Тим Риверс. Охота на Ворона (джен)

Тим Риверс лежал на своей кровати в спальне студентов-четверокурсников, учившихся на Когтевране, и изучал замысловатые узоры из трещин на потолке. Этому занятию он посвящал уже третью ночь; у него не было бессонницы, ему не мешал храп его друга Джимми Докери, обыкновенно доносящийся из-за балдахина соседней кровати; нет, Тим не засыпал, потому что прикладывал к этому все усилия, потому что смертельно боялся того, что неделю назад начало являться к нему во снах — одно и то же видение, один и тот же силуэт, одна и та же кошмарная развязка.

Первые две ночи дались ему относительно просто. Во-первых, в Хогвартсе тот, кто ищет себе занятие по душе, всегда найдет его. Большую часть времени Тим потратил на безуспешные попытки настроить Интернет в их спальне, магловское изобретение, разработанное при помощи МАКУСА (Магический Конгресс Управления по Северной Америке) и подключиться к которому удавалось только из Большого зала. Тим был единственным волшебником в семье и, как и его многочисленные братья и сестры, привык проводить вечера, уткнувшись в свой телефон, пролистывая ленту то одной соцсети, то другой. Когда ему пришло письмо из Хогвартса и он начал изучать волшебный мир, его поразило то, насколько он похож на мир маглов. Однако, достаточно быстро Тим понял, что для других волшебников, особенно живущих в Англии, эта мысль неприемлема и даже оскорбительна. Во время одного из первых завтраков в Хогвартсе Джимми гордо показал Тиму движущиеся фотографии в газете «Ежедневный Пророк», на что тот со смехом открыл Инстаграм — но на окружающих это не произвело особенного впечатления. Эмили Визенбрю, за которой Тим уже несколько лет безуспешно ухаживал, закатила глаза и отвернулась (именно в этот момент он и влюбился в неё по уши), а Пит Макнитти заметил, что «отдает должное изобретательности маглов, но волшебным газетам уже много сотен лет, а эти коробочки с картинками появились только сейчас, видимо, на то, чтобы освоить полеты, маглам потребуется еще столетие-другое». Тим хотел возразить, но передумал и решил впредь быть осторожнее с проведением подобных смелых аналогий — все-таки, волшебные семьи по-прежнему отличались консерватизмом.

Второй причиной, по которой ему удавалось преодолеть сон, стало относительно легкое расписание последних дней — страшное видение не возвращалось днём, поэтому он смело прикорнул на занятиях по Прорицаниям, задремал на Истории магии и даже сумел ускользнуть с матча по Квиддичу, к которому он втайне относился безо всякого интереса, и двадцать минут спокойно поспал в общей гостиной Когтевранцев (матч закончился быстро — играл Пуффендуй, который доминировал в школьном чемпионате последние несколько лет). Но вчера ему не так повезло с занятиями — двойная пара по Трансфигурации, которой по новой школьной программе стало уделяться очень много внимания (неизвестно, что повлияло на это сильнее, биография нового директора Хогвартса или фигура нового преподавателя, профессора Трелони, младшей сестры Сивиллы Трелони и полной её противоположности — строгой, собранной, предпочитающей конкретику формул размытости воображения) и занятие по Защите от темных искусств, увлекательному предмету, но который требовал полного включения и концентрации от студентов. Проклятие, нависшее над этим предметом, по-прежнему действовало и преподаватели менялись каждый год — на смену легендарной Полумне Лавгуд, которая согласилась на год взять этот курс, прежде чем уехать на остров Пасхи изучать магические свойства статуй Моаи, пришел профессор Честер Нимиц, мракоборец, ушедший в долгосрочный отпуск после сложного задания, подробности о котором были строго засекречены. Профессор Нимиц делал акцент не только на развитии магических навыков, но и на физических упражнениях, поэтому занятия с ним напоминали Тиму спортивные уроки в его магловской школе — после них оставалось одно желание, рухнуть в кровать и провалиться в спасительный, успокаивающий сон.

