Горячее солнце в холодной воде (джен)

Утреннее солнце ярко осветило все уголки его комнаты в доме на Тисовой. Гарри проснулся и сразу взглянул на часы, висевшие на противоположной стене.

— Семнадцать, — подумал он. — Через четыре часа мне будет уже семнадцать!

Он не чувствовал себя на семнадцать, на душе было одиноко и тяжело. Хэдвиг еще спала. Гарри повернул голову и посмотрел на чемодан, который стоял у изголовья кровати. Свои вещи Гарри собрал еще вчера, тщательно проверив все тайные места, чтобы ничего не забыть. Сейчас он готов, и уже наплевать на Дурслей и всё, что здесь пережито, сегодня он уедет из этого дома навсегда. Гарри закрыл глаза и представил себя в гостиной особняка Блэков. Сердце забилось быстрее.

* * *

Эта смерть сломала его. Перед глазами всё время стояла картина: Дамблдор, лежащий на земле с раскинутыми в стороны руками. Никогда Гарри не было так плохо! Тошнило даже от вида одноклассников, а впереди — Дурсли… Ещё не войдя в дом после приезда из Хогвартса, он уже знал, что сбежит на площадь Гриммо. К чёрту безопасность! Нужно прийти в себя. Возможно, никто и не станет его там искать, ведь все помнят, как он ненавидит дом двенадцать. Гарри было уже плевать, что не сдан экзамен на трансгрессию. Он со злостью захлопнул за собой дверь в комнату, бросил чемодан к стене, выпустил сову из клетки, открыл окно, встал в центре и резко повернулся на месте.

Кикимер едва не заплясал от радости, когда Гарри неожиданно появился в старом доме. Истосковавшись в одиночестве, домовик старался так, что превзошёл сам себя. Но что бы он ни придумывал, Гарри вот уже который день не выходил из комнаты, а с кровати поднимался только поесть. Сегодня он опять проснулся очень рано и лежал, уставившись в потолок, ничего не чувствуя и не желая, а лишь снова и снова прокручивая в голове все возможные варианты развития уже прошедших событий. Даже шум на лестнице, нарушивший привычную тишину в доме, не смог до конца выдернуть Гарри из этого транса. Он так глубоко ушёл в себя, что не сразу узнал звонкий голос, яростно споривший внизу с недовольным голосом Кикимера. Оба голоса приближались, и заставили Гарри вынырнуть из омута мыслей.

— А мне плевать, что он не хочет никого видеть, — раздалось уже у самых дверей. — Нужно же кому-то вытащить его из этого дерьма.

«Наивно было думать, что она не доберётся сюда!» — мысленно чертыхнулся Гарри, но внутри словно отпустили туго сжатую пружину, которая держала каждую молекулу его тела в напряжении. Он улыбнулся, сел в постели, откинул одеяло с белоснежной, тщательно накрахмаленной эльфом простынёй, и протянул руку за синим халатом, валявшимся около кровати.

Он едва успел завязать пояс, как дверь со стуком распахнулась и в тишину и сумрак комнаты с решительным выражением лица и вечной копной каштановых волос ворвалась Гермиона. Из-за её спины, бросая виноватые взгляды на хозяина, выглядывал эльф. Увидев взъерошенного Гарри, в халате, босиком, рядом с разбросанной постелью, Гермиона застыла, не дойдя до середины пары шагов. Почему-то при виде неё у Гарри странно ёкнуло сердце. «Какого чёрта…» — успел подумать он про себя, а затем Гермиона громко всхлипнула и кинулась ему на шею. Гарри крепко обнял её и медленно погладил по густым волосам, с удивлением подумав, что пахнут они свежескошенной травой. Гермиона оторвалась от Гарри, и он опять удивился, увидев заливший её щёки румянец и странное выражение в глазах. Но больше всего его потрясло собственное сожаление, что она отодвинулась так быстро, и захотелось сказать что-то очень хорошее. Он даже открыл было рот, но тут же закрыл его, потому что не нашел подходящих слов, да и взгляд Гермионы уже горел гневом.

В светлой, аккуратно прибранной столовой, вокруг накрытого стола в белоснежном полотенце и с медальоном на шее весело хлопотал Кикимер, наливая в фарфоровые чашки с вензелем Блэков только что заваренный чай. Ажурная скатерть была уставлена блюдцами и тарелочками с всевозможными лакомствами, а домовик всё нёс и нёс новые. При каждом приближении к столу он с обожанием заглядывал в глаза Гарри, сменившему халат на привычные джинсы с футболкой, и кидал восхищённые взгляды на «магловку», которой удалось вытащить хозяина из заточения.

— Никогда больше так не делай, Гарри Поттер! — громкий голос Гермионы разносился по всему дому и как скальпель резал Гарри слух. — Мы ведь думали, что ты мёртв. Ты даже не представляешь, как напугал нас! Весь Орден встал с ног на голову.

Гарри почувствовал, как внутри начинает закипать раздражение, и даже обрадовался этому кипению, говорившему о том, что его разум приходит в норму. Он уже не слушал про безопасность и Волдеморта, а внимательно смотрел ей в глаза, стараясь снова уловить то, что промелькнуло между ними при встрече в комнате. Но в карих глазах Гермионы было только возмущение его безответственностью.

— Мы искали тебя несколько дней… — Гарри нахмурился, стараясь припомнить, какое сегодня число. — Прежде чем мне пришла в голову мысль — проверить дом Сириуса.

— Это мой дом, — машинально поправил Гарри, почти не слыша, что она говорит. Гермиона запнулась и замолчала, с осуждением поджав губы, но в её взгляде снова мелькнуло странное выражение.

— Ты хоть понимаешь, что ради твоей защиты Орден отозвал с разных важных заданий кучу народу?

«В этом вся Гермиона, всегда давит на больное», — невольно отметил Гарри, озадаченный интонацией, с которой она это произнесла.

— Знаешь, Гермиона, — с возмущением начал Гарри, пользуясь паузой в её монологе, — я не просил никого защищать меня…

Он не успел закончить. Гермиона вскочила и начала бегать по кухне, бормоча что-то себе под нос, как будто спорила сама с собой. Потом остановилась напротив Гарри, и он в изумлении встал, увидев влажный блеск в её глазах.

— Гарри, — тихо, но с нажимом произнесла она, — просто услышь меня, пожалуйста! МЫ-ВСЕ-ДУМАЛИ-ЧТО-ТЫ-МЁРТВ!

Как калейдоскоп промелькнули перед ним все события за последние шесть лет. Волдеморт. Смерти близких, друзей и знакомых. Дамблдор. И тут Гарри понял, что было в её взгляде. В кухне воцарилась тишина. По щекам Гермионы катились слёзы. Гарри нерешительно шагнул к ней и кончиками пальцев аккуратно вытер мокрые дорожки. «Почему я никогда не замечал, что она такая красивая!»

— Прости, Гермиона, — вслух произнёс он, — я просто болван.

Она молча уткнулась носом ему в плечо.

Странно, когда тебя понимают без слов. Очень хорошо, когда тебя так понимают. Как-то не сговариваясь они решили, что на Тисовую улицу Гарри вернётся завтра утром. А пока вместе с Кикимером пошли обходить дом, и Гарри на ходу раздавал домовику указания, что и как привести в порядок.

И в огромной гостиной оба сразу ринулись к окнам, чтобы отдёрнуть тяжёлые портьеры и впустить в пыльную комнату как можно больше солнца.

А когда из приемника полились звуки любимой «Too much», Гарри поймал взгляд Гермионы, взял её за руку, и они медленно заскользили в танце по выцветшему ковру, обходя мебель и стараясь не смотреть друг другу в глаза.

Вечером Кикимер выставил на маленький старинный столик несколько бутылок сливочного пива и украсил вычищенную до блеска гостиную десятками волшебных свечей. Каждая свеча горела своим неповторимым светом и, перемешиваясь с другими, создавала на тёмных стенах причудливые узоры. С бутылками в руках Гарри с Гермионой забрались на диван и уселись рядом, поджав колени к подбородку. Так и сидели молча, наблюдая за игрой свечей, изредка поднимая друг на друга глаза и прислушиваясь каждый к своим ощущениям. Где-то внизу часы пробили три раза. Потухла последняя свеча. Голова уснувшей Гермионы упала на плечо давно дремавшего Гарри, а их упрямые пальцы переплелись и не пожелали расстаться. Дом двенадцать на улице Гриммо погрузился в полную темноту.

* * *

«А впереди ведь война», — подумал Гарри, отвернулся от дома Дурслей и со странным чувством стал наблюдать, как Кингсли подсаживает Гермиону на фестрала. Поймав её быстрый взгляд, он напряжённо глянул на Рона, а потом попытался задвинуть глубоко внутрь неприятный холодок, появившийся в груди. «Не сейчас», — сказал Гарри сам себе и решительно двинулся в сторону мотоцикла Хагрида. Семь одинаковых Поттеров расселись по своим местам.

— Всем удачи! — прокричал Грюм. — Встретимся через час в Норе. На три. Раз. Два. ТРИ.

«Как я ненавижу писать отчеты. Не надо было соглашаться на руководство отделом», — подумал Гарри, с раздражением отбросил серебряную перьевую ручку, подаренную коллегами на его двадцать седьмой день рождения, и устало откинулся на спинку стула. Ручка докатилась до края стола и с гулким стуком упала на пол. Красивая бело-рыжая с серыми крыльями сипуха, услышав этот звук, вынула голову из-под крыла и обиженно уставилась на Гарри выразительными чёрными глазами.

— Так надоела эта писанина, — виновато объяснил он. — Прости, что разбудил, Марфа.

Гарри поднялся, с удовольствием потянулся и нежно погладил сову по носу. Та ласково ухнула в ответ и, как кошка, потёрлась головой об его ладонь.

* * *

После гибели Хедвиг, которая прикрывала его собой в бою с Пожирателями смерти, Гарри никогда не думал о другой сове.

Два года назад он вернулся из России, где они с Симусом Финниганом полгода выслеживали сбежавшего из Англии Билли Бэйсборна, который сжёг несколько магловских семей, принося их в жертву при тёмном обряде. При аресте Бэйсборн взорвал школьный автобус — слава богу, пустой! — и убил непростительным заклятием двух русских мракоборцев, помогавших Гарри с Симусом. А на суде вырывался и кричал, что он единственный сын Тёмного лорда и жестоко отомстит каждому за смерть отца. Приговор был вынесен быстро и единогласно — Азкабан. После суда Гарри впервые в жизни напился, и в пьяном угаре ему снова, как и восемь лет назад, слышались крики матери и мерещились красные змеиные глаза Тома Реддла.

На крыльце кто-то настойчиво дёргал за верёвку колокольчика, висящего в коридоре у входа. По скрипящей лестнице с лампой в руке медленно поднимался Кикимер, проверяя по дороге столовую: не залетела ли сонная неторопь, которую он уже который месяц никак не мог вывести с чердака. Колокольчик надрывался так, будто попасть в дом номер двенадцать было для позднего гостя вопросом жизни и смерти.

Гарри с трудом разлепил глаза. Его тошнило, потолок и пол гостиной с удивительной скоростью менялись местами, не оставляя глазам ни единого шанса увидеть предметы в комнате. Гарри нащупал рукой очки и волшебную палочку, закатившуюся под диван, и сунул их под подушку, потом медленно сполз на пол и на четвереньках дополз до туалета, где его сразу вырвало. Стало заметно легче. Тогда он набрал полную ванну холодной воды и опустил туда лицо, поливая себе затылок руками. Внизу замолчал колокольчик и хлопнула входная дверь.

— Проходите в столовую, мисс, сейчас Кикимер зажжёт там свет, — послышался скрипучий голос домовика. Его было хорошо слышно на втором этаже.

— Спасибо, Кикимер, — ответил звонкий голос Гермионы, и Гарри замер на месте. Он сразу забыл, что ему плохо. Когда она приходила в последний раз, вот так, запросто?

— Хотите чаю, мисс? Давайте я понесу ваши вещи.

— Спасибо, Кикимер! Не надо чай, у меня с собой сливочное пиво. Мне кажется, для сегодняшнего вечера — это самый подходящий напиток.

«Душ и свежая одежда. И зелье от похмелья. Срочно!» — пронеслась в голове у Гарри первая трезвая мысль.

— Кикимер! — вполголоса позвал он домового.

Через двадцать минут, чистый и выбритый, в неизменных джинсах и срочно выглаженной домовиком рубашке, Гарри спустился по лестнице, стараясь не делать резких движений, чтобы не потерять равновесие. Гарри никогда не пил, и зелье, с трудом найденное в запасах домового эльфа, привело в порядок голову, но — увы! — не восстановило координацию. У входа в столовую он нерешительно остановился, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Не надо ей видеть, что он нервничает.

Гермиона легонько постукивала пальцами по столу, в задумчивости оглядываясь по сторонам. В последний раз они всем отделом праздновали здесь успешную сдачу Гарри экзаменов на мракоборца, пять лет назад. Все изменилось с тех пор. Гарри терпеть не мог темные цвета, поэтому столовая превратилась в царство белого и бежевого. Ни следа от былой мрачной напыщенности Блэков. Когда он успел? Ведь постоянно в разъездах, домой лишь набегами.

За спиной скрипнули деревянные половицы, но она скорее почувствовала, чем услышала, как он вошёл. Просто вдруг стало трудно дышать, по телу побежали мурашки, а ладони стали влажными.

— Привет, Гермиона! Прости, что пришлось ждать. Сегодня был суд. Ты так поздно! У тебя, у Рона всё в порядке?

Она встала и обернулась. Похудел. В глазах появился стальной блеск, а вид совсем измученный. Но это все тот же Гарри, что танцевал с ней в лесу, в палатке, чтобы заставить хоть немного улыбаться. Никогда она этого не забудет. Гермиона быстрым шагом подошла к нему, крепко обняла за шею и спрятала лицо в рубашке. Поморщила нос. «Да, пиво весьма кстати!».

— Привет, Гарри! С возвращением! Всё в порядке. Весь отдел ждёт твоего появления. Кингсли спрашивал про тебя сегодня. Я… Я читала в газетах про Бэйсборна. Но я приехала не поэтому.

«С ней не нужно лишних слов. Она всё понимает без них. Как так вышло? Почему она?»

— Что же случилось?

Гермиона улыбнулась.

— Сегодня родился один очень хороший человек.

— Да? — Гарри смотрел на неё с недоумением. — Кого можно поздравить?

— Тебя. С днём рождения, Гарри! Двадцать пять! Это же почти юбилей!

И она засмеялась, глядя на его растерянное лицо. Гарри перевёл взгляд на часы. Двадцать пять минут первого. Тридцать первое июля. Он вообще забыл, что у него есть день рождения.

— Имениннику полагается подарок!

— Гермиона, — серьёзно сказал Гарри, заглядывая ей в глаза, — ты приехала поздравить меня с днём рождения?

«И посмотреть на тебя, ведь ты семь месяцев не был в Англии».

— Да.

В углу что-то зашуршало. Гермиона не успела даже моргнуть, как Гарри уже закрывал её собой, нацеливая палочку на большой странный предмет, спрятанный под тёмным покрывалом. «Как он изменился! Какая скорость!» — с удивлением подумала Гермиона, мягко обнимая Гарри за талию и разворачивая к себе.

— Гарри, всё хорошо. Это твой подарок хочет с тобой познакомиться.

Она быстро подошла к клетке и сдёрнула покрывало.

— Познакомься, это Марфа. Марфа, это Гарри Поттер. Ты ему очень понравишься, я уверена.

Сова молча повернула голову и, не мигая, оценивающе оглядела Гарри, который смотрел на неё с абсолютно счастливой улыбкой на лице.

Они снова просидели в гостиной до восхода, смакуя вкус детства с каждой бутылкой сливочного пива. Иногда или Гарри, или Гермиона вскрикивали: «А помнишь…». И перебивая друг друга, пересказывали вслух очередное приключение. Потом говорить перестали, долго молчали, глядя друг другу в глаза. Слова не нужны, всё понятно и так.

Утром, уже сильно за девять, когда маглы давно разошлись по своим офисам, Гарри проводил Гермиону до выхода и неожиданно спросил:

— А почему ты приехала ночью?

Гермиона подняла на него взгляд, и Гарри увидел то самое выражение, которое потрясло его в тот день, когда она появилась на площади Гриммо, перед операцией «Семь Поттеров». Так много лет назад.

— Хотела быть первой.

— А Рон?

Гермиона ласково провела по его лицу ладонью и пожала плечами.

— А причём тут Рон?

Поцеловала в щёку и исчезла за дверью.

* * *

Гарри протёр глаза, отгоняя нахлынувшие воспоминания.

— Ого, половина второго. Марфа, пора домой. Отчёт будет завтра.

Сова одобрительно ухнула и расправила огромные крылья. Гарри открыл дверь. Марфа ласково клюнула его в щеку и бесшумно исчезла в темноте коридора. Гарри выключил свет, подёргал двери в отделе и волшебной палочкой проверил всё здание заклинанием обнаружения. Потом спустился на лифте в Атриум. Прошёл мимо пустого рабочего места охранника, снова поднялся наверх вместе со стеклянными дверями, вышел и ловко повернулся на пятках. В воздухе раздался резкий хлопок, заставивший быстро юркнуть в кусты бездомную кошку. И снова наступила тишина.

— Как дела, Поттер?

Малфой сильно стукнул Гарри по плечу и тут же затряс ушибленной рукой.

— Салазар! У тебя под рубашкой доспехи?

Гарри мысленно усмехнулся. Хорошая физическая форма — одно из основных требований для мракоборца. Попробуй побегать по горам Швейцарии или лесам Сибири, заваленным снегами, если не был в спортивном зале хотя бы пару месяцев. Министерство сотрудничает уже с тридцатью тремя странами, помогая им наладить борьбу со злоупотреблениями тёмной магией. Кто знает, куда закинут тебя завтра. Но надо отдать Малфою должное: среди руководителей Министерства он — третий по регулярным успешным проверкам физической формы после Кингсли и самого Гарри.

— Приходи вечером в зал, Малфой, сможешь попытаться выместить на мне накопившуюся злость, — поддел в ответ Гарри, чувствуя раздражение от его присутствия. С начала года между сотрудниками отделов стали втихаря поговаривать о том, что после развода с Асторией Гринграсс руководитель отдела магических происшествий слишком часто стал захаживать в кабинет первого замминистра магии.

— Когда-нибудь я побью тебя, Поттер, — Драко скорчил недовольную гримасу. — Слышал, ты сегодня отчитываешься по делу Рокофора. Надеюсь, вы всё же найдёте этого ублюдка и его надёжно закроют до конца жизни.

Гарри промолчал. Отчет по этому делу он так и не написал, потому что писать было абсолютно нечего. Его люди не нашли никакой связи между серией убийств, в которых обвиняли анимага Рокофора, и применением темной магии. Значит, когда его поймают, дело напрямую пойдёт в Визенгамот. Но связь была, Гарри знал это. Об этом говорило не только чутьё, но и весь его опыт общения с этой штукой, магией. К сожалению, ни чутьё, ни опыт в доказательства не годились. И хотя Кингсли прислушивался и к тому, и к другому, в первую очередь ему нужны были факты.

«Надо было ехать самому», — подумал Гарри и посмотрел на Драко. «У него же дочке семь лет», — вспомнил он, увидев в глазах Малфоя страх. Рокофор нападал только на девочек семи-восьми лет и только из семей чистокровных волшебников. «Слишком много «только». Что-то мы упускаем».

— Найдём, — пообещал он Малфою. Драко ободряюще снова стукнул Гарри по плечу.

— Побыстрей бы. Удачи, Поттер!

И вышел на своем этаже. Гарри поёжился, он жутко не любил оправдываться. Встреча с министром назначена на половину восьмого вечера. Придется говорить напрямую.

— Я не могу этого объяснить, господин министр. Это…

— Кингсли. Мы не на официальном совещании.

Гарри расслабился. Разгрома за то, что упустили Рокофора, не будет.

— Кингсли, мне надо было ехать самому. Я просто знаю, что тёмная магия там есть. Да, это не доказательство, нет фактов. Но если бы я доверял только фактам, то не факт, что был бы сейчас жив.

Кингсли засмеялся. Обычно строгое лицо министра сразу стало на десять лет моложе, таким Гарри помнил его во времена Второй магической войны.

— Что ты хочешь, Поттер?

— Я пока не знаю, где Рокофор, но это вопрос пары дней, ребята найдут его. Но за Рокофором точно кто-то стоит. И я очень хочу знать — кто. А ещё я точно знаю, чего не хочу, Кингсли.

Министр с любопытством поднял брови.

— Третьей магической войны.

Гарри медленно шёл к лифту, обдумывая разговор с министром. Никто не мешал течению его мыслей: рабочий день закончился почти три часа назад, все коридоры были пусты.

— Почему отдел международного магического сотрудничества, Драко? Никогда не замечала в тебе тяги к выстраиванию отношений с оппонентами.

Гарри резко остановился. Тяжёлая дубовая дверь кабинета с золотистой табличкой «Первый заместитель министра магии Гермиона Джин Грейнджер» была приоткрыта и из неё лился тёплый желтый свет. Послышался быстрый смешок и негромкий протяжный голос Малфоя произнёс:

— Другие люди, другие возможности, ты же понимаешь. А научиться выстраивать отношения никогда не поздно.

— Почему бы тебе не начать прямо сейчас, не дожидаясь перевода. Например, с Поттера.

— У меня плохие отношения с Поттером? — в голосе Малфоя послышалось удивление. — Или ты ждёшь, что я буду с ним дружить?

— Ты, может, и будешь. Не уверена, что будет он. Всё, Драко, я приняла твой запрос. Завтра обговорю твой перевод с министром. А сейчас, извини, мне пора.

— Тебя проводить, Грейнджер?

От напряжения Гарри даже забыл, зачем он вообще оказался на этом этаже. Он едва успел сообразить, что надо убраться с дороги, и заскочил в глубокую нишу в стене, отделяющую два кабинета.

— Спасибо, Драко, — в голосе Гермионы слышалась улыбка. — Меня должны встретить.

— Тогда до скорого, Грейнджер, — в голосе Малфоя мелькнуло разочарование, а Гарри, стоя за углом, с облегчением выдохнул.

В коридоре захлопнулись двери лифта и Гермиона с облегчением кинула сумочку обратно на стол. Может, разобрать еще одну папку? Снаружи послышался шорох и она замерла, подняв глаза.

— Прости, я подслушивал, — Гарри неуверенно улыбнулся и указал пальцем на коридор.

— Фух, как ты меня напугал, Гарри! — голос Гермионы слегка дрогнул. — Я думала, это Малфой вернулся. Как прошла встреча с министром?

— Нормально, — он кивнул головой. — Через неделю едем с ребятами в Плимут. Мы с Кингсли услышали друг друга.

«Опять в дорогу. Ты вечный странник, Гарри!»

— Ты тоже едешь?

— Я еду в первую очередь, Гермиона, — Гарри улыбнулся. — Это же полностью мой провал. Ты ждёшь Рона?

Гермиона с улыбкой покачала головой.

— Да нет, это была уловка для Малфоя. Но если честно, я ужасно хочу есть.

— Жаль, что Рон не придёт! Мы не виделись сто лет. А может, ужин от лучшего повара в мире? Как ты на это смотришь?

— Я смотрю на это с радостью. Но сначала ответь на вопрос: как ты расплачиваешься с Кикимером, Гарри?

Гарри расхохотался.

— Гермиона, ты не исправима!

На углу входа в Министерство магии, замаскированное под старый кинотеатр, мужчина в черном пальто, спрятав лицо в воротник, с изумлением наблюдал, как радостно переговариваются, выходя из стеклянных дверей, молодые мужчина и женщина.

— Последний раз Кикимер кормил нас семь лет назад, на твой допуск в отдел мракоборцев, — весело сказала женщина, доверительно беря мужчину за руку.

— Ну вот и оценишь, насколько выросло его мастерство за семь лет, — с улыбкой в голосе ответил мужчина, сжимая её руку в своей. И с резким хлопком они оба исчезли с вечерней улицы.

— Поттер?! — удивлённо проговорил из воротника всё тот же протяжный голос. — Ужин на двоих. Лучший друг Уизли… Интересный поворот. Ну что ж, посмотрим, что будет дальше!

В уютной квартире в центре Лондона Рон Уизли прохаживался от одной стены к другой, раздражённо поглядывая на часы. Гермиона опаздывала первый раз в жизни, но это не мешало Рону злиться на неё. В восемь вечера их ждали на ужин в Норе.

* * *

Эту квартиру, расположенную в новом фешенебельном районе, недалеко от Министерства, Гермионе подарили на свадьбу её родители.

— Мы копили эти деньги специально для тебя, дорогая, — со слезами на глазах сказала ей мать, обнимая Гермиону на свадебном застолье. Её слёзы были вполне понятны: ни родители, ни друзья, ни сами Рон с Гермионой до последнего дня не знали, состоится ли эта свадьба вообще.

Началось всё с того, что Гермиона наотрез отказалась брать фамилию Рона, оставив себе девичью. Для семейства Уизли это было неприемлимо, но все уговоры и доводы оказались тщетны — Гермиона намертво стояла на своем. Младший Уизли целую неделю ходил мрачнее тучи, с невестой не разговаривал, зато Гарри приходилось туго — все свои мысли по поводу решения Гермионы Рон приносил на площадь Гриммо и засиживался допоздна. В конце концов даже железные нервы мракоборца не выдержали, и он с каменным лицом попросил друга свои проблемы с будущей женой решать самому.

Потом выяснилось, что никакого платья с фатой, цветочных арок и всех остальных общепринятых свадебных атрибутов не будет, а гостями будут только самые близкие. Гермиона заявила, что всё это пережитки патриархальных времён, а она будет выходить замуж в джинсах и футболке. Скандал был такой, что Гарри, снова попавший в самый круговорот событий, наорал и на жениха, и на невесту, а потом трансгрессировал, сказав, что на свадьбу он не придёт. Настроен Гарри был весьма решительно, и на период свадебных мероприятий напросился в командировку на другой конец Англии.

Закончилась эта война полной победой Гермионы. Гостей набралось всего пятнадцать человек, включая родных, а невеста была в обычной вишнёвой парадной мантии. Дату бракосочетания из-за Гарри пришлось перенести, но в итоге свадьба прошла тихо и без приключений. Тихо настолько, что многие в Министерстве даже не подозревали, что их первый заместитель министра замужем.

* * *

Часы в пустой квартире в центре Лондона показывали десять. Гермиона так и не пришла.

— Боже, Кикимер, как же это вкусно! Спасибо тебе!

Гарри с улыбкой наблюдал, как Гермиона облизывает пальцы от десерта и как расплывается от похвалы лицо домовика. Ужин закончился, часы в коридоре пробили десять раз. Гермиона вдруг побелела и, схватившись за голову руками, начала качаться на стуле. Гарри тоже побелел и вскочил.

— Ужин, Гарри… — простонала она. Гарри кинулся к шкафчику за противоядием.

— Я забыла про семейный ужин в Норе, — закончила фразу Гермиона. Он замер в дверях, мгновенно осознав размер катастрофы.

Одетые по-магловски они шли по пустынной ночной улице Лондона, держа в руках стаканчики с горячим кофе, и Гарри молча набирался смелости задать вопрос, который уже много лет не давал ему покоя. «Что я боюсь услышать?» — с раздражением подумал он и сразу спросил:

— Может, ты расскажешь мне, что на самом деле происходит у вас с Роном?

Гермиона осмотрелась и кивнула в сторону небольшого сквера, разбитого между двумя новыми многоэтажными домами. Около унылого пустого фонтана с дельфином виднелась одинокая лавочка.

— Давай посидим, — предложила она, — это долгая история.

Они пересекли небольшую детскую площадку, где по всей песочнице были разбросаны разноцветные игрушки. Гермиона присела, взяла одну и долго молча крутила её в руках.

— Что происходит, Гермиона? — повторил свой вопрос Гарри. Она кинула игрушку, поставила недопитый кофе на лавочку, села на неё, обняв колени, и заговорила, не глядя на него.

— Разве Рон тебе ничего не рассказывал?

— После свадьбы — как отрезало. Да мы видимся-то… Пару раз в году, на праздники.

— В том-то и дело, что ничего не происходит, Гарри. И никогда ничего не происходило. Все было хорошо, только пока была война, приключения. Да и тогда, как ты помнишь, не особо ладилось.

Она покосилась на Гарри, но он сидел рядом, держа в руках остывший кофе, и молча смотрел себе под ноги.

— А потом Министерство и вдруг… Рон бросает учёбу и уходит из мракоборцев. На вопрос «Почему, Рон?» я услышала: «Не хочу всю жизнь быть в тени Поттера». И я будто с ума сошла, решила, что смогу его изменить, сделать счастливым. Нельзя несчастного внутри человека сделать счастливым снаружи.

Она помолчала.

— Потом свадьба эта дурацкая. И что? Нам даже поговорить вечером дома не о чем. Я вся в книгах да в бумагах. Он мается, злится. А о чем говорить? О международных стандартах или правах домовых эльфов? Рон через пять минут зевать начинает. О квиддиче? Сам знаешь, как у меня с квиддичем…

Гермиона замолчала и подняла голову. Гарри тоже повернулся и смотрел теперь только на неё. Интуиция подсказывала ему, что это только предисловие, главное ещё не сказано и Гермиона готовится к этому.

— Но это всё не так плохо, с этим я могла бы справиться.

В этот момент что-то необъяснимо сложное происходило между ними от доверительности рассказа и от этого взгляда, глубокого, неотрывного, глаза в глаза. Он поднимал в памяти целые пласты воспоминаний: случайные слова, порывы, прикосновения, мысли и желания — всё, от чего Гарри сразу бросило в жар, а у Гермионы начал прерываться голос и дрожать пальцы.

— Рон пытался, всё искал себе дело, которое сразу подняло бы его на небывалую высоту в глазах других. А может, именно в моих. А когда у него не получалось, говорил: «Ну конечно, куда мне до великого Поттера!» Постепенно ты стал для него наваждением, страшным сном, доказательством его, как он считал, никчёмности. И в итоге Рон сам поверил, что во всех его неудачах виноват ты, потому что был рядом. Наверно, поэтому и перестал с тобой общаться. Как и со мной. Только так, для поддержания имиджа. Он и живёт уже давно в магазине, в комнате Фреда.

Гермиона не плакала, а в голосе не слышалось сожаления. Она смотрела на Гарри и говорила легко, даже быстро. «Словно рассказывала это уже много-много раз», — мелькнуло у Гарри в голове. Проще было бросаться под волшебную палочку Бэйсборна, чем смотреть сейчас в эти карие глаза, не отводя взгляд. Но на этот раз ему хотелось выяснить всё до конца. Даже если после этого он навсегда станет подлецом в глазах Рона.

— Он скрывал, конечно, но всегда, еще со времён поиска крестражей, считал, что между тобой и мной всё не так просто.

— Он был прав, — спокойно сказал Гарри, сдерживая дрожь в руках.

— Да, — подтвердила Гермиона, облегчённо вздохнув. — Только ты слишком долго считал по-другому, а он немного ошибся во времени.

До рассвета они молча бродили по улицам Лондона, лишь изредка обмениваясь улыбками и случайными фразами, а когда солнце показало на востоке свои лучи, уже стояли у дома в фешенебельном районе города.

— Будь осторожней, — сказала Гермиона, глядя на Гарри с уже знакомым выражением в глазах. — С сегодняшнего дня у тебя станет на одного врага больше. И никто не отменял для мракоборцев статью 243.4 «О репутации борца с тёмными силами». Кстати, надо заняться её редактированием.

Во вторник рано утром, когда в Косом переулке еще совсем пусто, в открытое окно дома № 93, где находился магазин «Всевозможные волшебные вредилки», влетела маленькая серая сова. Она сделала круг под потолком и уронила на кровать аккуратно сложенную пополам записку, а потом громко крикнула несколько раз. Пока Рон смотрел вслед улетающему почтальону своей жены, в окно влетела другая, незнакомая сова, бросила на пол вторую записку и молча вылетела прочь.

Рон медленно, словно нехотя, взял в руки первую записку и развернул её. В центре квадратного листочка мелким каллиграфическим почерком Гермионы было написано всего три слова: «Подала на развод». Он отбросил записку в сторону и достал из-под подушки волшебную палочку.

— Акцио, письмо.

Белый лист бумаги плавно взлетел с пола и приземлился в его руку. Рон открыл послание, написанное печатными буквами:

«Ваша жена, Гермиона Грейнджер, провела сегодняшнюю ночь с Руководителем штаб-квартиры мракоборцев, Гарри Поттером».

Подписи не было. Рон скомкал бумагу в руке и откинулся на подушку. «Ты — покойник, Гарри», — подумал он и закрыл глаза.

Джинни вытерла мокрое от пота лицо и глянула на себя в зеркало. Даже расцарапанная бладжером и растрепанная от бешеной скорости она была хорошенькой. Надо только умыться холодной водой, чтобы смыть грязные пятна на лице.

— Он здесь?

Рут Аббот, капитан их команды и её лучшая подруга, заглянула в зеркало через плечо Джинни. Та молча кивнула.

— Как подумаю, что он видел весь этот позор, хочется трансгрессировать, — с отчаянием проговорила она. Рут презрительно фыркнула. Она выросла далеко на севере Европы и не была поклонницей Гарри Поттера. Скорее, считала его высокомерным занудой, который много лет морочит Джинни голову.

— Посади его на метлу, пусть попробует сделать лучше, — с вызовом проговорила она, глядя на расстроенную подругу.

— Ооо! — с непонятной для Рут интонацией протянула Джинни. — Ты не видела его на метле! Он ловец с рождения. В своё время за право взять его в свой состав боролись пять из семи лучших мировых команд, но…

Она помолчала.

— Он выбрал Министерство и мракоборцев.

Рут недоверчиво прищурилась.

— Тёмная магия против квиддича?

Джинни засмеялась.

— Ты несправедлива, Рут, потому что абсолютно не знаешь Поттера. Гарри не ангел, но тщеславие — не его порок, он лишён его начисто. Отказаться от мирового квиддича, от игры такого уровня — очень тяжёлое для Гарри решение. Если хочешь, можем сходить на первенство Министерства. Он ловец одной из команд. Ты поймешь, когда увидишь.

— Заинтриговала, Джин, — Рут снова сщурила глаза. — Ты говорила, вы вместе восемь лет. А видитесь несколько раз в месяц. Ты не устала от неопределённости?

Джинни поморщилась, но Рут никогда спрашивала просто так. Она считала, что всё, что происходит в жизни членов команды, тоже влияет на дух игры.

— Если бы я не спала с ним, наверное, давно была бы замужем. Так говорит мама, когда мы с ней ругаемся. Но для меня это не имеет значения. Нет быта — нет проблем, — небрежно произнесла она, но в глазах мелькнуло странное выражение. Рут молча внимательно смотрела на Джинни, пока та не отвела взгляд.

— Пошли, — сказала она подруге, — пора познакомить вас, наконец.

— Ты расстроилась? — спросил он, слегка прижимая её к себе.

— Я сегодня абсолютный рекордсмен по промахам.

Худощавый, выше среднего роста, с взъерошенными чёрными волосами и в очках. Рут фыркнула. «Что Джинни нашла в нем?» Гарри поцеловал в щёку обнявшую его за талию Джинни и протянул руку Рут.

— Гарри Поттер.

Из-за очков на Рут смотрели внимательные ярко-зелёные глаза, а рука и улыбка были удивительно тёплыми.

— Рут Аббот.

— Аббот? Ханна Аббот…

— Моя двоюродная сестра по отцу.

Гарри кивнул. Джинни весело взглянула на него.

— Мы хотим посмотреть, как ты играешь в квиддич. Когда у вас следующий матч?

При слове «квиддич» Гарри весь преобразился, словно внутри него зажгли огонь, а глаза засияли. «Да, он настоящий игрок», — подумала Рут, наблюдая, как Джинни по-хозяйски берёт Гарри под руку.

— Второй круг внутреннего чемпионата начинается через две недели, — с улыбкой сказал он, мягко отстраняя Джинни, чтобы поднять валявшийся между скамьями рюкзак. — Правда, я не уверен, что буду играть. Через пять дней наша команда улетает в Плимут. Но если вернёмся, буду рад вашей поддержке.

— Плимут — это… — начала Джинни и в голосе её прозвучал страх.

— Да, — прервал её Гарри, продолжая улыбаться. — Но на финал можете приходить смело. Ну что, проигрыш — не приговор, пойдем выпьем кофе для поднятия боевого духа.

И он пошёл к деревянному навесу у небольшого кафе, приютившегося сбоку от стадиона для квиддича. Отметив для себя, что Джинни послушно замолчала, а Гарри так и не взял её снова под руку, Рут с любопытством двинулась за ним.

Разговор за столиком плавно перешел на обсуждение команд по квиддичу и был в самом разгаре, когда у Гарри в кармане что-то зажужжало. Он хлопнул по карману, прекращая шум, и виновато посмотрел на Джинни:

— Это Кингсли. Прости, Джинни, боюсь, на сегодня выходной для меня закончен. Мне нужно в Министерство. Приеду из Плимута — пришлю тебе сову.

Гарри быстро обнял её, ласково поцеловав в щёку, кивнул Рут головой и не успела Джинни открыть рот, как он повернулся и мгновенно исчез. Но Рут готова была поклясться в том, что успела увидеть довольную улыбку у Поттера на губах.

* * *

Гарри совершенно измучился угрызениями совести. «Джинни достойна лучшего. Я должен на ней жениться», — говорил он себе много раз, но как только открывал рот, чтобы произнести слова, которые она ждала уже столько лет, перед глазами вставала гостиная в доме двенадцать и другие карие глаза.

После последней встречи с Гермионой Гарри понял, что попал. Влип так, как никогда в жизни! Он — бессовестный трус! О чём он думал, когда начал встречаться с сестрой лучшего друга? А сейчас готов поменять сестру на его жену! Гарри схватился за голову. Если Рон захочет убить его, Гарри даже сопротивляться не будет. Но перед этим надо поставить хотя бы одну точку. И Гарри отправил сову к Джинни, что будет на матче. Появление Рут в его планы не входило.

* * *

Вызов через переделанную напоминалку был идеей Гермионы. Она сильно уменьшила магический шар в размере, он перестал менять цвет, когда человек что-то забыл, но начинал жужжать, если кому-то из его держателей нужна была встреча в Министерстве. Таких шаров было всего пять: у министра магии, его первого заместителя, начальника отдела магического правопорядка и начальника отдела тайн. И один шар лежал в сейфе, на всякий случай. При вызове с каждого шар жужжал по-своему, а чтобы остановить жужжание, достаточно было слегка хлопнуть по нему рукой. Был у шара и беззвучный режим, для скрытых вызовов, но Гарри еще ни разу им не пользовался.

— Похоже, ты был прав, Поттер, — произнес министр, едва Гарри переступил порог его кабинета. — Что-то странное происходит в районе Плимута прямо сейчас. Там резко активизировались серые гномы, акромантулы и что-то происходит на болотах. Не знаю, связано ли это с убийствами, но надо туда наведаться. Не нравится мне это. Время терять не будем. Завтра утром скажешь мне, кого берешь с собой, день на подготовку, в понедельник выезжаете.

Гарри молча кивнул. Приятно было, что министр признал его правоту, но как бы он хотел в этот раз ошибаться!

Маленький полный человечек с круглым лицом и невыразительными голубыми глазами, которые сейчас были выпучены от страха, бежал не разбирая дороги по Дартмурскому лесу. Его короткие толстые ножки двигались с такой быстротой, на которую только были способны, цепляясь за камни, пни и коряги или проваливаясь в звериные норы, коих в этих местах видимо-невидимо.

Время от времени он утыкался в очередной горный кряж, которые разбросаны по этой заболоченной местности еще с тех времён, как здесь жили болотные великаны, любившие играть по ночам, бросая друг в друга куски горных пород, вырванных из земли. Тогда он резко разворачивался на ходу и бежал в другую сторону, даже не успевая задуматься, куда он бежит.

Злобные серые гномы, живущие под валунами на границах болот, при его приближении вылезали из своих нор, забирались наверх громадных серых камней и начинали гневно шипеть вслед проклятья на своем гномьем языке.

Черные болотные друды вылетали из своих укрытий, собирались в стаю и, растопырив свои короткие толстые пальцы с острыми, как бритвы, когтями, кидались на него, стараясь вырвать из его тела кусок побольше.

Одежда на человечке давно превратилась в лохмотья. Кровь хлестала из ран, оставленных злобными друдами. Один ботинок он потерял, провалившись в нору черного квакля. Дыхания уже не хватало. Наконец он добежал до болот, по которым вдалеке прыгали с кочки на кочку болотные фонарики, и упал на колени, бессильно закрыв глаза и пытаясь отдышаться.

И в этом момент смолкли все звуки вокруг, попрятались в норы все злобные твари, даже фонари на болотах загасили свои огоньки. Серый холодный туман наполз на болота, а с ним двигалось что-то большое, чёрное, бесформенное и страшное. Маленький человечек замер, стоя на четвереньках, потом медленно повернулся и закричал от ужаса. Черная масса окутала его со всех сторон, словно всасывая в себя, и наступила тишина.

— Его как-то странно убили, — задумчиво сказал Гарри, сидя рядом с министром магии на скамейке в Центральном парке Лондона. Кингсли был в белой водолазке, синем в клетку костюме с зауженными брюками и начищенных до блеска черных ботинках. Рядом с Гарри, сменившим синие джинсы на чёрные, а футболку на трикотажный джемпер, министр выглядел настоящим пижоном. Впрочем, вёл он себя всё так же уверенно и солидно, как и в своей министерской мантии.

— Что значит «странно»? — спросил он, оглядываясь по сторонам, как будто ждал, что из соседних кустов вылезет враг.

— От него только кожа осталась, надутая, как пузырь. А внутри ничего: ни внутренностей, ни костей. Словно из него высосали всё.

Кингсли поморщился, посмотрел на Поттера и покачал головой. Вид у Гарри и вправду был не очень. Щёки впали, под глазами залегли черные тени и тонкими полосками прорезали лоб ранние морщинки.

— Маглы рассказывали, в этот день туман был такой, что рук своих не видно. Но не обычный, как часто случается на болотах, а жуткий, ледяной. Пришёл быстро, за пару минут всё на несколько миль вокруг затянуло. И растаял мгновенно, как и не было. Ненормальный туман.

— А нашли вы его как, Рокофора?

— Как отбились от пауков, три дня прочесывали местность на мётлах. Никого. Все твари попрятались, будто там василиск объявился. А потом наткнулись на деревушку: два двора, три дома. Нам повезло, Рокофор там был перед тем, как уйти на болота. Куртку бросил. Люди сказали, странный был какой-то. Как не в себе.

— Империус?

— Очень похоже. Палочка его тоже в куртке была, он безоружный в Дармут ушёл. На него нас собака вывела, охотники помогли. Как увидели труп, сбежали.

— А почему ты мне всё это в Министерстве не стал рассказывать?

Гарри повернулся к министру.

— А вот это, Кингсли, самый важный вопрос. То, что Рокофора убили — это уже понятно. Что убили с помощью тёмной магии — тоже. Но почему именно за день до нашего приезда?

— Ты думаешь…

— Я уверен, что тот, кто его убил, знал, что мы приезжаем в Плимут. А значит…

— Значит, всё серьёзнее, чем мы думали, потому что в Министерстве есть шпион, — закончил за Гарри министр и лицо его стало мрачнее тучи. Гарри молчал.

«Спать, спать, спать», — стучало у Гарри в голове, когда он расстался с министром на выходе из парка и пошёл в сторону стоянки такси. Битва с акромантулами, три дня метания по болотам, четыре ночи без сна — на трансгрессию просто не было сил. Он отдал таксисту последние магловские деньги, оглянувшись по сторонам, поднялся на крыльцо дома, а когда зашёл, сразу понял, что отдыхать не придётся. В коридоре стоял терпкий запах духов Джинни.

Она так увлеклась наведением порядка в его спальне, что даже не обернулась на стук двери. «Джинни очень похожа на Молли, только красивее», — подумал Гарри, наблюдая, как она ловко волшебной палочкой убирает пыль с карниза и выравнивает складки на новых золотистых портьерах. «Она чувствует себя здесь хозяйкой», — от этой мысли, и еще от того, что он очень хотел принять ванну и завалиться спать часов на двадцать, ему стало нехорошо.

— Джинни?

Она вздрогнула и уронила палочку.

— Гарри! — радостно воскликнула Джинни и осеклась, увидев его лицо. — Что-то случилось?

— Джинни, как ты здесь оказалась? Прости, я смертельно устал. Если хочешь, я попрошу Кикимера приготовить тебе комнату.

— Комнату? — как эхо повторила Джинни и вдруг засуетилась, стараясь уничтожить следы своего вторжения. Гарри видел, что глаза её наполнились слезами, и ему стало ещё хуже. Он подошёл, обнял её за плечи и усадил в широкое старинное кресло, сменившее цвет с родного темно-зеленого на бордо с золотом. Сел в кресло напротив, подтянув его поближе к ней, и собрал все свои оставшиеся силы.

— У тебя что-то случилось? — спросил он, начиная сначала. Она покачала головой, показывая «нет».

— Я ночевала у Гермионы, — сказала она. Сердце Гарри пропустило пару ударов. — Рон сейчас живет на квартире с Джорджем, помогает ему с магазином, поэтому я иногда остаюсь у неё на ночь.

«Я ведь про неё почти ничего не знаю!» — с ужасом подумал Гарри, снова осознавая, как паршиво вёл себя с Джинни.

— А сегодня утром туда пришел Рон. Гарри, я никогда не слышала, чтобы люди так ругались! Я не знала, что ты уже вернулся, и убежала сюда. Гермиона сказала Рону, что разводится с ним, что документы уже в суде.

Гарри замер, стараясь спрятать охватившую его радость.

— Но Рон не унимался. Он кричал много разных слов, из которых я поняла, что Рону что-то сказали или написали, и он думает, будто у Гермионы кто-то есть…

Джинни вдруг остановилась, увидев выражение лица Гарри. Потом побледнела, а в глазах появилась боль.

— Нет, Гарри, — качая головой и отодвигаясь от него, сказала она. — Нет. Только не ты… Как вы могли! — голос её сорвался от возмущения.

— Джинни, успокойся, — с резкостью, которой раньше никогда между ними не было, одёрнул её Гарри. «У меня нет сил, только не сейчас», — думал он, тщательно подбирая слова. — Я клянусь тебе, слышишь, клянусь чем угодно, что между мной и Гермионой никогда не было близких отношений. Но… Прости меня, Джинни!

«Вот и всё», — понял Гарри, когда она выпрямилась, как струна.

— Давно ты её… любишь? — споткнувшись о слово «любишь», спросила Джинни с каменным лицом. В голове складывалась полная картина её отношений с Поттером. А у Гарри перед глазами снова встала гостиная, освещенная десятками волшебных свечей.

— Не знаю. Я понял это летом, когда мы ушли из Хогвартса.

— Гермиона знает? — напряжённо спросила Джинни.

Гарри молчал, не глядя ей в глаза.

— Господи, какая я дура… Она тоже… Вот почему развод!

Джинни встала и пошла к двери. Взявшись за ручку, она обернулась.

— Поздравляю, Гарри! — с горьким сарказмом произнесла она. — Спокойной ночи!

И тихо-тихо закрыла за собой дверь. Гарри еще минуту сидел неподвижно в кресле, пытаясь понять случившееся, потом встал, скинул на пол всю одежду и, не заходя в ванну, упал на кровать. Не успела его рука накинуть сверху одеяло, как он уже спал.

Кингсли еще раз перечитал бумагу, лежащую перед ним и покачал головой. «Началось. Поттер и Грейнджер… Два самых профессиональных сотрудника Министерства. Кого хотят убрать, его или её? Или обоих?»

— Ладно, — сказал он вслух, взял бумагу, свернул вчетверо и положил в карман. В лифте нажал кнопку «2» и вышел, не дослушав, как женский голос перечисляет отделы, расположенные на этом уровне. Министр точно знал, где находится отдел магического правопорядка. Он шёл к начальнику мракоборцев. Лично.

Поттер сидел за столом рядом с Финниганом, склонившись над результатами экспертизы тела и палочки Рокофора. Остальные столы в большой комнате, ярко освещенной большими круглыми шарами, плавающими под потолком, были пусты. Когда вошел министр, Финниган вскочил, ткнув Гарри в бок, от чего тот выронил из рук пузырёк с какой-то зеленой жидкостью и чертыхнулся.

— Здравствуйте, господин министр! — бодро отрапортовал Симус. При слове «министр» Гарри поднял голову.

— Поттер, — обводя взглядом комнату и останавливая взгляд на Гарри, произнёс Кингсли, — можно тебя на пару слов.

И, не дожидаясь ответа, двинулся в его кабинет. Гарри молча встал, передал Финнигану пузырёк и подвинул исписанные экспертом листы.

— Посмотри сам, потом скажешь, что думаешь.

И шагнул вслед за министром. За его спиной в кабинет, где скрылся Кингсли, вплыл один из шаров, висящих под потолком. Поттер плотно прикрыл дверь. Кингсли молча вынул из кармана и положил на стол сложенный вчетверо бумажный листок, на котором было написано полное имя Гарри.

— Прочти, — коротко сказал он. Гарри развернул листок.

«Настоящим уведомляем Вас, что сотрудник Министерства Гарри Джеймс Поттер, находящийся на должности Руководителя штаб-квартиры мракоборцев и числящийся в Отделе обеспечения магического правопорядка, подозревается в нарушении статьи 243.4 «О репутации борца с тёмными силами», а именно п. 3 данной статьи, который гласит, что «мракоборец должен быть достоин доверия своих коллег и товарищей не только при исполнении своих обязанностей, но и во всех областях жизни, потому что вся жизнь борца с тёмными силами тесно связана с жизнями других людей и, особенно, сотрудников отдела. Все они зависят друг от друга».

На основании прошения о рассмотрении правонарушения, поданного его другом, Рональдом Билиусом Уизли, 31 августа 2007 года, он обвиняется в участии в супружеской измене с женой просителя, Гермионой Джин Грейнджер, что указывает на то, что он способен на предательство и обман, которые не допускают нахождение вышеуказанного сотрудника не только на должности Руководителя штаб-квартиры мракоборцев, но и в рядах самих мракоборцев.

Предлагаем вам провести тщательное расследование и предоставить доказательства необоснованности указанных в прошении обвинений в Административный отдел Визенгамота в срок до 10 сентября 2007 года. В противном случае мы вынуждены будем назначить слушание дела по указанному правонарушению, предполагающему смещение Гарри Джеймса Поттера с должности Руководителя штаб-квартиры мракоборцев и исключение его из рядов мракоборцев.

С уважением,

Кларисса Дора Смит,

ответственная за рассмотрение заявлений о нарушениях внутреннего магического законодательства Министерства магии, 01 сентября 2007 года».

Гарри дочитал до конца и посмотрел на министра.

— Что скажешь?

Кингсли уселся на стул напротив и не сводил с Поттера глаз.

— Это неправда, — ответил Гарри, выдерживая тяжелый взгляд. — Мы встречались наедине три раза за десять лет. Гермиона никогда ему не изменяла.

— Почему он подал заявление в Визенгамот?

— Гермиона подала на развод после нашей последней встречи.

— Почему?

Гарри помолчал, принимая решение.

— Это официальный допрос или неформальный разговор? — спросил он, наконец, глядя на Кингсли.

— Пока неформальный.

— Тогда я предпочитаю не отвечать на твой вопрос сейчас, Кингсли, — твёрдо сказал Гарри. — Ты поверишь мне на слово, я знаю. Ни Гермиона, ни я не способны на подлость. Но Визенгамоту этого будет недостаточно. Поэтому я готов пройти официальный допрос с применением сыворотки правды и с участием представителей Визенгамота. Но с одним условием…

Кингсли вопросительно смотрел на Гарри.

— На допросе должен присутствовать Рон Уизли.

Министр усмехнулся.

— А если нет?

— Тогда допроса не будет, и я сам уйду из Министерства.

— По рукам. Уизли будет. И держись пока подальше от Грейнджер, — сказал Кингсли, вставая. — Игра началась, Поттер?

Гарри покачал головой.

— Мне кажется, Кингсли, эта игра началась давно.

— Давно, это когда? — уточнил министр, снова поднимая брови.

— Когда появился Бэйсборн. Это была разминка. Игра рассчитана далеко вперёд. И игрок хорошо знает участников. Так что…

Гарри развёл руками.

— Ладно, — произнес министр и почесал затылок. — Послезавтра квиддич. Надо разбить этих любителей из отдела происшествий. И знаешь, надеюсь, что на этот раз ты ошибаешься.

Гарри быстро повернулся и почувствовал, как всё тело сдавило и потащило вперёд, словно кто-то втянул его в узкую шершавую трубу. Через мгновение он уже был на площади Гриммо и с удивлением разглядывал сквозь ночную тьму стоявшие перед ним дома, между которыми был спрятан дом двенадцать. Фонари не горели. Гарри планировал приземлиться прямо на крыльцо, но промахнулся. За последние десять лет такое случилось только один раз, когда он напился после суда над Бэйсборном и вместо дома трансгрессировал на набережную Темзы. Тогда пришлось возвращаться на такси и чистить память нескольким десяткам ошарашенных маглов.

Гарри уже двинулся к дому, когда внезапно понял, что на площади он не один. Высокая угловатая фигура, едва различимая в темноте, вдруг отделилась от ближайшего фонарного столба и начала перемещаться в его сторону. Гарри выхватил из кармана волшебную палочку.

— Люмос Органум!

Из палочки вылетел и повис у Гарри над головой большой белый шар, как прожектор осветивший площадь до самого дома. Прямо напротив, не дойдя всего несколько шагов, стоял Рон, держа в руках свою палочку, направленную Гарри в грудь.

Гарри испытал такое потрясение, увидев Рона в засаде у дома, что не думал об опасности. От удара его спасли только скорость реакции и чутьё мракоборца. В какой-то миг Гарри почувствовал, что сейчас Рон нападёт, и выкрикнул «Экспелиармус!» в тот момент, когда тот поднял руку. Волшебная палочка вылетела из рук Уизли, и Гарри с облегчением поймал её в воздухе.

— Это ты погасил на площади свет? — спросил Гарри, убирая палочку Рона в карман мантии. В ответ Рон молча щёлкнул невидимым дезиллюминатором, возвращая фонарям их тусклое сияние.

— Нокс!

Большой шар исчез на кончике палочки Гарри, и он спрятал её в другой карман.

— Можно было сначала поговорить, — продолжил Гарри, одновременно пытаясь решить, что делать дальше.

— Зачем? Чтобы ты опять что-нибудь придумал? — глухо сказал Рон, пряча в мантии пустую руку. — Я сыт твоими сказками по горло.

— Тогда почему не убил меня сразу? — спросил Гарри, делая шаг ему навстречу.

— Не был уверен, что это ты, — на мгновение замявшись, ответил Уизли.

— Ты врёшь, Рон, — спокойно возразил Гарри, приближаясь еще на шаг. — Кто ещё мог трансгрессировать сюда в такое время. Сколько дней ты караулишь меня, чтобы напасть исподтишка?

— Не больше, чем понадобилось тебе, чтобы увести у меня жену, — выкрикнул Рон, отступая на шаг и вытаскивая руку, забыв, что его палочка у Гарри.

— Между мной и Гермионой ничего не было, — ответил Гарри, снова делая шаг в сторону Рона. — Мы просто поужинали, а потом до утра бродили по городу. Гермиона рассказывала о… Себе. Я даже не знал, что она подала на развод, мне сказала об этом Джинни.

— Ничего не было? — с издевкой спросил Рон. — Я слышу эту песню со времён Хогвартса. Хочешь сказать, что она ушла не из-за тебя?

— Нет, Рон, не из-за меня, — ответил Гарри, до которого вдруг разом дошло всё, что говорила ему в сквере Гермиона. Он понял, что в тот момент для Гермионы было неважно, любит её Гарри или нет, потому что она всё равно ушла бы от Рона. Что она задолго до этого сделала свой выбор, много готовилась и сама напросилась на ужин. И это был лишь предлог, чтобы сказать Гарри правду и заставить его открыться. И у него сразу стихли угрызения совести. Рон смотрел на него с усмешкой и недоверием, но Гарри было все равно, что думает сейчас Рон. Он молча ликовал.

— Она ушла от твоего вечного нытья и желания сделать меня виноватым в том, что у тебя не хватило духу довести до конца хоть одно дело. Она ушла от бессилия, от того, что не может изменить это. Так из-за кого она ушла, Рон?

