Не хомяк (джен)

— Давай скажем, что я хомяк? — Жёлтые с искорками глаза смотрели на меня испытующе. С надеждой. И тем всепроникающим теплом, на которое способны только животные.

В ответ я только помотал головой. Это было ясно как день: мама точно-точно не разрешит мне этого зверя.

Сегодня, как раз перед снегопадом, я отправился в дальние поля. Мы жили почти на краю города. Ещё пара улиц, и открывался безбрежный океан равнин, холмов и камышей. Летом поля ходили волнами от каких-то зелёных злаков. Осенью над вспаханной чёрной землей, перемешанной с жёлтой соломой, летали хищные птицы и зорко высматривали добычу. Зимой всё было укутано толстым слоем белого, пушистого и очень мокрого снега. Поля менялись. А камыши шуршали всегда. Только летом они были зелёные, а осенью чернели. Что выглядело особенно красиво в окружении пожелтевшей травы.

Так или иначе, а за городом всегда можно было найти интересное занятие. На прошлой неделе, например, Кеша из соседнего дома нашёл там большой железный поднос. Он был совсем немного продранный в середине. И у него не хватало одной ручки. Зато он громко гремел, если бить по нему чем-то железным. А предстоящей зимой это станет, наверное, самым быстрым средством передвижения на Высоких Горках у ельника. Побьёт даже рекорд пустого корыта. Да. Не скрою. Я надеялся найти в полях что-нибудь особенное. И нельзя сказать, что я не нашёл.

Зорко осматривая новые поступления, я подошёл к горе колючих веток. Не знаю почему, но некоторые люди не любили жечь костры и не ленились выбрасывать всякий растительный мусор за пределы города. Обычно в обрезках кустов, пожухлых листьях или ботве не было ничего интересного. Но не в этот раз. Уже удаляясь, краем глаза я вдруг заметил движение. Что-то... Кто-то копошился в самой глубине чёрных корявых веток.

— Эй, ты кто? — тихим голосом позвал я. Не видя собеседника, я не был уверен, что хочу, чтобы мне ответили.

Через пару минут из-под груды веток, пыхтя и отфыркиваясь, выбрался зверь. Большие глаза с надбровиями. Круглые выразительные ноздри. Нелепые, не в меру длинные висячие уши. Длинный чёрный хвост. И внимательные желтоватые глаза. Если бы я никогда не видел книжек с драконами, я бы решил, что это щенок. Не очень красивый. Почти без шерсти. Неизведанной породы. Но это был дракон. Самый настоящий.

— Привет, — сказал он мне одними глазами. — Возьмёшь меня к себе?

— Мама не разрешит, — тут же выпалил я. Слишком хорошо я помнил, сколько слёз пролил, когда недавно пытался оставить у нас хромоногую собачку. Она, правда, как потом оказалось, принадлежала сторожу дяде Мише, который ещё долго ворчал и матерился, взывая к справедливому небесному суду за покражу чужих собак. Но ведь мама тогда не знала, что собака хозяйская. Вид у животного был несчастный и в меру запущенный. Что не тронуло маминого сердца. А теперь вот целый дракон.

— А давай скажем, что я хомяк?

Предложение и вправду было неожиданным и интересным. Вполне возможно, это бы даже сработало. Если бы не одно но. Дракон, пусть даже и маленький, никак не был похож на хомяка.

По выражению его морды я понял, что он умеет не только говорить без слов, но и читать мысли других. Пригорюнившись, он вздохнул.

— Ночью тут будет холодно.

Ещё бы. Ближе к вечеру обещали снег. А к утру будет сильный ветер. Настолько сильный, что, может быть, можно будет даже в школу не ходить. Даже средним классам.

Повисла тяжёлая пауза. Мелкий тонкий хвост поник. Длинные уши уныло свисли по обеим сторонам головы.

— Вообще-то взрослые редко что замечают… — тихо начал я.

— Я обещаю не высовываться! — Дракон с энтузиазмом и жаром кивнул.

Едва я расстегнул пальто, как он тут же запрыгнул мне на грудь. Уцепился за свитер тонкими маленькими коготочками. Эх. Наверняка останутся затяжки, и мама потом будет ругаться, что я «опять испортил хорошую одежду».

— Как ты вообще сюда попал? — невпопад спросил я, пытаясь застегнуть пальто, изрядно распухшее от сидящего на мне зверя.

