Просто деревяшка (джен)

Мистер и миссис Грейнджер никогда не думали и тем более не говорили о том, что они являются самыми обычными, заурядными людьми. Просто потому что у них не было причины ставить перед собою такой вопрос. Доктор Грейнджер, худощавый мужчина существенно за сорок, забросивший преподавание в пользу куда более прибыльной врачебной практики. И его жена, как ни странно, тоже доктор Грейнджер, только тридцати семи лет. Ставшая его ассистенткой только для того, чтобы оплачивать счета за съемную квартиру и жить отдельно от своих не в меру заботливых родителей. И не успели они оглянуться, как с того момента прошло четырнадцать лет, и они обзавелись не слишком большим, но удобным домом в пяти минутах от площади Столетия в Бирмингеме, на первом этаже которого располагался их совместный врачебный кабинет. Так что им совсем не приходилось стоять в пробках. Ну разве что в ванную по утрам. Впрочем, это было вполне обычно.

Доктор Грейнджер, если бы вы его соизволили спросить, ответил бы, что это абсолютно обычная ситуация, когда люди ведут бизнес на первом этаже своего дома. А в его родном Винчелси так делают все и каждый. А то, что он уродился дантистом, а не рыбаком или пекарем, так это дело житейское. А доктор Грейнджер добавила бы, что ей очень нравится вид из окон, и ради него она готова терпеть любые неудобства. Тем более что она любит и ценит своего мужа. Как и он любит и ценит ее. Собственно, в любви докторов Грейнджер друг к другу тоже не было ничего необычного — она была заурядна. Как и у всех.

И если бы вы вдруг все же заподозрили (а вы наверняка так и поступили) их в незаурядности, то доктор Грейнджер бы вас совершенно не понял. Он бы рассказал, что для мужчин его возраста нормально руководить небольшим предприятием. Путь не частным врачебным кабинетом, а, скажем, газетным киоском или булочной. Или вообще продавать что-нибудь. Предположим — сверла. Да любые сверла, хоть для бормашин, хоть для электродрелей. В свою очередь, доктор Грейнджер добавила бы, что незаурядность — палка о двух концах. Что нищие в рабочих кварталах Бирмингема куда более незаурядны сейчас, нежели в годы ее юности. Вот тогда успешная молодая девушка была куда более незаурядна, чем хотелось бы. Но тогда она такой и не была. И вообще, оставили бы вы их в покое. Им совершенно все равно, считаете ли вы их обычными или нет. Они вообще не задумываются над подобными проблемами. И единственное чудо, которое с ними случилось в жизни — это их дочь, Гермиона.

Чтобы избежать недомолвок, отметим сразу, что Гермионе имя дала бабушка, профессор кафедры истории древнего мира. Именно бабушка со своим вздорным характером обожала древние мифы и всякие чудные имена. А еще бабушка была заносчива, требовательна и просто обожала совать нос в чужие дела, искренне полагая их своими. И именно от такой матери в свое время сбежала в съемную квартиру молодая студентка старших лет обучения, ставшая к настоящему времени доктором Грейнджер. Впрочем, в этот раз повзрослевшая доктор Грейнджер мудро решила с матерью не спорить. Тем более что имя ей понравилось. Доктор же Грейнджер в свою очередь решил не спорить с женой, хотя он от такого имени для дочери в восторге не пребывал. На том и сошлись. Молодые родители вздохнули с облегчением, а новорожденная одним своим существованием обеспечивала стойкое переключение внимания бабушки на себя. И впоследствии чета Грейнджер будет указывать именно этот момент как первое проявление мистической силы. Гермиона уродилась в бабушку.

О том, что Гермиона растет девочкой незаурядной, доктора Грейнджер узнали на первом же родительском собрании в младшей школе. То есть они подозревали и ранее. Но объяснить происходящую с Гермионой таинственность они смогли только много позже, когда уже вынужденно влились в целую цепочку событий, происходящих с дочерью. После долгих разговоров со странно выглядящими людьми. Доктор Грейнджер вполне искренне полагал их консультантами, хотя и ощущал некоторый подвох, в то время как доктор Грейнджер была более подозрительна и не забывала добавлять кавычки. “Консультанты”, впрочем, были приветливы, улыбчивы и достаточно компетентны по меркам докторов Грейнджер.

