Любимое занятие (джен)

1 июля 1986 года

— Ты всё выложил на стол, что я тебе сказала?

Гарри гордо кивнул. На столе перед ним аккуратно в ряд выстроились коробка с яйцами, молоко, солонка и перечница, сковорода, миска и венчик.

Тётя Петуния осмотрела его работу и нахмурилась.

— Ты забыл про масло.

— Ой, извините.

Гарри схватил свой маленький табурет и подтащил его к холодильнику. Было нелегко дотянуться до ручки и открыть тяжёлую дверцу, но он справился. Масло лежало на верхней полке, рядом с оставшимся со вчерашнего вечера картофельным салатом. В желудке смешно заурчало, но такой боли, от которой хочется спать и болеть, не было, и Гарри заставил себя не смотреть ни на одну из коробок, банок и тарелок, стоявших у него перед носом. Завтрак будет позже — обещанное угощение, если он хорошо поработает.

Мальчик посмотрел на маслёнку высоко на верхней полке. Если встать на цыпочки, то, наверное, можно дотянуться до неё. Он наклонился вперёд, опираясь для равновесия на нижние полки, и полез за добычей, кончиками пальцев прикоснулся к маслёнке, но ухватить её никак не получалось.

— Что ты… осторожнее там, глупый мальчишка!

Его подхватили под мышки и без лишних церемоний опустили на пол в кухне. Тётя взяла с полки масло и поставила на стол, потом повернулась и посмотрела на Гарри. Хмурый взгляд стал ещё мрачнее. Мальчик прикусил нижнюю губу. Он так хотел сделать работу как можно лучше, а теперь всё испортил, даже не начав.

— В следующий раз возьми один из кухонных стульев, но не испачкай подушки сидений, слышишь меня?

— Да, тётя Петуния, — быстро кивнул он.

— Теперь, — хмурое выражение исчезло с её лица, но взгляд был ещё недовольным и на лбу оставались две суровые морщины, — придвинь табурет к плите и поставь сковороду на конфорку. На переднюю. Оставь её там и иди сюда.

Она указала на стол рядом с плитой. Забравшись обратно на табурет, Гарри осмотрел выложенные перед ним продукты и улыбнулся. Он покажет тёте Петунии, что уже большой мальчик, что ему не нужно повторять что-то дважды. Скоро он будет орудовать венчиком, как человек, увиденный по телевизору, а все будут гордиться им, и улыбаться, и рассказывать друг другу, как хорошо Гарри готовит завтрак.

— Пять яиц, — сказала тётя. — Разбей их, только осторожно — я не позволю тебе тратить продукты впустую. Смотри, вот так.

Она взяла одно из яиц и постучала им по столешнице. В скорлупе образовалась трещина, тётя большими пальцами расколола её и выпустила яйцо в миску. Это выглядело очень просто, и Гарри потянулся за коробкой, горя желанием попробовать выполнить эту задачу самостоятельно. Постукивание по столешнице сработало просто отлично — появилась трещина, и он надавил на неё большими пальцами, чувствуя, как скорлупа поддаётся. Однако, к его ужасу, яйцо не раскололось аккуратно надвое, как это получилось у тёти. Скорлупа раскрошилась, несколько кусочков упали в миску, смешавшись с желтком первого яйца.

— Ну что ты наделал, нерадивый мальчишка!

Гарри получил подзатыльник и почувствовал, как на глаза навернулись слёзы: он действительно недостаточно старался и опять всё испортил.

— Простите, — прошептал он и быстро сморгнул влагу. Плач — это для детей, а ему, в конце концов, почти шесть. — Простите, тётя Петуния.

— Хорошенько всё вытащи, — Петуния пристукнула ложкой по столешнице.

Под пристальным взглядом тёти Гарри выуживал кусочки яичной скорлупы, словно ловил рыбу. Эта идея немного подняла настроение, и он устроил целую игру в погоню за коричневыми «рыбками» в бело-жёлтом «море», складывая свой улов в раковину. Он уже собирался выловить последнюю «рыбку», когда тётя Петуния нетерпеливо вздохнула и, выхватив миску у него из-под рук, сама выбрала оставшийся кусочек яичной скорлупы.

— А теперь поторопись и заканчивай с яйцами. У меня нет времени возиться с тобой весь день.

Потребовалось ещё два яйца, три подзатыльника и два раунда погони за яичной скорлупой, пока у него получилось, и последнее яйцо наконец раскололось, не раскрошившись, и аккуратно вылилось в миску. Мальчик посмотрел на тётю и застенчиво улыбнулся. Но она проигнорировала его.

— Теперь налей в миску полстакана молока. Осторожно! Не пролей. Посоли и поперчи. Нет! — Тётя выхватила у него из рук шейкер. — Хватит, ты опять всё испортишь. Пользуйся венчиком, вот так.