Дракон немного покопошился внутри, а потом нехотя пробурчал себе под нос, еле слышно:

— Выбросили меня.

— А разве драконы не живут отдельно? Гордые и свободные? — тут же выпалил я, почему-то шёпотом. Может быть, надеясь, что он не услышит.

Но он услышал. И даже ухмыльнулся в ответ. Жёлтые глаза загорелись на мгновение. А потом погасли.

— Не всегда, — коротко бросил он, и я понял, что эту тему не стоит развивать.

Как всё-таки мало мы знаем о драконах! Это только на вид чешуя жёсткая. На самом деле она нежная. Атласная. Струи тёплого воздуха щекотали грудь. Как и положено поступать с хомяками, я нёс дракона за пазухой.

Шесть пролётов нашей не самой новой девятиэтажки растянулись на пару столетий. С каждым шагом сердце моё билось всё сильней. Запах квашеной капусты по углам навевал тоску. Разветвлённая паутина какого-то оптимиста, надеющегося дожить у нас на лестничной площадке до самого лета, не могла поднять боевой дух. Я никак не мог поймать ритм. То скакал через две ступеньки, то останавливался внезапно и потом еле плёлся со своей тёплой тяжёлой ношей. Будущее рисовалось совершенно непредсказуемым и трагически туманным. Но жизнь свою без этого дракона я себе уже точно не представлял.

— Мам, — начал я с порога самым просительным голосом. — Мам.

Она копошилась на кухне. Поварёшка громко звякнула, опускаясь на плиту. Мгновение спустя мама появилась в проёме двери, вытирая мокрые руки о застиранный красный фартук. Мы с папой всё собирались купить ей новый, но так и не собрались. Взгляд у мамы был внимательный и цепкий. Сердце моё поднялось к самому горлу. Сейчас всё решится. За пазухой тихонечко ворочался дракон. Наверное, ему было не очень удобно в позе хомяка.

— Говори.

— Вот, — прошептал я и не смог продолжить. Слёзы солёной лавиной предательски покатились из глаз. За ту секунду, что съёжившийся и старательно намазанный глиной дракон вылезал из-за пазухи на свет золотистой лампы коридора, я успел представить себе решительный мамин отказ, мои бесполезные слёзы, а потом — долгую дорогу в поля, за город, потому что расстаться с этим тёплым кожистым зверем я был уже не в силах. Нас ждала суровая холодная ночь. Утром или на следующий день случайно забредшие в те края люди — может, даже наши соседи-мальчишки — обнаружат два трупа. Окоченевшего мальчика с улыбкой на губах и маленького исхудавшего котёнка, крепко прижавшегося к его груди в напрасном стремлении получить каплю тепла.

— Говори, — отрывисто произнесла мама. И я понял, что она тоже волнуется.

Я набрал побольше воздуха и начал безобразно тараторить. По выражению маминого лица я догадывался, что она не может разобрать ни слова в моей пламенной, но невнятной речи. Но остановиться я уже не мог. Мне казалось, что если я скажу без остановок всё-всё, то у нас будет небольшой шанс:

— Я нашёлхомяка. Онинемногоедят. И почтисовсемнешумят. И ябудугулятьснимтриразавденьчестно. И ещё..

— С кошками не нужно гулять, — грустно сказала мама.

— Что? — не понял я.

— Ну, это же не хомяк. Я вижу своими глазами. Ты всё же притащил в дом котёнка. Надеюсь, ты не стащил его с чужой кухни. Имей в виду, если за ним придут его настоящие хозяева, я немедленно его им отдам.

— Конечно, мама, — почти одновременно прошептали мы, не в силах поверить своему счастью. Дракон на радостях чуть не развернул свои крылья, но я успел их поймать и запихнуть обратно под слой золотистой глины. Мама, конечно же, заметила это моё движение и, слегка скривив губы, скомандовала:

— Иди немедленно помой его в тазу. Лучше с мылом. А я пока закончу с обедом.

И мы вприпрыжку понеслись в ванную.

— Ты любишь мыться? — шёпотом спросил я.

— Не то чтобы очень, но сейчас это не помешает.

— А как же крылья? Без грязи они будут особенно заметны.

— Я ими обмотаюсь. Будет похоже на кожу.

Тёплая вода и белая пена. Скоро они стали совершенно непередаваемого цвета. Дракону действительно было нужно принять ванну.

