Трагедия в горной долине (джен)

Котодраконы — большое племя, проживающее в горах. Издавна не знали они врагов, процветая в горной долине рядом с рекой и озером.

Юный Дым был учеником целителя Беркута. Он собирал календулу неподалёку от озера — откусывал стебли и складывал их в сторону, где уже собралась приличная кучка. Закончив, он подхватил её зубами и отправился в лагерь.

Вечерело. В теплых закатных лучах знакомая тропинка казалась особенно родной и приветливой. Всюду были знакомые запахи: камней, хвои, горных зайцев... запах родного племени. Лёгкий ветер шелестел в траве, и Дым летел, едва касаясь лапами земли, ловко перепрыгивая кочки и сухие крючковатые корни. Наконец впереди показался лагерь.

— Вот календула, — слегка запыхавшийся Дым свалил стопку перед целителем.

— Хорошо. Я сам отнесу в пещеру. Пока что ты мне не нужен. Можешь отдохнуть, — раскатисто промурчал Беркут.

Дым кивнул наставнику, хотя совсем не устал и охотно бы выполнил еще парочку поручений. Патрули ведь вернутся только поздно вечером, и до того времени делать ему совершенно нечего.

Дым подошёл к краю скалы и, расправив крылья, сделал несколько сильных взмахов. Он летел в лучах закатного солнца над верхушками сосен, над бесконечными ручьями, камнями, скалами. Сейчас он ни о чем думал, просто парил, подставляясь безмятежному ветру.

Когда он вернулся, на долину опустились сумерки. Вечерний патруль уже возвратился, нагруженный дичью.

— Привет! — Ясень, его единственный друг, радостно пропыхтел, подбегая. — Шиповник сегодня опять застрял головой меж камней!

— Вы его вытащили? — сдерживая улыбку, спросил Дым.

— Нет, там оставили! — пытаясь не подавиться смехом, ответил Ясень.

Хрюкая и толкаясь, друзья бок о бок пошли смотреть дневную добычу.

Рано или поздно на ясном небе появляются облака, затем они собираются в тучи и проливаются на землю дождём. Счастье не может быть вечным — безмятежный ветер сменяется бурей.

В лагере появлялось всё больше зараженных — чёрная лихорадка снова сотрясала племя. С утра и до позднего вечера Беркут лечил больных, а Дым то и дело носился за травами. Он очень сочувствовал бедолагам и всеми силами пытался помочь, но рассчитывать приходилось только на силу трав.

Однажды, когда наставник отлучился по неотложному делу, Дым заглянул в пещеру к зараженным, желая проверить их состояние. Его взгляд приковала жадно глотающая воздух воительница Лиса. Стремглав бросившись в пещеру целителей, что находилась неподалеку, он ни секунды не мешкая схватил нужные травы. Дым подлетел к Лисе, на ходу жуя охапку листьев, и сплюнул перед ней кашицу, но та смогла слизать лишь немного. Вскоре её пробили судороги. Юный целитель не на шутку перепугался! Сердце заполошно забилось в груди, в голове стоял один вопрос: «Что же делать?» Собрав всю свою решительность, он выскочил на поляну.

— Беркута сюда! Где Беркут? Срочно! — отчаянно закричал Дым.

Драконы на поляне всполошились. Действительно, где он? Разве еще не вернулся? Двое из патрульного отряда бросились прочь из лагеря и вскоре возвратились с целителем. Беркут влетел в пещеру.

— Что ты ей дал? — грозно процедил он.

— М-мяту и горец, — испуганно муркнул Дым.

Беркут опустил потемневшие глаза.

— Уже поздно.

Лиса билась в конвульсиях. Из пасти шла кровавая пена, грудь прерывисто поднималась и опускалась. Дым до последнего надеялся спасти соплеменницу, но осознание безысходности горьким комом застряло в горле. Лиса в последний раз с хрипом вздохнула и замерла, остановив на нем полный страдания остекленевший взгляд.

— Нам нужно поговорить, — угрюмо произнес целитель.

Они покинули лагерь. Тон наставника не сулил ничего хорошего, и Дым вне себя от страха ждал заслуженной выволочки. Его сердце разрывалось от вины. Если бы он раньше дал травы, он бы успел! Это он виноват в ее смерти!

— Понимаешь, Дым… не всех больных можно спасти, — начал, сверкая потемневшими глазами, Беркут. — Не стоит убиваться из-за одной смерти. Ты должен лечить, а не жалеть. Твоё сочувствие никого не спасёт. Быть целителем — это не только бегать по лесу и собирать травы, и уж тем более это не лить слезы над умирающим — для этого есть плакальщицы. Это, прежде всего, означает быть тем, кто сможет вовремя принять верное решение. Не стоит зацикливаться на одной неудаче, нужно идти дальше, продолжать лечить других, пытаясь научиться на ошибке.

— В чем я ошибся, наставник? — тихо спросил Дым, ковыряя когтями землю. — Выбрал не те травы?

