Бумеранг мести (джен)

Сначала у Сэдео было всё, о чём только мог мечтать простой смертный. Работа, любимые жена и ребёнок. В доме всегда царили уют и тепло. Но в один момент всё исчезло, будто потушили свет. Теперь с раннего утра в доме не слышался детский хохот и топот маленьких ножек. Лишь спокойствие. Тревожное. Жуткое. Постоянный холод и одиночество — новые и постоянные жильцы этого дома.

Порой Сэдео просыпался ночами от чьих-то прикосновений и зова. Акеми. Только она звала его так: умоляюще, но в то же время уверенно, будто императрица. А этот детский смех, неоднократно звучавший в стенах дома...

— Акеми! Хоши!...

И только потом Сэдео понимал, что они не откликнутся. Уже больше никогда.

Он поклялся отомстить за них. Даже несмотря на то, что виновен — ребёнок.

* * *

Это произошло поздней осенью. Сэдео тогда был в отъезде в город за продовольствием, а Акеми и Хоши остались дома одни.

В то утро Сэдео повздорил с Акеми. Совсем незначительной казалась ссора тогда, но какой осадок на душе оставила теперь. Если бы он только знал, что страницы их жизней закончатся слишком быстро, он бы провёл с семьёй самый лучший, но, увы, последний, день вместе, чтобы не пришлось жалеть потом... Нет! Он бы предотвратил их смерть!

Сэдео не видел всего своими глазами, соседи рассказали ему уже после.

Возвратившись домой с ярмарки, Хоши и её подруга Миса стали играть в "выдувателя огня", представление которого им довелось увидеть. Видимо, Акеми в тот момент не было дома, из-за чего детская игра тут же привела к чудовищной катастрофе. Огонь распространялся слишком быстро и уже спустя несколько секунд загорелся весь дом. Дети оказались в ловушке.

Соседи не могли им помочь, все находились на ярмарке, лишь пару человек — очевидцы, находились поблизости, пытаясь потушить пожар.

Акеми подоспела вовремя. Отбросив корзину, она храбро ворвалась в разъедающий дом огонь. Её не было двадцать секунд. Сорок. Минуту. Тушившие пожар опустили головы, понимая, что никто уже не выйдет. Но вдруг среди плотных туч дыма мелькнула тоненькая фигурка, а спустя пару секунд показалась и сама Акеми с ребёнком на руках. Отойдя от дома, она упала на колени. Соседи сразу подбежали к ней. Ребёнок плакал и задыхался от кашля одновременно. Не успели соседи оказать ему первую помощь, как безжизненное тело Акеми упало на землю.

* * *

Выжила лишь одна Миса, которую Акеми на руках вынесла из горящего дома ценой собственной жизни. Хоши задохнулась от дыма внутри, получив многочисленных ожоги.

Суд не мог винить маленькую Мису в случившемся, поэтому спустя довольно короткий срок дело закрыли. Об этом не распространялись, но поговаривали, что не обошлось без вмешательства отца Мисы — местного чиновника.

Наверное, Сэдео не должен был винить Мису и её отца в смерти любимой жены и ещё не менее любимой дочери, но злость и обида пожирали его изнутри, как собака, жадно впивающаяся в кусок мяса. Он отгонял эти враждебные чувства прочь, прятался, но они находили его и хлестали своими розгами вновь и вновь. Сэдео не мог не признать, что жутко зол на маленькую девочку. Куда уж там, он ненавидел её! Она отняла всё, что было ему дорого, сломала его жизнь простой игрой. И отец её. Деньги есть, а значит, и власть тоже.

"Но она же не специально. Она ещё ребёнок", — думалось однажды Сэдео. Но почему-то от этого не становилось легче. Факт того, что Миса, пусть и косвенно, но виновата в смерти его семьи, не давал покоя. Каждую свободную минуту Сэдео посещал этой мысли.

— О великий Идзанаги⁽¹⁾, за что ты меня наказал? — прошептал он, выходя из дома.

За ним смиренно следовал верный пёс — Шин. Сколько лет он уже служит своим хозяевам и ни разу не подвёл.

— Раньше ты любил спать у ног Акеми, когда она рассказывала Хоши истории и легенды. Ты облизывал её ладони, когда она давала тебе еду, ты защищал мою маленькую дочку, когда чувствовал, что ей грозит опасность. Но теперь мы остались одни. Что же нам делать, Шин? Знал бы ты, как я хочу отомстить Мисе, причинить ей такую боль, чтобы её слёзы утопили её саму, чтобы её отец почувствовал, какого это: потерять то, что тебе дорого, часть тебя, твою кровь, — Сэдео покачал головой и погладил по макушке верного Шин.