Так вот, Гермиона была любопытна. Точнее, даже так. Если бы Гермиона была бы впитывающей воду так же, как сейчас информацию, губкой, то нам бы пришлось испытать серьезную обеспокоенность судьбою мирового океана. Гермионе было интересно все. Она с легкостью, разбуженная среди ночи, могла бы назвать все графства Британии, спутники Юпитера и вообще — список всего чего угодно, чего бы вам взбрело в голову. Если она, конечно, его знала. Так вот, если она вдруг не знала, то никакая ночь не остановила бы ее от прочтения чего-то по теме. Гермиона зарывалась в книги, как кроты в запущенный английский парк. Полностью игнорируя сверстников, Гермиона, кажется, воспринимала людей как ходячие и ухудшенные версии книг. От перманентного чтения же Гермиону останавливали только замки на комоде, куда обеспокоенные родители прятали книги совсем уж взрослой тематики. Например, медицинские энциклопедии.

“Консультанты” объяснили и это. Детская магия. Дети хотят или не хотят чего-то особенно сильно. Обычно дети хотят игрушку или сладкое и получают желаемое с помощью своей детской магии. Известны случаи, когда дети хотели к маме, и их желание исполнялось, приводя в полное изумление окружающих. Дети чуть постарше хотят более сложные вещи. Кому-то понравиться. Вылечить больного. Красивую одежду или внешность. Брошенные, ожесточенные дети хотят спрятаться от опасности или причинить боль. Но все эти проявления объединяет одно. Детская магия проходит всегда. Исключений не было. Сложно сказать, почему именно. Консультанты полагают, что это потому, что, взрослея, люди перестают столь концентрированно хотеть.

Гермиона хочет знать. Просто знать. Неважно, что именно. Доктор и доктор Грейнджер не были удивлены, что о таком господа и дамы “консультанты” еще не слышали. И хотя, спустя какое-то время, ничего удивительного в этом они не нашли, доктор Грейнджер уже решила, что это ее дочь такая уникальная. Потому что бабушка, вот почему. Доктора же Грейнджера больше интересовал практический вопрос — что с этим со всем делать. И, конечно, ответ на этот вопрос нашелся. Гермиона отправилась учиться в Хогвартс. Закрытую школу-пансионат смешанного типа. Весьма недешевую, но подъемную для семьи двух врачей. Секретную школу. Единственную школу в стране, где учили детей, как продолжать хотеть и вплетать эти желания с помощью странных слов и жестов в пугающую действительность. Предстояло уладить массу вопросов: документы, свидетельства, бабушка, прочая родня, бабушка, знакомые и друзья, социальные службы, бабушка, бабушка, бабушка. Все это непросто, даже с помощью “консультантов”, но это того стоит. Потому что Гермиона станет волшебницей.

Доктор Грейнджер посчитала это замечательным. У дочери будет желаемое — огромное количество интересной информации. Она будет вдали от заботы родителей, а значит, научится самостоятельности. И учителя присмотрят, чтобы ничего не случилось. При этом Гермиона будет приезжать на каникулы. А еще Гермиона будет подальше от влияния бабушки. Самое главное — сама доктор Грейнджер будет пореже видеться с матерью. И, кстати, доктор Грейнджер в этом вопросе был полностью солидарен с женой. Теща его утомляла до невозможности. А с дочкой можно переписываться. Вот если бы у доктора Грейнджера был сын, то он, возможно, и не отправил бы его в такую школу. Но ни футболом, ни серфингом, ни поклейкой моделей кораблей Гермиона не заинтересовалась. Что несколько ранило самолюбие доктора Грейнджера, надо сказать.

