Сдутый (джен)

1 июля

“Хорошо было бы насладиться пляжным отдыхом в тишине, покое и уединении”, — подумали одновременно пару десятков человек на западном побережье острова Лемнос. В центре всеобщего внимания оказался мальчик лет шести. Он стоял, запрокинув голову, и рыдал так, что заглушал кошмарную музыку, игравшую по радио около палаток с хот-догами.

Кое-кто недовольно бурчал о бестолковости мамаш: заткнули бы уже своего ребенка. Другие жалели деточку. Кто-то убеждался, что нет ничего лучше чайлдфри. Остальные снисходительно вздыхали: перерастет малыш. Эти беззаботные детские годы, когда трагедией оборачивается любая ерунда.

Но становятся ли с возрастом трагедии больше? Возможно, они растут вместе с нами.

* * *

10 июля

Есть пляжи, которые лениво вытягиваются в прямую линию вдоль моря, есть те, которые, изгибаясь, обнимают уютную бухту, а есть пляжи наоборот. Пляж Пагидас окаймляет острый нос крошечного полуострова в восточной части Греции. Его плоский песчаный пик похож на край света — если пройти до самого выступа, со всех сторон видно только море.

Джон стоял на том самом краю и вдыхал запах свободы. Волны были легкие, они как будто сами наслаждались тем, как ловко и легко они перекатываются и умывают берег.

Странно, почему местные жители не заполонили это райское место. Если пляж не сдают туристам, а приберегают для себя, то на нем обязательно рассеются влюбленные парочки, активные пенсионеры и семьи с орущими детьми. А здесь — ни души… почти.

— Да отвечаю, бро, она на меня так запала, что хоть вплавь доберется.

— Конечно, сто миль всего, уже выплывает.

— Ради моей улыбки, — Марин сверкнул зубами и скорчил мину, которую считал безмерно обаятельной, — девушки и не на такое решались.

— Например, выбить тебе парочку зубов?

Марин театрально притворился, что не выдержал провокации, и шутливо набросился на Бэзила, обхватив рукой его шею и пытаясь повалить друга на песок. Но Бэзил был не прост, он ловко подставил подножку, и через секунду Марин распластался на песке. Бэзил демонстративно отряхнул руки.

Джон рассмеялся, глядя на друзей. Марин лезет на рожон при любом удобном случае. В первую минуту он сводит с ума, во вторую начинает надоедать, затем ты хочешь поскорее от него отделаться, а потом не можешь без него жить. Примерный Бэзил всех притягивает своим покорным обаянием, неукоснительной вежливостью и метким умом. Но в тихом омуте… сами знаете.

Все втроем прекрасно провели вчерашний вечер на острове Лемнос. Именно там Марин очаровал девушку, которая после первой встречи готова была хоть вплавь добраться к нему до материка. Наверное, и звезду с неба захватит. И тем не менее, у Марина был повод повеселиться: друзья отмечали его прекрасные двадцать восемь и радовались редким дням совместного отпуска.

Сегодня, еле проснувшись к обеду, они решили исследовать пляж, который был не так объезжен, как остальные. Место стоило внимания. Блики от солнечного света прыгали по волнам и как будто рассеивались в воздухе. День был жаркий, но мыс продувался приятным бризом. Парни уже устроились на песке, небрежно кинув полотенца, которые явно не стирали не один день.

Бэзил и Марин продолжали поддразнивать друг друга и отшучиваться, переходя от словесных перепалок в игривый рукопашный. Джон еще чувствовал действие вчерашних коктейлей и просто растворялся в моменте, наслаждаясь каждой секундой.

— Это твои гиковые встречи фанатиков нагоняют тоску. По пять часов раскидывать фишки на картонном поле и прикидываться эльфами… А вот бильярд — это игра аристократов, — Марин защищал свое хобби при любом случае.

— Спорим, я обгоню тебя быстрее, чем ты вспомнишь, сколько мячей пинают на бильярдном столе? — Бэзил кинулся к воде, не забыв толкнуть Марина ровно в противоположном направлении. Но Марин отстал лишь шага на два. Добежав до берега, он опрокинул Бэзила в воду. Оба захлебывались и ржали как кони. Действительно, что может быть смешнее падения человека?

Джон смотрел на друзей и снисходительно посмеивался. В подобных ситуациях, а они случались по нескольку раз на дню, он ощущал себя их старшим товарищем. Или это все потому, что ему уже стукнуло тридцать?

— Эй, Джон, — Марин окликнул его из воды, — дуй к нам, вода просто песня, и волн здесь почти нет.