* * *

"Месть — не дело чести. Да и сама девчонка ни в чём не виновна, но понимаю я тебя, хозяин Сэдео, понимаю. Зло лишь кажется сладким и месть тоже, но они имеют ужасное свойство возвращаться к тебе не лучшим образом, — Шин с грустью посмотрел на Сэдео. — Жаль, ты меня не понимаешь ".

А ведь как ему хотелось хоть раз поговорить с ним. Почему люди не понимают язык животных? Шин был готов пойти на всё ради хозяина, он был готов продать душу и жизнь, лишь бы не видеть, как каждое холодное утро хозяин просыпается нехотя с грустным выражением лица, как завтракает в полной тишине и постоянно вспоминает о жене и ребёнке. Любой собаке от такой картины становится больно, слишком преданы были эти существа.

Сэдео совершал небольшую прогулку по своим скромным владениям, а за ним, словно тень, следовал Шин.

— Ты слышал когда-нибудь легенду о Бумеранге мести, Шин? — как-то спросил он.

Шин посмотрел на хозяина, будто говоря тем самым, что готов его слушать.

— Существует у нас в деревне легенда о Бумеранге мести. Будто бы отомстив один раз, твоя месть вернётся к тебе же, только большего размера. И ты будешь мучиться, мучиться. Взрослые рассказывают это поверье детям, уча мудрости. Успела ли рассказать Акеми Хоши эту легенду? Ну ничего, теперь у них много времени, она успеет поведать ей многое. Месть — это странная еда. Она подаётся только холодной, и от этого её противно есть, но когда ты голоден, она является деликатесом. Ещё она умеет убеждать, это точно. Почему же не отозваться на её призывы и не вкусить её? Знаю, Шин, неправильно это. Я буду бороться до конца, не привык сдаваться. Ничто не вечно, и это пройдёт. Ну, пойдём домой, покормлю тебя.

Сэдео направился к дому. Шин послушно пошёл следом, но что-то в поведении хозяина насторожило его. Шестое чувство подсказывало, что за углом их поджидает опасность и надо бежать. Но как Шин мог бросить хозяина? Одного! Ни за что! Не сможет верное собачье сердце пережить такое.

* * *

Сэдео присел отдохнуть. Старость брала своё, работать было всё труднее, а от посторонних забав пришлось и вовсе отказаться. Но каждый раз приговаривая: "Ради Акеми, ради Хоши", — Сэдео снова вставал и трудился. Но как можно было работать, когда в твоей голове господствовала только мысль о возвращение родных?

Онъмёдо⁽²⁾ — вот к чему Сэдео не раз прибегал. Чёрная магия не пугала его, её неизведанные пути не страшили разбитое и опечаленной сердце. Сэдео пробовал проклинать Мису, но та будто бы спряталась под купол, ни одна щупальца злобных заклятий не могла дотянуться до неё. Сэдео больше не мог бороться с ненавистью и желанием мести. Он прибегал к самым извращённым способам мщения или возвращения усопших. Шин видел этот безумный блеск в глазах хозяина, который не замечал ничего кроме своей цели, слепо бродя по дорогам жизни.

Сэдео же называл это надеждой, единственным спасением от смерти. В онъмёдо он видел лишь единственный ход против судьбы, и Шин это чувствовал. Хозяин не остановится, даже если придётся выбирать между чьей-то жизнью и жизнью его родных. Это пугало Шин, он нутром чувствовал, что хозяин не совладает с собой, не возьмёт под контроль свои помыслы и сердце, не начнёт думать головой. Он переступит запретную черту, вообразив, что ничего ему не помеха. И тогда ни Шин, ни Идзанаги не смогут помочь ему.

— Шин, — верный пёс поднял голову и посмотрел на хозяина, ужаснувшись, насколько безумный был у того взгляд. — Ты всегда был мне предан. Я... не должен бросать тебя и решать за тебя. Ты — моя последняя надежда. Я не смогу даже с онъмёдо увидеть Акеми и Хоши снова, не верну их. Но я всё ещё могу отомстить. Решай сам, поможешь ты мне в этом деле в последний раз или нет, — Шин не знал, с чем надо помогать, но понимал, что ради Сэдео пойдёт на всё. Лишь бы тот был счастлив, и лишь бы безумные искорки в его глазах пропали. Пёс положил на колени хозяина лапу, затем голову, и этот знак был правильно понят.

— Спасибо тебе, Шин, — Сэдео погладил его по голове и встал, направляясь за верёвкой.

* * *

Тук-тук.

Шин скулил, тёрся влажным носом о руку Сэдео, но он не обращал внимание. Точнее, так могло казаться на первый взгляд.

Тук-тук-тук.

Сэдео обвязал поводок вокруг шеи Шина.

— Возможно, за это ты никогда меня не простишь, друг.

Шин что-то печально проскулил в ответ и опустил мордочку на передние лапы.