Гарри внимательно наблюдал за тем, как она держит венчик, и пытался подражать ей, когда она передавала венчик ему. Взбивать яйца оказалось намного легче, чем разбивать их, и его уверенность росла по мере того, как желток смешивался с белком. У него получалось — он готовил! Гарри снова заулыбался. Это было весело.

— Хватит, — сказала тётя Петуния, и он опустил венчик, почти разочарованный тем, что пришлось остановиться. — Вот как надо включать плиту, смотри внимательно. Этот переключатель включает переднюю конфорку. Поверни его до упора, не спеши и смотри, чтобы сковорода стояла на нужной конфорке. Если ты что-нибудь сожжёшь…

— Я буду очень осторожным, тётя Петуния, — поспешно пообещал Гарри. — Правда-правда.

Она бросила на него взгляд, который говорил, что лучше бы так и было, и выключила конфорку.

— Теперь давай, включи её сам.

Он повернул переключатель и, похоже, всё сделал правильно, потому что тётя кивнула.

— Положи на сковороду чайную ложку сливочного масла и подожди, пока оно растает. Лопаточкой распредели его вот так. Теперь влей яйца.

Это оказалось нелегко — одновременно поднимать миску и целиться в сковороду. Гарри затаил дыхание, наклоняя миску и опасаясь, что яичная смесь вот-вот прольётся на плиту. Тётя рассердится, если он устроит беспорядок. Медленно, очень медленно он позволил яйцам скользнуть к краю миски…

— Не мешкай, мальчишка!

Тётя схватила его за руку и толкнула миску. Яйца полились в зашипевшее масло, брызнувшее Гарри на руку и лицо раскалёнными добела иглами.

— Ой! — на этот раз он не смог сдержать слёз и шмыгнул носом.

— Не ной! — тётя Петуния забрала миску и вложила в его руку лопаточку. — Теперь размешай яйца и смотри, чтобы они не пригорели.

Положив свою руку на его, она показала ему, как перемешать яйца на сковороде. Гарри всё ещё опасался горячего масла, но в то же время наслаждался ощущением пальцев тёти на своей руке, когда она стояла так близко к нему. Её духи пахли белыми цветами в палисаднике, и он подумал, что с удовольствием повернулся бы и крепко обнял её, просто за то, что она так приятно пахнет и показывает ему, как делать работу по дому, как большому мальчику.

— Запомнил?

— Да, тётя Петуния.

Яйца начали менять цвет и превратились в маленькие кусочки, которые он катал по сковороде. Это было почти так же весело, как взбивание. И с сегодняшнего дня Гарри будет заниматься этим каждое утро! Тётя и дядя сказали, что он уже большой мальчик и может выполнять часть работы по дому и отрабатывать своё содержание. Они будут гордиться им, когда увидят, как хорошо он справляется.

— Ну всё, готово, — сказала тётя. — Теперь выключи плиту и лопаточкой выложи яйца на тарелку.

Гарри удалось сделать это, уронив на стол всего нескольких крошек. Наконец перед ним стояла тарелка с дымящейся яичницей, блестевшей от масла и выглядевшей идеально. Он приготовил это! И не так уж сильно всё испортил. Гарри поднял глаза на тётю.

— Как у меня получилось?

Тётя поджала тонкие губы, как всегда, когда он задавал вопрос, но затем её лицо разгладилось, и она кивнула, даже слегка улыбнувшись.

— Для первого раза, думаю, достаточно неплохо. Теперь отнеси тарелку на веранду. Твой дядя ждёт.

Гарри кивнул, быстро слез с табурета и взял тарелку обеими руками. Яичница пахла чудесно, и желудок снова смешно заурчал, но мальчик не обратил на это внимания. Его собственный завтрак подождёт, он знал это и не возражал. Ему не терпелось показать дяде результат своего кулинарного урока. Дадли точно обзавидуется!

Гарри прошёл через гостиную и вышел на веранду. Было прекрасное летнее утро, и Петуния решила позавтракать на веранде, накрыв стол на троих. Дядя почти полностью скрылся за газетой, бормоча себе под нос «проклятые дармоеды». Дадли уставился в экран маленького телевизора, который тётя Петуния установила здесь специально для него. Перед кузеном стояла миска шоколадных хлопьев, он погружал в них ложку и подносил её ко рту, не отрывая глаз от экрана и удивительно мало расплёскивая: Дадли в совершенстве владел искусством есть, не глядя в тарелку.

Гарри ждал, когда дядя заметит его. Шелестели переворачиваемые страницы.

— Опять повышают пособия, пусть бы чёртовы бездельники нашли работу, как все нормальные люди… — бурчал дядя.

— Па-ап, — заныл Дадли с полным ртом хлопьев. — Я не слышу телевизор.

— Извини, Даддерс, — дядя Вернон опустил газету и наконец увидел племянника. — Я думал, ты помогаешь Петунии на кухне, мальчишка?

