Как возможный побег, как спасение от бед (джен)

Снег.

Нужен городу снег.

Как возможный побег,

Как спасение от бед,

Нужен городу снег.

Группа "Тени". "Чума"

Кэла окружала темнота. В ней скрывался город. Замусоренные кривые улицы, мрачные дома, спешившие по своим делами прохожие, кутавшиеся в казавшуюся серой одежду. Безрадостная картина, к которой он привык за последние месяцы. Месяцы жара и боли, стянувшие заживающую кожу.

Он двинулся вперед, по привычке пытаясь быстрее преодолеть путь до своего дома. Укрыться, спрятаться от взглядов, полных отвращения, жалости или укора. Таких было меньше всего, но и ранили они неимоверно.

Витавшая в воздухе пыль забивалась в рот и нос, оседала мерзкой пленкой на коже. Он пошел быстрее, задыхаясь от быстрой ходьбы... или от отчаяния? Метавшийся в поисках спасения взгляд выхватывал из темноты то сломанные детские качели, то разбитое окно, то поваленное дерево, то разноцветные потеки на стенах — шрамы на лице города. Такими же израненными были и его собственное лицо и тело.

И не было надежды на исцеление. Заныла левая рука — все еще давало о себе знать поврежденное сухожилие, навсегда закрывшее ему дорогу в спорт. Он перешел на бег, вкладывая все свои силы в попытку скрыться от безрадостной реальности. Заведомо обреченную на провал попытку. Каждый шаг давался ему с боем, движения приносили страдания.

Но он все равно будет бежать вперед, пока не упадет, как бегал каждый день в парке возле дома. И может быть, обретет мимолетный покой, наполненный гудением натруженных мышц. Насладится им, собираясь с силами для следующего раза.

Внезапно в чернильной тьме, которая бывает в самую глухую полночь, родилась крошечная белая вспышка. За ней вторая и третья. А потом в небе словно распахнулась дверь в иную вселенную, откуда посыпались осколки прохладного света.

И в ответ на улицах стали загораться огни.

Кэл остановился как вкопанный. За секунду вид вокруг полностью преобразился. Как по волшебству, серость и неприветливая угрюмость города отступили, укрытые белоснежным покровом, расцвеченным теплыми желтыми и красными отблесками.

Завороженный, он стоял посреди улицы, запрокинув голову. Снежинки мягко опускались ему на лицо, и под ними удалось спрятать все ужасные отметины, всю горечь и уныние, которые царили в душе Кэла после того, как осыпавшиеся на него во время матча осколки баскетбольного щита уничтожили его будущее.

Наверное, нужно было просто остаться под снегом навечно, позволить ему выморозить все чувства, превратить в прекрасные ледяные кристаллы ярость и сожаления. Чтобы не осталось от Кэла ничего, кроме вороха искрящихся снежинок, кружащихся над городом.

* * *

Дэн осторожно выглянул из своего укрытия — старый шкаф в глубине прихожей исправно прятал его в своем пропахшем сигаретным дымом нутре. Не было слышно ни звука, и велика была вероятность, что все участники сегодняшнего сборища употребили уже достаточно, чтобы крепко спать.

Сохраняя осторожность, Дэн выскользнул из шкафа и крадучись отправился в комнату. Выглядела она довольно сюрреалистично, как и всегда после того, как веселье заканчивалось. Но на стоявшем в центре столе оставалось достаточно еды, чтобы утолить голод сейчас и осталось еще подкрепиться перед школой.

Обычно мама не готовила завтрак утром после праздника, и стоило заранее позаботиться об этом, чтобы не испытывать дискомфорта на уроках. Учился Дэн очень старательно. Родители радовались отличным отметкам и водили его в парк на аттракционы. Они на самом деле хорошо заботились о нем, кормили, одевали, покупали игрушки, но время от времени им требовался праздник. День, когда они снова становились молодыми и свободными, день, когда они почти не обращали на сына внимания.

