Жертвоприношение (джен)

От автора

Как могла бы сложиться судьба Энакина, если бы выжил Квай-Гон Джинн? Старый мастер, отодвинутый интригами на задворки Ордена, опальный джедай, который не меняет своих убеждений уже много десятелетий. Он человек несомненно заслуженный и не требующий для себя особого положения, но все его намерения, как правило, истолковываются превратно. Порой он встречает сопротивление своим замыслам не только со стороны Совета — этого оплота крайнего консерватизма, переходящего в реакционность, но и от своего собственного падавана Оби-Вана Кеноби, не склонного идти на риски конфронтации с магистрами и настроенного гораздо более конформистски.

Итак, была ли возможность у Квай-Гона воспитать Энакина настоящим джедаем, таким, каким был он сам? Или, быть может, мальчик был обречен, принесен в жертву почти сознательно, но чей жребий сумел перевести на себя мастер Джинн, трагически погибший в схватке с вернувшимся откуда-то из небытия ситхом? Квай-Гон и мог, и, одновременно, не мог этого сделать. Он ушел, однако, оставив задел на будущее. Энакин всегда считал его своим первым учителем, и даже когда оказался на темной стороне, бывало вспоминал мастера Джинна. Тот посеял в мальчике добрые ростки, которые не смогли сгубить внешние невзгоды. Несомненно, Квай-Гон сделал бы все возможное и даже невозможное для того, чтобы Энакин и стал тем самым Избранным, призванным привнести равновесие в Великую Силу — отлично подготовленным джедаем, но история не знает сослагательного наклонения. И все же Джинн принес сам себя и был принесен в жертву другими, для победы своего замысла.

Музыка всеобщего праздника.

https://m.youtube.com/watch?v=ghxzLw2wRis

Энакин мастер джедай.

https://i.redd.it/p0efv2oyr7i71.jpg

Храм джедаев никогда не выглядел столь необычно, как он выглядел в этот теплый и светлый солнечный день. Яркое солнце щедро согревало своими лучами колоссальные толпы народа, заполонившие все пространство у Храма где только хватало свободного места. Возможно, здесь присутствовало несколько десятков миллионов жителей столицы. Это было похоже на какой-то праздник, массовые гуляния с танцами и песнями, которые толпы начинали и подхватывали то здесь, то там. Повсюду реяли государственные флаги Галактической республики, перемежающиеся с символикой Ордена джедаев, которыми горожане украшали свои одежды в знак почтения и лояльности. Ветер трепал вымпелы и ленты, а высоко в небе авиация украшала небо разноцветными полосами. Всюду царило необычайное оживление, равному которому никто не мог бы вспомнить уже много веков.

Канцлер республики Рабадин Гаенг, в сопровождении лидеров сената, должен был прибыть с минуты на минуту в Храм, для проведения какого-то очень важного мероприятия.

Высокий седовласый старик, с окладистой бородой и умудренным взором, вошёл на балкон центральной башни, где располагался Совет Ордена.

Он приблизился к одетому в светлую робу молодому человеку, стоявшему у перил и смотревшему на все безбрежное колыхающееся море радости, которое он ощущал в золотых потоках Силы.

— Здравствуй, Энакин, — ласково произнес старик, обернувшемуся и склонившемуся перед ним в почтении джедаю. — Сегодня знаменательный день. День, за очень долгое время существования нашего Ордена. Первые лица Республики сегодня прибудут в Храм, чтобы отдать дань уважения величайшему джедаю и нашему Избранному, который сумел привнести равновесие в Великую Силу. Этот джедай ты, мой мальчик.

— Спасибо вам, учитель, — скромно ответил Энакин. — Я лишь следовал своему пути и тем наставлениям, что получил от вас, мастер Квай-Гон.

Это был молодой человек лет тридцати, с добрым и светлым лицом, на котором играла приветливая улыбка. Небольшая золотистая борода, которую он отрастил в подражание своему учителю, очень шла ему, вместе с локонами волнистых волос ниспадающих до самых плеч.

— Даже в момент величайшего триумфа ты остался прежним Энакином — ребенком с большим сердцем, которого двадцать лет назад я встретил на Татуине, — Квай-Гон по-отечески положил руки на плечи юноши. — В тебе нет ни тени зазнайства, хотя сладостные фанфары всеобщей любви сумели сбить с толку не мало хороших людей. Я счастлив, что мне довелось обучать тебя.

Энакин благодарно кивнул.

— А мне посчастливилось стать вашим учеником, — застенчиво произнес он.

Квай-Гон тепло посмотрел на стоявшего перед ним воспитанника. Двадцать лет — для человеческой жизни это так много. Сколько всего может произойти за такой большой срок. Он нашел его на пустынной планете, на которой оказался не иначе как волей Великой Силы, сосредоточившейся в маленьком человеческом существе, пребывавшим в невзгодах и тяготах суровой жизни невольника, но не терявшего присутствия духа, отзывчивости и благородства, — тех качеств, что редко встречаются у нынешнего поколения людей. Мальчик Энакин рискнул жизнью для незнакомцев, попавших в беду, и выиграл опасное состязание, завоевав свободу.

Мастеру Квай-Гону пришлось непросто, когда он всё-таки добился от Совета магистров, весьма раздраженных его назойливым идеализмом, согласия на обучение Энакина. Юный Скайуокер стал его падаваном. Не было учителя удачливей старого мастера — Энакин превзошел все ожидания, какие только на него возлагал Квай-Гон. Он был положительным во всем — милосердный и стойкий, умелый и серьезный, отважный боец и благостный хранитель жизни, — вот кем стал Энакин за долгие годы обучения в Храме джедаев.

