Прежде, чем спасать царевну (гет)

Царевна Горислава, как водится, была весьма недурна собой, отменно готовила и читала книжки на шести языках. Правда, мало кто этим интересовался, особенно царь-батюшка: тому только и хотелось, что выдать дочь замуж, поскорее да повыгоднее. Кроме неё в царских хоромах подрастали ещё пятеро царевен и семеро царевичей, итого тринадцать голов, и ей, как старшей, выпала доля стать той самой, несчастливой, от которой было решено поскорее избавиться самым порядочным и деликатным образом. Правда, папенька деликатностью никогда не отличался, а посему о смотринах Горислава узнала непосредственно во время смотрин, и до того противными ей показались все женихи, что, не проронив ни слова, вышла она из престольной палаты, заперлась в библиотеке, чтобы не скучно было, и объявила голодовку.

Так прошло три дня и три ночи. Каждый день подходил царь к дверям да спрашивал, не образумилась ли его непокорная дочь, и каждую ночь во время скудной трапезы из пирожка и компота узнавала царевна от стороживших её богатырей, что всё больше и больше женихов уезжало восвояси. Обрадовалась было вести доброй Горислава, да только беду тем накликала: терпение царя лопнуло, и решил он сосватать её, несогласную, за того жениха, что самым стойким окажется. Так на исходе пятого дня и стала Горислава невестой Миролюба. Был он, как и полагается, статен, силён и никто не мог сказать о нём дурного — словом, ровня он был царевне, да только не люб ей: грамоте заморской не обучен, разговоры всё о подвигах ратных да об охоте славной и улыбки его так и не довелось ей увидеть. Уж подумывала Горислава бежать без оглядки, да только куда бежать, если батюшка только посмотрит в блюдце волшебное, так тотчас её и отыщет? Вот и решила Горислава покориться воле отцовской, но на чудо надеяться продолжала. Пусть батюшка и хотел избавиться от тринадцатого дитятки, всё же не тринадцатой она родилась, а первой, посему и клейма несчастливого на судьбинушке её не было.

Но вот и день венчания подошёл. Косу ей разделили, в наряды белоснежные облачили да в золото с жемчугами разодели. Как встала она перед женихом неулыбчивым, так и загрустила, закручинилась, прощаться уж было с волюшкой стала. Тут, откуда ни возьмись, ветер хладный поднялся, окна распахнул и свечи погасил. И влетел в палаты колдун страшный, подхватил он невесту на руки, злобным хохотом разразился и унёс её восвояси. Гости заохали, заахали, сестрицы заплакали, братья запричитали, царь-отец разгневался, а Миролюб поклялся, что отыщет он наречённую и ответит злой колдун сполна.

Горислава тем временем нисколечко не опечалилась, а всё летела на руках колдуна и кричала: «Свобода!» Даже если Миролюб и отыщет её (что он непременно захочет сделать, такому, как он, лишь бы подвиг какой совершить), опустить очи долу и поведать о том, как колдун силой её невинности лишил, она всегда успеет. Тому-то всё равно уже будет, а вот Миролюб, глядишь, и отступит. Правда, далёк был этот план от совершенства: вместо свадьбы её мог ожидать монастырь, а туда хотелось ещё меньше, чем замуж. Муж, всё-таки, один и всегда может в бою погибнуть, а вот от пострига уже не отвертишься. С другой стороны, пока Миролюб её не отыскал, важнее было разузнать, что нужно колдуну.

Тот не заставил себя долго ждать. Стоило только оказаться у него дома, в ожидаемо тёмном замке с ожидаемо густой паутиной и плесенью на стенах, как он разразился тирадой:

— Я — злой колдун Велибор, побратим самого ветра. Много лет я провёл, обучаясь тайным искусствам, да только молодость моя прошла за пыльными фолиантами, и теперь, обретя могущество, намерен я наверстать упущенное. Ты станешь моей женой и подаришь мне тепло человеческое, которого я все эти годы был лишён! А коль откажешь, пленницей моею будешь на веки вечные!