Дом тогда наполнялся странными людьми, которые без конца громко кричали, распевали песни и пили, пили, пили, от чего сначала становились безудержно веселыми, а потом злыми. Так что Дэн прятался, дожидаясь, пока все уснут.

Было довольно захватывающе бродить среди спящих людей. Тихо-тихо, чтобы не потревожить. Он представлял себя то ниндзя, то спецагентом на задании, то искателем приключений, решившим выкрасть ключ от сундука с сокровищами у злобных пиратов. Иногда, особенно расшалившись, он мазал лица спящих кремом от пирожных или засовывал салфетки в карманы.

Но чаще всего, наевшись, просто шел спать.

Однако сегодня все пошло не так. Едва только он прокрался к столу, как был схвачен цепкими руками: одна закрыла готовый закричать рот, другая обхватила поперек туловища. Не успел он даже пикнуть, как был утащен в собственную комнату и усажен на кровать. Похолодев от ужаса, Дэн узнал в своем похитителе самого неприятного гостя родителей, которого всегда тщательно обходил стороной.

Мужчина был красив: правильные черты лица, яркие синие глаза, ухоженные руки. Он задушевно пел хриплым баритоном, чем неизменно вызывал восхищение всех присутствующих. Но Дэн почему-то опасался и этих глаз, и вкрадчивого голоса, а особенно крупных ладоней, которые, как оказалось, могли полностью обхватить его лицо.

— Тише, малыш, — улыбнулся мужчина и шагнул ближе. — Не нужно будить маму с папой, они сейчас так хорошо спят. Я хочу с тобой поговорить.

Дэн оцепенел, ему было очень страшно и казалось, что вот-вот произойдет что-то очень плохое, что-то, от чего его жизнь бесповоротно изменится. Мужчина продолжал что-то говорить, его слова гипнотизировали, лишая воли. Чужие пальцы легли на плечо, отрезая пути к отступлению.

Но внезапно мужчина охнул от боли и грязно выругался. Выпустив мальчишку из рук, он нагнулся, собираясь поднять и отшвырнуть прочь детскую игрушку, на которую неудачно наступил. Дэн очнулся и сполна воспользовался предоставленным шансом, выскочив из комнаты, а потом, минуя спящих людей, у которых даже не подумал попросить помощи, и из квартиры.

В его сознании билась только одна мысль: оказаться как можно дальше от этого жуткого человека. До него даже не сразу дошло, что он выскочил под снег в домашней одежде.

* * *

Кэл бежал по парку. Под его ногами мягко поскрипывал снег. И в этом ритмичном звуке чудился нежный призыв, предложение покоя, который мог подарить холод. Но сил в тренированных мышцах пусть и бывшего, но весьма успешного баскетболиста было еще достаточно, чтобы сопротивляться навязчивому желанию рухнуть в очередной сугроб и забыть обо всех своих проблемах.

Добравшись до наиболее облагороженной части парка — аттракционов для детей и ларьков с закусками, — Кэл приготовился ускориться. По ровным тропинкам мимо невысоких деревянных скамеек всегда бежалось лучше всего. Он не боялся в кого-нибудь врезаться на полном ходу — в такой час здесь никогда не бывало посетителей.

Но сегодня все пошло не так. На одной из скамеек застыла крошечная фигурка. Пришлось замедлиться, ведь дети зачастую непредсказуемы: вот они сидят, а вот уже у тебя под ногами. Кэл совершенно не хотел причинить кому-то боль, стать причиной поломанной жизни.

За десяток метров до занятой скамейки он внезапно узнал мальчишку. Много раз видел его в парке. Счастливого, смеющегося, энергичного. Кэл тогда еще отметил, что отчужденность поглощенных только друг другом родителей не убила в ребенке жизнерадостности, истинно детской способности с улыбкой встречать окружающий мир, и пожалел, что у него нет младшего брата, не позволившего бы так глубоко провалиться в депрессию. Заразившего бы своей радостью. Излечившего бы.