— Я помог! — Гарри гордо улыбнулся. — Смотрите, я сам приготовил яичницу!

— О… — дядя, нахмурившись, уставился на тарелку. На мгновение Гарри подумал, что дядя придерётся к его работе, и сглотнул. Он так старался…

— Ладно, давай её сюда, — Вернон потянулся к тарелке. — Хочешь, Даддерс?

Дадли кивнул, даже не взглянув. Гарри наблюдал, как дядя накладывает яичницу сначала на свою тарелку, затем на вторую — для Дадли.

— Кетчуп будешь, Даддерс?

Дадли не отказался и от кетчупа. На самом деле он даже на секунду отвернулся от экрана, чтобы убедиться, что отец добавил достаточно большую порцию.

Гарри прикусил губу.

— Я… я приготовил всё сам, — тихо сказал он. — Тёте Петунии почти не пришлось мне помогать. И… и я сам включил плиту, и всё такое.

Вилка с яичницей замерла под усами Вернона. Кажется, Гарри удивил дядю тем, что заговорил.

— О, — повторил Вернон и посмотрел на свою тарелку. — Э-э, да. Молодец, Гарри. Теперь беги и помоги своей тёте. Давай, парень.

Гарри повернулся и ушёл, как ему было сказано, не в силах сдержать широкую ухмылку. Молодец, Гарри. Это было лучше, чем взбивание и игра в рыбалку, даже лучше, чем осознание того, что он выполняет взрослые обязанности.

Гарри решил, что ему нравится готовить.

* * *

Гарри так понравилось готовить, что он стал довольно хорошо в этом разбираться и вскоре уже мог самостоятельно приготовить завтрак: сделать яичницу, пожарить бекон, загрузить апельсины в соковыжималку. Он научился варить макароны и картофель, резать и жарить овощи и печь шоколадные кексы для школьного обеда Дадли. Бывало, что тётя Петуния готовила сама — когда Гарри нужно было закончить домашнее задание или другую работу по дому, когда у них были гости или когда племяннику не разрешали выходить из чулана. Но в большинстве случаев она говорила Гарри, что приготовить, показывала, где найти продукты, и оставляла его заниматься готовкой. Это была его работа, и он очень гордился ею.

Дадли к плите подходить не разрешалось.

— Не надо, Дадли, там горячо, ты можешь обжечься, — сказала ему тётя Петуния, а Дадли надулся, потому что Гарри разрешалось делать то, чего не позволяли ему. — Это работа мальчишки, Дадличек, ты не должен этого делать.

Тётя Петуния дала сыну батончик «Марс». Дадли показал кузену язык и ушёл смотреть телевизор. Гарри улыбнулся. У него была своя работа, чего не было у кузена. Одно это стоило каждого часа, проведённого им на маленьком табурете перед плитой.

* * *

Со следующего дня после того, как пришло первое письмо, дядя Вернон больше не подпускал Гарри к кухне.

— Я не собираюсь рисковать, Петуния, — заявил он. — Он может сделать… сама-знаешь-что… уродские вещи. Он не прикоснётся к еде, которую мой сын положит в рот.

Гарри, подслушивавший у двери, попытался проглотить комок в горле. Он никогда не делал странных вещей во время готовки. Иногда сжигал бекон или добавлял слишком много соли в суп (и за это получал оплеуху), но никогда не делал ничего странного на кухне. Приготовление пищи было его работой, и он хорошо с ней справлялся.

— Прекрасно, — отрезала тётя Петуния. — Но я не позволю ему отлынивать от других обязанностей, иначе безделье толкнёт его на всяческие проделки.

Они двинулись к двери, и Гарри метнулся в гостиную, где и должен был находиться, схватил тряпку и принялся чистить коллекцию тётиных фарфоровых статуэток. Он ненавидел эти статуэтки. Когда ему было семь лет, Дадли толкнул его на полку, и один из толстых маленьких ангелочков разбился, а Гарри отправили в чулан без ужина. На следующее утро сломанный ангелочек вернулся на своё обычное место, не потеряв ни одного крыла. Когда тётя Петуния обнаружила это, у неё был такой вид, как будто кто-то скормил ей очень кислый лимон. Она затолкала Гарри в чулан, заперев дверь, несмотря на его протесты и оправдания, что он понятия не имеет, как это произошло. А когда домой вернулся дядя Вернон, он вытащил Гарри, битый час орал на него, отшлёпал и запихнул плачущего мальчика обратно в тёмный чулан.

Каждый раз, когда приходилось стирать пыль с ангела, Гарри не мог избавиться от раздражения из-за его невинной улыбки. У него ничего не получалось поделать с происходящими с ним странностями, и ненависть к этому лишь усиливалась. Если бы только его выслушали, он бы сказал, как сильно это ненавидел. Гарри знал, что это плохо. Он чувствовал. И остановил бы, если бы мог, в том числе и эти приходящие ему письма. Что угодно, лишь бы тётя и дядя не смотрели на него с таким выражением в глазах.

