Запертый (джен)

Самые сложные выпускные экзамены были уже позади, остались только лёгкие, почти необязательные. В последние дни ученики вели себя расслабленно и несерьёзно относились к учёбе. Однако учитель старался не обращать на это внимания, ведь через несколько дней он перестанет быть для них непререкаемым авторитетом. Поэтому на уроках нередко раздавался смех, перешёптывания и даже иронические комментарии в адрес учителя, что еще недавно было совершенно невозможно себе представить.

Урок, который сейчас проводил учитель, назывался «Стена» и являлся особенным. Он преподавался только в последний учебный год. Стена отличалась от остальных предметов, которые изучали в школе, таких, как домоводство, ремёсла, история кланов, стихосложение и музыка, литература и письменность.

В последние годы детей рождалось меньше, чем раньше, и в одном классе обычно учились дети разного возраста — от выпускников до тех, кому ещё два года мять школьные сидушки. Но когда начинался урок «Стена», младшие ученики уходили на спортивную площадку, где за ними присматривала учитель Аюми.

В отличие от других дисциплин, практические экзамены по Стене не сдавали. Только устный экзамен по теории.

Кроме того, сегодня Стена была последним учебным занятием для этого выпуска. Учителю больше нечему было научить своих учеников, теперь их ждали лишь пара экзаменов, получение диплома об окончании школы и, наконец, свобода взрослой жизни. Стена была раз в неделю. Ученики внимательно слушали лекции учителя, детально записывали слова и заучивали определения наизусть. Затем они либо повторяли их нараспев все вместе, либо отвечали на вопросы учителя, вставая по очереди.

— Как пройти сквозь Стену? — спросил учитель и выдержал паузу. Ученики молчали, понимая, что в данный момент это вопрос риторический, а не проверочный. Учитель прошёлся туда-сюда вдоль тонкой реечной перегородки, отделяющей класс от остального мира, и продолжил: — Представьте, что её нет. Стена — лишь иллюзия, возведённая нашим разумом. Она существует лишь в наших мыслях, но не в истинной природе вещей. Истинное дао познания пролегает за пределами этой иллюзорной Стены.

— Учитель! — перебил Такаши. — Но стена же не иллюзорна, она вполне себе материальна! Вчера мой дядя не смог остановить тележку, когда спускал её с горки, и врезался в Стену. Вся тележка вдребезги, хорошо, что он вёз глину, а не готовые горшки!

— Вот именно, Такаши, у тебя вместо головы горшок, если ты перебиваешь своего учителя, — сдвинул брови сенсей. — В этом и проблема. Стена иллюзорна только для истинного чистого разума, а для разума, забитого всяким мусором, она вполне себе каменная твердыня! Чтобы постичь дао прохождения сквозь Стену, ученик должен отбросить все свои предубеждения и открыть сознание к безграничным возможностям... Так, что сидим?! Последний урок, так теперь и конспекты можно не вести? Достали кисти и записываем: «Стена — не преграда, но отражение границ собственного ума». Ума... Записали? На чем это я остановился? Ах да: «Растворитесь в потоке бытия, как капля воды в пруду. Почувствуйте, как ваши атомы, соединяясь с атомами стены, образуют единое целое. Граница между вами и стеной исчезнет, и вы обретёте свободу прохождения сквозь неё. Практикуйте медитацию у стены, пока не почувствуете, как она становится прозрачной, легко пропускающей сквозь себя ваше сознание. А за сознанием и тело». Тело, точка. Текеши! Почему не пишешь? Где тушь?

— Танака спер!

— Я не трогал твою дурацкую тушь! — взвился Танака. — Как что, так сразу — «Танака»!

— Сядь, Танака! Такеши, ладно, возьми с полки пузырёк туши! И не мешай Юкио, надо было самому беспокоиться о своих принадлежностях. Так, диктую дальше: «Только тогда вы познаете истинное дао Стены и сможете преодолеть любые иллюзорные препятствия на пути к просветлению. Растворитесь в едином Дао, и Стена исчезнет, как сон. Вы станете одним целым с бесконечным пространством, ничто не будет вас сдерживать. Постигните дао прохождения сквозь Стену — и вы обретёте ключ к свободе». Все, закончили писать. Нацуко, почему ты смеёшься? Встань!

