Зверушка (джен)

На малое совершеннолетие Трир давно выбрал себе подарок — зверушку.

Не конструктор, не новые обучающие кристаллы, не прогулку в Центр развлечений — что он, маленький, что ли? А настоящую зверушку, из местных... этих... ав-то-хто-нов!

Родители были не против, вот только они предлагали взять зверушку из питомника. Хорошего, проверенного, с отличными отзывами и рекомендациями.

— Трир, ну ты сам подумай, — папа, как всегда, взывал к логике, — зачем тебе дикая зверушка? Они же здесь все больные, грязные и агрессивные… А в питомнике зверушки чистые, породистые и ручные.

— И мало ли какую заразу от дикой зверушки можно подцепить! — огорченно вздыхала мама. — Сколько раз я слышала, что зверушка взбесилась, пыталась убежать, портила вещи… Может, всё же полетим в питомник? Там зверушек сразу чипируют, обрабатывают, стерилизуют — ты же не хочешь разводить зверушек?

Трир сердито надулся.

— Ну мам, ну это же приключение! Найти самому зверушку, поймать, приручить… Я же теперь взрослый, вы сами сколько раз говорили!

— Хорошо, — первым, как обычно, сдался папа. — Но под твою ответственность, сын! Сам за ней будешь ухаживать.

— Спасибо, — обрадованно сказал Трир, — спасибо, пап!

И даже подпрыгнул от радости, как малолетка какой.

— Переноску не забудь! — напомнила мама. — Не в руках же тебе это… нести.

* * *

Старый умер на третий день.

Пацан дни отмечал, как ему давно было велено — черточкой на стене Убежища, когда толстая стрелка часов во второй раз подряд дойдет до закорючки (цифры, как говорил Старый) двенадцать, а тонкая её догонит. Странное слово — двенадцать. Такое же странное, как цифры или буквы. Буквы Старый показывал ему много раз — учи, бестолочь! Пригодится!

Ну, пригодилось. Пару раз. «Опасная зона», например. Хотя рисунок черепа с костями был понятнее, но, наверно, не все умели рисовать? Он вот не умел, да и где бы ему научиться?

— В школу бы тебя, — бормотал иногда Старый, — да какие теперь школы…

Про школу Пацан слушал с недоверием — что, правда такое было? Чушь несусветная, не бывает такого. Разве придет кому-то в голову делать специальное место, где учат не полезным вещам, например, как освежевать крысу или вот, найти воду, причем пригодную для питья — а всяким бесполезным вещам. Цифрам, буквам этим... каким-то непонятным физике или георг... гео-гра-фии. Или химии — чего ей учить-то, от химии бежать надо, пока живой еще, это в Убежище все знали. А ещё — тридцать человек в помещении? И не задохнулись? Ага, окна… ну-ну. Видел он те окна, Старый издалека «вагон» показывал. Они же никакой защиты не дают! Кто их будет делать там, где живет? А от крыс как отбиваться? Хотя… если тридцать человек, а стая небольшая, то еще не страшно.

Они втроем справлялись — Старый, Мать и Пацан. Пока Мать и Старый друг за другом не умерли от какой-то заразы.

Тело Матери они со Старым оттащили подальше и бросили в люк, тщательно его задраив — незачем приманивать к Убежищу крыс.

— И останутся тут только крысы, — глухо пробормотал Старый, — да Твари наверху. Прилетели, гады, со своей далекой галактики, угробили всё, что могли, города огнем пожгли… а мы, идиоты, всякие киношки про братьев по разуму смотрели, книжки читали, в игрушки резались… Братья. Твари огнедышащие. Когда я помру, — повернулся он к Пацану, — уходи наверх. Один ты тут не выживешь, рано или поздно тебя крысы сожрут. Скорее рано, дня три проживешь, наверно... А так хоть шанс будет... может, и доберешься до Бункера. Или хоть помрешь сразу — Твари огнем спалят, всё лучше, чем если крысы заживо жрать будут.

Про Бункер Старый много рассказывал — Матери, ну и Пацан тоже слушал. Что там запасы еды на случай войны, одежда, обувь всякая… и даже спать можно не на полу. На специальных лежанках, как в том вагоне, только больших. И что там крыс нет.

Ну, про крыс Старый врал, конечно. Крысы — они везде есть.

— Одежду с меня сними, — прохрипел Старый под самый конец, — тебе сгодиться может… И уходи сразу. До люка меня не тащи, надорвешься…

Потом он еще что-то сказал, непонятное совсем, и хрипеть перестал.

А Пацан сделал, как сказали. Глаза Старому закрыл, как матери тогда. И пошел наверх, к проржавевшим железным ступеням.

Но до Бункера он так и не добрался — Твари успели раньше…

* * *

— Какая она страшная, — брезгливо поморщилась мама, когда Трир гордо продемонстрировал зверушку, оглушенную и посаженную в переноску, — грязная, вонючая… Может, выбросишь? И поедем в питомник?

— Да ты что! — возмутился Трир. — Я сам её поймал!

— Но в ветлечебницу всё же заглянем, — непреклонно сказал папа. — Зверушку там осмотрят, пролечат, отмоют… Покрасят — не нравится мне её цвет, серый какой-то! Пусть будет оранжевой — чтобы не потерялась.

— Ладно, — подумав, согласился Трир, — давайте заглянем.

И победно потряс переноской, в которой, съежившись и сжавшись в комочек, лежал Пацан.