Через какое-то время плескание и отфыркивание прекратились, и в ванной наступила тишина.

— Бр-р, — не удержался я, когда разглядывал кожистое маленькое животное, стоящее передо мной в раковине. — Бр-р. Мама ни за что не поверит, что это кошка.

Дракон же задумчиво смотрелся в зеркало, поворачиваясь то левым боком, то правым.

— Знаешь, есть такие бесшёрстные кошки… — начал он.

— Главное, чтобы мама о них знала.

Первый ужин прошёл замечательно. Оказалось, драконы едят практически всё на свете. А мама, глядя на бесшёрстные крылья «малютки», как она окрестила найденного «котёнка», только вздыхала и подкладывала в его миску новые кусочки.

— Знаешь, лучше я в следующий раз у тебя в комнате буду есть, — произнёс дракон немного охрипшим голосом, уютно устраиваясь у меня на подушке.

— Тебе не нравится, как мы пахнем? — спросил я с тоской. Где-то я читал, что у драконов очень нежный нюх и они не любят, как пахнут другие животные. Потому и селятся обычно на отшибе.

— Нет, — быстро ответил дракон, и я услышал по тону его голоса, что он улыбается. — Вовсе нет. Просто когда ешь, иногда очень хочется полетать.

И тут он расправил свои тонкие кожаные крылья и взмыл под потолок. Потом под каким-то невозможным углом спикировал к окну и чуть не вылетел в форточку, но вовремя удержался за штору, чуть надорвав ажурный край своими маленькими острыми когтями.

— Лётчики, наверное, душу бы продали — только б увидеть, как ты летаешь, — восхищённо прошептал я. — Это же просто фантастика.

— Может и продали б. Но ты ж её не купишь? — насмешливо спросил дракон и прищурился. — И не отдашь меня кому попало, верно?

— И никакому кому попало тоже не отдам. Вообще никому, — убеждённо пообещал я, и дракон спикировал обратно на подушку.

— Тогда спи давай, комупопало, — ворчливо прошептал он, согревая мне ухо тёплым дыханием. — У нас вся жизнь впереди.

* * *

Жизнь и правда сверкала и мерцала впереди тысячью озорных и манящих красок. Оказалось, что гулять со своим драконом весело даже в самый пасмурный день.

— Кто это у тебя там? — протянул Кеша, пытаясь разглядеть, что же я так усиленно прячу.

— А ты не видишь? — нарочито грубовато ответил я и вытащил… дракона. Из-за пазухи. Он расправил крылья, вытянул чешуйчатый хвост и горделиво посматривал вполглаза на ошалевших ребят.

Между землёй и небом повисла ошеломлённая тишина.

— Это что, самый настоящий, что ли? — не выдержал самый мелкий из нас, Гошкин брат.

— Ага, — почти одновременно протянули мы с драконом.

Ответом нам был длинный протяжный свист глубочайшего уважения.

— А что, он и огнём может? — Вопросы посыпались один за другим, как выстрелы в тире.

Дракон смешно прищурился и тут же пустил в небо струю золотистого тёплого пламени.

— И летать умеет?

— Нет, — тихо проговорил я и немедленно пожалел, что вообще вышел на улицу. Дело в том, что мой дракон практически не умел летать. Да, в первый вечер он мне показал чудеса пилотажа, пустил, так сказать, пыль в глаза. Но потом признался, что может летать только в ограниченном небольшом пространстве. И держится в воздухе не больше пары минут. Чего мы только не делали! Крылья осматривали и ощупывали. Я хотел даже отнести его к ветеринару. Сказал бы, что это птенец. Чешуйчатый мой найдёныш решительно отверг эту идею, так же как и несколько других, включавших в себя скидывание с высокой скалы (собак же учат так плавать) и пару методов самолечения.

— Он что — дефективный? — осторожно протянул Кеша.

— Сам ты дефективный! — решительно отрезал я.

— Так давай научим его! — тут же завопила пара голосов.

— Если жизнь не научила — вряд ли мы сможем, — грустно высказал я свое давнишнее предположение.

Дракон только в раздражении повёл плечом.

— И вообще, что нам, заняться больше нечем? — поспешно постарался я перевести разговор на другую тему.

Занятий для нас нашлось миллион. Первым делом мы замечательно запалили ту самую кучу обрезанных ветвей, в которой я нашёл своего малыша. Потом выжигали узоры на различных предметах, заодно проверяя степень их горючести.