Усмешка исчезла с лица Уизли. Руки Рона безвольно повисли вдоль тела. Он опустил голову, глядя на плитку под ногами, а потом сделал последнюю попытку обвинить Гарри.

— Ты пытаешься убедить меня в том, что ничего не испытываешь к ней?

Гарри засмеялся.

— Нет, Рон, я ни в чем не пытаюсь тебя убедить. У тебя есть привычка копаться в других, не глядя на себя. Я дам тебе шанс её изменить. А сейчас…

Гарри вытащил из кармана волшебную палочку Рона.

— Можешь убить меня, — закончил он, кинул Рону палочку и, развернувшись к нему спиной, пошёл домой. Единственное, о чём думал Гарри в эту минуту, была чашка горячего сладкого чая перед сном.

Погода перед очередным матчем за первенство среди команд Министерства магии целую неделю стояла сухая и солнечная. На трибунах стадиона, где всё было готово к началу, шумел народ, рассаживаясь по местам и доставая банки с холодной газированной водой. Гарри, уже переодетый в черную с золотом форму команды, стоял у выхода своей раздевалки и оглядывал собравшихся болельщиков. Такого количества зрителей на внутренних министерских матчах он не видел уже давно. Наконец Джимми Пикс, капитан команды Отдела правопорядка и однокурсник Гарри по Хогвартсу, позвал команду на поле. На противоположной стороне выстроились серебристо-белые игроки отдела происшествий. Трибуны примолкли. Капитаны пожали друг другу руки. Два ловца, Гарри с Малфоем, привычно обменялись многозначительными взглядами.

— На мётлы! — прокричал судья. Гарри забрался на метлу в предвкушении полёта. Раздался свисток и четырнадцать игроков взмыли в воздух.

Гарри снова летел. Он чувствовал себя птицей. Он ощущал, как встречный ветер откидывает со лба волосы. Все страхи, сомнения и обиды остались внизу, на земле. Метла слушалась малейшего усилия, казалось, достаточно просто подумать. Гарри хотелось кричать от восторга. Он полной грудью вдохнул холодный воздух и сделал такой крутой вираж, что вызвал возглас одобрения у комментатора и рёв восторга у зрителей. Но Гарри ничего уже не слышал, его глаза обшаривали поле в поисках маленького золотого мячика.

— Ого! — вырвалось у Рут Аббот, когда Гарри резко нырнул вниз и вышел из пике, едва не задев землю. Она с улыбкой оглянулась на Джинни, сидящую позади неё. Джинни с пониманием кивнула в ответ. Рут с первых минут матча не отрывала от Гарри глаз, не обращая внимания на счёт. Каждый следующий вираж ловца мракоборцев вызывал в ней новый всплеск восторга.

Рут играла в квиддич с трёхлетнего возраста, участвовала в чемпионатах мира, но, глядя как летает Гарри, понимала, что до этого уровня ей далеко. «Он с метлой, как единое целое. Живёт в воздухе. Какого ловца потерял квиддич!» — с сожалением подумала она, когда Гарри увернулся от бладжера, нырнул под Малфоя, который от неожиданности чуть не упал с метлы, и, обходя на крутых поворотах загонщиков противника, понесся к центру, заметив снитч. Малфой, улетевший на другой конец стадиона, оглянулся, тоже увидел блестящий мячик и развернулся. Зрители заревели.

Теперь два ловца, черный и белый, летели лоб в лоб с разных сторон поля. Оба всё больше набирали скорость, сшибая на ходу игроков, своих и чужих, а прямо посередине между ними, в десяти метрах от земли, трепетал золотыми крылышками маленький победный снитч. До столкновения оставалось двести метров, сто пятьдесят, девяносто… Смолк комментатор. Вокруг наступила полная тишина. Игроки обеих команд забыли про матч, замерли и не отрывали взгляды от двух фигур, мчащихся на смертельный таран. Рут даже не заметила, как превратилась в один сплошной комок, а за её спиной, сжав кулаки и закусив губу, с напряженным лицом сидела Джинни.

— Ой, мамочки! — в абсолютной тишине громко воскликнул женский голос.

Восемьдесят, шестьдесят, сорок, пятнадцать, пять метров. Половина зрителей закрыли глаза, ожидая удара. Но в самый последний момент, когда снитч был уже прямо перед ними, Гарри, прижавшийся всем телом к метле, резко рванулся вперёд, потом перевернулся и взмыл вертикально вверх под самые кольца. Взлетая, он едва не упал сам и задел прутьями ловца белых. Малфой прокрутился, как волчок, пролетая вперед по пустому пространству, а в руке у Поттера засверкал на солнце маленький золотой мячик. Раздался финальный свисток, и стадион взорвался такими криками, каких не слышал с момента своего основания. Команда мракоборцев победила команду отдела происшествий со счетом 160:10. Игра длилась двенадцать минут сорок секунд.

— Это было… Это было…

Рут никак не могла успокоиться и прыгала на месте, выпуская наружу напряжение, возникшее от финала игры.

— Это было просто… — она пыталась подобрать слова, чтобы сказать Джинни, как ей понравилось. Джинни с улыбкой обняла подругу за плечи.

— Я же тебе говорила, он ловец с рождения, — сказала она, уводя Рут от толпы болельщиков, громко скандирующих приветственные лозунги мракоборцев. — Пойдем я тебя кое с кем познакомлю…

На нижних рядах стадиона Артур и Рон Уизли отчаянно спорили, размахивая руками и иногда притопывая ногами от возбуждения.

— А я тебе говорю, — слышался издалека голос Рона, — что это гусеницы. И маглы одевают их на колеса, чтобы ездить по бездорожью.

— Ооо, — засмеялась Джинни, — маглы — их любимая тема, и если это не остановить, то спор может продлиться до вечера. Рон, папа, привет!

Джинни весело помахала родным рукой.

— Как вам игра?

— Джинни, ты тоже здесь! Гарри умеет держать стадион в напряжении, — добродушно ответил Артур Уизли, не замечая, как при этом имени насупился Рон. — Но сегодня даже я решил, что они с Драко хотят устроить смертельную дуэль. Это было великолепно! Какая выдержка! Какой точный расчет! А где Гарри, Джинни? Надо поздравить его с очередной блестящей победой.

Джинни весело тряхнула головой.

— На прошлой неделе мы с Гарри расстались. Только не надо трагических слов и печальных лиц. Просто наши отношения пришли к своему логическому концу. И Гарри поставил в них точку.

— Слава богу, — к удивлению Рут произнес отец Джинни. — Хоть одному из вас хватило смелости сделать первый шаг. Маме не говори!

Он предостерегающе поднял вверх палец.

— Я скажу сам.

— Спасибо, папа, — пропела Джинни и посмотрела на мрачного, как грозовая туча, брата. — Не вздумай влезть, Рон! Это тебя не касается.

— Значит, точку… — начал было Рон, но в этот момент взгляд его упал на Рут, с невозмутимым видом стоящей за спиной подруги.

— Ах, да, — спохватилась Джинни, — познакомьтесь, это Рут Аббот, капитан нашей команды. Рут, это Артур Уизли, мой отец, и Рон, мой брат и лучший друг Гарри. Кстати, Рон был первоклассным вратарём в Хогвартсе.

Аббот с интересом посмотрела на Рона, у которого от слов Джинни покраснели уши, но он не отводил взгляда от лица Рут, даже не услышав слова сестры про лучшего друга.

— Вы любите квиддич, Рон? — с улыбкой спросила она.

— А? К…квиддич? — от смущения Рон начал заикаться. — Ааа! Да, квиддич — это очень круто!

— А вернуться на ворота не хотите? — подняв брови, предложила Рут. Уши Рона стали пунцового цвета.

— Хочу, — к удивлению Джинни, произнес Рон.

— Отлично, — с удовольствием сказала Рут. — Тогда в понедельник, в 8-30 утра жду вас на стадионе. Попробуем. Джинни скажет, где это. Вы придёте?

Рон, весь красный до кончиков волос, смог только кивнуть.

— Прекрасно, — с очень довольным видом сказала Рут, — тогда до встречи в понедельник.

И она взяла Джинни под руку.

— Что это было, Рут? — с удивлением спросила Джинни, когда они вышли со стадиона. Рут со смущенным видом закатила глаза.

— Ну нам же нужен вратарь! — с улыбкой ответила она.

— В твоем роду, случайно, не было вейл? — засмеялась Джинни.

— Ты угадала, — совершенно серьёзно ответила Аббот, — моя пра-прабабушка была чистокровной вейлой.

В ответ Джинни только с улыбкой развела руками.

Вода остужала разгорячённое тело и успокаивала боль в разбитой скуле. Гарри подставил лицо под прохладные капли, закрыл глаза и представил, что пальцы Гермионы гладят его лицо, а мягкие губы нежно прикасаются к ссадине на щеке, потом к губам, к шее… «Нет! — сказал он сам себе и запихнул заманчивую картинку подальше. — Впереди допрос. Развод не закончен, подозрения в измене не сняты».

* * *

Кингсли старался не выносить скандал за пределы отдела и даже взял дело Поттера под личный контроль, но новость о предписании Визенгамота руководителю Штаб-квартиры мракоборцев распространилась по всем уровням Министерства, как пожар.

— Присматриваешь себе работёнку, Поттер? — весело поинтересовался Малфой в раздевалке спортивного зала, увидев у Гарри в руках «Ежедневный пророк». Обычно Гарри игнорировал все его выпады, поэтому отношения между двумя начальниками были сносные. Но в последнее время расписание тренировок обоих отделов совпадали слишком часто, а Гарри после встречи с Роном был взвинчен до предела.

— Ты бы на спарринге был такой смелый, Малфой, — процедил он сквозь зубы, откладывая газету в сторону. — А то за тобой много бегать приходится.

Но мысль о том, что придётся уходить из Министерства, прочно засела у Гарри в голове. И на тренировке он пропускал удар за ударом, размышляя о том, чем стоило бы заняться после отставки, пока Финниган не привёл его в чувство, заставив отлететь в дальний угол зала.

* * *

Гарри с сожалением закрыл воду, насухо вытерся махоровым полотенцем и закинул его в спортивную сумку. Туда же отправилась рабочая мантия. Он любил магловскую одежду, в ней было удобнее. Может быть потому, что вырос среди маглов. И ещё сегодня у него было дело, которое уже никак нельзя откладывать на потом: он должен поговорить с Гермионой. О том, что ему просто до смерти хочется её видеть, Гарри старался не думать, чтобы не бередить разум мечтами о будущем. «Надо ещё его отвоевать, это будущее!» — со вздохом подумал он, закинул сумку на плечо и пошёл к лифту, сшибая по пути белые бумажные самолетики с серебряной полоской на крыльях — послания отдела магических происшествий и катастроф.

Всегда идеально прибранный стол в кабинете Первого заместителя министра магии сегодня напоминал Хогвартс после знаменитой битвы с Волдеморотом. Гермиона сидела в кресле, подперев голову руками, и смотрела на пустой камин.

* * *

Неделю назад, когда ей сказали про послание Визенгамота, первая мысль её была — поговорить с Гарри. Но поздно вечером, когда она уже стояла на пороге с сумочкой в руках, в кабинет зашел Кингсли.

— Я на пару минут, Грейнджер, — сказал он, присел на стул у переговорного стола и жестом пригласил Гермиону последовать его примеру. Она молча обошла стол и выбрала стул напротив, бросив сумочку рядом. Минуту Кингсли сидел, постукивая пальцами по столу, потом вздохнул.

— Это неофициальный разговор, — начал он.

Гермиона молча подняла брови.

— Самое полезное, что ты можешь сделать сейчас для Поттера, это не оказываться с ним рядом ни при каких обстоятельствах. Я знаю… — быстро добавил он, увидев выражение лица Гермионы, и стукнул ладонью по столу. — Я знаю, что всё было не так. Но в данной ситуации, любой факт, который можно истолковать против Поттера, будет истолкован с самой худшей стороны, поверь мне. Не хочу сейчас потерять главу мракоборцев, и что-то подсказывает мне…

Кингсли сделал долгую паузу и внимательно посмотрел на Гермиону.

— Что-то подсказывает, что если он уйдёт, то не один.

Он снова замолчал, ожидая ответа. Спорить было не о чем. Понимая, что министр прав, Гермиона кивнула головой. Сейчас она бы своими руками с удовольствием придушила Рона.

— Отлично! — произнес Кингсли и встал, выражение его лица стало совсем не министерским.

— Гарри справится, — сказал он и вышел, прикрыв за собой дверь.

* * *

«Пора домой, всё равно ничего не лезет в голову», — подумала Гермиона и начала машинально разбирать по стопкам бумаги на столе, раскладывать ручки, скрепки и отправлять волшебной палочкой на доску записки-самоклейки. Услышав негромкий стук, она недовольно взглянула на часы, стрелки которых показывали половину восьмого вечера. «Опять Малфой!»

— Алохомора!

Дверь открылась, Гермиона тихо охнула.

— Гарри, тебе нельзя быть здесь так поздно!

— Знаю, — спокойно ответил он. — Давай встретимся в Косом переулке через пять минут. Только переоденься, пойдем в лес.

Всё ещё держась за руки, они стояли на знакомой опушке. В сумерках Королевский лес Дин был похож на Запретный, только разросшиеся по окраине деревья казались тоньше и светлее. Гермиона с удовольствием вдохнула аромат хвои. Тишину нарушал лишь редкий птичий свист, раздававшийся с разных сторон.

— С тех пор я ни разу не была здесь — проговорила она, потягиваясь всем телом и разминая затёкшие мышцы. Гарри сел на серый щербатый валун, еще тёплый от согревавших его весь день солнечных лучей.

— Да, я тоже. Десять лет прошло. Озеро, где лежал меч, наверное, уже не найду, — сказал он, наблюдая, как Гермиона срывает маленькие голубые цветы, разбросанные по всей поляне.

— Ты очень рискуешь, Гарри, встречаясь сейчас со мной, — сказала Гермиона, опускаясь на камень рядом. И от её близости, запаха хвои, кружившего голову, и секретности их встречи у Гарри внутри всё сладко заныло. — Кингсли запретил мне приближаться к тебе при любых обстоятельствах.

— Тогда почему ты здесь? — спросил он, оттягивая минуту, когда надо будет заговорить о деле.

— Догадайся сам, — ответила Гермиона и замолчала, уткнувшись в цветы.

— Завтра заседание Визенгамота, — нехотя проговорил Гарри, глядя на запад, где лучи заходящего солнца окрасили небо в малиновый цвет.

— Они хотят доказательств. А каких, что ты собрался говорить? — спросила Гермиона, поднимая голову от букета.

— Правду, — сказал Гарри, глядя ей в глаза. — И там будет Рон.

— Зачем, Гарри? Ты хочешь убедить Рона в своей невиновности? Он не поверит.

— В твоей невиновности, Гермиона. На мою наплевать. И он поверит, вот увидишь.

Гермиона прищурила глаза, всматриваясь в его лицо.

— Гарри, ты напросился на сыворотку правды? — воскликнула она, всплеснув руками. — Так зачем мы здесь, это же сразу станет известно.

Всё, что Гарри так тщательно прятал последнее время, все чувства и мысли, которые преследовали его по ночам, не давая спать, мгновенно вырвались наружу при нотках отчаяния, прозвучавших в голосе Гермионы. Это был такой взрыв протеста, что Гарри на мгновение закрыл глаза. «Наконец-то! Слава Мерлину, не эта мерзкая безысходность!» Уже много дней, с момента встречи с Роном, он ощущал себя в жизненном тупике. Даже победа в матче не помогла ему прийти в себя, а лишь усилила это чувство, потому что Гермиона на игру не пришла.

— Да, знаю. И наплевать, я ничего не буду скрывать из страха, что меня исключат из мракоборцев! — Гарри встал и начал расхаживать туда и обратно, повышая голос, всё сильнее распаляясь и понимая, что больше не хочет быть жертвой. — Я могу любить, кого угодно, им не нужны мои чувства. Им нужны доказательства, что я не спал с тобой.

Гермиона поморщилась.

— Они их получат. Если будет мало сыворотки, есть другие способы, ты знаешь сама. А насчет Министерства — это не единственное, что мне нравится делать в жизни. Кругом полно мест, где я никогда не был. И полно занятий, которые могут приносить пользу. И ещё! Мы сегодня здесь, потому что я хотел тебя увидеть. Я-ХОТЕЛ-ТЕБЯ-ВИДЕТЬ! — во весь голос закричал Гарри. Крик прокатился по лесу, вспугнув несколько невидимых птиц. Он понял, что выплеснул всё, что накопилось за это время внутри, и повернулся к Гермионе. Она сидела на верхушке серого валуна с букетом в руках, счастливо улыбалась, глядя на него, и лицо её сияло.

В понедельник в 7:00 утра Рон стоял в трусах перед зеркалом в ванной и с недовольством разглядывал себя со всех сторон, поворачиваясь к отражению то одним, то другим боком. Настроение было хуже некуда. «Всего несколько месяцев разницы с Поттером, а у меня живот уже вываливается из джинсов, и лицо расплылось».

«У тебя есть привычка копаться в других, не глядя на себя». Рон вспомнил, как Гарри смеялся ему в глаза, и с размаху стукнул кулаком по зеркалу, представляя, что бьёт Поттера по лицу. «Почему я не убил его сразу?» — подумал Рон, отходя от зеркала и втягивая живот, чтобы затянуть ремень на джинсах. «Да потому что он мой друг. И он прав», — неизвестно откуда возникла в голове мысль. Рон фыркнул. «Тоже мне — друг, жену увёл!» — возразил он сам себе.

Мысль о жене вызвала в нём досаду. «Надо было первому подавать на развод», — подумал он. И вдруг вспомнил, как перед свадьбой Гарри разрывался между ним и Гермионой, пытаясь помочь им сохранить хрупкий мир. «Интересно, как давно он в неё влюбился? — подумал Рон, и злость вспыхнула в нем с новой силой. — А может, и не любовь это вовсе, а просто желание еще раз утереть мне нос!»

Он быстро кинул в сумку спортивную форму, уже несколько лет бесполезно валявшуюся в верхнем ящике комода, проверил шнурки на кроссовках, расческой быстро закинул назад длинные рыжие пряди и снова подошёл к зеркалу. «Ну что ж, Поттер, посмотрим!» — пригрозил он воображаемому Гарри, стоящему рядом с ним в зеркальном отражении, представил Нору, где ждала его Джинни, и повернулся на пятках.

Джинни поспешно допила кофе, кинула стакан в раковину, где уже доверху набралась посуда, стукнула палочкой по горке тарелок и, убедившись, что мытьё началось, ринулась наверх. Ей до смерти было интересно, что в итоге выйдет из идеи Рут, и она с радостью согласилась проводить утром Рона на стадион.

— Ты готов? — крикнула она, приоткрывая дверь, и уставилась на брата, с интересом читающего «Квиддич с древности до наших дней», который Гарри забыл в Норе еще в школьные времена.

— Вообще, это книжка Гарри, — сказала она, с удивлением глядя, как Рон поспешно поднялся и начал запихивать книгу в сумку.

— Ничего-ничего, — смущенно пробормотал Рон, борясь с упрямой молнией, которая не хотела застёгиваться, — почитаю перед сном. Потом сам верну ему. Колочинчинно! — не выдержал он, и молния послушно сомкнулась, оставив в его руке брелок от замка.

— Сам вернёшь Гарри? — вытаращив глаза, повторила Джинни, вспомнив, как Рон бушевал после встречи на площади Гриммо, и осеклась, встретив его разъяренный взгляд.

* * *

Он появился в комнате Джинни неожиданно, поздно ночью, перепугав её до смерти. На Роне лица не было. Он метался по комнате, ногами отфутболивая всё, что попадалось на пути.

— Я ненавижу этого ублюдка, — выкрикнул Рон и с остервенением начал молотить кулаками по мягкому пледу, будто пытался превратить его в отбивную.

Джинни перевела дух и схватила волшебную палочку: «Паксинкорде!» Гнев мгновенно остыл, и Рон бессильно упал на кровать.

— Так лучше, — сказала она. — Хватит крушить всё подряд.

И обвела палочкой комнату, возвращая на место разбросанные вещи. Рон лежал на кровати, обхватив голову и уставившись в потолок немигающим взглядом. Джинни присела рядом.

— Что случилось? — заботливо, как мать, спросила она и погладила Рона по плечу. Рон вытащил из кармана и бросил ей на колени письмо, полученное неделю назад от незнакомца.

— Я только что был на площади Гриммо, — глухо проговорил он. Джинни развернула затёртый, сложенный вчетверо листок.

— Анонимка, — с омерзением произнесла она, скомкав письмо в руке.

— Я видел его. И хотел его убить, — продолжал говорить Рон, словно не было в комнате никакой Джинни. — Но он обезоружил меня. И потом…

Рон замолчал и посмотрел на сестру.

— Что потом, Рон? — спросила Джинни.

— Он засмеялся. Прости, Джинни. Я и не знаю, как попал сюда. Наверное, ноги сами принесли, ведь, кто еще знает Поттера лучше, чем ты…

Она вздохнула, снова погладила его по плечу и взмахнула палочкой. На столе появился стакан с чем-то густым, зелёным и пахнущим земляникой.

— Выпей, это из маминых запасов, поможет тебе отдохнуть, — сказала Джинни, протягивая сонное зелье и продолжая гладить брата по плечу. Рон залпом опрокинул стакан в рот. Глаза его почти сразу стали слипаться, руки упали и повисли по бокам кровати, а голова расслаблено откинулась на бок. Прошла минута, и Рон безмятежно захрапел у Джинни на кровати.

Рано утром Джинни уже была на кухне. Когда спокойный, но мрачный Рон уселся на скамью, кофе и завтрак уже ждали на столе. Джинни молчала.

— Зря я туда пошёл, — сказал он, наконец, делая большой глоток из чашки. — Но в тот момент я вообще не думал…

Джинни внимательно слушала.

— …Он ушёл и даже не обернулся, представляешь! Он был абсолютно уверен, что я не убью его, что у меня кишка тонка, — закончил Рон, откусывая последний тост с вишнёвым вареньем. Джинни с серьёзным видом покачала головой.

— И слава Годрику, что тонка! Кстати, за убийство сажают в Азкабан. Рон, мы близко знаем Гарри больше пятнадцати лет. Скажи, хоть раз за это время он сделал что-нибудь подлое? — спросила она, глядя на брата, который перестал жевать и застыл с открытым ртом. — Глупое, странное, бессмысленное или обидное — да. Но подлое… Никогда.

Она снова покачала головой.

— Может, всё не так, как тебе сказали, или дело не в нём, Рон? Подумай. Кстати, папа зовет тебя завтра в Министерство на матч. Приходи, я тебя познакомлю кое с кем.

Джинни ласковым движением поправила ему длинную чёлку, откинула за плечи свои волосы, встала и быстро вышла из кухни, так и оставив Рона сидеть за столом с вишнёвым тостом в руках.

* * *

— Не дёргайся, — в сто пятьдесят пятый раз повторила Джинни, глядя, как Рон без конца теребит рукава старой, чёрно-золотой формы, оставшейся у него еще со времён работы в Штаб-квартире мракоборцев. — Рон, на поле нет никого, кроме нас.

— Ты нне поонн…ешь, Джинни, — промычал, заикаясь, серый от страха Рон, не в силах даже полностью выговорить слова. — Я вввосемь лет не держал в рукках ммяч.

Джинни закатила глаза.

— Рональд Уизли! — прошипела она вполголоса, доставая палочку. — Я помогаю тебе таким способом последний раз. И имей в виду, что если Рут об этом узнает, я убью тебя, не задумываясь. — Паксинкорде!

Страх отступил. Рон расслабился, расправил плечи, крепко сжал в руках метлу и шагнул на освещённое утренним солнцем пустое поле для квиддича.

Джинни сделала крутой вираж, не сбавляя скорости пронеслась мимо колец и нацелилась квофлом в среднее, но в последнюю секунду ловко сменила направление мяча, отправив его в налево. Рон на удивление легко поймал мяч, даже не дернувшись на этот раз в другую сторону.

— Пасс! — крикнула снизу Рут и захлопала в ладоши. — Давайте сюда.

Джинни приземлилась у входа на трибуны, ловко соскочив с метлы, и бросилась навстречу подлетающему Рону.

— Рон, это было круто! Сколько, Рут?

— Шестнадцать из двадцати. Очень хороший результат, с учетом такого большого перерыва в игре. Поздравляю, Рон! — Рут протянула Уизли руку. — Если вы готовы, можете приступать к тренировкам с завтрашнего дня. На поле тренируемся шесть дней в неделю по три часа, как профессиональная команда, но вам лучше входить в режим постепенно.

— Еще есть зал, — подтолкнув брата локтем, прошептала Джинни и хитро подмигнула, увидев, как вытянулось у Рона лицо.

Завернувшись в полотенце, Рон вышел из душа, и ткнул палочкой в чайник, который сразу стал шипеть и плеваться, разбрызгивая кипяток по скатерти. Достал коробку с домашней пиццей, заботливо уложенную миссис Уизли в сумку, которая в её руках закрылась на удивление просто, без усилий и волшебства. Сел, пододвинул поближе горячий чай и открыл «Квиддич с древности до наших дней». Почему-то вдруг вспомнились первые отборочные испытания в Хогвартсе. Гарри, став капитаном, набирал себе команду. Рон молча повторил «Гарри» несколько раз. Впервые за долгое время это имя не вызвало внутри привычного раздражения.

Что-то ударило по стеклу. Уизли встал и открыл окно. В комнату влетела чёрно-серая министерская сова, на лапе был привязан сиреневый конверт с большой серебряной буквой «В». Рон отвязал письмо и сунул сове кусочек сыра из пиццы, который она обиженно уронила на пол, ухнула и полетела прочь. Он осторожно вскрыл конверт.

«Уважаемый мистер Рональд Билиус Уизли!

Настоящим уведомляем Вас, что по настойчивой просьбе сотрудника Отдела обеспечения магического правопорядка Гарри Джеймса Поттера, подозреваемого в нарушении пункта 3, статьи 243.4 «О репутации борца с тёмными силами», 08 сентября 2007 года в 10 часов утра вам необходимо явиться в зал заседаний суда № 10 Министерства магии для присутствия при дознании, которое будет проводиться по просьбе подозреваемого, с целью выяснения фактов, доказывающих его виновность или невиновность в правонарушении, которое указано в вашем прошении, поданом 31 августа 2007 года, где он обвиняется в участии в супружеской измене с вашей женой, Гермионой Джин Грейнджер.

Настоятельно рекомендуем Вам своевременно явиться в зал заседаний, чтобы избежать нарушений режима работы суда, поскольку, при необходимости, это может привести к принудительной доставке вас в Министерство для присутствия при дознании.

С уважением,

Мариэтта Ивонна Стокке,

ответственная за вызовы на заседания Визенгамота по рассмотрению заявлений о нарушениях внутреннего магического законодательства Министерства магии, 07 сентября 2007 года».

Рон еще три раза перечитал письмо, прежде чем до него дошло его содержание. Потом повторил его своими словами. Гарри настойчиво просил суд, чтобы он, Рон Уизли, присутствовал при дознании, который будет проводиться по просьбе Гарри, чтобы доказать его невиновность. Что же это будет? В голове возникли картинки средневековых подземелий с цепями и наручниками вдоль стен. И как ни злился Рон на Гарри все последние годы, в этот момент ему больше всего на свете захотелось, чтобы никакого прошения от него в Визенгамот не поступало.

«Ненавижу такую погоду», — думала Гермиона, глядя на закутанный в серость и влагу сквер под окном. Тучи заволокли небо и щедро поливали дождём город, который сразу превратился в море цветных островков. «Как это не кстати». Она не находила себе места: сегодня в 10 утра началось заседание по делу Поттера. Зачарованные часы в комнате показывали непогоду, неожиданную новость и половину первого. Новостей не было.

Кингсли чуть ли не силой заставил её остаться сегодня дома. Гермиона понимала, о чём беспокоился министр, и чувствовала себя виноватой. После их прогулки по лесу Дин Гарри воспрял духом и накануне вечером был спокоен и сосредоточен, но Гермиона знала, что смещение с должности и исключение из мракоборцев будет для него большим ударом. Правда, в отличие от Уизли, Гарри был готов к такому развитию событий. «А Рон обязательно нашёл бы кого обвинить», — невольно сравнила Гермиона.

«Пойду куплю себе зонт, — подумала она, надевая пальто и сапоги, потому что ждать было уже невозможно, а делать ничего не получалось. — Сто лет не была в обычных магазинах, а раньше так любила ходить с родителями». Закинув в сумочку кошелёк с магловскими деньгами, ключи от машины, новый выпуск «Ежедневного пророка» и ключ от квартиры (на всякий случай!), она положила в карман шар и вышла на улицу.

В торговом центре Харвей Николс Найтсбридж было жарко, многолюдно и шумно. Люди перетекали с этажа на этаж, суетливо переговариваясь, иногда толкая друг друга сумками и локтями, и это отвлекало Гермиону от непрошенных мыслей. Она купила огромный бордовый зонт, весь пронизанный золотой паутиной, который напомнил ей флаги Гриффиндора в общем зале Хогвартса, и поднялась наверх. Заказала кофе, села за свободный столик с краю и углубилась в газету.

— Привет! Что пишут в «Пророке»? — неожиданно раздалось за спиной, и Гермиона вздрогнула. Джинни, одетая по-магловски, обошла кругом столик и опустилась на стул. — Ты не против, если я посижу с тобой?

— Джинни, привет! Конечно, нет.

«Джинни в магловском магазине класса люкс? — подумала про себя Гермиона. — Это не в привычках семейства Уизли. Тогда с кем она здесь?»

— Не знала, что вы бываете в обычных магазинах, — удивленно сказала Гермиона, оглядываясь по сторонам. — Я думала, это больше наши с Гарри привычки.

Джинни улыбнулась.

— Да, у вас с Гарри оказалось гораздо большего общего, чем все считали, — ответила она.

— И правда, — ничуть не удивившись такому повороту беседы, согласилась Гермиона, — мы всегда хорошо с ним ладили. Сейчас мне кажется, было глупо с нашей стороны не признаться в этом раньше. Скольких проблем можно было бы избежать. Ты хочешь поговорить о Гарри, Джинни?

— Нет, — честно ответила та, — наши отношения с Поттером зашли в тупик с самого начала. И хотя я жутко разозлилась, после того, как он сказал про тебя, но в душе понимала, что всё наконец-то встало на свои места. Так что, говорить не о чем. Но я — не Рон, и не собираюсь вычеркивать вас из жизни. Если вы, конечно, не сделаете это сами.

— Думаю, Гарри на такое не способен, — с улыбкой ответила Гермиона и, поскольку продолжать разговор не хотелось, опять уткнулась в газету, предоставив Джинни самой себе. Но почитать ей так и не дали.

— Привет, Грейнджер! — раздался сзади знакомый голос, от которого Гермиона мысленно чертыхнулась и закатила глаза. — Не думаю, что результаты заседания уже есть в газете.

— Малфой? Так быстро закончился рабочий день? — спросила она, поднимая глаза, и растерялась от представшей перед ней картины: Драко держал за руку и целовал в щеку Джинни.

— Нет. Но я имею право на полноценный обед, — парировал Малфой, обнимая младшую Уизли за плечи. — Пойдем, перекусим, Джин!

И он увлёк за собой улыбающуюся Джинни, которая на изумлённый взгляд Гермионы только весело развела руками.

* * *

Несколько дней Джинни пыталась уложить в голове факт, что Гарри её использовал. Но изрядно покопавшись в своих мыслях и чувствах, пришла к выводу, что все сложилось как нельзя лучше. Обладая незаурядным умом, Джинни понимала, как нелепо врать самой себе. Если бы она хотела замуж, то уже давно была бы миссис Поттер. Джинни произнесла это вслух и засмеялась, так странно прозвучало её имя. Оставалось только избавиться от осадка, который возникал при мысли, что последнее слово осталось за Гарри. На ходу обдумывая этот вопрос, Джинни незаметно для себя самой оказалось у входа в Министерство магии.

— Уизли? — насмешливо спросил Малфой, выйдя из стеклянных дверей со спортивной сумкой на плече. — Приглядываешь за Поттером? Можешь не ждать, полчаса назад он зашел в кабинет Кингсли. Это надолго.

Джинни нахмурилась и уже приготовилась ответить, но тут же закрыла рот. В её голове неожиданно созрел план.

— Привет, Драко, — с улыбкой разглядывая Малфоя, сказала она. «А он очень даже ничего, особенно без своей дурацкой усмешки». Услышав свое имя, Малфой удивленно поднял одну бровь и подозрительно смотрел на Джинни. — Нет, Поттер меня не интересует, мы с ним расстались, — не обращая внимания на его взгляд, небрежно ответила Джинни. — Хотела встретить папу. Ты не видел, он еще у себя?

— Его кабинет на другом уровне, — озадачено проговорил Малфой, еще не избавившись от своих подозрений.

— Ах, да, ты же работаешь в отделе Происшествий. Кстати, — глаза Джинни заблестели от восторга, — я была на последнем матче. Жаль, что вы уступили мракоборцам, их давно пора поставить на место.

— Ага, — раздраженно ответил Малфой, глотая наживку. — Может, хочешь побыть у нас ловцом? Поквитаешься с бывшим дружком на игровом поле.

Джинни сделала круглые глаза.

— Ни за что! Я бы не смогла противостоять Поттеру так, как ты! Какая выдержка! Я бы испугалась и свернула еще на середине.

Всегда бледное лицо Малфоя слегка порозовело, и Джинни спохватилась.

— Ладно, не буду ждать. Папа доберётся домой без меня. Счастливо, Драко! — Джинни очаровательно улыбнулась, помахала Малфою рукой и, оставив его в полной растерянности, завернула за угол Министерства. Весело рассмеялась, прячась за старую телефонную будку, и резко повернулась на месте. Через минуту она уже тихонько мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, раскладывая у себя в комнате по местам постиранные еще неделю назад вещи.

С того дня Джинни Уизли прочно запала Малфую в душу. Как так получилось, он не мог объяснить даже самому себе. Сначала он просто позвал её выпить кофе в одном из магловских ресторанчиков, но постепенно встречи стали всё чаще, а мечты о ней всё смелее. Драко думал о Джинни постоянно, и чем больше думал, тем больше удивлялся, как мог Поттер расстаться с ней. Малфой вовсе не был дураком, как считало большинство его недоброжелателей. Финал Волдеморта на многое открыл ему глаза. И свежие, неиспорченные дыханием темной магии идеи медленно, но делали своё дело, переворачивая всё в его голове.

Отношения с Джинни развивались так стремительно, что Драко даже не успевал подумать над тем, что скажут на это старшие Малфои. Впрочем, его успокаивало то, что Джинни была из хорошей чистокровной семьи, и что он давно не зависит от денег родителей. Для него самого чистота её крови уже не имела никакого значения.

* * *

Постепенно огромный Атриум затих. Приглушённый свет разлился по нижней части опустевшего зала. Фонтан Магического братства, в очередной раз переделанный нынешним руководством Министерства, светился нежным голубым цветом. В самом его центре молодая волшебница с доброй улыбкой обнимала девочку-магла, а строгий волшебник за её спиной протягивал руки гоблину с эльфом, словно приглашая их обняться. В полной тишине, протирая глаза и припадая на одну ногу, к фонтану приблизился дежурный волшебник с палочкой в руках. Он долго смотрел на статуи, а потом смачно плюнул в фонтан.

— Гоменум Ревелио, — проговорил он, проверяя палочкой пространство вокруг. Прислушался и удовлетворенно хмыкнул. Потом закрыл глаза. Исчезли глубокие морщины. Волосы вытянулись до плеч и из седых стали крашенными светлыми. Грубый широкий нос превратился в маленький аккуратный носик. Все тело стало тоньше и выше, а лицо округлилось и стало миловидным. Пара минут, и около фонтана стояла волшебница лет шестидесяти, одетая в мужскую дежурную форму Министерства, и с волшебной палочкой в руках.

— Ффух! — как собака, встряхнулась она и глянула на себя в зеркало, видневшееся в туалете, где последний уходящий служащий забыл закрыть дверь. — Как приятно хотя бы иногда побыть собой. Ну что ж, продолжим изучение Министерства магии изнутри.

Волшебница потёрла руки и мерзко улыбнулась своему отражению.

— С чего бы нам начать сегодня? — она состроила гримасу, которая по её мнению могла считаться милой. — Пожалуй, пора навестить наших друзей — мракоборцев. Так интересно, как у них идут дела?

Странно хихикнув, она взмахнула палочкой, из которой посыпался щедрый серебристый дождь, а когда он растаял, Атриум снова был пустым, тёмным и тихим.

— Назовите своё полное имя и дату рождения, — громко произнес бесстрастный голос, который всё же показался Гарри очень знакомым.

— Гарри Джеймс Поттер, 31 июля 1980 года.

Гарри оглядел круглый зал и подавил возникший было озноб. Ничего не изменилось здесь с тех пор, как много лет назад его обвиняли в неправомерном использовании магии, за патронус от дементоров. Только тогда, вместо Рона Уизли, сидевшего сейчас позади в углу, рядом был Дамблдор, который прикрывал его собой. Сердце защемило от старой тоски. «Есть раны, которые никогда не заживут, — подумал Гарри, отгоняя воспоминания подальше. — Не сейчас!»

— Гарри Джеймс Поттер, вы состоите в рядах мракоборцев и подозреваетесь в нарушении статьи 243.4 «О репутации борца с тёмными силами», а именно п. 3 данной статьи. Вам известно его содержание? Вы можете сказать нам о чем идет речь в данном пункте?

— Да, известно. «Мракоборец должен быть достоин доверия своих коллег и товарищей не только при исполнении своих обязанностей, но и во всех областях жизни, потому что вся жизнь борца с тёмными силами тесно связана с жизнями других людей и, особенно, сотрудников отдела. Все они зависят друг от друга», — ни разу не запнувшись, произнес Гарри. Он не видел, кто проводит дознание. Яркий свет бил в глаза, а ряды, где находились представители Визенгамота, были погружены в полумрак. И только секретарь заседания справа от него внимательно следил за волшебным сиреневым пером, с невероятной скоростью бегающим по бумаге. «Почти как у Риты Скитер, — вспомнил Гарри. — Давно о ней ничего не слышно».

— Очень хорошо. Вы по-прежнему настаиваете на применении сыворотки правды?

— Да.

— Хорошо. Визенгамот принимает во внимание, что вы идете на эту процедуру добровольно, а следовательно, не употребляли никаких антидотов против сыворотки и не собираетесь использовать окклюменцию. Это так?

— Да.

— Хорошо. Вы знаете, в чем вас обвиняют?

— Да.

— Очень хорошо. Прошу приготовить для подозреваемого Сыворотку правды. По вашей настоятельной просьбе в этом зале так же присутствует Рональд Билиус Уизли, подавший прошение о рассмотрении правонарушения.

«Мне показалось? — с удивлением подумал Гарри, уловив в тоне говорящего резкие нотки. — Или это неодобрение? Кто же там, на той стороне зала суда?»

Сиреневое перо замерло в ожидании, наступила тишина. Все взгляды устремились на маленький деревянный столик с серебряным подносом, на котором стояли миниатюрный пузырек с прозрачной жидкостью и стакан воды. Секретарь в сливовой мантии с серебряной буквой «В» медленно вытащил крышку из флакона («Целое представление», — подумал Гарри, чувствуя, как нарастает напряжение), накапал в стакан пять капель сыворотки, серебряной чайной ложечкой аккуратно размешал воду в стакане и подал его Поттеру. Гарри закрыл глаза, расслабился, выкинул из головы все до единой мысли, кроме тех, что касались Гермионы, и залпом выпил воду до дна.

После фразы «Вы по-прежнему настаиваете на применении сыворотки правды?» Рону очень захотелось тихо исчезнуть из зала №10, но он хорошо помнил о «принудительной доставке в Министерство для присутствия при дознании» и не решился сбежать. Вытаращив глаза, он следил, как Гарри пьёт сыворотку. И хотя еще не прозвучал ни один вопрос, Рон уже полностью поверил во всё, что на площади Гриммо говорил ему Поттер. Он вжался поглубже в кресло, уткнулся лицом в колени и просидел так почти всё заседание.

— Мистер Поттер, я прошу вас отвечать исключительно на заданные вопросы.

Гарри коротко кивнул.

— Как давно вы знакомы с Рональдом Билиусом Уизли и Гермионой Джин Грейнджер?

— Шестнадцать лет, с первого курса Хогвартса, — его голос звучал ровно и отстраненно, глаза были закрыты, а пальцы рук, расслабленно лежащих на ручках кресла, едва заметно подрагивали. Казалось, Гарри нервничает, но тот, кто очень хорошо знал окклюменцию, догадался бы, что он сдерживает поток лишних мыслей.

— Какого рода отношения были между вами?

— Мы всегда были лучшими друзьями.

При этих словах Рон Уизли дёрнулся на своем кресле.

— Были до какого времени?

— До свадьбы Рона и Гермионы. После мы практически перестали общаться с Роном, а с Гермионой пересекались, в основном, по рабочим вопросам.

— Когда вы впервые узнали об отношениях между мистером Уизли и мисс Грейнджер?

— Я знал, что они влюблены друг в друга с пятого курса. Особенно Рон, он всегда ревновал её, ко мне в том числе. И они часто ссорились.

— Как вы лично относились к мисс Грейнджер?

— Очень долгое время она была мне как сестра, но незадолго до битвы в Хогвартсе что-то изменилось, и я понял, что люблю её по-другому, как подругу, невесту, жену.

Рон поднял голову. Видно было, что он потрясён сроком давности.

— Вы говорили об этом с мисс Грейнджер?

— Нет. Тогда она уже встречалась с Роном.

— То есть, она не знала о ваших чувствах?

— Она знала. Но мы никогда это не обсуждали.

— Тогда почему вы считаете, что мисс Грейнджер знала про ваши чувства, мистер Поттер?

— Ну я же знал, что чувствует она, а Гермиона намного умнее меня. Всё изменилось: взгляды, прикосновения, интонации. В тот день, когда она пришла за мной на площадь Гриммо, перед моим семнадцатилетием, всё уже было по-другому.

— Зачем она пришла к вам?

— После смерти Дамбдора я сломался, сбежал от Дурслей… Да от всех! Просто взял и подставил под удар себя и весь Орден. Они испугались, думали, что Волдеморт добрался до меня. Гермиона нашла меня на Гриммо через несколько дней, выдернула из этого дерьма, сказала, что я всех подвожу. И… Она плакала. Вот тогда я и понял, что для неё тоже всё изменилось. Поэтому она и осталась в тот день со мной.

Рон снова поднял голову и смотрел на Гарри, закусив губу.

— Мы хотели побыть вместе, потому что… Впереди была война. И никто не знал будущего. Но в тот момент нам было хорошо. Мы ничего не обсуждали, вообще почти не разговаривали, но понимали друг друга. Бродили по дому, придумывали, что нужно изменить, разбирали старые вещи, танцевали...

— Между вами были сексуальные отношения? Вы как-то выражали свои чувства? Прикасались друг к другу?

Гарри открыл глаза, но взгляд у него был абсолютно отрешенный.

— Конечно, нет. Вечером Кикимер зажёг свечи. Мы сидели рядом на диване, пили пиво, смотрели на свечи и друг на друга. Молча. Пока не уснули. Это было как… первое свидание. А утром я вернулся на Тисовую улицу.

На лице Гарри на мгновение появилось и сразу исчезло мечтательное выражение.

— Были еще подобные встречи?

Гарри снова закрыл глаза и заговорил ровно, не меняя интонацию и не останавливаясь.

— Второй раз Гермиона приехала ко мне домой после суда над Бэйсборном, в мой день рождения, на двадцатипятилетие. Поздно ночью. Привезла подарок — Марфу, сову. Это был самый лучший подарок в моей жизни. Тогда мы опять просидели до утра. Снова пили пиво и вспоминали Хогвартс. Нет, секса не было, — быстро сказал Гарри, словно предугадывая следующий вопрос. — Она не для этого приезжала.

— А для чего, мистер Поттер? — в голосе дознавателя слышалась улыбка.

— Хотела первой поздравить с Днём рождения. И увидеться, я полгода пропадал в России. Но на самом деле, она приехала, потому что мне было плохо после суда. Она знала… Что нужна поддержка. Хотя об этом мы тоже никогда не говорили.

— Если вы никогда об этом не говорили, откуда мисс Грейнджер знала, что вам плохо?

— Миссис, — машинально поправил Гарри. В его голосе явно слышалось недоумение. — Зачем говорить? Чтобы знать, надо уметь чувствовать.

— Хорошо. Продолжайте, мистер Поттер.

— В третий раз я случайно застал её поздно вечером в кабинете, в Министерстве. Она только что выпроводила Малфоя. Была уставшей, сказала, что очень хочет есть. И я позвал её к себе поужинать.

— Зачем позвали, мистер Поттер?

Гарри снова открыл глаза и невидящим взглядом уставился туда, откуда слышался голос.

— Чтобы покормить, — с удивлением ответил он. — Она же была голодная. В десять вечера она вспомнила про ужин в Норе и расстроилась. Тогда мы решили дойти пешком до её дома, чтобы прогуляться и поднять настроение. И по дороге я спросил, что на самом деле происходит у неё с Роном. И тогда она сказала, что с Роном… Что всё не так, как… В общем, на самом деле…

Гарри начал запинаться, пропуская слова и фразы, руки его сжались в кулаки, а лоб покрылся потом.

— Мистер Поттер, вы дали слово при нашей беседе не прибегать к окклюменции, — мягко, но настойчиво напомнил голос. — Вы хотите нарушить свое обещание?

— Нет, — Гарри заставил себя расслабиться, вытер рукавом рубашки капельки со лба, опять положил руки на ручки кресла и, закрыв глаза, ровным голосом дословно пересказал всё, о чём они говорили с Гермионой на лавочке, у фонтана с дельфином. Если бы он мог в этот момент посмотреть на Уизли, то увидел бы, как пылают краснотой скулы и уши его бывшего друга.

— Это был первый раз, когда мы признались друг другу, что между нами что-то есть. А потом, уже утром, я проводил её до дома, — закончил Гарри и замолчал.

— Вы больше не встречались с мисс Грейнджер?

— С миссис, — снова поправил Гарри. — Последний раз мы виделись вчера, в Королевском лесу Дин. Гуляли, просто потому, что я должен был увидеть её перед всем этим…

Гарри опять боролся с сывороткой. Голос у него изменился, перестал быть монотонным и в нем слышался вызов.

— Гермиона никогда не изменяла Рону. Мы никогда не говорили о любви. Она всегда была для меня женой друга, независимо от моих чувств. Я даже о разводе узнал, когда расстался с Джинни Уизли, она сказала мне.

Гарри замолчал.

— Есть еще вопросы? — произнес голос, обращаясь к невидимым свидетелям происходящего. Никто не ответил. — Хорошо, думаю, мы закончим на этом. Спасибо, мистер Поттер. И ради бога, дайте ему антисыворотку.

Гарри слегка поташнивало. Он немного посидел в зале, наблюдая, как исчезают за дверью фигуры в сливовых мантиях, а потом огляделся в поисках Рона. Кресло, в котором сидел Уизли до начала дознания, было пустым. «Я сделал всё, что мог», — устало подумал Гарри. Душа ныла от боли, слишком глубоко вторглись в неё зрители. Знак, оставленный в детстве Темным лордом, и много лет повышенного внимания приучили Гарри держать за семью замками всё личное. Исключением были только Рон с Гермионой. Кто-то легко тронул его за плечо.

— У вас всё в порядке, Поттер? — спросил голос, который только что задавал ему вопросы под пристальным вниманием представителей Визенгамота. Гарри поднял голову и его глаза встретились с серьёзным взглядом Минервы Макгонагалл.

За три дня тренировок Рон не взял ни одного мяча, у него всё валилось из рук. Он почти не спал по ночам, и однажды, прикрывая кольца, чуть сам не свалился с метлы, после чего часто ловил на себе недоуменные взгляды остальных игроков команды. Он старался успокоиться и сосредоточиться, но ничего не выходило, в голове бесстрастный голос, вопрошающий: «Вы по-прежнему настаиваете на применении сыворотки правды?», сменялся голосом Гарри, который утверждал: «Мы всегда были лучшими друзьями».

Рут молча хмурилась, а Джинни обходила его стороной. Поддавшись неожиданному приступу раскаяния, Рон сам рассказал ей про прошение в Визенгамот и дознание. Выслушав его, Джинни брезгливо скривила губы.

— Ну и скотина ты, Рональд Уизли, — сказала она. — И дурак.

И больше не разговаривала с ним. По мнению Рона, Джинни вообще стала странной после того, как Гарри порвал с ней. Она выглядела абсолютно счастливой, часто напевала себе под нос и играла так, что никто не мог прикрыть кольца от её мячей.

На четвёртый день не выдержала и Рут.

— Стоп, стоп, стоп, — подав сигнальный свисток, закричала она через час после начала тренировки, когда Уизли пропустил очередной гол. — На сегодня достаточно, все свободны. Рон, задержись, пожалуйста, на пару минут.

Огромные трибуны были абсолютно пустыми. Рон забрался на самый верх, и сел, опустив голову и едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, ему было стыдно за свою слабость. Рут присела рядом и положила руку на его колено.

— Что происходит, Рон? — тихо спросила она. Рука была мягкой и горячей, а в голосе звучало не осуждение, а тревога. Рон поднял голову, и Рут увидела, как по его щекам медленно потекли слёзы.

Они уже три часа бродили по городу, старательно обходя все людные места, а Рон всё говорил и никак не мог остановиться. Он очень торопился, пытаясь вместить долгие шестнадцать лет в этот маленький отрезок времени, когда рядом был человек, готовый его выслушать. О себе Рон сейчас не думал. Он восстанавливал в памяти и заново складывал в голове вдребезги разбитую картину их с Гарри и Гермионой общей жизни. А Рут молча слушала.

— Знаешь, — сказал вдруг Рон, останавливаясь прямо посреди перекрёстка, ошеломлённый очередным осознанием, — Гарри, конечно, дебил, что не сказал мне всё ещё тогда, в Норе. Только вот я все равно ни черта не стал бы слушать, только взбесился бы.

А еще через час неожиданно замолк на полуслове и стукнул себя по лбу.

— Слушай, весь этот цирк перед свадьбой… Гермиона же просто хотела, чтобы я сам отказался от неё. Если бы я тогда не выдержал, ну или Гарри бы проговорился, она сразу за него и вышла бы. Джинни права, я — дурак!

«Совсем другие глаза!» — с удивлением подумала Рут, вспоминая их первую встречу и гляда на счастливое лицо Рона.

— Что будешь делать? — с улыбкой спросила она, в первый раз за всё это время прерывая свое молчание, и смутилась, встретив его пристальный взгляд.

— Доведу до конца хотя бы одно дело, — серьезно ответил Рон, аккуратно поправив светлый локон, который упрямо падал ей на глаза. — Хочешь, я угощу тебя кофе?

И, взяв её под руку, решительно двинулся к ближайшему кафе.

Джинни сладко потянулась, перевернулась на живот и с удовольствием уткнулась в подушку, спрятав под неё руки. Она всегда, с самого раннего детства, просыпалась до звонка будильника. Когда Джинни была маленькой, эта привычка спасала её от назойливых утренних шуток Фреда и Джорджа, а сейчас ей нравилась тишина и возможность поваляться ни о чём не думая.

Она приоткрыла глаза и посмотрела на спящего рядом Драко. «Во сне он похож на греческого бога», — подумала Джинни, любуясь тонкими чертами лица, длинными ресницами и завитками волос на висках. Она читала о греческих богах в какой-то магловской книжке с картинками. Джинни снова потянулась, как котенок, перевернулась на бок и нежно провела кончиками пальцев по губам Драко. Он поймал её руку и медленно, не открывая глаза, по очереди поцеловал каждый пальчик.

— Подглядываешь? — с улыбкой спросил Малфой, подтягивая Джинни к себе и носом утыкаясь в ямочку над её ключицей. Она обняла его обеими руками, заставляя крепче прижаться губами к груди, и спрятала лицо у него в макушке. И замерла от сладкого чувства близости, доходящего до наслаждения. «Я влюбилась», — с восторгом подумала Джинни, ласково проводя рукой по светлым прядям.

— Сколько у нас времени? — спросил Драко, аккуратно опрокидывая Джинни на спину и начиная ласкать руками низ живота и бёдра. Она мурлыкнула в ответ что-то невнятно нежное, на мгновение крепко прижалась к его губам и змеёй выскользнула из тёплых рук, оставив в них тонкую, как паутина, ткань сорочки. Драко с сожалением проводил её взглядом до дверей ванны, улыбаясь, вдохнул терпкий лавандовый запах её тела, снова откинулся на подушку и закрыл глаза.

Через час свежая и сияющая Джинни носилась по стадиону, со скоростью света пасуя и отправляя в ворота мячи. Занятая своими мыслями, она не придала особого значения тому, что Рон, одетый в новую форму команды, отбил больше половины её снарядов, и не заметила, как он весело переговаривается с загонщиком, отгоняющим бладжер от колец. От любви и счастья внутри у Джинни всё пело!

Уличные витрины старого магазина сияли разнообразием. Малфой долго стоял около огромного окна, разглядывая выставленные на черных бархатных подушечках блестящие штучки. Вздохнув, он недовольно поджал губы и отвернулся от манящих сокровищ. Внутреннее чувство подсказывало ему, что для Джинни нужно что-то особенное. «В «Горбин и Бэркес»? — подумал Малфой, не чувствуя особого энтузиазма от этой идеи. — Там бывают очень интересные вещички, хотя местечко для подарка не очень… Ладно, я только одним глазом гляну». Он зашёл в самый пустынный проулок, какой смог найти в будний день в половине десятого утра, с опаской огляделся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, исчез с негромким хлопком.

Невысокая миловидная старушка с крашенными светлыми волосами, тщательно убранными под малиновую шляпку, быстро семенила по Лютному переулку, не обращая внимания на взгляды, которые бросали на неё обитатели этой местности. На губах её застыла лёгкая улыбка, при этом она что-то тихонько напевала себе под нос. Одетая просто, но чисто и с изяществом, она держала в маленьких ручках блестящую женскую сумочку, ловко перебирала коротенькими ножками и выглядела лёгкой добычей для всех любителей быстрой наживы, живущих в этом злачном месте. «Она должна быть где-то здесь, я точно помню», — напряженно думала она, прикрываясь сладкой улыбкой и цепким взглядом окидывая вывески по сторонам.

— Подайте несколько кнатов бездомному, милочка, — прошелестел рядом чей-то голос, а грязная иссохшаяся рука протянулась вперёд и схватила старушку за рукав светлого идеально выглаженного жакета. Раздался громкий крик и на грязную мостовую рухнуло и начало извиваться чье-то сморщенное тело, едва прикрытое лохмотьями, которое в одно мгновение со всех сторон облеплепила огромная стая безобразных летучих мышей.

— Помогите, — отбиваясь от мерзких тварей, сипел несчастный. Старушка аккуратно перешагнула через кричащий комок, с брезгливой улыбкой отряхнула испачканный рукав и подняла глаза.

— Ах, вот же где! — с облегчением воскликнула она, увидев невдалеке вывеску лавки «Горбин и Бэркес» и как ни в чем не бывало посеменила к старой темной двери, закрывающей вход в самое известное заведение в Лондоне, занимающееся скупкой и продажей сильных и приметных волшебных вещей.

«Как же я не узнал этот голос?» Последний раз они виделись в Хогвартсе пять или шесть лет назад. Макгонаггал была директором, и Гарри позвали провести там короткий курс по защите от темных искусств, потому что проблемы с преподавателями по этому предмету не исчезли и после победы над Волдемортом.

— Профессор Макгонаггал? — удивленно спросил Гарри, не веря своим глазам.

— У вас хорошая память, мистер Поттер, — с едва заметной улыбкой произнесла Минерва Макгонаггал. — Как вы себя чувствуете? Вам дали противоядие?

— Да, профессор, всё в порядке, — Гарри встал, справляясь с тошнотой. — Но вы и Визенгамот…

— Вам нехорошо, мистер Поттер, — повышая голос, сказала Макгонаггал, жестом приглашая Гарри следовать за ней, — пойдёмте со мной.

«Мистер Поттер, пойдёмте со мной! — шагая по коридору, повторил про себя Гарри, мысленно уносясь в детство и чувствуя тоску по Хогвартсу. — Как же тогда всё было хорошо».

