно это чувство витало в воздухе. Люди были заняты собственными делами и заботами. Она вытерла рот тряпкой и глотнула воды, чтобы убрать кислый привкус во рту.

— Крови нет на этот раз. Это, наверное, хорошо.

Солнце почти вошло в зенит, и в палатке стало припекать. Элой собрала оружие и отправилась на ежедневную встречу с Авадом в саду Дворца Солнца. Король настаивал на том, чтобы она ежедневно высказывала ему своё мнение по стратегическим вопросам. Несмотря на разницу в культурном мировоззрении и социальном положении, она чувствовала, что это точно было дело, в котором она могла участвовать. Обычно обсуждения касались мелких городских споров, но периодически поднимались далеко идущие политические вопросы, в которых Элой считала себя недостаточно понимающей для того, чтобы давать советы. Марад Безгрешный был тем, кто обычно рассуждал на такие обширные темы. Но иногда взгляды всех присутствующих падали на неё, будто она гений-волшебник стратегии и сейчас вытащит из шляпы тактических кроликов. Она была рада принимать участие в этом, даже если никаких конкретных решений не принималось. Силы, оставшиеся от армии города и союзников, сосредоточили усилия на совместных попытках восстановления как города, так и окрестностей. Были опасения, пусть и беспочвенные, что атака с какого-то неподготовленного фланга неизбежно будет разрушительной. Элой хотела сегодня посоветовать набрать разведчиков и послать их собирать информацию во всех окрестных землях. И заявить, что хочет стать одной из них. Хотя ей нравилось место, где она находилась, но в ней гнездилось иррациональное стремление к горам Севера. Таким образом, считала она, ей удастся удовлетворить своё желание вновь оказаться на открытом пространстве и сбежать от вездесущей жары Меридиана. Двух коршунов одной стрелой.

Авад лежал в гамаке, натянутом между двух персиковых деревьев, и читал пергамент. По выражению его лица Элой заключила, что тот содержал важные сведения. Он поднял взгляд от документа при её приближении.

— Элой. Я как раз читаю, что Закатная крепость официально просит о союзе с Домом Солнца. Это хорошие новости, не так ли?

— Может быть. Ты им доверяешь? Не так давно они приветствовали человеческие жертвоприношения на Арене. Со мной в главной роли в том числе. Могут ли люди так быстро переменить мнение?

— Поражение может оказаться весьма отрезвляющим. Даже для дерзких гордецов, — сказал Авад. Что-то в его голосе заставляло думать, будто он судит по опыту. — И из-за Гелиса, который сначала выставил себя глупцом, а затем потерпел поражение, они наверняка должны чувствовать себя потерянно.

— Как и все мы.

— Как и все мы, ты права. Но их снедает немалая вина, что может тревожить их сон.

— Карха Тьмы способны чувствовать вину? — спросила Элой, не ожидая, впрочем, ответа.

— Солдаты и офицеры — те, которые ещё остались в живых, — скорее всего, нет. Но мы говорим об обычных мужчинах, женщинах и детях, оставшихся в трущобах. Многие голодают и нуждаются в самом необходимом, но не могут себе позволить даже путешествие сюда. И, как ты, без сомнения, видишь, город старается изо всех сил, чтобы обеспечить беженцев.

— А дворец?

— Похоже, что до нападения на Меридиан, почти всё, что сочли ценным, превратили в оружие, детали машин или обменяли на ресурсы. Сейчас это не более, чем пустая раковина. Хотя до сих пор образец прекрасной архитектуры. Мне кажется, что из него выйдет подходящая зимняя резиденция для моей королевы, ты не находишь?

— Не думаю, что могу как-то это прокомментировать. Особенно принимая во внимание, что я не знаю, кто эта счастливица.

Авад улыбнулся.

— Объявление скоро будет. Будь уверена, ты узнаешь одной из первых. Но пока что... Я убежден, что наша безопасность всё ещё под вопросом. Нет ничего более опасного, чем фанатик, утративший всё и вкусивший унизительное поражение. Мы не знаем точно, сколько ещё осталось членов культа Затмения. И если бы я был на их месте, искушение остаться в укрытии, чтобы в будущем перегруппироваться, пересилило бы желание напасть на нас в нынешнем ослабленном состоянии.