Впрочем, даже если бы гипотетический брат был, он бы с визгом убежал бы от Кэла, едва взглянув на его изборожденное шрамами лицо. Так что не стоило и рассчитывать, что мальчик бы позволил хоть мгновение побыть в солнечном ореоле своего задорного оптимизма.

Когда Кэл пробегал мимо, его царапнула какая-то неправильность в облике мальчика. Что-то выбивалось из картины мирно гуляющего в парке ребенка и без учета факта позднего времени. Секунду поразмыслив, проанализировав увиденное (мальчик был слишком легко одет), он рванул назад.

Дэн сидел на скамейке в совершенной прострации. Он не понимал, как оказался в парке. Был только твердо уверен, что возвращаться нельзя. Ему было очень холодно, хотелось свернуться калачиком и закрыть глаза. Забыть о том, что он один.

В темноте раздался пугающий звук быстрых шагов.

Нужно было спрятаться, но мышцы не слушались, и Дэн мог только безвольно наблюдать за быстро приближавшейся фигурой. Скоро стало понятно, что это не его преследователь длинными красивыми прыжками передвигался по заснеженной парковой дорожке.

Пробежавший мимо мужчина больше напоминал выходца из ночного кошмара, чем живого человека. Родители настаивали, что его необходимо опасаться, но Дэн почему-то был уверен, что кутавшийся в бесформенные одежды бегун никогда бы никого не обидел. Не был мрачный мужчина со шрамами злым, скорее очень грустным и каким-то потерянным, словно у него болело все сразу, а утешить было некому. Дэн всегда улыбался, когда видел его в парке, не зная, как еще дать понять, что мир не такой страшный, каким кажется.

Кэл быстро преодолел почти все разделявшее их расстояние, но в последний момент затормозил, вспомнив, что позабыл надеть балаклаву. Явно находящийся в стрессовой ситуации ребенок мог отреагировать неадекватно.

— Я не обижу, — подняв руки в демонстрирующем мирные намерения жесте, сказал он. — Ты только не бойся.

Мальчик в ответ улыбнулся. И эта жуткая, застывшая улыбка послужила катализатором: Кэл рванулся вперед, лихорадочно растирая замерзшие ладони и мучительно соображая, что нужно предпринять, чтобы помочь.

— Я не боюсь, — прошептал Дэн куда-то Кэлу в висок. — Я верю, что ты хороший.

Кэл вздрогнул всем телом, слова пробили его насквозь, заставив корчиться в агонии. Он подхватил мальчишку на руки и побежал к своему дому, благо было совсем недалеко.

Устроив находящегося почти в обморочном состоянии пострадавшего на кровати и машинально завалив его пледами, Кэл на нетвердых ногах устремился в ванную. У него дрожали руки, а в глазах пекло. Он был смертельно, до помутнения рассудка напуган — пока нес мальчика, отчетливо ощущал, каким холодным и одеревенелым тот был. Будто неживым.

Снег легко мог уничтожить маленькую жизнь, холод — застудить искру искреннего жизнелюбия, что так ярко сияла в мальчике, способном увидеть что-то хорошее в чудовище.

— Вот, значит, как?! — взревел Кэл, с размаху ударив кулаком в стену. — Вот так, Кэл, да? Решил, значит, для себя, что останешься под снегом? Утолишь свои печали? А представь теперь, каково было ему?! Беспомощному мальчишке! Какая же ты тряпка!

Его скрутили сухие спазмы, отчаяние, в котором он тонул с тех пор, как увидел свое покрытое шрамами лицо, выходило из него глухими всхлипами. Оставляя только решимость. Он чуть было не прошел мимо замерзавшего ребенка, лелея свои обиды и страхи, побоявшись показать свое лицо в шрамах!

Нужно было собраться. Как в игре, ответственном финале, когда ничто не могло остановить его на пути к цели.

Он вышел из ванной, нашарил телефон в кармане куртки и вызвал скорую. Он не знал, как будет объяснять, почему принес незнакомого мальчишку к себе домой. Он опасался, что, приехавшие врачи вызовут представителей правопорядка, из-за его внешности решив, что он похититель. Но действительно важным было только благополучие мальчика.

