The ephemeralness of cherry blossoms (джен)

Он узнал его голос, его смех, слегка приглушенный из-за прижатых ко рту ладошек. Во все еще холодном весеннем воздухе он увидел его живое дыхание, услышал его шаги по татами. Он запечатлел глубоко в памяти все его привычки, чтобы всегда сохранять бдительность, даже когда ребенок играл с ним — это то, что Волку делать не стоило, но он не мог ему противиться. Когда Куро бросился ему на спину из засады, он не обнажил катану, не достал сюрикен. Несмотря на то, что этот постоянно растущий ребенок все-таки смог изменить такое знакомое дыхание, он все равно был слишком громким, чтобы Волк его не заметил.

— Я напугал тебя? — спросил Куро, обнимая его обеими руками за шею и сдерживая рвущийся с губ хохот, ведь он знал, что это неуместно.

— ...немного, — Волк решил солгать, чтобы порадовать его.

Куро сжал ноги и повис на его плечах, совершенно не думая о том, что Волк мог быть грязным или даже в крови. Он коснулся щекой его уха и стал наблюдать, что он делает с Кусабимару. Как и всегда, Волк чистил свою катану, обращаясь с ней с особой осторожностью. Он тогда сказал Куро, что Кусабимару станет в бою не только мечом, но и щитом, поэтому ее стоило беречь и заботиться. В тот день ребенок узнал, что даже неживые объекты могли обрести душу.

— Если ты дорожишь Кусабимару, как настоящим сокровищем, дорожишь ли ты и мной?

Волк на мгновение задумался, стоило ли ему поддаться наивным словам своего господина, открыв ему сердце, или нет.

— Предназначение этой катаны и этой жизни, — он ткнул себя в грудь, — полностью довериться вашим решениям, заботиться о вас и выполнять любую работу, которую вы дадите. Я всего лишь инструмент — распоряжайтесь мной, как заблагорассудится.

— М-м… — Куро встряхнул ногами и залез на пояс, как только заметил, что его хватка на шее Волка ослабела. — Ты как верный пес… Или верный волк? Могут ли волки быть верными? М-м...

В столь юном возрасте Куро рассуждал подобно взрослому, хотя он предпочитал вести себя как ребенок каждый раз, когда представлялась такая возможность. Волку нравилось служить образованному человеку, который знал, что делает, который не был испачкан жадностью, присущей взрослым. Иногда он просто хотел защитить в Куро эту невинность.

— В общем, — Куро вздохнул, тихо смеясь, когда растрепанные волосы Волка защекотали его лицо, — могу я кое-что у тебя попросить?

— Что угодно, — моментально отозвался Волк. Ему было искренне любопытно, что же такого хотел попросить Божественный наследник.

— Отведи меня посмотреть на цветение сакуры, — сказал Куро, удобнее устраиваясь на его плечах.

Волк не стал медлить. Он подхватил его маленькие ручки и положил себе на голову, а ноги прижал руками к бокам. Вложив катану в ножны, он двинулся в путь по привычным скрытым путям. Куро за его спиной с наслаждением наблюдал за выражениями лиц рабочих поместья, когда они замечали скользящего в тенях Волка. Одни бледнели, другие краснели от гнева, третьи взволнованно приветствовали. Но у всех них была одинаковая черта — они смотрели так, словно увидели привидение.

Несмотря на его стойкость и упорство в уважении нематериальных границ между господином и шиноби, Куро нравился Волк. В его взгляде он мог прочесть тысячи чувств, скрытых за бесстрастным поведением. Он искал триггер, который помог бы преодолеть хаос, сосуществовующий с внутренним «я» Волка. Хорошо это было или плохо, Куро не знал — им еще придется выяснить это в будущем, — но он был почти уверен, что найдет в его прозрачных глазах доброту — нужно было только нырнуть в них поглубже.

— Опусти меня, — сказал Куро, дернув ногами.

Волк безропотно подчинился. Приподняв его за подмышки и поставив на землю, он стал наблюдать, как Куро побежал сквозь падающие лепестки, пытаясь поймать их в воздухе. В такие моменты он напоминал себе, что его господин был простым ребенком, иногда слишком зрелым для своего возраста, тогда как другие — слишком инфантильными. Он не понаслышке знал, каково это, когда у тебя крадут детство ради выживания на проклятой земле, поэтому не хотел, чтобы Куро так рано столкнулся с жестокой реальностью.