«Вот тебе и пирожки», — пронеслось в голове у Гориславы, но липкий холодок, пробежавший по спине от матримониальных намерений похитителя, вдруг превратился в приятные мурашки внизу живота. Он сказал «пыльные фолианты»? Что ж, возможно этот жених будет получше прежнего. Рассмотреть его как следует в полёте не вышло, зато теперь возможность представилась. Кожа цвета бледной поганки, неглубокие морщинки на лице, лёгкая щетина, стало быть, без бороды ходит, длинные чёрные волосы, которые после полёта стали похожи на воронье гнездо, худоба, высокий рост — облик колдуна, далёкий от стандартов красоты в её царстве, пришёлся Гориславе по сердцу. Если к внешности прилагалось ещё что-то, кроме пресловутых фолиантов, то она уже сейчас была готова остаться с Велибором навсегда. Всяко лучше, чем мечи полировать да лён прясть.

— И ты пошёл по стопам других злых колдунов, решил украсть царевну прямо во время венчания? Ничего умнее придумать не мог? За мной же жених поскачет, а если он сгинет, то в расход пойдут богатыри. Зачем столько шума?

— Я не собираюсь обсуждать с тобой свой дерзкий план! — прогремел Велибор так грозно, что Горислава тут же усомнилась в том, насколько он злой.

— Э-э-э, нет, ты мне это брось! Если ты и впрямь собираешься мужем мне стать, то привыкай говорить напрямик, — Горислава деловито скрестила руки на груди. Главное, решила она, не показывать страха и держать себя понаглее. Он ведь сам сказал: либо женой, либо пленницей станешь. Как бы она себя ни вела, худого он ей не сделает: убивать её, как видно, ему вообще не с руки.

— Ещё одно слово, и ты никогда больше не увидишься со своей семьёй, никогда! — голос его стал ещё громче и истеричнее, чем был прежде, но Горислава даже бровью не повела.

— Напугал, думаешь?

Посмотрел на неё Велибор пристально, поморгал глазами своими карими, выдохнул тяжко да ссутулился устало.

— Не боишься, значит?

— Тебя-то? — хмыкнула Горислава. — Есть вещи и похуже, чем быть похищенной колдуном, что над фолиантами чахнет.

* * *

Долго ли, коротко ли бродил Миролюб по белу свету, да только волосы его, прежде завитые по последней богатырской моде, совсем распрямились и потеряли блеск золотистый. Мало спал и мало ел он, всё найти царевну желал и спасти от злодея коварного. И уж так он отчаялся одним утром, что решился на крайние меры.

— Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч… — завёл Миролюб, но в ответ услышал лишь молчание. Рассудив, что раз ветер помог колдуну, то витязю помогать не станет, он вытащил из сумки блюдечко волшебное. Царь велел использовать блюдечко только по назначению и строго-настрого запретил за девками голыми подглядывать. Миролюб посчитал это замечание оскорбительным (что он, не понимает всей серьёзности ситуации?), но перечить не стал.

— Катись яблочко по блюдечку, открой тайны мне неведомые. Покажи мне невесту украденную.

Яблочко покатилось по блюдцу, блестящая на солнце гладь серебра засверкала волшебно, и увидел Миролюб невесту свою украденную и колдуна злобного. Стояли они посреди библиотеки, угрожал колдун её пальцев и жизни лишить, а царевна едва слёзы сдерживала.

Заскрежетал зубами Миролюб, сунул блюдце волшебное в сумку и дальше в путь отправился.

* * *

— Никогда, никогда не смей притрагиваться к этим книгам, если не хочешь лишиться пальцев. Или жизни. Поняла меня?

Горислава в ответ лишь головой закивала и едва не расплакалась от счастья, до того у Велибора голос был напуганный.

Седьмой день её пребывания в логове колдуна начинался превосходно: она выспалась, узнала, что Велибор завтракать не желает (табличка «Не голоден!!!» на двери его лаборатории была достаточно красноречивой), посему перекусила хлебом с солониной и продолжила начатое накануне исследование замка. Отстранённость Велибора ей не нравилась. Это же надо, стоило только ей заинтересоваться мужчиной, как он от неё спрятался! С каждым днём Горислава всё больше сомневалась, кто из них похититель, а кто — пленник. Но после происшествия в библиотеке, где её едва не покусала разъярённая книжка, она поняла, что Велибор не такой уж суровый и холодный, каким пытается казаться.

— Человеческая литература — вон те три шкафа, — всё ещё хмурясь, он указал на противоположную от входа сторону библиотеки, и Горислава побежала туда вприпрыжку.

— Всё равно больше тысячи... — прошептала она очарованно, прикасаясь к томикам на третьей полке и глядя на восемнадцатую под потолком. — И ты все-все читал?

— Нет, конечно. Я был… занят.

Горислава взглянула на зардевшегося вдруг Велибора, вздохнула томно, подошла к нему снова и подхватила под руку.

