Волшебная ночь кино (гет)

У Голдов был вечер кино, и трёхлетний Гидеон предложил посмотреть «Красавицу и Чудовище». Они остановились на анимационной классике Диснея 1991 года. Румпель и Белль полагали, что просмотр не будет прерываться: Гидеон не слишком часто разговаривал во время фильмов, предпочитая приклеиться к телевизору и наблюдать за развитием сюжета. Однако Голда интересовало, почему его сын захотел посмотреть именно этот мультфильм, и его осенило, что вчера Генри брал Гидеона с собой на ланч, и внук не смог бы удержаться от того, чтобы не показать свою книгу сказок. А Гидеон, как и его мама, обожал хорошие истории. Начались вступительные титры, и Румпель решил не ставить под сомнение выбор сына. Он обнял жену за плечи, а взгляд мальчика тем временем был прикован к экрану.

Нарисованная Белль начала петь о своём маленьком городке, раскачивая корзинкой с багетами при ходьбе. Гидеон, казалось, был очарован мелодией, пока на экране не появилась мускулистая версия Гастона. Тот выхватил книгу Белль и принялся читать её вверх ногами. Гидеон посмотрел на мать.

— Мама, а это правда, что ты чуть не вышла замуж за этого болвана? — малыш шмыгнул носом в отвращении.

Белль удивлённо моргнула, глядя на сына.

— Дорогой, откуда ты знаешь о Гастоне? — спросила она, нахмурив тонкую бровь.

— Из книги Генри. Он рассказал, как вы познакомились и влюбились друг в друга. А ещё он сказал, что в книге вы Красавица и Чудовище. Поэтому я и выбрал этот мультик, — беспечно ответил он.

Румпель покраснел, надеясь, что внук поделился версией их истории с рейтингом G. В прошлом он не всегда обходился с Белль по-доброму, и ему не хотелось, чтобы сын считал его настоящим чудовищем. С тех пор прошло много времени, и он гордился осознанием того, что больше не являлся тем человеком, каким был прежде.

Белль нервно облизнула губы.

— Генри прав, дорогой, но наша с папой история реальна, а мультфильм — нет. Наша жизнь имеет лишь несколько схожих черт со сказкой, — прояснила Белль.

— Так ты вышла замуж за Гастона или нет? — спросил Гидеон, отказываясь оставлять этот вопрос без ответа матери.

— Некоторое время я была с ним помолвлена, однако мы так и не поженились. Но мамочка не любила Гастона, милый. Твой папа спас меня от безрадостной жизни, — развеяла она всякие сомнения, заискивающе улыбаясь мужу.

— Да, но разве он не пытался вернуть тебя? В книге сказано, что ты превратил его в розу, папа, — заметил Гидеон, бросив на отца оценивающий взгляд.

— Совершенно верно, — Румпель гордо кивнул головой и вздрогнул, когда Белль резко ткнула его под рёбра.

— Твой папа превратил его в розу, но твоя мама узнала об этом лишь спустя много-много лет, — раздражённо заявила Белль.

— Мне кажется, папа сделал тебе одолжение, — сказал Гидеон, заставив Румпеля давиться смехом.

— Просто смотри кино, Гид, — велела Белль, отказываясь говорить на эту тему дальше.

Нарисованная Белль пришла в замок Чудовища, и волшебная мебель завладела вниманием малыша.

— Папа, а у тебя в Тёмном замке была волшебная мебель?! — он возбуждённо запрыгал вверх-вниз.

— Нет, мой мальчик, не было. Предметы в замке Чудовища прокляты и снова станут людьми, когда его проклятье падёт. Вот почему он кажется таким жестоким, — объяснил Румпель.

— Ладно, а можете подарить мне волшебную мебель на день рождения? — с надеждой спросил он.

— Нет! — вмешалась Белль прежде, чем Румпель успел что-либо ответить.

Гидеон удручённо вздохнул, вернув внимание на движущуюся картинку. Белль напряглась, задумываясь о том, был ли просмотр этого мультфильма хорошей идеей.

Несколько секунд спустя Гидеон снова обернулся, устремив взгляд на отца.

— Папа, Чудовище такое волосатое, но ты не был таким. Мама была очень красивой, а ты — таким уродливым. Как так вышло, что она в тебя влюбилась? — задал он невинный вопрос.

— Спроси свою маму, — недоверчиво ответил Румпель, поражённый безобидным, но сложным вопросом своего сына.

Белль мило улыбнулась Гидеону, не в силах сердиться на него из-за грубого замечания в адрес отца. Она взяла в руки пульт и поставила фильм на паузу на сцене танца Белль и Чудовища в бальном зале — отражении их с Румпелем танца в первый день медового месяца.

