Жена врага (джен)

Последние лучи заходящего солнца освещали залу. Раймонда де Сальварес, уютно расположившаяся на тахте, отложила книгу. Свечи было пока рано зажигать, и она хотела вернуться к прерванному чтению, но поняла, что отвлекло её нечто иное, нежели надвигающиеся сумерки. Далёкий, почти призрачный стук копыт постепенно становился реальностью. Сердце затрепетало от радости, затем в тревоге. Он никак не мог сегодня вернуться.

Когда стук стал совершенно чётким, Раймонда не выдержала, едва ли не переходя на бег, подошла к высокому стрельчатому окну и выглянула наружу. Приближались трое. Первым скакал массивный широкоплечий германец на рыжем коне. На его щите красовалась стоящая на задних лапах белка, искусно собранная из прибитых к щиту кусков беличьих же шкурок на простом серебряном поле. За ним, отставая на полкорпуса, следовал оруженосец с непомерно большим щитом на правом плече, скрытым теперь от взгляда и причиняющим ему, как казалось, определённые неудобства. Впрочем, он вполне ловко управлялся со своею кобылой, держа поводья одной левой рукой. Замыкал процессию слуга в лёгком кожаном доспехе и в железной шапочке с плоскими полями. К его седлу был приторочен арбалет, а на луку — намотан повод запасного, пепельно-серого коня.

Конь под германцем храпел, морда его была покрыта пеной. Казалось, в любой момент он мог рухнуть. Перед ведущей к воротам дорожкой рыцарь замедлился, его оруженосец вырвался немного вперёд, спрыгнул на землю и завозился, приторачивая к седлу несуразный щит. Не дожидаясь помощи, рыцарь сам спустился на землю. Кое-как справившийся с делом оруженосец подбежал к нему, подхватил коня под уздцы и левой рукой попытался отвязать что-то от пояса.

— Вперёд, — выкрикнул рыцарь, махнув рукою.

Не тратя время, оруженосец побежал, потянув за собою коня; тот, всхрапнув, перешёл на мелкую рысь. Спешившийся слуга поймал оставшуюся в одиночестве кобылу и не так резво последовал за оруженосцем. Тот на бегу справился всё же с узлом, развернулся и, не останавливаясь, подал рыцарю рог.

Раймонда поняла, что тот сейчас поднимет взгляд, и отпрянула от окна, как маленькая девочка, подглядывающая в замочную скважину. Послышался утробный рёв.

Через минуту ему ответили со стены.

— Назовите себя, рыцарь!

— Я прошу гостеприимства в вашем замке! Но предпочёл бы не раскрывать своего имени!

— В таком случае мы не можем вас принять! Замок находится на военном положении!

— Даже для тех, кто пришёл с мирными намерениями?

Раймонда, покинув расположенную на верхнем ярусе донжона залу, спустилась по лестнице и вышла на стену.

— Мы предоставим вам гостеприимство, рыцарь!

— Госпожа, но разумно ли это? Тем более охраняя замок малыми силами?

— Он в своём праве! Он волен называть или не называть своё имя, и мы не можем отказать ему на том основании. Откройте ворота!

— Как скажете, госпожа, — кланяясь, пробормотал слуга и побежал выполнять приказание.

Раймонда снова посмотрела вниз. Тяжёлый доспех на рыцаре, сначала показавшийся скорее турнирным, покрывало множество зарубок и не отрихтованных до конца вмятин. Выглядел рыцарь неудержимым, грозным, как боевой слон с картинки. Раймонда поняла, что любуется им… И объяснила себе это тем, что рада такому пополнению в их армии.

— Как мне следует называть вас, рыцарь? — спросила она и сама же дала задорный ответ: — Рыцарь Белки будет подходящим именем?

— Любое имя, полученное из ваших уст, будет подходящим, сеньора де Сальварес!

— Вы знаете меня?

— Знавал вашего батюшку!

Скрежет дал знать, что ворота поползли вверх.

— Я приглашаю вас с вашим оруженосцем сегодня на ужин! — крикнула Раймонда сквозь звук поднимаемых ворот.

— Благодарю вас! — ответил рыцарь с поклоном, а затем подозвал запыхавшегося оруженосца, продолжавшего всё это время выводить его боевого коня.

