Вампир нового поколения (джен)

Она была обворожительной, манкой, чувственной, но при этом такой… невероятно невинной. Про таких говорили — ходячий грех. О, да! Это все было о ней.

Встретились они случайно, хотя он совсем не верил в случайные встречи. Просто… Просто эта встреча ДЕЙСТВИТЕЛЬНО была случайной! Он все сделал для того, чтобы это было так.

Неожиданно, но в нужном месте и в нужное время.

— Простите, я не хотела…

— Ничего, ничего… подумаешь, несколько пятен.

— Я оплачу химчистку.

— Ну что вы, лучше я оплачу вам кофе, который вы пролили на меня.

Ах, эти краснеющие щечки! Господи, в двадцать первом веке еще остались краснеющие девушки? И губки, пухлые, с наивно приподнятой верхней, которая так трогательно обнажала белоснежные зубы с небольшой пикантной щелочкой между верхних «единичек».

Когда-то он хотел быть стоматологом. И даже учился. Но потом стоматология закончилась. Все закончилось. Как-то разом. Остались только деньги, деньги и власть, которую эти деньги могут тебе принести.

— Простите еще раз. Я так виновата…

— Я серьезно, я оплачу кофе, если вы выпьете его со мной.

— Это что? Вы… вы приглашаете меня на свидание?

А ему понравилось то, что она не глупая, и произнесла эту реплику сразу, не начав мяться, теряться.

Да, свидание. Сначала кафе, потом ресторан, прогулка по парку.

Она ему действительно очень нравится, так что и играть не придется.

Редкая удача, что именно она — это ОНА!

Та самая, нужная ДНК.

Или не ДНК? Он не сильно разбирался в этом. Хотя и учился в медицинском.

Но учиться — это одно. Разбираться — другое.

У нее были очень нежные ладони, мягкие. Ему нравилось целовать ей руки. Правда, нужно было себя очень четко контролировать. Чтобы не…

Чтобы не впиться зубами в эту нежную плоть, вскрывая голубую жилку, так драматично пульсирующую на запястье.

— Милая, мы встречаемся уже неделю. Я понимаю, что, возможно, тороплю события, но…

И снова этот румянец! Как красиво! Тонкая фарфоровая кожа, почти прозрачная. Ему казалось, что она как произведение искусства.

Глядя на нее, он почему-то постоянно вспоминал знаменитую скульптуру «Дева в вуали» Джованни Страцца. Он так же смотрел на нее и не мог осознать, как можно сотворить такое чудо?

Как человек мог сотворить подобное?

В случае с девушкой, конечно, можно было бы говорить о творении Господа. Если бы не…

Если бы он не знал о том, что ее лицо — такое же произведение искусства, как и лицо девушки под вуалью.

Конец двадцать первого века. Ни одной натуральной красавицы. Они все — творение безвестных косметологов, хирургов, стоматологов.

Как и он сам, впрочем. Вряд ли его дед, живший в самом конце двадцатого, выглядел в восемьдесят лет так, как выглядел он сейчас.

Ему восемьдесят. Да. Выглядит он на тридцать семь максимум. Он сам для себя решил, что это его идеальный возраст. Почему нет? Скорбеть о прошедшей молодости глупо, выглядеть двадцатилетним юнцом — нелепо.

Нет. Тридцать семь. Возраст хороший. Возраст Пушкина и Маяковского.

Он не спрашивал, сколько лет ей. Разве это было важно? Важно было совсем другое.

Случайная встреча, случайное прикосновение, улыбка, жест, просьба.

— Пожалуйста! Пожалуйста…

— Да, милая, попроси меня еще…

Он уже и забыл, каково это, заниматься любовью вот так. Не сношать изделие из высококлассного полностью натурализованного пластика, который, по словам маркетологов, на ощупь ничем не отличается от кожи. Отличается.

Потому что когда держишь в руках натуральную женскую грудь — ладно, почти натуральную — то испытываешь совсем иные чувства. Где-то глубоко внутри рождается эта дрожь, это томление. Когда хочется вобрать, проникнуть, захватить.

Присвоить! Вот оно, это слово! Да, ему хотелось ее присвоить!

Господи, как же мучительно жаль того, что невозможно продлить эти отношения! Невозможно оставить ее себе навсегда!

Ему нужно было выбирать. Или он, или она. Его жизнь и будущее и её.

Но насладиться телом ему никто не мешал. Один раз… Нет, два… пусть будет два… Или три?

Как там раньше говорили? Бог любит троицу, да?

— О, да… пожалуйста, милый… ах… еще… немного!

