С новой жизнью! (гет)

Маленькой ёлочке холодно зимой. Слова старой детской песенки крутились в голове. Это никак не относилось к одной представительнице хвойных деревьев, уютно устроившейся в большой круглой плетёной корзине, увешенной красивыми стеклянными игрушками. Точно не холодно той было. Да и какие холода могут быть в современной квартире-то? Батареи шпарят вовсю, новомодные стеклопакеты, в отличие от старых деревянных рам, рассыхающихся и требующих заклейки на зиму утеплителем или хотя бы старыми газетами с ватой, сквозняков не пропускают. Не мёрзла зелёная красавица.

Однако Юля, хозяйка этой небольшой квартирки, никак не могла согреться. Она вздрогнула и получше завернулась в пушистый плед, чувствуя, что это не помогает нисколечко. Внутри, остывая с каждой минутой все больше и больше, леденела огромная сосулька. Дрожь пробегала быстрыми мурашками по коже. Маленькой Юлечке холодно зимой. Девушка растерянно огляделась: все закрыто, ёлка сияет гирляндой, рядом стоит празднично накрытый столик с разными вкусностями для встречи Нового года. А теплоты нет ни в теле, ни в душе. Да и стол на две персоны, а она одна. Да, одна. Некому больше согреть, к себе прижать, пообещать, что всё будет хорошо. Вспомнив причину этого, молодая женщина затряслась еще сильнее. Хотелось лечь спать и проснуться заново в этом дне. Но не как в "Дне сурка", где все повторялось вновь и вновь, а в ином сценарии.

В том, где Ян — любимый человек, заботливый и внимательный муж, как всегда казалось, — не сказал в шесть часов вечера тридцать первого декабря, смотря на нее глазами побитого щеночка, что ему очень жаль, но сегодня он будет праздновать в другом месте. И отныне каждый его праздник будет не с ней, а с другой женщиной. И каждый день тоже.

Кажется, он долго говорил о своей вине. Что понимает, каким мерзким выглядит его поступок. Юля не слушала. Точнее, и хотела бы послушать — вдруг поймет, в чем дело. Может, это она что сделала не так? Чем-то обидела? Чего-то не заметила? Вот и пошел любимый искать тепла и внимания в другой стороне. Да, ей бы хотелось понять, но не могла. Слышала она всё с помехами, будто уши ватой заложило. Той самой, что торчала немного из старенькой, сохранившейся из детства парочки традиционных игрушек, ставящихся под ёлку, — краснощекого Деда Мороза в синей шубе до пят и ласково улыбающейся внучки его, Снегурочки. Произошло это вскоре после услышанного: "У нас будет ребенок". У нас — это у Яна и его новой избранницы, имени которой, как ни старалась, не могла вспомнить.

— Прости, — донеслось до неё как сквозь туман, — но я заслуживаю быть счастливым. И ты тоже.

А разве была их жизнь несчастливой? Разве она, Юлька Миронова, несчастна была? До этих слов даже и не задумывалась об этом, зато теперь, ухватившись за эту мысль, начала перебирать события прошлого, пытаясь понять и осознать. Да, они вместе уже давно и каждый день не был праздником. Как и в любой семье у них были взлёты и падения, победы и поражения, ссоры и примирения. Но ведь любили друг друга. Были и теплые вечера с просмотром киношек, и долгие прогулки, и горячие объятия, переходившие в жаркие и страстные ночи. А еще было понимание, так казалось Юле. Однако и Ян ни разу не дал повода усомниться в этом. Не выглядел он страдающим человеком.

Сейчас же в голове было только непонимание. Юля даже не знала, когда и как вышел Ян и из ее квартиры, и из жизни. Словно в транс какой-то впала. Очнулась она от этого странного состояния только около десяти часов вечера, когда позвонила с поздравлениями подружка Ленка. Кое-как переборола себя, ничего не рассказав о царившей в душе сумятице, поблагодарила за добрые слова, даже сумела пробормотать в ответ какие-то традиционные пожелания. А после, отключив телефон, принялась зачем-то накрывать праздничный ужин. В этом году они собирались посидеть этой ночью вдвоем. В последние годы шумные компании и новогодние застолья до утра поднадоели, хотелось тихого домашнего вечера. Как и собиралась, Юлька методично вытащила заготовленную скатерть, на белоснежном полотне которой были вышиты серебряные снежинки, поставила посуду и положила приборы. Почему-то на две персоны, как и планировала до всего случившегося. Поставила длинные белые свечи в высоких серебристых подсвечниках, потянулась зажечь, да не смогла отчего-то. Постояла немного с протянутой рукой, сжимающей до боли зажигалку, и отступила. Включила в сеть провод гирлянды и поставила на стол заранее заготовленные легкие закуски. Бутылка розового шампанского и два бокала сиротливо примостились в центре. Всё было красиво и празднично. И почему-то добавляло льда внутри. Не зная, что ещё сделать, она опустилась в кресло и прислушалась к тишине и равнодушию окружающего мира. Холод разрастался всё сильнее.