На ужин рыцарь явился один, занеся в залу густой запах конского пота.

— Прошу меня простить, но мой оруженосец сегодня слишком устал для визитов.

«Конечно же, устал, бедный мальчик! А ведь ему ещё нужно было обиходить лошадей», — мысленно согласилась Раймонда.

— Прошу вас, рыцарь! Проходите, садитесь!

Лет тридцати от роду, а быть может и меньше — грубые черты обветренного лица старили его, — смуглый, курчавый, как житель одного из южных королевств, вблизи тот совсем не походил на германца. Только жители южных королевств не носили щиты с беличьими шкурками — она это знала наверняка.

Горели, иногда потрескивая, сальные свечи. Раймонда наслаждалась вечером: тем, что она достаточно взрослая, замужняя женщина и может принимать в доме гостей, тем, что гость с удовольствием пожирал гуся и большими глотками отпивал вино из кубка, и тем, как вела неторопливую беседу с ним.

И промежду прочим, когда кубок рыцаря дважды опустел, она спросила:

— Мне кажется, вы очень спешили?..

— Да, я должен был успеть посетить одно место неподалёку. До начала сражения.

Раймонда стала вспоминать замки и монастыри, лежащие от пункта сбора их армии, фактически последнего оплота, в двух или трёх днях пути, — на большее время рыцарь вряд ли решился бы отлучиться, — такие, чтобы их замок лежал по дороге.

«Наверное, это обет. Но где же? В каком монастыре он должен был его исполнить? Или, может быть, сердечные дела? Нет. Конечно же, обет», — твёрдо решила она. Рыцарь не производил впечатления влюблённого юнца.

— Однако армия Джеро быстро продвигается, я слышала… — с тревогой начала говорить Раймонда, но, замявшись, не закончила мысль.

— Вам не следует об этом беспокоиться, — прекрасно её поняв, ответил рыцарь. — Без меня битва точно не начнётся.

Ответ его сквозил самодовольством, быть может, даже слегка насмешкой, но Раймонда осталась довольной его успокаивающими словами. С таким рыцарем, казалось ей, теперь действительно беспокоиться совершенно не о чем. Не задерживаясь больше на этом, Раймонда заговорила о лошадях, в которых она неплохо разбиралась. Затем — об искусстве, сначала вскользь, будучи готовой сменить тему, но здесь рыцарь порадовал её, оказавшись большим знатоком.

Когда мяса на гусиных костях совсем не осталось, а кубок в очередной раз опустел, Раймонда предложила:

— Может быть, партию в шахматы?

— Наслышан о ваших способностях. Вам прочат, что и батюшку своего вы превзойдёте.

— Вы мне льстите, рыцарь. Пока же, не имея достаточного числа противников, я не могу дальше продвинуться в своих навыках.

— Весьма буду рад им стать, — ответил тот с лёгкой усмешкой.

Раймонда, усмотрев в этом намёк на якобы превосходство, всеми силами решила доказать обратное.

Служанка принесла чашу с водой для омовения рук и холщовые полотенца. Слуга установил низкий шахматный столик, перенёс стул с подушкой и придвинул канделябр. Раймонда присела на тахту.

— Какими фигурами будете играть, рыцарь Белки?

— Красными.

— Не любите инициативу? — снова Раймонда проявила задорность характера.

— Умею ждать, — спокойно ответил тот.

Они принялись расставлять фигуры. И тут Раймонда, отвлечённая на минуту от обязанностей хозяйки, не удержалась и выплеснула свою боль.

— Это ужасно… Стать причиной войны.

— Не вините себя, — ответил рыцарь. — Джеро накопил силы и обязан был пустить их в дело. Государства не могут без войны. Особенно младшие отпрыски.

Раймонда и сама постаралась взять себя в руки после секундной слабости, чтобы спокойно окинуть взглядом поле и сделать ход.

— Однако тогда бы война обошла стороной хотя бы наше королевство.

Рыцарь, не раздумывая, двинул пешку навстречу, видимо, будучи знакомым с таким началом.

— И это ослабило бы остальной, наскоро сколоченный союз. А вы ведь не желаете победы этому «африканскому… выскочке», как его называют?