Небольшая комната с простой, почти спартанской обстановкой ничем не напоминала знакомый кабинет в Хогвартсе, где столько раз бывал Гарри.

— Садитесь, мистер Поттер, — произнесла профессор Макгоноггал, указывая на грубый деревянный стул у стены, напротив почти пустого серого стола, и сделала едва заметное круговое движение палочкой. — Салютем!

Маленький пузырёк с прозрачной, жёлтой, как цыплёнок, жидкостью, светящейся изнутри, повис в воздухе прямо около плеча Гарри, который опустился на стул и прислонился к стене, борясь с головокружением.

— Пейте, мистер Поттер, — сказала она, — это давнее изобретение покойного профессора Снейпа. Вам понравится.

Гарри с любопытством подхватил пузырёк, вытащил пробку и почувствовал, как от разлившегося по комнате запаха имбиря и мёда отпустила тошнота. Он осторожно попробовал жидкость на язык: вкусом она напоминала яблочный джем. Гарри одним глотком выпил всё, что было в пузырьке, и с облегчением почувствовал, как слабость отступает.

— Спасибо! Я многому научился у профессора Снейпа, но всегда думал, что его фишкой были новые заклинания. Не знал, что он придумывал и зелья, — сказал Гарри, ставя пустой пузырёк на стол. — Но как вы оказались в Визенгамоте, профессор?

— Министр настоятельно просил меня занять одно из выборных мест Визенгамота, — серьёзно ответила Макгонаггал, чуть понижая голос, — чтобы приглядеть за его работой изнутри, можно так сказать. Видимо, он чего-то опасается. Истинные причины, я думаю, вы знаете лучше меня. Когда ночью из архива Штаб-квартиры мракоборцев пропали материалы последних трех лет…

Гарри вскочил.

— Архив?! Его вскрыли вчера ночью?

— Вы не знали об этом, мистер Поттер? — удивленно спросила Макгонаггал.

— Нет, не знал. Но как? Хотя… — Гарри замер от пришедшей ему в голову мысли, а затем начал прохаживаться по маленькому кабинету туда-сюда, забыв про Макгонаггал и рассуждая вслух. — Обычно я засиживаюсь допоздна. Но вчера мне надо было увидеть Гермиону, поэтому я ушёл сразу после тренировки. И это был второй вечер за последние несколько недель, когда я ушел раньше, чем у охранника закончилась смена. А первый был незадолго до моего отъезда в Плимут…

Он остановился и поднял глаза на Макгонаггал.

— Простите, профессор, просто мысли вслух. Такое чувство, что я всё время что-то упускаю.

— Сейчас вам надо отдохнуть, мистер Поттер, — с пониманием сказала профессор Макгонаггал. — Подумаете обо всем позже. Решение по вашему делу мы пришлём с совой.

— Да, — рассеянно ответил Гарри, снова ушедший в свои мысли, и встал. — Да, конечно. Интересно, как давно отменили ночной график дежурства у охранников?

В его кармане отчетливо и громко зажужжал шар.

Министр быстрыми шагами ходил по кабинету из угла в угол. На столе, сложенный вчетверо, лежал небольшой лист бумаги. Кингсли взял его в руки и в десятый раз перечитал, вглядываясь в почерк. В дверь тихо постучали.

— Входите! — рявкнул министр громче, чем собирался. Уж очень неприятной была мысль о том, что спокойные времена его пребывания в этой должности могут подойти к концу. «Наверное, так чувствовали себя и те, кто был здесь до меня, — подумал он, потирая лоб, пока открывалась дверь, — и это было начало всех ошибок, которые они делали».

— Здравствуйте, господин министр, — прямой взгляд и спокойный голос Поттера подействовали на Кингсли Бруствера отрезвляюще. «Чушь какая! — подумал он, глядя в такие знакомые ярко-зелёные глаза. — Только не он! Может, не стоит вообще заводить об этом речь?»

— Привет, Гарри! — произнес Кингсли, вспомнив, что Поттер был на заседании Визенгамота. — Как всё прошло? Как Уизли? Садись, рассказывай.

Гарри пожал плечами.

— Да нечего рассказывать, Кингсли. Ты все знаешь и так. А Рон… Мы не виделись после заседания, а до мне было не до него.

— Сбежал, значит… Мда… — и министр многозначительно покачал головой.

Гарри вдруг очень захотелось снова стать маленьким и оказаться там, где они с Роном были лучшими друзьями, а все взрослые проблемы за них решали другие люди. Горло неожиданно сдавило, а в глазах почему-то защипало. Он судорожно выдохнул и промолчал.

— Ты же не для этого вызывал меня по срочной связи, — сказал он после целой минуты тишины. — Если про взлом архива и папки…

Кингсли громко стукнул кулаком по столу и резко встал. Гарри удивленно замолк.

— Нет, не для этого. На, прочти, — министр кинул на стол всё тот же сложенный вчетверо листок бумаги и отвернулся к окну.

— Настоящим письмом предупреждаем вас, что в Министерстве заговор, — вслух начал читать Гарри и запнулся. Бруствер резко повернулся и уставился ему в лицо.

— Откуда у тебя это письмо? — спросил Гарри, быстро пробегая глазами до конца страницы. — Когда ты его получил, вчера?

— Его принесла с сегодняшней утренней почтой сова, — ответил министр, не отводя глаз от лица Гарри. — Что скажешь?

Гарри оторвался от листка бумаги и только тогда заметил, с каким напряжением смотрит на него Бруствер. «Как сильно власть меняет людей! — подумал он, глядя на озабоченное лицо бывшего соратника. — Вот уже и Кингсли боится её потерять. Недаром Дамблдор всегда сторонился этой должности».

— Ты серьёзно, Кингсли? — вслух спросил Поттер, откладывая листок и поднимаясь. — Ты хочешь, чтобы я сказал что-то в оправдание или просто высказал свое мнение по поводу этой мерзости? Это же анонимка.

Министр отвел взгляд.

— Значит, тебе нужны оправдания, — с сожалением произнес Гарри и пнул ножку министерского стола, потому что нервы его были уже на пределе. — Разочарую тебя — их не будет. Хотя, ты знаешь, в одном я согласен с автором письма — тебе пора сменить работу, пока боязнь потерять влияние не поглотила тебя с головой.

И Гарри выскочил из кабинета министра, со всей силы захлопнув за собой тяжелую дубовую дверь с золочёной табличкой. «Гермиона!» — подумал он, проходя мимо закрытого кабинета первого заместителя министра магии. Лифт лениво заскрипел, начиная двигаться вниз, в Атриум. «Сейчас я хочу видеть только Гермиону, — закрывая глаза, вновь подумал Гарри и представил, как сладко пахнут летней травой её каштановые волосы. — Пора позаботиться о нас!»

Вздрогнув от удара двери, министр поморщился. «Глупо всё вышло, — подумал он, протягивая руку за белым листком. — Другой реакции трудно было ожидать». И снова развернул полученное утром послание.

«Настоящим письмом предупреждаем вас, что в Министерстве заговор. Все ваши планы сразу становятся известны тем, кто ведет двойную игру. Ваши решения им не нравятся, они хотят изменений. Будьте осторожны! И обратите внимание на начальника мракоборцев. Очень странно, что все последние операции этого отдела терпят неудачу».

— Чушь какая! — сказал Кингсли вслух и, сложив листок, хотел порвать его, но вдруг остановился. — А впрочем… Пусть пока останется.

Он открыл ключом верхний ящик стола, достал оттуда темно-коричневую папку с золотистой эмблемой Министерства и аккуратно вложил туда свёрнутое вчетверо письмо. Убрал папку в ящик и закрыл его на ключ, несколько раз проверив замок. «Завтра улажу всё с Гарри, пусть сегодня остынет», — подумал министр и открыл календарь с расписанием на сегодняшний день.

Гарри появился точно около дома, стоящего в центральном благоустроенном районе Лондона, прямо перед знакомой дверью уютной квартиры, занимающей первый этаж. Убедившись, что никто не видел, как он нарушает Статус о секретности, Гарри одёрнул выбившуюся из-под ремня рубашку, попытался пригладить взъерошенные волосы, потом махнул рукой и нажал на звонок. Дверь распахнулась мгновенно.

— Гарри! — воскликнул звонкий голос и горячие руки обвили шею, погружая его в сладостное блаженство. — Я уже готова была мчаться за тобой в Министерство!

Гарри уткнулся носом в волосы Гермионы и с наслаждением вдохнул знакомый запах. «Наконец-то! — подумал он, крепко прижимая её к себе. — Всё остальное подождёт!»

Гарри лежал, закинув руки за голову, и смотрел на звезды через открытое настежь окно спальни. Десятки разных мыслей крутились в голове, не давая спать, и впервые за все взрослые годы они были только о будущем. Жизнь снова круто менялась, и он пытался понять, что делать дальше. Гарри вполне отдавал себе отчет, что он — авантюрист и странник. И горячие мечты иметь семью, дом и спокойную жизнь, возникшие с раннего детства, вовсе не мешали ему вмешиваться во все самые сложные и опасные события, которые возникали на пути. Не мешали, пока были мечтами. Работа мракоборца его устраивала. Она подходила под его авантюрную жилку, придавала жизни вкус, помогала не падать духом, всегда быть в форме и держаться подальше от Гермионы. Но теперь Гермиона была с ним.

Гарри посмотрел на часы. Половина третьего ночи. Похоже, сегодня уже не уснуть. Он встал, завернулся в халат и засунул ноги в теплые тапочки, которые Гарри бросал, а Кикимер каждый день находил в разных частях дома и заботливо ставил перед кроватью.

— Люмос Оргáнуми!

Палочка выплюнула в темноту белый светящийся шарик, похожий на футбольный мяч. Большая совиная клетка пустовала, накануне вечером Марфа улетела на охоту. Гарри подумал о горячем чае, но ему было лень спускаться в столовую и не хотелось будить Кикимера.

Домовик так прикипел сердцем к Гарри, что ухаживал за ним, как нянька, и очень злился, когда в доме появлялась Джинни и брала заботу о Гарри на себя. По какой-то совсем непонятной для Гарри причине, Кикимер терпеть не мог Джинни. Зато с Гермионой во время её редких визитов обращался очень почтительно. И даже слово «магловка», мелькавшее в его будничной речи, звучало теперь с оттенком восхищения, а не презрения. «Может, это связано с тем, что Гермиона долго боролась за права эльфов?» — подумал Гарри, включил радио и начал ходить туда-сюда, не вслушиваясь в звуки, льющиеся из динамика.

* * *

Горячие руки Гермионы, аромат её волос, нежные губы, касавшиеся шеи, и мягкая кожа под тонкой тканью, которую он ощущал, когда гладил её по спине, вызвали в нём такой взрыв желания, что Гарри, который привык жёстко себя контролировать, испугался. Чувствуя, как колотится сердце, он ещё крепче обнял Гермиону. «Хватит глупой игры в прятки, — подумал Гарри, стараясь успокоиться. — Десять потерянных лет и так слишком долго!» Ещё в кабинете Макгоноггал, придя в себя, он твёрдо решил, что ни Министерство, ни Визенгамот с этого дня больше никогда не вторгнутся в его личную жизнь, чем бы это для него ни обернулось. «Так что терять нечего», — сказал Гарри сам себе, перешагивая порог квартиры.

— Есть хочешь? — спросила Гермиона, поднимая на него сияющие глаза.

— Д…да, пожалуй, — с запинкой согласился Гарри, занятый укрощением своих чувств. Он вдруг вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня. Гермиона улыбнулась и, как маленького, за руку повела Гарри на кухню, где через огромные панорамные окна внутрь заглядывало небо, всё ещё затянутое тучами, и превращало день в сумерки.

Волшебной палочкой Гермиона ловко заставляла кофеварку варить кофе, тостер — поджаривать хлеб, ножи — нарезать мясо, а готовые тосты — укладываться на тарелку. Гарри сидел за большим стеклянным столом, разглядывая холодильник, электрическую плиту, блендер и выключатели с розетками, разбросанные по стенам кухни. Всё это он видел в последний раз ещё до окончательного переселения в свой дом, доставшийся ему от Сириуса. «Хорошо, когда твои родители — маглы. Можно спокойно пользоваться всеми их штучками. Почему считается, что развитие прогресса мешает магии?»

— Тебе кофе с молоком? — спросила Гермиона, на секунду задумавшись и отрываясь от приготовления.

— А? Прости, — смутился Гарри. — Я отвык от электричества и всех этих штук…

Он обвел рукой кухню.

— У Дурслей никогда об этом не думал, потому что там хозяйничала Петунья, но как без этого всего справляются домовики?

Гермиона порозовела.

— Да, спасибо, мне с молоком, — глядя на неё, торопливо добавил Гарри, чтобы разговор не перешёл на защиту прав домовых эльфов. Гермиона долила молоко в кофе, отправила тарелку с тостами и чашки на стол и села напротив.

— Я почти не пользуюсь электричеством, — с улыбкой сказала она, пододвигая Гарри тарелку с чашкой. — Редко ем дома, а когда готовлю, по привычке обхожусь палочкой. Но при маме с папой стараюсь быть, как они. И по вечерам включаю лампочки, а не свечи, так удобнее. Если честно, не знаю, почему мы не берём у маглов то, что вполне вписалось бы в жизнь волшебников, — отвечая на его мысли, добавила Гермиона и открыла банку с разноцветными леденцами. «Хорошо, когда тебя так понимают», — уже в который раз подумал Гарри, радуясь, что им легко быть вместе. Его эмоции схлынули, оставив вместо себя чувство глубокой нежности, спокойствие и желание всегда быть рядом, держать за руку, перебирать каштановые локоны и целовать, целовать, целовать…

Рассказывая про дознание, Гарри даже не заметил, как съел всё, что было на тарелке. Гермиона слушала молча, ни разу не перебила, только при имени Рона поджала губы и покачала головой. Когда довольный Гарри отодвинулся от стола, она взмахнула палочкой, отправляя всю посуду в мойку, и облегчённо вздохнула, взглянув на зачарованные часы, которые указывали на "Долгожданную встречу".

— Я слышала, что Кингсли просил Макгоноггал стать членом Визенгамота, — сказала она, когда Гарри умолк. — Это неправильно, когда выборные места достаются своим, хотя я рада, что она теперь в Министерстве. Последнее время с Бруствером неладно, он ведёт себя так, будто чего-то боится. Так что хорошо, что дознание вела именно Макгоноггал. Но самое главное, что всё уже позади.

Гарри сжал тонкие пальцы Гермионы. Потом встал и потянул её к себе. Взмахом палочки включил волшебное радио, висевшее на стене. Прислушался к мелодии, заглянул Гермионе в глаза, обнял её за талию и сделал первые шаги. Она оперлась на его плечо и с улыбкой отдалась во власть сильных рук, позволяя увлечь себя в круговорот танца. Все вокруг исчезло, остались только музыка и бешеное биение двух сердец.

Сначала это был просто вальс. Потом Гарри прижал Гермиону к себе, наклонился, отыскивая губами её губы, и они замерли, не в силах продолжать двигаться, боясь оторваться друг от друга. Поцелуй был долгим и очень ласковым. «Как же хорошо!» — успела подумать Гермиона, проваливаясь в эту нежность, чувствуя, как кружится голова. Постепенно дыхание Гарри стало отрывистым, он крепче сжал руки, пальцы его утонули в густых волосах, сильнее прижимая её голову, губы стали грубее и настойчивей, а поцелуй страстным, требовательным. В животе у Гермионы свернулся сладкий комок, все тело напряглось в ожидании, а огромный мир сжался до размеров маленькой точки, где были только он и она, вместе.

За окном резко завыла сирена скорой помощи. Гарри вздрогнул и оторвался от Гермионы. Волшебство исчезло. На улице снова собирался дождь.

— Тебе надо отдохнуть, — сказала Гермиона, прикасаясь ладонью к его щеке и вглядываясь в зелёные глаза, потемневшие от желания. Гарри слегка прижал пальцы к её губам, заставляя умолкнуть.

— Я люблю тебя, — ответил он, обнимая так крепко, что у Гермионы перехватило дыхание. — Давно.

— Я люблю тебя, — как эхо повторила она, когда Гарри ослабил объятия. — Всегда.

И они снова надолго замолкли, так и не разжав руки.

Гермиона мягко настаивала на том, что Гарри надо отдохнуть после сегодняшнего дня. Он хотел сказать, что лучше всего чувствует себя рядом с ней, но промолчал. Гарри знал, что Гермиона думает о том, что развод пока не состоялся, а Гарри еще под подозрением. Ему было наплевать, но Гарри точно знал, что с этим Гермиона не согласится. Он бы тоже не согласился, если бы речь шла о ней. Прощаясь, Гарри коротко поцеловал Гермиону, нежно провел пальцами по щеке, наслаждаясь гладкостью кожи, и вышел, тихо закрыв за собой дверь. Поймал за углом такси, чтобы не трансгрессировать, залез на заднее сидение и попросил отвезти его на площадь Гриммо. Закрыл глаза, откинул голову на спинку, и всю дорогу молчал, не отвечая на болтовню водителя. Заново переживал в мыслях всё, что случилось за последние несколько часов. Сумерки закончились, наступил вечер.

* * *

Что-то мягкое коснулось лица Гарри, прерывая его размышления. Он оглянулся на окно, но клетка Марфы была по-прежнему пустой. Сзади раздалось негромкое уханье. Гарри посмотрел на камин. На верхушке золотого кубка, полученного за победу в квиддиче, сидела маленькая серая сова. Она еще раз ухнула и протянула ему лапу с запиской. Гарри отвязал аккуратно сложенный листок бумаги.

— Подожди, пожалуйста, — попросил он сову и с нетерпением развернул послание. «Не могу уснуть, холодно!» — каллиграфическим почерком жаловалась Гермиона. Гарри счастливо засмеялся и, схватив со стола перо, написал на другой стороне: «Зажег камин. Приходи. Хочешь шампанского?»

— Спасибо, гонец счастья, — сказал он, привязывая ответ сове на лапку и разжигая палочкой огонь в камине. Погладил её по голове, взял на руку и поднес к окну.

— Можешь побыстрее? — попросил Гарри. Сова ласково клюнула его в палец и вылетела в темноту.

Едва почта улетела, Гарри охватил мандраж. «Да чтоб его! — подумал он, палочкой заправляя кровать и отправляя разбросанные по спальне вещи на свои места. — Как мальчишка в семнадцать лет». Но унять дрожь в пальцах все равно не получалось. Ещё через минуту Гарри осознал, что понятия не имеет, есть ли в доме шампанское. Это было маловероятно, учитывая, что он никогда не пил ничего, кроме сливочного пива. Случай после суда над Бэйсборном был не в счет.

— Кикимер! — спускаясь в гостиную и мысленно ругая себя последними словами, позвал Гарри. Какой чёрт дернул его написать это! На дворе почти три часа ночи!

— Пожалуйста! Мне очень нужно шампанское! — серьёзно попросил он, чувствуя, как начинают гореть щеки под пристальным взглядом заспанного домовика. Проворчав что-то про хозяйскую блажь, эльф ненадолго исчез, а вернувшись, торжественно поставил на стол бутылку французского брюта в ведёрке со льдом. От радости Гарри чуть не расцеловал его, но Кикимер громко фыркнул, щёлкнул пальцами и пропал.

В гостиной Гарри тоже зажёг камин. Придирчиво осмотрел всё вокруг, схватил с дивана бархатную декоративную подушку и превратил её в изящный столик, перенёс и заколдовал ведро со льдом, чтобы не таяло, а затем переделал в два высоких бокала перья, валяющиеся на письменном столе. «Чего-то не хватает, — подумал он, оглядываясь. — Свечи?» Мастерски украшать комнату свечами умел Кикимер, но будить домовика еще раз Гарри не позволила совесть. К тому же, он не хотел, чтобы эльф знал про его позднюю гостью. Немного подумав, Гарри взмахнул волшебной палочкой.

— Люмос Синтия!

Под потолок взлетел шар, переливающийся всеми оттенками радуги, и его разноцветные блики побежали в разные стороны, освещая пространство вокруг. «Отлично!» — решил Гарри, откладывая палочку. Он раздвинул тяжелые портьеры, открыл окно и снова посмотрел на небо. На бесконечном черном покрывале серебряными узорами рассыпались мириады маленьких сверкающих точек. Точки хаотично подмигивали, словно подбадривая его с высоты, и Гарри приветливо помахал им в ответ рукой.

Гермиона растерянно перечитывала слова, написанные на её записке летящим почерком Гарри. Она отчаянно скучала после его ухода и написала послание, поддавшись своему состоянию. И даже не подумала, что будет дальше. Гермиону не волновало, что о них будут думать в Министерстве, но она очень боялась, что их связь заставит его уйти из отдела правопорядка.

Как первый заместитель министра магии, Гермиона знала, что заменить Поттера на этой должности просто некем. Нет в Министерстве другого специалиста такого уровня, какого Гарри достиг, работая в отделе с момента окончания борьбы с Волдемортом. Эта работа была его жизнью. Но когда возникал вопрос о безопасности близких, все остальное отступало для Гарри на задний план. Так было всегда, и он ни секунды не будет сомневаться, когда речь зайдет о ней самой. Гермиона смотрела на записку и напряженно думала.

Резкий хлопок заставил Гарри подскочить на месте. Гермиона, появившаяся точно посередине гостиной, смутилась.

— Прости. Но я подумала, что лучше не будить Кикимера, а ты, скорее всего, будешь ждать меня здесь. Как красиво вышло, Гарри!

Она с улыбкой смотрела на шар, висящий под потолком, от которого, как медузы, расплывались по стенам разноцветные пятна.

— Вот… захватила к шампанскому, — торопливо добавила Гермиона, отрывая взгляд от пятен и встречаясь с Гарри с глазами. И достала из бисерной сумочки огромную шоколадную плитку. Чувствуя себя ужасно неловко, Гарри молча наколдовал хрустальную вазочку, с громким шелестом развернул шоколад и поломал его на кусочки. Потом палочкой смахнул все оставшиеся подушки с дивана на ковер, ближе к столику, бесшумно откупорил бутылку и заставил её разлить шампанское по бокалам.

— Гостиная — наше неизменное место встреч в течение вот уже десяти лет, — с напускным спокойствием произнес он, подавая Гермионе бокал и опускаясь со своим на подушки. — Мне здесь нравится.

— Мне тоже, — подхватила Гермиона, присаживаясь с ним рядом и пробуя на вкус шипящий напиток. — Не думала, что ты разбираешься в вине. Но это вкусно.

— Вообще не разбираюсь, — фыркнул Гарри, делая глоток. — Это добыча Кикимера. Я пью шампанское впервые в жизни.

Он хотел добавить, что её громкое появление здесь ночью очень символично, но промолчал, подумав, что будет выглядеть высокопарным идиотом.

— Мне совсем не спалось, — вместо этого признался Гарри. «Слава богу, что она не стала наряжаться, — подумал он, глядя на Гермиону, одетую в обычную серую юбку и простую белую рубашку. — И так сложно придумать более странное свидание».

— Да, вчерашний день и меня выбил из колеи, — тихо подтвердила она, стараясь не встречаться с Гарри взглядом. — Я все думала, чем закончится эта история с прошением.

— Разве это имеет значение? — неожиданно резко спросил Гарри, со стуком ставя пустой бокал на стол, придвигаясь к ней ближе и переплетая свои пальцы с её горячими пальцами. — Главное, что ты теперь вне подозрений, и что сейчас ты здесь, со мной.

Он поднес её руку к губам и поцеловал ладонь, чувствуя, как внутри нарастает нетерпение. Она ласково погладила его по непослушным вихрам, словно призывая их к порядку, и убрала со лба самую длинную прядь. Медленными глотками допила шампанское в бокале.

— Ты хочешь уйти из Министерства?

Гарри удивленно взглянул на неё.

— Нет, но я больше никогда не дам копаться в моей жизни. Потом чувствуешь себя очень мерзко, даже если идёшь на это добровольно. Как ты думаешь, стоит ли нам оживить фон? — улыбаясь и заново наполняя бокалы, сменил тему Гарри. Он взмахнул палочкой, включая радио, и замер. Из маленького золотистого динамика полились давно забытые звуки «Too much».

— Господи, сколько лет прошло, — едва слышно прошептала Гермиона, сжав его пальцы.

Гарри встал, поставил недопитый бокал и потянул её за руку. Гермиона обняла его за талию, подняла голову, и Гарри потерялся, утонул в её глазах, забыв про всё на свете. Ничего не было, только тепло кожи, мягкость губ, сладких от шоколада, и податливость её тела. Он едва не застонал, когда волна страсти снесла в голове барьеры, тщательно созданные за годы жизни вдали. И сдался, зная, что нет больше смысла противиться этой силе.

Спотыкаясь о подушки, но не переставая целоваться, они кружили по комнате, снимая друг с друга одежду, которая мешала чувствовать прикосновения. Когда руки Гарри уже свободно скользили по гладкой коже Гермионы и добирались до самых сокровенных уголков тела; когда она уже зубами впивалась в его губы и ногтями царапала ему спину, притягивая к себе; когда бешеное желание превратилось в тугой комок, готовый взорваться в любую секунду, Гарри крепко прижал Гермиону к груди и повернулся. Через секунду они рухнули на широкую кровать в его спальне, больно ударившись лбами. И даже не заметили этого.

Он вошел в неё так резко, что Гермиона закричала и выгнулась в дугу, хватая руками скользкую ткань покрывала. А потом обняла Гарри за шею, прижалась и намертво вцепилась в него пальцами, оставляя красные следы на руках и плечах, пока её тело отвечало на ритм его движений и одна волна наслаждения сменяла другую. И только когда тугой комок внутри превратился в сладостный взрыв, который забрал последние силы и заставил её громко протяжно выдохнуть, Гермиона бессильно опустила руки. Гарри упал рядом, обнял её и уткнулся носом в плечо. В полной тишине их общее прерывистое дыхание звучало вызывающе громко. Где-то внизу часы пробили четыре раза. Небо за окном из черного постепенно стало серым. И огонь в камине превратился в едва тлеющие искры.

Солнечные лучи ярко осветили потолок спальни, заставляя сверкать золотые нити в портьерах. Гарри лежал, подперев голову, и медленно гладил обнажённое тело Гермионы, осторожно касаясь вершины холмика груди, от чего она напрягалась и закрывала глаза.

— О чем ты думаешь? — спросил Гарри, проводя пальцами по её губам.

— О тебе, — ответила Гермиона, целуя его руку и прижимаясь к ней щекой. — Я боюсь, Гарри.

— Боишься чего? — он удивленно поднял брови.

— Что ты сейчас начнешь резко менять свою жизнь. Верно? — с улыбкой сказала Гермиона, поворачиваясь и вопросительно глядя на Гарри. Он усмехнулся, поджал губы и отвёл глаза.

— Зря ты бросила прорицание, Гермиона, у тебя оно получается лучше, чем в свое время у Трелони.

— Прорицание тут вообще ни при чем! — решительным тоном ответила она, садясь на кровати и закутываясь по плечи в золотисто-бежевое покрывало. — Просто я тебя хорошо знаю. Сейчас ты начнешь перекраивать свою жизнь под жизнь со мной. Будешь стараться воплотить в реальность свои детские мечты о спокойном счастье.

— Тебя чем не устраивают мои мечты? — спросил Гарри, отодвигаясь и сдерживая раздражение. Гермиона потянулась к нему, подставляя губы, и раздражение стёрлось поцелуем и запахом шоколада.

— Да не меня, Гарри, они очень быстро перестанут устраивать тебя, — негромко сказала Гермиона, удобно укладывая голову ему на колени, закрывая глаза и поглубже заворачиваясь в покрывало. — Ты — вечный странник. Тебе нужны дороги, опасности и трудные задачи. Налаженная семейная жизнь, как у Уизли, сделает из тебя раздражительного брюзгу, вечно недовольного своей судьбой. Ты думаешь, за столько лет я это не поняла?

— А тебе? Что нужно тебе? — спросил Гарри, и по голосу Гермиона чувствовала, что он улыбается. — Домик с палисадником и ребятишек, играющих в песочнице? Или коттедж в стиле модерн и министерское кресло?

Гермиона долго молчала, глядя на него снизу вверх.

— До недавнего времени я думала, что второе, — наконец ответила она, снова закрывая глаза. — А сейчас… Сейчас мне нужно, чтобы моя жизнь снова не превратилась в хаос из-за того, что ты откажешься от своей. А выбрать домик, коттедж или что-то другое, наверное, нужно решать вместе.

— Какой домик с ребятишками, когда вы все время будете под ударом из-за моей работы, — тихо пробормотал Гарри, осторожно убирая голову Гермионы, слезая с кровати и разыскивая глазами одежду.

— Именно этого я и боюсь. Что ты так скажешь и выберешь домик, — ответила Гермиона. — Она в гостиной, вместе с палочками. Так что придется идти.

Хихикая и спотыкаясь, словно подростки, они спрятались под одним покрывалом и спустились по лестнице в гостиную.

— Почему мы не трансгрессировали? — спросил Гарри, прыгая на одной ноге и натягивая штанину на другую. Гермиона потерла синяк на лбу и засмеялась.

— Здоровье экономили. А если честно, я просто забыла про трансгрессию.

Он поймал её за руку и притянул к себе. Серьезно взглянул в глаза и без тени улыбки спросил:

— Это значит, что ты ни о чём не жалеешь?

Гермиона только молча кивнула.

— Ну хватит, Гарри! — Бруствер стукнул кулаком по столу, встал и начал нервно расхаживать по кабинету из угла в угол. — У всего есть свой предел. Может, я и погорячился, но всегда тебя поддерживал и буду поддерживать. А за то, что случилось, ты несешь полную ответственность, как начальник отдела. Архив надо найти. У тебя есть неделя. Дольше я просто не смогу сдерживать ситуацию.

— Я понял, Кингсли, — Гарри тоже поднялся из-за стола и с напряжением следил за министром. — Я не снимаю с себя ответственность за пропажу архива. Просто мне очень нужно быть уверенным, что я могу без опаски повернуться к тебе спиной. Выкинь анонимку. Это провокация. И ты об этом знаешь.

У Бруствера от негодования задрожали пальцы. Он раскрыл было рот, собираясь наброситься на Гарри, но внезапно остановился. Гарри стоял, подняв руки и глядя ему прямо в глаза.

— Всё, я понял, — он улыбнулся и взялся за ручку двери. — Договорились, неделя. Архив будет на месте.

Драко очутился в Лютном переулке в тот момент, когда старушка в светлом жакете уже перешагнула порог лавки «Горбин и Бэркес». Но он успел заметить мелькнувшую в дверном проёме изящную малиновую шляпку и остановился, услышав через пару мгновений тонкий, похожий на детский, голос.

— Мистер Горбин? Здравствуйте!

— Чем могу быть полезен, миссис…? — раздался в ответ глухой голос хозяина магазина, от которого Драко передёрнуло. Он уже почти отказался от своей затеи, но необычная гостья вызвала в нем любопытство. Малфой прижался к стене сбоку дома и прислушался.

— Боунс. Амалия Боунс. Понимаете, вышло так, что мне нужны деньги. У меня есть старинная вещичка, которую подарил моей матери мой отец.

— Вы хотите её продать? — недовольно спросил Горбин.

— Нет-нет, — слишком поспешно произнесла дама в шляпке. — Я хочу оставить её в залог за небольшую сумму денег. Скажем… За сто галлеонов.

— Сто галлеонов — большая сумма. Не уверен, что ваша драгоценность столько стоит.

— Но ведь вы же еще не видели, что я хочу вам предложить, это…

— Каждый день я вижу столько людей, которым нужны деньги, и которые каждую старую безделушку считают большой ценностью… — грубо оборвал её Горбин, которого перебило яростное шипение.

— Эта безделушка сделана из настоящего гоблинского золота и принадлежала Геллерту Грин-де-Вальду, старый идиот! Но раз уж тебе не нужен залог…

Шипение стало стихать, а потом в лавке воцарилась тишина. Малфой аккуратно заглянул в окно, пытаясь понять, чем заняты Горбин и его посетительница с таким запоминающимся именем. Но на улице ярко сияло солнце, и даже в таком зловещем месте, как Лютный, было слишком светло, чтобы увидеть, что творится в маленькой тёмной лавке. Как ни вглядывался Драко в грязное стекло, рискуя выдать себя, всё было бесполезно. Тишина внутри прерывалась лишь едва слышными звуками и странной вознёй.

— Спасибо, мистер Горбин! Может быть вам даже кто-то поможет. Хотя, вряд ли, — вдруг произнес довольный женский голос прямо у дверей, а следом раздался звук быстрых шагов и скрип дверных петель. Малфой едва успел заскочить за угол и сделать вид, будто ищет нужный дом, как сразу нос к носу столкнулся с хозяйкой жакета и шляпки. Галантно уступив даме дорогу, он подождал, пока старушка исчезнет из вида, подошел к лавке и толкнул дверь.

Внутри было по-прежнему темно и подозрительно тихо. «Да ну его! Чего я вообще сюда припёрся?», — подумал Драко. Ему было очень не по себе. Малфой уже повернулся к выходу, когда внутри что-то зашуршало. «Кажется, она сказала про помощь, — подумал он, разворачиваясь обратно. — Вот вляпался!»

— Эй, есть кто живой?

Драко медленно шел вперёд и держал наготове волшебную палочку. Через минуту он вышел под тусклый свет фонаря, освещавшего лавку. «Совсем не изменилась. А где же Горбин?» — подумал Малфой, оглядывая пустую комнату. Никого... Из-под древнего деревянного стола, заваленного бумагами, выскочила огромная серая крыса, заставив его вздрогнуть от неожиданности. Крыса скрылась в углу, и Драко увидел...

В старом кресле, обтянутом черной потрескавшейся кожей, неестественно прямо и со стеклянными глазами сидел хозяин лавки. Его морщинистые старые руки аккуратно лежали на широких подлокотниках, взгляд упирался в стену. Драко многозначительно покашлял; пощёлкал пальцами перед носом старика; слегка похлопал его по плечу. Никакой реакции. «Империус?» — подумал Малфой, вглядываясь в его лицо.

— Фините Инкантатем, — вполголоса произнес он, махнув палочкой в сторону одурманеного заклятием волшебника. Горбин моргнул, дёрнулся, но так и остался сидеть, уставившись в одну точку. Драко смотрел, и внутри него возникало новое незнакомое чувство, похожее на жалость. Он забыл про страх. Зато вспомнил, что он сотрудник Министерства, более того, начальник Отдела магических происшествий и катастроф. И подумал, что нужно что-то сделать.

— Похоже, я прав, — вслух произнес Малфой, присев рядом с застывшим Горбиным на корточки и разговаривая с самим собой. — Только мне его не снять. Эта дамочка явно посильнее в тёмной магии, чтоб ей провалиться! И что она там плела про Грин-де-Вальда? Надо сказать Поттеру, такие дела по его части. Пусть выручают бедолагу и возьмут на заметку эту мадам в шляпке. Интересно, что это ещё за птица.

Смахнув на пол все бумаги, он снял с соседнего столика плотную зеленую скатерть и с непривычной заботой неловко накрыл старого Горбина, заткнув края ему за спину. Потом быстро взмахнул палочкой, заставляя все листки вернуться на стол и улечься в ровные аккуратные стопки.

— Потерпи немного, — пробормотал Драко, пытаясь отыскать ключ от входа. Чем запереть замок он так не нашёл и палочкой заставил перо написать крупными буквами «Закрыто» на чистом листке. Еще раз кинул взгляд на застывшего старика, быстро вышел из лавки и приклеивающим заклинанием повесил самодельную табличку снаружи. На крыльце по привычке оглянулся по сторонам и, повернувшись на каблуках, исчез, оставив в недоумении сидящую неподалеку худую, потрепанную жизнью нищенку.

Малфой спешил на второй уровень. Он почти бегом влетел в битком забитый лифт и резко стукнул кулаком по кнопке с цифрой "2", поймав настороженные взгляды сослуживцев. О негласном жёстком противоборстве начальников двух отделов в Министерстве ходили легенды. И Драко Малфой был крайне редким гостем на уровне, где располагалась Штаб-квартира его оппонента. Едва дождавшись пока лифт остановится, он распахнул дверь, выскочил в коридор, освещенный плавающими под потолком большими белыми шарами, и сразу свернул в сторону кабинета главы мракоборцев.

Собственно, отдельного кабинета у Гарри не было. К нему можно было попасть, только пройдя через большой зал, где обычно проводили собрания. Как назло, именно сейчас в зале толпились все сотрудники Штаб-квартиры, полным ходом шла утренняя планёрка. Замерев перед дверью, Драко прислушался к неровному гулу голосов и чуть было не развернулся обратно, но представил застывшие глаза Горбина («Вот оно мне надо?» — удивился он сам себе), глубоко вздохнул, зажмурился, громко постучал и сразу вошел, чтобы не передумать.

В зале мгновенно наступила тишина. «Дементоры вас забери!» — подумал Малфой, не глядя по сторонам, чтобы не видеть насмешку в глазах сидящих вокруг. Его здесь очень не любили, зато Поттер был для большинства своих подчиненных примером для подражания, хотя и не всегда догадывался об этом.

Гарри сидел на столе в центре зала. Рядом с ним, в воздухе, висела большая карта, утыканная разноцветными флажками.

— Привет, Драко! — ни капли не удивившись, сказал он и щелкнул пальцами, заставляя исчезнуть карту. И встал. — Что-то случилось?

— Здорóво! — ответил Малфой, приводя в негодование таким панибратством мракоборцев. Просто ему вдруг пришло в голову, что называть Гарри по фамилии сейчас совсем не к месту, а заставить себя произнести его имя Драко не смог.

— Надо поговорить. Срочно. Наедине, — отрывисто закончил он, не слушая тихий ропот, поднявшийся в зале.

— Пошли, — спокойно ответил Поттер, палочкой открывая дверь своего кабинета и жестом приглашая его пройти. — На сегодня всё, если есть вопросы — в письменном виде, — оглянувшись, добавил он для своих и плотно закрыл дверь.

— Что случилось? — повторил Гарри, в упор глядя на Малфоя. — Что такое произошло, что ты решился лично прийти ко мне прямо в отдел?

«Знает, как меня тут встречают, — мысленно поморщился Драко. — Еще бы, сам не раз попадал в это дерьмо!»

— Империус, — произнес Драко, пытаясь объяснить, зачем пришел. — Да подожди ты! — крикнул он, увидев, как рука Гарри дернулась за палочкой. — В Лютном переулке, в «Горбин и Бэркес»… Там Горбин под заклятием Империус. Я не смог снять его сам. Та мадам… Она сильнее меня.

И торопливо стал рассказывать всё, что увидел и услышал, спрятавшись у старой лавки, в самом мерзком переулке волшебного мира Англии.

— Пойдем вдвоем? — предложил Гарри, выключая большой белый фонарь под потолком и убирая палочку в карман магловской ветровки. — Покажешь, что к чему. Да и спокойней так.

Малфой молча кивнул. Ему не хотелось возвращаться в Лютный, но не скажешь же об этом Поттеру в глаза. Они вместе вышли из кабинета, едва не столкнувшись в дверях, прошли через весь зал, где их проводили мрачными взглядами, и повернули к лифту.

— Что она сказала про Грин-де-Вальда? — неожиданно спросил Гарри, прерывая тягостное молчание. — Ты можешь пересказать это слово в слово?

Драко закрыл двери лифта, прислонился к стене, нажал кнопку «Атриум» и прикрыл глаза, стараясь точно вспомнить, что слышал.

— Сначала, что у неё «есть старинная вещичка, которую подарил моей матери мой отец», — медленно начал заново пересказывать услышанное Малфой. — А потом, когда Горбин назвал эту вещь безделушкой, прошипела, что «безделушка сделана из настоящего гоблинского золота и принадлежала Геллерту Грин-де-Вальду». Вообще, вполне вероятно, что у него были такие драгоценные штучки. Но как они попали к её родителям?

— Погоди, — остановил его Гарри, пока скрежет и лязг лифта заглушал голоса. Они выбрались наружу и пересекли огромный зал атриума. Потом встали у фонтана, не обращая внимания на то, что на них с интересом оглядываются. Каждому хотелось посмотреть на мирно беседующих начальников двух враждующих отделов.

— Опиши мне внешность этой дамы.

— Ну… Она низенькая, очень миловидная, никогда не подумаешь, что способна на «Империус»!

— Тише! — оглянувшись по сторонам, сказал Гарри, — Чёрт! Пойдем отсюда. Много лишних ушей. Ну и? — кивнул он Драко, когда оба оказались за стеклянными дверями и свернули за угол к старой телефонной будке.

— Короткие ноги и руки. Светлый костюм с юбкой. И малиновая шляпа на голове. Из-за этой шляпы я её и заметил. Волосы, кажется, светлые. Но вообще, их не видно было под шляпкой. Знаешь, на кого она очень похожа? — остановился вдруг Малфой, схватив Гарри за плечо. — На Амбридж! Только не такая мерзкая и постарше. На вид ей лет шестьдесят — шестьдесят пять.

— Этого еще не хватало, — вполголоса пробормотал Гарри, опуская глаза на свою руку со шрамами, оставленными пером Амбридж.

— Ты о чем, Поттер? — недоуменно спросил Малфой, не понимая, к чему тот клонит.

— Включи голову, Малфой. Легко прибегает к темной магии, значит, выросла там, где это считали нормальным. Золотая безделушка, принадлежащая Грин-де-Вальду, которую отец подарил матери. И вполне подходящий возраст.

Малфой резко остановился.

— Погоди! Ты хочешь сказать, что… — он замолчал, ошарашенный таким предположением.

— Да, именно. Она вполне может оказаться его дочерью от какой-нибудь…

— Магловки, — закончил за Гарри Малфой и присвистнул. Гарри согласно кивнул.

— Ладно, погнали в «Горбин и Бэркес», — сказал он, оглядываясь по сторонам. — Хватайся за меня. И кстати, Малфой, меня зовут Гарри.

Гарри давно научился доверять своим ощущениям. Попав к Горбину, он быстро понял, что здесь не стоит ничего исправлять самому. Поэтому просто внимательно осмотрел лавку, а затем они с Малфоем отвезли старика в больницу святого Мунга. Осторожность Поттера оказалась совсем не лишней, потому что помимо Империуса Горбина упаковали в заклинание, которое стёрло память тому бедолаге, кто снял непростительное заклятие.

— Повезло, что ты не справился, — глядя на Малфоя, заметил Гарри, когда молодой весёлый целитель в Мунго сообщил им эту новость. Горбина и его врача привели в порядок и оставили обоих на несколько дней отдохнуть в палате для выздоравливающих, а Гарри вернулся в отдел и получил строгий выговор за то, что отправился в Лютный переулок один. Видимо, Малфоя никто не принимал в расчет, что сильно задевало его самолюбие. Но Гарри был искренне благодарен Драко за помощь, особенно за отношение к Горбину, и не скрывал этого. Он не испытывал симпатии к хозяину лавки, а просто был рад, что в Малфое ещё осталось что-то человеческое. И может быть поэтому вечером после спасения старика, впервые за всю историю их знакомства, прощаясь в Атриуме Драко сам протянул Поттеру руку.

Совсем неожиданно для Гарри, который готовился к долгим спорам, Гермиону почти не пришлось уговаривать переехать к нему. Перевозка вещей прошла очень быстро. Поэтому уже через день после ночного свидания Кикимер, готовивший утром завтрак, увидел её растрепанную, сонную, в жёлтой плюшевой пижаме, бредущую по коридору в сторону столовой в поисках кофе. От удивления он уронил на пол тарелку с омлетом, а вставшему гораздо позже Гарри пришлось объяснять домовику, что его любимая «магловка» останется здесь насовсем, и что она вовсе не собирается лишать Кикимера возможности опекать хозяина.

— Не вздумай подсовывать ему носки и шапки, — предупредил её Гарри после разговора с Кикимером. — Пусть хотя бы привыкнет, что мы теперь не одни.

На самом деле в жизни Гарри почти ничего не изменилось. С Гермионой они совсем не виделись, хотя их комнаты были рядом. Просто неделя, выделенная Поттеру на возвращение архива, стремительно подходила к концу, а у него не было ни одной зацепки. Поэтому Гарри вместе с Марфой исчезал из дома еще до рассвета, а приходил, когда весь город уже давно погружался в сон. Он на ходу съедал то, что домовик заботливо оставлял ему на столе, и даже не снимал покрывало с кровати, если успевал до неё добраться.

В Министерстве Гарри тоже не видели с того самого дня, как он получил выговор. Где он пропадал и что делал, никто не знал, а его сотрудники, привыкшие к исчезновениям Поттера во время работы, на все вопросы просто отмалчивались. Текучки в отделе не было, и за десять лет все сработались настолько, что и без руководителя действовали очень слажено. А почтовые совы очень помогали начальнику и подчиненным без задержек обмениваться информацией.

Гермиона тоже засиживалась в кабинете допоздна, надеясь заглушить тревогу, а дома отвлекалась, болтая на кухне с Кикимером, который согласился учить её готовить разные штучки. И только укладываясь каждый вечер спать, она со вздохом смотрела на зачарованные часы, которые просто застыли, постоянно показывая «Временную разлуку».

Гарри давно так не паниковал. Дни летели, а дело не двигалось. Он поднял на ноги всех известных ему легальных и нелегальных агентов во всех волшебных закоулках Лондона, но они изо дня в день только разводили руками, показывая, что новой информации нет. Гарри чувствовал, что ищет не там, но никаких других идей в голову не приходило. То ли сильно устал, то ли не хватало данных. В пятницу под вечер он забрел в «Дырявый котел», где давно не был, чтобы перекинуться парой слов с Ханной Аббот — Долгопупс, нынешней хозяйкой бара. А еще чтобы выпить кофе, потому что у него слипались глаза. Последнюю неделю он спал урывками, по несколько часов в сутки.

Гарри заказал самый крепкий кофе и устроился около пыльного окна, ожидая пока Ханна выкроит пару минут для разговора. Монотонное жужжание вечерней публики в «Котле» немного успокаивало, и он устало разглядывал лица посетителей, занятых пивом и спорами о жизни. Когда бармен принес кофе, Гарри кинул на поднос несколько кнатов, машинально взял чашку и поднёс её к губам. И замер, подняв глаза… По лестнице, ведущей наверх в небольшие гостиничные номера, спускалась маленькая аккуратная старушка, в светлом костюме с ярко-малиновой шляпкой на голове. Она выглядела именно так, как описывал Малфой, и только цепкий взгляд, брошенный на прокуренное помещение бара, выдавал её с головой. Но поразило Гарри то, что старушка встретилась с ним глазами и резко ускорила шаг, направляясь к выходу. И Гарри готов был поклясться, что она его узнала!

Первым порывом Поттера было последовать за ней, но он заставил себя остаться и пить кофе. Если ему не показалось — а Гарри был уверен, что нет! — то надо держаться от этой дамы подальше, чтобы не очутиться на месте старого Горбина. Он быстро огляделся и в дальнем углу под лестницей увидел знакомую фигуру, склонившуюся над алюминиевой миской. Гарри схватил свою чашку и пересел за тот же стол.

— Привет, Бен! — Гарри хлопнул по плечу худого чумазого паренька лет семнадцати, который ложкой вылавливал из миски дохлую муху. — Как сегодня улов?

Тот вздрогнул от неожиданности и чуть не опрокинул миску на себя. Выкинул муху в сторону и с опаской покосился на Поттера.

— Гарри… Ты напугал меня. В будни никогда не бывает хорошо. Сегодня не набрал даже двести кнатов.

— Бен, мне нужна твоя помощь, — Гарри наклонился к самому уху паренька. — Я дам тебе пять галлеонов, если ты проследишь и скажешь мне, куда отправилась та мадам, что спустилась сейчас сверху, из номера.

Гарри вытащил из кармана и подбросил вверх золотую монетку. Бен завороженно следил глазами за её полетом, потом резко выбросил вперед руку, но пальцы его схватили пустоту, а монетка уже спряталась у Гарри в ладони.

— Только думай быстрее, она уже ушла.

Бен обиженно вытер рукой нос.

— Ты про ту, что ходит в смешной шляпе? Та, что поселилась здесь пару месяцев назад?

Гарри кивнул, лихорадочно считая в уме, когда начались неприятности у него в отделе.

— Ладно, — медленно протянул паренек. — И долго мне за ней следить?

Гарри помолчал пару секунд. Он чувствовал, что наконец наткнулся на что-то важное, хотя еще и не знал, на что.

— Пока не поймешь, что она дошла до места назначения. Ты же умный парень, сообразишь, — Гарри раскрыл ладонь и кинул монетку в руку Бена. — Это аванс. Принесешь информацию, получишь еще четыре. Я буду ждать тебя здесь.

Паренёк схватил монетку и неуловимым движением спрятал её в карман. Потом с сожалением посмотрел на миску, встал, запахнул свой грязный затертый плащ, мешком висевший на его плечах, и бесшумно исчез за дверью. Гарри с облегчением откинулся на стену, сделал большой глоток кофе и задумался.

Он проснулся от того, что кто-то потряс его за плечо. Схватился за палочку и только потом открыл глаза. В баре было тихо и пусто. Загораживая тусклый свет, над ним нависла темная фигура в широком плаще, и Гарри взмахнул палочкой. Фигура резко отшатнулась, и он увидел перед собой до смерти перепуганного Бена. Гарри едва успел остановиться, чтобы не запустить в него оглушающим заклятием.

— Прости, Бен, — с трудом поднимаясь и разминая затёкшее тело, извинился Гарри. — Я почти не спал с понедельника. Ты напугал меня. Сколько времени? Ты узнал что-нибудь?

Паренёк перевёл дыхание и пальцем указал на старые механические часы, висевшие на стене над барной стойкой. Их стрелки показывали половину второго ночи.

— Ого! Ладно, выкладывай, что у тебя, и разбегаемся.

Гарри вдруг представил, какая горячая кожа у Гермионы сейчас, когда она сладко спит под лёгким одеялом в двух шагах от его спальни. Внутри всё заныло, а по телу побежали мурашки.

— В общем, она отсюда пошла прямо в банк и была там долго, — торопливо стал рассказывать Бен, с жадностью поглядывая на руку Гарри, в которой тот перекатывал четыре заветные золотые монеты. — Я уже собирался вернуться, но она вышла. Довольная. Много кружила по центру. Никуда не заходила, думаю, хотела трансгрессировать, искала место. Но не смогла, народу везде полно, маглы что-то празднуют сегодня. В итоге мы оказались около Министерства магии…

Гарри выпрямился. «Вот оно как! — подумал он. — Недаром она узнала меня».

— Оттуда много народу выходило, рабочий день закончился. Я подумал, что она ждать будет кого-то. Но она просто зашла внутрь. И всё, Гарри. Я проторчал у крыльца до часа ночи. Она не выходила. Это точно, я каждое лицо проверил. Если только не трансгрессировала прямо оттуда.

— Из Министерства нельзя трансгрессировать, — пробормотал Гарри. В душе он ликовал! Наконец-то есть что-то, от чего можно оттолкнуться, а чутьё подсказывало, что разгадка совсем близко, только руку протяни.

— Молодец, Бен! Держи, — он кинул пареньку в руку оставшиеся четыре галлеона и снова похлопал его по плечу. — Ты их честно заработал. Мне пора. Будь осторожнее на улице ночью.

Гарри кивнул своему случайному агенту, вышел из бара и через минуту уже стоял на крыльце дома на площади Гриммо. В голове мелькнула мысль наведаться в Министерство прямо сейчас, но он был уверен, что никого уже не найдет там. Нет, надо сначала подумать. А чтобы голова работала хорошо, стоит отдохнуть. И заодно перестанет кидаться на людей с оглушающими заклятиями.

С половины второго ночи зачарованные часы в спальне Гермионы стали показывать «Долгожданную встречу».

Не заходя в столовую, Гарри осторожно поднялся по ступенькам на третий этаж и немного постоял, глядя на дверь, за которой спала Гермиона, вздохнул и спустился в ванну. Через десять минут, когда часы внизу гулко пробили два раза, Гарри стоял голый в своей спальне, а у его ног валялось мокрое полотенце. Он уже протянул руку, собираясь забраться в постель, но вдруг передумал. Поднял лежавшее сбоку на полу покрывало, завернулся в него, тихо добрался до соседней спальни и бесшумно приоткрыл дверь, прислушиваясь к дыханию Гермионы. Потом проскользнул внутрь, скинул всё, что на нем было, и быстро нырнул под одеяло. Гермиона сразу заворочалась, повернулась, обняла его и прижалась всем телом. Гарри спрятал руки под её плюшевую пижаму и начал гладить, чувствуя, как горячее тело откликается на прикосновения. Ресницы Гермионы задрожали, не открывая глаз, она нашла его губы и переплела свои ноги с его ногами, не давая даже шелохнуться. Гарри закрыл глаза и с исступлением начал целовать её всю, начиная с самой макушки…

Отпустив помощника, Драко прошелся по комнате, еще раз проверяя, все ли собрано к завтрашнему дню. Субботний вечер плавно перетекал в ночь. В воскресенье к обеду их ждали за городом, в Малфой-мэноре. Драко наконец убедил Джинни поехать с ним, и утром они должны были встретиться здесь, у него дома. Драко настаивал на утренней встрече, потому что перед отъездом готовился сделать ей предложение и приехать к родителям уже с невестой. Его пугал предстоящий трудный разговор с отцом. Малфой знал, как Люциус относится к семейству Уизли, и своей помолвкой заранее сжигал для себя все пути к отступлению.

Убедившись, что всё в порядке, он похлопал себя по карманам проверяя самое главное — кольцо, но не нашел его там. Перерыл всё в комнате, залез и вытряхнул вещи из гардероба, открыл каждый ящик в столе… Кольца нигде не было. Чувствуя, как накатывает паника, Малфой сел и попытался вспомнить, где в последний раз видел зеленую бархатную коробочку с серебряным вензелем сверху. После визита в Лютный переулок Драко не стал больше ничего придумывать и заказал кольцо у семейного ювелира. «Вот чёрт! — подумал он, напрягая память. — Она осталась в кабинете, на столе, где я подписывал бумаги!» И начал собираться.

Драко хотел надеть пальто, но почему-то передумал и натянул спортивную куртку. Взялся за ручку двери, но остановился, вернулся и поменял строгие брюки и туфли на обычные джинсы с кроссовками. Выглянул в окно: на улице совсем стемнело, только вдоль дороги ярко горели фонари. На душе было тревожно. «Нокс!» — Малфой выключил свет в доме, засунул палочку во внутренний карман, вышел на крыльцо. С минуту постоял в нерешительности и трансгрессировал прямо к старой телефонной будке за углом Министерства, направо от входа.

Первые дни после разговора с Рут, возвращаясь домой, Рон едва доползал до кровати. Думать о чем-либо, кроме следующей тренировки, у него просто не было сил. Каждая мышца тела болела так, словно по нему проехался асфальтный каток. Несколько раз Рон просыпался утром в холодном поту от мысли, что сегодня нужно выйти на поле. В эти дни он всерьёз подумывал послать всё к чёрту и вернуться в магазин. Но в голове сразу звучал голос, который утверждал: «У тебя не хватило духу довести до конца хоть одно дело!». И Рон стискивал зубы, залазил в спортивную форму и вытаскивал себя на стадион, стараясь не замечать многозначительные взгляды коллег по команде.

Постепенно голос Гарри в голове становился тише, а потом совсем пропал. Зато Рон стал всё время видеть перед собой синие глаза, светлые волосы и ослепительную улыбку Рут, когда она радостно поднимала кверху большой палец, показывая, что партия отыграна отлично. И это мотивировало сильнее, чем желание быть не хуже других. Тело быстро приходило в норму, вспоминая все былые навыки. Рон похудел, коротко подстриг свои рыжие волосы и практически перестал ныть. На это тоже не было сил, да и слушать его жалобы стало просто некому.

К концу второй недели забить мяч в его ворота стало гораздо труднее. Мышцы перестали болеть от каждого движения, а сам Рон уже не шарахался от летящих мимо бладжеров и не терял из виду охотников, атакующих ворота.

— Ты молодчина, Рон! — с довольной улыбкой проговорила Рут после последней тренировки, когда Уизли, насвистывая, выходил из раздевалки с перекинутой через плечо спортивной сумкой. Сегодня достать его ворота охотники смогли всего четыре раза из двадцати пяти. При виде Рут Рон остановился в нерешительности, потом набрал побольше воздуха и выпалил на одном дыхании:

— Может, отпразднуем достижение? Как насчет мороженого?