— Я еще немного зависну тут! — отозвался Джон.

Марин махнул рукой, и они с Бэзилом продолжили дурачиться, будто мальчишки, которые наконец выпали из поля зрения опекающих взрослых и могут сходить с ума на свое усмотрение.

Джон сидел на полотенце, откинувшись назад и опершись на руки. Песок одновременно и покалывал, и ласкал ладони. Хорошо наслаждаться покоем. День выдался невероятно приятный, жара не утомляла, а расслабляла. Джон чувствовал, что прогревается до костей, с его лица не сходила блаженная улыбка.

Пойти, что ли, в воду? Джон был единственным из друзей, кто любил устроить хороший заплыв, когда те, как детишки, плескались на берегу. В школьные годы он не вылезал из бассейнов, ходил на прыжки в воду и даже сдал на сертификат по дайвингу пару лет назад. Вода, безусловно, была его стихией, но сегодня хотелось просто распластаться около берега и быть по эту сторону прибоя.

Джон увидел, как Марин подпрыгнул, вскинув раскрытую ладонь, выражение его лица было невероятно комичным. Джон рассмеялся. И зачем только эти дуралеи забрели так далеко, плавать-то оба толком не умеют…

Прошел миг. В сонливой тишине пляжа, окутанной лишь монотонным шелестом волн, пространство сжалось за секунду. Что-то было не так.

Еще один миг. Джон сам не осознал, как оказался на ногах, как вступил в воду, как рывками перескочил через отмель, как взлетел над водой, раскинув руки, и нырнул. Он прекрасно умеет плавать, его сильное тело методично продвигается вперед. Главное — не тратить силы понапрасну и сразу распределить дыхание.

Остановка. Джон старался двигаться спокойно. Нужно осмотреться и увидеть, где они, куда плыть, как помочь. Поворот направо — яркое солнце слепит так, что кроме бликов волн и не разглядеть ничего. Налево — вот один. Сердце упало. Отсюда и не видно, кто именно.

Но как он может быть настольно далеко?

Сердце начало бешено колотиться. Так нельзя, если он потеряет самообладание, им не поможет никто. Нужно доплыть.

Руки и ноги начало постепенно сводить от страха. Джон из-за всех сил старался сдерживаться, чтобы не начать молотить по воде в бешеном темпе. Он знал, что подобный рывок не поможет, только лишит его сил. Он плавает намного лучше, чем те двое, он их найдет, догонит, вытянет из воды и надает затрещин за то, что… Вот только нагонит, потом все остальное.

Волны создавали рябь, уменьшая радиус обзора, блики солнца ослепляли, страх сковывал нутро. Было страшно погружать голову под воду, страшно упускать уменьшающуюся фигуру из виду. Страшно потерять его из виду. Страшно потерять.

Снова волна — не видно. И… вверх — вот он вдалеке. Почему он так далеко? Еще одна волна — черт бы их побрал, опять его не видно. А затем еще раз вверх. Не видно.

Паника стала осязаемой. Пожалуй, так даже лучше. Пусть будет перед глазами, пусть держит в тонусе, но не накрывает. Среди волн утонуть в панике было бы просто глупо. Джон остановился, он знал, как держаться на воде, тратя как можно меньше сил. Закрутил головой. Никого. А потом обернулся назад.

Вдали виднелся город, отливая греческой белизной, которого с пляжа Пагидас видно не было.

Он заплыл в воду по меньшей мере на милю. Если в такой ситуации вообще возможно объективно оценить расстояние. Одно ясно: берег очень далеко, а ни Марина, ни Бэзила не видно.

Необходимо остановиться и подумать. Признавать свою ошибку горько, но заниматься самообманом в открытом море себе дороже. Это ж надо быть таким дураком и не додуматься, что парни не заплыли далеко, их унесло течением. И вместо того, чтобы привести помощь, он кинулся строить из себя великого пловца, храброго спасателя, благородного героя, мудрого старшего товарища… Вот тебе и тридцать.

И теперь он здесь.

И что он здесь может сделать?

Джон осмотрелся в надежде увидеть катер или хоть какой-либо намек на помощь. Вокруг — одна лишь водная гладь. Берег был очень далеко, от этого вида становилось не по себе. Но намного больше пугал другой вид. Бескрайнее море и палящее солнце, которое казалось неестественно огромным и очень близким. Оно впервые предстало тем, чем являлось: беспощадным, пылающим шаром.

