90 секунд (джен)

Вулкан гремел, стонал, шептал, а потом снова взрывался оглушительным воем. Он жил, набирал силу, рвался на свободу, готовился выплеснуться из тесного плена сквозь жерло туда, где сияло небо, алели деревья, плескалось море. Ему было неважно, что или кто погибнет на его пути. Вулкан хотел жить, царить, властвовать — столько, сколько сможет.

Спок тоже хотел жить — отчаянно, как никогда раньше. Стоя внутри кратера кипящего в своём буйстве исполина на маленькой каменной платформе, он прислушивался к себе в те последние минуты, что ему оставались. Сейчас он активирует источник холодного синтеза, и у него будет всего девяносто секунд.

В душе царило смятение, недостойное настоящего вулканца — истинного последователя учения Сурака. Необходимо было принять неизбежное со спокойным смирением, ведь ничего сделать для спасения своей жизни он не мог.

Трос оборвался, ещё когда Спок, облачённый в тяжёлый огнеупорный костюм, спускался в самый центр кипящей лавы. Где-то наверху, едва справляясь с забивающим варп-катушки пеплом, завис катер с Сулу и Ухурой на борту. Удивительно, но Спок всё ещё слышал их голоса в наушнике скафандра.

Что-то случилось, и Сулу принял решение покинуть гибнущий катер. Спок, как старший по званию, сам уже готов был категорично приказать ему улетать, боясь, что из-за пепла случится авария и катер погибнет, а вместе с ним его Нийота. Она для Спока не одна из многих. Она — единственная, любимая, та ради, кого он сейчас так отчаянно хотел жить. Но даже если бы это была не она, а любой другой член экипажа, Спок всё равно одобрил бы решение Сулу возвращаться на "Энтерпрайз", ведь интересы большинства всегда весомее интересов меньшинства, и Сулу это прекрасно понимает. Со временем он станет отличным капитаном и получит свой корабль. В этом Спок не сомневался, ведь уже сейчас Сулу смело принимает логичные и верные решения. У него большое будущее, а вот у Спока будущего уже нет, потому что вместе с улетевшим катером исчезла последняя, нелогично теплившаяся в глубине человеческой половины души Спока надежда на спасение.

Нийота уже готова была спуститься в кратер вслед за Споком. У неё хватило бы для этого решимости и безрассудства, а потому Спок был благодарен, что Сулу ей этого не позволил, ведь тогда они погибли бы оба — бессмысленно и бесполезно. Смотреть, как рядом погибает любимая женщина, а ты ничего не способен предпринять для её спасения, было бы слишком мучительно. Спок и так с трудом справлялся с совершенно нелогичным и противоестественным страхом скорой смерти.

"Энтерпрайз" сейчас лежит на морском дне, прячась от местных форм жизни, которые, собственно, и пытался спасти Спок. Первая директива о невмешательстве не позволит капитану Кирку на глазах туземцев поднять корабль и телепортировать командера из кратера, о чём Спок настоятельно напомнил капитану, едва с облегчением услышал его вызов с борта "Энтерпрайза". Они с доктором Маккоем успели вернуться, Сулу и Нийота тоже уже на борту — все члены экипажа живы и смогут благополучно покинуть спасённую планету.

Вот теперь настало время победить своих демонов, чтобы уйти достойно вулканца, с миром и согласием в душе. Прибор, который капитан Кирк забавно назвал ледяным суперкубом, включён. Пошёл обратный отсчёт: последние девяносто секунд его жизни.

Спок выпрямился, поднял голову, всмотрелся в огненные волны, стеной окружавшие его, раскинул руки в стороны. Он погибает не зря. Благодаря его действиям будет спасён целый мир. Новый, молодой мир, цивилизация которого едва переступила каменный век. У них всё впереди, и пусть они никогда не узнают, какая жертва была принесена ради их спасения, они будут жить, а ведь жизнь священна. Ценой жизни всего одного спасти многих — это правильно и логично, это по-вулкански, в конце концов. И неважно, что это его собственная жизнь.

Спок всё сделал правильно. Спускаясь сюда, он не собирался погибать, но судьба распорядилась иначе. Это вовсе не повод сожалеть о несбывшемся, плакать и стенать. Всё перечисленное нелогично и непродуктивно, а кроме того — абсолютно бессмысленно. Спок достойно прожил свою до обидного короткую, но насыщенную событиями жизнь. Обида тоже бессмысленное чувство. Он не станет обижаться на судьбу. В эти последние мгновения лучше вспомнить тех, кто ушёл до него: целую планету вулканцев и маму — прекрасную, нежную, любящую землянку, посвятившую жизнь единственному сыну и его суровому отцу. Она всё ещё будто протягивает руку в последнем жесте, растерянно глядя на сына, и Спок тянется навстречу.

А ещё перед мысленным взором несутся лица тех, с кем свела всё та же судьба в последние годы. Нийота Ухура первая в этом списке. Капитан Пайк, Сулу, Чехов, мистер Скотт, доктор Маккой и многие, кто учился с ним в академии, служил на "Энтерпрайз". Особняком крупным планом Джим Кирк — тот, кто заставил себя уважать, восхищаться нелогичностью своих поступков, мириться с нарушением священных для всякого вулканца правил, если этого требовало дело спасения членов экипажа или планет. Кирк — единственный в своём роде. Он — тот маяк, на который Спок только начал привыкать ориентироваться. Их отношения могли бы стать чем-то неизмеримо большим, чем отношения капитана и его первого помощника. Это могло бы превратиться в настоящую мужскую дружбу. Да, без сомнения, так бы и было, если бы у Спока был шанс выжить. Но шанса нет.

Вообще это символично и даже красиво: вулканец, принявший смерть внутри действующего вулкана. Словно этот вулкан — маленький островок его погибшей планеты, которая нашла своего сына на краю галактики и позвала с собой.

Спок сдержанно, по-вулкански улыбнулся, взглянув вверх, где за тучами пепла едва виднелся кусочек чужого, но тем не менее прекрасного неба. Ему словно на мгновение стало легче дышать. Ещё чуть-чуть — и сдетонирует прибор, навсегда превратив в камень и сам вулкан, и тело командера. Возможно, через века местные археологи обнаружат в жерле давно мёртвого исполина камень причудливой формы и поразятся, как природа могла создать столь странную композицию, но вряд ли когда-нибудь найдут ответ.

Пора. Спок улыбался и ждал, заворожённо наблюдая, как одна за другой волны лавы поднимаются, сверкая и переливаясь. Он уже не увидел, как они начали превращаться в каменные глыбы, потому что снова забыл, что Джеймс Тиберий Кирк плевал на правила и какую-то там первую директиву, если на кону жизнь члена его экипажа. Более того — жизнь его друга.