— Ты ещё не закончил?

Позади Гарри, уперев руки в бока, стояла тётя Петуния и смотрела на него так, словно он оставлял невидимые грязные разводы на её красивом чистом полу и мебели.

— П-почти, тётя Петуния.

— Ну так поторопись. Ужин в шесть, и я хочу, чтобы к этому времени гостиная блестела.

— Да, тётя Петуния.

Раньше она отправила бы его на кухню готовить ужин. Но так было раньше. До того, как начали приходить дурацкие письма.

Гарри продолжил вытирать пыль, чувствуя себя грустным и виноватым. Грустным, потому что потерял свою работу, а виноватым, потому что прикидывал, получится ли стащить одно из этих писем, чтобы никто не увидел.

* * *

Потом, конечно, всё изменилось. Его мир перевернулся с ног на голову и получил хорошую встряску, а сам Гарри внезапно оказался в центре всеобщего внимания. Его взволновал и напугал огромный человек, который был так груб с тётей и дядей, а мальчику говорил вещи, которые казались враньём, но тем не менее были правдой. Ещё больше Гарри взволновало (и напугало) необычное место, куда его привёл этот человек, место, которое выглядело странно, звучало странно, даже пахло странно.

Эти странные вещи происходили повсюду. Кто-то размахивал палочкой и заставлял свои пакеты с покупками уменьшаться. Кто-то направлял палочку на тяжёлые коробки и поднимал их с земли с помощью магии. Совы. Летучие мыши. Мётлы. Так много всего. Гарри не знал, радоваться этому или пугаться. Даже когда он впервые взял в руки свою волшебную палочку — собственную палочку! — и почувствовал, как что-то тёплое и очень мощное пронеслось по его руке, груди и голове, он не был уверен, хочет ли, чтобы всё это происходило. Только впервые увидев прекрасную белоснежную сову, Гарри решил, что ему нравится это место. Урод он или нет, но теперь у него появился питомец.

Остаток дня прошёл, как в тумане. Втайне Гарри почувствовал облегчение, когда обнаружил, что едет домой в поезде в компании только своей совы. Ему понравился Хагрид, в основном потому, что великан, кажется, по какой-то причине очень любил его, но мальчик не знал, как относиться ко всему остальному. К чудесам, к волшебникам и ведьмам, которые прятали свой странный торговый центр за старым пабом только ради того, чтобы эти чудеса не увидели простые люди, и которые шептались и показывали на него с другой стороны улицы.

Этой ночью Гарри приснился кошмар. Не обычный, с зелёным светом и холодным смехом, нет. На этот раз он оказался в другом месте, где толпились странные люди, глазеющие на него и показывающие пальцем. Они призывали его сделать что-то в самом деле странное, чтобы хорошенько посмеяться. Гарри старался изо всех сил, но ничего не получилось, и он понял, что дело совсем плохо, когда увидел выражение их лиц. Они смотрели на него холодно и разочарованно.

Гарри проснулся, дрожа и чувствуя тошноту. Комната была залита лунным светом, и мебель отбрасывала на стены причудливые тени. Некоторое время он сидел, съёжившись и завернувшись в одеяло. Затем поднялся с кровати и подошёл к Хедвиг, нахохлившейся на своей клетке.

— Привет, — Гарри протянул руку и погладил мягкие перья. — Тебе, наверное, тоже страшно на новом месте, да? Не бойся. Можешь спать в моей кровати, если хочешь.

Сова тихонько ухнула и забралась ему на руку.

— Тебе тоже приснился кошмар?

Она ласково ущипнула его за ухо.

— Всё в порядке. Это было ненастоящее, просто сон. Пойдём.

Гарри забрался обратно на кровать, Хедвиг сидела у него на плече. Свернув одеяло, он положил его в изголовье, чтобы можно было спать полусидя.

— Так ты сможешь оставаться у меня на плече, — объяснил он сове, и та ухнула в знак согласия. Гарри откинулся на валик из одеяла и почувствовал, как к щеке прикоснулись перья, согревая его. — Спокойной ночи, Хедвиг.

Прошло совсем немного времени, и Гарри снова заснул.

* * *

Мир изменился, и Гарри обнаружил, что пути назад нет. Теперь всё было по-другому, и он был другим: он знал то, чего никогда не должен был узнать, и тётя с дядей были слишком хорошо осведомлены об этом.

Они больше не смотрели на него так, будто он оставляет пятна грязи на их белом ковре — теперь всё было ещё хуже. Словно рядом с ним их просто тошнило. Возможно, так оно и было, подумал Гарри. Может быть, уродливая штука внутри него могла причинять им боль, и они боялись, что он специально попробует сделать что-нибудь вредное. Гарри хотел сказать им, что не надо бояться, но не смог — они больше не разговаривали с ним.