И вот спустя всего четыре неполных месяца Гермиона вернулась домой другим человеком. Это стало заметно не сразу. Долгожданная встреча прошла довольно тепло. Потом часовая прогулка от вокзала Кингс-Кросс до вокзала Виктория, полная разговоров об этой школе. Доктора Грейнджер уверились в том, что школа, столь отличная по своему содержанию, весьма обычна по своей форме. И школа эта была настолько увлекательна, что Букингемский дворец, мимо которого проходил их путь, вовсе не привлек внимания Гермионы. Это было первым тревожным звоночком. Потом был поезд до Бирмингема. Домой они вернулись очень поздно и лишь успели пожелать другу спокойной ночи, как уже спали, умотанные двумя поездками в поездах.

А уже утром докторам Грейнджер все стало ясно. Стоило только посмотреть на растерянное лицо Гермионы. На то, как она задумчиво смотрела на волшебную палочку, лежавшую на ее рабочем столе все эти дни. Как она порою оглядывалась и замирала в растерянности. Как она иногда откладывала книгу и несколько минут просто смотрела в потолок. На ее удивленный взгляд в сторону подарков под декоративной елочкой в канун Рождества. Гермиона уже стала волшебницей. И среди обычных людей ей уже совсем непросто. Даже если эти люди — ее родители. Даже если это — ее любимая бабушка, с которой на рождественском ужине Гермиона вела себя несколько сдержанно. Хорошо, что сама бабушка этого не заметила, но некоторая неловкость не ускользнула от доктора Грейнджер. И, конечно, вечером, после ухода гостей, обеспокоенные родители не могли не воспользоваться возможностью расспросить дочь.

И Гермиона объяснила им, что ей казалось — она нашла друзей. В смысле — настоящих. Двух мальчиков, которые, ну, в общем, позаботились о ней в трудный момент. Гермиона чуть покраснела на этом месте. Доктор и доктор Грейнджер подумали каждый о своем, конечно, но прав оказался отец. Гермиона впервые, хоть чуточку, но врала своим родителям. Так вот, Гермиона думала, что она дорога друзьям, как они дороги ей. Она скучала не только по школе, но и по ним тоже. Она ждала от них писем, хоть они и не договаривались о них. И она оставила им подарки — просто по упаковке шоколадных лакомств, ничего такого. Но она ожидала ответного подарка. А их нет. Они оба ничего ей не прислали.

Заботливые родители поспешили успокоить Гермиону. Наверняка что-то помешало мальчикам. Выяснили, что у Гарри есть сова, и он мог бы прислать какую-то весточку от них обоих. И, кстати, сова есть у братьев Рона. Но, может, они просто подумали о том, что неловко посылать сову обычным людям. Доктор Грейнджер на этом месте оценила перспективу здоровенного филина в своей столовой, подумала о матери и всячески поддержала незнакомых мальчиков в такой неловкости. Или же, быть может, им не позволили учителя. Наверняка все их внимание ждет Гермиону в школе. Они не забыли, раз уж они уже позаботились о Гермионе. Один раз. На этом месте доктор Грейнджер подмигнул дочери, отчего та снова покраснела. Но только слегка. Ведь не могло же им на самом деле что-то помешать? Профессор из Хогвартса показалась доктору Грейнджеру такой надежной по рассказам Гермионы..

Гермиона вдруг широко открыла глаза. Могло, могло же произойти. Она подбила своих друзей поискать книгу. В библиотеке, в Запрет… хм, в закрытой секции. И ей практически удалось не покраснеть снова. Ничего опасного, просто их могли поймать учителя. И наверняка разозлились. И назначили наказание. В том числе запретив выходить в совятню. Гермиона шумно вздохнула и разжала кулачки. Все будет хорошо. А ведь она так волновалась.

Доктор Грейнджер обняла дочь. Гермиона наконец начала интересоваться не только книгами. Ей стали интересны взаимоотношения между людьми. Детская магия проходит, оставляя Гермионе обычные детские переживания. И пусть Гермиона стала волшебницей, ее мать рада тому, что у нее все будет хорошо. И как заботливая мать она, конечно же, не рассказала Гермионе о том, что сегодня услышала в новостях. Новости в эти каникулы совсем не интересовали Гермиону, и это был хороший знак. Так что ей совершенно незачем знать, что вчера ночью десятая платформа вокзала Кингс-Кросс, где они все вместе стояли всего несколько дней назад, обрушилась. Наверняка это просто совпадение.