Джон никогда не думал о том, что в воде ему может быть страшно. Сколько часов он провел в бассейне, наворачивая километры. Да, конечно, он плавал вдоль берега, он занимался дайвингом, но рядом всегда был катер, люди… Почему он никогда не интересовался, как себя вести в открытом море? Не думал, что такое может с ним случиться, раз он хороший пловец и сильный малый?

Джон чувствовал себя бесполезным дураком. Мы настолько привыкаем иметь в кармане ответы на все вопросы, что чувство тотальной беспомощности настигает нас крайне редко. Необходимо было собраться и рассудить логически. Но что ему поможет на самом деле? Пожалуй, он просто будет плыть по направлению к берегу. Решение не блещет находчивостью и остроумием, но судить его все равно некому. Пусть же у него будет возможность рассказать о происшествии другому человеку, пусть ему в лицо скажут, какой он идиот. Пожалуйста, пусть так будет.

Джон понимал, насколько его план бестолковый, по одной простой причине: направление течения было не в его пользу. Он явно видел, что его уносит в противоположную сторону от берега. Но, так как берег был на востоке, а солнце давно перевалило зенит, подставлять лицо прямым лучам очень неразумно. Поэтому, пока были силы, Джон решил плыть в сторону берега.

Но он отдавал себе отчет, что его единственный шанс — спасатели. От этой мысли становилось еще более не по себе. Никто не знает, что с ними произошло. Если кто-то решит посетить тот укромный пляж и найдет их вещи — догадаются ли они, что случилась беда? Хватятся ли их в отеле? Сегодня едва ли.

На что он может надеяться? На случайно проплывающий катер?

Мы все знаем истории, когда помощь приходила вовремя, приходила, едва поспев, или не приходила вовсе. И когда ты слушаешь такие истории, ты радуешься, испытываешь чувство облегчения, сочувствуешь и переживаешь. А если от этой помощи зависит именно твоя жизнь?

Берег неумолимо удалялся, солнце пекло голову, кожу на лице стягивало и пощипывало от соли. Накатывала усталость. Страшно хотелось пить.

Джон откинулся на спину, чтобы смочить волосы и немного отдохнуть. Волны были прохладными и приятными. Удивительно, как можно чувствовать себя умиротворенно и безнадежно одновременно?

Сложно было понять, сколько времени он уже провел в воде. Джон старался плыть в сторону берега, хотя тот уже исчез за горизонтом. Ориентиры сбились, и Джон даже не был уверен, что плывет в нужном направлении. Просто плыть примерно на восток, потом откинуться на спину и немного отдохнуть. И так по кругу.

Мысли вытеснила странная всеобъемлющая пустота. Небо, море и больше ничего.

Есть ли шанс, что течение унесет его к материковой Греции? Джон обернулся и посмотрел на запад.

Солнце неумолимо тянулось к горизонту, который опоясывал бесконечным замкнутым кругом. Знаете, что по-настоящему страшно красиво? Закат один на один в открытом море.

Джон вновь повернулся к солнцу спиной и замер. Он определенно увидел в воде нечто. Когда настолько привыкаешь к однообразию волн, любая зацепка способна насторожить и взбудоражить воображение. Вдруг это Марин или Бэзил, могло их унести в то же место? А если это плавник? Когда ты на поверхности моря один, это еще не значит, что ты один. Плыть навстречу или уносить ноги?

Но не прошло и полминуты, как объект проявил себя. Это не был ни его друг, ни другое живое существо. Это был всего лишь футбольный мяч.

Джон ошеломленно уставился на предмет, мяч на секунду задержала волна, и Джону почудилось (он долго находился под открытыми лучами солнца), что мяч уставился на него в ответ. Через мгновение неукротимая стихия понесла мяч вперед, и по волшебной случайности, а может, божественному провидению, мяч плыл прямо на Джона. Однако все же не настолько прямо, чтобы попасть ему в руки. Сил осталось совсем немного, но Джон собрал их все и устремился навстречу. Мысль о том, что он сможет за счет мяча тратить меньше сил, оставаясь на поверхности, была отчаянно обнадеживающей. Это была странная минута, адреналин ударил в кровь, вода вдруг показалось чужеродной и какой-то жесткой, но Джон сделал последний рывок и ухватился за мяч. От напряжения и усталости во всем теле, в глазах его потемнело, сердце бешено колотилось. Для начала необходимо восстановить дыхание. Вдох и выдох. Вдох и выдох. Джон поймал себя на мысли, что дышит соразмерно ритму накатывающих волн.