Поэтому он сидел в своей комнате, иногда листал новые книги и пытался разобраться в странных картинках и сопроводительных текстах. Одна книга ему особенно понравилась — «Магические отвары и зелья» Арсениуса Джиггера⁽¹⁾. Она была почти как одна из поваренных книг тёти Петунии. Правда, в списке ингредиентов значились тараканы, трубчатые черви, пауки и прочие твари, которых тётя никогда бы не потерпела в доме, не говоря уже о кухне. Но кроме этого… все эти странные и потенциально неприятные ингредиенты нужно было нарезать кубиками, покрошить, измельчить и отмерить, как картофель и морковь для обычного овощного рагу. Это было уже нечто привычное, что Гарри смог бы сделать. Звучало… весело.

Гарри решил узнать больше о магических отварах и зельях, как только окажется в Хогвартсе. Может быть, там будет всё-таки хотя бы один предмет, по которому он станет успевать не хуже всех.

* * *

В первый же день в Хогвартсе кошмар Гарри стал реальностью. Его посадили на табурет перед толпой, которая глазела на него и, похоже, действительно ожидала, что он сделает что-то странное. Может быть, все ждали, что шляпа на его голове взорвётся? Руки стали скользкими от пота. Гарри не хотел сидеть здесь, не хотел, чтобы все эти люди так таращились на него.

Накануне вечером тётя Петуния вошла в комнату Гарри впервые с тех пор, как он вернулся из Косого переулка. Она села на стул у стола и долгое время просто молча смотрела на мальчика, потом, наконец, заговорила, и её ровный тон пронзил сердце.

— Я хочу кое-что сказать тебе, пока ты не уехал. То, что они делают — то, чему они собираются учить тебя, — это плохо. Это причиняет людям боль, разрывает семьи и настраивает друг против друга. Они… бессердечны и знают это. Вот почему они прячутся от мира… от таких людей, как мы. Мы пытались защитить тебя, даже когда знали, что не сможем. Но я не хочу, чтобы ты ехал туда и… и думал, что там всё прекрасно, замечательно и есть всё, чего ты когда-либо хотел. Просто помни, что я тебе сейчас сказала.

После этого она ушла, а Гарри ещё долго сидел на своей кровати, поглаживая Хедвиг и глядя в окно. И в конце концов решил, что не помешает и самому взглянуть на тот мир. В конце концов, разве люди, у которых были обычные, повседневные вещи вроде поваренных книг, настолько бессердечны? Не могут же они быть совсем плохими.

— Что ж, — негромкий голос в голове вырвал Гарри из раздумий, и он осознал, что все ещё смотрят на него, явно ожидая, что произойдёт что-то странное. — Раз уж ты не собираешься со мной разговаривать… ГРИФФИНДОР!

Гарри улыбнулся и соскользнул с табурета — Рон сказал, что тоже собирается поступить в Гриффиндор. Он сел за стол своего факультета, приветствуя остальных, а чуть позже к нему после распределения присоединился и Рон. Урод Гарри или нет, но у него, по крайней мере, появился друг.

* * *

— Что у нас сегодня? — спросил Гарри у Рона, добавляя сахар в свою кашу.

— Сдвоенные зелья, со слизеринцами, — ответил Рон. — А Снейп — их декан. Говорят, он всегда благоволит им — вот и посмотрим, правда ли это.

Гарри вспомнил мрачного человека, которого видел за преподавательским столом и который, мельком взглянув на мальчика, тут же отвёл взгляд — похоже, Гарри никому особо не нравился, разве что Рону и его братьям.

— Готов поспорить, что зельеварение — классный предмет, — пробормотал Гарри.

— Чего? — недоверчиво уставился на него Рон.

— Ну, я… — Гарри смущённо пожал плечами. — Я смотрел дома учебник, и он показался мне интересным.

Но Рон уже не слушал: прибыла почта, совы носились над их головами, роняя посылки и письма, и полностью отвлекли Рона от темы зелий и Снейпа.

Гарри втайне обрадовался, что Рон отвлёкся. «Магические отвары и зелья» начали выглядеть довольно потрёпанными, и если бы Рон заметил это, он мог бы подумать, что Гарри — зубрила и всезнайка.

Гарри твёрдо решил не отталкивать своего нового лучшего друга — даже если это означало, что ему придётся читать свой учебник по зельям по ночам, когда все уснут.

* * *

Занятия по зельям проходили в подземельях. Классная комната представляла собой довольно неприветливое место, хотя Гарри и не ожидал увидеть большие окна, через которые свободно проникал тёплый осенний солнечный свет. Подземелья должны были быть промозглыми, мрачными, местами с ржавыми цепями на стенах, ведь так? Однако классная комната Снейпа, хотя и не была уютным местом, показалась Гарри больше похожей на старую пыльную библиотеку.

