Его Пет (гет)

Северус сразу её узнал. Прошло много лет с тех пор, как он видел её в последний раз. Тогда она была совсем юной девушкой. Но никаких сомнений: рядом с его больничной койкой на неудобном стуле дремала Петуния Эванс.

Сам этот факт выглядел абсолютно фантастически, но не переставал быть фактом. Что происходит? И где он находится?

Северус слышал знакомые с детства писки приборов рядом с кроватью. Кажется, он к ним подключён, и вот этот прерывистый, отчаянно раздражающий звук означает, что он, Северус Снейп, всё ещё жив.

Он скосил глаза и убедился, что в руке торчит игла от капельницы. Пахло незнакомыми лекарствами. Такими, помнится, его отца не откачивали после особенно сильных пьянок. Как он оказался в маггловской больнице? Надо спросить Петунию, когда она проснётся. Когда она проснётся...

* * *

Очнувшись снова, Северус услышал голоса в палате. Мужской говорил строго и уверенно.

— Миссис Дурсль, не стоит волноваться. Самое страшное позади. Все показатели стабильны. Пациент перенёс уже три переливания крови, не считая прочих процедур. Поверьте, этого достаточно. В последнем анализе не выявлено никаких следов отравляющего вещества. Он уверенно идёт на поправку. Вы же сами видите.

Кто эта миссис Дурсль? Ах да. Петуния Эванс давно не Эванс. Он и забыл. Ей заняться нечем, кроме как дежурить в его в палате?

Северус вдохнул поглубже. Приборы сразу запищали. Доктор бросился к нему, приподнял одно веко. Северус поморщился от яркого света.

— Ну вот и хорошо, — радостно заключил доктор. — Вы очнулись. Мы вас ждали.

Северус попытался ответить, но в горле торчала какая-то трубка.

— Ах, простите! — всплеснул руками доктор. — Сейчас пришлю медсестру. Она вас освободит. А я зайду позже, и вы мне всё расскажете. Отдыхайте.

Жизнерадостного доктора хотелось придушить. Северус приоткрыл глаза и встретил обеспокоенный взгляд Петунии. Она за него, что ли, так разволновалась? Чудеса!

— Пет... — это всё, что он смог произнести после того, как из горла достали дыхательную трубку.

— О, Северус, ты меня узнал! — откликнулась Петуния. — Конечно, можешь звать меня Пет.

Он вообще-то никак не собирался её звать. Просто не смог договорить имя. Словно прочитав его мысли, Петуния сама начала обстоятельно отвечать на мучившие его вопросы.

— Не волнуйся, Северус, всё уже в порядке. Ты жив. Мы в больнице в Коукворте. Я и не знала, что тут построили современную больницу. Думала, умер город вместе с ткацкой фабрикой. Но нам повезло. Ты когда появился в гостиной — без сознания, весь в крови, — я сразу скорую вызвала. Никто не знал, чем ты отравился и кто тебя так изуродовал. Доктор Смит сказал — интересный случай. Разумеется, я никому не сказала, кто ты. Ну, что ты волшебник. Ты не устал? Мне продолжать?

— Да, — еле слышно выдавил Снейп. Не замечал за Петунией Эванс такой болтливости раньше. Но сейчас это было кстати.

— Врачи здесь очень внимательные и знающие. Можно сказать, с того света тебя вернули. Я не знаю точно, что они делали, потом сам спросишь. Доктор говорил про три переливания крови, что-то очищающее. Про кучу анализов, капельницы и уколы я вообще не упоминаю, — оживлённо говорила Петуния. Должно быть, намолчалась тут одна.

— Давно? — сумел выговорить Снейп.

— Давно ли ты тут лежишь? Два месяца как раз завтра. Сегодня первое июля. Поначалу было очень страшно. Меня к тебе пускать не хотели. Пришлось устроить скандал. Я сказала, что твоя невеста, прости, — смутилась Петуния. — А ещё у тебя не было документов. Я нашла в доме свидетельство о рождении, сходила в мэрию и выписала тебе новое удостоверение личности. Наврала, что тебя обокрали и чуть не убили. Последнее, кстати, чистая правда.

— Устал, — с усилием прошептал Снейп и закрыл глаза, проваливаясь в темноту.

* * *

— Северус, я принесла тебе домашней еды. Ты любишь овощное рагу с телятиной? И ещё кексы с изюмом и цедрой лимона. Тебе обязательно понравится, — весело щебетала Петуния прямо с порога.

— Ты же знаешь, Пет, мне трудно пока есть что-то твёрже каши, — проворчал Снейп, в душе мечтая о рагу с телятиной. Петуния готовила изумительно, и ему нравилось абсолютно всё, что она приносила.

— Телятина так разварилась, что едва ли не мягче каши, так что не выдумывай и просто ешь, пока не остыло, — строго сказала Петуния.

Северус не мог вспомнить, кто и когда разговаривал с ним так бесцеремонно, ничуть не опасаясь и даже не сомневаясь, что имеет на это полное право. При этом с искренней теплотой и заботой.

Петуния абсолютно ничего не требовала и не ждала в ответ на свою заботу. Наверное, Северус неожиданно стал для неё смыслом вставать по утрам, что-то готовить, куда-то идти.