Пульс замедлился, мышцы немного расслабились. Джон посмотрел на свою удивительную находку.

Спасательным кругом ее не назовешь, но держаться за мяч все же легче, чем удержаться на плаву.

— Да, жизнь тебя потрепала, — Джон похлопал потертый бок. Мяч был старый и к тому же наполовину сдутый. Джон решил не думать о том, на сколько его хватит…

И тут его разобрал безумный смех. Такой, который останавливать не имеет смыла. Глаза заслезились от несуразности ситуации и дурацких мыслей. Джон хохотал отрывисто и хрипло, его голова непроизвольно откидывалась вперед-назад.

— Представь, о чем я подумал, — немного придя в себя, Джон продолжил разговор с безмолвным собеседником. Зубы стучали от переутомления и прохлады моря. — Я подумал, что загрязнение океана спасает мою жизнь. Что сказали бы экологи?

Слова давались с трудом, но собственный голос звучал хоть и слабо, но утешительно.

Почему в критической ситуации в голову лезут такие бестолковые мысли? Надо собраться и попробовать здраво оценить ситуацию.

Плыть все время очень утомительно, его организм сильно обезвожен. Но оставаться на месте тоже опасно, хоть сейчас и разгар средиземноморского лета — солнце почти село. Когда наступит ночь, вода так или иначе будет остывать.

Шанса, что он своими силами доберется до берега, нет. Материк находится в милях. Значит, либо случайность — натолкнуться на корабль (Джон содрогнулся при мысли, заметят ли его с большого судна в ночи, если оно будет плыть прямо по курсу…). Либо его ищут спасатели. В этом уверенности не было.

Джон глубоко вздохнул. Значит, если и плыть, то с целью разогреть тело, умеренно расходуя силы, а затем отдыхать. И так по кругу.

Пока что лучше немного отдохнуть. Джон повис на мяче и повернулся лицом к закату. Солнце уже практически село за горизонт, его диск казался огромным. Наверное, потому, что, кроме ряби волн, на мили вокруг больше ничего не было. Море, солнце и Джон. И мяч.

И вот осталась лишь тонкая полоска. В какие красивые краски был окрашен горизонт! И ни облака. Хорошо, что море такое спокойное. Если бы начался шторм, надежды спастись не осталось бы вовсе…

И вот пробиваются лишь несколько рассеянных лучей… Все.

Наступила ночь.

Джон еще несколько минут смотрел на запад, но потом его пробрала дрожь, и он решил, что надо понемногу плыть.

Он повернул на восток, и хотя мысль плыть к берегу казалось абсолютно бесполезной и глупой, он все же решил двигаться в сторону полуострова.

Джон старался делать спокойные плавные движения, концентрируясь на дыхании. Он не столько продвигался вперед, сколько разгонял кровь в руках и ногах, не давая им остыть.

На восточном небесном склоне уже проявились первые звезды.

Джон плыл некоторое время, потом останавливался, повиснув на мяче, и переводил дух.

Через некоторое время стало совсем темно. Джон в который раз замер на волнах.

Прохладная вода уже перестала держать в тонусе, он начал замерзать, глаза слипались, голова бестолково болталась из стороны в сторону. Клонило в сон, мысли заволокло туманом, ритм волн убаюкивал. Вверх-вниз. Обволакивающая тишина, тянущая за собой, вниз. Если всего лишь на миг закрыть глаза, все остановится.

Джон закрыл глаза. И все пропало.

И тут что-то резкое ударило в нос, Джон поперхнулся и понял, что задремал и опустил лицо в воду; он резко потряс головой, закашлялся.

Нет, он не будет поддаваться обволакивающему покою, он будет держаться до тех пор… В общем-то, сложно сказать, где именно пролегает лимит наших возможностей, иногда мы переоцениваем себя, а иногда пробиваем границу беспощадно и без шанса оглянуться назад. И раз этот сдутый мяч держится, и он будет.

Джон резко выпрямился, выгнул спину, откинул голову и сделал такой глубокий вдох, что потянуло легкие. И тут он замер. Прямо так, в нелепой позе, с раскрытым ртом.

Наверное, когда он пересек линию горизонта, его перенесло в параллельный мир, не иначе, потому что, прожив тридцать лет на этой планете, он никогда не видел ничего подобного.

Над его головой во все стороны раскинулся купол звездного неба. Не крошечные точки, утыканные тут и там, — это было буйство красок и сияния, переходы и перекаты.