Раймонда вспыхнула, кляня себя за глупость, за слабость, за женский взгляд. Кровь застучала в висках. Будь она рыцарем… эти слова покрыли бы её позором. Фигурки на доске от нахлынувшего на неё волнения слились в одно мутное пятно. Скорее на ощупь, Раймонда сдвинула пешку, прикрыв первую. К счастью, небольшая фора у неё имелась: она всё же не рыцарь и не обязана следовать рыцарскому кодексу. А к мелким оплошностям окружающие обязаны проявлять снисхождение, хотя само по себе это и было не очень приятно.

— Разумеется, вы правы. Хотя в любом случае я не собиралась выходить за бастарда.

— Вы так говорите, будто тот факт, что он бастард, делает его в чём-то хуже.

Рыцарь выдвинул пешку, освободив проход слону. Раймонда вывела слона первой.

— А вы теперь говорите так, как будто его защищаете.

— Я всего лишь пытаюсь понять причину вашего выбора. Ни в коем случае не ставя его под сомнение.

Раймонда вздохнула и окончательно успокоилась. Раздумьями она загоняла себя в тупик. А рыцарь имел право знать, тем более что прибыл из дальних земель и вряд ли имел полное представление о местных событиях. Что до их партии, то ситуация развивалась вполне благоприятно, она не допустила ошибки под влиянием нахлынувших чувств, но впредь следовало более серьёзно следить за происходящем.

— Для начала мой муж победитель королевского турнира. Он хорош собой… Притом что Джеро даже не удосужился прислать миниатюру.

— Африканская церковь строга в соблюдении заветов.

Игра продолжалась.

— Тем не менее я до сих пор не знаю, каков он есть. Разве что могу судить по описаниям. Широкоплеч, могуч… Под него попадает едва ли не каждый.

Рыцарь кивнул, обдумывая ход.

— Далее, мой муж знатен. У него имперский орёл на гербе в нижнем левом поле!

— Но не слишком богат.

— Богатство вообще не относится к рыцарским доблестям.

— И правда, его можно добыть на войне.

Раймонда не стала спорить с позицией этого полуварвара, всё более увлекаясь новой игрой — возможностью расписывать достоинства своего супруга.

— Ещё он слагает стихи и играет на лютне.

— Вот действительно достойная рыцаря доблесть!

Раймонда порадовалась, что в этом их суждения с рыцарем Белки сошлись. Впрочем, было бы странно, окажись это не так. Что же касается богатства, то замок батюшки изрядно превосходил их нынешний по размерам и обставлен был гораздо более изысканными вещами, но разве это хоть сколько-нибудь важно?..

— Ещё… — она замерла, прислушиваясь. Кормилица не могла успокоить ребёнка.

— Мальчик, — произнёс рыцарь с довольной улыбкой, будто ему самому сообщили о рождении наследника. — Не просит, а требует принадлежащее ему по праву!

Следовало продолжить игру, но она не смогла удержаться на месте.

— Я оставлю вас ненадолго.

Когда Раймонда вернулась, рыцарь сидел, уставившись в дальний, неосвещённый угол залы.

— Простите, что заставила вас заскучать. Вам надоела партия?

— Ни в коем случае. Я всего лишь не хотел получить преимущество, обдумывая ходы в то время, как вы не можете этого делать. Но теперь с удовольствием продолжу. Борьба обоюдоострая и в самом разгаре!

— Однако я… я запомнила расположение фигур…

— Вы продолжили обдумывать партию в то время, как находились с ребёнком?

— Но он требовал лишь небольшую толику моего внимания.

— Что же, вы истинная дочь своего отца! Позвольте высказать искреннее вами восхищение!

— Благодарю вас, рыцарь Белки! — ответила Раймонда немного смущённо. — И хочу предупредить: внимательнее следите за ходами. Я нашла вашу уязвимость.

— Жить приходится, не зная, что уготовил тебе Господь и какие козни строят твои враги. Жить без предупреждений, не зная об угрозе, но в уверенности, что она всегда имеется. Однако позиция вашего войска на виду, и я сделаю всё, что смогу, не будучи даже посвящённым в ваши тайные замыслы.

Рыцарь двинул вперёд осадную башню.

— И всё-таки вы ошиблись, — сказала Раймонда, сделав ход конём.

— Разве? А как вам такое продолжение атаки?

— Слишком прямолинейно. Смотрите, что я для вас приготовила, — с улыбкой произнесла Раймонда и срубила пешку визирем.