— Иногда мне грустно видеть, как падают лепестки сакуры, — вдруг сказал Куро, замерев и став вновь серьезный. Он завел руки за спину и попятился в сторону Волка. — Они умирают. Они заставляют думать об эфи… эфем… эф… — Куро вздохнул, разочарованный тем, что не смог произнести нужное слово. — Эфемерный. Э-фе-мер-ный. Они заставляют задуматься об эфемерности жизни. Они прекрасны, когда окрашивают пейзаж в цвета, которыми мы не могли бы наслаждаться в другое время года. Тогда почему их судьба — погибнуть, пока мы наслаждаемся их смертью?.. Я не уверен, хорошо ли радоваться этому. Как ты думаешь, Волк?

Волк, который, как обычно, стоял на коленях, чтобы быть на одном уровне с Куро, взял его за плечи, когда тот чуть не уткнулся ему спиной в грудь. Куро повернулся, ожидая ответа.

— Истинная красота находится в эфемерности, — серьезно сказал Волк. — Мимолетность жизни — вот, что делает ее драгоценной и неотъемлемой частью, несмотря на то, что человечество пытается противостоять этому, — он замолчал на пару секунд, обдумывая свои следующие слова и не обращая внимания на искорку, появившуюся в темных глазах Куро. — Цветы сакуры умирают, но только для того, чтобы в следующем году пробудиться вновь и пленить людей. Это в их природе. Поэтому не стоит печалиться, что они увядают так рано. Для нас большая честь восхищаться этим природным циклом.

— Кажется, я понимаю, — согласился Куро. Он отвернулся, о чем-то глубоко задумавшись. — Благодарю тебя за честность, Волк. Я не думал, что ты… — покачав головой, он замолчал. — Неважно.

Куро и представить не мог, что его шиноби способен на такую деликатность во время разговора. Волк, хоть и был посланником смерти, раскрывал свои убеждения легко и гармонично. Куро приходилось обдумывать слова, чтобы прийти к правильному ответу. Он посмотрел на Волка, но тот погрузился в мысли и очнулся лишь тогда, когда почувствовал на себе взгляд своего господина.

— Господин?

— По какой-то странной причине, — начал Куро, положив маленькие теплые ладошки на грубые щеки Волка. Тот удивленно дернулся, потому что не понимал, как Божественный наследник мог так нежно прикасаться к кому-то вроде него. — У меня сложилось впечатление, что ты сыграешь важную роль в моем будущем. Наши пути переплелись — это непреодолимое событие, предначертанное самими богами, выходит за рамки нашего понимания. Несмотря на это предчувствие, мой шиноби, я верю, что ты примешь правильное решение, когда придет время. В конце концов, моя жизнь в твоих руках.

Волк нахмурился и хотел уже было ответить, но Куро прикрыл ладошками готовые вырваться слова и мягко улыбнулся.

— Тебе не нужно отвечать. Сейчас было бы неплохо вернуться назад. Я бросил урок каллиграфии на середине и не хочу, чтобы мой наставник вновь испытал истерический припадок.

Подул ветер. Он подхватил тихий смешок Куро и понес его по замку, зацепив по пути лепестки. Он наполнил воздух ароматом цветущей сакуры, нарисовал захватывающий дух пейзаж. Волк не мог набраться храбрости, чтобы сказать своему маленькому господину, каким чудесным существом он был, хоть слова его и стали бы правдой. Каждый под его началом был готов отдать за Божественного наследника свою жизнь, чтобы защитить. Даже слепой заметил бы, что этот ребенок родился творить великие дела.

Волк преданно последовал за Куро, обдумывая слова, которые молодой господин сказал пару минут назад. Если он останется верным Железному кодексу, то сделает для наследника все. Сердце Волка вдруг кольнуло сомнением: а если настанет день, когда он решит иначе? Будет ли он предан Железному кодексу, предан отцу? Сможет ли он выполнить задачу, которая стоит перед ним в этой земной жизни⁽¹⁾?

Вопросы один за другим заполняли его разум, сбивая с толку и вселяя неуверенность. Волк покачал головой, чтобы упорядочить свои мысли и очистить сознание. Он будет выполнять приказы Куро. Возможно, сейчас было не время отвечать на эти вопросы. Когда наступит момент, он обязательно убедится, что мыслит здраво и осознает целостность мировоззрения, перед тем как сделать мудрый выбор.

1) Согласно Железному кодексу, Волк обязан подчиняться Филину, как отцу, в первую очередь. Именно Филин приказал Волку служить Куро.

Вернуться к тексту