Говинда с вами (джен)

Солнце отчаянно пыталось и всё никак не могло опуститься в молочный океан, который век за веком бессмысленно накатывался на поросший благоуханными цветами берег. Застоявшийся жаркий воздух удушливо пах розами (и немного кроличьим помётом, но это не так раздражало) — монотонное движение качелей его расшевелить никак не могло.

— Канхея, радость моя, ты давно не играл на флейте, — Радха коснулась его плеча и он обернулся, привычно улыбаясь ей. — И ты не радуешься сегодня, — прибавила она, строго сдвинув брови.

— Всё-то ты видишь, всё-то ты знаешь... — ответил он привычно-шутливым тоном.

— Конечно, Канхея. Ведь я — это ты, — ласково сказала она. — И твоя печаль мне знакома, Канхея. Но что мы можем сделать? Люди так хотят.

Люди хотят...

Он прикрыл глаза, слушая шум далёких голосов. Где-то нестройным хором жёны приветствовали вернувшегося домой мужа и господина; где-то матери ласково смеялись шалостям голозадого ребёнка и стонали любовницы под умелыми ласками.

— Радха, моя Радха, почему нас все оставили? — горько сказал он вслух то, что давно тяготило сердце.

Все — даже весёлые пастушки-гопи, некогда верные подруги. Теперь они забыли свои невинные хороводы, наперебой надеясь соблазнить равнодушного царя в высокой золотой короне. Того же царя, которому кланялись верные жёны, которого слушали обожающие ученики, которого баловали матери и желали любовницы. Одни коровы по-прежнему смотрели преданно и печально.

— Потому что забыли, кто мы такие, Канхея, — ответила она. — По-моему, им стоит напомнить.

— И как же?

— Как мы всегда это делали, моя радость. Давай спустимся в мир смертных, — та улыбнулась лукаво и не очень добро и прибавила: — и посмотрим, как они справятся без нас.

* * *

Последнее время жизнь на Небесах была положительно скучна: с очередной летучки боги вяло перемещались на очередное пиршество, с пиршества — на ложе сна, ибо на беззаконные затеи ни у кого не оставалось ни сил, ни настроения, и оттуда снова на какое-нибудь очень важное собрание. Даже гуру асуров Шукра, и тот поуспокоился с тех пор, как встретил Радху на узкой дорожке.

Так что и на ежегодном совещании планетарных богов, посвящённом разработке астрологического плана на первый квартал две тысячи такого-то года, никто особенно не напрягался. Будха⁽¹⁾ пришёл с кровельным гвоздём, установил его на сиденье и устроился медитировать; Бхуми⁽²⁾ что-то вязала на спицах; а Сурья и вовсе играл с Раху в покер на щелбаны. Сам же Индра, чтобы не мучить себя мыслью, как именно в данной игре производятся ставки и подсчёт фишек, просто дремал, позволив тысяче своих глаз лениво реять над бесчисленными райскими мирами.

Ничего нового он, конечно, не видел. В прозрачном пруду под сенью персиковых деревьев купались апсары, в океане сидел Варуна в окружении рыб и русалок, под землёй Притхви сортировала цветы и травы по времени всхожести, в облаках Ваю и его жена смотрели новости по всевидящему кристаллу... а вот Агни почему-то нёсся на всех парах прямо к залу собраний, и это нервировало.

«Пресвятой цветок кетаки, я знаю, я просил, конечно, чтобы эта рутина как-то уже закончилась, но можно как-нибудь не очень ужасно?». Давнишнее предложение Шани отменить бога огня во избежание неприятностей внезапно показалось ему очень логичным. Агни, меж тем, ворвался, оборвав завесу у входа:

— Пралайя⁽³⁾ грядёт! — выпалил он.

«Пресвятой кетаки, ну я же просил!..»

— По какому случаю? — Индра постарался сохранить лицо и формальный тон.

— Конь белый, и на нём всадник, и он смерть, а за ним идёт Ад! Кришна покинул Голоку!

Что ж, с этим можно было работать. Для начала, например, поглядеть, куда именно он отправился. Если в лоно очередной матери, то времени до начала проблем ещё уйма.

* * *

А Кришна и Радха брели по пыльной индийской дороге вдоль неширокой мутной реки.

Мимо проезжали разноцветные крытые повозки, увешанные цветочными гирляндами. Тянувшие их усталые быки, едва завидев божественную чету, замирали и тянули длинные шеи, радостно мыча своим дорогим покровителям. Но хозяевам, конечно, было не до того, они торопились — и после пары ударов кнутом о богах забывали и быки.