— Да? Но ведь он находится под ударом!

— И что же мешает вам его забрать?

Рыцарь потянулся к фигуре, но остановился. Затем задумался на минуту.

— Признаю вашу победу! Надеюсь, мы встретимся ещё за шахматным столиком или вне его.

— Это был приятный вечер! — сказала Раймонда, поднявшись. — А когда вы вернётесь с победой, я приглашаю вас снова посетить наш замок.

— Я отвечу вам завтра, — серьёзно ответил рыцарь. — А сегодня мы ведь увидимся на всенощной?

Это было скорее утверждением, нежели вопросом. Раймонда не ожидала такого религиозного пыла.

— Я закажу молебен о грядущей победе.

— Мы должны славить Господа, а не просить одолжений, как какие-то варвары.

— Но… так мы становимся ближе к Господу… делясь с ним сокровенными мыслями, посвящая его в свои планы.

— Боюсь, большинство планов могли бы Его разве что рассмешить, не будь Он всемилостив. Людские помыслы как на ладони перед ликом Господа, кто может сказать нечто новое? Делать следует, что тому до́лжно, и положиться во всём на Его волю.

Раймонда из-за позднего времени не стала разжигать религиозный диспут, только решив уточнить у духовника, к какой ереси сей взгляд принадлежит… Хотя это почти и не ощущалось как ересь. Просить или брать самому, (она мгновенно откинула последнюю неправильную мысль) …или не просить — личный выбор каждого.

Служанка, прикрывая рукой пламя свечи, и слуга, пришедший с зажжённым факелом, повели их в разные стороны.

* * *

— Преклоним колени пред ликом Господним! — слишком громко для маленькой домовой церкви взревел рыцарь и бухнулся на каменный пол.

Раймонда опустилась рядом, вспомнив, что не наказала служанке взять подушечку, которую, впрочем, не использовала уже больше года, со свадьбы. Сзади кряхтела и посапывала немногочисленная дворня.

В чепце и домашнем халате Раймонда чувствовала себя неуютно. Даже если в замок заезжали гости, то после попойки никто из них не проявлял рвения. В других же случаях она молилась здесь с мужем или в одиночестве. Но не с чужим человеком, в полночь, практически наедине, если не считать святого отца. Запах рыцаря всё так же будоражил ноздри, перебивая ладан. Не подходящий для церкви запах, но на то, чтобы нагреть чан воды, совсем не имелось времени.

Колени устали. Раймонда, вставая, опёрлась на предложенную руку, и не сразу её отпустила, иначе имела бы все шансы завалиться обратно. Она поблагодарила рыцаря и направилась вслед за служанкой. Обратно Раймонда шла в задумчивости, размышляя обо всём сразу и ни о чём определённом; иногда в голову приходили странные мысли — она тотчас же их прогоняла. И только на пороге опочивальни она поняла, что рыцарь зашёл дальше, чем ему следовало, — из-за оплошности слуги, разумеется, плохо знавшего расположение комнат. Кровь снова прилила к лицу, к счастью, темнота скрыла смущение. Пожалуй, излишнее смущение.

— Доброй вам ночи, Раймонда Сальварес!

— И вам доброй ночи, рыцарь Белки, — ответила Раймонда, улыбнувшись, и прошла дальше.

Её веселило прозвище рыцаря, данное ею, веселила идущая между ними непонятная игра. Укладываясь поудобнее на пуховой перине, она вспоминала беседу.

«Не ставя под сомнение выбор… Или право выбора? Но при этом поставив под сомнение сам выбор? Нет, выбор, совершённый по праву… Он просто хотел понять… право… нет, причину… Мальчик… в этот момент рыцарь был мил… берёт принадлежащее ему по праву…»

Проснулась Раймонда от ржания лошадей. Со двора доносились приглушённые голоса, позвякивание сбруи, конь в нетерпении бил копытом о землю. Раймонда схватила колокольчик.

Рыцарь дождался её. Оруженосец держал запряжённого запасного пепельного коня. Вполне уместно было дать едва ли не загнанному вчера коню передышку.

— Вы даже не останетесь на завтрак? Впрочем… я понимаю.

— Да, нам надо спешить. Могу я просить о небольшом одолжении?