Тим потер глаза и, решив дать им отдохнуть минутку, прикрыл их. Внезапно он почувствовал, что в комнате зажегся свет — это было странно, ведь, хотя у него и была волшебная розетка, от которой он заряжал телефон, электричество в Хогвартсе по-прежнему не было проведено. Приоткрыв один глаз, он увидел, что перед ним парит в воздухе маленький шар света — он сделал несколько заигрывающих кульбитов, после чего подлетел к двери и исчез, просочившись сквозь неё. Тим огляделся по сторонам — но все вокруг мирно спали, создавая эту особую, ночную полифонию звуков. Он накинул тапочки, взял с тумбочки свою волшебную палочку, и тихонько выскользнул в коридор. Шар света радостно запрыгал и полетел дальше — вниз по круговой лестнице, к статуе Кандиды Когтевран, которая мрачно смотрела на общую гостиную, освещенную холодным светом луны, и дальше, к двери без ручек и замочных скважин, открыть которую можно было, только правильный ответив на вопрос. Ночной замок показался Тиму встревоженным, воздух становился всё более спертым, а темнота коридоров — более темной, чем обычно. Не было слышно звуков, всех обычных шорохов, шепотов, скрипов, но Тим не замечал этого; как завороженный он шел за шаром света, который манил его все дальше, в глубину замка. Наконец, они оказались в длинном коридоре, в конце которого была открыта дверь — ускорившись, шар подлетел к двери и скрылся за ней. С трудом передвигая ноги, словно те были налиты свинцом, Тим побрел в сторону двери. С каждым шагом ему все меньше хотелось заглядывать туда, но остановиться он уже не мог. За дверью находилось что-то очень важное, одновременно манящее и отталкивающее. Тим взялся за ручку и медленно открыл дверь. Крик застрял у него в горле. Низкая фигура в плаще с капюшоном стояла перед ним и тяжело дышала. В руке она держала какой-то замысловатый предмет, с которого медленно капала густая жидкость. Тим знал, что на полу перед фигурой в плаще кто-то лежит, но не находил в себе силы опустить взгляд. Рука незнакомца медленно потянулась в капюшону и скинула его…

С шумом вздохнув, Тим резко распахнул глаза и обнаружил себя лежащим в своей кровати, вцепившимся, что есть сил, в мокрую от пота простыню. Отдышавшись, он протянул руку к тумбочке, но взял не палочку, а телефон — разблокировав его, он поморщился от ярко вспыхнувшего в комнате света и открыл заметки. Еще никогда эти ночные видения не были такими отчетливыми — он зажмурился и попытался в деталях вспомнить всё, что видел и что чувствовал. «Шар света», «Удушье», «Длинный коридор», «Фигура в плаще», «Странный предмет в руках». Оставалось вспомнить главное — что скрывалось за капюшоном? Но как он ни старался, как ни прокручивал у себя в голове эту сцену, память не пускала его дальше, быть может, защищая от увиденного. Тим убрал телефон и, вздохнув, сел на кровати. Всё по-прежнему казалось ему странным, необычным, словно он всё еще пребывал в своем кошмаре. Ущипнув себя за руку и потянув за волосы, он убедился в том, что не спит… и вдруг понял, что его смутило.

В спальне стояла мертвая тишина.

Медленно отодвинув край балдахина, Тим посмотрел в сторону кровати Джимми. Его тапочки стояли рядом, в одном из них лежала его волшебная палочка — так он был уверен в том, что не забудет её утром и не придется возвращаться. Но привычный храп не раздавался. Тим огляделся вокруг — все было как обычно, только предрассветные, тусклые краски создавали ощущение, будто он попал в старую, черно-белую фотографию. Наклонившись, он заглянул за балдахин — и никого там не обнаружил. Тихонько встав, он обошел спальню и обнаружил остальных однокурсников мирно спящими. Джимми всегда просыпался последним, нередко — от настойчивых пинков своих товарищей, и обнаружить его кровать пустующей в такое время было странно и тревожно. Тим опять проверил, не спит ли он, после чего взял свою палочку и пошел к двери — но, сделав несколько шагов, остановился. «Черт, это может быть что угодно, он мог пойти в туалет или у него возникли еще какие-то срочные дела. Стоишь здесь как идиот, замерев в нерешительности. Решись уже на что-то». Не особенно удовлетворившись своим объяснением, Тим, тем не менее, вернулся к кровати и лег. Он вдруг понял, как сильно устал — тело наливалось тяжестью, он чувствовал, как проваливается в сон и знал, что это будет хороший, длинный, исцеляющий сон. Но этому не суждено было случиться. Вместо этого, он услышал пронзительный и полный ужаса крик — крик, который Тим не забудет уже никогда.