— Ты стал мне больше, чем просто учеником, Энакин, — ты стал мне сыном, — произнес важные слова для них слова Квай-Гон. — Я всегда считал тебя своим сыном, пусть мы и не плоть от плоти.

— Благодарю тебя… Отец… — тихо сказал Энакин. Глаза его увлажнились, но это были скупые, мужские слезы, которые предательски грозили стечь по щекам. — А я всегда считал тебя своим отцом… Ты стал мне отцом, и всегда им был.

Они заключили друг друга в объятья. Это был душевный порыв благородных чистых людей, для которых долг и честь были превыше всего.

— Энакин, — продолжил Квай-Гон, немного отстранившись. — Сегодня канцлер Гаенг провозгласит тебя Героем Республики. Под твоим командованием, Добровольческая Освободительная Республиканская Армия сокрушила нечестивую мафиозную империю хаттов, и избавила от жалкой участи триллионы рабов. Джедаи и добровольцы очистили пространство Внешних территорий от пиратских банд, от гильдий наемников, от наркокартелей — всех тех, кто уничтожал и уродовал саму жизнь.

Вслед за этим набрался смелости и Сенат, объявивший организованную преступность вне закона в Республике. «Чёрное солнце» и ряд подобных криминальных сообществ прекратили свое существование. За пять лет была проделана огромнейшая работа, и она завершилась успешно. Ты доказал скептикам, что именно тебе выпала главная роль в священном плане всего доброго, что есть в галактике.

— Это потому, что вы учили меня, — простодушно ответил Энакин.

— Да, и я очень этому рад, — торжественно ответил Квай-Гон. — Ну а теперь, тебя ждут, мой ученик. Ждут внимательно и с придыханием. Ждут все — и важные господа из самых высоких политических сфер, и простые граждане, у которых, благодаря тебе, появилась уверенность в завтрашнем дне. В дне, когда зло было окончательно низвергнуто, а всюду воцарилась истина и всеобщее братство. Встреть их всей душой и всем сердцем, на которое ты только способен. Иди, мой ученик, мой сын. Иди, и принеси мир галактике…

* * *

Оби-Ван с воплем проснулся. Где он?! Где это белое великолепие, которое он наблюдал как будто со стороны? Он оказался в полутемной комнате на узком жёстком ложе, и ещё не совсем пришел в себя от увиденного сна.

За стеной противно пищали вомп-крысы, чуявшие запах человеческого жилья. Ветер задувал через трубу в небольшой очаг, служивший Оби-Вану местом для приготовления пищи. Он опять забыл закрыть задвижку, и небольшие облачка угольной пыли выплескивались наружу из очага с каждым порывом ветра. Хотелось пить. Оби-Ван нашарил у изголовья чайник, и принялся жадно глотать кипячёную воду. Утолив жажду, он поднялся со своей постели.

Вот уже десять лет он ведёт скрытую жизнь на Татуине, после того, как его ученик — джедай Энакин Скайуокер перешёл на тёмную сторону силы, и стал ситхом Дартом Вейдером. Новоявленный тёмный лорд безжалостно вырезал всех, кто находился в Храме, не пощадив даже детей. Энакин расправился с теми, кого знал его очень давно, ещё ребенком, когда он впервые появился среди них в пыльной крестьянской одежде, с провинциальной непосредственностью и доброжелательным любопытством. Несмотря на свой потенциал, он так и не стал всеобщим любимцем. Его учитель Кеноби полагал, что только неукоснительное следование кодексу и наставления магистров могут направить падавана Энакина на путь истинный. Как же он ошибался! Оби-Ван вздрогнул, вспомнив ужасающий золото-кровавый цвет глаз Энакина, когда он, искалеченный и обгоревший, кричал: Ненавижу! — в ответ на горестные крики его бывшего учителя.

Он так и не решился лишить жизни Энакина/Вейдера — Кеноби страшился его — даже того беспомощного, лежащего ничком на чёрном вулканическом песке, едва живого тела, в котором клокотала неукротимая ярость. Скрыв своё присутствие в Силе, Оби-Ван бежал с планеты, прихватив с собой Падме — любовь и тайную жену бывшего ученика. Это из-за неё Энакин решился на страшное преступление, предав всё и вся. Он никогда не мог избавиться от привязанностей, и в конце концов, они его погубили. Доктрина джедаев оказалась права — и Оби-Ван не считал себя виноватым. Виноват был только Энакин, который не смог отречься и забыть собственную мать, не устоял перед красотой и соблазном молодой, красивой девушки, и полюбил её преступным чувством, которого не должно было существовать в сердце джедая.

Падме вскоре умерла, не вынеся страшной мысли о том, каким чудовищем стал её любимый.

После себя она оставила двоих детей-близнецов — мальчика Люка и девочку Лею, скончавшись от горя прямо на родильном столе.

Лею забрал себе алдераанский король Бейл Органа, а Люка Оби-Ван привез на Татуин и пристроил в семью Оуэна и Беру Ларсов, ставшим мальчику приемными родителями.

Теперь, когда Республика пала, и её новыми хозяевами стали ситхи, отбросившие прежний покров тайны, настал черед Оби-Вана жить в пустоши с миской варёных бобов в день, приправленных кусочками жареного сала и бурдюком кумыса из молока банты.

«Как же так вышло?» — изо дня в день задавал он себе этот вопрос, и не находил ответа.

Ответ ускользал от него, казался неясным и далёким, пока Оби-Вану не приснился его сегодняшний сон. Вещий сон. Кошмар, похожий на радость.