Возможно, это была игра воображения, возможно, он просто начал терять рассудок от изнеможения и отчаяния, а может, это все укачивающие волны, но Джону казалось, что звезды не просто сияют, они живут. Что за нашей тонкой атмосферой расположена вселенная из живых существ, которые вспыхивают, разгораются, переливаются, замирают, украдкой смотрят или летят прочь. Они исполняют свои сложные ритуалы, складываясь в узоры, принимая или отвергая друг друга.

“Ты тоже это видишь?” — хотел он было спросить у своего молчаливого напарника. Но слова не посмели вылететь наружу.

У Джона закружилась голова. Он ошарашенно посмотрел на темные волны. Они плескались как ни в чем не бывало и несли его по своему пути. Они словно говорили: да, мы видим это каждый день. И именно это находится над твоей головой всегда, в любой момент жизни. Вбирай, пока можешь. Мы пронесем тебя по этому пути, а ты смотри.

И Джон смотрел. И мяч смотрел.

Голова кружилась, мысли путались, сердце то замирало, то сбивалось с ритма, то начинало колотиться. Сложно было сказать, что являлось причиной, скорее всего, часы, проведенные в открытом море. Он чувствовал, что его охватывает дурман, но в этом всем было то, что открывало невероятный поток чувств и сил. Толща воды вокруг, непоколебимые волны и это небо, которое на самом деле всегда с нами.

И они вдвоем плыли. Или их несло. Понять было сложно.

Иногда Джон погружался в легкое забвение, но потом море встряхивало, и он продолжал и продолжал плыть. Или нестись. Долго, бесконечно.

И в какой то момент все стало замирать. Даже плеск воды звучал иначе, как легкие далекие колокольчики. Звездное небо начало исчезать, как будто это была всего лишь волшебная шаль, способная свести с ума любого, кого она покроет, но теперь ее потянули за один край, и она начала сползать, редеть и выцветать. Горизонт с одной стороны посветлел. Легкий свет пробивался через темную пелену. Море стало светлым. Оно словно пробуждалось от бурного сна. Светлое небо шагало навстречу, и каждый шаг отзывался все громче, он нес с собой голос. Сначала легкий шепот, потом тихий разговор — и вот, прошло всего ничего, и казалось, он вот-вот закричит… Но когда пробился первый луч солнца, это не было похоже на крик. Это была песня. Звонкая и яркая, она пробивалась счастьем и озаряла волны, которые отвечали веселыми разреженными аплодисментами.

“Я хочу быть тут вечно. Я хочу смотреть на это всегда”, — подумал Джон. Мяч просто покачивался на волнах, верно держа под руки.

Но час пробуждения длился недолго, песня завершилась, солнце встало. Было приятно ощутить тепло; Джон распластался на воде, согревая тело. Но солнечные лучи начали припекать. Они как будто вытягивали его из забвения, и осветили то, что происходило на самом деле. Бесконечное море, он один ровно посередине, и маленький старый мяч, которому было все нипочем. Как Джону хотелось в этот момент с ним слиться, как хотелось не ощущать жара на соленой коже, жажду, голод, усталость и дурноту. Просто продолжать плыть туда, куда несет течение, не иметь никакого контроля, вобрать полную свободу от ощущений и чувств.

Солнце поднималось все выше и выше, Джон понимал, что и так продержался намного дольше, чем мог бы предположить, но предел был рядом. И в какой-то момент он настигнет его, перешагнет, и все изменится. Если ему повезет, он улетит в небо над головой.

* * *

С неба над головой раздался стрекочущий звук. Джон резко поднял голову и осмотрелся. Солнечные лучи не давали рассмотреть, что происходит, но с востока на него явно двигалась черная точка.

“Летающий мяч?” — глухо пронеслось у него в голове. Для разумных предположений сил не осталось.

Прошло лишь несколько минут.

Вертолет. Черный вертолет с греческим флагом, шум рации, разносящийся шипящий голос. Джон не мог разобрать ни слова. На чистом небе и над чистым морем вертолет смотрелся чужеродно, неуместно и некрасиво.

И он был прекрасен. Он поражал воображение. Он мог посоревноваться с буйными звездами, потому что являл собой чудо.

* * *

Все, что было потом, казалось смутным и нереальным. Джон помнил оглушительный грохот лопастей вертолета, первый глоток пресной воды. Помнил как сжимал мяч в руках и как не хотел его отдавать. Помнил, как его посадили на катер, осматривали, что-то говорили на ломаном английском.