Девочка встала с подушки и одёрнула белое в голубую клетку кимоно. Одноклассники видели, что она пытается подавить смех, и тоже захихикали.

— Я просто подумала, сенсей, а чем я буду дышать там, в Стене? Если у меня получится. Ведь она же, наверно, толстая. Проходить сквозь атомы придётся долго, вдруг я вдохну атомы Стены прямо в свои лёгкие? Как потом быть?

Ребята засмеялись громче. Учитель снисходительно улыбнулся.

— Ты мыслишь обычными категориями. Но при таком отношении к задаче ты никогда не пройдёшь сквозь Стену.

— А зачем сквозь неё проходить? — пискнула Кирика с места. — Разве нам плохо живётся тут? Еду приносят каждый день, одежду заменяют по первой же заявке, книг целая библиотека. Читай — не хочу! Как говорят в народе: «пройти сквозь Стену — это как выпрыгнуть из собственного кимоно — можно попробовать, но потом придется объясняться с городовым, почему ты голышом»!

Класс нестройно засмеялся: шутка была хоть и не новая, но неизменно веселила. Учитель укоризненно покачал головой.

— Тебе всего лишь шестнадцать лет, Кирика, и ты просто повторяешь то, что услышала на улице. А мне семьдесят три, и пятьдесят из них я обучаю молодёжь проходить сквозь Стену. Человечество не должно ограничивать себя одним миром, наша природа — искать новые горизонты и увеличивать познания. Смысл жизни человека — пройти сквозь Стену. И каждый из вас должен прилагать... Хикори, почему ты встал? Урок ещё не закончен.

— Простите, сенсей...

— За что?

— За то, что я сейчас сделаю.

Воцарилась гробовая тишина. Учитель снял очки, протёр их замшевой тряпочкой и снова надел, выжидательно посмотрев на Хикори. Парень собрался с духом и выпалил:

— Сенсей, я вас глубоко уважаю и считаю прекрасным учителем. Вы учили моего отца и мою маму. Но то, что вы делаете — полнейшая бессмыслица. Каждую неделю из года год вы вдалбливаете поколениям людей, что надо учиться проходить сквозь Стену, а хоть кто-нибудь через неё прошёл? Хоть раз? Почему вы сами не уйдёте за Стену, раз это для вас так важно? Не можете? А тогда зачем вы учите других тому, чего не умеете сами?

На этих словах старый учитель отшатнулся, словно после удара.

Миюна, сидящая на соседней подушке, испуганно зашипела на Хикори:

— Прекрати, дурак! Ты дерзишь учителю!

Но он лишь отмахнулся, даже не поглядев на неё, и было заметно, что Миюна разозлилась.

— Сенсей, зачем мы каждый день по семь часов сидим в этих классах и учимся тому, чему научиться невозможно? — Хикори закусил удила, и его уже было не остановить. Парень и так был сложного характера, потерял обоих родителей два года назад и воспитывался приёмными. Учитель слышал, что там парню живётся не сладко, отчим и мачеха заставляли его втройне отрабатывать свою лежанку и кусок хлеба. — Вы нам преподаёте множество способов прохождения сквозь Стену, мы послушно записываем всё в тетрадки, но хоть одному человеку это удалось? Нет. Как вообще может пройти сквозь камень что-то твёрдое? Давно пора признать, что это чушь и никто на это не способен! И что мы в этой каменной бочке останемся навсегда! Простите, сенсей.

Хикори поклонился, сложив ладони, и выбежал из класса. Все девятнадцать учеников оторопело посмотрели ему вслед. Занавеска колыхалась. Кирика закатила глаза, поражаясь наглой выходке. Над классом проплыла тень руки доставщика — кому-то на соседней улице принесли еду или новое платье. Щёлк, лязг — и металлические сочленения ушли вверх, в туман, складываясь на ходу. В отличие от жилых домов, в общественных зданиях потолков не делали.

— Продолжим урок, — сухо сказал учитель. — Никамару, какие тренировки должны предшествовать четвёртому способу преодоления Стены?

— Четвёртый способ, иначе именуемый «Черноголовый журавль взлетает в небеса», достигается с помощью техник сосредоточения на силуэте квадрата, замедленного ритма дыхания и ряда физических упражнений, — отчеканил отличник и почесал затылок. — Сенсей, а что такое небеса?