Затем Сэдео поставил возле него миску с водой. Шин взглянул на неё лишь краем глаза.

Прошло несколько минут. Солнце клонилось к закату, но Сэдео всё также неподвижно и молча сидел напротив Шина, касаясь краешком пальцев миске с водой.

Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, Шин, наконец, поднялся на лапы, медленно приближаясь к миски. Но вместе того, что придвинуть к нему миску, Сэдео наоборот, отодвинул её дальше. Шин двинулся следом, но чем ближе он приближался к миске, тем дальше Сэдео отодвигал её.

Шин не понимающе уставился на него, приподняв ушки. Может, хозяин решил поиграть с ним? Но он давно не пил, в горле нещадно пекло.

Шин сделал новую попытку добраться до миски, но Сэдео повторил свои действия, отодвинув её дальше от пса.

Шин громко и протяжно заскулил. Цепи натужно заскрипели. Всё. Дальше не пройти. Но вода совсем близко. Нужно только дотянуться. Почему хозяин не помогает?

Ну же... Ещё чуть-чуть... Совсем немного... Ошейник больно впился в шею, цепи не отпускали. Шин заскулил, лёг на землю, протянул лапу, пытаясь дотянуться до миски. Не получилось. Вновь поднялся и снова потянулся.

Шин даже не заметил, что Сэдео встал и куда-то ушёл. Не заметил он и то, как хозяин вернулся. И уж тем более Шин не мог заметить топор в его руках и слёзы на щеках.

— Ты имеешь право меня не простить, друг...

Хруст.

Хриплый вой разнёсся по двору, и так же мгновенно растворился в вечерних сумерках.

* * *

Сэдео стоял и смотрел на Шин, на мёртвого Шин. С лезвия топора стекали небольшие тëмно-бордовые капли.

Стеклянный взгляд в никуда пугал Сэдео. Шин никогда так не смотрел. Его тёмная шерсть испачкалась в крови.

— Шин, прости, прости, но я не мог иначе. Говорят, что Инугами преданы и верны, они могут исполнить любые прихоти хозяина. Я хотел создать своего Инугами с самого первого дня одиночества, но смотря на тебя, слыша твой лай и чувствуя твоё тепло, я гнал эту мысль прочь, так же, как и мысли о мести или возвращении Акеми и Хоши. Второе мне так и не удалось, они ушли навсегда, но первое... Коли это возможно, я рискну, — капельки слёз вновь скатились по его щекам, образуя влажные дорожки.

— Всё верно, но только и Инугами чем-то похожи на самих людей, — хриплый голос до смерти испугал Сэдео, заставив его вздрогнуть и обернуться. — Здравствуй, хозяин.

— Ш-шин? — дрожь в голосе скрыть не удалось. Перед Сэдео и правда стоял настоящий Инугами. Создавалось впечатление, что концы его чёрной мантии врастают в землю, привязывая его к ней, как корни дерево. А глаза... Они были другими. Нет, Сэдео не узнавал своего Шин. Того больше было, он лежал сзади с отрубленной головой.

— Шин, это ты?

— Шин нет. Тут лишь его дух, — Инугами оскалилось. — Чего прикажешь, хозяин? — он покачал головой, будто отгоняя какой-то недуг.

— О-отомсти Мисе. З-за моих родных, — Сэдео не мог унять дрожь в теле, не мог обуздать свой страх. А вдруг Инугами сейчас бросится на него? Сэдео помнил, что ему говорили: вызывая Инугами, всегда есть риск, что ёкай ослушается и нападёт на хозяина, поедая его живьём, тем самым мучая в страшных пытках.

— Хор-р-рошо, хозяин, — Инугами подползло ближе. Или подошло? А может, подлетело? Что скрывала чёрная мантия?

— А т-ты чего ко мне подходишь? — пребывая в холодном поту, спросил Сэдео, отступая назад.

— А ты будто бы не знаешь, Сэдео. Хватит врать и головой мотать. Р-р-раньше думать надо. Думаешь, Шин жить не хотел? — голос Инугами сорвался на крик, но слышал его только Сэдео и никто больше. — Думаешь, ему не хотелось ощущать капли дождя на своём носу или не слышать шелест листьев? Ты дал ему жизнь? Тогда как посмел отнять? — с каждым словом Инугами увеличивалось в размере, из абсолютно чёрных глаз ручьём полилась кровь, огромные клыки отражали блеск света луны.

— Н-не надо, — Сэдео споткнулся о тело убитого пса и упал на спину.

— Бумеранг мести прилетел, хозяин. Око за око, жизнь за жизнь, помнишь?

Чёрная огромная тень налетела на Сэдео. Он не мог кричать, голос пропал, а дышать под плотной тканью было очень тяжело. Он чувствовал, как что-то острое вонзилось ему в грудь, там, где находится сердце. А потом вдруг стало невыносимо больно, но кричать он не мог. Сэдео понимал, что всё это заслуженно...

