Горячее солнце в холодной воде (джен)

Утреннее солнце ярко осветило все уголки его комнаты в доме на Тисовой. Гарри проснулся и сразу взглянул на часы, висевшие на противоположной стене.

— Семнадцать, — подумал он. — Через четыре часа мне будет уже семнадцать!

Он не чувствовал себя на семнадцать, на душе было одиноко и тяжело. Хэдвиг еще спала. Гарри повернул голову и посмотрел на чемодан, который стоял у изголовья кровати. Свои вещи Гарри собрал еще вчера, тщательно проверив все тайные места, чтобы ничего не забыть. Сейчас он готов, и уже наплевать на Дурслей и всё, что здесь пережито, сегодня он уедет из этого дома навсегда. Гарри закрыл глаза и представил себя в гостиной особняка Блэков. Сердце забилось быстрее.

* * *

Эта смерть сломала его. Перед глазами всё время стояла картина: Дамблдор, лежащий на земле с раскинутыми в стороны руками. Никогда Гарри не было так плохо! Тошнило даже от вида одноклассников, а впереди — Дурсли… Ещё не войдя в дом после приезда из Хогвартса, он уже знал, что сбежит на площадь Гриммо. К чёрту безопасность! Нужно прийти в себя. Возможно, никто и не станет его там искать, ведь все помнят, как он ненавидит дом двенадцать. Гарри было уже плевать, что не сдан экзамен на трансгрессию. Он со злостью захлопнул за собой дверь в комнату, бросил чемодан к стене, выпустил сову из клетки, открыл окно, встал в центре и резко повернулся на месте.

Кикимер едва не заплясал от радости, когда Гарри неожиданно появился в старом доме. Истосковавшись в одиночестве, домовик старался так, что превзошёл сам себя. Но что бы он ни придумывал, Гарри вот уже который день не выходил из комнаты, а с кровати поднимался только поесть. Сегодня он опять проснулся очень рано и лежал, уставившись в потолок, ничего не чувствуя и не желая, а лишь снова и снова прокручивая в голове все возможные варианты развития уже прошедших событий. Даже шум на лестнице, нарушивший привычную тишину в доме, не смог до конца выдернуть Гарри из этого транса. Он так глубоко ушёл в себя, что не сразу узнал звонкий голос, яростно споривший внизу с недовольным голосом Кикимера. Оба голоса приближались, и заставили Гарри вынырнуть из омута мыслей.

— А мне плевать, что он не хочет никого видеть, — раздалось уже у самых дверей. — Нужно же кому-то вытащить его из этого дерьма.

«Наивно было думать, что она не доберётся сюда!» — мысленно чертыхнулся Гарри, но внутри словно отпустили туго сжатую пружину, которая держала каждую молекулу его тела в напряжении. Он улыбнулся, сел в постели, откинул одеяло с белоснежной, тщательно накрахмаленной эльфом простынёй, и протянул руку за синим халатом, валявшимся около кровати.

Он едва успел завязать пояс, как дверь со стуком распахнулась и в тишину и сумрак комнаты с решительным выражением лица и вечной копной каштановых волос ворвалась Гермиона. Из-за её спины, бросая виноватые взгляды на хозяина, выглядывал эльф. Увидев взъерошенного Гарри, в халате, босиком, рядом с разбросанной постелью, Гермиона застыла, не дойдя до середины пары шагов. Почему-то при виде неё у Гарри странно ёкнуло сердце. «Какого чёрта…» — успел подумать он про себя, а затем Гермиона громко всхлипнула и кинулась ему на шею. Гарри крепко обнял её и медленно погладил по густым волосам, с удивлением подумав, что пахнут они свежескошенной травой. Гермиона оторвалась от Гарри, и он опять удивился, увидев заливший её щёки румянец и странное выражение в глазах. Но больше всего его потрясло собственное сожаление, что она отодвинулась так быстро, и захотелось сказать что-то очень хорошее. Он даже открыл было рот, но тут же закрыл его, потому что не нашел подходящих слов, да и взгляд Гермионы уже горел гневом.

В светлой, аккуратно прибранной столовой, вокруг накрытого стола в белоснежном полотенце и с медальоном на шее весело хлопотал Кикимер, наливая в фарфоровые чашки с вензелем Блэков только что заваренный чай. Ажурная скатерть была уставлена блюдцами и тарелочками с всевозможными лакомствами, а домовик всё нёс и нёс новые. При каждом приближении к столу он с обожанием заглядывал в глаза Гарри, сменившему халат на привычные джинсы с футболкой, и кидал восхищённые взгляды на «магловку», которой удалось вытащить хозяина из заточения.