— Разумеется. О каком же?

— Проводите меня до ворот замка.

— С удовольствием!

Они пешком преодолели дюжину метров. Рыцарь прошёл по мосту, Раймонда осталась под аркой. Оруженосец придержал коня, рыцарь поставил ногу в стремя и с усилием перевалился в седло. Оруженосец взобрался на собственную кобылу. Все были готовы к отправлению. Вдалеке, у реки, стелился туман.

— А теперь я могу назвать своё имя. Меня зовут Джеро Африканский, — провозгласил рыцарь так, что вряд ли в замке остался тот, кто его не услышал.

— Это… какая-то дурная шутка!

Оруженосец подал рыцарю свой большой, казавшийся вчера несуразным щит. Рыцарь сдёрнул с него мешковину. Два гепарда и жираф — символ ещё карфагенских наместников. Фон — золото и лазурь. Раймонда на секунду замерла, задохнувшись.

— Убейте их! Убейте их всех! — окончательно ещё не придя в себя, закричала она, переходя на визг.

Слуга на крыльце стал натягивать тетиву арбалета.

Джеро дал шпоры. Копыта загрохотали обратно по мосту.

— Стоять! — рявкнул он так, что даже арбалетчик на секунду замешкался. Последовавший было за синьором оруженосец натянул поводья.

Арбалетчик зацепил всё же тетиву за крюк и наложил стрелу. Джеро поднял щит, оставляя выше только прорезь для глаз. Щёлкнула тетива. Джеро дёрнул щит вверх. Стрела зазвенела, воткнувшись в окованный железом край.

Чвякнул полутораручный меч, пробивая тело навылет, и глухо стукнулся в дверь за спиной. Арбалетчик повалился на крыльцо, а Джеро, не останавливаясь, замахнулся снова. Другой слуга выставил перед собою вилы. Конь скрыл происходящее. Только голова, разбрызгивая кровь, покатилась по земле.

Джеро осадил коня. Истошно кудахтали куры в дальнем конце двора. Девочка в испачканном сажей переднике пыталась их загнать в открытую дверь. Заметив ещё движение, Джеро поворотил коня и поднял щит над головой.

— Под арку!

У крыльца он спрыгнул с лязгом, Раймонда думала, что ублюдок сломает себе хребет, но этого не случилось. Хлопнув стальной перчаткой по крупу коня, Джеро взбежал по ступенькам и скрылся за дверью. Оруженосец и слуга пересекли ров и спешились. Оруженосец, ещё мальчик, лет четырнадцати, поймал рыцарского коня и втащил в непростреливаемое сверху пространство.

Теперь он стоял в двух шагах. Раймонда, вчера пожалевшая его, сейчас же ненавидела, но не могла ничего сделать, будь даже у неё с собою кинжал.

На крыше донжона послышался звон железа и крики. А затем два тела, одно за другим, упали во двор.

Раймонда ждала, надеясь, что насилие не произойдёт прямо здесь. А дальше… она долго не проживёт.

Джеро, наконец, предстал перед взором. Щит его и латные сапоги были забрызганы кровью. У верхней кромки щита торчала засевшая глубоко стрела. Но шёл он быстро, как будто совсем не запыхавшись, и доспехи скрежетали на стыках. Раймонда против воли сжалась.

— Пусть вы и дочь врага, сестра врага, жена врага и мать врага, но, право же слово, не стоит беспокоиться о таких пустяках. Теперь вы мне дороги только этим.

— Что?

— Это как большой турнир. Брата вашего я убил в первом же бою…

Смысл слов не сразу дошёл до сознания, но Джеро продолжал, не останавливаясь:

— Отца вашего я хотел оставить напоследок, чтобы не лишать армию лучшего стратега. Но он жаждал отмщения и умер раньше, чем полагалось. Мужа вашего я убью завтра. А сына вашего…

Потолок и стены закружились над головою. Раймонда с трудом удержалась на ногах.

— Сына вашего я убью, когда он достигнет совершеннолетия. Растите его крепким мальчиком.

Он прошёл ещё несколько шагов и поднялся в седло.

Раймонда смотрела вслед удаляющейся кавалькаде и думала, что надо приказать закрыть ворота — против разбойников, не против вражеской армии, — убрать трупы и посыпать двор свежей соломой.