— Травы ты выбрал верно, а вот время… — Беркут потрепал его по вихрастой макушке, — время было упущено. — Он вздохнул. — Слишком поздно, понимаешь? Но здесь есть и моя вина, я отлучился из лагеря слишком надолго.

— Дисциплина и бдительность, да, я помню, вы говорили, наставник, — все еще не смея поднять глаз, произнес Дым. — Я слишком увлекся поиском трав…

— Кот из дома, мыши в пляс, — проворчал себе под нос Беркут, но вслух сказал: — Не вини себя слишком строго, Дым. У тебя доброе сердце. Только впредь никогда, слышишь, никогда не теряй бдительности. Упустишь момент — не миновать беды.

— Спасибо, наставник. Я… запомню. Крепко запомню это, — Дым впервые посмотрел на Беркута. В его взгляде светилась благодарность.

На следующий день собралась похоронная процессия. Дым на неё не явился, его разъедало чувство вины. После того случая он стал собирать травы по ночам, а днем — ухаживать за больными, ведь спать теперь он все равно не мог. Каждый раз ему снилась Лиса, шепчущая мольбу о помощи.

К счастью, зараженных становилось всё меньше и меньше. Чёрная лихорадка постепенно ослабляла хватку.

Солнечным днём, пока Беркут осматривал оставшихся больных, Дым помогал новорожденным дракончикам освободиться от скорлупок. Он надеялся, что это восполнит потери от черной лихорадки. Наконец-то случилось что-то радостное с того дня, как умерла Лиса.

По традиции новорожденных выносили на поляну для обряда приветствия в племени. Оказавшись на свету, дракончики взволнованно запищали, неуклюже шевеля лапками и барахтаясь. Вокруг собралась толпа, с надеждой смотрящая на юное потомство. Детеныши были столь милые и крошечные, что даже патрульные, призванные зорко охранять лагерь, не удержались от искушения посмотреть на них.

— Приветствую вас в племени котодраконов! — торжественно начал церемонию Ирбис, предводитель племени.

Увлекшись торжеством, никто не заметил в небе орла. Он спикировал и в мгновение ока схватил одного из дракончиков стальными когтями.

— Проклятый орел! — закричали в толпе. — Лови его!

Патрульный отряд тут же взметнулся в воздух, преследуя наглеца. Они уже почти его настигли, когда землю и оставшихся внизу сородичей оросил кровавый дождь — орел распорол детенышу живот и разжал когти. Изуродованное маленькое тельце разбилось о камни.

— Дурной знак! — воскликнул Беркут. — Ждать беды!

Ужасная картина омрачила настроение Дыма. Мало одной жертвы, так ещё и беда будет!

На следующий день Дым и Ясень отправились по поручению Беркута собирать редкие травы рядом с ущельем, что на краю территории котодраконов. Друзья шли по горной тропе и болтали. Утреннее солнце освещало долину, напоенную свежестью росы.

Впереди показалась огромная скала, рассеченная ущельем пополам. Дым был здесь всего несколько раз, но хорошо помнил это место.

Котодраконы продвигались по горному ущелью, внимательно осматривая самые темные ниши в скалах. Внезапно сзади раздался жуткий пронзительный вой. Обернувшись, они увидели серо-бурых драконов, похожих на волков. Издав боевой клич, волкодраконы ринулись в атаку.

Ясень и Дым сопротивлялись недолго. Они были юны и неопытны, а противник явно превосходил их числом и боевой мощью. Вскоре после начала схватки их повалили на землю, и от многочисленных ударов по голове они потеряли сознание.

Очнулись котодраконы в неизвестной пещере. Дым втянул носом воздух и поморщился от резкого, незнакомого запаха. Источник его обнаружился тут же — это был зверь с огромными клыками и седой взъерошенной шерстью на спине, карауливший вход в пещеру. Рана на голове Дыма тянула болью и кровоточила. Ужасное предчувствие сковало его тело — он понял, что надежды выбраться у них нет.

Заметив, что пленники очнулись, волкодракон приблизился и прорычал:

— Вы умрёте быстро и без мучений, если приведете нас к вашему лагерю.

— Нет! — решительно отозвался Ясень.

— Тогда ты сдохнешь первым. И мучительно, — волкодракон вцепился Ясеню в горло, прижимая к земле. Лапами волк начал заталкивать в пасть Ясеню камни, валявшиеся на полу в избытке. Корчась от боли, котодракон отчаянно пытался вырваться, но все попытки были тщетны.

— Не трогай его! — в ужасе закричал Дым. — Убей меня, а его оставь!

Зверь перестал терзать пленника, отвлекшись на крик.

— Скажи, где ваш лагерь, и я убью вас обоих без мучений.

Дым оцепенел. Его раздирала безысходность — он не мог предать сородичей, но и смотреть, как страдает товарищ, было выше его сил.

Не дождавшись ответа, волк продолжил пытку. Когда особо острый камень застрял в глотке Ясеня, зверь прошёлся по шее когтями. Окровавленный камень вывалился из разодранного горла. Тяжело хрипя, Ясень откашливал кровь.