Помнил волну облегчения:

— Твоей друг Бэзил, его нашли вчера вечером. Заметили с катера. Он пробыл в воде несколько часов, а сейчас в порядке. Очень испугался. Ты держишься молодцом. Это невероятно, ты продержался очень долго. Ты нашел этот мяч в море? Он спас твою жизнь. Этот мяч герой.

Помнил волну ужаса:

— Марин? Он тоже мой друг.

С ответом помедлили.

— Поиск продолжается.

На берегу его встретили аплодисментами. Толпились журналисты. Его положили на носилки и понесли к машине скорой помощи, оберегая от внимания, в котором он явно не нуждался.

В момент, когда его заносили в фургон, его на миг развернули лицом к морю. Так странно было видеть волны вдали. Теперь расстояние до воды в несколько метров казалось бесконечно далеким.

Бэзила спасли, к Джону помощь еле-еле поспела. Марин был бесконечно далеко.

“Видел ли Марин этой ночью то, что видел я?” — подумал Джон. А затем решил, что он променял бы для своего друга все звезды вселенной на один наполовину сдутый футбольный мяч.

* * *

1 июля

Семейные вылазки на пляж предполагают качественное времяпрепровождение с близкими, но порой становятся подлинным испытанием. Для родителей, конечно. Майя уже минут десять пыталась успокоить сына, который заливался плачем. И если бы хоть одна слеза скатилась по щекам, куда уж. Нет, это была та истерика, когда нужно запрокинуть голову назад, скривить лицо и орать так, что и на материковой Греции услышат.

— Ангелос, дорогой, у нас дома еще есть мячики. Помнишь, желтый такой, ты же его любишь, возьмем его с собой завтра на пляж?

На Майю упала тень, и она обернулась. Ее старший сын вернулся с мороженым и торжественно протянул его младшему брату. Тот приоткрыл глаза и прикрыл рот.

— Клубничное, — мальчик протянул рожок. Ангелос ухватил его двумя руками и с выражением глубокой скорби принялся за дело, моментально измазав щеки и нос.

— Солон, ты наш спаситель, — Майя облегченно откинулась назад на пляжный плед и взяла у него рожок со своим любимым фисташковым.

— Ага, вас на весь пляж было слышно.

Майя тихо усмехнулась, вспомнив, как всего два года назад Солон закатил не менее впечатляющее шоу, уронив мороженое на песок.

Солон искоса поглядывал на младшего брата, который трагично вздыхал и всхлипывал.

— Ангелос, давай завтра возьмем мой мяч с собой? Зеленый. Я тебе разрешу с ним играть.

Майя с удивлением посмотрела на сына. Обычно он ревностно относился к своей собственности. Но Ангелос не оценил велик одушие брата:

— А что будет с моим мячиком?

— Он отправился в дальнее плаванье.

— Но кто будет с ним играть? — отчаяние на лице Ангелоса смотрелось бы эффектнее, если бы его лоб не был также испачкан мороженым.

Солон поднялся на ноги, встал в стойку моряка на корме корабля, сложил руку козырьком над глазами и со знанием дела уставился на горизонт.

— Может быть, твой мяч найдет мальчик на дальнем берегу и поиграет с ним.

Ангелос тоже обернулся и задумчиво посмотрел вдаль.

Тут раздалось негромкое “плюх”, все трое замерли.

Остатки клубничного мороженого начали медленно таять на раскаленном песке.

— О нет, — простонала Майя.

* * *

От автора:

В июле 2022 г. три друга, Иван, Василий и Мартин, жители Северной Македонии, отдыхали у моря на греческом полуострове Кассандра. Случилось несчастье, Василия и Мартина унесло быстрым течением. Поскольку оба не были хорошими пловцами, их друг Иван, который плавал хорошо, поспешил на помощь, но сильное прибрежное течение унесло всех троих в открытое море. Спустя 18 часов с вертолета ВВС Греции обнаружили Ивана в 14 милях от берега. Он сумел продержаться так долго благодаря старому футбольному мячу, на который случайно наткнулся в море. Удивительно также то, что жительница острова Лемнос узнала свой мяч в новостях: за 10 дней до происшествия мяч ее сыновей унесло в открытое море, когда семья отдыхала на пляже. Мяч несло течением 130 километров до того места, где он стал спасением Ивану.

Несмотря на длительное пребывание в воде, Иван был в порядке. Его другу Василию повезло больше, он пробыл в воде всего несколько часов, когда его обнаружили спасатели. Мартин пропал в открытом море.

Пожалуйста, почитайте про отбойное течение!

Stay safe.