Рут согласно кивнула и её щеки стали такого же розового цвета, как и уши Рона.

— Что у тебя с Роном, Рут? — спросила Джинни, когда они вместе бродили по Косому переулку в поисках наборов для ухода за метлами. Рут посмотрела на неё с улыбкой.

— Это просто любопытство или ты переживаешь за брата? — поинтересовалась она, избегая ответа на вопрос. Джинни остановилась и на минуту задумалась.

— Я люблю Рона, — сказала она, после некоторого молчания. — Но отношусь к нему неоднозначно. Если честно, даже не знаю толком, что он из себя представляет. А после всего, что он наворотил с Гарри…

— Рон жалеет об этом, Джин, — тихо перебила её Рут. — Ты скучаешь по нему?

— По Гарри? Нет!

Джинни тряхнула головой, распуская волосы, и счастливо улыбнулась.

— Я влюбилась, Рут! Но это пока бооольшой секрет!

И она так заразительно засмеялась, что Рут засмеялась вместе с ней.

— Секрет за секрет, — таинственно прошептала Рут на ухо Джинни, оглядываясь по сторонам. — Я тоже влюбилась. Но об этом никто — слышишь, никто! — не должен знать в команде.

— Ну что, Марфа, давай еще раз, — проговорил Гарри, отмахиваясь от попавшей в лоб зеленой ветки, и ласково погладил птицу по носу. — У меня остался всего один день, если не считать сегодня. Итак…

* * *

Гарри проснулся, когда солнце уже подбиралось к зениту. Гермионы в комнате не было. Зато около кровати появился столик, на котором в большой чашке стоял крепкий чай, а на прозрачной тарелке лежало несколько бутербродов с мясом, сыром и овощами, политыми соусом. Судя по запаху мяса с сыром и прозрачному пару, исходящему от чашки, Гермиона наложила на всё заклинание подогрева. Гарри с улыбкой подумал, что она очень быстро нашла общий язык с Кикимером, и долго лежал, разглядывая поджаренные корочки хлеба. Потом понял, что дико хочет есть, и тихо засмеялся от счастья.

После десяти часов полноценного сна и горячего завтрака Гарри очень хотелось всё бросить, взять Гермиону за руку и до вечера бродить с ней по залитым осенним солнцем улицам Лондона, болтая о пустяках. Но сейчас он не мог себе этого позволить. Гарри нашёл её наверху, в кабинете, где всё еще напоминало о Блэках, потому что у него не доходили руки сделать там ремонт. Гермиона с ногами забралась в глубокое кресло и читала «Исторический справочник развития магического законодательства», делая волшебной палочкой пометки на полях. Услышав шаги, она подняла голову и отложила книгу. Гарри опустился на колени около кресла и обнял её за талию. Гермиона с улыбкой взъерошила ему волосы.

— Мне очень не хватает тебя, — сказал Гарри, заглядывая ей в глаза. — Скоро всё закончится и…

Гермиона засмеялась и закрыла ему губы ладонью.

* * *

Гарри пообещал Кикимеру, что сегодня точно вернётся к ужину, забрал Марфу и теперь сидел на траве около пруда в Сент-Джеймсском парке, скрытый зеленью деревьев, которые свесили свои ветви почти до самой воды. Он разговаривал сам с собой, пытаясь разложить по полочкам всё, что накопилось на данный момент в голове, а сова мирно дремала у него на плече. Иногда Марфа открывала глаза и ласково хватала Гарри за ухо.

— Итак, что я знаю. Все началось примерно два месяца назад. По словам Бена, именно тогда эта дама и появилась в «Дырявом котле». Интересно, Боунс её настоящая фамилия? Но она точно работает в Министерстве, иначе откуда ещё она знает меня. Дальше, сведения об отъезде в Плимут и архив утекли в те дни, когда я уходил с работы сильно раньше обычного. Для этого кто-то должен был остаться в Министерстве после ухода всех сотрудников и не попасть под проверку заклинанием обнаружения. И ещё ясно, что удары направлены именно на мой отдел, а анонимки и обвинения получают люди, которые считаются моим самым близким окружением.

Гарри задумался.

— Почему я никогда не видел её в Министерстве? Зачем она приходила туда вчера? И как ушла так, что Бен не заметил её? Кто мог залезть в архив ночью? И почему атаки идут именно на мракоборцев? Знаешь, Марфа, у меня такое чувство, что я подобрался совсем близко, но не могу увидеть каких-то очень простых вещей.

Сова утвердительно ухнула, приоткрыв один глаз. Гарри встал, выбрался из своего укрытия и медленно пошел по тропинке, бегущей вглубь парка. С другой стороны пруда, на стриженом газоне бегали за мячом девочка и мальчик, лет десяти-одиннадцати. Сердце заныло от угрызений совести. Худенький рыжеволосый мальчик был очень похож на Тедди Люпина, крестника Гарри, которого он не видел уже много месяцев. В следующем году Тедди должен поехать в Хогвартс. Интересно, он научился менять свою внешность, как Тонкс?

От пронзившей его догадки у Гарри закружилась голова! Марфа встревоженно ухнула и взлетела с плеча. Он медленно опустился на траву прямо около тропинки и попытался унять бешеный стук сердца. Пазлы начали складываться один за другим от одной простой мысли: «Метаморфомаг!» Она — метаморф, способный менять свою внешность. Вот почему Бен не видел, как она уходила. Потому что зашла в Министерство пожилая дама, а кто вышел? Вот почему он сам её никогда не видел. Милая старушка на работе всегда выглядела по-другому. Но она-то его видела! И испугалась, узнав Гарри вчера в баре, чем и выдала себя.

Гарри встал и начал ходить туда-сюда по тропинке, в движении ему всегда легче думалось. Второй кусок головоломки оказался довольно простым. Гарри перебрал все возможные варианты и получалось, что незамеченными остаться на ночь в Министерстве могли только два человека, он сам и дежурный волшебник. «Смена охраны заканчивается в одиннадцать вечера. Но я всегда задерживаюсь допоздна, поэтому именно я проверяю всё здание заклинанием обнаружения», — быстро соображал Гарри, провожая взглядом Марфу, которая кружила над головой. Убедившись, что с ним всё в порядке, сова залетела в зелень деревьев и спряталась там на ветке, подальше от солнца. «А если я ухожу раньше, — продолжал размышлять Гарри, — в конце смены это должен сделать дежурный волшебник. И в этом случае только он не попадает под действие заклинания, зато точно знает, что в Министерстве никого нет!»

Гарри остановился, закрыл глаза и мысленно вернулся в тот вечер, когда украли архив. Тогда он в последний раз рано ушёл с работы. Память послушно выдала картинку Атриума: фонтан с ярко освещенными статуями, снующие в разные стороны сотрудники, сеть каминов для входа и выхода и старый седой волшебник с грубыми чертами лица, сидящий напротив стеклянных дверей за столиком с газетой в руках. Гарри подумал, что не знает этого волшебника. «Надо проверить, когда он пришел на работу в отдел магического хозяйства», — решил Гарри, подзывая сову и поворачивая к выходу из парка. И если время совпадёт и он всё понял правильно, то, скорее всего, это и есть аккуратная старушка, которая живет в гостиничном номере «Дырявого котла».

Гарри быстро добрался до места, хотя идти пришлось пешком — выходя из дома, он не взял ни копейки магловских денег, а трансгрессировать в субботу среди белого дня было опасно. Попасть в здание в выходной можно было только через обычный вход для посетителей — старую красную телефонную будку, которая раньше стояла в одном из переулков Лондона. Через год после окончания Второй магической войны её перенесли и поставили за углом, справа от прямого входа в Министерство, а в переулок установили новую, более современную.

— Подожди меня здесь, — попросил Гарри Марфу, зашёл в будку и закрыл за собой скрипучую дверь, снял с аппарата до блеска отполированную руками трубку и набрал на диске 62442.

— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения, — зазвучал знакомый женский голос.

— Гарри Поттер, Штаб-квартира мракоборцев, необходима проверка кадровых документов по делу о пропаже архива.

— Благодарю вас, возьмите, пожалуйста, значок и прикрепите спереди к мантии, — ответил прохладный голос. Внутри аппарата щёлкнуло и в желобок для возврата монет вылетел значок с надписью «Гарри Поттер, руководитель Штаб-квартиры мракоборцев».

Гарри взял значок и прикрепил его на ветровку.

— Уважаемый сотрудник Министерства, процедура досмотра и регистрация волшебной палочки отменены Распоряжением Министра магии от 31 августа 1998 года. Этим же документом установлена обязательная фоторегистрация личности посетителя. Пожалуйста, встаньте прямо и посмотрите точно в середину диска.

Гарри посмотрел на черный прозрачный круг, установленный в центре диска для набора номера. Раздалось едва слышное жужжание.

— Регистрация закончена, благодарю вас! — сказал голос, пол будки вздрогнул и медленно пополз вниз. Гарри с улыбкой наблюдал, как тротуар за стеклянной дверью будки поднимался всё выше, пока внутри не стало абсолютно темно.

«Томас Купер», — несколько раз повторил Гарри имя, вписанное в графике дежурств в квадратик «Сентябрь, 7-е». График висел в Отделе магического хозяйства над столом с табличкой «Начальник внутренней магической охраны». Когда Гарри стал руководителем мракоборцев, он добился от Кингсли Бруствера соглашения, которое давало ему право доступа практически во все отделы Министерства в любое время суток. Исключением были тюрьмы, Отдел тайн и кабинеты самого министра и его заместителей. Правда, до сегодняшнего дня оно ему ещё ни разу не пригодилось. «Томас Купер», — еще раз проговорил про себя Гарри, направляясь к лифту, чтобы подняться на седьмой уровень.

Основную часть этого уровня занимал Отдел магических игр и спорта, но справа от лифта находилось несколько комнат Отдела поиска и подбора магического персонала для Министерства. Гарри быстро прошел в самый конец коридора и заклинанием открыл дверь, на которой было написано «Архив магических кадров», зажёг свет и тихо охнул. Длинные ряды высоких вертикальных стеллажей, разделённых тесными проходами, тянулись так далеко, что казались бесконечными. «Сколько же я буду его искать», — растерявшись, подумал Гарри и медленно пошел вдоль блестящих металлических ящиков, просматривая подписи на табличках. Через десять минут он добрался до первого ящика с буквой «К».

— Аберто! — Гарри открыл ящик и заглянул внутрь, где аккуратные папки были расставлены в строгом алфавитном порядке. «Ну уж нет», — через минуту подумал он, встал и, двигаясь вглубь стеллажей, начал заклинанием открывать все дверцы с табличками на букву «К». Их оказалось ровно семьдесят пять штук. Потом отошел и повернулся лицом к открытому архиву.

— Акцио, папка Купера!

Тонкая папка из обычного серого картона выскочила из середины предпоследнего ящика и полетела к Гарри, который ловко подхватил её в воздухе. Он нарисовал в воздухе круг палочкой, разом задвигая все ящики, открыл страницу с фотографией Томаса Купера и посмотрел вниз, на дату оформления документов. Потом кинул папку на пол, выключил свет и вышел, неожиданно громко захлопнув за собой дверь.

Драко положил в карман коробочку с кольцом, запер дверь в свой кабинет и со спокойной душой направился к лифту. Насвистывая, нажал кнопку «Вызов» и прислушался, ему показалось, что где-то сверху хлопнула дверь. Лифт со скрежетом двинулся с места и поехал, переключая лампочки этажей. Когда загорелась кнопка «2», кабинка громко лязгнула и остановилась. Дверь открылась, и Поттер с Малфоем замерли от неожиданности, глядя друг на друга.

— Малфой! — Гарри так удивился, что все вежливые слова вылетели у него из головы. — Какого дементора ты тут делаешь в субботу вечером?

Малфой хотел огрызнуться, но увидел, как Гарри с подозрением прищурился, и сдержался. Не стоило ругаться с мракоборцами сейчас, когда такое творится в Министерстве.

— Привет, Поттер! Могу спросить о том же. А ты, видимо, перешёл на двухдневный график. Мне нужно было забрать кое-что из кабинета. Забыл вчера, — ответил он, отодвигаясь к стене и стараясь не нервничать.

— И что же ты забыл? — спросил Гарри, снова нажимая кнопку «Атриум», и окинул Драко взглядом, пытаясь понять, о чём идёт речь. Намёк об отсутствии на работе Гарри привычно проигнорировал, его мысли были заняты другим. Драко лихорадочно думал, что сказать, но в голову ничего не приходило. Он знал, что Поттер не отстанет, они встретились в слишком неудачное время в очень неудачном месте. И не было иного выхода, кроме как говорить правду. Малфой вздохнул и полез во внутрь куртки. Гарри быстро сунул руку в карман, где лежала палочка. Драко усмехнулся и вытащил маленькую зелёную коробочку.

— Я забыл на столе вот это, Поттер. Твоя работа совсем свернула тебе мозги, — едко сказал Малфой, нажимая невидимый замок, чтобы открыть крышку. На чёрной бархатной подушечке лежало изящное золотое колечко с большим гранатом, спрятанным в ажурную золотую сетку. Гарри с облегчением улыбнулся и вынул руку.

— Да, извини. Последняя неделя действительно трудная. Но я всё же нашёл ту даму, что наложила Империус на Горбина.

Брови Драко поползли вверх. В нём боролись любопытство, привычная неприязнь и ещё что-то, похожее на уважение.

— И что теперь? — спросил он, убирая кольцо обратно и застегивая карман.

— А теперь мне нужно найти архив, — сказал Гарри, ни капли не сомневаясь, что Драко давно знает, о чём идёт речь.

— Ты знаешь, где он? — поинтересовался Малфой, открывая дверь лифта, который добрался наконец до восьмого уровня. Они вышли и через пустой тёмный Атриум направились к телефонной будке.

— Думаю, там же, где и наша знакомая старушка, — уклончиво ответил Гарри, заходя в тесную будку следом за Драко и закрывая дверь.

— Спасибо, что посетили Министерство Магии, — раздался прохладный голос. — Пожалуйста, положите свои значки посетителей в лоток.

Из-под прорези для монет со щелчком выдвинулся небольшой металлический лоток, похожий на лопатку. Гарри с Малфоем одновременно отстегнули и кинули туда свои значки и лоток с таким же щелчком исчез в задней стенке будки.

— Благодарю вас. До свидания. Счастливого пути! — пожелал им на прощание голос, пол будки дрогнул и поехал вверх.

Выйдя из будки, Гарри первым делом огляделся в поисках Марфы. Не увидев сову поблизости, он задорно, по-мальчишески, свистнул, и через несколько секунд над головой захлопали сильные крылья. Сова села Гарри на плечо и потёрлась головой о его щёку.

— Молодец, девочка, — сказал Гарри и погладил её по перьям на крыльях. — Теперь надо поработать.

Он вытащил из кармана ветровки блокнот и шариковую ручку, которую ему положила Гермиона, зажёг на конце палочки свет, вырвал листок, быстро написал несколько строк и прикрепил на лапу сове.

— Найди Кингсли, где бы он ни был! — велел он и снова погладил её по крылу. — Это вопрос жизни и смерти, Марфа!

Марфа тихо ухнула, ласково клюнула его в щёку и взмыла ввысь.

— И куда ты сейчас? — спросил стоящий чуть поодаль Малфой, когда сова исчезла на фоне вечернего неба. Гарри вздрогнул от неожиданности. Как только они вышли из телефонной будки, он напрочь забыл про Драко и был уверен, что один здесь.

— Надо побывать в «Дырявом котле», — ответил он, застегивая под горло молнию на куртке. — Нокс!

Гарри убрал палочку и повернулся к Малфою.

— Ну пока, Драко! — сказал он, сделав ударение на имени. Потом чуть заметно улыбнулся в темноте, и, повернувшись, исчез с негромким хлопком.

Драко скорчил вслед Поттеру рожицу, ещё раз проверил кольцо и быстро пошёл прочь от телефонной будки. «Да нет, так нельзя! — подумал он, сделав десяток шагов, и остановился. — А если сова не найдет Кингсли?» В душе предательски шевельнулся страх. «Да ладно, скоро подоспеют мракоборцы», — успокоил себя Малфой. Сделал еще несколько десятков шагов и снова остановился. «Не дури, Драко! Тебя никто не просил о помощи». Он зажмурился и не двинулся с места. «А если Кингсли не успеет?» Страх накрывал с головой.

— Вот чёрт! — с отчаянием вслух произнёс Малфой, резко развернулся и трансгрессировал прямо к «Дырявому котлу». Постоял несколько секунд около входа, оглядел улицу, в надежде, что никто из маглов не видел его появления, и решительно отворил дверь в паб.

Гарри стоял у барной стойки в ожидании кофе, а сам внимательно осматривал зал, забитый почти до отказа. Большинство лиц было ему незнакомо, но попадались и такие, что встречались с ним глазами и сразу поспешно выползали из бара, наглухо запахнув полы своей верхней одежды. Но сейчас Гарри было не до них. Ещё в лифте, услышав слова Драко, он понял, зачем дама в розовой шляпе приходила туда вчера вечером. И понял, что до пятницы весь его поиск был абсолютно бесполезен, потому что документы из Министерства никуда не исчезали, их спрятали там, внутри. Своим вчерашним посещением «Дырявого котла» он спугнул старушку, и она быстро поменяла планы. Вчера эта мадам вынесла бумаги, и Гарри был уверен, что в следующую свою смену Томас Купер уже не выйдет на работу. Единственное, чего Гарри до сих пор не знал — где сейчас архив.

По хорошему, надо было подождать, пока Марфа найдет Кингсли, а тот пришлёт в «Дырявый котел» помощь, но Гарри знал, что сейчас уже счёт идёт не на дни и не на часы, а на минуты. Эта дама, кем бы она ни была, и так уже опережала его на много шагов. Дверь сзади открылась и с улицы потянуло свежим воздухом, который немного разбавил сизое табачное облако, висевшее под потолком зала. Сзади на плечо Гарри легла чья-то рука, от чего он чуть не подскочил на месте.

— Привет, Гарри! — раздался над ухом голос Малфоя. — Готов поспорить, ты не откажешься составить мне компанию. Еще один кофе, пожалуйста.

— Я не хочу, чтобы тебя убили. Ты хоть знаешь, куда лезешь? — спросил Гарри, когда они взяли свои чашки и присели за самый дальний столик, за которым вчера сидел Бен. Малфой сделал глоток.

— Не строй из себя самого умного, — ответил он, оглядываясь по сторонам. — Ты уверен, что архив у неё. Либо здесь, в номере — не просто так же ты сюда явился! — либо при ней лично. Думаю, ты боишься, что она исчезнет раньше, чем придет помощь. Поэтому хочешь опять побыть героем, сыграть в одиночку. Я в чем-то ошибаюсь?

— Да, в том…

— Что ты хочешь побыть героем, — перебивая, согласно покивал Малфой. — Ладно. Я тоже не герой. Но — Салазар знает почему! — и я не хочу, чтобы тебя убили. В Министерстве станет тогда совсем скучно.

Драко замолчал и с ожиданием смотрел на Гарри. Поттер просто кивнул головой. Малфой прав, не время сводить счёты. Минуты утекали слишком быстро, и на самом деле, в душе он был рад, что не один здесь.

— Надо попасть в номер. Он наверху, последний по левой стороне. Не думаю, что бумаги там, скорее всего, она носит их с собой, но уверенности в этом у меня нет. Как и в том, что она еще в Лондоне. Ну что, пошли?

Малфой кивнул и отодвинул чашку. Гарри на секунду задержал его.

— Чем бы это не закончилось, спасибо тебе!

И первым поднялся из-за стола.

Они двинулись к лестнице, стараясь не привлекать к себе внимание, но никому и так не было до них дела — субботний вечер в баре только начинался. На самом верху оба достали свои палочки. Гарри молча махнул рукой налево, около двери палочкой проверил комнату: «Гоменум ревелио!»

— Внутри никого, — прошептал в ответ Драко. — Алохомора!

Едва слышно щелкнул замок. Оглядываясь по сторонам, они по очереди зашли в темный номер.

— Люмос! — тихо сказал Гарри и сразу прикрыл рукой свет, возникший на конце палочки. Драко зажёг свою.

— Не нравится мне это, всё слишком просто, — пробормотал Гарри себе под нос. — Ладно, ты идешь налево, я направо. Архив защищён от Манящих чар, так что ищем среднего размера коробку черно-золотистого цвета, запечатанную заклинанием и с эмблемой Штаб-квартиры. Вряд ли она уже её вскрыла, на это нужно время и место, но замаскировать могла под что угодно.

Время тянулось, как жвачка. Они молча перемещались по периметру навстречу друг другу, заглядывая везде, где можно было спрятать хотя бы наперсток, и проверяли на применение трансфигурации каждый предмет. У обоих от волнения и страха дрожали руки, и как метрономы, в тишине стучали сердца. Гарри очень торопился, чувствуя, как нарастает вокруг напряжение, но всё же про себя отметил, что Малфой действует уверенно и не задаёт лишних вопросов.

Они уже встретились в центре, и Гарри знаком показал, что пора уходить, когда входная дверь настежь распахнулась и вспыхнул яркий свет. На пороге стояла миловидная пожилая дама в ярко-розовой шляпке. Одной рукой она прижимала к себе маленькую блестящую женскую сумочку, а другой направляла на них волшебную палочку. «Архив в сумочке. Она знала, что я приду за ним, — мгновенно понял Гарри, глядя, как волшебница взмахивает рукой и из её палочки появляется сгусток синего света. — Это конец!»

Три голоса прозвучали одновременно, сливаясь в один звук. Гарри, при виде сгустка, вылетающего из палочки старушки, отбрасывающим заклинанием отшвырнул Драко далеко в сторону. И «Экспульсо!», отправленное в них дамой в шляпке, столкнулось в воздухе со «Ступефай!», выпущенным в тот же момент Малфоем. Синий и красный потоки встретились, перемешались, на мгновение стали фиолетовым облаком, и снова разлетелись. А потом синий взрыв накрыл Гарри с головой и подбросил вверх. И он уже не увидел, как красный сноп оглушающего заклятия с такой силой врезался в волшебницу, что она вылетела в коридор, пробила дверь в номере напротив и замертво рухнула, ударившись об пол головой.

Драко оттолкнул чьи-то руки, которые пытались помочь ему подняться, и встал сам. Чудилось, что он снова в Хогвартсе. В воздухе висели большие шары, они освещали разгромленную комнату. Со всех сторон раздавались негромкие хлопки: к «Дырявому котлу» стекались сотрудники основных отделов Министерства. Пошатываясь, Драко спустился в пустой зал паба и посмотрел на время над барной стойкой. Прошло больше двух часов, как он встретился с Гарри в «Дырявом котле». «Они не успели!» — с горечью подумал Малфой, прислушиваясь к звукам трансгрессии за стеной. Он вышел на улицу и осмотрелся. Над высоким грузным мракоборцем, который нёс на руках тело Гарри, кружила большая бело-рыжая сова. «Я уже где-то это видел», — удивился Малфой и попытался вспомнить, как Поттер называл сову, но не смог.

— Смотрите, Марфа прощается! — раздался рядом чей-то взволнованный голос, и Драко вспомнил. «Да, точно, странное русское имя!» На глаза попались несколько сотрудников отдела происшествий, они восстанавливали рассыпавшийся от взрыва угол паба.

— Маглоотталкивающие чары, срочно! На весь квартал вокруг «Котла»! — крикнул им Драко, увидев в конце переулка несколько любопытных маглов с камерами. — И вызвать стирателей памяти!

Двое оглянулись на его голос и побежали в разные стороны, размахивая на ходу волшебными палочками, но лица у них были перепуганные. Малфой взглянул на себя, с ног до головы покрытого белой пылью, и представил, как выглядит со стороны. Из дверей паба вышла группа обеспечения магического правопорядка, трое из них тащили виновницу погрома, которая еще не пришла в себя.

— Где Поттер? Куда его унесли? — оглядываясь по сторонам, спросил Малфой у ближайшего волшебника, который повернулся на его голос и отшатнулся, не сразу узнав в нём начальника Отдела магических происшествий.

— К…кажется, его уже отправили в больницу святого Мунго, — запинаясь, ответил волшебник. — Только не уверен, что он был жив. Столько крови…

— Заткнись! — рявкнул Драко. До него только сейчас стало доходить, что в самую последнюю секунду Гарри спас ему жизнь. Отдав при этом свою.

— Сильная контузия, но сердце пока бьется, — сказала пухленькая круглолицая целительница в салатовом халате, обращаясь к старому седому целителю. Он сидел на пустой кровати с пергаментом в руке и внимательно следил за тем, что пишет волшебное перо. — Мы восстанавливаем внутренние повреждения. Много ушибов и глубоких порезов от стекла. Большая потеря крови. Как его вообще не разорвало на кусочки?

— Заклятие не взорвалось в полную силу, — оторвавшись от пера, сказал старик и поглядел на лежащего напротив без кровинки в лице пациента. — Если в ближайшие три дня придёт в себя, то выживет. Но я бы не торопился с прогнозами. Такие заклятия часто убивают не сразу.

Гермиона уже несколько суток сидела в коридоре больницы святого Мунга. Она не спала и не ела. На все уговоры пойти домой Гермиона только молча качала головой. Внутри она будто окаменела. Каждый раз, когда открывалась дверь в палату, Гермиона с надеждой вскидывала голову и вопросительно смотрела на выходящего, но снова и снова слышала:

— Он без сознания, состояние очень тяжёлое.

Она опять закрывала глаза и откидывалась на спинку кушетки, которую ей поставили в коридоре в надежде, что она уснёт. Но Гермиона не могла позволить себе спать — она молилась.

Это была необычная молитва. Как-то в далеком прошлом, за пару недель до свадьбы, она очень сильно поссорилась с Роном, они были на грани разрыва. С отчаяния Гермиона убежала бродить по городу. Гарри нашёл её на одном из лондонских мостов. Она стояла, опустив голову, и заворожённо смотрела на воду. Тогда Гарри так испугался, что увидев его лицо, Гермиона поспешно взяла себя в руки. И они потом несколько часов гуляли по набережной, пока окончательно не замерзли.

* * *

— С чем бы ты сравнил свою жизнь? — неожиданно спросила Гермиона, задумчиво кидая камушки в Темзу и наблюдая, как большие круги добегают до берега и пропадают, ударившись о мокрый бетон. Гарри пожал плечами.

— Банально, наверное, — серьёзно ответил он, глядя куда-то поверх домов, — но мне кажется, моя жизнь, как горная река. Она просто течёт, но никогда не знаешь, где течение превратится в водоворот и попробует разбить тебя о камни.

— Страшно, — поёжилась Гермиона. — Вода в горной реке ледяная.

Гарри внимательно посмотрел на неё.

— Не знал, что ты боишься холодной воды, — с усмешкой произнес он, а в голосе мелькнуло разочарование. Гермиона кинула еще один камушек и повернулась, по щекам текли слёзы.

— Боюсь. Горные реки очень жестокие. Они легко убивают, потому что не прощают слабостей. А страх — это слабость.

Она попыталась улыбнуться.

— Ты замечала когда-нибудь, — тихо сказал Гарри, подходя совсем близко и пальцами аккуратно вытирая солёные капли, — что когда на небе горячее солнце, даже самая холодная река становится немного теплее?

Они почти касались друг друга лбами и Гермиона чувствовала его тёплое дыхание. Но Гарри быстро отодвинулся и закончил уже совсем другим тоном:

— Но если ты боишься, то нужно выбрать тихое спокойное место и построить там уютный домик. Тогда река обойдет тебя стороной. Только вода в ней всегда будет очень, очень холодной.

* * *

Как всегда под вечер, больница опустела и затихла. Тогда Гермиона забралась с ногами на кушетку и уткнулась в скомканное пальто. Она закрыла глаза и беззвучно шевелила губами. Про себя она уже несколько суток молила о милосердии: просила Гарри простить её за страх и вернуться.

Первое, что увидела Джинни, когда они с Малфоем зашли в коридор отделения недугов от заклятий, была съёжившаяся на кушетке фигура Гермионы. От плохого предчувствия у Джинни сжалось сердце.

— Вы знакомы с миссис Грейнджер? — спросила строгая целительница, заметив её взгляд.

— Очень давно, — кивнула Джинни.

— Может быть у вас получится уговорить её пойти домой? Она ведь здесь с того вечера, как его привезли, — сказала целительница, из-под очков глядя на Джинни. — Что мы только ни пробовали, но миссис Грейнджер ничего не желает слушать. Еле уговорили её выпить энергетический отвар, чтобы поддержать силы, она даже заставила нас поклясться, что это не снотворное.

Джинни переглянулась с Драко и крепче сжала его руку.

— Мы попробуем, миссис Фатум, — ответила она, прочитав имя целительницы на значке, прикрепленном к салатовому халату. — Но я не уверена, что она нас услышит. Неужели с Гарри всё так плохо?

— Он не приходит в себя уже третий день, — покачала головой целительница. — Мы поддерживаем его силы зельями, но надолго этого не хватит. Никто не знает, что будет дальше…

Она развела руками.

— У организма очень сильный шок. Чудо, что он до сих пор держится. Старший целитель говорит, что-то рассеяло силу удара, иначе он не попал бы к нам живым.

— Это было мощное взрывное заклятие, оно разнесло весь угол дома, — резко сказал Малфой. Целительница от удивления приоткрыла губы. — Но моё Оглушающее столкнулось с ним в воздухе, когда Гарри отбросил меня. Скорее всего, они ослабили друг друга, и это спасло Поттера. Хотелось бы верить.

Губы Малфоя чуть дрогнули. Джинни прижалась к нему лбом, пряча глаза, полные слёз, и погладила по руке.

— В этом весь Гарри, — с надрывом в голосе сказала она и повернулась в сторону Гермионы. — Пойдем, попробуем поговорить с ней.

Гарри летал и ему было очень хорошо! От высоты захватывало дух. От скорости прерывалось дыхание. Тёплый ветер обдувал лицо и развевал волосы. Прямо под ним были горы, между которыми сверкающей лентой извивалась река. Он взлетал всё выше и выше, окунался в облака и трогал их руками. На ощупь они были мягкие и холодные, как вода в той горной реке. Над облаками ярко сияло солнце. Оно было очень горячее, а Гарри сильно замёрз, ныряя в облаках. «Около солнца теплее», — подумал он и попробовал взлететь выше, но метла застыла на месте. Гарри поднял голову и с сожалением посмотрел на яркий диск. Глазам стало больно. Он закрыл их и услышал шёпот.

— Ты залетел слишком далеко, Гарри! Пожалуйста, возвращайся, — шептал женский голос. — Так можно потерять дорогу обратно. Ты обещал вернуться, помнишь?

Гарри задумался. Нет, он никак не мог вспомнить, для чего должен вернуться. Снова подул ветер, который принёс с собой запах реки, полевых цветов и свежескошенной травы. Так сладко пахли травой волосы Гермионы, когда Гарри обнимал её. И он вспомнил, какая горячая у неё кожа и как она ласково касается его губ ладонью.

— Да, — сказал Гарри сам себе. — Пора. Я обещал вернуться к ужину.

И солнце, и река, и горы с небом начали расплываться. Яркий свет ламп ударил в лицо. Гарри зажмурился. Он попробовал пошевелиться, но каждая клеточка тела болела так, будто кто-то пробовал на нём заклятие Круциатус. Гарри застонал и медленно открыл глаза.

Гермиона сидела, опустив голову на колени, бледная, измученная, застывшая. Как неживая. В палате в конце коридора хлопнула дверь и пухленькая целительница пробежала мимо на лестницу. Через пару минут она вернулась со старым седым целителем. Снова хлопнула дверь в палате. Гермиона закрыла глаза. Надежды уже нет. Как и сил.

— Миссис Грейнджер, — кто-то легко тронул её за плечо. Гермиона с трудом вынырнула из тяжёлого сна. Над ней с улыбкой склонилась та самая целительница из дальней палаты.

— Миссис Грейнджер, мистер Поттер пришёл в себя. Старший целитель сказал, что теперь всё будет хорошо. Он поправится. Вы сможете увидеть его немного позже.

Гермиона широко раскрыла глаза, судорожно задышала, словно ей не хватало воздуха, и громко зарыдала, уткнувшись в салатовый халат, сильно пахнущий мятой.

Новость, что Джинни Уизли выходит замуж за Драко Малфоя, привела в ужас сразу две семьи.

— Мама метала заклинания так, что вся кухня была, как поле битвы. Папа сбежал на работу и не появлялся до поздней ночи. Рон с Рут просто молча исчезли, — со смехом рассказывала Джинни, весело поглядывая на улыбающегося Малфоя. На её тонком пальчике красовалось золотое колечко с гранатом. — Угадай, что разозлило её больше всего?

Она хитро прищурилась, глядя на Гарри. Он сидел на больничной койке, обложенный подушками. Его пальцы крепко сжимали руку прижавшейся к нему Гермионы. Бледный, осунувшийся, с лицом и руками, покрытыми шрамами, сейчас Гарри был совсем не похож на того задорного мальчишку, каким всё ещё казался в свои двадцать семь до похода в «Дырявый котел». А когда он привычным жестом разглаживал взъерошенные волосы или убирал чёлку со лба, в тёмной непослушной шевелюре предательски мелькали белые прядки. Зато зелёные глаза по-прежнему насмешливо блестели, пока Джинни рассказывала про помолвку, хотя от слабости он иногда бессильно откидывался на спинку кровати.

* * *

— Прости меня, Джинни, — едва слышно прошептал Гарри, морщась от боли, когда через пять дней после происшествия она в первый раз пришла в палату сменить на несколько часов Гермиону. Джинни села около кровати, взяла его руку в свою и медленно гладила её ладонью. — С самого начала я вёл себя совершенно по-скотски. Очень не хочется, чтобы ты ненавидела меня всю оставшуюся жизнь, но как раз ты имеешь на это полное право.

Потрясённая его видом, Джинни ободряюще улыбнулась.

— Брось, Гарри, это было давно. С тех пор мы оба научились смотреть правде в глаза. И оба получили в конце концов то, чего хотели. В общем, всё в прошлом и никаких обид, — она наклонилась и аккуратно поцеловала его в щёку.

* * *

— Мне кажется, больше всего её злит то, что тебе абсолютно наплевать на её мнение, — с улыбкой ответил Гарри. Джинни подняла вверх большой палец, показывая «Супер!», улыбнулась.

— Гарри, ты эксперт по людям, только мама бы это не оценила, — трагично произнесла она, а потом засмеялась и добавила. — Меня поддержали все, кроме неё и Рона. А Джордж сказал, чтобы я и не думала никого слушать, потому что это моя жизнь. Даже папа был рад, ведь тебе, Гарри, теперь снова придётся бывать у нас дома.

— А что Рон? — чуть тише спросил Гарри, опуская глаза. Джинни пожала плечами.

— Рон многому научился за последнее время, — сказала она, тщательно выбирая слова, потому что в палату их пустили с жёстким условием — не расстраивать Поттера. — Поэтому своё мнение держит при себе. Я догадываюсь, что он думает, но его молчание устраивает нас всех.

Слегка прикусив губу, Гарри кивнул и посмотрел на Драко.

— А как твои?

Тот прищёлкнул языком, закатил глаза и безнадёжно махнул рукой.

— Да всё, как обычно. Мать наговорила кучу гадостей и теперь на каждое моё решение многозначительно поджимает губы, показывая, как ей всё не нравится. Отец сначала взорвался. Я даже думал, что это конец… Сейчас запустит в меня Империусом. Но он быстрее матери понял, что я не передумаю. И сейчас утешает себя тем, что в роду Уизли только волшебники на много поколений назад. А меня после всех их угроз радует, что я — единственный наследник, не считая моей Мелинды. Но родители не захотят отдавать своё состояние в руки Гринграссов, — засмеялся Малфой. — А ведь я всего лишь просил, чтобы они при встрече вели себя нормально, без своих замашек. Пришлось даже пригрозить матери, что иначе мы уедем жить в Европу.

Серьёзно добавил Драко и прижал к себе Джинни, которая с улыбкой положила голову ему на плечо.

— Без замашек? Как бы тогда Джинни поняла, что это действительно твои родители? — притворно удивился Гарри, вызвав новый громкий взрыв смеха. В палату тут же заглянула встревоженная целительница, увидела смеющегося больного, улыбнулась и закрыла дверь.

— Когда свадьба? — спросил Гарри. Джинни с Малфоем переглянулись.

— Что? — не понял он их молчания. — В чём проблема?

Джинни встала, взяла Гермиону за руку и потянула за собой.

— Пойдем проветримся, Герми, пусть мальчики посекретничают, — с улыбкой сказала она удивлённой подруге.

Малфой опустил глаза и стал ковырять пальцем сидение стула.

— Понимаешь, Поттер… — начал он и осёкся. Гарри засмеялся.

— Да ладно, для меня это уже как третье имя. Зато есть повод и тебя ткнуть происхождением.

Драко снисходительно усмехнулся и кивнул.

— Наверное, тебе это покажется странным, — в привычной манере растягивая слова, продолжил он, — но мне нужен шафер. И мы отложили свадьбу до тех пор, пока не будет понятно, когда ты выйдешь из больницы. Что скажешь?

Гарри ошарашенно смотрел на Малфоя, который опять заинтересовался сидением стула.

— Я — шафер? — на всякий случай уточнил он, показывая на себя пальцем и вытаращив глаза на Драко. Тот утвердительно кивнул.

— Слизерин перевернётся в гробу, — пробормотал Гарри, хватаясь за лоб и не зная, что ответить. — А твой отец втихаря придушит меня за алтарём.

Малфой с вызовом поднял голову.

— Если бы не ты, у моего отца уже не было бы сына, так что, не ему жаловаться, — негромко сказал он. — Да, я ненавижу постоянно быть вторым после тебя, и меня часто бесит твоё отношение к людям и дурацкая жажда справедливости. Но думаешь, я забыл Адское пламя в Выручай комнате и смерть Крэбба? Или не понял, зачем ты швырнул в меня отбрасывающим заклинанием в «Котле»?

Драко замолчал, и несколько минут они просто смотрели друг другу в глаза.

— Я согласен, — нарушил молчание Гарри и протянул Малфою руку. — Значит, войне конец?

— Да. Но сладкой жизни я тебе не обещаю, особенно на поле для квиддича, — снова усмехнулся Драко, отвечая на рукопожатие. — Только выздоравливай побыстрее, пока Джинни не передумала.

Добавил он, вставая, на что Гарри только весело фыркнул и с лёгкой улыбкой откинулся на подушку.

Рон с такой злостью захлопнул книгу, что Джинни вздрогнула, но даже не обернулась. С момента объявления о помолвке они с братом едва перекинулись парой слов. Зато Молли бросила на Рона выразительный взгляд.

— Перестань читать за столом, — одёрнула она сына, хотя тот уже отложил в сторону «Стратегию ведения игры, или как научиться выигрывать в квиддич» и со свирепым видом уставился в тарелку. Миссис Уизли перевела взгляд на Джинни.

— Вы хотите, чтобы Гарри был шафером у твоего жениха? — недоверчиво переспросила она, старательно избегая называть Малфоя по имени или фамилии. — А что сам Гарри?

И скептически поджала губы. Джинни с терпеливой улыбкой взглянула на мать.

— Вчера мы с Драко были в больнице, — ответила она, с нежностью произнося имя Малфоя, от чего Молли передёрнула плечами. — И Гарри согласился.

Рон резко отодвинул стул, вставая из-за стола, а Артур Уизли с понимающей улыбкой покачал головой.

— Он смотрит на всё по-другому, мама, — тихо продолжила Джинни. — Война давно закончилась. Люди меняются. У них с Драко больше общего, чем всем вам кажется. К счастью, Гарри это понимает.

Услышав её слова, Рон задержался на выходе из кухни.

— Общего у Гарри с Малфоем? — повышая голос, спросил он. — Хотел бы я знать, что именно?

Джинни повернулась и с недоумением подняла брови вверх.

— Что тебе мешает спросить у него самого? Или задать вопрос себе, почему в «Дырявом котле» рядом с Гарри оказался только Драко?

Рон резко развернулся, со всей силы стукнул кулаком по стене и выскочил из кухни.

— Джинни… — укоризненно начала было миссис Уизли и запнулась, встретив твёрдый предупреждающий взгляд дочери. Вздохнула и стала палочкой убирать посуду со стола.

Рон захлопнул дверь в свою комнату и упал на кровать. Лицо горело, внутри всё клокотало от еле сдерживаемой злости. Теперь Гарри променял его на Малфоя… Он резко развернулся на кровати и сел, обхватив голову руками. Сначала от него ушла жена, потом единственная сестра связалась с бывшим Пожирателем смерти, а теперь и лучший друг собирается гулять на их свадьбе в качестве главного приглашённого. «Почему именно со мной происходит это дерьмо? — подумал Рон, чувствуя, что сейчас взорвётся от ярости. — Я что-то упустил, не понял... Но знаю, кто может мне помочь». Он встал, натянул магловские джинсы, вытащил из старого шкафа мятую футболку, сверху накинул куртку от своей спортивной формы и вышел за калитку. Потоптался неуверенно на месте, потом решительно сжал зубы и повернулся на пятках. Раздался негромкий хлопок, и через минуту Рон стоял на крыльце дома номер двенадцать на площади Гриммо.

Гермиона медленно помешивала ложечкой чай, молча глядя куда-то поверх стола, накрытого к ужину заботливым Кикимером. На углу, в аккуратном, обвязанном синей суконной верёвочкой свёртке из белой бумаги, лежали готовые на завтра вкусности для Гарри. С тех пор как Гарри пошёл на поправку, старший целитель запретил ей оставаться в больнице на ночь.

— Для экстренных случаев у нас есть целая армия дежурных целителей, — недовольно ворчал он, твёрдой рукой выпроваживая упирающуюся Гермиону за дверь после очередного вечернего осмотра. — Уж поверьте, миссис Грейнджер, что мы справимся, и за ночь с вашим мужем ничего не случится.

Гарри только улыбался, наблюдая за их неравной борьбой.

Резкий звук около входной двери заставил Гермиону вынырнуть из глубокой задумчивости. Не дожидаясь, пока из своей комнатушки поднимется Кикимер, Гермиона вышла в коридор, заканчивающийся небольшой прихожей, и направила палочку на дверь, возле которой заливался настойчивым звоном медный колокольчик.

* * *

Когда-то стены длинного и мрачного коридора украшали старинные портреты, а над лестницей висели головы домовиков, служивших семейству Блэков. Гарри пришлось снести всю стену, чтобы избавиться от фамильного портрета Вальбурги Блэк вместе с заклятием вечного приклеивания и её сородичами, которые не переставали орать и оскорблять его до последнего момента, пока волшебный огонь жёг их рты и лица, уничтожая весь нарисованный род Блэков. Гарри терпеть не мог вспоминать о своём, хотя и очень дальнем, родстве с ними. Заменив одну стену на другую и тёмные мрачные расцветки коридора на любимые светлые, Гарри следом отправил на помойку всех покойных домовиков Блэков, а лестницу, ведущую наверх к гостиной и спальням, обшил деревянными панелями и осветил волшебными свечами, которые зажигались от щелчка его пальцев. Правда, Гермионе, не любившей беспалочковую магию, приходилось включать их по-старинке.

* * *

— Алохомора!

Отремонтированная и перекрашенная дубовая дверь послушно распахнулась, и Рон тут же отдёрнул руку от звонка.

— Привет! — нервно сказал он, пряча руки за спину, стискивая переплетённые пальцы и уже жалея о своём решении прийти сюда. Уж очень неприветливо выглядела его бывшая жена, стоя в проёме, ведущем в столовую, с волшебной палочкой в руках. — Можно войти? Мне нужна твоя помощь, Гермиона.

— Что ты от меня хочешь, Рон? — резко спросила Гермиона, когда они поднялись в гостиную и уселись друг напротив друга в глубокие кресла, которые — как и многое в доме — сменили свою тёмно-зелёную расцветку и стали серыми с серебристыми вкраплениями. Уизли с удивлением осматривался вокруг, не узнавая в этой просторной светлой комнате ту самую гостиную, в которой они когда-то засиживались вместе с другими членами Ордена Феникса.

— А Гарри постарался! Дом Сириуса совсем не похож теперь на родовое гнездо Блэков, — одобрительно сказал Рон и смущённо опустил глаза, увидев поджатые губы Гермионы.

— Это дом Гарри, — поправила она, — такой, каким его хочет видеть он. Зачем ты пришёл, Рон?

Снова, только чуть мягче, спросила Гермиона, не отводя взгляда от его лица, которое в считанные секунды превратилось из бледного в ярко-розовое.

— Я… Это… Хотел… — начал запинаться Рон, потом задержал дыхание, сжал руки в кулаки и посмотрел ей в глаза.

— Прости меня, Гермиона! За все наши семь лет. За моё тупое упрямство. За бесконечное нытьё. За то, что не понимал очевидного. И ни на что не хотел смотреть. И делать. Но я любил тебя, Герми. Как умел. Наверное, не надо было нам становиться мужем и женой, только прошлое уже всё равно не исправить. Но знаешь… Мы слишком многое пережили вместе. И я не хочу, чтобы вся наша долгая дружба закончилась вот так. Ты простишь меня? — напряжённо-уверенным голосом выпалил он и замолк в ожидании.

Губы Гермионы удивлённо приоткрылись, лицо стало по-детски испуганным, а глаза подозрительно заблестели.

— Господи… Рон! — прошептала она, быстро вытирая ладонью предательницу-слезу, скатившуюся по щеку. Потом долго смотрела в сторону и молчала, не желая, чтобы Рон слышал, как дрожит голос. Наконец повернулась и глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание.

— Мне надо было сказать тебе сразу, как я поняла, — покачав головой, тихо начала Гермиона. — Но я струсила. И Гарри… Ты знаешь его. Никогда в жизни он не встал бы у тебя на пути.

Она горько усмехнулась.

— Он давал мне шанс за шансом, ждал, что я решусь. А я…

И замолчала, не в силах продолжать из-за душивших её слёз. Теперь они без остановки бежали по щекам, попадали в нос, рот и стекали на шею. Губы Гермионы дрожали, глаза под длинными ресницами покраснели, и она судорожно сжимала и разжимала пальцы, пытаясь остановить этот нескончаемый поток солёной воды. Тишина повисла в комнате.

— А я… молчала, — наконец смогла выговорить Гермиона. — Год. Два. И он отступил. Смирился.

Она посмотрела на Рона.

— Я старалась быть хорошей женой. И я любила тебя, Рон. Но это была совсем другая любовь. Прости меня. Я тоже меньше всего хочу, чтобы всё закончилось вот так.

Рон наклонился вперёд и вытер ей слёзы. Взял её холодные пальцы в свои руки. Крепко сжал. И они снова замолчали. Часы внизу пробили девять. Рон потряс головой, прогоняя тяжёлые мысли, и притянул Гермиону к себе. Обнял. В его объятиях не осталось и следа былых чувств. Так мог обнимать отец, или старший брат, или близкий друг. Тихонько похлопал её по спине.

— Натворили мы с тобой дел… — проговорил он в густые каштановые кудри. Гермиона отодвинулась и опустила руки, обнимавшие его за плечи. Коротко кивнула. И улыбнулась.

Кикимер заново согрел чай и поставил на стол свежие булочки с кремом. «Когда он успел?» — подумала Гермиона, но не стала сейчас задерживаться на этой мысли. Они молча пили, наслаждаясь таящей во рту хрустящей корочкой и сладким запахом сахара с корицей, пока Рон, наконец, не решился продолжить разговор с того места, где они оба почувствовали, что нужно сделать паузу, и спустились в столовую.

— Я хочу встретиться с Гарри, — сказал он, делая большой глоток из фарфоровой чашки и замирая от того, что чай обжёг ему язык. — Но это сложнее, чем я думал. Для меня. Не могу подобрать слова. Сегодня в Норе Джинни рассказывала про Малфоя. Что тот позвал Гарри шафером, и Гарри согласился. Я пришёл в бешенство. Это правда? Что происходит, Гермиона? Он решил дружить с Пожирателем смерти?

Гермиона поставила на блюдце чашку и внимательно посмотрела на Уизли. На его коротко стриженные волосы, уже подтянутую крепкую фигуру и усыпанное веснушками лицо, ставшее привычно бледным, как только Рон перестал нервничать.

— Что заставило тебя так сильно измениться? — спросила она, словно не слышала его вопроса. Рон поперхнулся и тоже опустил руку с чашкой.

— Рут, — не задумываясь, ответил он. — Она… Просто она так слушала, что я рассказал ей всё. Вывернулся наизнанку. Словно посмотрел на себя со стороны. Я хотел всё изменить. И она поверила. Молча. Сразу поверила, что я смогу стать другим.

Гермиона с пониманием кивнула.

— Вот и Малфой… — сказала она, отвечая Рону. — Он и не был никогда Пожирателем смерти. В душе так и не стал им. Хотя засранцем остался прежним! Помнишь, наверное. Ну и опять же, родители… Воспитание. Он стал потихоньку меняться, как съехал от них. А тут Джинни. Я думаю, они случайно очень помогли друг другу. Он спас её от обиды на Гарри, а она его — от самого себя. Джинни очень умная, Рон. Она смогла разглядеть в Драко то, что кроме неё и Гарри — да-да, ты не ослышался! — никто не видел и не видит до сих пор. И поверила в него. Как Рут в тебя. А Гарри… Он с самого начала знал, что никакой Малфой не Пожиратель. Потому и спасал его. Скорее всего, они и будут дружить… Ведь, если задуматься, у них много общего. И прошлое связывает их так же сильно, как и нас. Но вы с Гарри… Это совсем другое. Ты нужен ему. Хотя он никогда в этом не признается.

Гермиона замолчала и покраснела, увидев, с каким восхищением смотрит на неё Рон.

— Всегда поражался твоему умению делать выводы! — искренне сказал он и почесал затылок. — Может, ты придумаешь, что мне сказать Гарри, чтобы снова всё не испортить?

Гермиона удивлённо подняла брови и звонко расхохоталась в ответ.

Примечания:

Кто-то удивляется, когда я говорю, что иногда герои ведут себя совсем не так, как хочется мне. Эта часть — яркий тому пример. До самых последних строк я была уверена, что этот разговор должен закончиться по-другому...

Гарри расправил плечи и прищурил глаза от яркого солнца. На улице был глубокий ноябрь, и Лондон уже во всю готовился к Рождеству, но погода стояла совсем не зимняя, и воздух был непривычно тёплый и вкусный. Он никому не сказал, что сегодня уходит домой. Даже Гермионе. Хватит ей быть нянькой. Обязанности первого заместителя министра требуют её присутствия на работе. Может, Гермиона и обидится, но не всерьёз. Ей не надо объяснять, почему он поступил так, а не иначе, каким-то — до сих пор непостижимым для Гарри — образом она всё понимает сама. Поэтому они никогда не ссорятся по-настоящему.

Гарри очень устал от запретов, осмотров, лекарств, от заботливых рук целителей и — больше всего — от сочувствия. Ему хотелось просто побродить по городу. Там, где никто не знает, что он — Гарри Поттер, Тот-Который-Выжил, глава мракоборцев Министерства магии, уже дважды чудом вернувшийся с того света. Работа приглушила его известность, и он отвык от повышенного внимания, которое сопровождало каждое его появление в Хогвартсе, а сразу после войны и просто на улице. В больнице он снова «наелся» этого сполна. Как только у него появились силы и возможность перемещаться своими ногами, каждая сиделка, каждый молодой практикант, каждый пациент отделения недугов от заклятий, встречающий его в коридоре, стремился выразить своё сочувствие. И Гарри стал выходить только по ночам.

Больница давила на него. На свежем воздухе впервые за всё время лечения он почувствовал, что полностью здоров. «Где же Марфа?» — сразу подумал Гарри, пройдя мимо уродливого манекена на выход. Гермиона говорила, что после взрыва в «Дырявом котле» никто больше не видел белую сову. И клетка стоит дома пустая. «А вдруг…» Он поднял голову, оглядывая небо и деревья, растущие по краям площади у старого кирпичного универмага. На улице почти никого, лишь несколько маглов поспешно заворачивают за угол заброшенного здания. Гарри дождался, когда они исчезнут из вида, а потом громко свистнул.

Ничего не изменилось. Пустая площадь, зелёная полоса деревьев и ясное чистое небо. «Смотрите, Марфа прощается!» — чужой голос всплыл откуда-то из самых тёмных глубин памяти. Два месяца — долгий срок. Гарри опустил голову: «Она видела, что я умер. И вольная воля теперь её дом». Он медленно побрёл куда глаза глядят. Глубоко вдыхал пахнущий Рождеством и хвоей воздух, ногами сбивал с тротуара засохшие листья и разглядывал издалека нарядные витрины магазинов. Немного задержался на пустом перекрёстке, дожидаясь, когда загорится зелёный, и завернул за угол, в тихий пустой переулок, ведущий в центр города окольными путями.

Что-то большое и мягкое чуть не сшибло Гарри с ног, неожиданно врезавшись в него сбоку. Острые когти вцепились в рубашку, большие крылья закрыли глаза, обнимая с двух сторон голову, а твёрдый клюв упёрся в затылок. Марфа непрерывно ухала и перебирала лапами на его плече, оставляя дырки в мягком хлопке и глубокие тонкие царапины на коже, но Гарри не чувствовал боли. Он смеялся. Одной рукой держась за стену дома, чтобы не упасть, он пытался второй рукой погладить взъерошенные крылья, пока сова по-кошачьи тёрлась головой о его волосы.

— Марфа, девочка, — повторял он снова и снова, зарываясь пальцами в пушистые совиные перья.

«Горячая вышла встреча! Пора снова на психотестирование и имитационный тренажёр», — усмехнулся про себя Гарри, когда они оба успокоились. Сова ещё несколько раз удовлетворённо ухнула и удобно устроилась у него на плече, скрыв под своими лапами пятна крови, проступившие на рубашке. Гарри одёрнул рукава, попытался пригладить растрёпанные птицей волосы, ласково погладил Марфу по носу и продолжил свой поход по Лондону, не заметив, как ноги сами понесли его в Косой переулок.

Рут туго заплела белокурые пряди, короной уложила их на голове и фиксирующим заклинанием закрепила причёску. Оглядела себя с ног до головы в огромном зеркале, занимающем почти половину стены в её комнате, и улыбнулась своему отражению. Сегодня вечером Рона ждали у неё дома на семейный ужин. Дело медленно, но верно шло к свадьбе, и родители Рут решили, что пора посмотреть на избранника поближе. Через пять дней команда Рут улетала в Бирмингем, на чемпионат Англии по квиддичу. С завтрашнего дня тренировки становились такими интенсивными, что до отъезда — а значит, и до Рождества — они с родителями уже не увидятся, поэтому знакомство решили больше не откладывать на потом.

Для Рона это была первая официальная встреча с родными Рут и первая игра такого уровня. Рут переживала, кажется, даже больше, чем сам дебютант. Она улыбнулась, вспоминая их проверочные испытания на тренировочном поле. Сейчас это был уже совсем другой уровень защиты, и Рут видела, с каким кайфом ловит Рон самые закрученные мячи, пущенные в его ворота охотниками. У команды есть все шансы выйти в пятёрку лидеров, а может, и заявиться на чемпионат Европы. Вот только…

Прошло уже больше месяца после того вечера на улице Гриммо, когда Гермиона успокоила взбудораженный новостями ум Рона, а он всё никак не мог решиться встретиться с Гарри лицом к лицу. Сотню раз за это время он представлял себе их разговор и ровно столько же раз решал, что на месте Гарри в лучшем случае врезал бы себе по морде и показал на дверь, а в худшем… Об этом Рон старался не думать. Он уже готов был терпеть компанию самогó Волдеморта, если бы Гарри вздумалось вдруг подружиться с ним, но только расставить все точки над «И». «Столько лет близкой дружбы коту под хвост из-за того, Рональд Уизли, что ты вёл себя, как последняя задница, — думал он, отправляясь в Косой переулок, чтобы забрать новую форму для команды, заказанную специально для чемпионата в Бирмингеме, а заодно купить запасной набор для своей метлы. — А теперь ещё и трусишь пойти и прямо в этом признаться!» Рон резко остановился. «Вот чёрт! Да ведь это единственное, что нужно сделать. И не важно, дадут мне по морде или нет. Я буду знать, что сделал всё, что мог. А дальше… Ну… Мяч будет на его стороне. И не мне решать, куда его направить». От этих мыслей ему сразу стало легче. Оставалось только придумать, как до отъезда втиснуть свой разговор с Гарри в плотный график ежедневных двойных тренировок и встреч с Рут.