— Никогда не видела столько млеччхов⁽⁴⁾ сразу, — тихо сказала Радха.

В самом деле, их здесь было невероятно много. Некоторые ехали в телегах; некоторые шли пешком; было и несколько автомобилей, притом не слишком пошарпанных. Но большинство, конечно, сидели в автобусах — битком набитых разной степени кошмарности автобусах, как правило украшенных всякими благочестивыми лозунгами.

— Я тоже, — ответил Кришна. — Что им может понадобиться во Вриндаване?

— Наверное, едут смотреть виды? Млеччхи всегда едут смотреть виды, — Радха пожала плечами. Её внимание редко задерживалось подолгу на чём-то одном.

Услышав негромкий вдох-стон, она перескочила взглядом на обочину: грязный столб с указателями, вокруг несколько крупных валунов, на одном из которых, привалившись к столбу и прикрыв глаза, сидела худая, как жердь женщина в сари из небелёного полотна.

— Матушка, вам плохо? — Радха поспешила к ней, присела рядом на корточки. — Ох, пресвятой кетаки, вы ведь уже сутки не пили ничего, и неделю не ели, как же так можно... вот, возьмите! — сняв со спины кувшин с молоком, она поднесла его к губам женщины.

Глоток, другой — и та задышала глубоко и ровно, открыла глаза, чувствуя, как к ней возвращаются силы.

— Так-то лучше, да? А сейчас вам ещё макхан⁽⁵⁾ дам, совсем замечательно будет, — сказала она.

— Мне нельзя, дочка, — грустно ответила женщина. — Я же вдова, разве ты не видишь?

— Ну и что, что вдова, что, теперь и макхан не есть? — пожала плечами Радха. — Ты ведь еле на ногах стоишь, матушка! Тебе точно надо кушать как следует, а не мучиться!

Та только покачала головой:

— Глупости говоришь, дочка. Я ведь грешница, как мне ещё себя очистить, если не постом? Вот дойду до Вриндавана, и вовсе есть перестану, пусть святая земля душеньку мою очистит и тело примет, может, в новой жизни лучше будет.

— Матушка, — вмешался Кришна, — зачем тебе умирать? Ты ещё молодая, тебе жить надо! Разве твой муж хотел бы, чтобы ты себя голодом морила? — обычно этот аргумент работал; но не сейчас.

— Не знаю, сынок, чего он хотел. Мне восьми ещё не было, когда он помер, — вздохнула та. — Откуда вы такие берётесь, безбожники? Ладно себя губите, так ведь и меня чуть во грех не ввели...

Кришна тяжело и долго выдохнул. Он ненавидел это фальшивое благочестие, требовавшее мучать себя и других во имя воображаемых духовных даров. Внуши человеку, что ради вечного спасения он должен сожрать мешок стекла — он или пошлёт спасение лесом, или послушно станет есть стекло, да ещё другим полную тарелку предложит.

— Матушка, положим, мужу на тебя было плевать; но неужто ты думаешь, на тебя плевать твоему богу? — спросил он устало. — Неужто ты думаешь, он рождался снова и снова на этой Земле ради того, чтобы вдовы морили себя голодом в наказание за воображаемые грехи?!

Вдова покачала головой:

— Не знаю, зачем он рождался — наш деревенский святой говорит, чтобы порадовать себя новыми ощущениями, наверное, так и есть. Нам, сынок, до богов дела быть не должно: нам надо следить за собой, за своей жизнью. Ты хороший человек, и жена у тебя хорошая, буду за вас молиться, чтоб вы опомнились — вот, уже ведь во Вриндаван идёте, это уже хорошее дело, благое.

Радха, может быть, продолжила бы спор — но Кришна решительно направился прочь, и она пошла за ним.

* * *

— Нам кранты, — просто сказал Сурья, глядя вниз.

Он-то уже привык ко всему — и к унылому синему профнастилу вместо золотых крыш, красных заборов и... примерно всего вообще, и к тому, что его появление уже давно встречали не омовениями и возлияниями из раковин, а голыми задницами женщин, старух и малых девок, что с пластиковой кружкой в руке торопились справить нужду в поле, пока не пришли работники. Даже к тому, что его панибратски именовали полубогом, и то привык.

Но Кришна — другое дело, он парень нежный, ранимый, тонко чувствующий. Равану с Камсой, и то оплакал от всего сердца. А тут такое.

— Сказано грубо, но по существу, — согласился Брихаспати.

— Мне бы белого коня, я бы тоже им пралайю устроил, — мрачно заметил Шани.