* * *

Хикори шагал по сорок шестой улице, сунув руки в карманы. Грязно-белая с серыми пятнами Стена незыблемо стояла за круглыми разноцветными крышами, теряясь вышиной в клубящемся тумане, и он надвинул капюшон на лицо, чтобы не видеть её. В детстве он, как и другие дети, любил играть у подножия Стены. Там он загадывал желания и писал своё имя на шероховатой поверхности камня. Теперь он избегал даже случайного взгляда в сторону этой мутной громады. Стена надоела ему, она была повсюду: в мире, куда ни посмотришь, в книгах, на уроках, в поговорках, даже во снах.

Кроссовки мягко ступали по голубому пластику, и шаги почти не были слышны. Но несколько любопытных лиц выглянули из полукруглых окон. В это время детям и подросткам полагалось быть в школе.

— Хикори! — услышал он голос Миюны и замедлил шаг, хотя и не обернулся. — Нам теперь влетит. Я тоже убежала с урока.

— Зачем ты за мной попёрлась? — буркнул Хикори.

— Какой же ты глупый, — сказала Миюна и пошла рядом. — Зачем ты нагрубил сэнсэю? Ведь последние деньки остались, и свобода. Вдруг он из мести захочет испортить тебе жизнь?

— Что он может мне запретить? Ходить в кино? Но я и так не бываю там, ведь днём не показывают ничего хорошего. А до ночных сеансов ещё пару лет ждать... Лишит сладкого на неделю? Я уже не ребёнок, чтобы переживать из-за этого. Тоже мне, «наказание». Вот если бы меня привязали к столбу и высекли… Помнишь, как в той книге? Вот это было бы наказание, а всё остальное — ерунда, как и байки о том, что можно ходить сквозь Стену.

— А я без сладкого умру, наверное, — сказала Миюна.

— Не преувеличивай.

Девушка как бы невзначай взяла Хикори под руку, и они пошли чуть медленнее. Им встретилась пожилая женщина с тележкой, нагруженной продуктами, и школьники вежливо поздоровались. Ни Хикори, ни Миюна не помнили эту даму, хотя лицо её было знакомо обоим. Восемь с половиной тысяч жителей — не так уж много, хотя бы по разу каждый видел всех остальных.

На улицах было немноголюдно, но никто не бездельничал. Доставщики, кажется, обеспечивали всем необходимым, но для нормальной жизни всё равно приходилось много работать. Хикори это знал на собственном опыте. Его опекуны держали пекарню, и хотя муку руки доставщиков приносили сверху и складировали на площади, но мешки таскать и тесто месить приходилось самим.

— Всё же зря, — вдруг сказал Хикори.

— Чего зря? — не поняла Миюна.

— Зря, что нас не бьют плетьми. — Он остановился и твёрдо произнёс, глядя ей в глаза: — Если бы нас колотили, то, может, кто-то и прошёл бы сквозь Стену. Или нашёл способ её взорвать. Как говорит Аюна-сенсей, мотивация творит чудеса.

— Что ты, Хикори! Стена защищает мир. Разве можно её взрывать? — Миюна округлила глаза.

— Ты уверена? Может быть, она не защищает нас, а защищает тех, кто снаружи, от нас? — Хикори скривился в саркастической улыбке.

— И всё же, взорвать… Это как-то слишком радикально, — настаивала Миюна, словно Хикори действительно мог чем-то навредить Стене.

— А почему бы и нет? — Хикори зло пнул какой-то лежащий на пути глиняный черепок. — Если по-другому отсюда не выбраться.

— Мы должны научиться проходить сквозь неё, не разрушая.

— Ты действительно веришь в эти сказки? — спросил он.

Миюна не ответила, лишь пожала плечами.

— Значит, ты хочешь за Стену выбраться? И для чего же?

— Чтобы расширить границы познания, — неуверенно повторила Миюна заученную фразу.

— И как ты думаешь, что находится за Стеной?

— Следующий мир. Он кольцом опоясывает наш мир и в свою очередь тоже окружён Стеной, и так далее. Миры располагаются в форме концентрических окружностей, а Стены вокруг каждого мира имеют разные свойства и признаки.