Ученики вошли в класс, перешёптываясь между собой и таращась на полки, где в банках, наполненных разноцветными консервирующими жидкостями, плавали различные ингредиенты. Гарри узнал части угроба — он видел изображение характерного рога с двойным ребром в «Магических отварах и зельях» — и то, что мальчику показалось похожим на яйца докси.

Он с удовольствием рассмотрел бы банки поближе, но передумал, увидев, как Рон скривился.

— Фу-у! Фред говорил, что у Снейпа где-то здесь есть банка с маринованными тарантулами.

Гарри подумал, что это вполне вероятно: в конце концов, согласно его книге, лапки тарантула были обычным ингредиентом в большинстве целебных зелий. Однако он понимал, что Рон вряд ли оценит эту маленькую деталь, и ничего не сказал.

— Ну, он был бы не очень хорошим Мастером зелий, если бы их у него не было! — девочка перед ними обернулась, встряхнув густыми волосами. — Лапки тарантула — обычный ингредиент для целебных зелий.

— Ну и что? — хмуро посмотрел на неё Рон. — Они всё равно противные.

Гермиона выглядела так, словно собиралась начать длинную лекцию о целебных свойствах лапок тарантула, но её прервал грохот распахнувшейся двери. Словно стая испуганных птиц, ученики метнулись к ближайшим стульям. К тому времени, когда Снейп добрался до передней части класса, где висела доска, все сидели на своих местах, напряжённо выпрямившись и стараясь не привлекать к себе внимания.

Снейп повернулся лицом к классу так стремительно, что за его спиной взметнулась чёрная мантия. Гарри подумал про себя, что выглядит профессор довольно круто. Директор Дамблдор и другие профессора… они были похожи на волшебников из детских сказок, а их улыбки и доброе поведение делали их ещё более… нереальными. А вот Снейп… он не был добрым сказочным волшебником. Гарри почувствовал, что этому человеку можно доверять, и это впечатление усилилось, когда Снейп заговорил.

— На этом уроке не будет тупого размахивания палочкой или глупых заклинаний.

Гарри ощутил тайное, виноватое облегчение. Никаких странностей, только не здесь. Не в классе Снейпа.

— Я не жду, что кто-то из вас оценит тонкую науку и точное искусство изготовления зелий. Однако тех избранных, у кого есть предрасположенность, я научу околдовывать разум и порабощать чувства… Научу разливать по флаконам известность, варить славу и даже заткнуть пробкой смерть. С другой стороны, возможно, некоторые из вас приехали в Хогвартс, обладая настолько огромными способностями, что чувствуют себя достаточно уверенно, чтобы не… обращать… внимания.

Снейп уставился на мальчика рядом с Гарри, Невилла Лонгботтома, который провёл бо́льшую часть пути в Хогвартс, гоняясь за своей своенравной жабой Тревором. Пока Снейп говорил, он что-то черкал в своём блокноте. Гарри взглянул на страницу: Невилл аккуратно записывал вступительную речь профессора и не замечал, что учитель смотрит на него. Гарри незаметно пнул его, и Невилл испуганно поднял голову.

— Что? Я… Ой…

Но Снейп больше не смотрел на него. Цепкий взгляд тёмных глаз устремился на Гарри, и, похоже, профессору не понравилось то, что он увидел. На самом деле он уставился на мальчика точно так же, как тётя Петуния, когда Гарри вернулся из парикмахерской таким же взъерошенным и лохматым, как всегда.

— Мистер Поттер, — вкрадчиво протянул Снейп. — Наша новая знаменитость.

Гарри показалось, что этот человек насмехается над ним, хотя и не понимал почему. Может быть, Снейп хотел предупредить класс, что не потерпит в своём присутствии перешёптываний и тыканья пальцами в Гарри? Если так, то Гарри был благодарен. Он действительно не знал, что все ожидали увидеть, и хотел, чтобы его просто оставили в покое.

— Скажите мне, — продолжал Снейп всё тем же негромким вкрадчивым тоном, который заворожил весь класс, — что получится, если добавить измельчённый корень асфодели в настойку полыни?

Гермиона вскинула руку, но Снейп не обратил на неё никакого внимания, его взгляд был прикован к Гарри. Гарри лихорадочно думал. Он читал об асфодели… этот отрывок его очаровал тем, что асфодель оказалась растением, связанным с тёмными искусствами. Асфодель и полынь… и тут Гарри осенило.

— Э-э… очень сильное снотворное зелье, известное как напиток живой смерти?

Снейп нахмурился, и на мгновение Гарри подумал, что ошибся. Затем профессор коротко кивнул.

— Что ж, неплохо… Если я попрошу вас, мистер Поттер, принести мне безоар, где вы будете его искать?

— В желудке козы, сэр. — Это было легко: безоары упоминались во введении к «Магическим отварам и зельям», а также несколько раз в следующих главах.

