Новогоднее клубничное пирожное (джен)

Розовая пантера сидел в кресле, укрытый пледом, и пил кофе с ликёром.

Первое января. Сколько ещё хорошего произойдёт в новом году? Хорошо бы больше, чем в прошлом. Хотя в прошлом было немножко чересчур. Так и умереть от радости недалеко, а себя надо беречь, не переутомляться. Так что давай столько же, а? Или даже чуть меньше.

Розовая пантера качал головой в такт ненавязчивому джазу, который доносился из радиоприёмника. Он терпеть его не мог, но на этот раз не хотелось музыки, заставляющей думать. Он уютно шевелил пальцами ног в больших меховых тапочках, впускал-выпускал когти и думал, что скоро кофе кончится и нужно будет сходить на кухню за добавкой.

Всем бы мои проблемы.

За окном снега намело на полтора метра в высоту, но Розовая пантера не волновался: еды он наготовил на неделю вперёд, а из кресла-качалки так приятно смотреть на белый-белый пейзаж, подсвеченный тусклыми садовыми фонарями. Из противоположного угла комнаты с ними спорила разноцветными огоньками настоящая живая ель. Она стоит здесь с поза-позапрошлого года, когда пантера принёс её ещё совсем маленькой. С тех пор и она сама, и её горшок увеличились раза в четыре, но выселить её на улицу всё никак не поднимались руки. Лапы.

Она же ещё совсем маленькая. Вот в лесу такие ели! Двадцатиметровые. Или, быть может, пятидесяти?.. Почему думать вверх настолько сложнее, чем думать прямо или вбок? Неужели на наши глаза и мысли тоже действует сила тяжести? Нет, вряд ли, это было бы слишком. Хотя, когда я много думаю, у меня голова становится тяжёлая-тяжёлая, от подушки не оторвать. Поэтому лучше всего думается лёжа. Желательно, под одеялом. А там и поспать можно…

Розовая пантера зевнул, прикрываясь передней лапой, махнул хвостом и встал с кресла. Взял поднос с кофе и пустым стаканом, отнёс на кухню. Зажёг конфорку, поставил турку на огонь. Радиоприёмник закашлялся и возмущённо зашумел; пантере пришлось бежать к нему, крутить ручки, но ничего не помогало. В сердцах он стукнул по несносному прибору лапой, отчего тот зашатался, но нужную волну поймал. Мир был восстановлен, но пока пантера с ним разбирался, оказалось, что кофе попытался сбежать, и это ему даже удалось… частично. Вытирая плиту, Розовая пантера радовался, что большую часть ему всё же удалось спасти, а остальное — не страшно. Возможно, эта порция как раз была бы лишней, а так — в самый раз.

Розовая пантера вернулся в кресло с подносом: кофе, коньяк и стакан воды, да ещё блюдце с маленькими клубничными пирожными. Его любимыми. Главное — не хватать сразу все. Пасть большая, при желании он мог бы поместить их в себя вместе с блюдцем, но так же совсем не почувствуешь вкуса! Поэтому он смаковал их по одной, то катая языком по нёбу, то сжимая челюсти и наслаждаясь текстурой, то немного рассасывая, чтобы подольше чувствовать нежность крема и аромат ванили.

Он встречал Новый год один, но его это ни капли не смущало. Под ёлкой стояли бутафорские подарки, в холодильнике прятались до срока деликатесы, у камина разбросана мандариновая кожура. Ёлка мигает лампочками и пахнет хвоей, а утром из почтового ящика были извлечены многочисленные письма от родных и друзей. Была ещё какая-то подозрительная записка от недоброжелателя, но разве ж это недоброжелатель? Так, человек, которому не повезло в жизни. Надо ему тоже что-нибудь отправить. Мандаринов в коробке с большим красным бантом? Или пирожное? Нет, пирожное жалко… Да и помнётся. Жалко вдвойне. Решено, пусть будут мандарины. И открытку. Вон ту, с оленями, она красивая. А если он примет её на свой счёт — что ж, это его проблемы.

"С Наступившим!" Пантера поставил размашистую роспись, указал адрес, заложил за ленту, перевязывавшую коробку, и поставил коробку возле двери. Завтра надо будет вынести к почтовому ящику, чтобы её забрал почтальон. Лишь бы метель унялась, а то бедному будет слишком холодно работать.

Надо бы растопить камин. Огонь и снег, две стихии, отделённые тонкой стеной дома. Что она может, эта хрупкая грань? А вот поди ж ты. Но сейчас слишком лень выбираться из кресла, возиться с дровами. Подождёт. Не пирожное, не испортится. Кстати, о пирожных…

Розовая пантера хлебнул кофе, взял пирожное с блюдца. Он был совершенно один, и его это ни капли не напрягало. Завтра будет новый день, и к нему никто не придёт. Он будет пить кофе из маленьких чашек, запивать его ледяной водой, закусывать пирожными и печёной индейкой, а когда надоест — достанет мешок мандаринов. Разберёт письма, ответит всем написавшим; вспомнит, какую книгу читал в последний раз, но забудет, с чего она начиналась, и начнёт заново. Вспомнит, перелистнёт на середину, потом в конец, потом возьмёт следующую. К вечеру растопит камин, откроет бутылку шампанского. Будет чокаться со своим отражением в серебряном чайнике, подсвистывать любимому исполнителю, и танцевать фокстрот с собственной тенью.

Жизнь удивительно хороша, если не мешать себе ей наслаждаться.

Розовая пантера не мешал.