— Где ваш лагерь? — прорычал волк. — В последний раз спрашиваю!

Дым от ужаса не мог ответить. Дрожь сотрясала его тело. Он не мог поверить, что друг доживает свои последние минуты. Они столько прошли вместе…

— Ты подохнешь в своей крови как скотина! Я сожру твое сердце, а на кишках повешу твою тушку на дереве! Тебя никто не вспомнит! Память о тебе исчезнет вместе с тобой! — в бессильной злобе зашипел Дым.

Не обращая никакого внимания на эти угрозы, волкодракон вспорол брюхо Ясеню и выпотрошил его внутренности. Зверь начал жевать печень еще живой жертвы, нарочно причиняя как можно больше боли. В агонии Ясень в последний раз посмотрел на Дыма и испустил дух. Всё было кончено.

— На нас напали! — раздался сверху чей-то голос. — Медведи! Они снова здесь!

Зверь повернулся к Дыму. Сердце котодракона пустилось вскачь.

— Что ж, тебе повезло, — едко прошипел волкодракон. — Передай своему вожаку, что мы найдём вас повсюду. Скажи ему, что мы уже в пути, — мощным прыжком он выскочил из пещеры, открыв тем самым проход на свободу.

Дым, не разбирая дороги, понесся прочь с чужой территории. Лететь было опасно: заметят. Он бежал и бежал без оглядки на трясущихся и подгибающихся лапах, пока не уловил знакомый запах своего племени.

Добравшись до лагеря, Дым упал замертво на поляне. Вокруг него столпились драконы, но Дыму было всё равно. Его трясло, дыхание сбилось, а в ушах все еще стоял жуткий волчий вой. Кто-то из толпы сунул ему под нос листья. Дым послушно сжевал их и провалился в тревожный сон.

Очнулся он в пещере целителя.

— Что с тобой случилось? — встревоженно спросил Беркут. — И где Ясень?

— Волкодраконы… Ясень… Убит… — невнятно пробормотал Дым. — Мне нужно к предводителю.

— Сначала тебе надо прийти в себя, — отрезал Беркут.

Прошёл день. Дым почти оправился от ужаса и твёрдо решил идти к предводителю племени. На пороге его пещеры он призадумался, но образ растерзанного друга на полу пещеры быстро отвлек его от размышлений.

— Ирбис! — позвал Дым. — Я должен рассказать кое-что очень важное!

— Кто там? — послышался голос из пещеры. — А, это ты. Проходи.

Войдя в пещеру, Дым продолжил.

— Там, в приграничном ущелье, когда мы с Ясенем собирали травы, на нас напали волкодраконы…

— Кто?! Не знаю таких. Наше племя единственное в этих горах, — презрительно фыркнул вожак.

— Они убили Ясеня и хотят напасть на нас!

— Нет никаких «волкодраконов». Ты что, валерианы объелся, пока собирал травы? Ступай к своему Беркуту и помогай ему, — отрезал Ирбис и выгнал из пещеры.

Тучи, сгущавшиеся над головой у ученика целителя, вскоре пролились яростным дождем, сметающим всё на своём пути. Последний, роковой день настал.

Лапы ступали по камням давно знакомой тропы, но это не приносило удовольствия. Дыма терзало плохое предчувствие: этот день станет последним. Ветер предвещал бурю.

Он еще не успел достичь границ лагеря, когда в нос ударил едкий запах гари и крови. Боевые кличи, яростные крики, предсмертные хрипы — всё слилось воедино. Вбежав на поляну, он увидел страшную картину: повсюду внутренности, клочья шерсти, кости… Бездыханные тела тонули в море крови. Кое-где сражались ещё живые котодраконы, но перевес был явно на стороне нападающих.

Впереди Беркут тщетно сражался с двумя волкодраконами. Один из них вцепился в шею целителю, раздался мерзкий хруст, и обмякшее тело повисло в окровавленной пасти.

Племя котодраконов терпело поражение. Эта прекрасная горная долина больше не их владение. Если кто и выживет в этой бойне, то благоразумно покинет эти края.

Дыма окружили. Трое волкодраконов, готовых броситься на юного целителя, быстро приближались.

Сражаться? В этом нет смысла. Большинство его сородичей уже лежат растерзанные на поляне. Волков больше, они свирепее и опытнее. Бежать? Догонят и распотрошат. На пощаду надеяться не стоит, это он уяснил на собственной шкуре. Ни в коем случае нельзя сдаваться в плен!

Дым принял решение. Как ему казалось — самое верное и своевременное из всех. Всё должно закончиться здесь и сейчас. Встав на задние лапы, передними он разорвал себе горло и упал, захлебнувшись кровью.

Штормовой ветер стих. Небо развеялось. Снова светило солнце, но котодраконы уже не грелись под его теплыми лучами. Их племя утонуло в крови, его запорошило пеплом. Оно забыто, словно никогда и не было.

Все так же прекрасна и живописна горная долина, но в ней теперь раздается лишь волчий вой.