— Действительно… — Глаза Снейпа слегка сузились. — А не знаете ли вы также, зачем мне может понадобиться безоар?

— Ну-у… если вы случайно проглотите ядовитое зелье…

На мгновение Гарри показалось, что он увидел что-то вроде улыбки, тронувшей тонкие губы Снейпа, но она исчезла прежде, чем он успел подумать об этом.

— Позвольте заверить вас, Поттер, — профессор поднял бровь, не сводя с него глаз, — каким бы невероятным это ни казалось, учитывая пример некоторых выдающихся волшебников нашего времени, у меня нет привычки употреблять вредные вещества, случайно или иным образом.

Гарри сомневался, поймёт ли это, даже если запишет. Тем не менее, он вроде бы ответил правильно.

Однако Снейп ещё не закончил с ним.

— А в чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха, Поттер?

Гарри нахмурился. Не было никакой разницы… Ах, вот оно что! Снейп задал ему вопрос с подвохом! Мальчик почувствовал вспышку гордости от осознания этого. Учителя задавали каверзные вопросы только в том случае, если считали ученика достаточно умным, чтобы распознать их.

— Нет никакой разницы, сэр, — уже увереннее ответил он. — Это одно и то же растение.

— Также известное как…

Гарри прикрыл глаза, вспоминая страницу — там была фотография растения, озаглавленная как…

— Аконит, сэр.

Снейп уставился на него. Он не улыбался и не выглядел особенно довольным, но Гарри заметил, что выражение его глаз сменилось с откровенного отвращения на… что-то другое.

— Так-так… похоже, в отличие от болванов, восхваляющих вас по всей стране, вы осознаёте тот факт, что полезно время от времени заглядывать в учебники.

Снейп усмехнулся и повернулся, взмахнув палочкой в сторону куска мела на столе. Мел взлетел к доске и начал острым колючим почерком выводить инструкции. Гарри узнал ингредиенты, необходимые для приготовления зелья для исцеления от фурункулов, описанного в первой главе «Магических отваров и зелий».

— Возьмите из кладовки ингредиенты и начинайте варить, — распорядился Снейп. — И делайте это молча, — добавил он, растягивая последнее слово и окидывая класс ядовитым взглядом.

Когда они встали в очередь за ингредиентами, Рон ткнул Гарри в спину.

— Это было великолепно, приятель! — прошептал он. — Ты утёр ему нос.

Он умолк под неодобрительным взглядом Гермионы. Та выглядела очень разочарованной, когда Снейп после допроса Гарри не стал больше ничего спрашивать у класса.

Гарри проигнорировал молчаливый обмен сердитыми взглядами. Настала его очередь выбирать ингредиенты, и на мгновение он замер, поражённый изобилием в кладовке Снейпа. Здесь, кажется, было всё, о чём он читал в своей книге, плюс несколько редких веществ, о применении которых он мог лишь догадываться. Только представить себе — иметь в полном своём распоряжении такие богатства… может быть, даже экспериментировать с ними… Гарри вдруг поймал себя на мысли, что очень завидует профессору Снейпу.

Рон снова ткнул его, на этот раз, чтобы поторопить. Гарри быстро отобрал ингредиенты, перечисленные на доске, подошёл к своему котлу и снова бегло просмотрел инструкции. Если всё сделать правильно, это зелье можно будет использовать для лечения фурункулов и неприятностей вроде экземы даже дома, в магловском мире. И учиться такого рода вещам гораздо важнее, чем заставлять летать перья и превращать спички в иголки.

Перед тем, как приступить к работе, Гарри разложил ингредиенты в том порядке, в котором их нужно было использовать — так, как он всегда делал на кухне у тёти Петунии. Высушенная жгучая крапива… змеиные зубы, которые ещё нужно измельчить… законсервированные рогатые слизни… кошмар Рона — лапки тарантула… и иглы дикобраза. Гарри отложил их в сторону, чтобы случайно не добавить, пока котёл будет стоять на огне.

Он занялся последовательной подготовкой ингредиентов. Измельчить и взвесить крапиву было легко, а вот раздробить крошечные змеиные зубы оказалось сложнее. После нескольких неудачных попыток Гарри обнаружил, что со змеиными зубами гораздо легче справиться, если разрезать их пополам и только потом растолочь в ступке. Он закончил даже раньше Гермионы, и у него было достаточно времени, чтобы сварить рогатых слизней, пока они не стали фиолетовыми, как и описано в учебнике. Снейп оглянулся через плечо, пробормотал что-то неразборчивое и отвернулся.

Слишком поглощённый работой Гарри даже не услышал, как профессор в другом конце класса хвалит работу Малфоя. Добавив ингредиенты один за другим, Гарри убавил огонь и тринадцать раз помешал зелье против часовой стрелки, а затем оставил его на десять минут кипеть. Если ему повезёт и он всё сделал правильно, то в течение следующих пяти минут мшисто-зелёная жидкость начнёт окрашиваться в ярко-синий цвет.