— Сабуро Мураки, «Устройство Стены и мира», глава четвёртая, параграф семь. Ставлю первый балл, молодец, зубрила. — Хикори освободил руку и резко изменил направление, свернув через переулок на сорок пятую. Круглые цветные домики напоминали шары. У Хикори, шестнадцатилетнего юноши, уже был свой собственный домик-шар на сорок первой улице. Однако ему пока не разрешалось там ночевать. А просто так идти туда не хотелось.

Если бы с ним пошла Миюна… Интересно, согласилась бы она остаться с ним наедине в маленькой спальне, если бы он позвал её сейчас? Хикори привык, что Миюна уже третий год всегда рядом, как-то так получилось само собой. Хикори привык к этому, как к естественному положению вещей и не задумывался, воспринимая её как младшую сестру, несмотря на то, что они были ровесники. Но в последнее время Миюна стала всё больше походить на девушку. Её кимоно стало заметно натягиваться на груди, а бёдра округлились. Хикори, к своему стыду, уже не мог не замечать эти изменения и скрытно посматривал на подругу другими глазами. Однако он не был готов признаться в этом даже самому себе, а тем более боялся показать ей, что она ему небезразлична. Поэтому старался держать дистанцию, используя нарочитую грубость.

Куда можно было бы отправиться и потратить время, которое вдруг появилось из-за прогула, он никак не мог придумать. Хикори скосил взгляд. Миюна семенила за ним, кимоно не позволяло ей шагать широко.

— Слушай, зачем ты носишь это старьё? Оно же неудобное.

— Потому что это красиво. У каждой девушки есть классическое кимоно. Это вот мне подарила мама, — с гордостью сказала Миюна и провела ладонями по талии. Её тёмно-синее шёлковое кимоно с вышитыми иероглифами «благополучие» и розовыми цветами действительно очень шло ей: Миюна не ленилась каждый день утюжить его и завязывать тёмно-бордовый пояс с зелёным витым шнурком. Однако в сочетании с химической завивкой и смешной заколкой в форме зайца старинная одежда смотрелась экстравагантно.

— У меня есть доспехи, катана. И что, мне нужно носить их? — спросил Хикори — Пусть это дань традициям, но им место в сундуке!

— Эти вещи нужны для того, чтобы помнить нашу историю!

— Чтобы помнить историю, надо изучать именно её, а не способы прохождения дурацкой Стены. И ношение катаны не заменит знания!

Услышав эти слова Миюна даже остановилась. Она поджала губы и, кажется, колебалась, идти дальше или нет.

Заметив, что девушки нет рядом, Хикори тоже остановился и оглянулся.

— Чего встала? Я же не про твоё кимоно. Оно красивое и тебе идёт. Но мне тяжело смотреть, как ты мучаешься в нём.

Миюна опять оказалась рядом, но все ещё сердилась.

— В начальной школе целых десять уроков посвящено традициям, разве не помнишь? А литературу и так все знают, какой смысл её изучать? — сказала девушка.

— Вот-вот, «целых десять уроков»! А ты прикинь, сколько уроков мы потратили на то, чтобы научиться ходить сквозь стену! Ладно, не трудись, я уже посчитал. Тридцать!

— Ну и что, — упрямилась Миюна. Почему-то ей было неприятно, что Хикори так отзывается об уроках Стены. До этого момента он никогда не говорил на эту тему.

— Послушай, тебе уже шестнадцать лет. Неужели ты до сих пор не поняла, что нас дурят? То, что можно пройти сквозь Стену — это ложь. Никто никогда не проходил. Я специально в библиотеке интересовался, есть ли записи о таких случаях. А значит, и учение о концентрических кругах тоже может быть ложью. И за Стеной может скрываться что угодно. Мы не знаем, как устроен мир. Учитель говорит нам неправду, хотя и сам в неё, кажется, верит.

— Как ты можешь так говорить, Хикори! Учитель добрый, он десять лет готовил нас к жизни!

— Вот и спасибо ему, низкий поклон! Однако не знаю, как ты, но я уже готов к жизни. В школе меня больше не ждите!

Бросив эти слова, Хикори быстро пошёл прочь. У Миюны задрожали губы.

— Хикори! — жалобно позвала она. Он не оглянулся, и она со слезами крикнула на всю улицу: — Хикори! Почему ты так всегда... Я же тебя лю...