Конечно, наше веселье не осталось безнаказанным. Уже вечером мама мне сказала, что если я ещё раз устрою пожар на свалке, то она лично оторвёт мне голову. Вид у неё был при этом действительно сердитый, так что я подумал, что без меня дракону будет совсем грустно, и решил временно приостановить исследовательскую деятельность. Ребята со мной согласились. Их всех тоже нравоучали тем вечером, некоторые разговоры не обошлись без рукоприкладства.

Так что дракон лишь иногда пускал струи синего тёплого дыма в серые тучи, а мы носились по лесам, лазали по деревьям и скатывались с гор. Вспарывая мокрый снег, перемешанный с грязью. Незаметно для всех уже наступила осень.

* * *

На самом деле дракон не очень любил снег. Каждый раз, когда эта субстанция попадала на его бока, чуть вздёрнутый нос или уши, он начинал громко фыркать и пускать чёрный дым из ноздрей. Поэтому мы не удивились, когда на Высоких Горках у ельника он сообщил, что не будет больше как свинья валяться в снегу. На наши возражения, что свиньи в снегу не валяются, их уже успевают всех съесть к этому времени, дракон мрачно отвечал, что свиньям он, конечно, сочувствует, но в снег больше не полезет. Ни за что.

Мы недоумённо пожали плечами и побежали на горку. Оставив его одного. А зря. Через какое-то время я вдруг услышал душераздирающий карк, и недоброе предчувствие сжало моё сердце. Бросив бабушкин поднос прямо на середине горы и кубарем скатившись обратно к подножью, я увидел стаю ворон. Нет, не так. Клубок ворон. Все они катались по притоптанному снегу у большой сосны и верещали как ненормальные. Я бросился туда, что было силы размахивая руками и вопя. Вскоре на мой крик прибежали запыхавшиеся, красные и мокрые ребята. Все вместе мы разогнали мерзких птиц. На снегу лежал мой дракон. Ноздря порвана. Губа рассечена. Глаз заплыл. И крыло как-то неестественно заломлено на бок.

Я схватил его, прижал к себе и почувствовал, как быстро бьётся его сердце.

— Всё на сегодня, мы домой, — решительно сказал я и быстро понёс несчастного по направлению к дому.

— Это... Я тебе потом громыхало твоё принесу, ладно?! — завопил Кеша, и я подумал, что он настоящий друг.

Я старался не бежать. Мне ужасно хотелось занести страдальца к ветеринару. Но он очень строго посмотрел на меня своими полутора глазами и сказал:

— Даже думать не смей.

А потом добавил тихо:

— Извини...

— За что? — не сразу понял я.

— Ну, что я не смог постоять за себя. И вообще. Я же дракон. А тут какие-то вороны... Теперь все твои смеяться будут, — проговорил дракон одними губами

— Глупости какие! — сказал я ему в самую макушку. — Выдумал ещё. Их много, ты один. Тут любой растеряется.

А потом прижал его к себе ещё сильнее и совсем тихо добавил:

— Я люблю тебя. Очень-очень. Ты только береги себя, ладно?

После того случая я ходил на Высокие Горы только с портфелем. Когда мы отправлялись кататься, я устраивал его глубоко под ветвями старой ёлки. А дракон сворачивался в нём клубком и сладко спал. Зимой он вообще больше всего любил спать.

Как-то он пожаловался мне, что всё время мёрзнет. Вернее, это Кеша догадался:

— У тебя такие уши холодные. Мёрзнешь, да?

И мой мужественный немногословный дракон признался чуть слышно:

— Ага.

