Базисная теория феодализма (гет)

* * *

Кира умирала каждое утро. Он просыпался, делал дыхательную гимнастику и снова не сообщал об этом в отчете для психологов на орбите.

Его будни в Агарисе не сильно отличались от арканарских: он приложение к своему передатчику, носит дурацкий обруч с камнем то в порт, то в таверну, то вот сегодня на обед к принцессе, у которой из ценностей только внук и громкое имя.

Эр Румата Эсторский тратил большую часть своего уже не столь дьявольски чистого золота на подарки Матильде и уплату долгов Альдо. Объяснял все клятвой одного из предков служить великой Талигойе, развлекал пожилую принцессу выдуманными историями о детстве в маленьком графстве Эстор. Настолько маленьком, что про него не знали ни Матильда, ни Альдо, ни его друг Робер. Иногда Румата скучал по своей прошлой жизни, вспоминал веселого барона Пампу, а потом мрачнел, потому что…

Легче всего было с Робером. Потерявший отца и братьев, он понимал тоску Руматы. С Альдо оказалось сложнее. Какой-то высоколобый психолог выдумал, что поведение принца идеально укладывается в какие-то новые закономерности базисной теории. Потребовалось отправить прогрессора. Выбор пал на Антона: эпоха не сильно отличается, языки похожи, арканарский опыт тоже нельзя сбрасывать со счетов. Румата натворил дел, но, когда стали анализировать серое движение, стало ясно, что именно он быстрее всех понял, что творится с доном Рэбой и серым орденом.

Альдо вызывал у Руматы подсознательное отвращение. Что-то в нем было такое мерзенькое, темненькое, хорошо запрятанное за очаровательной улыбкой и честнейшим взглядом. Иногда Румате казалось, что все влюблены в Альдо, потому что принцев положено любить.

Сыграли ли свою роль деньги или тонкое знание психологии прогрессором, но не так давно Альдо и Робер посвятили Румату в тайну ритуала, проведенного гоганами. Румата мысленно позлорадствовал над кусающими локти наблюдателями — сколько этнографического материала проплыло мимо. Теперь, на основании одного рассказа, кабинетные ученые, наверное, написали с полсотни статей. Что-нибудь про “О влиянии метафизических воззрений агарисской общины гоганов на форму ары”. А следующая статья закономерно должна называться “О влиянии формы ары на метафизические воззрения гоганов”.

* * *

Румата часто в одиночку бродил по ночным улицам Агариса. Город неуловимо напоминал Арканар в его лучшее время. Или в его неосуществившемся будущем. В том будущем, когда наконец-то было безопасно рыжим… От воспоминаний Румату отвлекли тихие шаги. Тонкая тень метнулась в переулок. Паренек, почти мальчишка, прижался к стене дома, нащупывая выступы кладки. Мелкий воришка собирается пробраться в чужой двор, решил Румата и собрался подождать, когда тот будет возвращаться, чтобы устроить воспитательную беседу на радость наблюдателям. Паренек вдруг тихо вскрикнул и свалился на землю.

Румата поспешил помочь. Оказавшись ближе, он понял, что перед ним — не паренек, а девушка в мальчишечьем платье.

Она отшатнулась, припадая на ушибленную ногу. Румата дотронулся до ее плеча, чтоб не дать ей упасть. Девушка обернулась, и в лунном свете он увидел юное испуганное лицо.

— Кира...

Румата Эсторский никогда в жизни не падал в обморок, прогрессор Антон тоже раньше не имел такого опыта, он даже сильно не болел никогда.

В сознание он пришел от того, что девушка робко трогала его щеку маленькой ладошкой и лепетала:

— Ничтожная чем-то напугала друга достославного? Ничтожная просит простить ее...

Сумасшествие, смерть или чудо ничего бы не объяснили. Перед Руматой на коленях стояла живая девушка с теплыми ладонями и обеспокоенным лицом. Сознание вопило, что это не Кира. Румата медленно сел. Девушка продолжала что-то спрашивать, а он только смотрел на нее.

Завтра же его заберут с этой планеты. Обморочный прогрессор. И он ее больше не увидит. Нелепо, как в трагедиях древних авторов…

— Прости, это старая рана, — Румата поднес руку к голове.

— Другу достославного нужна помощь?

Румата кивнул, и девушка помогла ему подняться с земли.

Она, маленькая и хрупкая, пыталась поддерживать Румату, и ее искренняя забота бередила его сердце. Когда настала пора прощаться, он спросил ее имя. Мэллит. Как колыбельная.

* * *

Следующим утром, проснувшись в своем доме в Агарисе, Румата всерьез засомневался в компетентности психологов-наблюдателей. Через несколько дней убедился, что никто не покушается на его кэртианское существование, несмотря на обморок и изменение в поведении. А он снова работал с азартом, собирал информацию о местных скандалах и интригах и даже за Альдо наблюдал теперь с интересом. Ведь экземпляр будет почудесатей дона нашего Рэбы.

Сумасшедшее счастье Руматы не омрачало ни то, что Мэллит влюблена в Альдо, ни то, что она какой-то там залог.

Дни складывались в недели и месяцы… Отъезд из Агариса, путешествие, чужой замок. Румата радовался, что о Мэллит теперь заботится Матильда. Можно быть спокойным и заниматься делами, которых требует липовая присяга не менее липового предка. Что ж только Альдо не сидится на месте. Хотя, если бы не мечты принца о возвращении короны, Румата так бы и не встретил Мэллит.

* * *

Что заставило Румату праздничной ночью отправиться проверить вертолет и тайник с оружием, он так и не понял. Но, когда на заповедную поляну с приметными деревьями влетел на взмыленном жеребце Робер, рефлексы взяли верх. Румата стрелял в преследователей друга не целясь. Вихрь золотых листьев скрыл поверженного врага.

Робер задыхаясь сполз на землю и несколько минут пытался отдышаться. Румата ждал, но не выпускал из рук автомата. Робер заговорил, слова давались ему тяжело. Его ждет мать, его гонит долг, а на пути стоят… темные силы. И если Румата их прогнал, то он послан богами и не оставит. Лайе Астрапэ, этой ночью древние боги на стороне Робера.

Румата решил, что если можно было спасать книгочеев в Арканаре с использованием вертолета, то чем хуже спешащий к одинокой матери последний сын.

От снотворного Робер отказался, слишком хотелось ему своими глазами увидеть грузовую колесницу бога. Когда они поднялись в воздух, Робер, завороженно глядя вокруг, прошептал:

— Лайе Астрапэ, какое счастье, что ты со мной.

* * *

Румата старательно смотрел по сторонам. Смотрите, глаз бога открыт, ведите запись для будущих мальчиков и девочек, которые будут сидеть перед стереовизорами и смотреть, как много веков назад разворачивалась очередная трагедия в точном соответствии с базисной теорией феодализма. Сегодня — трагедия в Доре. Смотрите, смотрите, вот тела тех, кто хотел зрелищ. Вот под рогожей на телеге уложены вперемешку те, кто задохнулся, а шел на праздник. Смотрите, жители благополучного будущего. Завтра будет еще трагедия и еще. Базисная теория строга и скупыми точными словами описывает исторические процессы. А вы слышали, как плачет мать, потерявшая в толпе обеих дочерей. Она еще надеется, смотрит снизу вверх на Робера, просит помочь…

Румата отдавал какие-то бесполезные приказы. Стольких уже не спасти…Как хочется спать. Спорамин действовал безотказно. А как Робер держится без нормального сна уже которую неделю?..

Вечером к Румате пришел Робер.

— Лайе Астрапэ, дай мне твои молнии!