— Аккуратней, пожалуйста, — крикнула Рону продавщица в магазине «Всё для квиддича», увидев, как он сгрёб и запихнул в сумку поверх набора для метлы четырнадцать комплектов новой формы. Он отмахнулся, старательно застегнул молнию, схватился за ручку двери, потом подумал и громко сказал: «Спасибо большое!» — прежде чем захлопнуть её у себя за спиной. Выскочив в Косой переулок с полной сумкой наперевес, Рон уткнулся взглядом в большие уличные часы, висевшие на фонарном столбе около «Дырявого котла». Чёрные фигурные стрелки на белом круглом циферблате показывали половину пятого дня. До встречи с родителями Рут оставалось ещё три часа.

«Сейчас бы сливочного пива», — с тоской подумал Рон, глядя на вывеску и вспоминая посиделки в «Трёх мётлах». Он не пил его со времён учёбы на мракоборца, которую так и не закончил. Не то, чтобы хотелось выпить, а просто какое-то щемящее чувство подталкивало зайти и посидеть в старой знакомой обстановке. Он вдруг осознал, что уже много лет не видел никого из своего школьного окружения. «Может, встречу знакомые лица», — решил Рон, уверенно шагая к двери бара.

В «Котле», уже украшенном к Рождеству, царили тишина и полумрак, но свободных столиков было немного. Рон заказал пиво у незнакомого бармена, расплатился, забрал бутылку и повернулся, чтобы осмотреть зал в поисках места. Пробежался глазами по каждому столику и замер, закусив губу и чувствуя, как начинают гореть щёки, уши и шея. У самого дальнего окна, почти в конце зала, где начиналась лестница, смеясь и перебивая друг друга, о чём-то весело спорили Гарри, Невилл и Ханна Долгопупс.

Ещё несколько месяцев назад при виде их счастливых лиц Рон психанул бы, плюнул на пиво и сбежал из бара. Но то был другой Рон. Нынешний Рон сразу понял, зачем он появился в «Дырявом котле». Он стиснул зубы, поправил на плече сумку, сжал в руке бутылку так, что она готова была взорваться, и двинулся к столику, за которым без конца раздавались новые взрывы смеха. Он не дошёл всего пару-тройку шагов, когда Гарри, занятый разговором, случайно посмотрел прямо на него и в его лице что-то неуловимо изменилось.

— Боже мой, да это же Рон, Рональд Уизли! — громко закричал Невилл, обернувшись, чтобы проследить за взглядом Гарри. — Сегодня просто день встречи старых друзей. Иди к нам, Рон.

Он вскочил из-за стола, чуть не скинув со скамейки приветливо улыбающуюся Ханну, подбежал к Рону и сжал его в своих объятиях. Потом схватил за локоть и потащил к столику так, будто Рон хотел сбежать, а он его поймал.

— Вот, садись, — сказал Невилл, указывая Рону на пустое место с той стороны стола, где сидел Гарри. — Мы как раз вспоминаем, как в Выручай-комнате учились защите от Тёмных искусств.

— Привет, — с натянутой улыбкой произнёс Рон, глядя на порванную на плече, с пятнами засохшей крови рубашку Гарри и не зная, куда деть руки, сумку, бутылку и самого себя.

— Привет, — равнодушно отозвался Гарри и молча подвинулся, освобождая ещё больше места рядом с собой.

Рон закинул сумку на окно, бросил быстрый взгляд на три чашки кофе возле каждого из друзей, поставил на стол неначатую бутылку и сел, стараясь быть как можно ближе к краю скамьи. В голове у Рона шумело; он физически ощущал, как напрягся Гарри; его собственное тело с ног до головы покрылось холодным потом, а голоса говорящих звучали, будто издалека. Он поймал себя на том, что кивает в ответ на какие-то фразы Невилла, хотя не слышал ни одного слова из того, что тот сказал. Они сидели так довольно долго, и Рон уже готов был встать и попросить Гарри выйти с ним на улицу, когда входная дверь распахнулась, и в бар ввалилась огромная шумная толпа, которая окружила барную стойку и сразу заглушила своими криками все звуки внутри. Невилл с Ханной тут же извинились и бросились на выручку несчастному бармену.

Прошла долгая тяжёлая минута. Потом Гарри встал… «Уйдёт?» — подумал Рон, которому после бегства Долгопупсов стало гораздо лучше. Но Гарри обошёл стол и сел с другой стороны, прямо напротив. Откинулся на спинку скамьи, положил перед собой сцепленные в замок руки и молча смотрел на Рона. Ждал. И Рон растерялся и ломанулся напролом.

— Я хочу, чтобы мы дружили, как раньше, когда были детьми, — честно сказал он. В глазах Гарри мелькнуло и пропало любопытство, но понять по лицу, что он думает, Рон не смог.

— Зачем? — спросил Гарри. — Ты прекрасно обходился без этого последние семь лет.

— Нет, — покачал головой Рон. — Не прекрасно, а чертовски плохо. Только я этого не понимал. Но сейчас всё изменилось.

— Что всё? — снова спросил Гарри, сбивая Рона с толку и заставляя нервничать. Рон чувствовал, что делает что-то не то, но никак не мог понять, что Гарри от него ждёт. Или он уже не ждёт ничего? Эта мысль до сих пор не приходила Рону в голову. И он испугался.

— Послушай, Гарри, — он наклонился вперёд, положил локти на стол и торопливо заговорил. — Последние семь лет я вёл себя, как полный дурак, эгоист и ленивое дерьмо. Я много чего наворотил, про что стыдно даже вспоминать. Но с некоторых пор я понял…

Он споткнулся о ледяной взгляд ярко-зелёных глаз. И замолчал. Гарри никогда раньше так на него не смотрел.

— Я рад, Рон, что ты использовал свой шанс измениться и многое понял. Теперь твоя жизнь станет намного лучше.

Гарри снова встал, несколько секунд помедлил, словно надеясь, что Рон остановит его, а потом ровным голосом произнёс:

— Желаю тебе больших успехов в квиддиче. И счастья с Рут.

И пошёл к выходу, даже не протянув на прощание руку. И Рон сорвался.

— Значит, Малфой более надёжный друг, чем я? — выкрикнул Рон ему в спину. Гарри остановился и мед—лен—но обернулся. Рон взглянул в его спокойное лицо и в ужасе отпрянул, почувствовав волну холодной ненависти. «Этого не может быть!» Только сейчас он понял, как сильно изменился Гарри с момента их последней дружеской встречи. И почему его боятся те, кому непосчастливилось стать его врагом.

— Я не знаю, какой Малфой друг, потому что нашей дружбе всего несколько месяцев от роду, — тихо заговорил Гарри, но в глазах и в голосе был металл. — У нас у всех есть прошлое, которое имеет значение. Но сейчас именно он рисковал собой, прикрывая мне спину, а ты из темноты целился в меня смертельным заклятием. Именно он в лицо говорит о том, что его бесит, а ты пишешь на меня доносы в Визенгамот. И именно он, столкнувшись в лоб с неудобной правдой, не исчезает трусливо, как ты после дознания, а принимает её, глядя мне в глаза. И если этого достаточно, чтобы считать кого-то надёжным, то ответ на твой вопрос — да, сейчас Малфой более надёжный, чем ты.

После этих слов, оставив Рона сидеть с открытым ртом, Гарри развернулся и вышел из бара, с улыбкой махнув на прощание рукой взъерошенному Невиллу.

Марфа застала Гермиону врасплох. Взволнованная неожиданной встречей с совой и слишком коротким сообщением от Гарри, Гермиона нырнула в камин в своем кабинете почти на час раньше окончания рабочего дня. Оказавшись дома в гостиной, она распахнула окна, чтобы впустить свежий воздух; спускаясь по лестнице в столовую, взмахом палочки зажгла на стенах свечи, а внизу немного замедлила шаг, прислушиваясь к весёлому бормотанию Кикимера, который звенел у стола чашками. В столовой приветливо горел свет, но едва Гермиона переступила её порог, как сразу поняла, что всё очень плохо. Радость от возвращения Гарри сменилась тревогой. Она прислонилась к стене, молча наблюдая за ним издалека. Гарри поднял на неё глаза, и у Гермионы сжалось сердце, такой потерянный был у него взгляд. Она заставила себя улыбнуться и потянулась к нему.

— Хорошо, что ты дома! — сказала Гермиона. Неважно, что Гарри расстроен и радость встречи омрачена. Что бы ни случилось, он здесь — живой, здоровый и любимый. — Я скучала.

Она обняла его, положила руки ему на плечи и уткнулась носом в непослушные волосы, а Гарри начал целовать ей ладони, потом мягкие подушечки пальцев, а потом каждый прозрачный розовый ноготок. Затем развернулся, усадил её к себе на колени, обнял за талию и спрятал лицо у неё на груди. Гермиона ласково перебирала жёсткие пряди, с особой нежностью касаясь тех, совсем белых, спрятанных в густой путанице длинного взъерошенного ёжика.

Он поднял голову и смотрел на неё, пряча за грустной улыбкой непонятную для Гермионы боль. Она чуть нахмурилась, прикидывая, откуда эта боль могла появиться, от чего между бровями пролегла лёгкая складочка, которую Гарри тут же разгладил поцелуем. Гермиона провела пальцами по горячим губам Гарри, и внутри всё заныло от нежности и желания. Потом чуть-чуть прикоснулась к ним губами, вдыхая запах крепкого кофе и слизывая кофейные крошки, прилипшие по краям. Гарри крепко прижал её к себе, но она чувствовала надрыв в каждом его движении. И тут Гермиона поняла.

— Ты видел Рона? — тихо прошептала она ему на ухо и сразу убрала губы, поцеловав в лоб. Гарри выпрямился и отодвинулся, позволяя ей пересесть с колен на скамейку. «Только не молчи!» — взмолилась про себя Гермиона. Не было в их общей жизни моментов тяжелее тех, когда он отказывался выпускать наружу сжигавшую его изнутри боль. «Пожалуйста, не молчи!» Но Гарри медлил…

* * *

Сидя напротив, он слушал Рона и смотрел на его веснушки, почти незаметные на фоне заливавшего лицо румянца. Внутри всё разрывалось от разочарования. Рон проделал такую работу над ошибками, столько изменил и исправил в своей жизни, но так и не понял, что почувствовал Гарри, когда увидел палочку лучшего друга, из темноты направленную ему в грудь. Гарри был уверен, что Рон не выкрикнул бы смертельного заклятия, но сам факт того, что он думал об этом и совершенно серьёзно готовился к этому, потряс его настолько, что…

До сегодняшней встречи Гарри и сам не понимал, как глубока боль от этой раны. С той памятной ночи на площади Гриммо Гарри хотел услышать от Рона только одно — что он никогда, никогда, НИКОГДА бы не «нажал на курок». Со всем остальным Гарри без проблем справился сам.

Но Рон трусливо сбежал после дознания, даже не взглянув Гарри в глаза, и боль проникла ещё чуточку глубже. А потом ни разу за пятьдесят шесть дней, проведённых Гарри в больнице, не нашёл ни одного предлога — или смелости — чтобы прийти к нему. Или хотя бы просто узнать у целителя, выжил ли Гарри и остался ли в своём уме и здравой памяти. И боль не просто пробралась ещё чуточку глубже, она дошла до сердца, и рана начала кровоточить.

Упрекнув Гарри тем, что он согласился на предложение Драко, Рон со всей силы нажал на неё снова. Боль стала невыносимой, и вера Гарри в то, что они снова смогут доверять друг другу — «как раньше, когда мы были детьми» — вспыхнула и сгорела. Потому что Малфой не просто пошёл с ним, зная, что может умереть. Он был молча благодарен Гарри, что не умер. Гарри не нужна была благодарность, его поразила глубина изменений, произошедших в Драко. И от горечи того, что это был не Рон, Гарри не справился с собой. Впервые в жизни он по-настоящему ненавидел своего друга.

* * *

В гостиной, куда они спрятались от ушей Кикимера, стало прохладно. Гарри замолчал: рассказывать о самобичевании, которое он устроил себе после ухода из «Дырявого котла», не было никакого желания. Гермиона держала его за руку и просто ждала. Она хорошо узнала Гарри за шестнадцать лет — многому ей самой пришлось научиться за это время — и радовалась, что он вообще говорит. Гарри встал и начал ходить из угла в угол, засунув руки в карманы потёртых джинсов. Рубашка на плече так и осталась грязной от крови, он даже не подумал очистить её заклинанием.

— Я был неправ, — сказал он наконец, останавливаясь напротив неё. — Это было для Рона слишком…

— Может быть, — подтвердила Гермиона, — но это же правда. Ты сказал только то, что есть на самом деле.

— Я мог помочь ему понять… Но мне было очень больно, Гермиона. Я хотел сделать так же больно ему.

— Гарри! — теперь он был готов её слушать. — Ты многое помогал Рону понять в прошлой жизни. К чему это привело? Он не поменяется, пока не дойдёт до этого понимания сам. Ты помог ему. Уже. И рано или поздно он придёт с тем, чего ты от него ждёшь. Но до этого момента ты должен решить, что ты сам хочешь теперь от ваших отношений.

Гарри упал в кресло и закрыл лицо руками. Гермиона палочкой захлопнула окно и задёрнула тяжёлые портьеры. Зажгла свечи на стенах и на столе. Разожгла огонь в камине и наколдовала большую живую ёлку в углу. Комната быстро наполнилась теплом и запахом хвои, который так любил Гарри. Опустилась около него на пол и положила руки ему на колени.

— Давай позовём завтра вечером Джинни с Драко? Будем праздновать твоё возвращение и наряжать ёлку.

Гарри убрал ладони от лица и с облегчением улыбнулся.

— Ты решишь, что я сумасшедший, если я скажу, что мне нравится Малфой?

Гермиона с улыбкой покачала головой, говоря «нет». Он наклонился и поцеловал её волосы.

— Выходи за меня замуж, — глядя ей в глаза, неожиданно сказал Гарри. Она удивилась.

— Откуда ты знаешь, что я получила развод?

Гарри засмеялся, поднял её с пола и усадил к себе на колени.

— Ты забываешь, что я — Глава Штаб-квартиры мракоборцев. И у меня везде есть свои люди. Это «да»?

— Да, — ответила она, прижимаясь покрепче к его груди, словно боясь, что он исчезнет. Не вставая, Гарри потянулся к столу, отодвинул ящик, до отказа забитый бумагами и вытащил из-под них маленькую чёрную коробочку.

— О, Гарри! Да ты был готов! — засмеялась она, принимая из его рук подарок и доставая простое золотое кольцо с квадратным бриллиантом. Гарри взял кольцо и в торжественной тишине одел Гермионе на палец.

— Я готов прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, — сказал он, нежно целуя её лоб, глаза, нос и щёки. Гермиона порозовела, обняла его за шею и прижалась к губам.

— Я тоже. Готова.

Они молча целовались, пока часы внизу не пробили одиннадцать раз. Потом Гарри встал, схватил со стола листок бумаги и быстро набросал на нём несколько строк. Дважды щёлкнул пальцами, выключая свечи и огонь в камине, и взял за руку Гермиону.

— Пешком или?..

— Пешком, — засмеялась она, невольно касаясь ладонью своего лба. Они быстро добежали до третьего этажа и заскочили к Гарри в спальню. Марфа крепко спала в клетке. Гарри погладил её по носу и по голове, заставляя открыть глаза.

— Отнеси Драко Малфою, — сказал он Марфе, привязывая к её лапе записку и открывая окно. — И дождись ответа.

Сова ухнула, расправила серые крылья и бесшумно вылетела. Гарри обнял Гермиону и закружил по комнате в сторону кровати, расстёгивая на ходу маленькие пуговицы на белой блузке. За дверью были слышны шаги Кикимера, который бродил по дому, проверяя на ночь все комнаты и выключая свечи. А за окном, на площади, нежный женский голос запел красивую песню о вечной любви.

…Вот только мысли о Гарри не давали Рону покоя, мешая достигать тех успехов, на которые он, по мнению Рут, был способен. Что бы они ни делали, куда бы ни ходили вместе, в какой-то момент разговор обязательно возвращался к Поттеру. Рут понравился Гарри. И она знала теперь всю историю его — и их общей с Роном и Гермионой — жизни. Но её раздражало постоянное невидимое присутствие Гарри между ней и Роном. Рут не была такой умной, как Джинни, но отлично умела наблюдать и делать правильные выводы, однако загадка «Как убрать невидимого третьего» пока не поддавалась решению. У Рут не было и мысли окончательно разбивать дружбу Гарри и Рона. Она хотела помочь, очень внимательно слушала всё, что рассказывал ей Уизли про послевоенную жизнь знаменитой тройки, и видела, что Рон рано решил, будто баланс их отношений с Поттером восстановлен.

«Будь я Гарри, меня больше всего беспокоила бы выходка Рона после анонимки. Уж очень это попахивает предательством. А Рон, кажется, вообще забыл, что чуть не бросился на него со смертельным заклятием. А на месте Рона я... — размышляла однажды Рут, когда они расстались после встречи, полной очередных планов и страхов Уизли, — сначала сказала бы Поттеру, что у меня и в мыслях не было убивать его. Что кидаться на него из ревности было глупо. И это правда. А потом просто перестроила свою жизнь так, чтобы общаться с ним на равных, а не чувствовать себя тенью Мальчика-Который-Выжил. Ведь Поттер не может прожить жизнь за Рона, даже из самых благородных побуждений». Проблема была лишь в том, что Рут не знала, как объяснить это всё Уизли.

Когда Рон перешагнул порог дома родителей Рут, его трясло. Едва взглянув на него, она поняла, что надежды на лидерство и на чемпионат Европы стали под большим вопросом. Но Рут любила Рона и хотела быть счастливой вместе с ним. И понимала, что единственный способ заставить его измениться — незаметно ткнуть носом в его же дерьмо. Она глубоко с сожалением вздохнула. Разговор был неизбежен.

Вечер у родителей прошёл на удивление спокойно. Рон произвёл впечатление вдумчивого и вежливого молодого человека, потому что бóльшую часть времени молчал или надолго задумывался перед ответом, полностью занятый своими мыслями. Прощаясь, родители с одобрением поглядывали на дочь, а оба гостя с облегчением вздохнули, когда за их спинами негромко захлопнулась входная дверь.

Самым значимым событием начала нового года обещала стать свадьба Драко Малфоя и Джинни Уизли, которая сразу после выхода Гарри из больницы была назначена на второе февраля. В Министерстве поговаривали, что шафером со стороны жениха на ней будет Руководитель Штаб-квартиры мракоборцев, но большинство — конечно же! — в это не верило, посмеиваясь над болтунами. Однако задавать вопросы непосредственным участникам этих слухов не решались ни те, ни другие.

Вторым по значимости стало давно ожидаемое всеми назначение Гарри Поттера на должность начальника Отдела обеспечения магического правопорядка. При этом он продолжал оставаться в рядах мракоборцев и отвечать за работу Штаб-квартиры. Гарри долго спорил по этому вопросу с самим Министром магии и уступил только тогда, когда — на удивление всем, даже Кингсли — на сторону Министра встала Гермиона Грейнджер.

— Вы понимаете, что отдел будет брошенным каждый раз, когда я буду уезжать в командировки! Меня месяцами не бывает на месте, — горячился Гарри, с упрёком посмотрев на Гермиону, которая только что выложила перед ним все доводы за то, что лучшего руководителя для этого отдела найти всё равно невозможно, а с Бруствера это снимет кучу работы, потому что последние десять лет эти обязанности исполнял он.

— Найди себе хорошего заместителя, — в один голос сказали Министр и его первый заместитель. — Которому ты будешь полностью доверять.

— Я одобрю любой твой выбор, — многозначительно добавил Кингсли. И Гарри сдался.

— Что вы узнали про неё? — наконец спросил Гарри, когда довольная Гермиона ушла к себе в кабинет. Этот вопрос мучил его всё время, что он провёл в больнице, и неделю после того, как его отпустили домой. Гарри вышел на работу на полмесяца раньше назначенного врачами срока, потому что не мог больше переносить эту безызвестность и страдать дома от одиночества, которое напоминало ему заточение Сириуса.

— Ничего, — с удивлением ответил Бруствер. — Мы и не пробовали. После того, как её поставили на ноги… А силёнок у Малфоя хватает, я тебе скажу! Его заклинание ослабило взрыв, частично рассеялось, но она всё равно приходила в себя несколько дней, а потом неделю едва могла говорила.

Слушая его, Гарри чувствовал, что благодарен Драко за то, что тот успел сделать. Он вспомнил, как, несмотря на страх, быстро и чётко проводил Малфой обыск в номере в «Котле», и к благодарности добавилось уважение.

— В общем, после того, как забрали архив, а её подлатали и обезвредили, решили, что ты должен сам закончить это дело. Так что, она полностью твоя, — подытожил Кингсли, потом кашлянул и добавил, — если, конечно, ты уверен, что готов к этой встрече.

Гарри вспомнил всю боль, которая свалилась на него за последние несколько месяцев, и его снова, как при встрече с Роном в баре, захлестнула холодная ненависть.

— Я готов. Ты не представляешь, насколько, — ответил Гарри, и хотя сказано это было спокойно и даже тихо, Министр, глядя на него, нервно заёрзал на стуле.

Открыв глаза и с раздражением махнув палочкой в сторону будильника, Драко положил голову на руки и стал смотреть, как солнечные зайчики от стёкол играют в прятки с тенью от раздуваемых ветром гардин. После объявления о помолвке они с Джинни стали открыто жить вместе, наплевав на злобное ворчание миссис Уизли и язвительные намёки родителей Драко. Несколько дней назад Джинни отправилась в Бирмингем, и Малфою очень не хватало при пробуждении её тепла, вкусных губ и счастливых глаз, которыми она встречала его по утрам.

Подумав про тепло и счастливые глаза, Драко вспомнил, как они наряжали ёлку у Поттеров. После наблюдений за Гарри и Гермионой в нерабочей обстановке он уже не мог называть их отдельно по фамилиям, они казались ему одним целым.

* * *

— Какой чудесный был вечер! — пропела Джинни, сидя дома перед зеркалом и готовясь ко сну, в тот день, когда они отмечали на площади Гриммо возвращение Гарри из больницы. Уставший от непривычной обстановки Драко только согласно хмыкнул в ответ. Приглашение Поттера привело его в недоумение, он слишком хорошо помнил замечание Гермионы о том, что вряд ли Гарри станет с ним дружить.

— Да, было неплохо. Только зачем он всё это устроил? — спросил Малфой. Его слизеринская натура всегда всё анализировала или пыталась найти подвох и личную выгоду. Джинни повернулась к нему с банкой чего-то абсолютно розового в руках.

— Неплохо или хорошо? — с улыбкой уточнила она. Драко заворчал от того, что она всегда переиначивала все его оценки, превращая их из осторожных в категоричные. И чаще всего — положительные. Но он был совсем не против.

— Да. Хорошо. Я это и имел ввиду, — согласился он, не открывая глаз. Ему действительно понравилось на Гриммо практически всё. Джинни поставила на столик перед зеркалом банку и щёлкнула пальцами, выключая свет. «Совсем, как Поттер», — подумал Малфой, которого беспалочковая магия Гарри сильно раздражала, и почувствовал на своей щеке горячую ладонь. От Джинни пахло мятой и корицей. Драко обожал корицу.

— Он устроил это потому, что ты ему нравишься, — прошептала Джинни прямо в ухо Драко. — И ещё потому, что он знает, что нравится тебе.

Малфой поймал себя на том, что рад этому. Ему тоже было комфортно общаться с Поттером. Он фыркнул от этой мысли и подумал, что Джинни почти всегда бывает права. А её горячие тонкие пальцы уже легко гладили его по груди, животу и опускались всё ниже и ниже.

— Мне нравишься ты, — ответил он, нежно прикусывая её губу вместо поцелуя. Пальцы достигли своей цели и заставили Драко замереть от наслаждения. Но последней мыслью перед тем, как удовольствие полностью отключило его разум, была та, что он давно уже не чувствовал себя так непринуждённо, как весь сегодняшний вечер в доме на Гриммо.

* * *

Драко взглянул на будильник и вскочил с постели. Сегодня нельзя опаздывать. В 10-30 утра у Министра состоится совещание начальников всех Отделов в связи с назначением Поттера. А Гарри хотел заглянуть к нему до. Сказал, нужно время, чтобы поговорить. Малфой на пару минут забежал в душ, потом закинул, на ходу одеваясь, в рот горячий тост, оставленный на столе домовиком, и чертыхнулся от боли. За шесть минут до начала рабочего дня он был полностью готов. Драко взял щепотку летучего пороха из хрустальной вазочки на камине, шагнул внутрь, прикрыл глаза, бросил порох под ноги и чётко произнёс "Атриум Министерства магии". Прижал к бокам руки и исчез во вспышке зелёного пламени.

В замке было очень холодно. Мальчик ненавидел холод, и снег, и мокрую одежду, которую почти невозможно высушить. Место у камина всегда доставалось старшекурсникам, а младшим приходилось ютиться по краям, прижимаясь к холодным стенам и дуя на пальцы, чтобы можно было писать. Поэтому он ненавидел старших, он хотел быстрее стать старшим сам.

Когда он жил дома, у него всегда была теплая одежда, вкусная еда и теплые мамины руки. Дом был маленький, а мама была красивая и добрая.

— Когда ты вырастешь, ты станешь хорошим волшебником, — говорила мама, укладывая его спать и гладя по голове. — Тебя будут уважать, а я буду гордиться тобой.

Мальчик не знал, что такое «уважать» и «гордиться», но он хотел, чтобы мама была довольна, и поэтому мечтал стать хорошим волшебником.

Но мама умерла. Её убили, когда мальчику было всего три. После этого он начал жить у бабушки, в большом красивом доме. Бабушка не гладила его по голове, но она рассказывала на ночь сказки, особенно одну, про великого волшебника Геллерта Грин-де-Вальда, который хотел изменить волшебный мир, но у него не вышло.

— Когда ты вырастешь, ты станешь великим волшебником, — говорила бабушка, укладывая его спать. — И тебя все будут бояться и слушаться.

Что такое «бояться» и «слушаться» мальчик знал, и он хотел стать великим. Вот только не знал, понравилось бы это маме или нет. Зато когда его станут бояться, он сможет найти и наказать тех, кто забрал у него маму. И мальчик засыпал со счастливой улыбкой на губах.

Мальчик рос, учился, становился сильнее и умнее, некоторые его боялись, некоторые уважали, и те, и другие слушались. Но для великих дел мальчик еще был маленький. Пока…

Гарри влетел в Отдел происшествий за сорок минут до совещания у Министра. Не застав Малфоя у себя, он стремительным шагом начал обходить все кабинеты и открывать все двери подряд, спрашивая Драко. При виде Поттера атмосфера среди сотрудников быстро накалялась. Напряжение спáло после того, как Гарри ворвался в Управление по связям с маглами и нашёл там начальника отдела, занятого беседой.

— Мерлин! Драко, у нас очень мало времени, — сходу начал Гарри, направляясь прямо к нему, чем привёл всех сидящих в кабинете в нервное удивление.

— Привет, Поттер, — Малфой встал ему навстречу с улыбкой, которой сроду не видели его сотрудники, и развёл руками. — Извини, это не я опоздал почти на час…

Он коротко кивнул своему собеседнику, бледному серьёзному мужчине в измятой мантии, и сделал Гарри жест, приглашающий пройти с ним.

Малфой сел за стол, глубоко откинулся на спинку кресла и показал на стул. Гарри с интересом оглядел кабинет, в котором был мельком всего один или два раза за десять лет, ногой отодвинул стул, и уселся на край стола, глядя на Малфоя сверху вниз.

— Ты везде оставляешь отпечатки своего превосходства, Малфой, — с усмешкой сказал он. — Аристократизм чувствуется даже в бумажных наклейках.

И он указал на серебристо-белую доску, наполовину заклеенную матовыми бумажками разных цветов. Малфой улыбнулся, наклонился вперёд, облокотился на стол и посмотрел Поттеру в глаза.

— Гарри, — сказал он, делая едва заметное ударение на его имени, — разве это плохо — быть аристократом не только по рождению?

Гарри расхохотался.

— Не знаю, мне не с чем сравнивать, но тебе однозначно идёт, — ответил он, поймал быструю усмешку на губах Драко, и лицо его стало серьёзным. — Наверное, тебе это покажется странным…

— Стоп-стоп, — с наигранной улыбкой поднимая руки вверх, сразу остановил его Малфой. — Это моя фраза, и за ней должно последовать что-то настолько нестандартное, что меня это уже напрягает.

Гарри внимательно смотрел на него, пока улыбка не исчезла с лица Драко. Малфой вздохнул.

— Ладно, выкладывай, — махнул он рукой и снова откинулся на спинку кресла.

— Я помню, — медленно начал Гарри, — что ты терпеть не можешь быть вторым после меня. И тебе не нравится моё отношение к людям…

— У тебя отличная память, — едва слышно пробормотал под нос Малфой, но Гарри услышал и кивнул.

— Да, не хуже твоей, — подтвердил он. — Но я всё же хочу сделать тебе предложение, которое должно устроить твою слизеринскую сущность, и при этом сильно облегчить жизнь моей гриффиндорской.

Гарри сделал паузу. Он на расстоянии чувствовал, как думает над этой фразой Малфой, который ничего не ответил, а только вопросительно посмотрел на Поттера. И Гарри продолжил:

— Я хочу предложить тебе перейти на более высокий уровень, в Отдел обеспечения магического правопорядка.

Гарри с удовольствием отметил, что губы Драко чуть дрогнули, а серебристо-серые глаза блеснули. Но тот продолжал молча смотреть на Гарри.

— Я взял на себя столько, что пока не знаю, как буду это всё тащить. И большáя часть моей работы подразумевает долгое отсутствие в Отделе. Мне нужен человек, который подхватит дела, когда меня не будет. Который будет досконально понимать, как работает отдел, контролировать каждое движение и принимать решения, не задавая лишних вопросов, пока я буду далеко. Что скажешь?

Малфой долго молчал, глядя на пальцы, переплетённые перед лицом в замóк. Потом его бледное лицо слегка порозовело. «Это хороший или плохой знак? — подумал Гарри, наблюдая за работой мысли Драко. — Наверное, хороший». Малфой прищурил глаза и, привычно растягивая слова, негромко спросил:

— Ты предлагаешь мне стать твоим заместителем?

И Гарри понял: от того, что и как он сейчас скажет, зависит ответ Драко. Он вспомнил всю долгую историю их отношений, начиная с учёбы в Хогвартсе и до последних посиделок, где Драко весело шутил, отправляя по воздуху Гермионе и Джинни шары для ёлки. Десятки — если не сотни — самых разных моментов, которые были между ними в эти долгие шестнадцать лет, вереницей промелькнули у Гарри перед глазами, настраивая его на нужный лад.

— Нет, — искренне ответил Гарри. — Заместителем может быть любой сотрудник моего отдела. Я предлагаю тебе стать моей правой рукой. Моим вторым я, на которое можно положиться с закрытыми глазами. И если честно, такого я ещё никогда не делал.

Гарри ждал. Малфой медленно выдохнул, стараясь сделать это незаметно, потом посмотрел на часы, встал и как ни в чём не бывало сказал:

— Совещание начинается через четыре минуты. Мы идём?

Усмехнувшись, Гарри слез со стола и первым направился к двери. Перед выходом обернулся.

— Ответ мне нужен до входа в зал совещаний.

И вышел, оставив распахнутой настежь дверь.

Малфой догнал Гарри около лифта. Они молча вошли в пустую кабину, которая насквозь пропахла чьими-то сладкими духами. Гарри нажал кнопку «1». Малфой стоял у него за спиной и Гарри затылком чувствовал его дыхание. Лифт взвизгнул и поехал вниз.

— Ты не боишься получить нож в спину? — спросил Малфой. Гарри сразу вспомнил Рона, его лицо и его палочку, когда белый шар осветил площадь.

— Боюсь, — честно сказал он, не глядя на Драко, — поэтому и пришёл к тебе, а не к кому-то другому.

Он услышал, как Малфой хмыкнул. Лифт с грохотом остановился на первом уровне, женский голос привычно начал своё перечисление. Они оба медлили.

— А как насчет мракоборцев и вот этого? Кто одобрит твоё решение?

Малфой шагнул немного в сторону и закатал рукав, показывая поблекшую с годами, но всё ещё хорошо различимую Тёмную метку. Гарри скользнул по ней глазами и посмотрел на Драко. Его лицо было бледнее обычного, в глазах появился лихорадочный блеск и он сдерживался, чтобы не кусать губы. «Как глубоко он прячет это в себе! — подумал Гарри, до конца осознавая, откуда берётся вся внешняя язвительность и отстранённость Малфоя. — Неужели, кроме меня и Джинни этого никто не видит?»

— У меня карт-бланш* на выбор заместителя. А мне нужен ты. Никто не говорит, что будет легко. Думаю, тебе придётся побороться за право указывать некоторым сотрудникам. Но ты умеешь быть очень убедительным. Когда захочешь, — ответил Гарри, отводя глаза от лица Драко и открывая дверь лифта. Они вышли в Управлении министерством магии и двинулись мимо дубовых дверей с золотистыми табличками в сторону зала заседаний, откуда уже слышался неясный шум. Около двери Гарри остановился и снова посмотрел на Малфоя. Лицо последнего опять было непроницаемым.

— В этот отдел не приходят любители спокойствия, Драко. Но ты никогда таким и не был. Что решил? — спросил Гарри и взялся за ручку двери.

Малфой остановил Гарри, положив свою руку на его.

— Последний вопрос. Почему тебе нужен я?

Гарри замешкался с ответом всего на мгновение и тут же пожалел об этом. Даже этого мгновения хватило, чтобы губы Драко скривились в насмешке.

— Я мог бы умереть ещё десять лет назад, в вашем особняке, — снова абсолютно честно ответил Гарри, исправляя ситуацию. — Или синее заклятие сделало бы своё дело в «Котле». И это далеко не всё. Иногда ты делаешь чертовски правильный выбор. Так чтó?

— Да, — сразу ответил Драко, будто у него и не было никаких сомнений. — Мы опаздываем.

Гарри с облегчением улыбнулся и вошёл в зал.

Совещание подходило к концу, когда Гарри поднял руку, привлекая внимание Министра. Кингсли вопросительно посмотрел на него.

— Господин министр, — начал Гарри, глядя по очереди на Бруствера и Грейнджер, сидящих рядом. — Вы дали мне возможность взять себе в заместители любого сотрудника, которого я выберу.

В глазах Гермионы заблестели весёлые искорки.

— Верно, — ответил Кингсли. — Ты уже определился?

Гарри почувствовал, как напрягся сидящий рядом с ним Малфой, и ему захотелось подбодрить его взглядом. Но Гарри сдержался.

— Да, я нашёл нужного человека. Так что в ближайшее время вам придётся решить, кто займёт место начальника Отдела магических происшествий. Потому что Драко Малфой переходит в Отдел магического правопорядка.

Если бы в центре зала взорвалась Авада Кедавра, это не произвело бы такого впечатления, как слова, которые только что произнёс Гарри. Ропот прокатился по залу, как отдалённый гром. Потом все замолчали и в воздухе повисла мёртвая тишина. Только Гермиона прятала улыбку, делая вид, что сдерживает кашель.

Кингсли Бруствер неуверенно хмыкнул, первым приходя в себя, посмотрел на Малфоя, с невозмутимым видом сидящего рядом с Поттером, и перевёл взгляд на невзрачную низенькую волшебницу, елозившую на стуле в дальнем углу стола.

— Миссис Блэр, возьмите этот вопрос под контроль своего отдела, — обратился он к ней. Потом снова посмотрел на Драко, словно хотел убедиться, что тот ещё не исчез. — Малфой, поздравляю вас с новой должностью. Думаю…

Министр закашлялся.

— Уверен, что все нюансы вы с Поттером уже обговорили.

Малфой молча кивнул. Бруствер обвёл взглядом застывших в изумлении участников совещания.

— На этой неожиданной приятной новости мы закончим сегодняшнюю встречу. Всем спасибо. Поттер, задержитесь, пожалуйста, на пару слов.

— Что это было, Гарри? — накинулся на Поттера Кингсли, как только за последним сотрудником закрылась дверь. — Ты в своём уме?

Гарри молча смотрел на министра.

— Нет, конечно Драко очень изменился со времён Волдеморта, и я не сторонник вешать ярлыки, — меняя тон, развёл руками тот. — Просто ты и Малфой… Странное сочетание. Почему не Финниган, не Джимми Пикс?

Гарри пожал плечами.

— Они отличные мракоборцы и верные соратники. Но мне нужен не просто отличный сотрудник. Мне нужен тот, кто будет принимать те же решения, что принял бы я. Без лишних вопросов. Кто знает меня так, как Драко. Со всех сторон, а не только, как «Избранного».

Кингсли тяжело вздохнул.

— Ты отвечаешь мне за Малфоя головой.

Гарри засмеялся, поднимаясь из-за стола и подходя к двери.

— Нет, Кингсли, теперь Малфой отвечает головой за меня. И знаешь, мне это нравится.

Он кивнул ему и вышел вслед за остальными, оставив министра обдумывать его ответ.

Примечания:

*карт-бланш — неограниченные полномочия, полная свобода действий, выбора.

Ненависть, чувство абсолютно чуждое натуре Гарри, никогда не задерживалась в нём надолго, потому что — как справедливо замечал профессор Дамблдор — любви в Гарри было неизмеримо больше. Первый приступ прошёл быстро. Но теперь каждый раз при мысли о розовой шляпке и синей вспышке в номере «Дырявого котла» холодная волна поднималась в душé снова, и он намеренно день за днём откладывал допрос, потому что боялся того, что чувствовал. В такие моменты Гарри хотелось выбить из этой дамы всё, что нужно, даже если придётся замучить её дó смерти. Он испытывал мрачное ликование и едва справлялся с собой, чтобы не ринуться на одиннадцатый уровень.

Повышение позволило Гарри с чистой совестью надолго отодвинуть в сторону разбирательство с волшебницей, которая в этот раз переиграла его. К тому же, часть фактов о своей новой должности Гарри узнавал впервые наравне с Малфоем. В руководстве Отделом — да и в их дружбе, которая стремительно укреплялась — Драко идеально дополнял Гарри. Он был почти полной его противоположностью по темпераменту. И там, где Гарри с храбростью, доходящей порой до безрассудства, бросался в бой, Малфой не принимал решение, пока со свойственной ему дотошностью не добирался до самой сути проблемы. В большинстве случаев их решения, принятые такими разными способами, на удивление совпадали. В остальных — они запирались в одном из кабинетов, накладывали заклинание против подслушивания и выходили оттуда только когда договаривались друг с другом.

Что бы ни происходило между ними за закрытыми дверями, с момента вступления Малфоя в должность ни один сотрудник в Министерстве больше не слышал жёстких пикировок, которыми славились два руководителя. Желающих посплетничать за их спинами было сейчас так же много, как и тех, кто раньше годами наблюдал за их противоборством, но и тех, и других ждало разочарование. И Драко, и Гарри очень хорошо понимали, что значит «положиться на кого-то с закрытыми глазами», знали сильные и слабые стороны друг друга и не давали повода думать, что между ними есть разногласия. В общем, вместе они составляли тот прекрасно сбалансированный дуэт, которого так не хватало Отделу магического правопорядка долгие годы. И единственное, что Гарри категорически отказывался передавать Малфою даже на время, это роль ловца в команде по квиддичу.

В маленьком уютном пабе днём было совсем пусто. Джинни с отрешённым видом допивала свою порцию клубничного коктейля, пока Рон с азартом рассказывал, как ему удалось вывести команду вперёд в последнем матче. Мечта Рут сбылась. Они не заняли призовые места, но попали в пятёрку сильнейших.

— Ты был на высоте, Рон, — с гордостью сказала Джинни брату, но видно было, что мысленно она очень далеко. Рон довольно улыбнулся и поднял свой стакан, предлагая чокнуться, но Джинни снова задумалась. Рут с улыбкой помахала рукой перед лицом подруги.

— Ты с утра витаешь в облаках. Потерпи ещё денёк, чемпионат позади, завтра мы возвращаемся.

Джинни с сомнением посмотрела на брата и перевела взгляд на Рут. Поморщилась и махнула рукой.

— Утром прилетела сова с новостями. Я растерялась. Не могу думать о другом, — сказала она и развела руками. — Оказывается, Гарри уговорил Драко перейти в его отдел. И они уже третью неделю работают вместе.

Джинни встала, поставила коктейль на стол и начала ходить по кругу. Рон перестал улыбаться и опустил поднятую для тоста руку со стаканом.

— Честно говоря, не представляю, как Гарри это удалось. Что он предложил Драко, чтобы такое стало возможно? Драко написал… Он не пишет ничего особенного, но в этом письме столько… Это совсем другой Драко.

Джинни остановилась и замолчала, с удивлением глядя на Рут. Рон закашлялся и наклонился поправить шнурки на кроссовках, стакан с коктейлем выскользнул из его рук и разбился вдребезги.

Рут нашла Рона на пустой трибуне стадиона. Подошла сзади и обняла, положив голову ему на макушку. Постояла так немного, потом присела рядом, просунула свою руку под его и прислонилась головой к плечу.

— Почему каждый раз, как ты слышишь имена Малфоя и Поттера, у тебя пропадает интерес к жизни? — негромко спросила она. Рон пожал плечами. Помолчал. Потом сжал её холодные от вечернего воздуха пальцы.

— Мы были неразлучны десять лет. Я, Гарри и Гермиона. Десять лет, изо дня в день. Потом реже. А теперь… Пути совсем разошлись. Но мне нéкем их заменить. Потому что нас всегда было только трое. А Малфой всегда был на другой стороне баррикад. А теперь я один, а он занял моё место. Получается, что в нашей тройке я — самое слабое звено.

— Что будешь делать? — Рут потёрлась носом о рукав его свитера и уткнулась в мягкий ворс. Рон поцеловал её светлые волосы и ладонью ласково провел по щеке. Снова пожал плечами, скривив губы в неуверенной усмешке.

— Перестану думать о прошлом. И буду жить дальше. Но я кое-что понял и сначала закончу одно дело. И заодно верну кое-что Гарри.

— Долго ты будешь избегать её? — не поднимая головы от стопки отчётов, неожиданно спросил Малфой. Гарри отбросил перо и прикусил губу. Они уже третий час без перерыва подбивали годовые показатели отдела у Драко в кабинете.

— Кого? — без удивления, словно ждал этого, спросил он. Малфой оторвал взгляд от таблицы и графика.

— Ты же понял, про кого я говорю, — снова манерно растягивая слова произнёс он, откинулся на спинку кресла — любимая поза — и вытянул ноги, скрестив их под столом. Глядя Гарри в глаза, длинными пальцами начал постукивать по папке с отчётами. Гарри фыркнул.

— С чего ты взял, что я её избегаю?

Драко многозначительно усмехнулся, чуть наклонил голову, по-прежнему не отрывая взгляда от Гарри, и не ответил. Гарри стукнул кулаками по столу, встал и отошёл к окну, за которым виднелось залитое солнцем декабрьское небо — копия того, что находилось за стенами Министерства. Где-то в кабинете тикали часы.

— Гарри, сегодня при мне ты в одиннадцатый раз перенёс допрос в своём ежедневнике, — спокойно сказал Малфой, не меняя позы. — Что тебе мешает?

Гарри с раздражением смотрел на Драко. Им было легко дружить. Но на работе… Оба лидеры, они притирались друг ко другу очень тяжело, хотя за месяц их сотрудничества Гарри ни разу не пожалел о своём решении. Сейчас Драко попал в самое больное место. Нечаянно? Глупо так думать. Малфой никогда ничего не делал просто так, а значит и разговор готовил давно. «И что я должен сказать? Что мне страшно?» — молча злился Гарри, понимая, что Драко прав. И чувствовал себя от этого ещё хуже под настойчивым пристальным взглядом своего заместителя.

— Закончим с отчётами и планами, и я займусь ею, — неохотно ответил он и отвернулся, чтобы не смотреть Драко в глаза. Малфой прищёлкнул языком.

— Гарри, ты не хуже меня знаешь, что ни отчёты, ни планы, ни тренажёры тебе не помогут…

— Да сожри тебя гиппогриф, Малфой! — мгновенно взрываясь, заорал Гарри, чувствуя, как зашкаливает злость. — Откуда тебе знать, на допросах ты всегда был по ту сторону стола!

И тут же пожалел о своих словах. Лицо Драко побелело, серые глаза стали ледяными, а губы сжались в тонкую полоску. Он махнул палочкой, накладывая на дверь заглушающие чары, отбросил её на стол и встал.

— Да куда уж мне до переживаний Мальчика-Который-Выжил! Ведь ты один знаешь, что такое страдание! И что можно чувствовать при виде чужой смерти, — с нескрываемым отвращением, которое заставило Гарри схватиться за свою палочку, сказал он. — Ты же Избранный, а я всего на всего Пожиратель смерти. Но я хорошо помню Волдеморта на допросе твоей предшественницы, Амелии Боунс. И Беллатрису, мучившую Грейнджер. И их кайф от боли и воплей жертв. Ты же этого боишься, что тебе понравится причинять боль? Ну так давай, Поттер, швырни в меня Круциатус, проверь, как это будет для тебя.

Гарри тяжело дышал, стоя напротив Малфоя, и судорожно сжимал палочку. Потом резко развернулся, размахиваясь, и красный луч Оглушающего заклятия вдребезги разнёс стеллажи, стоящие вдоль всей стены. В наступившей тишине слышно было, как стучат два сердца, заглушая тиканье часов. Гарри первый пришёл в себя и молча направился к двери, на несколько секунд задержался и повернулся к груде обломков.

— Репаро!

Стройный ряд стеллажей снова загородил стену.

— Я буду на одиннадцатом уровне, — сказал он, обращаясь к Малфою, спрятал палочку и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Драко оглядел разбросанные по всему кабинету папки, бумаги, перья и всякие безделушки, и снова уселся в кресло в своей любимой позе. Сделал большой круг палочкой, наводя порядок. Снял заглушающее заклинание. Молча посидел, непроизвольно закрыв рукой то место, где под рубашкой была Тёмная метка. Потом взял в руки папку и углубился в отчёт.

Проклиная себя самыми страшными словами, какие мог вспомнить, Гарри добрался до лифта. В кабинке было тесно: несколько сотрудников из Отдела магического хозяйства активно спорили, стоит ли весь рабочий инвентарь окрашивать под цветовую гамму отделов. Они вышли на первом уровне. На одиннадцатый Гарри поехал один.

— Одиннадцатый уровень. Тюрьмы, — оповестил Гарри приятный голос. Он не двинулся с места. Поколебался и нажал кнопку «2». Лифт недовольно дёрнулся и медленно пополз вверх.

Когда Гарри вошёл в кабинет, Малфой даже не повернул голову, продолжая что-то писать на листке бумаги. Гарри осмотрелся. Вокруг всё выглядело так, будто ничего и не происходило здесь несколько минут назад. Гарри сел в небольшое кожаное кресло, стоявшее в стороне от стола, и молча поглядывал оттуда на Драко. Наконец не выдержал.

— Прости, это было мерзко с моей стороны.

Малфой отложил в сторону перо и посмотрел на него.

— Ты опять передумал?

Гарри покачал головой, невесело усмехнулся.

— Нет. Твой план сработал.

Малфой пожал плечами.

— Но мне нужно, чтобы ты пошёл со мной, — добавил Гарри, вставая. Драко сделал удивлённое лицо.

— Ты решил устроить мне экскурсию на правильную сторону стола?

— Я извинился, — напомнил Гарри, нахмурив брови.

— Хорошо, извинение принято, — кивнул Малфой и уже другим тоном переспросил. — Так зачем я нужен тебе при беседе с этой дамой?

Гарри долго не отвечал, разглядывая на полках стеллажей круглые стеклянные шары, заполненные разными смешными сценками. Они были похожи на те, что продаются у маглов в магазинах сувениров. Только фигурки были живые, а внутри шаров шёл самый настоящий снег, дождь или светило солнце и плыли облака. Потом он повернулся и посмотрел Драко в глаза.

— Чтобы беседа не превратилась в допрос с пристрастием. Или убийство, — негромко ответил он. — Да ты ведь и сам всё понял.

— И сам напросился, — пробормотал еле слышно Малфой, вздохнул, отодвинул в сторону бумаги и взял со стола палочку. Вставая, заклинанием выключил свет в кабинете, открыл дверь и пропустил Гарри вперёд.

Гарри потянулся к ней рукой и убрал густую прядь, которая мешала ему видеть лицо Гермионы.

— Так что же ты решила?

Голова её лежала у него на коленях, и Гарри с улыбкой смотрел на мелкие кудряшки, которые закручивались по краям всякий раз, когда Гермиона не сушила волосы заклинанием. В последний вечер перед Сочельником они наконец были дома вдвоём. Всё было готово к встрече Рождества. Стены гостиной освещались серебряными волшебными снежинками. В углу разноцветными шарами сверкала большая ёлка. В камине весело потрескивали огненные языки, согревая комнату.

Так много навалилось всего за последние несколько недель, что Гарри даже не смог вспомнить, когда в последний раз виделся с Гермионой днём. Работы было столько, что Гарри до вечера забывал о еде. Такое случалось не впервой, но после смены должности его рабочий график уплотнился, и Гарри не представлял, как бы он успевал и половину всех дел — многие из которых были обычной бумажной рутиной — если бы у него под боком не было Драко. И ещё добавилась текучка кадров…

После двух бурных совещаний — у первого заместителя министра и у самого министра — во всех Отделах начались жёсткие массовые проверки персонала, которых не было уже семь или восемь лет. Проверяли на профпригодность и, особенно, на благонадёжность. Последнее делали с сывороткой правды. Всех, кто отказывался, вежливо просили подыскать себе другое место работы. Министр даже пожелал взять этот процесс под личный контроль. От прохождения проверки на благонадёжность освободили только самого Бруствера, Грейнджер, Поттера и — под давлением Гарри — Малфоя. Для этого Гарри, втихаря от своего заместителя, впервые пришлось применить всё своё влияние на Кингсли.

— Что я выбрала, уютный домик или коттедж в стиле модерн? — потянувшись, спросила Гермиона. Гарри и не думал, что она так хорошо помнит их первое совместное утро.

— Да, — ответил он, проводя ладонью по её груди и чувствуя сладкое напряжение, возникшее внизу живота. — Сейчас самое время определиться.

— Почему? — она посмотрела на него с колен, подняв вверх глаза и смешно наморщив лоб. Гарри попытался пальцами аккуратно разгладить каждую морщинку, но у него ничего не вышло.

— Я ухожу в короткий отпуск, надо уехать. Только на этот раз с тобой. Я договорился с Кингсли. Мы ненадолго заедем в одно место на севере континента, а потом — куда скажешь. Но мне важно знать, как ты видишь своё будущее. От этого зависят решения, которые я буду принимать.

Он взял несколько самых длинных прядей и попытался сделать косичку. Гарри видел, как Гермиона заплетает их дома, когда ей мешают волосы. Косичка получилась немного неровной, но довольно приличной. Гермиона резко села.

— Гарри!

От неожиданности он выпустил волосы из пальцев и они непослушной кудрявой волной снова рассыпались по её плечам.

— Ты хочешь уйти из Министерства? Ты к этому готовишься?

Гарри обнял её, глубоко вдыхая травяной запах; с нарастающим желанием начал гладить по спине и груди, чувствуя под шершавой тканью горячее тело, будто она только что спряталась от солнца, и как твердеют бугорки сосков под его пальцами; заглянул в глубокие тёмные глаза с длинными ресницами. «Лесная ведунья», — неожиданно подумал он, сам не понимая откуда взялось это сравнение. Из чего-то магловского.

— Ты пахнешь летом, — ответил Гарри, целуя её губы и возбуждаясь всё сильнее. — А чтобы уйти, не надо готовиться. Так что ты решила?

* * *

Через два с половиной часа допроса все эмоции, бурлившие в венах, исчезли, как и не было. Осталось только понимание, что договориться невозможно, и желание побыстрее закончить, передав дело в Визенгамот, чтобы никогда больше не видеть этого лица. Разум снова стал чистым и холодным. Гарри встал, прошёлся туда-сюда, засунув руки в карманы, с сожалением посмотрел на женскую фигуру за столом и кивнул головой на дверь, предлагая Малфою выйти.

— Я застрял здесь надолго, — отводя глаза, сказал он Драко, когда они вышли из узкой длинной комнаты в маленькое помещение, наглухо отгороженное от неё зеркальной стеной. Вместе с расположенным прямо напротив пропускным пунктом эти помещения отделяли коридор одиннадцатого уровня от входа в тюрьмы. Гарри знал, чем рискует. За десять лет в его работе случалось разное, но втягивать в это Малфоя… «Если вылезет наружу, — быстро соображал Гарри, — то меня просто уволят и лишат права занимать руководящие должности. Лет на пять. А Драко попадёт в Азкабан за превышение».

— Придётся повозиться несколько часов, но… — Гарри запнулся, и губы Драко брезгливо дрогнули. — Кингсли ждёт годовые показатели отдела завтра утром, а я уже в порядке. Прикрой меня с цифрами.

Малфой молча кивнул и двинулся к двери, ведущей к лифтам. Гарри шагнул было в другую сторону, но что-то в лице Драко заставило его остановиться. Малфой развернулся, не дойдя до выхода несколько шагов.

— Думаю, без меня она станет гораздо сговорчивей, ты ведь умеешь убеждать людей, — с язвительной усмешкой сказал он, демонстративно вращая в руках свою волшебную палочку. И добавил небрежно:

— Главное, не наделать ошибок.

— Я хорошо владею магическими заклятиями, — неосторожно отозвался Гарри, выдавая себя с головой. Усмешка исчезла с лица Малфоя, и он злобно прищурился.

— Только не говори, что отправляешь меня обратно в кабинет, потому что заботишься обо мне. Ещё не хватало! Этого я тебе быстро не прощу.

Гарри разозлился.

— Тебе захотелось на её место, а потом в Азкабан за превышение полномочий?

— А ты не боишься, что не отделаешься увольнением? — прошипел Драко, второй раз за день махнув палочкой для наложения чар. — Думаешь, восхищение твоей жертвенностью будет вечно застилать Кингсли глаза? А меня отодвигаешь в сторонку и называешь это доверием? Ненавижу, когда ты врёшь, Поттер!

Гарри почему-то сразу отпустило. Он засмеялся и поднял руки, признавая поражение.

— Ладно, прости! Но я вру, чтобы спасти твою голову, а ты сам суёшь её в петлю, Малфой, — сказал он, глядя, как проясняется лицо Драко. — Пошли, поговорим с этой дамой по-другому. Только делать это буду я, а ты спрячь свою палочку, — добавил Гарри, снимая защиту и открывая дверь в соседнюю комнату.

Они встали по разные стороны стола и Гарри дважды щёлкнул пальцами, накладывая одновременно чары против вторжения и заглушающие. Потом быстро направил палочку на сидящую волшебницу и негромко произнёс: «Империо!» Почувствовал, как тёплая волна через руку течёт в палочку. Бледное женское лицо на несколько мгновений окутало жёлтым дымом. Драко взял перо и стопку чистых пергаментов и положил на стол. Гарри сел напротив. Малфой встал у неё за спиной.

— Берите перо и пишите своё настоящее имя, — с металлическими нотками в голосе скомандовал Поттер. — А затем записывайте подробные ответы на каждый мой вопрос. Понятно?

Растрёпанная светловолосая голова склонилась в молчаливом подтверждении, а чуть дрожащие морщинистые пальцы сжали перо.

* * *

— Так что ты решила? — пробормотал Гарри, на мгновение оторвавшись от её губ. Гермиона обняла его, прижимая к себе, превращая быстрые поцелуи в глубокие, долгие и жгучие. Её руки скользнули Гарри под футболку, пробежались по спине, плечам, спустились вниз и замерли. Пальцы добрались до молнии, медленно потянули замок и нырнули под жёсткую ткань. Гарри откинулся на подушку дивана, закрыл глаза и прикусил нижнюю губу. Приподнялся, помогая Гермионе снять с себя джинсы, и тихо застонал, когда она склонила над ним голову и горячими губами провела по члену, коснувшись языком головки. Положил руку ей на затылок, чтобы чувствовать ритм, и провалился в водоворот удовольствия, тихими стонами направляя её движения.