Мы долго думали, что с этим можно сделать. Как греть дракона на постоянной основе. И тут у Кеши родился гениальный план. Дело в том, что Кешина бабушка непрерывно вяжет. На самом деле, никто уже не в состоянии понять, хобби ли это такое или нервное расстройство. Но только у Кеши дома уже всё связано. Вязаные шторы, наволочки и покрывала, свитера, штаны, шарфы на много километров, варежки на все случаи жизни и любую погоду, ночные рубашки и колпаки для сна. Пользуясь официальным званием нашего дракона — «гладкошёрстный кот», — Кеша слёзно попросил бабушку связать для бедняжки свитер. Уважаемая труженица необычайно вдохновилась и принялась за работу. Помню, как долго и мучительно мы не решались отправиться на примерку. Но, поскольку бабушка без этого отказалась даже начинать работу и при этом от неутолённого желания связать нечто новое начала болеть и хиреть, мы всё же пошли. Дракону были даны сотни инструкций и наставлений. Кеша обещал обеспечить срочное отступление в любом непредвиденном случае. Мы оба с ним поклялись ни на шаг не отходить от дракона. Но бабушка нас обхитрила. Всё-таки жизненный опыт и сноровка поставят шах и мат любому новичку. На кухне нас ждали изумительные, ещё горячие, пышные, румяные пироги с тонкой поджаристой корочкой. И огромная банка сливового варенья. С орешками, трудолюбиво извлечёнными из сливовых косточек и сваренными вместе. Хрустящими. Невозможно ароматными. Заставляющими проглотить язык, потерять память и способность к самостоятельным решениям. Так и получилось, что дракон с бабушкой удалились в её комнату на примерку, а мы с Кешей этого даже не заметили. Минут через сорок они вышли, тихие и весьма довольные друг другом. С тех пор наш дракон был обеспечен свитерами всех фасонов и расцветок. Преобладали жёлтые тона. А понизу всегда шла вышивка: маленькие синие дракончики. Я подозрительно поглядывал на дракона, но он лишь довольно ухмылялся и молчал. Поскольку Кешина бабушка тоже молчала, мы решили не придумывать проблемы на пустом месте и не делать из мухи слона, а из кота — дракона.

* * *

Время шло. За милой ранней зимой наступили холода. Снег сперва необычайно радовал. Потом просто веселил. Но вот и он успел надоесть до зелёных мух перед глазами. Дракон рос. Иногда мне становилось стыдно, что я так и не придумал ему имя. Дома мы звали его Котёнком. С ребятами на улице — Драконом. Мама лишь качала головой. Иногда порывалась объяснить мне, что котов ни к чему так часто таскать на улицу. А однажды сказала:

— А ты знаешь, что это никакой у нас не Котёнок?

Чем напугала меня бесконечно. Я, конечно, надеялся, что она не выгонит нас из дома, даже узнав, что один из нас — дракон. Но ряд запретительных мер мог изрядно испортить нам жизнь. Я зажмурился и очень тихим голосом спросил:

— А кто же он?

— Самый настоящий здоровенный Кот! — воскликнула мама, словно не замечая моего смятения.

— Может, не надо его так много кормить? — робко спросил я, ловя на себе неодобрительные взгляды Дракона.

— А может и наоборот. Растущему организму нужна энергия, — философски заметила мама и потрепала Дракона по длинным висячим ушам.

Зима всё не собиралась заканчиваться. Но хотя бы подошла к своему логическому пику. Приближался шумный, весёлый, странный и волшебный праздник. Дома появлялись шуршащие свёртки, которые тут же прятались по углам. Разные красивые банки с необычной едой отправлялись в кладовку.

— Это на Новый год, — говорила мама и улыбалась.

У меня текли слюнки и кружилась от приятных предчувствий голова.

И вот тот самый день наступил. В большую комнату торжественно переехали из остальных комнат столы. Кровати превратились в строгие, словно одетые во фраки диваны. Пол блестел. Вилки сверкали. Дракон задумчиво сидел на верхней полке шкафа и поглядывал по сторонам озорными жёлтыми глазами. Папа незаметно подкармливал его копчёной рыбой.

Тихое жевание перешло в довольный смех и мягкие разговоры. Речь журчала. Животы наполнились и раздулись. После ужина взрослые отправились на улицу: посмотреть на фейерверки и покурить. А мы с драконом остались дома. Во-первых, мы объелись, и нам обоим было трудно шевелиться. Во-вторых, Дракон всё же очень мёрз на снегу, особенно ночью, и даже связанный бабушкой Кеши свитер не сильно грел в такие морозы.