За две недели, с тех пор как очнулся, Северус ни разу не спросил её о муже и сыне. И так знал, что их больше нет. Видел трупы собственными глазами, когда молодые Пожиратели в попытке выслужиться притащили их в ставку Лорда. Даже похоронить несчастной женщине было нечего. От трупов Лорд оставил лишь горстку пыли.

Если она спросит, он без утайки расскажет ей всё, чему стал свидетелем. Но заводить разговор самому не было ни сил, ни желания. Потом. А пока Северус, едва признаваясь в этом самому себе, наслаждался уютом и теплом, которые каждый день легко и просто создавала для него эта женщина.

Странно, но с одиннадцати лет не выпускавший из рук волшебную палочку, сейчас Северус ловил себя на мысли, что совершенно в ней не нуждается. И дело не только в том, что не стоит колдовать в маггловской больнице, если не хочешь, чтобы тебя немедленно обнаружили те, кто уже третий месяц считает тебя мёртвым. Просто не хотелось, не было необходимости.

Северус будто заново узнавал обычный маггловский мир. И ему нравилось. Почему раньше даже в голову не приходила возможность жить здесь? А ведь именно магглы по незнанию сумели спасти его от укуса единственной в мире наиволшебнейшей ядовитой змеи. Никому в Мунго не пришло бы в голову просто перелить Северусу кровь. А здешние врачи взяли и сделали это. И у них получилось.

Маггловские препараты, которые Северусу продолжали вливать литрами, оказались невероятно эффективными. И кто, скажите на милость, решил, что магглы — ни на что не способное стадо овец?

— Вкусно, спасибо, Пет, — протянул Северус пустую тарелку. Пожалуй, стоит немного себя ограничивать. С такой кормёжкой он быстро превратится в таких же колобков, какими были муж и сын Петунии. Ну вот, опять он о них вспомнил.

* * *

В тот день она не пришла. Северус ждал и злился на себя за это ожидание. С чего вдруг эта вздорная маггла стала для него важна?

Она совсем не похожа на покойную сестру. Никогда не была похожа. Лили — яркая, весёлая, взбалмошная, немного позёрка, артистка, словно постоянно ожидающая вспышки фотокамеры. И при этом искренняя и открытая. Была.

Петуния совсем другая. Северус не пытался как-то определять её. Просто рядом с ней ему было спокойно, тепло, уютно и не одиноко. И все эти чувства разительно отличались от того, что когда-либо было в его жизни раньше.

Сегодня она не пришла. Он не знал почему, но беспокоился, поминутно оглядываясь на дверь палаты. А вдруг что-то случилось и ей некому помочь? Почему он так и не провёл телефон? Усилием воли заставив себя успокоиться, Северус забылся тяжёлым сном.

А утром его ждал тёплый пирог с вишней на завтрак. Петуния привычно сидела на своём стуле и грустно улыбалась, глядя в окно.

— Всё в порядке? — тихо спросил Северус, борясь с желанием вскочить и накричать на неё за все свои вчерашние переживания. Или обнять, прижать к себе покрепче. — Ты не пришла вчера.

— Прости. Вчера был день рождения Дадли. Ему исполнилось бы восемнадцать. — Петуния поднялась со стула и отвернулась, пряча слёзы.

Он всё-таки встал и осторожно подошёл сзади. Положил руки ей на плечи. Она не отстранилась, только на мгновение замерла, а потом чуть подалась назад, прижимаясь спиной к его груди. Он обнял её и шепнул, почти целуя в висок.

— Мне жаль.

— Ты совсем его не знал. Я так любила моего мальчика. Он был всем для меня. А теперь его нет. Хотя мне порой кажется, что он рядом. Смотрит на меня, слушает, ходит по дому. Поначалу мне даже казалось, что я схожу с ума. Не помнила, куда что положила. Находила вещи не на своих местах, словно их кто-то передвинул. Думала, свихнусь совсем. Виски спасал.

— Я знаю. От тебя иногда пахло. Как сегодня, — кивнул Северус, всё-таки касаясь губами её виска.

Она снова замерла, а потом осторожно развернулась в его объятиях и посмотрела прямо в глаза. Что она хотела там увидеть? Должно быть, увидела, потому что вдруг облегчённо выдохнула, прижалась, обняв руками за талию, и дала волю слезам.

Северус чувствовал себя странно. До этой минуты никто ни разу не выплакивал своё горе на его груди. Даже Лили в детстве этого не делала. Почему-то это ощущалось правильным и вовсе не раздражало. Хотя немного пугало, если уж откровенно.

Когда слёзы иссякли, Петуния не отстранилась. Продолжая обнимать его, глухо спросила:

— Почему ты не спрашиваешь, где моя семья?

— Потому что знаю.

— Знаешь? Откуда? Расскажи мне.

И столько отчаянной решимости пройти этот путь до конца, испить до капли слышалось в её словах. Он рассказал. Всё. Она снова плакала. А потом спросила про Гарри. И опять слёзы.

— У меня теперь только ты, — шепнула она, когда наконец успокоился.

— А у меня ты, — ответил он и долго смотрел в её яркие, умытые слезами глаза, замечая в них и нежность, и надежду, и ещё что-то, о чём пока не стоило мечтать.

Всё ещё будет. Стоило почти умереть, чтобы оказаться сейчас здесь, где у него появилось что-то важное в жизни. Кто-то важный. Его Пет.