Чувствуя, что ещё чуть-чуть и кончит, Гарри ласково приподнял её голову, заставляя остановиться. Убрал с лица спутанные пряди, стянул их сзади в хвост и закрепил несложным заклинанием. Потом поднялся, увлекая Гермиону за собой. Начал целовать, медленно спускаясь по шее к плечам. Пальцы Гарри сделали круг по груди Гермионы, нашли соски, и поглаживая их, заставили её запрокинуть голову, закрыть глаза и вцепиться в его спину ногтями. Время замедлилось, мысли попрятались, уступая место сумасшедшему желанию наощупь почувствовать каждую клеточку любимого тела и соединиться с ним, чтобы утолить голод.

Одежда мешала, и они торопливо избавились от неё, сбросив на пол. Прикосновения обнажённых тел ускоряли движения, разжигали страсть и заставляли хотеть всё больше и больше. Руки без остановки гладили, ласкали, дразнили, пока не превратили желание в боль. Тогда Гарри свалил в кучу у подлокотника все подушки, откинулся на них, вытягивая ноги, помог Гермионе медленно опуститься сверху и замер от мучительно сладкого ощущения её тела, сжавшего его в своей глубине. Положил руки ей на бёдра, чтобы подстроиться под скорость её толчков, и начал двигаться навстречу, ускоряясь и из последних сил сдерживаясь, чтобы сначала услышать, как застонет она. И только когда Гермиона закричала, опустив голову и скрывая своё лицо под водопадом разлетевшихся волос, и бессильно оперлáсь на плечи Гарри руками, стараясь не останавливаться, он отпустил себя на свободу и кончил, до боли закусив губу и так сильно сжав пальцы на бёдрах, что на них сразу проступили предательские синяки.

Потом они голые лежали на диване в гостиной, прижавшись друг ко другу разгорячёнными телами, и Гермиона прислушивалась к ровному дыханию Гарри. Ответ на его вопрос она знала уже давно. Наверное, ещё до того, как он был задан впервые. Она достаточно насмотрелась, прожив в браке почти семь лет. «Нет», — подумала Гермиона. «Нет!» — повторила она про себя, прогоняя прочь неприглядную картинку, возникшую в голове. «Может быть. Когда-нибудь. Позже. Но не сейчас».

— Мммм, — сонным голосом пробормотал Гарри, закидывая одну руку к ней на живот, а носом утыкаясь в шею. — Теперь ты пахнешь любовью. Самый вкусный запах на свете.

Гермиона взъерошила ему волосы. Поцеловала в лоб. Прошептала:

— Я знаю, что ты мечтаешь о семье, доме, уюте…

Гарри сразу открыл глаза. Сон, как рукой сняло. Она виновато улыбнулась.

— Но я бы хотела оставить всё, как есть. Не представляю себя в роли матери. Не хочу маленький уютный домик в тихой спокойной местности. Домашние хлопоты. Нет. Лучше ждать тебя из командировки, замирая от беспокойства, чем с тоской выслушивать на кухне, сколько котлов прошли таможню на прошлой неделе.

Гарри не выдержал и расхохотался.

— Значит, всё же коттедж и кресло министра в перспективе. Вполне предсказуемое для тебя решение.

Гермиона загадочно улыбнулась.

— Меня устраивает один дом в Лондоне, как раз на площади Гриммо. Только надо покончить наконец с Блэками на верхнем этаже. А зачем мы поедем на север?

Гарри хлопнул в ладоши, выключая снежинки на стенах и огонь. В гостиной стало темно. Щелчком зажёг свечи на столе и камине. По потолку побежали причудливые тени. Он закинул руки за голову и снова удобно устроился на диване, поближе прижимаясь к Гермионе.

— Мне нужно проверить данные, полученные из допроса. Об этом знают только Бруствер и… Малфой. Мы едем в Дурмстранг.

Только перед самым Рождеством Гарри получил сообщение из Визенгамота, что с него сняты все обвинения. Увидев сову с конвертом, он очень удивился, потому что напрочь забыл, что эти обвинения на нём всё ещё есть.

Рождество Гарри с Гермионой встречали вдвоём. Ждали родителей Гермионы, но они решили приехать после возвращения дочери из поездки. Неделя с Рождества до Нового года пролетела быстро. В Министерстве особо никто не работал. Домой приходили рано и кроме вылазки в кино, куда Гарри и Гермиона затащили Драко с Джинни (оба были в восторге от этого развлечения!), они никуда не выходили по вечерам, навёрстывая то время, когда некогда было перекинуться даже парой слов.

К концу месяца в Лондоне непривычно похолодало и за два дня до Нового года выпал снег. Тридцать первого декабря Гарри с Гермионой отправились к Драко с Джинни. Малфой, который всегда очень тщательно отбирал гостей и в свой лондонский дом никого не приглашал, снова сделал большой шаг в сторону Гарри, позвав Поттеров встречать Новый год. Но помимо того, что Драко действительно нравилось общество Гарри и Гермионы, это был ещё и способ выразить благодарность. Он прекрасно понимал, что не просто так избежал проверки с сывороткой правды, хотя предпочитал с Поттером эту тему не поднимать.

Вшестером — компанию новых друзей Малфой разбавил Забини и Паркинсон — они на удивление хорошо провели время, хотя рядом с однокурсниками Драко снова стал язвительным и надменным, а обстановка первые полчаса была натянутой. Но когда домашние эльфы подали настоящее французское шампанское, все расслабились, дело пошло веселее, и Драко забыл про необходимость быть слизеринцем. Под бой часов они подняли бокалы за Новый успешный год, а после полуночи играли в карты, в магический дартс и отыскивали по дому свои подарки, искусно спрятанные домовиками. А когда под утро, прямо в вечерних нарядах, высыпали на улицу и начали кидаться снежками, Гарри полностью поквитался с Малфоем за язвительность, заставив его просить пощады после десяти мощных прямых попаданий подряд.

И для Гарри, и для Гермионы это был первый год после ухода из Хогвартса, когда ни на Рождество, ни на Новый год они так и не появились в Норе.

Часы показывали семь вечера пятницы. Гермиона сказала, что задержится допоздна. Гарри уже не работалось, он сидел в кресле и палочкой пускал по кабинету самолётики, заставляя их догонять друг друга. Малфой зашёл в кабинет без стука.

— Тренируешься? — усмехнулся он, увидев, как при его появлении самолётки быстро спланировали под стол. — Я ухожу, а вам счастливого пути!

В воскресенье Гарри с Гермионой уезжали в рабочий отпуск.

— Спасибо, но субординацию никто не отменял, — указывая на дверь, с улыбкой сказал ему Гарри и пожал на прощание руку. — Ладно, твой выход, Драко! Раньше, чем я рассчитывал, но мы едем ненадолго. Если что…

— Шли сову, — перебил его Малфой, раздражённо выдёргивая руку. — И не лезь пока к мракоборцам, они под твоим контролем. И не спорь пока с Министром. И ещё много других «и». Помню, Поттер! Проваливай уже в Дурмстранг, я устал от твоих инструкций.

Он сделал шаг в сторону двери и обернулся, во взгляде промелькнула тревога.

— Будьте аккуратны, там полно тёмной магии. Хорошо, что с тобой Грейнджер и её мозги. И вернитесь до свадьбы, иначе я убью тебя сам. А здесь всё будет в порядке, Гарри, — совсем другим тоном добавил он, улыбнулся и махнул рукой. А Гарри вздохнул, закатив глаза, и покачал головой ему вслед.

«Если Артур ещё на месте, хоть извинюсь за нас обоих», — подумал Гарри, отправляясь в отдел поддельных заклинаний, чтобы скоротать время. Его мучила совесть каждый раз, когда он вспоминал, что так и не побывал на праздниках в Норе. Став начальником над мистером Уизли, он весь месяц старательно избегал этой части своего Отдела, посылая туда послания. Гарри вышел в тёмный и пустой коридор.

— Люмос Органум!

Повесил под потолок большой светящийся шар и направился в дальний угол. За закрытой дверью самого маленького из отделов ещё горел свет. Гарри потоптался на месте, держась за ручку, два раза стукнул и вошёл.

— А, Гарри! Добрался и до нас! — с добродушной улыбкой поправляя очки, встал ему навстречу Артур Уизли. — Ты с проверкой? Или просто зашёл? А в Нору что-то совсем забыл дорогу. Зато Малфой — представляешь! — заглянул на Рождество вместе с Джинни. Молли и подарки вам с Гермионой подготовила, всё ждала, что появитесь, хоть на несколько минут. Джинни много про вас рассказывала.

Обнимая мистера Уизли, Гарри чувствовал, как горят от стыда щёки. «Чёрт! Малфой ни слова не сказал, что был в Норе! Хотя… Он и не обязан», — подумал Гарри, испытывая всё же досаду от скрытности Драко.

— Простите, Артур! Я пришёл извиниться. Совсем нехорошо вышло.

— Понимаю, когда работы по горло, потом не хочется никуда вылазить. А знаешь, я тут уже закончил, может, рванём к нам? Посидим немного, попьём чаю, поболтаем. Повидаешься с Молли. Она часто говорит про тебя, когда рядом нет…

Мистер Уизли спохватился и замолчал, чуть не назвав имени Рона. При мысле о Роне Гарри почувствовал себя неловко, но укоры совести за пренебрежение к его родителям были сильнее этой неловкости. «Да пошёл он! — подумал Гарри. — Молли с Артуром мне как родные, а я к ним на порог ступить боюсь из-за этого придурка!»

— С удовольствием! — решился он. «Рано или поздно всё равно встретимся. А может, его там и нет вовсе», — подумал про себя Гарри, пока мистер Уизли выключал свет и проверял замки, и отправил Гермионе патронус, что весь вечер будет в Норе.

Надежда на то, что Рона нет дома, умерла, едва Гарри ступил на порог. В гостиной маячила стриженная рыжая макушка и слышался возмущённый голос. Рон яростно спорил о чём-то с матерью.

— Господи, Гарри! — всплеснула руками миссис Уизли, как только худая фигура и лохматая голова Поттера появились в проёме входной двери вместе с хозяином дома. Рон замолчал на полуслове, и Гарри увидел, как напряглась его спина. Молли выскочила в коридор, широко раскинула руки и обняла Гарри, окутав его запахом ванилина и домашних булочек.

— Ну наконец-то! А где Гермиона? Я послала вам сову с подарками на Рождество, но наша глупышка Сара заблудилась и вернулась обратно вместе с пакетом.

— Здравствуйте, Молли! — с улыбкой поздоровался Гарри, чувствуя, как внутри оживает ещё один застывший кусочек души, превращая его в ребёнка. «Господи, как я скучал по этому дому!»

— Гермиона сегодня допоздна. В воскресенье уезжаем в отпуск, она хочет доделать все дела. Молли, мне очень стыдно, что…

— Пустяки, милый, — перебила миссис Уизли, крепко держа его за плечи и оглядывая с ног до головы. — Главное, жив и здоров. Похудел, посурóвел. Артур говорит, ты теперь большой начальник…

— Молли! — умоляюще воскликнул мистер Уизли. Гарри смущенно улыбался.

— Давно пора! — отрезала миссис Уизли. — Десять лет в Министерстве. Столько всего на счету, а Бруствер всё тянул и тянул…

— Я сам, Молли! — вступился за Министра Гарри. — Я не хотел руководить отделом. Вы же знаете, я вечно в разъездах. Вот и сейчас…

— Глупости! — сердито возразила миссис Уизли. — Ничто не рухнет от твоего отсутствия пару-тройку недель.

— Нет, — улыбаясь, согласился Гарри. — Не рухнет. Вместо меня теперь Драко. Он справится.

Молли Уизли недоверчиво поджала губы, но промолчала. Погладила Гарри по непослушным вихрам.

— Ну иди, поздоровайся. Пять минут, — сказала она, подталкивая его в сторону комнаты, где, сидя спиной к двери, застыл на стуле Рон. — И будем пить чай.

— Привет, Рон, — сказал Гарри, заходя в гостиную и усаживаясь в единственное ничем не заваленное кресло у самого окна. И удивился, как легко дались ему эти слова после их встречи в «Дырявом котле». Рон дёрнулся и посмотрел Гарри в глаза.

— Привет! — ответил он, сразу отводя взгляд и нервно сжимая руки в замок. Десяток вариантов их разговора был готов у Рона уже несколько недель, но ни один не подходил под то, что происходило сейчас. Слишком неожиданным было появление Гарри в их доме.

— Едете в отпуск? Далеко? — спросил он первое попавшееся из того, что крутилось в голове. Гарри кивнул.

— Да, едем на север. Гермиона хочет посмотреть Скандинавские страны. Как прошёл чемпионат? — спросил Гарри, из вежливости поддерживая разговор. Все подробности их поездки он давно знал от Джинни. Рон мотнул головой.

— Неплохо сыграли. Послушай, Гарри… — начал было он.

— Мальчикиии! — ударил в уши голос миссис Уизли, как будто она стояла рядом. — Всё готово! Мы вас ждём!

И Гарри сорвался с кресла в сторону кухни.

В половину двенадцатого ночи Гарри почти выкатился из-за стола. За разговорами — оказывается, Гарри не был здесь так долго! — чай незаметно перешёл в ужин. А ужин в «по бутылочке сливочного пива». Рон в общей беседе не участвовал, но из кухни не уходил, слушал и иногда внимательно поглядывал на Гарри.

— Мне пора, — с сожалением сказал Гарри, с трудом выползая в коридор. Он так наелся, что едва мог дышать. Крепко обнял Молли и пожал руку Артуру.

— Не пропадай больше, — как маленького, потрепала его по голове миссис Уизли, вручая подарки, которые не долетели до них в Рождество. — И ждём вас с Гермионой вместе.

Гарри поцеловал её в обе щеки.

— Я провожу тебя, — неожиданно сказал Рон, появляясь из дверей кухни, и уверенно подошёл к двери, преграждая Гарри выход.

Они вышли наружу, дошли до калитки и остановились. Трансгрессировать со двора было нельзя, после войны на Нору каждый вечер накладывали защитные чары. Гарри облокотился на ограду и смотрел на едва заметные точки света, теряющиеся в непроглядной зимней тьме. Где-то там, далеко, был дом Лавгудов. Лампа, болтающаяся от ветра над крыльцом, не горела, и никто не стал её зажигать. Рон встал так близко, что их локти соприкасались в темноте. Гарри слышал его дыхание, но не видел лица.

— Я был вне себя, когда получил анонимку, — без предисловий тихо начал Рон. — Будто с ума сошёл.

«И я будто с ума сошла, решила, что смогу его изменить…» — вспомнил Гарри свой самый первый разговор с Гермионой.

— Конечно, началось это гораздо раньше, но тут просто пелена на глаза упала, — продолжил Рон, расценив молчание Гарри, как согласие выслушать его. — Ни Джинни, ни Миона не смогли меня переубедить.

Гарри поморщился от этого сокращения. Рон развернулся, чтобы они могли видеть друг друга, но чернота вокруг скрывала даже собственные руки, а палочка осталась дома. Гарри понял и щёлкнул пальцами. Яркий луч от лампы ударил в глаза, и они оба зажмурились.

— Здорово у тебя выходит, — с удивлением восхитился Рон, когда глаза привыкли к свету, и посмотрел на Гарри. — Я ждал тебя на площади четыре дня, и всё это время уговаривал себя, что поступаю правильно. Но самого себя не обмануть. Я бы не смог… Никогда не смог бы запустить в тебя чем-то… Опасным. И больше всего меня взбесило то, что ты это знал. И не боялся.

Рон замолчал. Молчал и Гарри.

— Что я идиот, мне стало понятно ещё до прихода в Министерство, — через долгие пять минут молчания продолжил Рон. — Я тогда получил уведомление о присутствии на дознании. Всё бы отдал в тот момент, чтобы никогда не было ни этой анонимки, ни встречи на Гриммо, ни прошения в Визенгамот! Но было поздно.

Гарри не отвечал. Он заново переживал вторжение в свою душу, грубое, глубокое, обнажающее то, что никогда не должно было вылезти на свет. И снова чувствовал пустоту и боль. Рон отвернулся и встал рядом с Гарри, плечом к плечу. «Как я был бы счастлив услышать это три месяца назад. И рад чувствовать рядом плечо Рона, — с сожалением подумал Гарри, но глубокая рана, полученная при встрече на площади, всё же перестала кровоточить. Ему стало легче. — А сейчас… Сколько нужно времени, чтобы возродить былую дружбу? И возможно ли это?»

— Знаю, что неправ. И не прошу о дружбе, — неожиданно ответил на его мысли Рон. — Не потому, что не хочу. Я долго думал и не уверен, что сам бы простил такое. Но если ты всё же сможешь меня простить, то пусть всё будет хотя бы не так, как в «Котле».

Гарри повернулся и долго смотрел на Рона, никак не мог подобрать слова. А затем решился. «Скажу правду. Плевать, как это прозвучит».

— Очень долго я ждал, что ты придёшь выяснять отношения, потому что чувствовал себя виноватым. Я готов был к твоему гневу и даже к драке. Потом долгое время мне всего лишь нужно было услышать, что ты никогда не убил бы меня. Но... всё изменилось, Рон. И сейчас я на многое смотрю по-другому. И дело тут не в Драко. И не в тебе. Просто я понял, что давно перестал быть Мальчиком, Который Выжил. Я мракоборец до мозга костей. И доверие даётся мне с большим трудом.

Гарри отвернулся и открыл калитку. Поколебался и, прежде чем выйти, протянул Рону руку. Подумав, добавил:

— Но я всё ещё живу на Гриммо, если ты готов к тому, что Малфой из моей жизни никуда не денется. Кстати, из твоей тоже.

Рон кивнул и молча пожал протянутую руку. По губам Гарри скользнула улыбка. Он вышел, ещё раз бросил взгляд на бледное лицо Уизли, сделал несколько шагов от Норы и резко повернулся на месте.

— Сначала заглянем к Андромеде, — сказал Гарри в субботу вечером. На север они планировали добираться магловским транспортом, чтобы увидеть побольше новых мест. Гермиона собрала на диване все вещи, которые нужно было взять в дорогу, и решала квест «уложить всё в одну сумку». Сейчас это была спортивная сумка Гарри.

— Давно пора, — не поворачивая головы согласилась Гермиона. — В сентябре Тедди уедет в Хогвартс, а видел тебя за последние два года всего пару раз.

— Вовсе не пару, а в два раза больше… — под нос пробормотал Гарри.

— Что ты привезёшь ему? — с любопытством спросила Гермиона. — Мне надо знать, куда это уложить.

— Я купил ему новую «Молнию». Хотя сначала думал про «Нимбус».

— Придётся её прилично уменьшить, — задумчиво сказала Гермиона, отправляя в сумку стопку книг и по два запасных комплекта магловской одежды для себя и Гарри. — Хороший подарок. Он всё так же увлечён квиддичем, как и в позапрошлом году?

— Если бы я знал… — потерев затылок, снова пробормотал Гарри. — Я не видел его с весны.

— Метла пригодится в любом случае, — практично уточнила Гермиона. — Акцио новая «Молния»! Так, а теперь… Редуцио!

Не дожидаясь пока она закончит, Гарри вышел из гостиной и поднялся в свой кабинет, который в давние годы служил спальней Регулусу Блэку. Это была единственная комната в доме, где он не собирался менять цвета, по большей части из-за Кикимера, который свято чтил память своего бывшего хозяина. Здесь зелёный не вызывал у Гарри ни раздражения, ни плохих воспоминаний, может, потому что комната находилась с южной стороны, всегда была освещена солнцем и не казалось мрачной. Он сел за стол и вытащил из ящика записку Министра, которую утром за завтраком передала ему Гермиона.

* * *

Она поцеловала Гарри в макушку, села за стол и быстро сделала глоток кофе. Потом что-то вспомнила, порылась в кармане своей плюшевой пижамы и протянула Гарри маленький свёрнутый пергамент.

— Это от Кингсли, — сказала Гермиона, поморщившись и откидывая со лба длинную прядь волос. — Он не запечатал, и я прочла. Странно. Ты ведь помнишь, как мы в три голоса — ты, я и Малфой — говорили, что в любом случае нужно забирать его из Дурмстранга. Но Бруствер был против. Почему он передумал?

Гарри развернул простой, не отмеченный опознавательными знаками министерства пергамент. Всего пара строчек, написанных рукой Кингсли. Не приказ. Не задача для выполнения. «Личное… Хм… Распоряжение», — подумал Гарри. «Азкабан, пожизненно. Если информация подтвердится, нужно забрать. Вопрос с Хогвартсом решён».

— Ха! Кингсли готов на международный скандал, если мы заберём его силой? Или думает, там все дураки, и никто не понял, что он из себя представляет? Можно проигнорировать эту записку, если поймём, что игра не стоит свеч, — свернув пергамент, ответил Гарри. — Может, он узнал что-то, чего не знаем мы?

— Откуда? — удивилась Гермиона. — Кто, кроме вас двоих, может дать ему данные о волшебнике, которого будет судить Визенгамот?

— МакГонагалл, — отрывисто бросил Гарри. — Только она может сказать Министру, какой срок предполагает для подсудимого Визенгамот. Этого не знаю даже я.

Гермиона в раздумье прищурила глаза.

— Ты говорил, вы добились согласия на перевод. Посмотрим. Юридически должно всё получиться.

Гарри посмотрел на скептически поджатые губы Гермионы и вздохнул. «Если бы ты только знала, как…»

* * *

«Вытянулся и повзрослел. И похож на Тонкс», — подумал Гарри, когда Тедди радостно бросился навстречу.

— Крёстный! — закричал он издалека. Они только вошли в калитку и не успели сделать даже пары шагов. — А бабушка говорила, что ты не приедешь до осени. Привет, Гермиона!

Он с размаху врезался в Гарри и, обнимая, вцепился в него руками. Гарри приподнял его, целуя в обе щеки, потом отодвинулся и посмотрел в горящие радостью голубые глаза.

— Осень, пфф! Да ты что! Я очень соскучился, Тедди! Прости меня! Столько всего случилось в прошлом году…

— Раскажешь, расскажешь, расскажешь! — держа Гарри за руку, запрыгал вокруг Тедди и его волосы, брови и ресницы сделались из рыжих голубыми, под цвет глаз.

— Обязательно, что смогу! — с улыбкой наблюдая за его превращениями, пообещал Гарри.

— Бабушка! Бабушка! — завопил Тедди, отпуская руку Гарри и бросаясь в дом. — Крёстный с Гермионой приехали.

Тедди не на шаг не отходил от Гарри, пока не увидел на подоконнике большие черные вишни, готовые для пирога. Гарри вынул из своей сумки миниатюрную «Молнию», покрутил метлу в руках и вернул ей прежний размер. С улыбкой взглянул на крестника, за спиной Андромеды Тонкс таскающего ягоды с большого белого блюда.

— Надеюсь, ты не бросил квиддич?

— Квиддич? Нет, крёстный, ты что! Я каждый день летаю над… Оооо! «Молния»! Бабушка, это же самая настоящая новая «Молния»! Я смогу быть ловцом в Хогвартсе. Спасибо! — сразу забыв про вишню и ткнувшись носом в щёку Гарри, Тедди схватил метлу и ринулся к двери. — Пойду попробую!

И выскочил во двор. Андромеда Тонкс с улыбкой покачала головой.

— Квиддич… Теперь мы увидим его нескоро.

Она разлила чай, поставила в середину стола ароматный штрудель с вишней и пристально взглянула на Гарри.

— Полагаю, вы ненадолго?

— Нет, — с сожалением покачал головой Гарри, надкусывая хрустящую корочку. — Мы проездом, двигаемся на север. Через шесть часов поезд из Лондона в Брюссель, а потом дальше. Но мы обязательно приедем на день рождения Тедди. И вообще, после его поступления в Хогвартс будем видеться чаще.

— В доме к осени отремонтируют комнаты на четвёртом и пятом этажах, — подтвердила Гермиона. — И мы будем забирать его на зимние каникулы.

— Мы? — удивилась миссис Тонкс.

— Ах, да… — Гарри смутился. — Я совсем забыл, что глубинка узнаёт новости не так быстро, как Лондон. В общем…

— Я развелась с Роном, миссис Тонкс, — перебила его Гермиона. — Мы с Гарри теперь живём вместе.

Андромеда с улыбкой всплеснула руками и покачала головой.

— Неужели! И нужно-то было всего десять лет…

Гарри изумился.

— Об этом знали все в моём окружении?! Артур Уизли сказал почти то же самое. А мне казалось, я очень хорошо прятал свои чувства.

Миссис Тонкс и Гермиона рассмеялись.

— Глаза нельзя заставить лгать, Гарри, — сказала Андромеда, положив руку ему на плечо. — А старики всегда видят гораздо больше молодых. Ты поймёшь. В своё время…

— Не подглядывай, — со смехом повторил Гарри, держа Гермиону за обе руки и старательно следя за тем, чтобы она не сошла с узкой, неаккуратно выложенной камнями дорожки и не споткнулась. — Доверься мне и не нервничай.

— Что ты задумал? — настороженно улыбаясь, спросила Гермиона, стараясь ногой на ощупь определить, куда сделать следующий шаг. Её глаза были закрыты плотным мягким шарфом, концы которого щекотали шею и вызывали мурашки на коже. Они только что трансгрессировали из дома Тонкс, где Гарри наотрез отказался сообщать свои планы и убедил Гермиону завязать глаза. — Где мы?

— В одном из самых красивых и старых районов Лондона. Потом увидишь, а сейчас просто расслабься и иди. Я держу тебя, — повторил Гарри, ещё крепче обхватывая её руками и прижимаясь всем телом.

Запах её волос, горячая кожа, прерывистое дыхание, пальцы, вцепившиеся в его руки, и безоговорочная вера быстро привели Гарри в радостно-возбуждённое состояние. Так было всегда. Десять лет прошло с их первого свидания перед операцией «Семь Поттеров», а близость Гермионы по-прежнему действовала на него, как мощный энергетик, подталкивая в нужную сторону. Гарри любил такие моменты, как любил и эту проснувшуюся безбашенную смелость, которая так сильно отличала его в детстве от других.

— Мы уже почти пришли.

Гермиона слышала, как Гарри открыл тяжёлую деревянную дверь (ладонью она успела скользнуть по холодной шершавой поверхности), потом аккуратно перевёл её через порог. Запах ладана и горячего воска ударил в нос, и Гермиона звонко чихнула.

— Мы в церкви? — с сомнением спросила она. Получилось неожиданно громко, голос гулким эхом прокатился по стенам.

— Шшшш! — горячие пальцы Гарри прижались к её губам. — Одна минутка, и ты всё увидишь.

Он помог ей сделать ещё несколько шагов вперёд и остановился. Его руки легли на шарф, закрывающий глаза, и задержались.

— Ты мне доверяешь? — шёпотом спросил Гарри, близко-близко придвигая губы к её уху.

— Конечно, Гарри, — тоже почему-то шёпотом ответила Гермиона, положив ладони на его пальцы.

— Я люблю тебя, — выдохнул он ей на ухо, отодвинулся и снял шарф. Гермиона зажмурилась, потом огляделась, и рот её удивлённо приоткрылся. Гарри встал рядом.

— Мы готовы, — сказал он добродушному низенькому священнику. — Можно начинать.

Церковь была маленькая, старая и тёплая. И очень уютная. Несколько скамеек для прихожан покрывали золотисто-красные накидки. «Похоже на Гриффиндор», — мелькнуло у Гермионы в голове. Со всех сторон из узких тёмных ниш на неё смотрели смиренные лица святых. Горели настоящие свечи. Высоко под сводом внутрь проникали лучи и оживляли старинные витражи в огромных окнах. Сзади Гарри, издавая странные неопознанные звуки, с улыбкой переминался с ноги на ногу Артур Уизли, сжимавший в кулаке обручальные кольца. Чуть поодаль от Гермионы с торжественным лицом и озорными искорками в глаза стояла Джинни. Она быстро сунула Гермионе в руки букет белых лилий и снова отступила назад. Едва слышно, словно вдалеке, зазвучал церковный хор. Гермиона подняла голову, её глаза встретились с изумрудно-зелёными, дерзкими, сияющими любовью глазами Гарри, и вся кровь галопом ринулась по венам вверх, вызывая на щеках яркий румянец.

Станция метро, с которой они уезжали на железнодорожный вокзал, была почти пустой. Джинни с Артуром проводили их только до входа, пожелав прекрасного свадебного путешествия. Мистер Уизли пожал им обоим руки. Джинни быстро поцеловала Гарри в щёку, шепнув: «Не вздумай опоздать, Драко тебя век не простит!», и крепко обняла Гермиону. Вниз они спустились одни.

— Ты всегда хотела выйти замуж вот так, в джинсах, — шутливо оправдывался Гарри, сидя напротив неё в вагоне метро, и обвёл Гермиону рукой, блеснув тонким новеньким кольцом на пальце. Она была одета в синие джинсы, голубую водолазку и чёрную короткую магловскую куртку. Пышные кудри Гермиона безжалостно заплела в косу и закрепила заклинанием.

— А жалуешься, что плохо владеешь легилименцией! — укоризненно улыбнулась Гермиона, разглядывая свидетельство о браке. — И втихаря выпытываешь заветные желания. Когда ты всё успеваешь?

— Я не настолько плохой легилимент, чтобы не угадать, что ты хочешь. Это легко. Мы сто раз всё обсуждали. Оставалось только придумать, как тебя удивить.

— Я люблю тебя, — тихо ответила Гермиона, убрала документ в сумочку, пересела и прижалась к Гарри щекой. И как котёнок, зажмурилась от счастья.

Путешествие по Бельгии, Нидерландам и Дании заняло полторы недели. До свадьбы Джинни и Драко оставалось всего четыре дня, когда Гарри с Гермионой пересекли очередную границу в Скандинавии. Из Осло до одной из самых больших коммун в горах Южной Норвегии, через которую пролегал их официальный маршрут, было пять часов пути. Они прошли регистрацию волшебников-иностранцев на магическом таможенном посту, оставили вещи в заранее забронированном номере и вышли на заснеженную улицу, наложив на свои тонкие английские куртки и лёгкую осеннюю обувь заклинание подогрева. Нашли небольшое местное кафе, заказали горячие напитки и блины со сладким мягким сыром.

— Мы можем трансгрессировать двумя переходами, поскольку это слишком далеко, — рассуждала Гермиона, с аппетитом проглатывая очередной блин и разглядывая карту Норвегии, которую Гарри купил в киоске около вокзала. — А багаж оставим здесь, в гостинице. Предупредим администрацию, что уедем на несколько дней повидать родственников.

— Мы не будем трансгрессировать, Гермиона, — возразил Гарри, делая большой глоток безалкогольного глинтвейна. — Да, оставим багаж в гостинице, но будем перемещаться через порталы. Туда и обратно. Это самый быстрый и тихий способ. И…

Гермиона внимательно смотрела на Гарри, приподняв воротник куртки, чтобы укрыться от сквозняка.

— Нет, я не согласовал это с Отделом магического транспорта. Придётся тебе смириться, что многое в моей работе идёт не по правилам, — развёл руками Гарри. — И хорошо, что ты не всё знаешь. Как и то, что хочешь министерское кресло вместо… — Он запнулся. — Думаю, нам хватит Тедди.

Гермиона усмехнулась и тряхнула головой, поправляя волосы, которые лезли ей в рот.

— Не удивлена. Ты никогда не был примерным мальчиком.

Гарри хитро улыбнулся. Ему понравилось, как она это сказала.

— Твоё пренебрежение правилами в Хогвартсе, — продолжала Гермиона, не обратив внимания на реакцию Гарри, — всегда приводило в шок когтевранцев и пуффендуйцев, зато восхищало слизеринцев и гриффиндорцев. Всё же у этих факультетов больше общего, чем все думают.

— Восхищало слизеринцев? — возмутился Гарри. — Да Малфой громче всех орал, что из-за своей избранности я плевать хотел на все правила!

Гермиона с улыбкой покачала головой и через стол погладила его по щеке.

— Это же была самая обыкновенная зависть…

— Мы всё подготовили и проверили, Гермиона, перестань дёргаться. Портал откроется через пять минут, — Гарри поймал её за руку и притянул к себе, сжимая в объятиях. — Запомни: если что-то пойдет не так, ты бросаешь меня и возвращаешься сюда. Ждёшь до нужного времени, а потом перемещаешься в Англию и идёшь к Кингсли за помощью. Порталы на возвращение помнишь где?

Не глядя на него, Гермиона кивнула. Он нежно коснулся пальцами её подбородка, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Обещаешь?

Гермиона не ответила. «Вот чёрт!» — подумал Гарри.

— Ты же понимаешь, Гермиона, что я связан по рукам и ногам, когда ты рядом? — честно признался он, глядя в потемневшие от нервного напряжения глаза. Она помолчала. Потом поцеловала его пальцы.

— Ты же понимаешь, Гарри, что я никогда не брошу тебя одного. Я не просто так попала именно в Гриффиндор, а не Когтевран или Пуффендуй, — твёрдо ответила она, выдерживая его тяжёлый взгляд. Гарри только вздохнул.

— Попытаться всё же стоило, — пробормотал он, прижимаясь губами к её крепко сжатым губам и заставляя их расслабиться. — Всё время держись рядом со мной.

Они встали, прижимаясь плечами друг ко другу, и вместе прикоснулись к маленькой серебряной ложке, лежащей на подносе с посудой и остатками обеда. Секундная стрелка на каминных часах приближалась к цифре «одиннадцать».

— Готова? — спросил Гарри. Гермиона кивнула и на мгновение уткнулась носом ему в плечо. — Пять, четыре, три, два, один…

Пальцы прилипли к серебристому металлу. Их так дёрнуло вперёд, что казалось, все внутренности вылетят наружу. Ноги оторвались от земли, и невидимый мощный поток с воем закружил их в пространстве, вытряхивая воздух из лёгких. Через мгновение подошвы больно стукнулись о твёрдую поверхность, а леденящий ветер чуть не сшиб их обоих на землю. Издав негромкий, поглощенный завыванием стихии звук, рядом упала серебряная ложка. Гарри поднял её и закинул в боковой карман сумки. Взявшись за руки, они медленно, с опаской и удивлением, осмотрели громадный скалистый выступ на одной из самых высоких вершин Скандинавских гор. Вокруг стоял сильный горько-солёный запах моря. В нескольких сотнях метров от них высоко в небо поднимала свои остроконечные башни школа магии и волшебства Дурмстранг.

Примечания:

Вау, ребята! Выходим на финишную прямую! Спасибо всем, кто всё ещё читает меня))).

17 декабря 2007 г Министерство магии Великобритании,

Лондон, Уайт-холл

Проводит допрос: Начальник Отдела магического

правопорядка

Гарри Джеймс Поттер

Присутствуют: Заместитель начальника Отдела

магического правопорядка

Драко Люциус Малфой

Начало: 14 ч 07 мин

Ваше настоящее имя?

Моё настоящее имя Барбара Элизабет Гевальт-Миллер.

Расскажите, где родились, с кем росли?

Я родилась в 1940 году в маленьком австрийском городке, где мой отец, Геллерт Грин-де-Вальд, несколько лет скрывался от преследования со стороны международного волшебного сообщества. Мы все жили в доме моей матери, Евы Ангелины Гевальт. Она была дочерью однокурсника и соратника моего отца по борьбе с маглами, который погиб при каких-то странных обстоятельствах, и младше Геллерта на двадцать пять лет. Ангелина с ранних лет была фанатичной сторонницей Грин-де-Вальда и люто ненавидела всех маглов, хотя её собственный дед был маглорождённым. Ангелина с Грин-де-Вальдом никогда не были женаты, но мать всегда считала себя единственной женщиной, достойной такого волшебника.

Расскажите о своем отце.

Отца я помню плохо, только отдельные моменты, но знаю, что он любил меня. Помню себя на руках у Грин-де-Вальда и как он смешил меня, показывая разные занимательные фокусы. Помню, как на одно Рождество отец подарил мне волшебный шар, в котором я смотрела сказки, а матери — свой золотой кулон гоблинской работы, сделанный для него на заказ. Он всегда носил его на шее. Грин-де-Вальд бросил мать, когда мне не было и трёх лет. Ушёл к чистокровной волшебнице, от которой, как оказалось, у него была другая дочь. В тот момент ей было уже восемь. «Эта ведьма приворожила его зельем. И держит при себе, прикрываясь ребёнком, — говорила мне мать. — Запомни, Бетти, эта малолетняя девчонка отняла у тебя твоего отца!» Она утверждала, что если бы не та девочка, Геллерт справился бы с действием зелья и остался с нами. Но он очень любил ту свою дочь.

Где вы обучались Темной магии?

О! Я выросла с Тёмной магией, она была со мной всю жизнь. Мама обожала Тёмные искусства, знала их в совершенстве, хотя и не была сильной волшебницей. Она была строга, обучая меня дома, и мне частенько доставалось Круциатусом. Я уехала учиться в Дурмстранг, когда мне было почти десять. И там продолжила их изучение. Это самая трудная страница моего детства. Во время учёбы в школе умерла моя мать. Говорили, что её убил очередной любовник, когда мать кинулась на него в порыве ревности. Но я не верю этим слухам.

Вы разделяли взгляды матери на борьбу Грин-де-Вальда и его отношение к маглам?

Я тоже люблю Тёмные искусства и считаю, что мой отец был на верном пути. Лорд Волдеморт подошёл к этой цели ещё ближе. Но на его пути встал ты. Хотя рано или поздно магическое сообщество всё равно выйдет из тени, и маглы займут то место, которое им полагается.

А вы знаете, что именно Лорд Волдеморт убил вашего отца в Нурменгарде, и что перед смертью Грин-де-Вальд пытался загладить свою вину за содеянное, отказавшись помогать ему?

Я не верю в этот бред.

Как вы жили после окончания школы?

В двадцать один, сразу после выпуска, вышла замуж за однокурсника, Хургена Миллера, сироту, единственного сына немецкого барона. Уехала в Германию. Он погиб через четыре года после свадьбы, подравшись из-за любовницы на дуэли с одним из тёмных волшебников. Нашему сыну Густаву было тогда всего два. Так я стала владелицей огромного состояния.

Вы воспитывали сына одна, он жил с вами?

Да, я была его единственной поддержкой. Конечно же он был воспитан в духе традиций всех чистокровных семей. И так же изучал Тёмные искусства. Но что-то пошло не так. После окончания Дурмстранга Густав воспротивился моей воли, уехал во Францию, со временем женился там на магловке и даже взял её фамилию. У них родился сын, мой Люк Густав Генрих Беллуа. Моя гордость. Моя любовь. Смысл всей моей жизни. Но мой сын не увидел рождения своего ребёнка. За два месяца до его рождения он напал на трёх маглов, защищая свою беременную жену, и был убит сотрудниками Отдела правопорядка французского Министерства магии.

А где мать мальчика?

Её убили пьяные магловские выродки, когда Люку было всего три года. И я наконец-то забрала его к себе.

А где ваш внук сейчас и чем занимается?

В этом году он поступил в Дурмстранг. Люк очень способный мальчик. Ему не было ещё и семи, когда он уже был способен управлять магией без всякой палочки. И все непростительные — как вы их называете — заклятия давались ему с первого раза. А к девяти он уже вполне владел легилименцией и окклюменцией. Я постаралась вложить в него правильные взгляды на устройство этого мира. Он станет великим волшебником. Более великим, чем его прадед, чем Волдеморт и даже ваш хваленый Дамблдор. И ему суждено довести до конца дело, начатое моим отцом. Вот зачем я здесь. Чтобы подготовить ему почву, облегчить его бремя величайшего волшебника всех времён.

Почему вы думаете, что он разделяет ваши взгляды? Ведь сына вы тоже воспитывали в тех же традициях, а Люк не чистокровный волшебник.

Да, эта мерзкая магловская тварь подпортила ему кровь. Счастье, что она так рано умерла. Но Лорд Волдеморт тоже имел отца-магла. А Люк абсолютно уверен, что его горячо любимую мать убили маглы. И жажда мести приведёт его на правильный путь.

Уверен, что его мать убили маглы?! А кто убил её на самом деле?

Несколько молодых магловских ублюдков, находящихся под заклятием «Империус».

Кто наложил на них это заклятие и с какой целью?

Я. Эта дрянь не хотела отдавать мне ребёнка. Единственный наследник двух волшебных родов вынужден был жить в отвратительных условиях с этой мерзкой магловкой.

Но эта мерзкая магловка была его матерью.

Я вас умоляю, избавьте меня от своих гуманных изречений. Ни одна магловская девка не может быть хорошей матерью для ребёнка-волшебника.

Билли Бэйсборн — это ваших рук дело?

Это была просто проба пера. Разминка. Немного Империуса с Круциатусом и у парня съехала крыша. Потом полная замена памяти и вот вам новоявленный наследник Лорда Волдеморта, готовый убивать маглов и мстить всему волшебному миру за смерть «отца».

А Рокофор? Он тоже был под Империусом?

Конечно. Он помогал мне восстановить справедливость. С его способностью превращаться в кролика было очень легко подбираться к жертвам. Он должен был убивать всех маленьких гадких чистокровных девочек-волшебниц восьми лет, чтобы они не смогли ни у кого отнять отцов. Но теперь ты встал у меня на пути. Твои ребята подобрались к Рокофору слишком близко. И от него пришлось избавиться.

Как вы это сделали?

О, это не я, это Кумо, паук-оборотень. Он высасывает живые существа, как мух. Это очень, очень древняя индийская магия. Правда, пришлось постараться загнать Рокофора подальше. Но в этом мне помог другой древний дух. Кажется, ирландский. Как он гнал этого бедолагу по болотам!

Зачем вам нужен был архив?

А вы не понимаете? Чтобы знать, на кого можно положиться. Найти соратников. Тех, на кого в будущем мог бы опереться и Люк.

Ну, тут вы промахнулись. Там были данные только за последние несколько лет. Все основные данные по Второй магической войне хранятся в другом месте. И последний вопрос. Вы подставляли английский Отдел правопорядка из личных побуждений? Почему именно мы?

Ты — единственная причина, по которой Лорд Волдеморт не достиг той цели, что ставил перед собой мой отец. Неужели ты думаешь, что я могла позволить тебе встать на пути у моего внука? И мне почти удалось избавиться от тебя. Потом пришёл бы черёд французского отдела. Они должны были заплатить мне за смерть сына. А с остальными Люк справился бы сам.

Думаю, на этом мы закончим. Внизу сделайте надпись, что это было добровольное признание и поставьте свою подпись.

Я, Барбара Элизабет Гевальт-Миллер, собственноручно и добровольно написала ответ на каждый заданный мне вопрос, что и подтверждаю личной подписью ниже.

Подпись Э. Гевальт-Миллер

Окончание: 17 ч 01 мин

— И как мы туда попадём? — спросила Гермиона, оглядывая старую, местами разъеденную ветром и дождём, сплошную стену. Поёжилась и поглубже засунула в рукава замёрзшие руки. Перед перемещением через портал они переоделись в шерстяные свитера, длинные пуховые куртки и тёплые сапоги, но даже это не спасало от бешеного ледяного ветра со снегом. Мрачное серое небо, сплошь затянутое тучами, казалось, дало трещину, и теперь выплёвывало из себя всё, что накопило за долгую осень. Быстро темнело.

— Войдём через ворота, — ответил Гарри и указал на появившуюся на фоне каменной кладки узкую полоску света, которая обозначила невысокую полукруглую арку для входа. По всему её изгибу таинственно мерцали затейливые незнакомые буквы. Гермиона подошла ближе и, шевеля губами, попыталась разобрать надпись над зачарованными воротами.

— Что это за язык? — удивилась она. — Ни на что не похоже. Я такого никогда не встречала.

Гарри огляделся. Увидев растущий неподалёку запорóшенный снегом куст, он сунул руку в сумку, вынул старый потрёпанный бумажник из чёрной кожи, провёл над ним своей палочкой и положил под нижние ветки, сплетённые в сплошную паутину. Потом подошёл к Гермионе и взял её за руку. При его приближении буквы над аркой превратились в английские и побежали строкой: «Скажи ключ, входящий, и обойдут тебя стороной буря и натиск магического мира».

— Гарри? — Гермиона смотрела на него широко открытыми глазами. — Это…

— Приглашение войти, — нахмурившись, кивнул Гарри. — Это Дурмстранг, Гермиона. Ты же знаешь, как они заботятся о тайне своего местоположения. Бруствер решал вопрос нашего приезда сюда через норвежский филиал Международной конфедерации магов и норвежское Министерство. Иначе мы бы даже не увидели замок. Вернее, просто не нашли бы его в горах.

Гарри поднял руку с направленной вверх палочкой.

— Биситаре ос ин пасе!

Сверкающий белый луч взлетел высоко в небо, а потом рассыпался серебристым дождём. Старинная кладка в арке исчезла, превратившись в прозрачную переливающуюся всеми цветами радуги занавесь, которая была похожа на стекающий с каменного потолка водопад. Крепко держа за руку Гермиону — она очень старалась не отставать — Гарри быстро зашагал вперёд через почти невидимую перегородку.

— Биситаре ос ин пасе, — бормотала на ходу Гермиона. — Испанский? Итальянский? Нет… Латынь! Что-то типа, «мы пришли к вам с миром».

— Именно, — отрывисто бросил Гарри, стараясь побыстрее пройти сквозь низкий длинный проход под стеной. Боясь споткнуться, Гермиона осторожно оглянулась и успела заметить, как исчез за их спиной последний кусок прозрачной занавеси, снова превратившись в старую каменную кладку.

— Почти весь основной персонал здесь — хорошие легилименты, не забывай об этом, — на ходу рассказывал Гарри. Гермиона только кивала головой, большая часть истории Дурмстранга была ей знакома. — Тёмная магия в школе изучается, как средство защиты и ведения войны, а не с целью захвата мира, но всё же отношение к её применению в Дурмстранге гораздо терпимее, чем во всей остальной Европе. На территории школы трансгрессия и порталы не работают. На выходе всем посетителям стирают воспоминания о том, как они сюда попали. Нам это тоже предстоит, имей ввиду. Поэтому либо мы выйдем за стену с миром, как и обещали только что, либо…

— Либо что? — с придыханием спросила Гермиона. Они почти бежали.

— Либо застрянем здесь надолго. И тогда останется только молиться, что Кингсли сможет вытащить нас из этой передряги. Хотя…

Гарри даже остановился от мысли, которая неожиданно пришла ему в голову. Но не успела Гермиона открыть рот, как они снова двинулись вперёд и вышли из тоннеля под стеной. И замерли от увиденного.

Полукруглая, мощёная идеально ровными камнями площадь открывала вид на старинный квадратный замок с пузатыми круглыми башнями. Высокие узкие окна приветливо манили тёплым светом волшебных свечей. Огромные мохнатые ели широкими голубыми полосками окружали здание и площадь, полностью скрывая за своими спинами серую каменную ограду. Всё вокруг было покрыто толстым слоем пушистого белого снега, большие хлопья которого плавно парили в воздухе на фоне бездонного, тёмного неба, усыпанного бесчисленным количеством звёзд. Весь замок, до самых флюгеров на башнях, был окутан прозрачным золотистым сиянием, исходящим от его древних стен. Далеко за пределами, куда только мог дотянуться взгляд, виднелись горные вершины, покрытые синеватыми снежными шапками и черными полосками лесов. Ни звука, ни ветерка.

— Как красиво! — вполголоса произнесла Гермиона. — И спокойно.

— Да, — согласился Гарри. — Очень странные ощущения. Как у тебя с окклюменцией? — неожиданно спросил он.

— Думаю, хуже, чем у тебя, но в целом, нормально.

— Тогда пора. Блокируй мысли. И не открывайся, пока не останемся наедине, — сказал Гарри и слегка подтолкнул её локтем.

По широкому крыльцу замка скользнул яркий луч света. Высокая дубовая дверь, украшенная узорами из кованого железа, бесшумно отворилась, выпуская наружу высокую стройную женщину в длинном, до пола, тёмно-красном пальто, по краям отделанном чёрным мехом. Поверх него была накинута тёплая тёмно-красная мантия с вышитым золотом и шёлком гербом школы, а густые чёрные волосы аккуратно заправлены под круглую меховую шапочку. Она дошла до лестницы и остановилась, спрятала руки в меховую муфту и молча ждала, пока Гарри с Гермионой пересекут пустынную площадь.

— Мистер Поттер! Миссис Грейнджер! — произнесла женщина на чистом английском языке, когда нога Гарри коснулась первой ступеньки, и по очереди кивнула каждому из них головой. Ни тени улыбки на лице, но большие ярко-синие глаза смотрели доброжелательно. — Приветствую вас в школе магии и волшебства Дурмстранг. Я — Йована Бранкович, исполняющая обязанности директора школы. Давно мы не видели в наших стенах столь значимых гостей из Западной Европы. У нас не всегда так пустынно на дворе, но сейчас идут занятия. Прошу, проходите. Пока все учатся, мы перекусим и познакомимся.

— Приветствуем вас от имени Министерства магии Британии, госпожа Бранкович! Спасибо, за добрую встречу и что согласились выслушать нас! — вежливо, но сдержано отозвалась Гермиона, занятая непривычным для себя делом — держать под контролем мысли. А Гарри лишь поклонился в ответ, не отводя взгляда от пронзительных синих глаз. Женщина чуть склонила в ответ голову и жестом пригласила войти, пропуская их вперёд. Не глядя на Гермиону, Гарри разжал руку, и они по очереди шагнули в открытые двери замка. «Самый знаменитый мракоборец в Европе. Первый заместитель министра магии Англии. Люк Беллуа. И ментальные барьеры». По губам Йованы Бранкович скользнула лёгкая многозначительная улыбка.

— Стой, Беллуа! Госпожа директриса просила привести тебя в её кабинет. Она хочет тебя видеть, — старшеклассник в серой рубашке с золотым значком на груди («Он с Эрстера!» — с восхищением подумал Люк) и с черно-золотой повязкой на руке поймал за руку худенького белокурого мальчугана, который выбегал из класса заклинаний подготовительного курса. От резкого торможения из раскрытой сумки Люка разлетелись в разные стороны пергамент и перья. Старшеклассник прищурил глаза и терпеливо дождался, пока тот поднимет с пола разбросанные вещи.

— Иди за мной!

После жаркого класса в длинном коридоре было холодно, и Люк попробовал спрятать руки в рукава своего коричневого свитера из тонкой шерсти. Это не сильно помогло. Его провожатый зажёг факел с волшебным огнём, который не задувался ветром, и быстро уходил вперёд, подняв его над головой. Люк ускорил шаг, потом мысленно произнёс заклинание подогрева и перешёл на бег вприпрыжку, чтобы не отставать. Даже в окутанной теплом школьной форме ему не хотелось остаться без света в пустом запутанном коридоре, где свистел сквозняк. Интересно, что нужно от него директрисе? Ведь последняя драка с первокурсником с Дриттера уже давно перестала быть предметом обсуждения между младшими учениками всех четырёх факультетов.

Они миновали переход из одного корпуса в другой, и в коридоре заметно потеплело. Здесь замок уже обогревался магией, и Люк снял заклинание подогрева со своей формы. Начали подниматься по широкой винтовой лестнице наверх. По пути Люк не удержался и выглянул в маленькое круглое окошко, которое во времена древних магических войн служило бойницей. В узком отверстии было видно только золотистое сияние стен замка. Он вздохнул, вспоминая, как весело было в перерыве кидаться снежками в девчонок-старшекурсниц, и бегом бросился наверх за факелом. Через томительные десять или пятнадцать минут подъёма они подошли к изящной кованой решётке, которая перекрывала выход с лестничного прохода в другой коридор, узкий и светлый. Провожатый щелчком пальцев погасил факел и что-то пробормотал под нос. Решётка быстро растворилась в воздухе. Они остановились между двух больших красивых дверей из красного и чёрного дерева. Сзади, в арочном проёме, бесшумно встала на место ажурная металлическая преграда. Вкусно пахло бергамотом.

— Жди! — сказал старшекурсник, дважды негромко стукнул кулаком по двери из красного дерева и вошёл. Люк не успел даже задуматься на тему этого срочного визита, как дверь снова открылась.

— Заходи, Люк, — почему-то на английском позвал из кабинета глубокий женский голос. Провожатый отступил в сторону, давая Люку проход, и закрыл за его спиной дверь.

* * *

Гарри стоял у окна и смотрел вниз, на озеро, которое огромным серым покрывалом растянулось почти от подножия замка до самых дальних его границ, не видных глазу. Лунный свет делал воду в озере похожей на волшебный молочный коктейль из паба «Три метлы». Во времена турнира Трёх волшебников Гарри очень хотел увидеть и этот замок, и это озеро, вода которого благодаря магии не замерзает даже в самые лютые морозы. Огромный силуэт парусного судна чёрным пятном выделялся на фоне заснеженных гор и серебристой глади. Его высокие мачты со скрученными парусами печально вздымались в ночное небо, слепые иллюминаторы казались тёмными кляксами на бортах корабля, а купола на заднем бортике выглядели, как игрушечные, из окна высокой башни. Гарри смотрел на воду, на чёрные полоски мачт, и в голове его звучал холодный, пронзительный голос: «Убей лишнего!» и вспыхивала зелень Авады Кедавры.

Другой, настойчивый и звонкий голос выдернул его из тяжёлых воспоминаний.

-… и помимо этой сложности с оплатой учёбы, — продолжала Гермиона, — его бабушка, госпожа Гевальт-Миллер, настоятельно просила, чтобы мальчика перевели поближе к ней, чтобы у него была возможность навещать её. Понимаете, возраст, огромное потрясение и… Не самые лучшие условия жизни. Всё это привело к значительному ухудшению здоровья. Визенгамот — наш Верховный суд — пошёл ей навстречу и разрешил встречи с внуком один раз в месяц. Вне стен Азкабана.

«Даже голос ни разу не дрогнул! — с удовольствием отметил Гарри. Ему не хотелось отворачиваться от окна, потому что на протяжении всего разговора он спиной чувствовал пристальный взгляд Йованы Бранкович и очень аккуратные, но искусные попытки пробить его умственные заграждения. — Интересно, удалось ли Йоване проникнуть за щит Гермионы? Хорошо, что она не знает правду. Малфой был прав, настаивая на том, что так Гермионе будет легче. Но я обязательно скажу ей. Потом».

— Ну что ж, — Гарри услышал глубокий вздох и грудной голос госпожи Бранкович, — я думаю, нам в любом случае нужно время, чтобы принять решение. Завтра мы сможем обсудить этот вопрос более подробно, в том числе и с юридической точки зрения. Через несколько минут дежурные студенты покажут комнаты, которые выделены вам для отдыха. А пока… Познакомлю вас с Люком.

В ту же секунду раздались два несильных коротких удара, дверь открылась и вошёл старшеклассник в серой рубашке с золотым значком на груди и с черно-золотой повязкой на руке. Он коротко поклонился директрисе и начал быстро говорить с ней на немецком. Гермиона встала, подошла к Гарри и из-за его спины посмотрела на лунное озеро.

— Красиво, — сказала она. — Но очень печально.

Гарри тронул её за плечо.

— Я смотрю на эту красоту и слышу, как умирает Седрик, — отрывисто сказал он. — Побудь здесь, я встречу его первый.

— Заходи, Люк, — снова на английском позвал глубокий женский голос, Гарри отодвинулся от Гермионы и шагнул в сторону стола.

* * *

Провожатый отступил в сторону, давая проход худенькому белокурому мальчишке с немного дерзким выражением лица, и закрыл за его спиной дверь.

— Здравствуй! Говори, пожалуйста, на английском, наши гости не понимают французский и немецкий, но хотят с тобой познакомиться.

— Здравствуйте, профессор Бранкович! — на отличном английском отозвался Люк и повернулся в сторону Гарри, на которого указывала рукой Йована. Гарри взглянул на волнистые, почти белые пряди на висках, на тонкую прозрачную кожу, а потом в большие небесно-голубые глаза Люка Беллуа и нервно сглотнул. На него смотрела маленькая улучшенная копия Геллерта Грин-де-Вальда. Такого, каким, вероятно, он был в детстве.

— Садись, Люк, — мягко произнесла Йована, и что-то в этом голосе заставило Гарри внимательно приглядеться к её выражению лица. «Вот дерьмо! — подумал он, увидев, как потеплели и засияли ярко-синие глаза руководительницы Дурмстранга. — Похоже, у нас будут проблемы».

— Спасибо, профессор! — вежливо отозвался Люк и сел на маленький серый диван у стены, прямо напротив стола. Несколько секунд все молчали. Госпожа Бранкович смотрела на Люка с плохо скрываемой нежностью.

— Наши гости приехали из Англии, Люк, — наконец продолжила она. — Они видели твою бабушку. Ты же помнишь, что она уехала в Лондон?

