Все – психи, или Изыди, сатана (джен)

Утро на Тисовой улице в доме четыре, где проживало семейство мистера и миссис Дурсль, начиналось одинаково. Раньше всех поднималась Петуния и готовила завтрак. Затем вставал Вернон, который торопился на работу. И позже всех просыпался Дадли, не желавший идти в школу.

Единственный человек, который никуда не спешил, — это десятилетний мальчик Гарри Поттер, который находился на амбулаторном лечении в психиатрическом отделении городской больницы. Он трудился не покладая рук. Каждое утро Гарри поливал газон и цветущие клумбы. Следил, чтобы окна, обращенные на дом соседей, блестели от яркого солнечного света, — настолько они должны быть чистыми. И вообще Гарри тщательно поддерживал порядок в доме.

«Чистота в доме — чистота в голове», — твердила Петуния. Поэтому, что бы Голос в голове ни говорил, Гарри прежде всего слушал тетушку, затем дядю Вернона, которые, несмотря ни на что, очень любили племянника. И только потом слушал наставления Голоса в голове.

Голос был вредным. Он часто подговаривал Гарри сделать маленькую гадость. Проще простого было положить кнопку на стул или найти кошачьи какашки на газоне у миссис Фигг и подложить в новые кроссовки Дадли. Или все носки кузена замочить в ведре с нашатырем, и тогда они приобретали устойчивый запах кошачьей мочи. Гарри изо всех сил сопротивлялся этим подначкам.

У Голоса было имя. Самое обычное — Том. Гарри так и сказал мистеру Ахертону, своему лечащему врачу. Но в начале года Том из головы рассказал о себе намного больше. Оказывается, он не простой Том, а могущественный волшебник. Его полное имя — Том Марволо Риддл. Желание Тома было одно — стать министром магии.

Тогда, в начале февраля, Гарри, узнав об этом, вскочил и начал биться головой о стол с истошным криком: «Уйди, проклятый! Изыди!». Беднягу отправили в детское отделение психиатрической больницы и продержали там до начала лета. Том злился и заставлял крушить все вокруг. Гарри привязывали к кровати, чтобы не навредил ни себе, ни другим. Однажды ему даже пришлось побывать в комнате с мягкой обивкой, потому что Том требовал волшебную палочку и хотел убивать каких-то магглов какой-то абракадаброй.

Короче, жизнь у Гарри была не сахар. Когда он вернулся домой, то изо всех сил пытался угодить тетушке и дяде. Гарри вел себя хорошо, и Дурсли к июлю успокоились. Когда же Том узнал, что Гарри в конце месяца исполнится одиннадцать лет, то присмирел и обрадовался одновременно.

«Скоро у тебя начнутся большие перемены, — сказал Риддл, — ожидай письма».

«Какого письма?» — спросил Гарри недоверчиво.

«Ты отправишься в Хогвартс, самую удивительную школу для таких, как ты», — с восторгом ответил Том.

«Таких же психов, как я?»

«Ты не псих, ты — особенный. Ты — избранный. Ты — волшебник».

«Не рассказывай мне сказки, — перебил Гарри. — Волшебства не существует, ты врешь».

«Убедишься сам, — ответил Том. — Интересно, кто к тебе придет с письмом, чокнутый директор Дамблдор или старая кошка профессор Макгонагалл. Может, Хагрид? Но это уже нереально».

Гарри предупредил Дурслей о возможном приходе гостей на его день рождения. Вернон спросил, кого Гарри ждет. Услышав в ответ, что придут чокнутый директор и профессор-кошка, вздохнул и, погладив племянника по голове, пристально посмотрел на супругу. Петуния молчала как рыба. Дадли закрылся в своей спальне и там хохотал. Гарри ждал решения дядюшки.

— Хорошо, — наконец сказал Вернон. — Пусть приходят. Я даже согласен на чай. Но пусть ведут себя прилично. Я вообще их выгоню, если они что-то такое скажут или сделают тебе, мой мальчик. Никому нельзя тебя расстраивать!

В восемь утра раздался стук в дверь. Вернон, оставшийся по такому случаю дома, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Петуния же, набравшись смелости, открыла дверь.