Но мы тоже хотели посмотреть на салюты и подошли к окну. Сперва из воткнутых палок в снегу вырывались золотисто-зелёные змеи и с громким шипением неслись к облакам. Там они взрывались тысячью громких обжигающих взгляд искр. Потом соседи вынесли какую-то круглую тяжёлую штуку, похожую на барабан. Она начала запускать огненные спирали в чёрное небо. Во время полёта спирали выли, а взмыв высоко-высоко, распадались на тысячи огненных лоскутков. А потом что-то произошло. Барабан накренился, и вылетевшая под этим странным углом пара спиралей полетела уже не в небо, а в близлежащие кусты и сугробы. Старый шиповник под нашими окнами задымился, и кто-то из соседей, громко хохоча, побежал его тушить. Вторая партия воющих огней вышибла дверь подъезда. А следующая, хищно чавкая, полетела прямо в нашу сторону. Всё произошло мгновенно. Только что мирные огни взмывали в небо, секунду спустя они подпалили куст, а потом стремительно полетели прямо на нас. Как в замедленной съёмке я видел, как беззвучно разбилось вдребезги моё окно и пролетело над нашими головами огненное чудовище. Оно ударилось о стенку над дверью, открыло огромную пасть, и сотни обжигающих языков разбежались по комнате. Мгновенно стало жарко. Даже свежий воздух из разбитого окна не приносил облегчение. Дышать было практически нечем. Я шагнул к двери, но понял, что путь отрезан: она уже загорелась, и пламя весело скакало по обоям по обе стороны от неё. Уже задымились паркет и толстый бабушкин ковёр на нём. Так я и не успел его пропылесосить.

Я невольно попятился к окну. Тоскливо выглянул на улицу. С седьмого этажа и не прыгнешь. Внизу слышались истошные крики, наверное, это была моя мама. Вдалеке раздавался вой сирен, но я понял, что до нас никто не успеет добраться. Огонь плясал уже по потолку. Мой книжный шкаф и шкаф с одеждой потрескивали в пасти огня. Обжигающие языки начали лизать мне руки. Я в ужасе отпрянул и ещё сильнее вжался в подоконник. И тут я почувствовал, как кто-то вцепился мне в плечо.

— Эй, пригнись! — чуть хрипло проговорил мой дракон и вспрыгнул мне на голову. Расправив свои кожистые мягкие крылья, он закрыл меня от огня. В коконе его объятий было очень тихо. Тепло. И удивительно уютно. А потом я почувствовал, как он вздрагивает.

— Тебе же больно! — вдруг догадался я и расплакался.

— Ну что ты, — мягко шепнул он. И вздохнул сквозь сжатые зубы. — У нас, драконов, огнеупорная кожа, нам не страшно.

Потом всё окутало чёрным дымом. Из окна полилась вода. Я не чувствовал её, просто слышал звук. Стало нечем дышать. Воздух не хотел входить в меня, и меня охватила настоящая паника.

— Вдыхай мой воздух, — прошептал дракон, наклоняя ко мне свою длинную мордочку. И я, как маленький птенец, подставил ему лицо. Открыл рот. А он вдохнул в меня свой запах. Уютный, домашний, немного сладкий. С нотками ванили и псины, прохлады и радости.

Так мы и сидели в той комнате — дракон обвил меня своими крыльями, обмотал ими в несколько слоёв.

— Закрой глаза, — прошептал он, — и дыши, когда я скажу.

И я зажмурился, и вдыхал его воздух, его тёплый запах, и чувствовал себя маленьким драконьим детёнышем. Или хотя бы воронёнком.

— Теперь уже можно, — произнёс он мне в ухо спустя пару сотен лет или мгновений. — Можешь открывать глаза. Только сильно не плачь.

Я медленно обвёл взглядом то, что осталось от моей комнаты. Прокопчённые стены, искорёженное окно. Какая-то труха и остовы на полу. Где-то здесь ещё совсем недавно лежал мой новый золотистый плед, подаренный этим утром бабушкой. Кажется, сегодняшнее утро было сотню лет назад. Где-то здесь были мои любимые игрушки: старый, немного облезлый коричневый медведь. Я с ним спал в обнимку в детстве. И огромный зелёный грузовик, я в него раньше влезал целиком, а сейчас входит только одна нога. Входила. Кроме горстки пепла, воды и грязи, ничего не осталось.

— Пожалуйста, отпусти меня, — напряжённым голосом сказал дракон, и тут я понял, что всё это время судорожно держался за его лапы. Теперь мы оба слышали, как лезут пожарные. Железная лестница лязгала под их тяжёлыми ногами. Еще я слышал, как кто-то плачет внизу. Наверное, это мама.

— И что мы им всем скажем? — осторожно спросил я. В голове моей, сметая все печали, пронеслись ужасные мысли. Они не поверят, что я остался жив сам. Они будут искать причину. Найдут дракона и заберут его для опытов. Я даже зажмурился от таких ужасов.