— А Марад с этим согласен?

— Марад согласен.

Элой кивнула и уже было хотела озвучить просьбу о присоединении к разведчикам, как Авад прервал её до того, как она смогла произнести хоть слово.

— У меня есть дело деликатного свойства, которое я хотел бы с тобой обсудить.

Элой озадачилась.

— Хорошо... Как я могу помочь?

Взгляд Авада внезапно потемнел. Над головой у них кружились и кричали голуби.

— Как я уже говорил, меня беспокоит безопасность. В том числе твоя.

— Ты, возможно, заметил, что я могу постоять за себя, — Элой позволила себе криво улыбнуться.

— Да. Конечно, можешь. Однако существуют вещи, от которых себя сложно защитить, — он прочистил горло, прежде чем продолжить. — Я заметил, что ты в последнее время бледнее обычного.

— Я же рыжая, — пошутила она, тем не менее понимая, что Авад знает о некоторых вещах больше, чем ей того хочется.

— Прости, но я ответственен сейчас за обеспечение твоей защиты. В конце концов, ты героиня Меридиана. Мои люди поднимут бунт, если ты вдруг умрёшь, находясь на моём попечении. Я получал донесения о твоих приступах, и это заставляет меня беспокоиться.

Элой старалась не защищаться слишком уж яростно.

— Рифки сказала, что я здорова, когда обследовала меня. Да, я чувствую себя не лучшим образом, но я думаю, что мне нужно на месяц или два уехать из шума и суеты Меридиана. Просто поспать в прохладе диких земель, и я буду как новенькая.

Авада это не очень убедило.

— Ты же хочешь попросить о чём-то конкретном? Для тебя — что угодно. Но помни, что не я один беспокоюсь о твоём здоровье. Эренд тоже об этом слышал, и он настолько обеспокоен, что попросил меня сложить с него обязанности главнокомандующего.

— Худые вести не лежат на месте. Особенно, если в них нет правды. Кстати, а где Эренд? Я уже спрашивала, а ты так и не ответил.

— Он занимается выполнением одного очень важного поручения. Не могу сказать больше, хоть и хотел бы. Но он скоро вернётся.

Что ж, подумала Элой, если Эренда освободили от обязанностей в городе, то это было нечто чрезвычайно важное. Скорее всего, его отправили не одного, а с несколькими элитными солдатами и командирами Авада. Несомненно, полная открытость не была образом действий нынешнего Короля-Солнце. Во всяком случае, не на сегодняшнем этапе правления. Но она вежливо принимала эту его черту. Учитывая характер его отца — чудовища, которое Авад сменил на троне.

— Итак... Что ты хочешь услышать?

— Скажи мне, как ты себя чувствуешь? Ты готова сражаться? Как разумом, так и телом?

— Я чувствую себя... Я в порядке. Мне нужно тренироваться, выспаться, а ещё собраться с мыслями и понять, что я теперь хочу делать со своей жизнью.

— А тошнота?

— Пустое. Пройдёт.

Элой спокойно встретила взгляд Авада, пытаясь понять убедила ли она его. Было сложно сказать наверняка. Сначала ей требовалось убедить себя, а не просто отклонить предложение заботы. Без убеждения в голосе её слова будут звучать несколько неуверенно. Она внезапно вздрогнула — её визор затрещал и громкий голос полыхнул в голове.

— Элой. Это Сайленс. Нам нужно поговорить. Встретимся около Геи-Прайм. Лучше раньше, чем позже.

Авад заметил реакцию Элой и мгновенно встревожился.

— Что? Я сказал что-то не то?

— Прости, я ненадолго, — резко ответила она.

Элой покинула короля — его обеспокоенный взгляд сверлил её спину — и направилась в зелёный лабиринт, раскинувшийся в центре сада. Наверное, это было самое уединённое место, доступное ей в данный момент.