— Вот потому тебе коня и не положено, — буркнул Сурья. — Летай на своём жирном вороне и не каркай. Пралайю он захотел, тоже мне. Жить надоело?

— Мир может погибнуть, но справедливость должна восторжествовать! — возразил тот, сверкнув недобрым синим глазом. — И вообще, всё равно рано или поздно пралайя нас поглотит, так какая разница? Так хоть и грешников заодно приберёт.

— В кого мой сын такой дебил? Грешникам-то что, они в новом цикле возродятся и по новой грешить будут. А мы всё, с концами, новому циклу и боги нужны новые. Думаешь, весело там, в небытии?

Брихаспати кашлянул, заметив, что технически в небытии никак, но Сурью это мало утешило. Да и не только Сурью — Индра тоже с каждым словом подданных становился всё мрачнее. И самое главное — он никак не мог придумать, как всё можно предотвратить.

Уничтожить всех белых коней? Так ведь не поможет, какой-нибудь верный Шеша обязательно обернётся лошадью, чтоб всё было по правилам. Или даже сама Радха.

Притвориться добрыми верующими и впечатлить своим благочестием? Даже если удастся обмануть истинное зрение, получится только усилить контраст между собой и творящимся вокруг безумием.

А ведь с Севера уже писали, что огненные великаны ворочаются во сне, да и письма от всадников на рыжем и чёрном конях приходили... но пока только письма, на письма можно туманно отвечать, обещать всё и ничего и ссылаться на нестыковки в часовых поясах, не позволяющие точно синхронизировать начало конца.

Он устало прикрыл всю тысячу глаз и задумался как следует, краем уха слушая, как Сурья обвиняет Агни, что тот позволил зачать Шани от своего ездового барана. Фантазия у некоторых — обзавидуешься...

* * *

В дороге было много странного и неприемлемого, но в самом Вриндаване — того больше.

И млеччхов тоже было куда больше — мужчин в растянутых белых майках и грязных дхоти, ярко накрашенных женщин неопределённого возраста в плохо накрученных сари, девиц в мини и на каблуках и парней в джинсах и белых кроссовках. Одни неуклюже пытались молиться, другие щёлкали смартфонами, снимая не столько достопримечательности, сколько себя на их фоне, и все легко расставались с деньгами, отдавая их местным ловкачам за чётки, благовония и билеты в украшенные гирляндами синие пластиковые будки-сортиры.

Рядом с вычурными храмами и похожими на храмы гостиницами ещё беднее и уродливее казались покосившиеся лачуги, ещё грязнее были переулки по сравнению с чисто вымытой центральной улицей. И только коровы везде были одинаковые: несчастные, покрытые язвами и засиженные мухами. Они тоскливо слонялись по городу, отмахиваясь хвостом от назойливых мартышек и лезущих им под ноги благочестивых верующих и подбирая с земли всё, что казалось хоть немного съедобным.

— Милая, хорошая, брось эту пакость, — ласково уговаривала Радха одну из коров бросить пластиковый пакет, который та жевала с мрачной целеустремлённостью отчаяния. — Сейчас мы водички попьём, а потом я тебе свежей травы дам, хорошей, вкусной!

На слове «трава» та сфокусировала глаза и выплюнула пакет — и не прогадала. Постепенно язвы затягивались, и даже бока становились как-то круглее.

— Ну вот и умница, — Радха улыбнулась. — Вот почему корова меня послушалась, а вдова — нет?

— А звери часто умнее людей, моя Радха, — вздохнул Кришна. — Вспомни того противного брахмана. Не заговори его ослица человеческим голосом, он дальше своего носа не увидел бы и за все сокровища мироздания, я думаю.

Радха засмеялась.

Мимо прошла очередная стайка пёстрых иностранок в сари. Одна из них, изрядно уже беременная, поучала товарок:

— Родить во Вриндаване — это большая благость, сразу спишутся все кармические долги, понимаешь? А у нас в России практически на каждой семье же родовое проклятье, потому что мы царя-искупителя убили и в этом не покаялись, а тут такой шанс Шри Кришна предоставляет каждому, просто роди и всё будет хорошо, сказано же — спасётся чадородием. Главное — правильно рассчитать зачатие по гороскопу, я вот решила, мой мальчик будет непременно Водолей, у нас же эра Водолея на дворе. А в прошлый раз была девчонка, так пришлось на чистку сходить, хорошо, мы ещё билеты не купили. Я мужу так и сказала: рожаем только во Вриндаване, иначе развод! Это моё служение, должен же он понимать, что я как правильная ведическая жена всё для него делаю и всегда его слушаюсь, вот пусть он мне обеспечит за это Вриндаван, вот...