Открыв один глаз, я заметил, как дракон в задумчивости начал покусывать свой ус. Усы у него подгорели, и поэтому он слегка морщился.

— А давай скажем, что ты удачно спрятался в стене? — вдохновенно проговорил он и движением крыла расшиб полуобгоревшую стену. Там и правда образовалась небольшая ниша, куда я сразу и залез. Нам пришлось действовать практически молниеносно, шаги пожарников были всё ближе. Но я успел заметить, что край крыла у дракона обожжён, свернулся в трубочку, как подгоревшая бумага, а по всему крылу идут красные вспухшие полосы. А потом дракон свернулся котёнком у меня на руке. Изрядно грязным и потрёпанным котёнком. Такими мы и предстали перед глазами обалдевших пожарных. Ликованию их не было предела. Когда они высовывали меня в окно на обозрение собравшейся перед домом толпы, я, честно, думал, что они кого-нибудь из нас уронят: или меня, или дракона, судорожно вцепившегося мне в руку. Но всё закончилось хорошо.

И вот я уже был отмыт, зацелован, проверен врачами. Дракона тоже перебинтовали. Не знаю, как ему удалось ввести в заблуждение ветеринара. Или он его чем-то припугнул. Потому что у того оказался очень задумчивый вид. Тем не менее, мы получили банку с заживляющей мазью, пару обезболивающих уколов и наказ в следующий раз держать это животное подальше от огня. По крайне мере, ближайшие полгода.

* * *

Новогодняя ночь всё никак не могла закончиться. Взрослые уже спали. Они когда наплачутся, а потом обрадуются — очень хорошо спят. А нам с драконом не спалось. Мы сидели на жёсткой кровати в холодной гостинице, куда нас временно поселили до устранения последствий пожара.

Я тихонько теребил тёплую кожу драконьего уха. За все остальные места мне было страшно его трогать. Ветеринар сказал, что на нём живого места не осталось.

— Тебе больно? — в конце концов решился спросить я у дракона, уж больно грустный у того был вид. Он посмотрел на меня исподлобья, его жёлтые глаза были наполнены тоской и печалью:

— Понимаешь. Это всё из-за меня. Расплата богов, понимаешь?

— В смысле из-за тебя? Не ты же поджёг комнату! — горячо воскликнул я.

— Ну, ты, наверное, заметил: больше ничего не сгорело. Даже подъезд удалось потушить за пару минут. Это такое наказание. Не может человек держать у себя дракона, понимаешь? Это из-за того, что ты меня приютил.

— Проклятие? — догадался я.

— Ага, — подтвердил дракон уже совершенно трагическим голосом.

И вид у него был невозможно несчастный. Длинные висящие уши. Наполненные горечью глаза, обгоревшие крылья и хвост…

— Знаешь, — уверенно прошептал я ему в ухо, прижимаясь изо всех сил к тёплой мордочке, вдыхая родной тёплый запах псины и ванили, дома и радости. — Ну и чёрт с ним, с проклятием. Это небольшая расплата за то, что ты у меня есть.

Потом наступила тишина. Мы молчали долго-долго, но я чувствовал, как пара горячих капель упала мне на руку. Мой дракон не открывал глаз и почти не дышал. А я только обнимал его и думал о том, какое же чудо, что мы оба остались живы.

— Закрой глаза, — вдруг тихо, но решительно прошептал дракон. И я послушно закрыл их. Наверное, он уже устал от меня и тоже хочет поспать. И мне, наверное, всё же удастся сегодня уснуть.

А потом я ощутил рывок. Дракон прижал меня к себе крепко-крепко.

— Смотри, какие тут звезды! — произнёс он, и его тёплое дыхание пощекотало кожу на моей щеке.

Звезды и правда были огромные. И их было так много! И так близко... Они смотрели на нас и тихонько и счастливо перемигивались друг с другом.

— Ты заметил, что в новогоднюю ночь они всегда особенно большие? — сказал я улыбаясь, вглядываясь в близкое чёрное небо. И услышал, как мой дракон улыбнулся в ответ.

А я опустил голову и смотрел на заснеженные крыши домов, далёкие спящие под снегом поля, тонкие тропинки в лесу и пару заплутавших машин на дороге. Через минуту мы взмыли ещё выше, и я услышал уверенные взмахи сильных крыльев.

А долечиться Дракону всё-таки необходимо. Никаких полётов с завтрашнего дня. Пока раны не зарубцуются.