— Сайленс! Какого чёрта? Ты ещё тут?

И вновь тишина. Сайленс говорил только тогда, когда считал нужным, она знала это. Мысли Элой завертелись. Неужели она сказала что-то, что спровоцировало этот неожиданный ответ? Сайленса обеспокоила светская болтовня королевского двора Дома Солнца? Она сомневалась в этом. Она повторила про себя короткое сообщение, но не обнаружила в нём ничего значительного. И что значило "лучше раньше, чем позже"? Что за игру он вёл? С другой стороны, разве это не было именно тем, чего она желала? Поводом сбежать в глушь? Может, там найдутся ответы? И "лучше раньше, чем позже".

Она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и вернулась к королю. Он выглядел удивительно расслабленным, будто ничего не произошло. Но первый же вопрос показал, что это не так.

— С кем ты разговариваешь с помощью своего... устройства? Кажется, ты называла его "визор".

Это был ужасно неловкий вопрос. Элой доверяла Аваду и хотела сохранить его доверие к ней. Так что она не могла сейчас взять и заявить, что поддерживает связь с основателем Затмения — организации, члены которой почти разрушили весь Дом Солнца, убили множество людей Авада, уничтожили плодородные поля и мануфактуры, отбросив экономику на десятилетия назад.

— У меня есть... помощник.

— "Тишина" — странное имя этого помощника? — Лицо Авада выражало удивление.

— Ну он странный помощник, но однажды спас мне жизнь... Хотя и рискуя ею ради собственной выгоды, но...

— О. Ну что же, я не стану подвергать сомнению компанию, с которой водится, пусть даже и на расстоянии, героиня Шпиля.

Элой подозревала, что король желал услышать больше, чем она хотела бы рассказать. Так что она замолчала на несколько мгновений, позволив этой теме повиснуть в воздухе.

— Ты был прав ранее. Мне нужно уехать. Моему здоровью это пойдёт только на пользу, я уверена. И теперь у меня есть цель.

— Продолжай, — Авад пристально смотрел на неё, не отвлекаясь даже на слугу, который принёс им воды.

— Как ты и говорил, мы не знаем, что стало с Затмением. Они могли все погибнуть здесь, — она махнула рукой в направлении Гребня и Шпиля. — Но мы не можем быть уверены в этом. Мы также не знаем, что стало с машинами. Многие были заражены и брошены на поле боя, но опять же, всё, что мы знаем, — здесь их нет. Не считая моего ленторога. По дороге к могиле моей матери я видела только нескольких. Котлы теперь деактивированы, поэтому ничего нового не должно появиться. Так что количество машин уменьшится с оглядкой на то, сколько они протянут, прежде чем сломаться.

— Ты Охотница, Элой, я доверяю твоему инстинкту. Но мы говорили об этом ранее, и по твоим словам я заключил, что до Заражения эти машины были призваны сделать мир лучше и что их сделали похожими на те образы, которые мы сможем узнать благодаря древней памяти. Когда все враждебные машины уйдут, что тогда?

— Тогда? Тогда мир снова будет нашим. Нам не нужны будут машины, чтобы жить. В действительности, это машины стали причиной бедствий. Век Древних оборвался благодаря их творениям. Так что нам нужно избавиться от них и от тех, кто использует их против нас. Нам нужно знать наверняка.

— Что же ты предлагаешь?

— Разведку. Пошли команду разведчиков, чтобы они следили за тем, что происходит за пределами Меридиана. В Закатную крепость. К вратам и в небольшие посёлки. Пусть следят за необычной активностью и пытаются решить проблемы, прежде чем те разрастутся. Я с радостью вызовусь предложить свои услуги в этом деле на северо-востоке.

— Ты не хочешь вернуться к своему племени?

Элой выдавила горькую улыбку.

— Они не "моё" племя, на самом деле. И я отлично обойдусь без преклонения, восхваления и того, чтобы быть их "избранной". Это... Это не для меня. Тебе корона к лицу. А меня растили волком-одиночкой, и я предпочитаю, чтобы всё так и оставалось.