Миюна вовремя сдержалась и не произнесла вслух слово, которое было бы стыдно сказать в присутствии других людей.

Хикори запнулся, но удержал равновесие и, обернувшись, посмотрел на Миюну. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга. Девушка стояла неподвижно, затаив дыхание. Хикори сглотнул, медленно отвернулся и пошёл прочь. Миюна же осела на колени и закрыла лицо руками.

Рассерженный парень шёл вперёд, не замечая ничего вокруг. Внезапно он увидел Миюну в новом свете, словно рядом с ним вдруг оказался совсем другой человек. Нет, он, конечно, подозревал, что Миюна, но...

«Она хотела сказать „я люблю тебя“», — подумал Хикори. Слово «люблю» было всем знакомо, но говорить его о ком-то, кроме близких родственников, было очень личным, даже интимным делом. Хикори покраснел до корней волос, только представив, как Миюна чуть было не произнесла это слово так громко.

— Чёрт! — воскликнул Хикори, хлопнув себя по лбу. Он внезапно осознал, как его поведение выглядело в глазах Миюны. Каким же он был глупцом, что так растерялся! Нужно срочно вернуться и объясниться с ней.

Он бросился обратно, ища глазами знакомый силуэт в синем кимоно. Однако на том перекрёстке, где они расстались, Миюны не было. Внутри у Хикори похолодело, и он испугался так, как никогда ещё не пугался в своей жизни. Юноша в отчаянии метался по улицам и переулкам, пытаясь отыскать свою подругу. Но Миюна как будто испарилась. К тому же на улицах не было ни души, и никто не мог сказать, видел ли кто-нибудь девушку в кимоно.

В конце концов Хикори свернул в длинный кривой переулок, который через четверть ри выводил к Стене. И тут ему повезло: в самом начале переулка он увидел малыша, который играл в песочнице.

— Эй, мальчик, — присел рядом с ним на корточки Хикори, — ты не видел здесь девушки в таком красивом синем кимоно?

Мальчик отложил лопатку, которой с серьёзным видом наполнял песком ведёрко, посмотрел на Хикори неожиданно умным взглядом и сказал:

— Видел.

— Правда? А какой у неё был пояс? — на всякий случай спросил Хикори. Мало ли, вдруг у ребёнка разыгралась фантазия.

— С зелёными верёвочками, — ответил ребёнок. — И цветочки красивые.

— Вот как! — обрадовался Хикори. — А куда она пошла? Мне очень надо её догнать!

— Туда, — малыш показал лопаткой в сторону Стены.

— Спасибо, приятель! — поднялся Хикори с колен и помахал малышу рукой. — Я обязательно угощу тебя леденцом на палочке, дружище!

Хикори мчался по переулку так быстро, словно хотел побить рекорд школы. Вскоре добежал до самой Стены, удивляясь, почему до сих пор не догнал Миюну. Она точно не могла бежать быстрее него в своём узком кимоно.

Однако Миюну он нигде не увидел, словно она провалилась под землю. Хикори остановился, не веря своим глазам. В этом переулке не было места, где могла бы спрятаться девушка, даже если бы захотела. Вдоль всего переулка тянулся высокий глухой забор, какой всегда делали в кварталах, граничащих со Стеной. Все двери в заборе были заперты. Кроме того, Миюна не пошла бы ни в какой чужой двор. Но куда же она исчезла?

Хикори медленно шёл вдоль Стены, рассматривая пыль, которая скопилась у её основания. Эта пыль появлялась неизвестно откуда — возможно, она была частью самой Стены, которая осыпалась под действием ветра, а может быть, этот мелкий песок заносило из каких-то далёких неведомых мест. Раз в году пыль собирали в кучи и ссыпали в мешки. Гончары использовали её для укрепления глины, а лишние мешки забирали доставщики.

И тут Хикори увидел следы Миюны. Он замер на месте, словно его пригвоздили к земле. Её сандалии он ни с какими другими не мог спутать. Цепочка следов вела прямо к Стене. Совсем близко у подножия следы прерывались, как будто Миюна в нерешительности переступила с ноги на ногу, а потом... исчезла в Стене.

Мир окружала Стена. Но теперь в этом мире не было Миюны.