Круговорот завершился, злодей был наказан. Два трупа лежали на холодной земле, по которой когда-то ходили живые люди.

Утром соседи найдут два мёртвых тела — собаки и человека, — и смотря на их пустые, покинутые жизнью глазницы, они усвоят один большой урок на всю жизнь — месть добром не кончится. Два таинственных убийства так и останутся нераскрытыми, а народ будет ещё больше верить в силу Инугами.

Только об одной значительной детали из этой истории всё же следует рассказать.

* * *

Шин не знал, жив ли он. Единственное, что он понимал, это то, что ещё присутствует в своём знакомом мире. Только насколько он его?

Пёс покрутился вокруг себя, стараясь поймать почти прозрачный, еле светящийся хвост. Он теперь призрак?

Всё это было будто в страшном сне. И самым страшным был Инугами, часть самого Шин. Пёс видел свой труп, видел сожаление Сэдео и прощал. Он простил своего хозяина, надеясь, что всему виною лишь противное одиночество. Предательство лучшего друга, хозяина, родного человека... Но он не винил Сэдео. Шин понимал его. Понимал его грусть и одиночество. Сэдео лишь хотел, как лучше, но лучше для себя, причиняя боль другим. И это касается даже не Шин, а Мисы.

Девочка не была виновата, что именно она предложила поиграть в опасную игру, она же не знала. И Шин не винил её, но Сэдео... Он искал оправдание и истину, не понимая, что топчется не в том углу. Смерть жены и ребёнка лишь чистая случайность, желание Идзанаги.

Бедный хозяин... Он был испуганным и потерявшим себя человеком. Теперь на том свете не было его опоры, ведь последнего своего друга он убил. Как же Шин было жаль Сэдео. Хозяин не понимал, что натворил.

Чтобы не рассказывали, Инугами были безжалостными. Они могли бессовестно убивать. И не важно, кого. Выйдут из-под контроля и убьют хозяина. Значит, Сэдео в возможной опасности. И задача Шин — спасти его.

А может, не надо?

Шаловливая, почти уловимая мысль скользнула в голову Шин. Может, Сэдео лучше умереть? В другом, загробном мире его ждёт жена, ребёнок, и сам Шин тоже будет ждать. Только для начала он должен помочь хозяину в последний раз, и теперь по-настоящему в последний. Помочь обрести покой.

Осталось только настроить Инугами против воли Сэдео. Шин прикрыл глаза, чувствуя, что часть его ещё находится в самом ёкае. Он сможет. Ведь Инугами — это он сам, верно? Тогда Шин может контролировать действия и желания духа.

Пёс-призрак подошёл со спины и прыгнул на Инугами, отвлекая. Прикосновение огромных лап к голове помогло наладить контакт, вот только ёкай не собирался мириться со своим проигрышем. Он замотал головой, пытаясь сбросить с себя Шин, но тот впился когтями ему голову. Он разделял боль с Инугами, но не отступал.

— Повинуйся мне! — пролаял Шин прямо на ухо ёкаю. Лапы начали проваливаться в голову, Инугами терял свою власть, а Шин продолжал думать об убийстве. Он должен, Сэдео должен обрести покой, отдохнуть, на его долю и так выпало слишком много всего.

Голова жутко болела, всё больше и больше. Шин становился самим Инугами, объединяя две части себя в одно целое, но как же это было больно! Слёзы уже было невозможно сдерживать, они ручейком лились из глаз, оставляя влажные дорожки, но надо было продержаться ещё чуть-чуть...

Шин всем телом прижался к Инугами, и тот сдался. Любовь и желание победили тёмную магию.

Всё произошло быстро, Сэдео и не заметил, но для Шин эта была самая долгая и тяжёлая схватка.

Шин потерял своё тело, но его разум сохранился в Инугами. И этот разум, который желал лишь добра, принёс смерть своему хозяину. Но конец Сэдео был для него же лучшей наградой. Не всегда смерть бывает ненастьем. Порой — освобождением.

Долг верного пса был выполнен. Осталось лишь ждать.

* * *

И Шин дождался.

Поговаривают, что над той деревней, где и произошла эта страшная история, раз в год проплывает пушистое облако в форме собаки, бегущей навстречу к человеку. В тот момент говорят, Шин пробегает по всему небесному ковру и возвращается к Сэдео.

Правда то или нет, решает каждый сам. Кто-то верит в эту историю, а кто-то смеётся. Но могу вас заверить, что в каждой легенде, мифе, поверье или обычной истории есть доля правды. Надо лишь её заметить и правильно понять.

1) В синтоизме бог творения.

Вернуться к тексту

2) Чёрная магия в Японии.

Вернуться к тексту