— Да, профессор, она присылала мне оттуда письма. Писала, что скучает, — маленький Беллуа улыбнулся, и его поразительное сходство со знаменитым тёмным магом исчезло. Улыбка была такой искренней, такой открытой и такой заразительной, что Гарри невольно сам заулыбался, глядя на него. «Нет, — с облегчением подумал он. — Этот мальчик никогда не станет тёмным. С такой улыбкой — никогда. Она снова промахнулась».

— У твоей бабушки возникли некоторые проблемы, Люк, — совсем тихим и ещё более мягким голосом произнесла профессор Бранкович. — Она вынуждена остаться в Англии на очень долгое время. И хотела бы, чтобы ты был поближе к ней. Поэтому она попросила мистера Поттера и…

— Поттера?! — голубые глаза Люка уставились в зелёные глаза Гарри и загорелись, в них засветилось озорное любопытство и что-то похожее на восхищение. — Вы тот самый? Который победил Лорда Волдеморта? Правда?

Гарри растерялся. Боковым зрением он успел заметить, как промелькнула едва заметная складочка на лбу между бровями Йованы Бранкович.

— Да, Люк, это я, — сказал, наконец, Гарри, с улыбкой глядя на сияющее лицо мальчугана. — Я тоже много слышал о тебе от твоей бабушки.

— Ух ты! — воскликнул Люк. — Это же так круто, увидеть настоящего Гарри Поттера! Вы мой любимый герой. Я читал про вас в новом учебнике Истории магии. И про ваших друзей, Рона и Гермиону. И про Вторую магическую войну! Жалко, там не было фотографий, я очень хотел бы посмотреть, — он вдруг спохватился. — Простите, профессор, я перебил вас.

— Ничего, Люк, я тебя понимаю. В жизни не всем выпадает удача встретиться с живой легендой, — на этот раз в мягком голосе проскользнул едва заметный намёк на сарказм. Гарри стиснул зубы. «Ну что ж, посмотрим!»

— Тогда тебе повезло вдвойне, Люк, — широко улыбнулся Гарри, снова привлекая внимание голубых глаз. — Я здесь вместе с той самой Гермионой Грейнджер, с которой прошёл всю Вторую магическую войну от начала до конца.

И с удовольствием увидел, как снова загорелись детские глаза. Гарри повернулся к задумавшейся у окна Гермионе.

— Гермиона! — позвал он. — Иди сюда, познакомься с Люком Беллуа. Он много читал про нас в новой Истории магии.

Гермиона отвернулась от окна, подошла к столу и с улыбкой положила руку Гарри на плечо.

— Познакомься, Люк, это… Люк. Люк!

На лице мальчика застыл страх. Оно побелело. Глаза широко раскрылись. Он хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Его руки свела судорога, заставляя раскрыть ладони и выгнуть наружу пальцы под немыслимым углом. Всё кругом задрожало, завибрировало всё сильнее и сильнее. Воздух вокруг кистей Люка заискрился, потом засветился и этот свет непрерывным потоком начал стекать с его пальцев, поднимать в воздух предметы, которые попадались на его пути, и собирать их в маленький туго закручивающийся под потолком вихрь. Трое взрослых магов застыли, глядя на него с открытыми ртами. Первой в себя пришла Гермиона. Она рванулась к Люку, подставила под его спину одну руку, другой направила на него палочку, выкрикнула:

— Паксинкорде!

И отбросила палочку в сторону, подхватывая мгновенно обмякшего Люка, который закатил глаза и осел ей на руки. Вихрь и свет исчезли, вибрация прекратилась. Под тяжестью его тела Гермиона с размаху шлёпнулась на пол. Аккуратно положила мальчика к себе на колени и посмотрела на Йовану.

— Позовите целителя! Акцио, палочка! — крикнула она, заставляя директрису выйти из шока и подхватывая свою палочку. Та вздрогнула и быстро бросила заклинание патронуса. Из её палочки вылетел и широко расправил крылья светящийся сокол.

— Профессор Бивир! Срочно в кабинет директора!

Люк Беллуа зашевелился и поднял голову. На него смотрели влажные, встревоженные глаза Гермионы.

— Мама? — чуть слышно прошептал он, поднял руку и пальцами провёл по её щеке. И снова потерял сознание.

— Не нравится мне это, — наверное, в сотый раз произнёс Гарри, взъерошив рукой волосы и потирая затылок. Он уже накрутил несчётное количество кругов по уютной комнате гостевого здания, самого дальнего от главного. Бессознательного Люка забрали во врачебные палаты сразу после приступа. Профессор Бивир десять минут водил вокруг мальчика своей волшебной палочкой и в конце-концов выдал вердикт, что сильный нервный шок спровоцировал неконтролируемый выброс магии.

— Что конкретно, Гарри, тебе не нравится? — спросила Гермиона, роясь в спортивной сумке в поиске нужной книги. — Я думаю, нас встретили достаточно неплохо. Для Дурмстранга. Да и сама школа не такая уж зловещая, как нам рассказывали.

Гарри перестал бегать, сел в кресло напротив, взял в руки «Генеалогию в магическом мире» и, не глядя, начал медленно перелистывать страницы, выстраивая в голове ответ.

— Школа, как школа. А не нравится мне… Во-первых, на нас сразу стали использовать легилименцию. С чего бы? Значит, что-то нечисто, — стал перечислять он через пару минут молчания. — Кстати, Йоване удалось пробить твою защиту?

Гермиона поморщилась.

— Кажется, да. Когда я рассказывала про Гевальт-Миллер, было ощущение, что кто-то копается в моей голове.

— Ожидаемо, ладно. Во-вторых, Бранкович смотрела на Люка так, как будто это самое дорогое, что у неё есть.

Гермиона подняла на него глаза.

— Нет, я не хочу сказать, что это плохо, — поспешно пояснил Гарри, поймав её взгляд. — Просто её привязанность может усложнить нам дело. Ну и в-третьих, благодаря этому выбросу магии мы теперь уверены, что Люк сильный волшебник. Но что стало толчком?

— Мне кажется, я напомнила ему мать, — тихо сказала Гермиона. — А вот почему он так испугался?

Гарри нахмурился.

— Похоже, завтра будет интересный день, — покачав головой, произнёс он, отбросил на стол книгу, встал и подошёл к Гермионе, вглядываясь в её усталое лицо.

— Уже очень поздно, — вздохнув, сказала она и заставила вылететь из своей сумочки две прижамы. — Завтра нам нужна абсолютно ясная голова.

«И быстрая реакция», — подумал Гарри, обнял её и уткнулся в лохматую макушку.

— Да, любимая, — сказал он, ласково целуя её в нос. — Утро вечера мудренее.

В полночь поднялся ветер, и небо, усыпанное звёздами, за считанные минуты заволокли тучи. А затем повалил такой снег, что, вытянув руку, невозможно было увидеть собственные пальцы. Кругом стояла полная тишина. Старый замок спал, а стрелки на больших школьных часах в холле главного здания показывали, что наступило завтра.

— Рад, что ты уже в порядке! Не против, если провожу? — весело спросил Гарри, столкнувшись с Люком в дверях врачебной палаты. Мальчик выглядел абсолютно здоровым, только смотрел насторожено. — Никаких вопросов, — пообещал Гарри, поднимая вверх руки. Люк немного расслабился и кивнул. Они вышли на занесённую по щиколотку ночным снегом площадь и молча, медленным шагом двинулись в одно из самых маленьких строений Дурмстранга — жилое здание подготовительного факультета. Несколько минут Люк шёл, опустив голову и загребая снег меховыми сапожками, доходящими ему почти до колен, потом покосился на Гарри.

— Заклинание подогрева? — спросил он, укутываясь в свой меховой плащ и кивнув на тонкую пуховую куртку Поттера, от которой на холоде шёл едва заметный прозрачный пар. Гарри кивнул. — Я тоже умею.

— Серьёзно? — удивился Гарри. — Ах, да. Я забыл, что ты рос в семье волшебников. А я до одиннадцати лет ничего не знал о магии.

— Как не знал? — воскликнул Люк. Голубые глаза распахнулись и настороженность как рукой сняло. Гарри опять стал любимым героем. — То есть, я знаю, что твои родители… Очень рано… Но… Ты же жил с кем-то из родных?

— До Хогвартса я жил у тёти с дядей. Но они маглы и ненавидят всё, что напоминает им о магии. Меня не любили, особенно, за мои «странности». Что я волшебник и поеду учиться в магическую школу, мне сказал Хагрид, школьный лесничий Хогвартса, когда приехал забрать меня в одиннадцатый День рождения.

— Моя мама не была волшебницей. Но она любила меня и магию, — тихо сказал Люк, снова опуская голову.

— Мне жаль твою маму, Люк, — ответил Гарри, сжимая зубы при воспоминании о допросе, и положил руку на плечо мальчика. — Я понимаю тебя, как никто.

— Верю, — вздохнул Люк и открыл дверь в пустую гостиную факультета, пропустил Гарри вперёд и повёл его мимо потухшего камина, а затем за угол, к спальням. — Профессор Бранкович сказала, что вас прислала бабушка. Вы хотите забрать меня отсюда?

— Да, если ты не будешь против, — Гарри понимал, что Кингсли его убьёт, но не смог заставить себя ответить по-другому. Мальчишке и так досталось, а Гарри слишком хорошо помнил, что значит быть пешкой в чужой игре. — В Англии ты сможешь видеть свою бабушку.

— Что с ней? — спросил Люк, останавливаясь около одной из деревянных, покрытых серебристым лаком дверей. Её украшал вырезанный из дерева зелёный дракон, пожирающий свой хвост. Гарри мысленно чертыхнулся, понимая, что сам поставил себя в ситуацию, когда нужно врать. Он присел на корточки и посмотрел на мальчика. «Если бы Дамблдор сказал мне правду, разве я изменил бы решение, которое принял, узнав про своё предназначение? — думал Гарри, глядя в доверчивые глаза Люка Беллуа. — Нет, я бы всё равно сделал то, что нужно, только без боли и горечи от его предательства. А сейчас я должен обманывать, потому что от меня требует этого Министерство и Бруствер? К дементорам и то, и другое! Люк не простит мне лжи».

— Твоя бабушка совершила несколько очень серьёзных ошибок, из-за которых она не сможет жить, как раньше. Ей нельзя уезжать из Англии, нельзя ходить по улицам и навещать тебя. Но ты можешь жить поближе и приезжать к ней сам. Только для этого нам нужно забрать тебя из школы.

— Она в тюрьме? — совершенно серьёзно спросил Люк, не отрывая взгляда от зелёных глаз. Гарри на секунду приоткрыл рот от неожиданной проницательности ребёнка, затем молча кивнул. Люк опустил голову. — Но мне нужно учиться. Я хочу стать великим волшебником, а для этого нужно много знать.

— Это хорошее желание, Люк. Конечно, тебе нужно учиться. В Англии ты сможешь поступить в Хогвартс, ведь тебе в следующем году будет одиннадцать. Кстати, когда ты родился?

— 31 июля 1997 года, — с гордостью сказал мальчик, а Гарри удивлённо поднял брови, услышав дату. — Одиннадцать мне будет этим летом. И я уже много умею.

— Много? — заинтересовался Гарри. — Расскажешь?

— Да, но сейчас мне нужно на занятия. Мы можем встретиться после. И я покажу вам замок, — пообещал Люк, открыл дверь в свою спальню и щелчком пальцев включил там свет. «Ого! — изумился Гарри, запоминая дверь, в которую скользнул Люк. — Контроль магии без палочки в десять лет! Это сильно! Понятно, почему вчера его так тряхнуло». Краем глаза он успел зацепить цветá в обстановке комнаты. «Зелень с серебром. Малфою понравилось бы. Символично!» — мелькнуло в голове. На пороге Люк обернулся.

— Эмм… Можно я буду звать тебя по имени? — неуверенно спросил он.

— Конечно, Люк, — улыбнулся Гарри. — Мне бы хотелось, чтобы мы подружились.

— Гарри, — шёпотом сказал Люк, от смущения пряча глаза, — а я могу ещё раз увидеть Гермиону?

Гарри засмеялся.

— Обязательно, Люк, ведь вы так и не познакомились. После обеда мы придём к главному зданию вместе.

— Спасибо, — снова прошептал Люк и покраснел. Махнул рукой и скрылся за дверью. Гарри развернулся и зашагал на выход, а затем к себе. Загребая на ходу снег ногами, обутыми в тонкие английские сапоги, он наблюдал, как не успевают испариться капли воды, возникающие на шершавой коже, потому что тут же скрываются под новым слоем снежинок, падающих сверху.

Йована Бранкович отодвинула папку с документами, откинулась на спинку стула и посмотрела на сидящих напротив англичан. Внутри нарастала паника. Очень хотелось заломить руки, закричать на этих непрошенных гостей и выгнать прочь, начисто стерев из их памяти не только путь к замку, но и само имя Люка Беллуа, а заодно, и его бабушки. Но она взяла себя в руки. «Отлично подготовились. Поттер хорошо знал, куда едет. Не зря он привёз с собой эту маглорождённую умницу. Ни с чем не поспоришь и ни к чему не придерёшься, — думала она, глядя на невозмутимое лицо мракоборца и настороженное — его спутницы. — Неужели мне придётся отдать Люка? Надо выиграть время».

— Ну что ж, — со сдержанной улыбкой сказала госпожа Бранкович, положив руки на бумаги, на основании которых ей нужно было отправить Люка в Англию. — Юридически всё в порядке. Нам осталось только проверить на подлинность все документы, написанные лично госпожой Гевальт-Миллер. Думаю, это займёт около недели…

— Неделя? — возмущённо воскликнула Гермиона. — Но мы не можем оставаться здесь ещё неделю!

«Чёрт, Гермиона! — мысленно чуть не застонал от её реакции Гарри. — Ну нельзя же так подставляться!» Йована развела руками, и на лице её промелькнуло ликование.

— Очень жаль, но не волнуйтесь, это не проблема. Вы можете приехать за ним в другой раз. К тому моменту всё будет уже готово и задержек с отправкой не будет.

Расстроенная Гермиона повернулась к Гарри, который пристально смотрел на директрису. «Похоже, миром не обойдётся!» — с тревогой подумала она. На виске у Поттер быстро билась тоненькая голубая венка, выдавая интенсивную работу мыслей, а постукивающие по столу пальцы скрывали напряжение от окклюменции. Видимо, дело принимало не лучший оборот, и, чтобы не мешать, Гермиона просто уткнулась взглядом в свои руки.

«Зачем она тянет время? Почему не хочет отдавать? Из-за его силы или это личное? Мы не можем уехать без Люка, нельзя оставлять его здесь, — рассуждал тем временем Гарри, следя за выражением синих глаз. — Следующего раза не будет, мы просто не получим разрешение на посещение Дурмстранга. Уж она-то постарается, чтобы так и случилось! Значит, будем действовать себе во благо». Оставалось только играть ва-банк*.

— Гермиона, мне хотелось бы поговорить с директором школы наедине. Это недолго, я обещал Люку, что мы придём встречать его вместе. Пожалуйста, начни пока собирать вещи, — попросил Гарри, заметив, как нахмурилась и тут же овладела собой Йована, услышав про их встречу с Беллуа. Про себя он сказал «спасибо», когда Гермиона без звука встала и вышла из кабинета. Дверь закрылась, и Гарри повернулся к Йоване.

— Ну а теперь, госпожа Бранкович, давайте начистоту…

Примечания:

*играть ва-банк — рискнуть всем (в данном контексте), поставить всё на карту

Гарри выскочил из кабинета Бранкович, захлопнул за собой дверь, выкрикнул «Коллопортус!», запечатывая вход в кабинет, ринулся к лестнице и без всяких паролей одним взмахом руки снёс и растворил в воздухе зачарованную кованую решётку, преграждавшую ему выход.

В Министерстве Гарри всегда отличался своей выдержкой. Выброс магии, случившийся вчера с Люком, напомнил ему себя до прихода в Отдел правопорядка. Только ему не нужно было тогда никакой силы. Гарри не желал быть похожим ни на Волдеморта, ни на Дамблдора.

— Да какая, ко всем мантикорам, сила! Как вы задолбали! Сколько раз можно повторять, что это всего лишь «подарочки» грёбанного Лорда! — гневно кричал Гарри на переглядывающихся Рона с Гермионой, сжимая кулаки. — Придумали себе героя. Вы скоро сделаете из меня чародея века. Мало, что ли, на мою голову Скитер и «друзей» в Министерстве?!

Гарри не хотел славы, не хотел быть великим, не хотел быть сильным. Нет уж, спасибо! Плавали, знаем, что это такое. И он загонял поглубже то, что рвалось наружу.

Придя в Отдел, Гарри постепенно, не без помощи («Вы, миленький, как ходячая бомба замедленного действия! — сказал ему седой маготерапевт в пахнущем лавандой халате. — Того и гляди взорвёте себя изнутри. Направьте лучше эту энергию на благо волшебного сообщества»), принял тот факт, что магии в нём много. Дела сразу пошли лучше. Магия забурлила, ожила, хотя временами и взбрыкивала на самого владельца.

Но остатки страха давали знать о себе ещё долго. И Гарри был одержим контролем. Всего за три года обучения в Министерстве Гарри освоил колдовство без палочки, невербальные заклинания, на порядок* улучшил своё владение окклюменцией, развил базовые навыки легилименции, неплохо стал варить самые важные зелья, получил высшие баллы по трансфигурации и восторженные отзывы по защите от тёмных искусств. Но самое главное, чему он научился во время подготовки на мракоборца — управлять собой.

Только один раз за десять лет Гарри сорвался по-настоящему. Психанул и, даже не успев схватить палочку, вдребезги разнёс на одиннадцатом уровне железобетонное помещение, где вёл допрос. Просто-напросто похоронил под обломками оборотня, который загрыз двух волшебников—родителей четверых детей, и перекусал малышей, сделав их изгоями магического мира. От оборотня осталась кровавая лепёшка, а на самóм Поттере, потрясённом, но живом, не нашли ни царапины. Дело быстро замяли — герой же войны, Мерлин её дери! — списали на самозащиту. А Гарри окончательно убедился, что магии в нём предостаточно и надо лучше её контролировать.

С тех пор довести Поттера до взрыва удавалось только его заместителю. Уж слишком хорошо знал Малфой все болевые точки своего напарника.

Сейчас, под нажимом обстановки и воспоминаний, волшебство снова пыталось вырываться из-под опеки. По телу волнами пробегала дрожь, кончики пальцев больно покалывало, а воздух вокруг Поттера сгустился и искрил, потрескивая. Голову сносило жгучее желание взорвать к гиппогрифам этот кабинет-замок-гору, на которой он стоит. Чтобы никогда не выходили больше из этих ворот те, кто считают себя настолько особенными, что плюют на жизни других. Типа, лес рубят — щепки летят.

Рванув вниз по каменной лестнице, Гарри на бегу отправил Гермионе патронуса, что ждёт её около главного здания через десять минут. Тяжело дыша, остановился у крыльца и согнулся, уперев руки в колени. Открытым ртом глотал морозный воздух, до краёв наполняя им лёгкие, чтобы остыть. Закрыл глаза, выровнял дыхание и с трудом заставил успокоиться магию внутри себя. Времени было в обрез. Занятия в Дурмстранге закончились, начинался обеденный перерыв.

* * *

— Ну а теперь, госпожа Бранкович, давайте начистоту… Мы оба прекрасно знаем, что никакая проверка документам не требуется. Их подлинность письменно подтверждена Министерством магии Британии. Дополнительная процедура не предусмотрена международным законодательством. Ваша задача — просто отправить Люка с нами. Во что вы играете, госпожа Бранкович? — прищурил глаза Гарри, весь подбираясь, незаметно щёлкая под столом пальцами левой руки, а правую засовывая в карман.

Йована чуть отодвинула палочку, лежащую перед ней, удобно устроилась в кресле, положив локти на мягкие изогнутые ручки, скрестила ноги и сцепила пальцы в замок, глядя поверх них на Гарри. «По наследству, что ли, эта поза передаётся у чистокровных?» — подумал Гарри, вспоминая Малфоя за столом в кабинете.

— Ну что ж, мистер Поттер, начистоту, так начистоту. Есть две причины, по которым я не хочу отпускать Люка Беллуа в Англию. Во-первых, как вы уже догадались, Люк очень сильный волшебник. Этот ребёнок с семи лет начал контролировать магию без палочки, а с девяти осознанно применяет окклюменцию и легилименцию. Не так, как взрослые волшебники, конечно, но, думаю, это о многом говорит. Я не планирую использовать его способности в личных целях, как вы могли бы подумать, но есть определённые договорённости, щедро оплаченные всё той же госпожой Гевальт-Миллер. И они будут оплачиваться независимо от того, сядет она в тюрьму или нет.

Йована насмешливо посмотрела на Поттера.

— Да-да, я неплохо владею легилименцией и знаю, что бабушке Люка грозит пожизненное заключение в Азкабане. Ваша подружка…

— Жена, — машинально поправил Гарри. Йована на секунду приподняла брови.

— Ваша жена, мистер Поттер, невольно поделилась со мной этой информацией. Ну что ж… Такой вариант тоже был предусмотрен.

«Супер! — подумал про себя Гарри, сохраняя невозмутимое лицо. — Оставайся же в уверенности, что именно это мы и хотели скрыть».

— И вот тут вступает в игру вторая причина. Неожиданно, но я и правда сильно привязалась к Люку. Его невозможно не любить, он такой искренний и восторженный. Он так верит в то, что справедливость возможна. Особенно, когда говорит про месть за убийство своей матери, — она усмехнулась, а Гарри сжал зубы. — Оторвать его от себя и отдать вам, чтобы похоронить, как великого волшебника? Неет! Ведь я точно знаю, что тем, кем хочет видеть его госпожа Гевальт-Миллер, он может стать только здесь…

— Безусловно! Это добавит школе славы! — с сарказмом перебил директрису Гарри. — Ведь она мечтает увидеть его бездушным негодяем, который вернёт маглов на положенное им место. Я в курсе этих далеко идущих планов.

Йована понимающе улыбнулась и покивала головой, как будто соглашаясь. Гарри даже успел удивиться, но дальнейшие слова развеяли удивление и пробудили спящий в нём вулкан.

— Вот именно поэтому он должен учиться здесь. Его потенциал раскроется полностью, только если он будет знать и понимать, что этот мир создан для тех, кто обладает достаточной силой, чтобы контролировать его. А у всех остальных просто другое предназначение. И им действительно пора вернуться на своё место, где они смогут принять посильное участие в жизни, помогая истинным волшебникам. Я знаю, что в большинстве стран тёмной магии боятся. А ведь она, мистер Поттер, всего лишь один из инструментов для достижения целей. Быстрого достижения. Нужно только уметь этим инструментом пользоваться.

Она говорила, а перед глазами Гарри, как в безумном кино, мелькали картинки. Сотни невинных убитых маглов. Осквернённое поместье и измождённое лицо Драко. Скорчившаяся от боли Гермиона и одержимая Беллатриса. Высохший истерзанный Олливандер. Мёртвый Добби. Разрушенный Хогвартс. Змеиные глаза Тома Реддла и изумрудно-зелёный луч Авада Кедавры. Внутри Гарри закручивалась буря, атмосфера в комнате сгущалась, запахло свежестью.

— Как видите, я совершенно откровенна с вами. Потому что, к моему счастью и к вашему сожалению, вы всё это забудете.

Гарри поднял брови и с усмешкой посмотрел на неё.

— А вы не боитесь международного скандала, госпожа Бранкович?

— А не будет скандала. Вы с миссис Грейнджер вернётесь домой целыми и невредимыми. И абсолютно уверенными, что сделали всё, что могли. А Люк Беллуа… Он умер от неизвестной магической болезни ещё до вашего приезда в Дурмстранг. Так-то, мистер Поттер!

Йована склонила голову, пристально глядя на Гарри. Глубокий голос и взмах волшебной палочки: «Ступефай!» Красный всполох, сорвавшийся с кончика и устремившийся прямо Гарри в грудь. Широко раскрытые синие глаза, когда луч с размаху врезался в невидимый щит и растёкся по нему красным маревом, исчезая без следа.

— Экспеллиармус! — вставая, Гарри подхватил в воздухе черную с золотом палочку. — Инкарцеро! — из его палочки вырвались и, извиваясь, словно змеи, поплыли к Йоване прозрачные верёвки, в мгновение ока опутав с плеч до пяток так, что она едва могла дышать.

— Спасибо за предупреждение, госпожа Бранкович! И за ясные доказательства ваших намерений, коих будет достаточно, чтобы в Дурмстранге снова сменился руководитель, — сдерживая желание размазать директрису по стенке, вежливо произнёс Гарри и отодвинул кресло.

— Да как вы смеете! Развяжите меня, немедленно! Вам не уклониться от изменения воспоминаний, все уже давно решено, — пытаясь высвободиться из пут, прошипела Йована, съехала с кресла на пол и сорвалась на крик. — Идиоты, вы сами загнали себя в ловушку! Отсюда невозможно убежать. На замке магическая защита. Стены не пробиваются заклятиями. Трансгрессия и порталы не работают. Выход только через процедуру обработки памяти!

Взбешённый Гарри прищурил глаза, кидая молчаливое «Силенцио!», и в комнате наступила тишина. Беззвучно раскрывая рот и вытаращив глаза, что-то в исступлении продолжала кричать Йована. Гарри засунул в карман своей куртки отобранную палочку, сделал несколько шагов к двери и вернулся.

— Никак не пойму одного: если вы готовились к нашему приезду, то что же так недооценили меня, госпожа Бранкович? — глядя на извивающуюся на полу директрису, спросил Гарри. — Потому что я англичанин? Или слишком молод? Или… — он на минуту замолчал, пристально вглядываясь в синие глаза. — Ах, вон оно что! — Гарри наклонился к её лицу с лёгкой улыбкой, увидев которую, Бранкович сразу закрыла рот, перестала дёргаться и лицо её исказилось от страха. — Всё дело в том, что я — полукровка. Верно? И не достоин быть волшебником!

Он проверил верёвки, туго связывающие руки и ноги директрисы, и, отодвинув мысль оглушить её заклятием посильнее, выскочил за дверь.

* * *

— Ты очень красивая, — тихо сказал Люк, вкладывая свою ладошку в руку Гермионы. С первой минуты их встречи он не сводил с неё глаз. Гермиона смущенно улыбнулась и сжала его пальцы в своих. Гарри присел перед мальчиком на корточки.

— Прости, Люк, посмотреть замок не выйдет. Нам срочно нужно уезжать отсюда. И всё готово, чтобы забрать тебя с собой. Если ты согласен, конечно.

Гермиона повернула голову и открыла рот, но Гарри поднял руку и кинул в её сторону многозначительный взгляд. Гермиона нахмурила брови и нехотя промолчала.

— Люк, думать надо быстро, — отрывисто бросил Гарри, заглядывая мальчику в глаза. Не убирая своей ладони из руки Гермионы, Люк перевёл взгляд на Поттера.

— Что-то случилось, Гарри?

— Да, — честно ответил тот, сглотнув от напряжения. — И чем быстрее мы покинем замок, тем лучше. Есть что-то, что ты хотел бы взять с собой? Что-то важное. Остальное можно купить в Англии.

— Да. Пошли, — Люк потянул за собой Гермиону в направлении здания подготовительного факультета.

Гарри облегченно выдохнул. Удивительный ребёнок! Ни одного вопроса! Он быстрым шагом пошёл впереди, внимательно оглядывая заснеженную площадь, пушистые ели вокруг и редкие фигуры в меховых плащах, мелькающие возле соседних зданий. Сунул замёрзшие руки в карманы и нащупал там две палочки. Вытащил обе, поморщился и, сильно размахнувшись, закинул далеко в снег черную с золотом. «Интересно, как быстро найдут связанную в кабинете Бранкович? Сколько времени у нас в запасе?» — думал Гарри, краем уха прислушиваясь к разговору жены с Люком.

— А где я буду жить в Англии?

— Мы с Гарри хотим, чтобы ты пока остановился у нас. А когда поступишь в Хогвартс, будешь жить в замке. И если захочешь, сможешь приезжать к нам на каникулах.

— О! Я смогу пожить у Гарри Поттера! — голос Люка звенел от восхищения, а рука крепко сжимала руку Грейнджер. «Главное, чтобы нам удалось выбраться отсюда, — сказал себе Гарри, почти переходя на бег. — Очень надеюсь, что я всё рассчитал верно. Иначе…» О том, что будет иначе, думать не хотелось.

— Когда я читал про Вторую магическую, даже представить такого не мог. Гермиона, расскажи мне про Хогвартс? Там четыре факультета, как и у нас, я помню.

— Да, верно. Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Мы все — я, Гарри, и Рон — учились на Гриффиндоре. А ещё один наш очень хороший друг — на Слизерине.

Гарри тихонько хмыкнул, вспоминая дружбу с Малфоем во времена учёбы в Хогвартсе.

— При поступлении Распределяющая шляпа отправит тебя туда, где твои самые сильные качества проявятся лучше всего.

— Распределяющая шляпа?

— Да, — в голосе Гермионы слышалась улыбка. — Сам увидишь. Гарри, например, должен был попасть в Слизерин, но он попросил Шляпу отправить его в Гриффиндор.

В три шага преодолев высокие ступеньки, Гарри первый заскочил в здание, быстро пересёк холл и пустынный зал гостиной, обогнул только разгорающийся в ожидании учеников камин и завернул за угол. Спальня Люка нашлась сразу. «Дракон, — хмыкнул Поттер, разглядывая рисунок, который в первый раз видел мельком. — Малфою бы понравилось». Быстро проверил комнату заклинанием обнаружения, щёлкнув пальцами, открыл замок и распахнул дверь как раз в тот момент, когда из-за угла вывернули Люк с Гермионой. Мальчик многозначительно поднял брови и за руку затащил в комнату свою новую знакомую.

— О чем вы говорили с Йованой? Что происходит, Гарри? — Гермиона нервно оглядывалась на дверь, на окна и крутила в руках палочку.

— Не сейчас, Герм! Как обычно, всё сложно. Нам нельзя оставлять Люка. И ни в коем случае нельзя проходить процедуру обработки памяти! Поэтому мы просто сматываемся. И как можно быстрее, — тихо проговорил Гарри, глядя, как Люк закидывает вещи в маленький серый рюкзак с вышитым зелёным драконом. Потом открывает тумбочку, вынимает оттуда небольшую книжечку и, погладив её по обложке, аккуратно отправляет в задний карман.

— Почему я не удивлена, Гарри Поттер? — уловив лёгкий сарказм, Гарри вопросительно поднял брови. — Когда она сказала про проверку, я сначала расстроилась. А потом вспомнила, что в международном магическом законодательстве принято считать легитимным* подтверждение подлинности документов Министерством страны предъявителя. Так что я сразу взяла все наши вещи с собой! — Гермиона потрясла бисерной сумочкой, которую держала в руках. — Можем сматываться прямо отсюда. Вопрос, как, Гарри, при такой защите? Есть идеи?

— Кикимер! — негромко произнёс Гарри, прислушиваясь к звуку, который возник за дверью, словно отдалённый грозовой шум. — Мерлин! Кажется, у нас проблемы.

Он быстро махнул палочкой, накладывая на дверь заглушающие и запирающие чары. Потом подумал и щёлкнул пальцами, превращая дверь в сплошную стену. Шум приближался, отчётливо стали слышны крики и топот ног. Люк с любопытством поднял голову, быстро закинул рюкзак за плечи, подбежал к Гермионе и схватил её за руку. «Смелый малый!» Гарри встал перед бывшей дверью, закрывая собой жену с мальчиком. В стену послышались глухие удары.

— Гарри! — испуганно начала Гермиона. — Ты уверен…

Оглушительный взрыв Бомбарды пробил дыру в стене, где раньше была дверь, и разбросал вокруг камень, песок и осколки дерева. Трое стоящих в комнате людей невольно присели, пригнув головы. «О, Годрик! Сейчас они примутся за нас с Герм. Только бы не попали в Люка!» — подумал Гарри, взывая ко всем известным ему силам, чтобы эльф прорвался в замок. Шум снаружи на несколько мгновений стих. Гарри несколько раз щёлкнул пальцами, устанавливая двойной щит, и приготовил палочку. Снова раздались крики и топот ног. В защиту полетели красные и голубые лучи заклятий. В пробитое в стене отверстие пролезали незнакомые люди в красных мантиях. Из их палочек непрерывно вылетали разноцветные вспышки, которые достигали невидимой преграды и взрывались яркими брызгами.

Громкий хлопок заставил Гермиону снова вздрогнуть и крепко обнять за плечи Люка, прижимая его к себе. Между двумя дальними кроватями, стоящими у окна, появился домовик в белой сорочке с золотым медальоном на груди.

— Хозяин звал Кикимера? О, молодая мисс тоже здесь? Какой старое место, полное разной, разной магии…

«Слава, Мерлину! Сработало. Это снова сработало!» Гарри с головы до ног окатила волна радости, колени чуть не подогнулись от облегчения. Он в охапку схватил Гермиону с Люком, и одним прыжком оказался около домовика.

— Некогда, Кикимер! — крикнул Гарри. — Вытащи нас отсюда.

— Как пожелает хозяин Гарри! — поклонившись, Кикимер сделал несколько маленьких шажков вперёд и протянул старую сморщенную ладонь. — Возьмите меня за руку.

— Закройте глаза! — скомандовал Гарри, крепко обнял Гермиону, которая мёртвой хваткой вцепилась в испуганного мальчика, протянул руку, зажмурился и коснулся пальцами ладони домового эльфа.

Со страшной силой их дёрнуло вверх, чуть не свернув шеи. Больно прижало друг ко другу и сплющило, выдавливая воздух из лёгких. Потом закружило в бешенном вихре, выворачивая наружу внутренности в приступе тошноты. А затем с громким всхлипом засосало в невидимую воронку, выдёргивая из рук древней магической защиты замка. На несколько мгновений они оглохли, ослепли и задохнулись. А потом в глаза ударил яркий солнечный свет, ноги стукнулись о твёрдую поверхность и, как кули с мукой, они повалились на пушистый ковёр, разбрасывая по комнате свои вещи. В Англии! На Гриммо! Дома!

Примечания:

* на порядок — в 10 раз больше или меньше

* легитимный — законный, правомерный

Я очень люблю всех своих читателей, явных и молчаливых. Спасибо, что вы есть! Но так хочется, чтобы вы хоть иногда подбадривали своими словами и эмоциями. Поверьте, от этого открывается второе дыхание, когда трудно! )))

Уилтшир, Малфой-мэнор, 11 августа 2008г

— Хочешь пари́, что это будет Слизерин?

Драко, со всем возможным для аристократа изяществом, лениво развалился в гостиной Малфой-мэнора, откинув голову на высокую спинку дивана. В одной руке он держал бокал с красным вином, вторая расслабленно лежала на подлокотнике. Пальцами отбивал такт звучащей в большом зале музыке. Серебристо-серые глаза поблескивали в колéблющемся свете волшебных свечей. Гарри, сидящий с шампанским в кресле напротив, громко фыркнул.

— А если нет?

— Любое твоё желание, Гарри!

Поттер ехидно прищурился.

— Рискуешь, Драко! Твоя аристократическая спесь может не выдержать моих желаний.

— Справлюсь как-нибудь, — усмехнулся Малфой и сделал глоток, допивая вино. — Ну так что?

— Что ты хочешь за выигрыш? — полюбопытствовал Гарри, слегка морщась, потому что пузырьки от шампанского попали ему в нос. Да, шампанское у Малфоев всегда было великолепное. Единственное, что пил теперь Гарри, потому что просто не мог отказать себе в этом удовольствии. Драко демонстративно задумался.

— Ну… Сделаешь меня его крёстным, — привычно протянул он, отворачиваясь, чтобы поставить пустой бокал. Гарри расхохотался.

— Ах ты, гад слизеринский! Ведь знаешь, что Люк мне все уши этим прожужжал. Мерлин! Чем ты его околдовал?

— Не ревнуй, Поттер, просто мы с ним говорим на одном змеином языке. Но я не собираюсь лишать тебя отцовства…

— Хорошо бы устроить крестины в один день. Привет, Гарри! — послышался со стороны входа в гостиную знакомый женский голос. — Например, после Рождества. Люк с Тедди как раз будут в Лондоне, на каникулах.

Оба сидящих поднялись навстречу. Широкое белое платье, схваченное под грудью золотисто-рыжей лентой, скрывало под волнами мягкой ткани аккуратный круглый животик, из-за которого Джинни передвигалась, как уточка, держась одной рукой за поясницу. Второй рукой она оперлась на мужа, добралась до дивана и медленно опустилась на мягкие подушки. Лениво взяла бокал с фруктовым смузи, тут же протянутый на подносе домовиком в серо-зелёном переднике.

— Спасибо, Фангус! Скорее бы уж, — скривилась Джинни, поймав сочувственный взгляд Поттера. — Еще ждать почти месяц, а мне бы уже сейчас на метлу. Где Герми?

— Не поверишь: в столовой, с Люциусом. Они спорят о влиянии возраста древних артефактов на их эффективность, — медленно выговорив эту фразу, Гарри засмеялся. Следом за ним прыснула Джинни. Он наклонился и поцеловал подругу в щеку.— С днём рождения, Джин!

— Спасибо! Хоть вашими глазами попраздновать, — с тоской в голосе пожаловалась она. — Так ты решился, Гарри?

Гарри закатил глаза.

— Джинни, ну какой из меня крёстный? — умоляюще сказал он и состроил гримасу. — Ты же знаешь, я с Тедди-то вижусь два раза в год. Пусть Драко позовёт Забини.

Джиневра устроилась поудобнее, прижалась к Малфою и смешно вытянула губы для поцелуя. Он взял её за руку и начал нежно поглаживать пальцами гладкую кожу, проводя по каждому ноготку.

— Относительно Блейза у нас в семье полное согласие. Ну подумай, чему Забини может научить сына Драко Малфоя? — ответила за мужа Джинни, потому что Драко только фыркнул в ответ на предложение Поттера. — Стрелять глазами направо и налево? Не пропускать ни одну симпатичную попку? Не переживай, про крестника я тебе забыть не дам. И Драко в качестве крёстного Люка будет весьма кстати. Вот уж у кого есть чему поучиться.

— Ты становишься похожа на Молли, миссис Джиневра Малфой. Достанешь, кого угодно. Сдаюсь! Будет тебе крёстный, — поднимая руки, улыбнулся Гарри. — А с Люком… — он взглянул на Драко. — Я вообще не против, безо всякого пари! Но ставлю любое желание со своей стороны, что это будет Гриффиндор или Когтевран.

Драко обнял Джинни за плечи, насмешливо улыбнулся и покачал головой.

— Салазар, Поттер! Когда же ты перестанешь думать задницей и включишь голову? Что ты вообще знаешь о своём сыне? Ну ладно ещё Когтевран, но Гриффиндор… Это совсем не про Люка. Не потому что он не храбрый, не благородный или не честный, а потому что он мыслит, как слизеринец. Ты проиграл, даже не начав партию. Ну что ж, желание на желание. По рукам!

Поттер протянул потемневшие от загара пальцы и пожал бледную ладонь Малфоя.

Лондон, площадь Гриммо, дом 12, почти семь месяцев до пари́

Гермиона встала на четвереньки и сильно потрясла головой, приводя себя в чувства. Откинула назад запутанные вконец пряди и на коленях подползла к побледневшему Гарри. Он поднял с пола бесчувственного Люка и уселся с ним в глубокое мягкое кресло, устало откинув голову на спинку. Пошатываясь от резкого перепада давления, Гермиона порылась в кармане и достала палочку. Ласково провела рукой по взмокшим от пота, взлохмаченным волосам лежащего на коленях у Поттера мальчика.

— Ренервейт!

Губы и веки Люка дрогнули, щёки окрасил румянец, дыхание стало ровным.

— Дормио!

Не успев открыть глаза, он сразу провалился в глубокий сон.

— Кикимер! — тихо позвал Гарри и поморщился от резкого хлопка. — Спасибо за то, что спас нас, — сказал он, положив руку эльфу на плечо. Гермиона наклонилась и погладила старика по морщинистым рукам.

— Спасибо, Кикимер!

Домовик молча поклонился, вид у него был довольный, но глаза влажно блеснули.

— Теперь надо устроить Люка, — продолжил Гарри и кивнул на спящего ребёнка. — Та комната на четвёртом этаже… подготовь её.

Он палочкой призвал из шкафа в кабинете три флакона с укрепляющим зельем.

— Потом забери вещи из отеля в Осло. А затем нужно перекусить. Этот переход изрядно потрепал нас. И ещё раз спасибо!

Гарри вытащил крышку из одного флакона и залпом проглотил синюю жидкость. Оставшиеся два протянул Гермионе, которая с трудом встала на ноги, отряхнула от невидимой пыли джинсы и кинула на диван пуховую куртку, в которой ходила в Дурмстранге. Потом огляделась в поисках своей бисерной сумочки. Облегчённо вздохнула: нашла под столом.

— Акцио!

Издавая целую гамму звуков, сумочка влетела хозяйке в руки (Твою ж мать! Там всё превратилось в винегрет!). Под ней, на ковре, осталась лежать маленькая тонкая книжечка в синей обложке.

— Гарри, это твоя?

Гарри повернулся за взглядом Гермионы.

— Люка. Я видел, как он собирал вещи. Акцио!

— Ох, чёрт! — не сдержался Гарри. К горлу подкатил ком.

Всего два старых, затёртых по краям фото. Он негромко кашлянул и протянул развёрнутый альбом Гермионе. Бросив настороженный взгляд на живые картинки, она широко открыла глаза и тоже охнула, прижав пальцы к губам.

— Разве такое возможно, Гарри? Как? — растеряно спросила она, переводя взгляд на мужа. Он с усмешкой пожал плечами и покачал головой.

— Знаешь, Герм, шестнадцать лет в магическом мире убедили меня, что возможно всё. Оказывается, такое встречается и у маглов. Поспрашивай своих. Мало ли…

Внезапно всхлипнув, Гермиона засуетилась:

— Положи на место. Думаю, это секрет. Пусть Люк сам решит, рассказывать ли об этом нам. Теперь понятна его бурная реакция на знакомство со мной.

Гарри взял из её рук альбом и аккуратно засунул в задний карман рюкзака. Одёрнул на ребёнке задранную перемещением мантию и потрогал лоб.

— Пошли, отнесём его. Я проверю камин, а ты оставь вещалку. Чтоб не испугался, когда проснётся.

Он щёлкнул пальцами, и Люк поплыл рядом в воздухе. За ним следом плыл серый рюкзак. Гермиона шла сзади, оберегая мальчика от стен и углов.

Камин потрескивал так весело, как будто в нём горели настоящие дрова. Гарри опустил Люка на диван, поправил под его головой подушку, вытащил палочкой из своей спальни плед и накинул сверху. Потом огляделся.

— Надо сменить цвета, сделать что-то подходящее для спальни, — задумчиво сказал он. Затем озадаченно потёр лоб. — Мерлин, в любом случае, нужна ещё одна, для Тедди. Думаю, наши кабинеты лучше перенести на пятый этаж. Тогда на этом останется одна запасная комната.

Гермиона зажгла свечи, примостила около дивана вещатель, поставила флакон с зельем и улыбнулась, глядя, как Гарри заботливо убирает рукой со лба ребёнка длинную чёлку. В дверях она неожиданно прижалась щекой к его горячей ладони.

— Ты удивительный, Гарри!

Гарри хмыкнул, обнял её и ласково поцеловал в макушку, а потом в губы.

— Похоже, сегодня нежданно-негаданно наша семья слегка подросла. Годрик! Я совсем не готов к такому повороту! Ты думаешь о том же, о чем и я, Герм?

— После этих фото… Страшно даже представить, что его нужно куда-то отдать. И знаешь… — она посмотрела Гарри в глаза. — У меня такое чувство, что я знаю его всю жизнь. Как думаешь, мы справимся?

Гарри кивнул и крепко прижал её к себе.

— Я люблю тебя.

Люк сладко потянулся и замер от нахлынувших воспоминаний. Открыл глаза и резко сел. Голова загудела. Сквозь тяжёлые изумрудные портьеры с трудом пробивались солнечные лучи. Зелёная с серебром комната напоминала спальню в школе. Вот только это была совсем — ну, совсем! — не спальня.

— Это был не сон? — широко раскрыв глаза, спросил он сам себя, зажмурился и снова открыл глаза. Ничего не изменилось. Люк огляделся и с облегчением увидел на кресле свой школьный рюкзак. Спустил ноги с дивана. На ковре, рядом с подушкой, лежал сложенный вчетверо жёлтый вещатель — время от времени он получал такие (и красные, которых боялся!) от бабушки — и стоял флакон с синей жидкостью. Люк замешкался, не зная, что открыть сначала: рюкзак, куда запихнул самое ценное, или жёлтый пергамент с флаконом. Любопытство взяло верх, и он протянул руку к пергаменту. Едва коснулся, жёлтый листок взмыл в воздух, и его бумажные губы растянулись в улыбке.

— Привет, Люк! — негромко зазвучал в комнате голос Гермионы. Люк заулыбался в ответ. — Всё прошло хорошо. Ты сейчас в Англии. Это дом Гарри. Вернее, наш с ним дом. Как проснёшься, сразу выпей зелье, что стоит около дивана. Тебе станет лучше.

Люк протянул руку, вытащил пробку и поднёс флакон к носу. Пахло шоколадом с мятой. Он осторожно лизнул край горлышка, потом залпом выпил содержимое. По телу прокатилась тёплая волна, голова прояснилась, захотелось запеть или закричать.

— Небольшая экскурсия по дому. Сейчас ты в своей комнате, — продолжал рассказывать голос. — Через несколько дней мы сделаем её поуютнее. Рядом два кабинета, Гарри и мой. За дальней дверью — библиотека. Столовая внизу, на первом этаже. Домового эльфа зовут Кикимер. Спальни Гарри и моя — на третьем. Это если нас не будет в кабинете и в столовой. Гостиная, куда мы переместились сегодня, на втором. Рядом с ней — ванна, если захочешь помыться. Как отдохнёшь, мы купим тебе сменную одежду и всё необходимое. Пятый этаж пока пустой. На чердак не ходи, там хозяйничает Кикимер. Да и мало ли что там сейчас обитает… Надеюсь, тебе понравится дом и ты не заблудишься. Ждём твоего пробуждения! Ах, да! Сову зовут Марфа. Приятного знакомства.

Жёлтые губы ещё раз улыбнулись Люку, и вещатель взорвался фонтаном разноцветных конфетти, которые, падая, исчезали в воздухе. Не переставая улыбаться, Люк стянул с себя носки, скинул истерзанную мантию и отбросил её в сторону — прощай, Дурмстранг! — оставшись в узких чёрных брюках и коричневой рубашке. Босиком прошлёпал к окну и руками немного раздвинул плотные шторы. Солнце тут же ринулось в комнату, заставляя блестеть каждое вкрапление серебра на мебели и затянутых гобеленами стенах. Он залез на подоконник и уткнулся лбом в стекло, разглядывая разноцветные крыши домов с причудливыми флюгерами, серые ветки деревьев по краям площади и снующих туда-сюда по вымощенному пространству маглов. «Разве так бывает? — думал Люк, глядя, как чёрная пушистая кошка пересекает площадь, прячась за фонарями. — Я так мечтал сбежать из школы… Куда угодно, хоть на край света. И вдруг… Я в Англии. В большом красивом доме. А школа осталась далеко, и я туда не вернусь». От этой мысли ему стало совсем хорошо. «Я читал про войну и представлял себя на месте трёх друзей… Как вместе с ними я спасаю магический мир от страшной опасности. И вдруг… Настоящий живой Гарри Поттер забирает меня к себе. А Гермиона…» Он обернулся, спрыгнул с подоконника, подошёл к креслу и аккуратно достал из заднего кармана рюкзака свой альбом и волшебную палочку. Держа их в руках, снова забрался на окно, удобно устроился на подоконнике, раскрыл обложку и долго смотрел на фотографии.

На одной, красивый светловолосый мужчина с серыми глазами, в магловском темном костюме, с улыбкой обнимал за плечи девушку — почти девочку — которая держала в руках огромную связку разноцветных воздушных шаров. Девушка разжимала пальцы и смеялась от восторга, глядя, как шары в небе разлетаются в разные стороны. Её густые каштановые волосы непослушными волнами падали на спину, когда девушка закидывала голову, провожая шары глазами. А мужчина наклонялся и нежно касался губами её губ.

На другой, та же повзрослевшая девушка держала на коленях маленького мальчика с белыми вьющимися волосами и в синей рубашечке. Она читала книжку, а мальчик тянулся к живым картинкам и ловил их руками. Девушка смеялась, а мальчик кривил губы, хватал её за пальцы и пытался их укусить. Девушка поднимала голову от книги, и прямо на Люка смотрела идеальная, точная до каждой чёрточки, копия Гермионы. Только глаза у этой копии были чистого небесно-голубого цвета.

«Она очень-очень похожа на тебя, мамочка! И такая добрая!» Люк быстро поцеловал обе фотографии и захлопнул альбом. Слез с подоконника, спрятал палочку в рукав рубашки и босиком направился к выходу. Приоткрыл дверь и прислушался. Снизу — со столовой, понял Люк — долетали приглушённые голоса. «Пойду искать сову», — подумал он и начал спускаться вниз, тихо ступая босыми ногами по деревянным ступенькам…

Уилтшир, Малфой-мэнор, 2 февраля 2008г

Уже совсем стемнело, но празднование было в самом разгаре. До чёртиков раздражённый Рон с трудом — Мерлин и Моргана! как они вообще дышат в этой одежде! — продвигался между островками гостей в поисках Рут. Он чувствовал себя здесь чужим, несмотря на новый тёмно-серый смокинг, белоснежную накрахмаленную рубашку и сияющие чёрные туфли. Гости в дорогих вечерних нарядах, как песчаные дюны, медленно перемещались между огромными шатрами с накрытыми внутри столами. Шатры в Малфой-мэноре были расставлены по всему парку и освещены волшебными гирляндами, парящими под потолком. Рону казалось, что взгляды этих важных, разодетых мужчин и женщин сразу впиваются в него, стоит оказаться в зоне их видимости. «Куда, к дементорам, подевалась Рут!» — думал весь розовый от напряжения Рон, стараясь никого не задеть локтями и не наступить ни на одну лаковую туфельку.

Рут, подружка Джинни на свадьбе, с самого утра была по горло занята. Перед поездкой в церковь они вместе с Поттером проводили жениха и невесту через забавные, но сильно затянутые древние ритуалы магической свадьбы. И Рон периодически слышал, как она весело переговаривается с женихом — не верю своим ушам, Хорёк смеяться умеет! — и его шафером. С Гарри, одетым в блестящий чёрный костюм и тёмно-зелёную рубашку — забодай тебя пикси! что за а-ля Слизерин? — Рон столкнулся перед входом в церковь. Туда на разных каретах, запряжённых белыми лошадями у невесты и серыми в яблоках у жениха — пф! Малфой даже лошадей под цвет глаз выбирает! — привезли Джинни и Драко. Кивнув друг другу, Поттер с Уизли на бегу обменялись ничего не значащим рукопожатием. Всё оставшееся время Рон издалека наблюдал, как в разных уголках парка мелькала чёрная взлохмаченная шевелюра. И почти всегда рядом виднелись идеально уложенные платиновые пряди и огненно-рыжие, взбитые в немыслимую причёску локоны. Рон поискал взглядом каштановую копну, в надежде перемолвиться словечком хоть с одним знакомым человеком на этой грёбанной тусовке. Но, к его большому сожалению, Поттер явно пришёл на свадьбу без Гермионы.

Выбившись из сил от прогулок по огромному парку, Рон окончательно разозлился. Плюнув на поиски Рут, он присел у входа в самый пустой шатёр и подхватил с подноса, летающего между рядами гостей, несколько бокалов виски со льдом. Сразу опрокинул в рот два, а третий поставил на край стола и, подперев рукой подбородок, со скукой уставился на шумную группу гостей, из которых узнал только несколько бывших слизеринцев.

— Фонит от такой концентрации чистокровной магии, — Рон вздрогнул от неожиданности, услышав рядом негромкий смешок и пронизанный лёгким сарказмом голос Поттера. Гарри сел напротив, поставил бокал с шампанским на соседний стул, откинулся на спинку и устало прикрыл веки.

— Я думал, у тебя уже иммунитет на чистую кровь, — чувствуя, что его ведёт от неразбавленного виски, заметил Рон и запнулся, встретив пристальный взгляд. — Вечно аристократ твой под боком, — буркнул он, оправдываясь.

Гарри неожиданно весело улыбнулся.

— Ха! Ну так иммунитет у меня с детства. Шутка ли, провести десять лет под боком у чистокровного Уизли!

Поттер поднял брови, многозначительно глядя на друга, а в зелёных глазах весело плясали бесенята. И Рон почувствовал, как рушится невидимая стена, стоявшая между ними с той прокля́той ночи. Раздражение испарилось, как и не было.

— Ну да, только манер ты явно не у меня нахватался. Скоро гласные начнёшь тянуть, как Малфой, — усмехнулся Рон, а Гарри громко захохотал и привычным жестом провёл рукой, убирая со лба чёлку.

— Ну а как ты хотел? — с хитринкой в глазах согласился он. — Знаешь же, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Пойдём, что ли? — Гарри подхватил свой бокал и, вставая, хлопнул Рона по плечу. — Про тебя Джинни спрашивала. Да и Рут уже на ногах не стоит, шампанское её подкосило. Я тебя искал, чтобы сдать на руки подружку невесты.

— Погоди минутку, — остановил его Рон, заметив блеснувшее в свете гирлянд кольцо на пальце. — А где Миона? Вы это… Ну…

Гарри остановился и перехватил взгляд Уизли.

— Да, — кивнул он на невысказанный вопрос, — пока в отпуске были. Без торжества, в джинсах, — Гарри хмыкнул, а Рон покраснел, вспоминая свою предсвадебную битву. — А Герм осталась дома. У нас гости. Так чтó, идёшь спасать любимую?

И Гарри развернулся на каблуках — совсем снобом* стал с этим змеем! — и махнул рукой, увлекая за собой весело ухмыляющегося Рона.

Чёрное, без единой звёздочки, небо начало едва заметно светлеть у линии горизонта, когда донельзя уставший и слегка пьяный Гарри вышел из старого магловского такси. Он расплатился с водителем и, дождавшись пока тот уедет, щелчком пальцев открыл входную дверь в доме двенадцать. Шепнул «Люмос!», скинул у самой двери узкие туфли, бросил на подставку для зонтиков пиджак, с облегчением расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и на цыпочках поднялся по лестнице на четвёртый этаж. Тихо, стараясь не заскрипеть петлями, приоткрыл дверь и с недоумением хмыкнул. Приглушённый свет ночника падал на пустой диван. Люка в комнате не было.

Так же осторожно закрыв дверь, Гарри спустился ниже и заглянул в спальню жены. Задержался, с непривычным чувством глядя, как свернулся клубочком на широкой кровати Люк, и как подрагивают пальцы крепко спящей рядом Гермионы, придерживая страницу книги, которую она читала.

У себя с наслаждением скинул одежду и нырнул в душевую, старательно смывая следы и запахи праздника. Отбросил на пол совершенно мокрое полотенце и заклинанием высушил волосы. Пару секунд подумал, потом палочкой вытянул из комода мягкие спортивные штаны и потрёпанную стирками футболку с мордой льва. Быстро натянул их на себя и босиком прошагал обратно в спальню рядом. Осторожно убрал из рук жены книгу, подоткнул вокруг Люка одеяло и аккуратно улёгся с краю, положив под голову руку. Щёлкнул пальцами, выключая все свечи, и, абсолютно счастливый, закрыл глаза.

Через минуту его глубокое дыхание слилось в один звук с тихим дыханием Гермионы и неровным тревожным сопением Люка. А за окном сонного дома уже полную силу набирал рассвет.

Примечания:

*Сноб — человек, восхищающийся высшим обществом, предпочитающий тщательно подражать его манерам и вкусам

Остров в Северном море, окрестности Азкабана,

31 июля 2008г, 7-25 утра

Гарри не без труда поднялся на ноги и провёл ладонью по волосам. Магия поутихла, хотя кончики пальцев ещё ощутимо покалывало. Голова гудела, как колокол, и на затылке наливалась огромная шишка. Тело ломило, со скулы к губам медленно ползла струйка крови. Мантия в нескольких местах дымилась. «Зацепил, мразь!» — подумал Гарри, ощупывая себя с ног до головы и размазывая кровь по лицу.