Корова громко замычала — видимо, и она тоже устала слушать эту чушь — и Радха повела её в сторону реки, попить и помыться. Вдруг замерла, вздрогнула, ощутив на себе чей-то нехороший взгляд. Вспомнилось отчего-то пребывание на Ланке. Но здесь ведь не было Раваны, только люди, а что они могут? И она поспешила дальше.

Кришна нежно смотрел ей вслед. Такая красивая и лёгкая, с алыми пяточками, с верной коровой... разве был кто на свете лучше его Радхи?..

— Эй, ты! — прервал его блаженное созерцание грубый голос. — Ну да, ты!

К нему обращался местный — в отличие от большинства, хорошо и дорого одетый, в брендовых джинсах и дорогой яркой рубашке. На тёмных очках красовались буквы D&G.

— Чего тебе, добрый человек? — спросил Кришна мирно.

— Я так на тебя смотрю, ты вроде не дурак, да? Там с коровой, это твоя?

— Моя, — он невольно улыбнулся.

— Ну так смотри, я тебе сейчас плачу сотню, и ещё пятьдесят или сотню завтра, смотря по впечатлениям, окей?

Он даже не сразу понял, о чём идёт речь.

Но когда понял — когда понял, что его Радху хотят купить, как скотину, заполучить себе и через неделю-другую, натешившись, выбросить вон, измученную телом и душой... когда увидел, что этот щеголь в дорогих заморских очках уже не первый раз покупает женщин — что чаще всего ему уступают, иногда чуть поторговавшись...

...что этот щеголь не один такой, и ни одна женщина не чувствует себя спокойно во Вриндаване, в его Вриндаване, который он создал во имя Радхи и своей любви к ней...

Конское ржание заложило ему уши, и сударшана сама собой сплелась из солнечных лучей.

* * *

Он стоял над обезглавленным трупом щеголя и смотрел на него равнодушно и холодно. Сударшана ровно кружилась, и незримый пока белый конь раздувал ноздри, перебирал ногами нетерпеливо.

— Кришна, — знакомый голос вернул в реальность.

Индра, царь богов, стоял напротив — не утрудившись даже принять людской облик, в короне на голове и ожерелье из сапфиров.

— Что тебе? — сухо спросил Кришна.

— Кришна, остановись, — сказал Индра.

— Почему?

— Потому что у тебя есть мы, — просто ответил тот. Ни хитрости, ни коварные планы — ничто не могло отменить конец света; но может быть, удастся просто уговорить?

— И что?

— И всё. Ты говоришь, тебе есть дело до всего живого на свете, так разве мы не живые? Разве нам не больно, если нас ранить? Разве нам не страшно умирать? И разве мы не стараемся изо всех сил быть хорошими, как стараешься ты? Не тратим время и силы, давая этому миру солнце и тень, воду и пищу, дождь и вёдро? — спросил Индра. — А ты хочешь стереть нас, как мальчишка стирает с доски неудавшийся пример. Так не годится, Кришна.

Незримый конь прядал ушами.

Кришна обдумал сказанное и осторожно возразил:

— Но люди...

— А что люди? Людей можно и воспитать, знаешь ли. Повытряхнуть из них всякий бред, заставить отказаться от пороков... Да, работа это долгая и нудная, как иглы морского ежа из пятки выколупывать, но ты ведь никогда не боялся работы, верно? В прошлый раз ты уже собрал всех гадов на Курукшетре и выкосил сударшаной — и что? Эффект налицо, точнее, отсутствие эффекта. Видит пресвятой цветок кетаки, ну ты же из нас всегда был самый трудолюбивый, так почему ты вдруг решил, что можно просто швах и пополам? — ораторского искусства ему надолго не хватило.

Подумав, он привёл последний аргумент:

— Да и Радха, разве она согласится нас всех убить ради того, чтобы зло было наказано?

— Радха... — Кришна тяжело вздохнул.

Незримый конь вздохнул ему в ответ. Стук копыт удалялся, пока не затих вдали.

Красавица-корова, со свежей гирляндой на шее, шла от реки, горделиво выгнув шею, и рядом шла Радха, помахивая одолженной палкой для селфи и что-то втолковывая толстой иностранке.

1) Меркурий

Вернуться к тексту

2) Земля

Вернуться к тексту

3) ночь богов, гибель мироздания

Вернуться к тексту

4) иностранцев

Вернуться к тексту

5) взбитая сметана, часто переводится как «масло»

Вернуться к тексту