Гарри вытер рукавом вспотевший лоб и впервые с тех пор, как они начали варить, поднял голову. Рядом с ним Рон по-прежнему мучился со змеиными зубами, побагровев от досады.

— Проклятые… штуки… не…

— Сначала разрежь их пополам, — тихо посоветовал Гарри. — Так их легче размельчить.

— Чёрт возьми, Гарри, — изумился Рон, последовав указаниям и легко превратив крошечные зубы в ступке в пыль. — Ты что, гений зельеварения?

— Просто предположил, и получилось, — встряхнул головой Гарри.

Он посмотрел на свой котёл и почувствовал прилив возбуждения. Зелье становилось ярко-синим и испускало серебристый пар, который клубился над краем стола. По другую сторону от него Невилл возился с иглами дикобраза, одно из них зацепилось за рукав его мантии. Он уже собирался бросить иглы в бурлящий котёл, когда Гарри схватил его за руку.

— Нет, стой!

— Что? — с недоумением уставился на него Невилл.

Гарри снял котёл с огня.

— Или всё это взорвётся… — Он изобразил руками взрыв. Невилл побледнел.

— Спасибо, Гарри.

— За что вы благодарите Поттера, Лонгботтом? — Каким-то образом Снейп появился позади них двоих, не издав ни звука, бросил кислый взгляд на зелье Гарри, потом насмешливо покосился на котёл Невилла. — Он был настолько любезен, что подписал ваш учебник? Который, надо признать, в ваших руках довольно бесполезен для чего-либо, кроме сбора автографов ваших кумиров.

— Н-нет, сэр, — лицо Невилла запылало. — Он сказал мне не добавлять иглы дикобраза, пока я не снял котёл с огня.

— Вот как… — Снейп сузил глаза, глядя на Гарри. — А кто позволил мистеру Поттеру лезть в зелья своих одноклассников, если только кто-нибудь опустится до того, чтобы назвать это пойло зельем?

Гарри промолчал. Зелье взорвалось бы, добавь Невилл иглы, и Снейп знал это, так что Гарри не видел смысла оправдываться.

Снейп ещё пару секунд пристально смотрел на него, а затем, к удивлению Гарри, отвернулся.

— Что ж, поскольку большинство из вас, похоже, не в состоянии следовать простым письменным инструкциям, я не вижу смысла в дальнейшей трате своего времени. Оставьте запечатанный пробкой образец вашей работы на моём столе. К следующему уроку подготовьте свиток пергамента о действии и применении асфодели и полыни. Свободны. — Профессор подошёл к своему столу столу и внезапно снова развернулся. — Ах да… Поттер… отработка за вмешательство в зелье Лонгботтома. Задержитесь, я вас подробно проинформирую.

— Ка-ак… — ахнул Рон.

— Вы что-то сказали, мистер Уизли? — Чёрные глаза Снейпа вперились в него.

— Ничего, сэр, — Рон с ощутимым звуком захлопнул рот.

— Значит, мне показалось, — Снейп бросил многозначительный взгляд на дверь, куда уже убежала остальная часть класса. Рон сочувственно посмотрел на Гарри и тоже вышел.

— Поттер, — окликнул Снейп, и Гарри, вскинув голову, посмотрел на профессора.

— Сэр?

— Придёте ко мне в кабинет сегодня вечером, в семь часов. Не опаздывайте. Захватите с собой свой набор для зелий. Вы будете помогать мне с партией отваров для Больничного крыла, поскольку ваши однокурсники явно не способны приготовить ничего, хоть отдалённо напоминающего целебное зелье. Я также научу вас варить несколько других целебных настоек, которые вы будете готовить во время будущих отработок со мной… И да, Поттер, их будет много.

— Да, сэр, — Гарри сохранял совершенно невозмутимое выражение лица. Он знал, что если профессор уловит малейший намёк на то, что его отработка для Гарри вовсе не наказание, он заменит её на что-нибудь ужасное… например, чистить котлы зубной щёткой.

— Запомните — сегодня, в семь вечера. Идите.

Гарри почти дошёл до двери, когда Снейп окликнул его.

— Поттер.

— Сэр?

— Поскольку вам и без того уже вскружили голову, от того, что я скажу, хуже не будет… — Снейп вздохнул, выглядя так, словно проглотил что-то очень кислое. — Один балл Гриффиндору за хорошо выполненную работу.

Гарри очень осторожно закрыл дверь и только тогда позволил себе широко улыбнуться. Он многого ещё не понимал в этом волшебном мире, но одно знал наверняка: зелья станут его самым любимым предметом.

1) Жиг Мышьякофф в переводе Росмэн (прим. пер.)

Вернуться к тексту