Вокруг догорали остатки нескольких кустов и деревянные перила крыльца. Весь периметр дома был усыпан битым стеклом. Сильно пахло гарью. На углу, под нацеленными на них палочками мракоборцев, стояли пятеро связанных между собой волшебников. Взгляд выхватил знакомые черты. Мальсибер. Пожиратели? — Годрик, когда же это закончится! Десять лет прошло! — Около высокого забора в нескольких местах виднелись тела убитых и раненых. От вида распахнутой настежь двери дома у Гарри неприятно засосало под ложечкой. Он отряхнулся, поудобнее взял палочку, которая время от времени искрила — Мерлин всемогущий! да угомонись ты уже! — шагнул на крыльцо и осторожно заглянул внутрь.

Сожжённая и перевёрнутая вверх дном мебель. Пол, стены и потолок в чёрных опалинах, словно огонь метался, сжигая всё вокруг в поисках выхода. Напрочь выбиты стёкла, а у окна… К горлу подступила тошнота, ноги дрогнули от неожиданной слабости. Маленькая женская фигура лежала лицом вниз, неестественно вывернув ноги и руки, а из наполовину снесённого заклинанием черепа с остатками слипшихся волос до сих пор медленно сочилась кровь, окрашивая стеклянную крошку на полу в багряный цвет. Гарри отпрянул, закрыл глаза и глубоко задышал, справляясь с приступом. Всё внутри сжалось от мерзкого, липкого, отвратительного страха. Он развернулся спиной к дому и невидящим взглядом окинул место стычки. В голове дрожала, билась и истерила единственная мысль: «Только не я! Пожалуйста, только не я!»

Одиннадцатью часами раньше, Азкабан, остров в Северном море

— Заключённый номер 12200739, встаньте! Повернитесь лицом к стене и положите на неё руки!

Лязгнул, открываясь, замок в двери камеры. Высокий широкоплечий охранник с маской-капюшоном на лице — видны одни глаза! — наклонился и ловко застегнул наручники на руках и ногах невысокой седой женщины, которая послушно стояла у серой стены с опущеной головой и поднятыми руками.

— На выход! Лицом к стене! Руки на стену!

Замок лязгнул вновь.

— Руки за спину! Вперёд!

Длинные каменные коридоры насквозь продуваются холодным ветром и, шагая по ним, всей кожей ощущаешь висящие плотным облаком скорбь, боль и чёрную глубокую безнадёжность, перемешанные с мощной магической защитой. Потом стоишь в тёмном, скрипящем и дёргающемся лифте, таком тесном, что одним плечом и спиной чувствуешь холод металла, а другим упираешься в напряжённую руку охранника. Потом снова шагаешь другим коридором, пронизанным тоской, отчаянием и желанием умереть, сквозившими через еле заметные щели плотно закрытых — словно намертво запаянных! — металлических дверей по обе стороны пути.

Сердце бьётся, как одержимое. Вот шаг, ещё один, последний и в лёгкие врывается свежий морской воздух, глаза сжимаются от яркого света — хотя солнца нет и в помине, предвечернее небо затянуто облаками — а в загустевшей от отсутствия движения крови начинает гулять кислород, напитывает мозг заветными молекулами. Женщина медленно открывает глаза, позволяя им привыкнуть к новому освещению.

Вот уже полгода каждый предпоследний день месяца она выныривает вечером из своего каменного мешка в настоящую, наполненную светом, шумом моря и криками чаек жизнь, чтобы на недолгие двадцать четыре часа расслабиться и взглянуть в единственное дорогое лицо, которое у неё осталось. Этой радостью она обязана тому, кто упрятал её сюда и наивно считает, что сделал подарок, лишив при этом свободы, силы и… будущего. Чёртов англичанин! Мальчик-Который-Когда-то выжил! От нахлынувшего чувства ненависти становится жарко даже на холодном ветру. Но завтра особенный день. Он запомнится надолго. День рождения её мальчика.

Женщина молча смотрит, как к воротам приближается новый конвой из мракоборцев. Он отвезёт её на соседний остров. Там, в маленьком домике на берегу бушующего вокруг ледяного моря, она будет ждать утра. Утро… Тюремщик привычно перекидывается парой фраз с прибывшими, поворачивается и впервые смотрит женщине прямо в глаза. Она выдерживает взгляд. Его ресницы мее-длее-нно опускаются и на мгновение задерживаются внизу. В её глазах мелькает торжество. Всего секунда! Охранник отводит глаза и отступает, а вокруг встаёт новая стража. И начинается движение вниз, к морю. Туда, где у берега в пене бьётся о камни маленькая лодка, которая отвезёт её в завтрашнее утро. В тридцать первое июля. День рождения Люка Беллуа.

Лондон, Хайгейт, особняк Драко Малфоя,

31 июля 2008г, 8-15 утра

— Выпей!

Малфой протянул Поттеру бокал с чистым джином и, не чокаясь, сам проглотил обжигающую горло жидкость. «Видела бы меня maman! Джин вместо утреннего кофе», — с горькой иронией подумал Драко, глядя на закрытое руками лицо и низко опущенную голову Гарри. Поттер, не глядя, одним движением осушил бокал и подтолкнул стакан обратно, требуя повторить.

— Не стóит, Гарри, — неожиданно мягко произнёс Малфой и положил руку на плечо мракоборца. — Это не поможет.

Поттер поднял голову, глаза гневно блеснули и потухли. В них осталась только усталость. На разбитой скуле снова проступила капелька крови. Мятая рабочая мантия с бурыми пятнами по краям, порванная и прожжённая, мешала дышать. Волшебная палочка, с раздражением отброшенная в сторону, так и лежала на дальнем краю длинного, покрытого нежно-салатовой скатертью стола. Поттер рывком расстегнул ворот, стянул мантию и кинул её на идеально чистый пол, оставшись в чёрной рубашке.

— Как я скажу ему об этом? Грёбанные Пожиратели! — весь съёжился на стуле Гарри, запуская руки в волосы. Драко вздрогнул и ладонью потянулся к своему левому предплечью, но спохватился и выпрямился, убирая руки за спину. Несколько минут в столовой стояла тишина.

— Вы их взяли? — негромко спросил Малфой, отправил на поднос пустые бокалы и опустился на стул напротив. Прижал к глазам тонкие пальцы, прогоняя остатки сна. Поджав губы, оглядел свою шёлковую в тонкую полоску пижаму, которую так и не успел снять с того момента, как в камин его спальни с грохотом ввалился измазанный сажей и кровью, тяжело дышащий Поттер, с чёрными расширенными зрачками и потрескивающей от возмущённой магии палочкой. Потом покачал головой, протянул руку и слегка коснулся руки мракоборца. — Рассказывай, Гарри! Не молчи.

Драко ждал взрыва. Но Поттер медленно поднял голову, глубоко выдохнул, выпрямился на стуле, прижимаясь к спинке, закрыл глаза, сжал до белых косточек мягкое сидение под собой и заговорил.

— Обычно мы прибывали с Люком вместе. Утром, через портал. Всегда в одно время. Но в этот раз — из-за поздравлений и всего такого — мы должны были появиться на острове чуть-чуть позже, — голос Гарри звучал тихо и как-то тускло. — Менять расписание встречи и предупреждать охрану не стали. Ничто не предвещало беды. Ничто, кроме моей интуиции. И я решил проверить, что не так. Сам.

Губы Малфоя чуть дрогнули. «Ну конечно, Поттер! Как был героем, так и помрёшь им! Придурок! Хоть бы патронус прислал!»

— Создал второй портал, вызвал Симуса и договорился, что он по моему сигналу проведёт через него Люка. А сам помчался на остров.

Гарри надолго замолчал, снова спрятав лицо в ладонях. Малфой достал из рукава пижамы палочку и взмахом руки вытащил из шкафчика в спальне одно из своих любимых зелий. Поставил флакон на стол и пальцами подтолкнул его к Поттеру. Гарри поднял голову, посмотрел на жёлтую прозрачную жидкость и отрицательно покачал головой. Драко только поднял брови.

— Рассказывай. Это потом.

Гарри тяжело вздохнул.

— В эти два дня на острове всегда дежурят десять мракоборцев. Мы с Кингсли решили, что этого достаточно, потому что остров защищён маглозащитными чарами, чарами от вторжения и ещё кучей всего. Туда нельзя трансгрессировать и порталы тоже не работают. Исключение составляют те, что созданы лично мной. Единственный способ, который мы пока не смогли обойти…

Гарри опять замолчал, прижав ладони к глазам.

— Домовые эльфы, — тихо подсказал Малфой. Гарри кивнул.

— Чёртовы домовые эльфы с их магией! Думаю, именно так они и попали на остров, Пожиратели. Эффект неожиданности. Часть мракоборцев они сразу обезоружили и… Моё прибытие сработало, как сигнал к атаке. Никто не понял, что я один. Поэтому они очень боялись попасть в мальчика. А когда поняли, было поздно, потому что остальная моя команда уже пришла в себя.

Гарри поднял голову и посмотрел в глаза Драко. Речь стала обрывистой.

— Это всё из-за меня... Ты не представляешь, что я почувствовал, когда понял, что задумала эта дрянь, и что было бы, не переиграй мы время! Магия буквально взорвалась от ярости! Последнее, что я отчётливо помню, как создаю и отправляю патронус Финнигану. А потом… только яркие вспышки палочки, крики, разноцветные лучи вокруг и запах гари. Их было столько же, сколько и нас, или чуть больше. Мы уже почти справились и тут… Ступефай, пущенный кем-то из этих. Он только зацепил меня. Но когда я пришёл в себя… Двух мы убили, еще пятерых взяли. Только у троих из них метки. Остальные ушли, в том числе Мальсибер. Я зашёл в дом и… Это было ужасно! А ужаснее всего то, что я так и не знаю… Малфой…

Лицо Гарри исказилось так, будто он выпил яд мантикоры. Пальцы слегка задрожали. Голос стал еле слышен.

— Может, это я её убил…

«Салазар! Наш герой снова включил режим ответственности за весь мир. Как не вовремя», — с досадой подумал Драко, решительно поднялся со стула, подошёл к Гарри, взял флакон с зельем и откупорил пробку. По столовой разлился знакомый запах мёда с имбирём.

— Пей! — не сказал, а приказал Малфой, насильно вкладывая в ладонь мракоборца открытый пузырёк. — Пей, или я своими руками залью тебе его в рот.

Гарри дёрнулся, но посмотрел Малфою в глаза и послушно выпил всё до донышка. Драко быстро наколдовал Темпус и взмахнул палочкой, доставая огромное полотенце. Со вторым взмахом в столовой появились серые брюки с белой рубашкой. Малфой бросил оценивающий взгляд на Гарри и немного уменьшил вещи до нужного размера. Потом подумал и поменял цвет рубашки на чёрный. Отправив всю эту кучу Поттеру на колени, Драко скрестил на груди руки и не терпящим возражения тоном выдал:

— Быстро в душ и переодевайся. Лишнего белья у меня нет, так что уж поработай палочкой сам. Мы идём к Брустверу. И поторопись, скоро встанет Джин, а ей нельзя нервничать.

Гарри скривился и открыл было рот, но Драко не дал ему ничего сказать. Крепко сжав плечи Гарри — от пижамы слегка пахло гелем для душа — Малфой не сильно, но ощутимо тряхнул его.

— Поттер, я знаю, как тебе хреново. Но это война. До сих пор. Всегда. И если бы не ты — в очередной раз — всё могло бы закончиться гораздо хуже. Так что даже не начинай валить вину на свою голову! Это бесполезно. Нужно найти этих тварей, пока они не вытащили с того света милашку Тома, раз здесь не вышло. Поверь, это вполне возможно. Я достаточно знаю о тёмной магии из фамильных архивов, чтобы бояться. Поэтому сейчас либо ты слушаешь меня, и мы вместе идём в Министерство, — Малфой сделал долгую паузу. — Либо проваливай из моего дома и сам разбирайся со своими мракоборцами, которые за последние двадцать четыре часа облажались во всём, в чём только можно облажаться. А насчёт бабушки Люка — я ведь правильно понял твои переживания? — настоятельно советую: не порть ребёнку праздник. Для плохих новостей будет другое время, — уже мягче добавил Драко, увидев, как потемнели от боли зелёные глаза.

В ванне у Драко пахло мёдом и корицей. Гарри закрыл глаза, каждой клеточкой ощущая, как расслабляется тело под горячими струями воды. Вместе с напряжением уходили паника и чувство вины. Мерлин! Как этот когда-то-чёртов-Малфой умудряется найти слова, которые возвращают всё с головы на ноги? И ведь прав, змей, хотя хочется придушить его за эту правоту! И всегда так. Поэтому я рванул к нему, как только почувствовал под ногами пол своего кабинета. Его бы нынешний взвешенный слизеринский взгляд во времена Второй магической… Цены бы не было нашему квартету.

Гарри усмехнулся, закрутил кран, насухо вытерся и одел очки. «Уж поработай палочкой сам, да, Малфой?» Он хмыкнул и превратил маленькое полотенце для рук во вполне приличные трусы, а пару тонких носовых платков из шкафчика в новые носки. Закинул остальные свои вещи в корзину для белья и натянул малфоевские брюки с рубашкой. Дорогая мягкая ткань ласково укутала собой тело. Глянул в зеркало и пальцами расчесал влажные волосы. Из зеркала на него смотрел другой, незнакомый Поттер. «Ну привет! — кивнул Гарри своему отражению. — С днём рождения тебя, дружище!» Поправил очки и вышел из ванной, щелчком пальцев выключив за собой свет.

Примечания:

Вау, финишируем моё первое полноценное художественное произведение! Как долго я к этому шла! А как боялась вообще начинать! Я люблю вас, дорогие мои! И своих героев. Такие они все ммммм....)))

Музыкальная тема для ДР Гарри и Люка: «U2» Beautiful Day https://www.youtube.com/watch?v=co6WMzDOh1o

Англия, Лондон, Уайтхолл, Министерство магии Британии,

31 июля 2008г, 9-30 утра

— Есть потери?

Министр смотрел исподлобья, чуть опустив голову. Малфой молча сидел справа от Поттера, сложив на столе руки в замок и наблюдая за быстрым обменом короткими фразами между Кингсли и своим напарником.

— Четверо у них. Трое раненых у нас. И убита… — Гарри сглотнул. — Осужденная убита. Не знаю, кем и как.

— Интересно. Никто не видел?

— Я не видел, — тихо произнёс Поттер, в голосе прозвучали виноватые нотки. Малфой не выдержал, вздохнул и закатил глаза.

— Есть версии? — бросив на него быстрый взгляд, уточнил у Гарри Бруствер. Поттер поджал губы и приподнял брови.

— Попала под перестрелку своих и мракоборцев; убили свои, когда поняли, что провал; или…

Он замолчал. Малфой поднял голову, взглядом говоря «Нет!»

— Или? — переспросил министр, снова бросая быстрый взгляд на Драко. Гарри выдохнул.

— Или это сделал я, когда магия вышла из-под контроля.

Министр откинулся на спинку кресла. Малфой наклонился вперёд:

— Это только предположение, Поттер! Нет никаких доказательств. Ни одного.

Гарри опустил глаза, но кивнул:

— Верно, нет.

Бруствер потёр лоб, глаза.

— Что успели сделать, Поттер?

— Взяли пятерых нападавших, они на одиннадцатом уровне, ждут допроса. Из них с метками только трое. Я их не знаю, хотя по меткам ясно, что не новички, не сами же они их себе нарисовали. Осмотрели весь остров на обход защитных заклинаний, незаконных порталов и так далее. Ничего. Ребята попытались отследить, куда трансгрессировали — если трансгрессировали! — оставшиеся. Не думаю, что это правильная версия их ухода с острова. И я запустил проверку всего персонала Азкабана, потому что у неё были сообщники. Без них она не могла получать связь с внешним миром.

— Что думаете по поводу всего этого?

Гарри посмотрел на Малфоя. Они обсудили это по дороге двадцать раз. Тот медленно заговорил, взвешивая слова.

— Они могли попасть на остров либо через саму тюрьму, что весьма проблематично, либо используя домовых эльфов, как Гарри в Дурмстранге. Это наводит на мысль, что кто-то оттуда может быть причастен к нападению. Поттер считает, что Люка хотели забрать вместе с ней. Но скорее всего, — Драко кинул быстрый взгляд на Гарри, — его бы убили и забрали одну Гевальт. Никто не будет возиться с ребёнком — даже очень сильным магом — не имея гарантий его сотрудничества в будущем. А Люк, несмотря на бабушкины идеи, никогда не станет тёмным волшебником. Чтобы понять это, достаточно на него взглянуть. Запугать можно, но неэффективно, — при этих словах Бруствер наклонился вперёд, слушая ещё более внимательно. — У этих ребят — один Мальсибер чего стóит! — были свои планы на способности нашей мадам.

В кабинете повисла тишина, потом Кингсли прищурился и внимательно посмотрел на Драко.

— Откуда ты знаешь, что у них были другие планы?

Малфой равнодушно пожал плечами, но Гарри понял, что вопрос ему не понравился. Как не понравился самому Поттеру тон, которым он был задан.

— Вы спросили, что мы думаем. Я почти год прожил под одной крышей с Лордом, — по лицу Драко прошла тень. — Деньги им не нужны. Благотворительность тоже не в их стиле. Рисковать ради одной старушки, даже тёмной и сильной, они не будут. Им нужно другое.

— Другое, это что? — голос Кингсли стал вкрадчивым. В глазах Малфоя мелькнуло понимание. Он выпрямился на стуле и с вызовом посмотрел на министра. Лицо стало надменным, а губы дрогнули в презрительной усмешке. Гарри нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. «Плохо, — подумал он. — Очень плохо!»

— Не стройте из себя идиота, господин Министр! Им нужен тот, кто приведёт их к власти, — ровный, пропитанный ядом голос Драко сразу напомнил Гарри их школьные годы.

— Малфой! — вскакивая, взорвался Бруствер. — Ты, похоже, очень хорошо знаешь планы своих дружков…

— Кингсли! — тоже вскочив, во весь голос заорал Гарри. Министр замолчал, а Малфой злорадно ухмыльнулся, всё больше напоминая того мерзавца, каким был в Хогвартсе. — Ты не туда смотришь, Кингсли, — уже спокойно произнёс Гарри, тяжёло оперевшись руками на стол и устало глядя на Бруствера.

— А может, это ты не хочешь смотреть туда, куда стóит? — возразил Министр, не отрывая взгляда от Малфоя, который презрительно улыбался ему в лицо. «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — билось в голове у Гарри. — Ты единственный в Министерстве, Гарри, кому не пришла в голову мысль, что Малфои никогда ничего не делают просто так. И уж тем более, не рискуют своей жизнью. Ты повёлся на него, как мальчишка. Дал ему в руки все козыри. А он…

— Хватит! — вставая, сказал вдруг Малфой таким голосом, что Кингсли запнулся. — Факты, Бруствер! Они у тебя есть?

Кингсли молчал.

— Значит, это просто догадки, господин Магический Министр? — гадкий, язвительный тон Драко резал Гарри слух. Он не видел его таким уже тысячу лет. — Эмоции всегда мешают рассуждать здраво, так что оставь свои мысли при себе. Я готов выслушать официальное обвинение, если ты готов мне его предъявить, — Драко замолчал, вопросительно глядя на Бруствера. — Нет? Тогда откланиваюсь. Твоя компания мне порядком надоела.

Он повернулся к Поттеру.

— Увидимся на Гриммо, в восемь, — подчёркнуто дружелюбно сказал Малфой, дождался пока Гарри кивнёт и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

— Что это было, Кингсли? — спросил Гарри, опускаясь на стул, едва за Драко закрылась дверь. — Ты никогда раньше не кидался голословными обвинениями. При чем здесь Малфой?

— Гарри, — устало сказал Бруствер, откидываясь в кресле, — да открой же глаза! Малфой — единственный человек, который знал всё, что знаем мы с тобой. Не понимаю, чем он тебя так околдовал, что ты его всё время прикрываешь?

Гарри чуть было всерьёз не задумался над этими словами, но вдруг вспомнил лифт в Министерстве. Почти мертвенную бледность Драко, лихорадочный блеск в глазах и закушенные губы, когда он вытащил на свет тёмную метку. Это была самая настоящая боль. Невозможно так лгать. Только не об этом!

— Ты утверждаешь, что все последние десять лет его жизни — ложь? Почему ты не допускаешь мысли, что человек может измениться, Кингсли?

Министр хмыкнул.

— Человек может. Малфой — нет.

— Тогда зачем он здесь?

— Врага проще контролировать, когда он близко.

— Врага? — возмущённо переспросил Гарри. В голове зазвучали слова «я достаточно знаю о тёмной магии из фамильных архивов, чтобы бояться». Но они повесили на Драко клеймо, и никакие доводы не переубедят Бруствера. Гарри вспомнил, как его травили за участие в Турнире, которого он не хотел. И как после гибели Диггори все газеты Англии орали, что он лжец и сумасшедший.

— Неправда! Драко делал ошибки, но никогда не был врагом, — Гарри стукнул кулаком по столу и поднялся. — Просто вы не хотите на это смотреть. Удобно иметь под рукой козла отпущения. Всегда можно ткнуть в него пальцем и спокойно жить дальше.

Теперь он смотрел на Бруствера сверху вниз, а кончики пальцев слегка покалывало.

— Сколько лет нужно признавшему свои ошибки человеку, чтобы его перестали считать мерзавцем? Драко был запуганным мальчишкой, который неизвестно что пережил в собственном доме, под боком Волдеморта, и этот мальчишка уже десять лет на вашей стороне. Но вы же ненасытны. Околдовал, говоришь? Нет. Просто, как и Малфой, я слишком хорошо знаю, что такое — быть изгоем. Поэтому в этот раз, прежде чем обвинить его, вам придётся переступить через меня. Если получится, Кингсли!

Гарри повернулся и, не добавив ни слова, вышел.

— Идеалист, — покачав головой, тихо сказал Кингсли Бруствер, когда за Поттером закрылась тяжёлая дверь. — Ты неисправим, Гарри! С Днём рождения тебя! С Днём рождения!

Лондон, площадь Гриммо, дом 12

31 июля 2008г, вечер

— Крёстный, мы хотим торт! — запыхавшись от бега по лестницам наперегонки, Тедди с размаху прыгнул на Гарри, заставив того пошатнуться. Одиннадцать лет, не пушинка уже. — Я в третий раз обогнал Люка.

— Зато я четыре раза обыграл тебя в дартс, — с гордостью заявил Люк, появляясь из-за его спины.

— А я летаю лучше, — не унимался Тедди. Люк на секунду смутился, затем гордо вскинул голову и в его глазах загорелся огонёк.

— Я не умею летать. В Дурмстранге это было необязательно. Но мне подарили метлу. И Гарри обещал научить меня перед отъездом в школу. Так что, ещё посмотрим, кто кого.

— Если попадём на один факультет, то и смотреть будет нечего, — весело засмеялся Тедди. Люк задумался. Гарри с улыбкой наблюдал за их перепалкой, доставая с полки тарелки и раскладывая на них куски праздничного торта с толстым слоем шоколадной глазури, разноцветными воздушными шарами из безе и заварным кремом с орехами внутри.

— Я читал про факультеты Хогвартса. И мама объясняла мне разницу, — отламывая красный воздушный шар и отправляя его в рот, сказал Люк. — Мне нравятся все. Не знаю, как Шляпа будет разбираться, какой мне подходит больше.

— Поверь, она справится, — ответил Гарри, разливая по их чашкам ароматный травяной чай. — Но если у тебя будут пожелания, Шляпа примет их в расчёт.

Звон колокольчика у двери, топот ног, радостные возгласы Гермионы, шушуканье, женский смех и скрип деревянных ступенек. Гарри бросил быстрый взгляд на мальчишек, за обе щеки уплетающих торт.

— Жуйте, я наверх. Добавка у Кикимера. Ну или сами, — сказал Гарри, поправил воротник новой шёлковой рубашки — подарок Джинни с Драко — на один шаг ослабил ремень на брюках и велел эльфу приглядывать за ребятами. Надо было встретить опоздавших.

С восьми вечера в гостиной, под негромкие звуки «U2», с бокалами в руках передвигались и волнами накатывались к праздничному столу немногочисленные гости. Светлая и сегодня фиолетовая головы мальчишек каждую минуту виднелись в разных частях дома. Время перевалило за девять. От жары и спиртного движения гостей становились всё резче, а разговоры и смех громче. Малфоев не было.

Гарри был почти уверен, что после стычки с Министром Драко на ужин не придёт. Мысли об этом ещё больше портили его и так не праздничное настроение. Он выскочил из столовой и, перешагивая через несколько ступенек, поднялся в гостиную. Слава Мерлину! Джинни в лёгком ярко-голубом платье, держа руку на животе и что-то говоря Гермионе, целовалась с родителями. Малфой в строгом сером костюме с улыбкой пожимал руки Финнигану и Пиксу, с невозмутимым лицом здоровался с Артуром Уизли и едва касался губами руки своей тётушки, Андромеды Тонкс. Выпрямившись, он встретился глазами с Гарри и кивнул.

— О, Гарри! — на голос Джинни все головы в гостиной повернулись в его сторону. Гарри с улыбкой бережно сжал в объятиях округлившуюся подругу и обнял за плечи Гермиону.

— Прости, что опоздали! — весело затараторила Джинни. Беременность не сделала её ни менее активной, ни менее шумной. — Ты же знаешь, камины и трансгрессия сейчас не для меня. Пришлось искать такси, а мы с Драко не сильны в этих магловских штуках. Зато я привезла тебе сюрприз. Правда, он сам напросился.

Гермиона загадочно улыбнулась. Джинни взяла Поттера за плечи и развернула так, что он взглядом упёрся в рыжую шевелюру и такой же рыжий от веснушек нос Рона.

— С днём рождения, Гарри! Я без приглашения, прости, дружище, — голос Рона вовсе не звучал виновато, и Гарри впервые за много месяцев поймал себя на том, что действительно рад его видеть. — Решил поздравить и попрощаться. Мы через пару дней уезжаем в Швецию. Поближе к родителям Рут. И наша команда будет тренироваться там.

— А как же ты, Джин? — удивился Гарри. Джинни переглянулась с Гермионой и хитро улыбнулась.

— Эх, ладно! — махнула она рукой. — Меня позвали охотником в «Уимбурнские Осы». Только это секрет, Рон! — грозно нахмурилась она в сторону брата. — Даже Драко ещё не знает. Мы до сих спорим, сколько должно пройти времени с момента рождения ребёнка, чтобы его мать могла снова стать полноценной ведьмой на метле.

— Поздравляю, Джинни! — Гарри слегка сжал её пальцы. — Ты заслужила это место.

Рон хмыкнул и оглянулся на Малфоя, который сидел на диване с бокалом красного вина — пижон высокомерный! — и с вежливым интересом выслушивал речь уже прилично пьяного Симуса.

— Держи его покрепче в своих ежовых руковичках, сестрёнка, — довольно ухмыльнулся Уизли. Джинни прищурила глаза и вздёрнула кверху свой изящный носик, тоже покрытый веснушками.

— Не лезь не в своё дело, Рональд Биллиус Уизли, или моих ежовых руковичек придётся отведать тебе!

Гарри негромко кашлянул. Рон перестал пялиться на Малфоя.

— Да, прости. В общем, я тут подумал… Мы же будем далеко и всё такое. Поэтому… Вот… подарок. На память, — он неловко вытащил из сумки и протянул Поттеру что-то довольно большое и завёрнутое в хрустящую бумагу.

Гарри аккуратно развернул обёртку и замер, глядя на фотографию в тонкой деревянной рамке, где на фоне белых зимних башен Хогвартса весело кружились, прижавшись головами и обняв друг друга за плечи, совсем юные Рон, Гарри и Гермиона. Они падали в снег, раскинув руки, а затем, сидя почти по пояс в сугробе, кидались друг в друга снежками, уворачивались и хохотали, когда белые шарики попадали в цель. Обычная зима. Обычный школьный день. И они вместе, втроём, дома!

Исчезла гостиная, музыка, Лондон и яркое солнце за окном особняка на площади Гриммо. Да и не было ещё ни площади, ни Реддла, ни войны, ни предательства. На несколько мгновений Гарри снова стал маленьким. Снежинки кололи щеки, замерзшие пальцы друзей держали за плечи, лезли в глаза и рот кудри Гермионы, выбившиеся из-под шапки. Его втянуло, окутало и мягко сжало в своих объятиях ощущение беззаботного детства. В животе что-то скрутилось, к горлу подкатил ком, а глаза наполнились слезами.

— Это… — Гарри замолчал. Не хотелось, чтобы все поняли, что он плачет.

— Второй курс. Откопал в архивах школы, — с удивлением негромко отозвался Рон. Гарри положил подарок на стол, шагнул и крепко обнял обалдевшего Уизли. Руки Рона дрогнули и опустились Гарри на плечи. Рядом громко всхлипнула и обхватила обоих друзей за талии Гермиона. Гарри посторонился, давая ей место. Они прижались друг ко другу головами и просто стояли, слушая, как громко стучат в накрывшей их тишине три горячих сердца.

— Останешься? — с надеждой спросил Гарри, кивнув в сторону стола. Его ещё немного вело от только что пережитых эмоций. Гермиона, быстро вытерев слёзы рукавом и чмокнув Рона в щёку, ушла с Джинни добывать свежий сок. Рон покачал головой.

— Нет, дружище, не могу. Еле держусь на ногах после двух тренировок, а впереди ещё сборы, оформление портал-ключей и куча всякой работы. Но мы с Рут будем рады, если вы с Мионой приедете в январе к нам на свадьбу. Приглашения и всякое такое… позже вышлю.

— В Швеции мы не были, — улыбнулся Гарри. Они спустились по лестнице, чуть не столкнувшись с двумя летящими сломя голову чертенятами («Привет, Рон!» — крикнул на бегу Тедди), и задержались у дверей.

— Что будешь делать с мальчонкой? — спросил Рон, сразу погружая Гарри этим вопросом в реальность настоящего. «Мерлин! Какой длинный день! Это сегодня утром я истерил у Малфоя в столовой?»

— Я официально, наравне с Министерством, являюсь опекуном Люка. Но мы с Герм хотим усыновить его. Потому что… — Гарри запнулся. — В общем, нет у него больше никого. Да и Герм ему, как родная. Она на мать Люка похожа, как две капли воды. Он её через два месяца после переезда так и стал мамой называть. Мы глубоко не копали, но Герм растормошила своих — знаешь же, какая она дотошная! — и выяснила, что была там у Грейнджеров какая-то странная история с рождением близнецов. И вроде как вторая девочка умерла сразу после родов при очень непонятных обстоятельствах. Поэтому Гермиона осталась единственной.

Рон с удивлением присвистнул.

— Документы подали, ждём. До сентября должно всё решиться. Ну а потом — Хогвартс.

— Так вы теперь родители, — улыбнулся Рон. — Поздравляю. Готовый детёнок. Ни тебе соплей, ни горшков, ни бессонных ночей. Повезло!

Гарри вспомнил их бегство из Дурмстранга. Первые два месяца в Англии, когда Люк засыпал только за руку с Гермионой. Дёргался и стонал по ночам. На встречах с бабушкой вёл себя, словно дикий волчонок. Один раз такой выброс магии устроил, что пришлось уговаривать Кингсли не отменять свидания. С Гарри дружил, но стоило чуть надавить или оступиться, закрывался и молчал, доводя Поттера до яростного отчаяния. Оттаял Люк только к лету. И лишь с бабушкой вёл себя по-прежнему настороженно и отстранённо. Мысли о Гевальт Гарри сразу спрятал подальше.

— Да, — сказал он, выныривая из размышлений. — Повезло. Я рад, что он с нами. И что ты нашёл себя и Рут. И что мы снова втроём, как в детстве.

Рон усмехнулся.

— Да уж скорее вчетвером. Ещё аристократ твой вписался.

Смех смягчил горечь расставания. Они пожали руки, быстро обнялись. А после Гарри долго сидел на ступеньках лестницы, смотрел на закрывшуюся за Роном дверь и вспоминал события бурного детства, чувствуя себя чуть ли не стариком.

Ночь окончательно вступила в свои права, выпустив из плена на небо миллиарды живых светлячков. Джинни вместе с Молли и Артуром — Не переживай, милый, папа отвезёт меня домой! — отправилась в Нору. Вусмерть пьяные Финниган с Пиксом решили прогуляться до набережной Темзы, привести в порядок мозги — завтра всех мракоборцев ждал трудный денёк. Наверху мальчишки, затаив дыхание, слушали «Приключения Тома Сойера». Гермиона выяснила, что ни один из них никогда не читал магловских книжек, и с энтузиазмом находила всё новые и новые, которые Люк с Тедди проглатывали за один-два дня. Но больше всего они любили, когда она читала им вслух. В доме двенадцать стало очень тихо.

Гарри упал на диван рядом с Драко и устало откинулся на спинку. Малфой, не глядя, протянул ему неизвестно откуда взявшийся бокал с шампанским. Гарри молча взял его, с наслаждением выпил большими глотками до дна и отправил на поднос на столе. И тут же получил новый, наполненный до краёв золотистой жидкостью и пузырьками.

— Как поговорили с Министром? — спросил Драко, пригубив свой джин со льдом и тоником.

— Поспорили. Я сказал, что буду на твоей стороне. Думаю, он считает меня слепым идеалистом.

Малфой негромко хмыкнул и замолчал, глядя на небо за окном.

— Сколько комнат у тебя на пятом этаже? — неожиданно спросил он.

— Пять, — изумился Поттер, хотя ему была знакома эта манера Малфоя брать тайм-аут на раздумье.

— Не для меня, Гарри, — сказал Драко и улыбнулся, когда от его догадки — или от шампанского? — порозовели скулы мракоборца. — Мне пришла в голову мысль, что если в одной снести потолок и стену, выйдет неплохая терраса. Оттуда было бы хорошо по ночам смотреть на звёзды.

Гарри вытаращил на него глаза, потом почесал затылок и улыбнулся.

— Хорошая идея. Никогда не думал об этом.

Драко выгнул правую бровь.

— И не начинай, Поттер, — с лёгким сарказмом сказал он. — Думать — это не твоё, мы выяснили сей непреложный факт ещё в Хогвартсе.

Гарри поморщился, потом прищурил глаза.

— Смотреть на звёзды… Ледяной принц Драко Люциус Малфой оказывается очень даже романтик?

— Дурацкое прозвище, — фыркнул Драко, снова делая глоток и долго смакуя вкус напитка. — Я слизеринец, а не идиот, который выставляет напоказ свои чувства, давая окружающим повод побольнее себя ударить. Это остаётся привилегией гриффиндорцев.

Гарри больно стукнул его кулаком по плечу.

— Долго ты будешь плеваться ядом, гад слизеринский? Ты всегда был готов к таким выпадам. Чем тебя задели слова Бруствера?

Малфой одним глотком допил джин и поставил бокал на столик у дивана. Потом резко встал и отошёл к открытому окну.

— Бруствера можно понять. Любой на его месте подумал бы тоже самое, — негромко ответил он, даже не повернувшись к Гарри. В голосе мелькнула горечь. — Зачем искать, когда самый лёгкий ответ лежит на поверхности. При этом Кингсли знает — есть куча способов быстро проверить его догадки. Поэтому он перебесится и всё забудет. Но Салазар! Знал бы ты, Поттер, как мне это надоело за десять лет! Я давно мог бы купить себе поместье на юге Испании или Франции и навсегда распрощаться со старушкой Англией. Встречать гостей, пить собственное вино и рассказывать детям, внукам и правнукам страшные истории о тёмном Лорде. Я хожу каждый день в Министерство не потому, что мне нужен заработок или чьё-то прощение. Просто… — Драко ненадолго замолк. — Где-то глубоко внутри я чувствую, что должен сделать вклад, который выровняет весы моей жизни. И как только это случится, я смогу вздохнуть спокойно, сидя в кресле-качалке и следя за своими виноградниками.

Он отвернулся от окна и взглянул на Поттера. Второй раз в жизни Гарри поразился, увидев, как блестят от сдерживаемых слёз глаза Малфоя, но уже через мгновение его лицо снова превратилось в непроницаемую маску, а сам Драко вновь разглядывал освещённые луной крыши домов. «Дементор раздери! Что ж за день сегодня такой!» — выругался про себя Гарри, встал и подошёл к нему. Положил руку на плечо. И хотя обычно Малфой не терпел чужих прикосновений, в этот раз он даже не шелохнулся.

— Любой бы подумал то же самое, Малфой? Я не думал. Ни разу после войны. После судов.

Драко усмехнулся.

— Ну ты всегда был не в ладах с головой. И этим сильно отличался от своего окружения. Надо признать, в лучшую сторону.

Гарри вздохнул.

— Абсолютно уверен, что тебе быстро надоест кресло-качалка, — Малфой на это одобрительно фыркнул. — Да и я рано или поздно уйду из Министерства. Нет, не сейчас, — добавил он, увидев, как Драко с недоумением вскинул голову. — Я долго считал, что мракоборец — единственное занятие для меня. Но за последний год понял, что можно приносить пользу, не подставляя свою семью под удар каждого сумасшедшего фанатика. И как думаешь, не зазорно ли будет великолепному лорду Малфою стать компаньоном такого рассорившегося с головой Поттера, чтобы они могли вместе навести шороху в старушке Англии каким-нибудь своим очередным грандиозным проектом? Конечно, когда ты разберёшься со своими долгами, — добавил Гарри с улыбкой.

Драко целую минуту ошеломлённо смотрел на Поттера, не говоря ни слова, а потом рассмеялся, запрокинув голову и закрывая ладонями глаза, таким громким и заразительным смехом, какого Гарри никогда у него не слышал.

— Совсем забыл тебе сказать, — Драко остановился у камина и повернулся к Гарри, положив руку с летучим порохом на каминную полку. — Пока ты ностальгировал с Уизли, я поговорил с Люком обо всём, что произошло сегодня утром. Ну и о том, что на самом деле случилось с его матерью.

Настала очередь Гарри ошеломлённо пялиться на Малфоя, переваривая услышанное.

— И как он? — наконец выдавил из себя Поттер, не зная, злиться ему или радоваться такой несвоевременной — по словам самого же Драко — инициативе.

— Люк? В порядке. Я бы сказал, что из-за сегодняшних событий он не очень расстроился, но ты же не поверишь. Всё было сложно с этой мадам, а твоему гриффиндорскому мозгу не понять, как рассуждает настоящий слизеринец. Люк рассуждает именно так. Так что всё в хорошо, спроси у него сам. И считай, что это был ещё один подарок на твой день рождения.

Малфой улыбнулся и шагнул в камин. Взмахнул рукой, кидая порох, и исчез в зелёных языках пламени. А Гарри так и остался стоять посреди пустой гостиной с изумленными глазами и раскрытым от удивления ртом.

Скрип двери прозвучал раздражающе громко среди тишины, окутавшей дом. Гарри на цыпочках зашёл в спальню и палочкой приглушил слишком ярко горевший ночник. Подошел к широкой резной кровати, на которой калачиком свернулся под одеялом Люк. Торчала только одна нога и затылок. Гарри прислушался к его дыханию и осторожно погладил светлые пряди, видневшиеся из-под пушистой шерсти. Детская рука тут же вынырнула из глубины укрытия и схватила Поттера за пальцы.

— Гарри! — Люк откинул с головы одеяло. — Я ждал тебя, чтобы сказать спокойной ночи.

Гарри улыбнулся и присел на край кровати.

— Как прошёл праздник?

— Всё прекрасно. Я четыре раза обыграл Теда в магический дартс, два раза быстрее него съехал по перилам, спрыгнул с самой верхней ступеньки лестницы — он так не смог! — и потом мы устроили шоу мыльных пузырей. Но самое лучшее — это, конечно, метла! Я очень хотел бы научиться летать, как ты. В общем, было здорово.

Люк по горло укутался в одеяло и сильнее сжал руку Гарри в своей ладошке. Прикрыл глаза.

— Драко сказал мне, что вы разговаривали. Как ты? — решился спросить Гарри, всматриваясь в мальчика. Люк открыл глаза. Выражение его лица изменилось, став слишком взрослым.

— Драко прикольный. Хорошо бы он был моим крёстным, как ты для Теда, — Люк помолчал. — Бабушка хотела, чтобы я стал великим волшебником, как мой прадед. Я знаю, что во мне много магии. И хочу быть великим. Но я много читал про Геллерта Грин-де-Вальда. И про Лорда Волдеморта. Я не хочу, чтобы меня ненавидели, — он закрыл глаза и едва слышно добавил. — Она делала мне больно, когда я не соглашался с ней. Или когда ошибался и трусил. И из-за неё погибла моя... родная мама.

Гарри наклонился и крепко обнял Люка. Ему захотелось спрятать его от того, что звучало в его голосе.

— Гарри! — прошептал тот, обхватывая его за шею и прижимаясь к щеке. — Я хочу тебя спросить…

— О чем? — волосы Люка щекотали его губы, и Гарри чувствовал какое-то щемящее чувство в груди. Ему хотелось, чтобы Люк рос совсем не так, как рос он. Чтобы он умел смеяться, хулиганить, спорить, ошибаться и расти, зная, что рядом есть люди, которые всегда поддержат его. «Я люблю этого ребёнка!» — неожиданно ясно понял Гарри, и эта мысль наполнила его теплом.

— Гарри, — голос Люка стал едва слышен. — Мне очень-очень хочется. Можно… Можно я буду называть тебя ПАПА? — выдохнул наконец он и даже зажмурился, ожидая ответа, а Гарри почувствовал, что уже в который раз за сегодня у него отчаянно защипало в носу и на глаза навернулись слёзы. Стараясь спрятать их, Гарри положил ладони на щёки ребёнка, наклонился и поцеловал его в нос.

— Конечно. Спокойной ночи, сынок! — он заставил себя свободно выговорить непривычное слово, отстранился и посмотрел на Люка, на лице которого появилась счастливая улыбка.

— Спокойной ночи, папа! — Люк прошептал это так, словно хотел подольше задержать слово «папа» на своих губах. Потом уткнулся носом в подушку и натянул повыше одеяло. Гарри ещё больше приглушил ночник; проверил, открыто ли окно; чуть отдёрнул портьеру, впуская в спальню свежий ночной воздух; и потихоньку вышел.

Гарри сидел на подоконнике у открытого окна, обняв руками колени и уткнувшись в них лицом. От ощущения, что всё в его жизни снова летит кувырком, рассыпается и складывается в совсем новый, неизвестный и пока ещё невидимый для разума маршрут, ему было страшно. Но дух авантюризма уже поднял свою голову. Адреналин в крови снова бурлил, вытаскивая из закоулков памяти давние желания и мечты, которые пришло время воплотить в жизнь.

Гарри думал о том, что у них с Малфоем есть несколько новых идей, для которых потребуется максимум всех их сил и навыков; что теперь у него есть сын, и ему придётся учиться быть для него хорошим отцом; что несмотря на то, что жизнь распотрошила и расшвыряла друзей в разные стороны, они выдержали и даже выросли, став уже не трио, а квартетом, и этому тоже надо будет учиться…

Две прохладные ладони легли ему на виски, горячий нос уткнулся в затылок, а в воздухе запахло свежескошенной травой.

— С днём рождения, любимый! — тихо прошептала Гермиона ему прямо в ухо, и Гарри почувствовал, что её губы пахнут шоколадом, перебивая запах лета. Он выпрямился, обхватил её руками, крепко прижал к себе и с наслаждением уткнулся в мягкие кудри. Запах травы, брошенной на лугу под яркими летними лучами, нравился ему больше запаха шоколада.

— Ты — моё солнце, — тихо сказал Гарри, проводя ладонью по щеке до подбородка. Потом ласково коснулся губ подушечками пальцев и прижался к ним своими, сухими и горячими. Гермиона задержала дыхание. Он оторвался на мгновение, чтобы взглянуть в счастливые, уже затуманенные желанием глаза. И забыл про всё, кроме разгорячённого шампанским и его прикосновениями тéла. Оно горело и плавилось под руками, приглашая стать одним целым и утонуть в водовороте наслаждения.

Тихо скрипнула половица. Сердито зашуршала свежая простыня на кровати, морщась под тяжестью тел. Два прерывистых дыхания, по очереди переходящие в стоны, заставили перелететь на другое место сонную бело-рыжую сипуху. Потом всё стихло. Часы внизу пробили двенадцать раз. Наступил последний месяц лета.

Примечания:

Но и это ещё не совсем всё...

Англия, Лондон, Уайтхолл, Министерство магии Британии,

1 сентября 2008г

«Мерлин! Почему я должен ехать на этот суд, если это международное дело, которое требует представителя высшей власти? — думал Гарри, с раздражением ломая перо за пером в своём кабинете. Перед ним лежало послание Министра магии, полученное утром внутренней почтой. — Надо поговорить с Герм. Она участвовала во всей этой истории в Дурмстранге и может лично подтвердить факт заговора. А мои показания о нападении в кабинете и на острове, организованные той же Бранкович, подробно изложены на пергаменте и заверены Министерством. Можно ещё и Омут памяти прихватить с воспоминаниями».

Начальник отдела правопорядка Министерства магии Великобритании Гарри Джеймс Поттер был абсолютно не в духе. Сегодня в 10-45 утра они с Гермионой проводили Люка с Тедди Люпином на платформу 9¾ вокзала Кингс-Кросс и посадили в Хогвартский экспресс. С обоих было взято обещание, что сразу после распределения они отправят с письмом Лу — сову-сплюшку, которую Драко подарил Люку к началу учебного года. Рабочий день в Министерстве подходил к концу, а новостей всё ещё не было. Гарри швырнул в мусорку очередное поломанное перо, встал и направился в кабинет своего заместителя, громко хлопнув при этом дверью.

— Не могу работать, — заявил Гарри, усаживаясь в своё любимое кожанное кресло, чуть в стороне от стола. — Какого дементора Бруствер решил послать меня на заседание суда в Норвегию, если дело уже находится под контролем Отдела тюрем Международной конфедерации магов? Туда должен ехать Первый заместитель Министра. Тем более, она живой свидетель того, с чем этот суд будет разбираться.

Драко поднял голову от пергамента. Он так привык к этим неожиданным визитам, что даже не отрывался от работы, пока Гарри не начинал говорить. Малфой внимательно оглядел Поттера, отложил в сторону документ и откинулся в кресле.

— Ты ничего не получил из Хогвартса?

Гарри кивнул. Драко с пониманием поджал губы и щелчком пальцев открыл дверцу маленького бара, в котором вместо спиртного хранил свои запасы зелий. Поттер удивлённо поднял брови.

— Магия без палочки? Годрик! Ты стремительно прогрессируешь. Год назад моё колдовство руками приводило тебя в бешенство.

Драко многозначительно фыркнул и отлевитировал к Гарри флакон с рубиновой жидкостью, от которой исходило слабое радужное сияние.

— С кем поведёшься, Поттер. Кажется, это твоя поговорка, — с этими словами он опустил флакон перед Гарри и демонстративно снова щелкнул, заставляя вылететь из него пробку. — Пей. Гарантирую, тебя отпустит.

— Что-то новенькое? — Гарри с интересом осмотрел флакон, поднёс его к носу и тихонько втянул воздух. — Мммм. Малина с лаймом? Интересное сочетание. Мне нравится. А что на вкус?

Он аккуратно лизнул горлышко флакона и засмеялся.

— Молочная ириска? Драко, это ностальгия по «Сладкому королевству»?

— Заткнись и пей, Поттер, пока я не заставил зелье самостоятельно залиться в твою глотку. Это заказ для французской детской больницы. Им нужно, чтобы дети хотели это пить.

Гарри проглотил жидкость и отправил флакон на стол Малфоя. По мышцам пробежал лёгкий жар, заставляя их расслабиться; голова прояснилась; во всём теле забурлила лёгкая весёлая энергия, прогоняя беспокойство, раздражение и нервное напряжение. Цвета стали яркими и насыщенными. Воздух вкусно запах малиной. Всё сразу стало казаться таким возможным и достижимым, что Гарри даже зажмурился и вцепился пальцами в кресло, чтобы не ринуться в бой.

— Ого! — сказал, он открывая глаза. Малфой удовлетворённо хмыкнул. — Сильно. И долго оно действует?

— Долго. Через десять минут ты перестанешь хотеть перевернуть мир, но остальной эффект останется. А если увеличить концентрацию, думаю, что на подвиги будет тянуть пару часов. Хотя на больном ребёнке может сработать послабее, учитывая состояние организма и его ментальную истощенность.

Малфой никогда до этого не выглядел настолько довольным. Его серебристо-серые глаза горели каким-то внутренним светом, а улыбка была совершенно мальчишеская. Гарри невольно подумал, что именно так Драко и улыбался, когда был совсем ребёнком, и Люциус ещё не вбил в его голову всю эту ледяную аристократическую сдержанность.

— Это оно? — спросил он, наклоняя голову и прищуриваясь. — Мы готовы? Запускаем переговоры? Свобода?

— Да, — Драко с облегчением выдохнул. — С магическим обществом Англии я в расчёте. И к чёрту Министерство! — он закинул пустой флакон в серую коробку и закрыл её крышкой. Снова откинулся на спинку кресла. — Я даже хочу предложить тебе одну авантюру, — прикрыл ладонью глаза. — Салазар, Поттер! Твоя гриффиндорская сущность, похоже, заразна.

Гарри засмеялся.

— Разве это плохо? Тебя давно пора было немного растормошить.

— Мерлин! Если я стану похож на тебя, то кто же тогда будет думать головой, чтобы не вляпаться в очередное героическое дерьмо. Нет уж, позволь мне оставаться тем, кем я по сути и являюсь — умным, осмотрительным и осторожным слизеринцем. Но я хотел сказать другое, — Драко замолчал и огляделся. — Пойдём, прогуляемся. Здесь душно.

Начало осени давало о себе знать ранними сумерками, но воздух был тёплый и пах мокрыми листьями и недавним дождём. Гарри расстегнул куртку. С того момента, как его уход их Министерства стал неизбежен — он только ждал, когда Малфой завершит свой вклад — Гарри принципиально отказался носить рабочую мантию и одевался только в магловские вещи. Даже Драко не стал застёгивать пальто, а только перекинул через шею тонкий голубой шарф. «Кажется, я вообще никогда не видел его здесь в мантии», — с удивлением подумал Гарри, вспоминая, что все десять лет Драко ходил на работу исключительно в костюмах.

— Как Джинни с малышом? — спохватился Гарри. Несколько дней назад они всем Отделом поздравляли Малфоя с наследником.

— Всё в норме. Только Джин рвётся в полёт. Кажется, у неё начисто отсутствует материнский инстинкт. Зато энергии хватает на нас двоих, — Драко улыбнулся, с удовольствием вдохнул свежий воздух и сменил тему. — Грейнджер запустила масштабную реформу Международного Статута о Секретности.

Они медленно шли по пустынной улице со старыми, облезлыми домами и заросшими газонами.

— Да, Герм даже дома говорит о том, скольких нервов ей это стоило. Обычно мы не обсуждаем рабочие вопросы за стенами Министерства.

— На днях мы прорабатывали с ней некоторые пункты, которые касаются непосредственно наших планов. Гарри, я говорю про частичный выход на сотрудничество с маглами. Думаю, нам стоит двигаться сразу в обоих направлениях.

— Погоди, Драко, ты хочешь продавать магические зелья и маглам? Это круто, но Статут ещё в процессе пересмотра…

— Мы начнем с обычных лекарственных настоек и травяных сборов из магических растений, но без их волшебного эффекта. Даже без него они будут в разы эффективнее того, что есть у них. Когда одобрят сотрудничество и станут известны допустимые уровни магии при работе с маглами, вот тогда… Поттер, да даже сегодняшнее зелье, с трижды уменьшенным магическим эффектом, это в сто раз лучше и безопаснее того, чем травят себя маглы сейчас.

— Ты знаешь, что используют в таких случаях маглы? — глаза Гарри в этот момент походили на два огромных блюдца. Драко засмеялся.

— Поттер! Я, конечно, вёл себя в школе, как абсолютный придурок, но вовсе не был таким. Так что?

Глядя на неуверенное лицо Поттера, Драко закатил глаза.

— Салазар! Драко Малфой, чистокровный слизеринец, уговаривает гриффиндорца-полукровку Поттера решиться на небольшую авантюру, полезную для маглов. Тебе не смешно?

И Гарри засмеялся. Он смеялся так долго, что у него заболели мышцы лица и живота. Но этот смех выражал сейчас всё, что он думал про тот путь, который прошёл Малфой от хогвартского мерзавца с меткой на руке до стоящего перед ним Драко, с горящими глазами убеждающего его в пользе, которую они могут принести магловскому миру.

Маленькая пёстрая сплюшка тихо опустилась на плечо Драко, пока он терпеливо ждал, когда пройдёт побочный эффект зелья. Малфой отвязал записку от лапы совы и нерешительно посмотрел на Гарри, который всё хохотал, не в силах остановиться. Тогда Драко развернул письмо и быстро скользнул взглядом по строчкам. Выгнул бровь и с невозмутимым видом вернул конверту первоначальный вид.

— Что это было? — спросил Поттер, когда приступ закончился, и он смог вытереть слёзы. Малфой пожал плечами.

— Пожалуй, стоит уменьшить количество цитронеллы в составе, — он протянул Гарри письмо и пересадил ему на плечо сову. — Как Люк назвал её?

— Лу, — ответил Гарри, разворачивая пергамент.

— Лаконично, — одобрил Малфой и сделал шаг в сторону, чтобы не смотреть Гарри через плечо. — Итак?

— Эдвард Римус Люпин — Пуффендуй. Люк Густав Генрих Беллуа — Слизерин. Я так и думал. Вы с Люком два сапога — пара! — Гарри улыбнулся и повернулся к Малфою, который с отсутствующим видом смотрел куда-то на крыши домов. — Что хочет за выигрыш его высочество слизеринский принц? Малфой? Ау!

Драко очнулся и засмеялся.

— Вкус свободы вскружил мне голову. А насчет пари: ты не поверишь, Поттер, но я об этом даже не думал!

Примечания:

И наконец....

Горстка первокурсников жалась в стороне, ожидая распределения и рассматривая сияющий Большой зал Хогвартса. Люк совсем не устал. Он нервничал, и магия уже ощутимо покалывала кончики пальцев. Чтобы отвлечься, он начал внимательно рассматривать флаги факультетов. Два из них всё время притягивали взгляд, и Люк хотел понять, какой ему нравится больше: синий с бронзовым орлом или зелёный с серебристой змеёй. Наверное, папа хотел бы, чтобы он учился на Гриффиндоре, и золотой лев на красном фоне просто прекрасен. Но взгляд всё время соскальзывает обратно на синеву и зелень соседних флагов. И мама, и папа, и крёстный — когда родился маленький Скорпиус и назначили дату крещения, Люк стал так называть Драко в мыслях — всегда говорили, что им всё равно, где он будет учиться. Это должен быть его выбор. И всё же Люк боялся ошибиться.

Занятый своими мыслями, Люк не заметил, как началось распределение. И второй громкий крик: «Беллуа!» — заставил его вздрогнуть, сделать несколько неуверенных шагов и сесть на старую деревянную табуретку. Мягкая, потрепанная веками ткань Шляпы коснулась его головы и Люк услышал…

— Мо-ло-дой человек! Даавнооо, давно не было у меня такого сложного выбора. Хм! Три! Целых три факультета с радостью распахнут двери перед твоим умом, но лишь один — перед твоим сердцем. Что говорит твоё сердце, маленький Люк Беллуа?

Люк зажмурился. Он не знал, что говорит его сердце.

— О чем ты мечтаешь, Люк? Тебя привлекают смелые подвиги, рука об руку с благородными и верными друзьми? Или ты хотел бы прочитать все книги мира, чтобы решать самые трудные и важные проблемы? Или ты готов вести за собой других, раскрывая перед ними прекрасное будущее, которое видишь сам?

Люк удивлённо распахнул глаза. Он вдруг понял, что никогда не делил свои мечты. Он хочет всё сразу. «Я хочу быть великим. А ведь настоящий великий волшебник должен быть решительным, находчивым, умным и благородным, чтобы вести за собой других».

— Слизерин! — выкрикнула Шляпа. Люк аккуратно стянул её с головы, положил на табуретку и повернулся к столу под зелёным с серебром флагом. На ближайшие семь лет это место должно стать ему «вторым домом».

Примечания:

ВСЁ! Всех обожаю. До новых идей!