— Спасибо за комплимент. Но даже у волков есть стая.⁽³⁾ Неужели ты снова выдвинешься в путь в одиночку?

— Да. После всего, что случилось, мне нужно просто ощутить снежный склон горы под ногами для того, чтобы вновь почувствовать себя дома. И мне нужно время и место привести в порядок мысли и чувства. Вновь обрести себя.

Авад поджал губы. Он понимал, и это понимание было с ним всегда, что Элой надолго не задержится в Меридиане. Как бы он ни хотел её защитить, как бы ему ни хотелось оставить её в городе в качестве оружия для защиты от того, что может им угрожать, и в роли маяка надежды для его королевства в трудные времена, он неохотно признавал, что она имеет право на свободу. И её план звучал разумно. Люди не доверяли, не могли доверять и — возможно, Элой была права — не должны были доверять машинам. Землю следовало очистить, это стало для него очевидно ещё несколько недель назад.

— Твои слова звучат разумно. Приготовься к путешествию. Я выделю пару человек, чтобы помогли тебе с этим. Приходи ко мне после заката, и мы обсудим это подробнее.

Элой поблагодарила короля и быстро ушла готовиться к отбытию. Авад сел в гамаке, с сожалением почесав подбородок, и подозвал слугу.

— Мне нужно поговорить с Марадом.

Марад Безгрешный явился спустя пару минут.

— Мой король?

— Элой вскоре покинет нас. Она отправляется в разведывательную миссию. Нам нужно обеспечить её безопасность.

— Это может оказаться проблемой.

— Да, но, если она встретит беду на дороге, это тоже станет проблемой.

— Согласен. Но вы думаете, она согласится взять кого-то в спутники?

— Нет. Если и есть одна вещь, в которой я уверен, так это в том, что Элой не согласится на спутников.

— То есть мы должны шпионить за шпионом?

— Да. Похоже на то.

— Очень хорошо, Ваше Высочество.

— Нет, Марад. Это не "хорошо". Если бы я был настолько тщеславен, насколько был мой отец, то я считал бы, что я, Король-Солнце, — самый важный человек во Вселенной. Я стараюсь не следовать по его стопам. Я стараюсь быть тем, кем он не был, и надеяться, что со временем они, — он махнул рукой в сторону дворцовых стен и раскинувшегося за ним города, — увидят во мне лидера, за которым следуют по собственному выбору, а не из-за страха. Мы всё ещё не на этом этапе, мой друг. Но Элой? Она легкомысленно шагает по миру, не заботясь о том, что подумают другие. Единственные шаги, которые важны для неё, — её собственные. Но она по праву любима многими. Она дала им надежду и превратила эту надежду в победу. Сейчас именно она — центр Вселенной. Ничто не должно ей навредить.

Авад замолчал, посмотрел в безоблачное небо и прищурился.

— Если я хочу преуспеть, то испытание придёт не сейчас, когда люди слишком заняты потребностью отстроить свой дом. Свою жизнь. Нет, время испытания придёт, возможно, даже слишком скоро, когда всё это кончится и люди этой земли поднимут голову от молотов, горнов и рычагов и будут задаваться вопросом, куда они двинутся дальше. Одно точно известно — всё изменилось. Ничто не может оставаться прежним, и нам нужно обрести самих себя заново.

1) Прим. перев.: лебединая песня — фразеологизм, закрепившийся в литературе после Цицерона. Означает некий яркий значимый поступок в конце карьеры, вершину творчества.

Вернуться к тексту

2) Прим. перев.: игра слов. Слово "silence" (тишина) и имя Sylens (Сайленс) похожи, над этим Элой шутит и в игре

Вернуться к тексту

3) Прим. перев.: в мире HZD нет волков, о чём в дополнении Frozen Wilds говорит Банук, собирающий фигурки зверей Монтана Рикриэйшнс. Но тут развёрнутый символизм, так что пришлось сохранить образ.

Вернуться к тексту