— Значит, я знаю, чем мы с тобой займёмся после ужина.

* * *

Долго ли, коротко ли бродил Миролюб по белу свету, да только борода его молодецкая отросла на целый вершок и на крестьянскую стала похожа. Мало спал и мало ел он, всё найти царевну желал и спасти от злодея коварного. И уж так он отчаялся одним утром, что снова попытал удачу и попросил о помощи солнце.

— Свет наш солнышко! Ты ходишь круглый год по небу… — начал было Миролюб, но не вняло солнце его мольбам. Тогда от отчаяния он вновь попытался отыскать невесту с помощью блюдечка волшебного.

— Катись яблочко по блюдечку, открой тайны мне неведомые. Покажи мне невесту украденную.

Яблочко покатилось по блюдцу, блестящая на солнце гладь серебра засверкала волшебно, и увидел Миролюб невесту свою украденную и колдуна злобного. Опутанная по рукам и ногам, лежала царевна на ложе широком и молила о милосердии, но мерзкий, злобный колдун только одежды снимал с себя да ухмылялся недобро.

Не стал Миролюб смотреть дальше, а только горько заплакал от стыда и злости. Сунул он блюдце волшебное поглубже в сумку, зарёкся пользоваться им впредь и дальше в путь отправился. Правда, путь его был недолгим. Солнце хоть и не сказало ничего, а всё-таки ответило — ударило оно в голову Миролюба за слова, у королевича Елисея не по делу украденные, и пришлось Миролюбу в чистом поле на привал остановиться.

* * *

Шесть полных лун минуло с тех пор, как злой колдун Велибор украл царевну Гориславу. О доме она совсем позабыла, только однажды попросила ветра, доброго друга и дальнего странника, отнести папеньке письмецо с заверениями в собственном счастье. Ни слова неправды в том письме не было: Горислава читала книжки умные, училась магии простейшей, но полезной, что больше на фокусы была похожа, даже выбралась с Велибором на море, и хоть кожа его так и осталась бледной, выглядеть он стал здоровее и моложе, чем прежде.

Вместе им хорошо было, а уж когда Горислава добралась в библиотеке до одного труда на санскрите, и того лучше стало. Хоть санскрита она пока и не знала, картинок искусных оказалось довольно.

* * *

Долго ли, коротко ли бродил Миролюб по белу свету, но наконец пришёл он к замку тёмному, к замку страшному и неприступному. Постучал он в дверь, как полагается гостю всякому, и меч свой вытащил острый. И вот распахнулась дверь со скрипом, и предстало перед Миролюбом зрелище до того ужасное, что едва не отдал он богу душу: бледный, как смерть, с перекинутой через плечо густой косой, злобный колдун стоял в сорочке женской с рюшечками и кружавчиками, из тонкой ткани сшитой да едва срам прикрывающей.

— Г-г-где моя невеста, ч-чудовище? — собравшись с духом, спросил Миролюб вежливо и приставил острие меча к горлу колдуна. Но в тот же миг, как клинок коснулся шеи, слабость охватила Миролюба, и упал он на сырую землю, не в силах ни встать, ни даже шелохнуться.

— Госпожа моего сердца, — со смешком противным прокричал колдун, — к вам тут жених изволил пожаловать. Не прошло и года.

Если б можно было взглядом убивать, Миролюб изрезал бы злодея на сотни кусочков, отрубил голову одним махом и язык поганый отрезал. Но вдруг из-за дверей показалась Горислава, простоволосая, босая и в халате на голое тело, и Миролюб из уважения и робости тотчас закрыл глаза.

— Пришёл-таки. Эх, жалко мне его, — сказала Горислава. Одеяние её зашуршало, присела она рядом с ним и прикоснулась перстами нежными ко лбу его загорелому. — Искал ведь, скитался днями и ночами. Исхудал, пострашнел. Отпустить бы его с миром.

— Обождём немного и отпустим. Пускай немощным денёк полежит, подумает обо всём, что увидел, забудет о желании мне горло перерезать. А потом поглядим.

Ничего не ответила Горислава, только провела пальцами по векам Миролюба, как бы прося их открыть, и он подчинился. Склонила она над ним голову и улыбнулась ласково.

— Что ж, Миролюб, мужем ты мне не стал, спасителем тоже, будь хоть гостем желанным в доме нашем. Надеюсь, уроком тебе послужит: прежде, чем спасать царевну, узнай сперва, нужно ли её спасать.