— Иди сюда, присядь, — позвала она, освобождая место между собой и Румпелем. Гидеон залез наверх и прижался к ним.

— Расскажи мне! — с нетерпением попросил он.

— Ладно! Ладно! — Белль захихикала, игриво щёлкнув его по носу. — Когда-то твой отец был для меня чудовищем, но его внешность никогда меня не отталкивала. Он всегда меня интересовал, и чем больше я его узнавала, тем больше влюблялась. Однажды он отправил меня принести ему соломы, уверенный, что я ни за что не приду обратно. Полагаю, вернувшись, я удивила нас обоих. В его замке мы и поцеловались впервые, — рассказала она, опуская ту часть истории, где он её выгнал. Так было проще. Когда сын вырастет, она объяснит ему, что в отношениях бывают трудности и испытания, но не сегодня. Сегодня она даст ему поверить в ту магию истинной любви, какую рисует Дисней.

Гидеон слегка наклонил голову.

— Как ты думаешь, а меня кто-нибудь полюбит так же, как ты любишь папу? — продолжил он.

— Вне всяких сомнений, дорогой. Будем смотреть мультфильм дальше? — спросила она.

— Ага, — он восторженно кивнул.

Румпель протянул руку, чтобы сжать ладонь Белль, и заботливо улыбнулся, глядя, как Гидеон завороженно наблюдает за танцующей на экране парой. Затем мальчик снова посмотрел на своего папу, а на языке у него вертелся ещё один вопрос.

— Папа, а ты когда-нибудь танцевал с мамой вот так? — поинтересовался он, воодушевлённо указывая на рисованную Белль в золотом платье.

— Да, сынок, танцевал, — он улыбнулся, взъерошивая каштановые волосы сына.

— А можетe показать мне? Меня же тогда с вами не было, а я хочу увидеть! — беззастенчиво попросил он.

— Хорошо, но тогда тебе придётся закрыть глаза, иначе волшебство не сработает, — Румпель сделал самое серьёзное лицо, и Белль стало любопытно, что же её муж-колдун припрятал в рукаве.

— Хорошо! — пообещал Гидеон, зажмуривая глаза. За пару секунд их гостиная превратилась в огромную бальную залу. Белль посмотрела на свой новый наряд, точную копию того платья, что было на ней во время медового месяца. Её глаза увлажнились, когда она подняла взгляд на мужа и увидела его в синем расшитом костюме.

— Хотите потанцевать, миссис Голд? — спросил он, протягивая ей руку.

— Да! — согласилась она, и слёзы покатились по её щекам.

Их танец сопровождался нежной мелодией, схожей с бальной музыкой из мультфильма. Гидеон с трепетом следил за своими родителями, забыв об анимационном танце Белль и Чудовища. Его сердце замирало от того, как отец смотрел на мать, будто она была самой великолепной женщиной во всём мире. Он не совсем понимал, что означают эти взгляды, но мог предположить, что это как-то связано с настоящей любовью, и ощущение особенности происходящего не покидало его.

Когда музыка стихла, Румпель целомудренно поцеловал жену в губы, после чего гостиная вернулась в прежнее состояние, а фильм продолжил идти с того момента, на котором остановился. Однако после того, как Гидеон увидел танец своих родителей, у него больше не было желания смотреть до конца. С их исполнением ничто не могло сравниться, и он понял, что смотреть фильм, в котором история любви его родителей рассказывалась совсем не так, ему больше не интересно.

— А мы можем выключить? — поинтересовался он.

— Но мне казалось, что ты хотел посмотреть? — озадаченно произнесла Белль.

— Уже не хочу. Вы с папой и так прожили историю Красавицы и Чудовища. Почему мне должно быть интересно что-то ненастоящее, когда у вас двоих всё взаправду? — мудро заявил он, бросаясь к Blu-ray плееру, чтобы достать диск. Белль потеряла дар речи, с недоверием глядя на мужа.

— Что ж, Гид, если ты не хочешь больше смотреть мультфильм, может, ты захочешь услышать историю о том, как твоя мама чуть не взорвала мой замок? — Румпель засмеялся, потянувшись к сыну. Гидеон плюхнулся к нему на колени, и он принялся рассказывать историю, за которой последовали еще три. Гидеон не мог наслушаться вдоволь баек о приключениях отца и каждый вечер требовал их на ночь. В итоге у Румпеля закончились истории, и ему пришлось приукрасить парочку, но они продолжали будоражить воображение Гидеона, поэтому он считал их удачными.