Скорая помощь приехала в рекордные сроки — услышав, что пострадал ребенок, диспетчер пообещала сделать все возможное. Эти несколько минут ожидания показались Кэлу вечностью, чтобы хоть как-то занять себя он нервно ходил по комнате, прижимая к груди кокон из одеял, в которые был завернут мальчик.

Прибывшие врачи деловито осмотрели хнычущего и ничего не понимавшего Дэна, не желавшего расставаться с одеялом. Было необходимо доставить его в больницу.

— Понесете его до машины, — категорично заявила доктор, хрупкого вида пожилая женщина, а пришедшая с ней медсестра, совсем молодая еще девушка, только согласно закивала. — Так быстрее всего будет. — Неуверенность Кэла была безжалостно проигнорирована. — Как повезем, придержите его. Кожа хрупкая сейчас, повредить себе может. Ты ж сильный мужик, справишься, поди. Все, идем!

Поездку Кэл почти не запомнил: он смотрел только на укрытого специальным одеялом Дэна, на медленно пульсирующую на его шее жилку, и просил у всех известных ему высших сил, чтобы она не замедлилась до критического предела.

Рядом тихо переговаривались доктор и медсестра. Они вели себя, будто Кэл был обычным. Он и был обычным! Обычным молодым мужчиной, а вовсе не каким-то прокаженным, как ему долгое время казалось.

В больнице Дэна забрали врачи, а Кэл остался неприкаянно бродить по коридору, ожидая непонятно чего.

Прошла мимо пожилая доктор скорой помощи, бросив на него странный взгляд, показавшийся одобрительным. Молоденькая медсестра с минуту переминалась рядом с ноги на ногу, а потом выпалила: «Молодец!» — и убежала.

Через какое-то время вышел осматривающий Дэна доктор.

— Вы привезли мальчика? — озабоченно спросил он. — Ваш брат?

— Нет. Я его не знаю.

— Что ж. Пусть в полиции разбираются. Адрес он назвал, наряд выехал.

— Как он? — решился спросить Кэл, видя, что доктор потерял к нему интерес и собрался уходить.

— Вполне. Знаете, успели в последний момент. Так что до свадьбы заживет, — улыбнулся он. — Ну, останутся шрамы… Что такое шрамы по сравнению с ампутацией? — спросил он и удивленно посмотрел на рассмеявшегося до слез Кэла.

Доктор подал знак сидящему за стойкой медбрату, и Кэл подумал, что сейчас его выведут из больницы. За неподобающее поведение — истерику — и отсутствие родственных связей с пациентом. Но его проводили в палату.

Дэн выглядел таким маленьким и хрупким в огромной больничной кровати. Он был весь перемотан бинтами, которые чуть шевелились от подававшегося откуда-то сверху потока теплого воздуха. Глаза его были закрыты, но вроде бы он должен был вот-вот прийти в себя, потому что губы уже чуть-чуть улыбались.

Кажется, эта чуть кривая, щербатая улыбка уверенно становилась для Кэла символом новой жизни. Он достаточно убегал и прятался, теперь будет просто жить, радоваться каждому дню. Его грудь распирало от желания сделать что-то для мальчишки, подарившего ему второй шанс.

Он сидел рядом с кроватью, пока не привезли родителей Дэна. Рыдающая мать долго висла у него на шее, от всего сердца благодаря за спасение сына. Отец пожал ему руку и просил заходить, когда захочется. На праздник и просто так. Кэл обещал.

* * *

Играть с Дэном в мумию и Франкенштейна оказалось невероятно интересно. Когда бинты сняли, они заменили их на туалетную бумагу и весело дурачились, пугая окружающих своими завываниями.

Кэл был счастлив проводить время с Дэном, став кем-то вроде старшего товарища, которому можно доверить все детские секреты. Он даже начал учить мальчика играть в баскетбол.

Теперь снегу было не под силу заворожить его своими лживыми обещаниями покоя.