— Никогда больше так не делай, Гарри Поттер! — громкий голос Гермионы разносился по всему дому и как скальпель резал Гарри слух. — Мы ведь думали, что ты мёртв. Ты даже не представляешь, как напугал нас! Весь Орден встал с ног на голову.

Гарри почувствовал, как внутри начинает закипать раздражение, и даже обрадовался этому кипению, говорившему о том, что его разум приходит в норму. Он уже не слушал про безопасность и Волдеморта, а внимательно смотрел ей в глаза, стараясь снова уловить то, что промелькнуло между ними при встрече в комнате. Но в карих глазах Гермионы было только возмущение его безответственностью.

— Мы искали тебя несколько дней… — Гарри нахмурился, стараясь припомнить, какое сегодня число. — Прежде чем мне пришла в голову мысль — проверить дом Сириуса.

— Это мой дом, — машинально поправил Гарри, почти не слыша, что она говорит. Гермиона запнулась и замолчала, с осуждением поджав губы, но в её взгляде снова мелькнуло странное выражение.

— Ты хоть понимаешь, что ради твоей защиты Орден отозвал с разных важных заданий кучу народу?

«В этом вся Гермиона, всегда давит на больное», — невольно отметил Гарри, озадаченный интонацией, с которой она это произнесла.

— Знаешь, Гермиона, — с возмущением начал Гарри, пользуясь паузой в её монологе, — я не просил никого защищать меня…

Он не успел закончить. Гермиона вскочила и начала бегать по кухне, бормоча что-то себе под нос, как будто спорила сама с собой. Потом остановилась напротив Гарри, и он в изумлении встал, увидев влажный блеск в её глазах.

— Гарри, — тихо, но с нажимом произнесла она, — просто услышь меня, пожалуйста! МЫ-ВСЕ-ДУМАЛИ-ЧТО-ТЫ-МЁРТВ!

Как калейдоскоп промелькнули перед ним все события за последние шесть лет. Волдеморт. Смерти близких, друзей и знакомых. Дамблдор. И тут Гарри понял, что было в её взгляде. В кухне воцарилась тишина. По щекам Гермионы катились слёзы. Гарри нерешительно шагнул к ней и кончиками пальцев аккуратно вытер мокрые дорожки. «Почему я никогда не замечал, что она такая красивая!»

— Прости, Гермиона, — вслух произнёс он, — я просто болван.

Она молча уткнулась носом ему в плечо.

Странно, когда тебя понимают без слов. Очень хорошо, когда тебя так понимают. Как-то не сговариваясь они решили, что на Тисовую улицу Гарри вернётся завтра утром. А пока вместе с Кикимером пошли обходить дом, и Гарри на ходу раздавал домовику указания, что и как привести в порядок.

И в огромной гостиной оба сразу ринулись к окнам, чтобы отдёрнуть тяжёлые портьеры и впустить в пыльную комнату как можно больше солнца.

А когда из приемника полились звуки любимой «Too much», Гарри поймал взгляд Гермионы, взял её за руку, и они медленно заскользили в танце по выцветшему ковру, обходя мебель и стараясь не смотреть друг другу в глаза.

Вечером Кикимер выставил на маленький старинный столик несколько бутылок сливочного пива и украсил вычищенную до блеска гостиную десятками волшебных свечей. Каждая свеча горела своим неповторимым светом и, перемешиваясь с другими, создавала на тёмных стенах причудливые узоры. С бутылками в руках Гарри с Гермионой забрались на диван и уселись рядом, поджав колени к подбородку. Так и сидели молча, наблюдая за игрой свечей, изредка поднимая друг на друга глаза и прислушиваясь каждый к своим ощущениям. Где-то внизу часы пробили три раза. Потухла последняя свеча. Голова уснувшей Гермионы упала на плечо давно дремавшего Гарри, а их упрямые пальцы переплелись и не пожелали расстаться. Дом двенадцать на улице Гриммо погрузился в полную темноту.

* * *

«А впереди ведь война», — подумал Гарри, отвернулся от дома Дурслей и со странным чувством стал наблюдать, как Кингсли подсаживает Гермиону на фестрала. Поймав её быстрый взгляд, он напряжённо глянул на Рона, а потом попытался задвинуть глубоко внутрь неприятный холодок, появившийся в груди. «Не сейчас», — сказал Гарри сам себе и решительно двинулся в сторону мотоцикла Хагрида. Семь одинаковых Поттеров расселись по своим местам.

— Всем удачи! — прокричал Грюм. — Встретимся через час в Норе. На три. Раз. Два. ТРИ.