Боже, как же хорошо чувствовать сжимающую силу ее мягкой плоти! Просто погрузится с головой, нырнуть! И хватать ртом этот кайф, жадно!

Пить ее сладость, везде!

— Милый… это было так чудесно!

— Да, дорогая, чудесно!

Чудесно…

На миг ему показалось, что он готов остановиться. Оставить ей жизнь! Ведь она так… она так молода и прекрасна! Может, стоит прожить с ней последние отпущенные ему годы? Побыть рядом хоть сколько-то? Эти немыслимые десятилетия одиночества — зачем? Убить ее ради того, чтобы прожить еще десять лет здоровым?

Нужно ли ему это здоровье? Ведь он так одинок, так несчастен со своими резиновыми подругами…

Но если он оставит ее в живых, то умрет сам. Неизбежно.

Найти другого донора в течение недели — немыслимо! Неслыханная удача, что он нашел ее, нашел и смог подцепить на крючок.

Случайная спланированная встреча, и вот она подает себя ему как на блюде.

Осталось совсем немного. Проткнуть сонную артерию и слить ее кровь. Часть выпить сразу, часть заморозить. И питаться потом.

Кто ж знал, что тот проклятый вирус не шутки? Кто ж знал, что прививаться все-таки надо?

Кто ж знал, что миллионы непривитых зомби-антиваксеров заполнят города в одночасье?

Он тоже был одним из них. Антиваксером, не зомби. Не все превращались в зомби сразу. Там тоже была хитрая схема, связанная с группой крови и резус-фактором. У него кровь была редкая и резус отрицательный.

Он не хотел прививаться не потому, что не верил в силу вакцин. Все было гораздо хуже. Он верил! Но! Ему казалось, что он топит за свободу. Но выяснилось, что он рисковал своей жизнью и жизнью близких.

Почему неожиданно закончилась вакцина, никто не знал.

Заговор?

О всемирном заговоре не болтал только ленивый, да. И где взять вакцину — вопрос, который стоял ребром.

Где она? Только в крови тех, кто уже вакцинирован!

Его супруга не была дурой, она привилась одной из первых, потом прошла ревакцинацию. После этого он ее и убил.

Вывез на дачу, якобы спрятаться от нашествия монстров.

Это был его первый раз, и он не знал, что делать. Просто перерезал ей горло, припал к нему и пил, пил, пил… Самое жуткое, что в первые минуты она была еще жива — его жена! Каким-то фантастическим образом жила, видя, как человек, которого она любила и который говорил, что любит ее, хладнокровно пил кровь, вытекающую из ее тела!

Второй раз тоже был странным и жутким.

Лучший друг, который помог с базой данных, внеся сведения о том, что ему вакцина введена. Он пришел сказать, что сдаст его властям. Кровь у него была совсем не вкусная. Гадкая.

Он утешал себя тем, что она полезна.

Дальше все пошло как по маслу. Он выяснил, как часто надо пить кровь, чтобы не стать зомбаком. Так как нормальных людей оставалось все меньше, ему удалось найти теплое местечко.

Первые десять лет были сложными. Потом мир изменился.

Нет, не вакцину подвезли. Вирус купировали. Просто уничтожили всех зомби. Остались счастливые привитые и… такие как он.

Вампиры-антиваксеры, питающиеся чужой кровью.

Лет через тридцать он понял, что не вся кровь годится. Теперь ему надо было вскрыть нужную базу данных и достать всех, кто ему подходит. Не так много. Всего десять тысяч человек на весь земной шар.

И одна из них — она.

Девочка с фарфоровой кожей.

— Милый, о чем ты думаешь?

— О тебе. Счастье мое. О тебе.

Она улыбнулась, так искренне… показав щелку между зубами, трогательную до сжатия мошонки.

Как же не хочется ее убивать! Как же…

Он осторожно достал тонкую иглу. Улыбнулся ей и…

Парализованный проникшей в кровь субстанцией, он упал на кровать. Еще не мертвый, но уже давным-давно не живой.

— Тринадцатый обезврежен. Жду труповозку. Этот — идеальный для опытов. Тупая похотливая сволочь.

Она сбросила с себя его руку, одеревеневшую от лекарства, превращающего его кровь в гель.

Ей нравилось спасать человечество от паразитов, таких как этот. Мразь, убийца, вампир. Язва на теле идеального общества чипированных.

Она достала личный телефон.

— Привет, дорогой. Да, работу закончила, скоро буду. Хочу стейк, стриплойн. Хорошей прожарки. Без крови.

Крови ей было достаточно.