На самом деле Юля попыталась всеми этими действиями отвлечься. Хотя бы с помощью физических действий отключиться от переживаний и нарастающих эмоций. Однако, когда всё закончилось, сдерживаемые эмоции вновь обрушились на неё. Взгляд, метавшийся по комнате, зацепился за переливающуюся в свете крохотных лампочек бабочку с расписными крыльями. Сине-зеленая красавица всегда занимала центральное место на ёлке. Она была особенной: с нее началась традиция покупать в их маленькую семью каждый год по одной новой игрушке. Юля невольно улыбнулась, вспомнив, что бабочку принес Ян вместе с ёлкой в их первый совместный Новый год. Тогда они проживали в съемной комнатке, давно не видевшей ремонта. За стеной жила хозяйка, вечно ворчавшая на любой шум старушка, само помещение походило больше на склад забытых вещей. Бабочка из стекла, тонкая, вся какая-то неземная, смотрелась здесь дико и неестественно.

— Ты на нее похожа, — произнес тогда будущий муж. Он собственноручно повесил игрушечку на тонкую веточку, проверяя, чтобы все было надежно и красавица не сорвалась вниз, — такая же невесомая, хрупкая и потрясающе красивая.

Бабочка, казалось, согласно зазвенела хрустальным переливом, отозвавшимся колокольчиками в сердце. И внезапно словно осветилась вся комнатушечка теплым и радостным светом,, наполнилась теплом и счастьем, даря двум почти взрослым людям новогоднюю сказку и чудо. Удивительное дело! Было это двенадцать лет назад, а кажется, только вчера. Юля, немного зависнув, смотрела на чуть покачивающуюся игрушку, и улыбаться более не хотелось, да и мерное и слабое раскачивание стало раздражать. Она медленно встала с кресла и попробовала остановить движение. От неловкого движения руки бабочка, сверкнув на прощание крылышками, отправилась в свой первый и последний полет. Миронова уставилась на разбившуюся игрушку. Сначала ей было до слез жаль, а потом она осознала, что это, если подумать, правильно. Сама Юля больше не ощущала себя бабочкой и не знала, сможет ли вновь почувствовать себя ею. А потому и игрушке этой нет места в её доме.

Если подумать, так много изменилось в жизни. Девушка погладила осторожно вторую подаренную игрушку — жених и невеста с глуповатыми и растерянными улыбками взирали на нее из-под еловой ветки. Второй год... Да, тогда они только поженились. На всех свадебных фотографиях у них были примерно такие же лица — ошалевшие, счастливые и растерянные. Понятно, почему к Новому году на ёлочке появилась эта фигурка. Юлька резко дернула рукой, и игрушка, смахнув несколько иголочек с ветки, оторвалась и осталась в руке. Дальнейшее сделать оказалось намного труднее. Очень сложно перебороть себя, вытянуть руку вперед и разжать. Слишком символично, слишком реальность напоминало. И именно поэтому следовало избавиться от этой вещи. Пол украсился новой порцией стекла, а сосулька в груди стала чуть меньше.

Следующие стекляшечки Юля снимала с ëлки вполне осознанно: еë охватило странное желание убрать все напоминания о прошлом, очистить себя от холода. С каждой разбившейся фигуркой становились чуть легче и теплее. Однако при этом не могла не подержать минуту-другую игрушечки в руках.

Приятно и больно было вспомнить прошлые годы, в которых было и плохое, и хорошее. Например, маленький трогательный стеклянный домик, символизировавший уже их собственную квартиру. Свой дом. Своё, любовно обустраиваемое гнездышко. Им обоим нравилось покупать туда разные вещи и вещички, которые не просто радовали глаз, а создавали уют, дарили тепло, награждали уникальностью. Дом, в который всегда хотелось возвращаться. Возможно, так считала только она. Ян же в последние год-полтора все чаще задерживался "на работе". И это Юля осознала только сейчас, как и то, что раньше не задумывалась, правду ли говорит супруг. К слову, сейчас просто не хотела знать. Нет, она не будет думать ещё и об этом, и так голова тяжелая, словно слезы, которые не могли никак пролиться, скопились там и мучили-мучили-мучили.

Вот младенчик в коляске. Был куплен на четвертый год совместной жизни. Тогда они решили, что в следующем году нужен новый член семьи, сын или дочка. Вот так и появилась эта игрушечка в их жизни. К сожалению, ребенок так и не случился. Не получилось у них и на следующий год, потом ещё и ещё. С тех пор, вешая эту игрушку на законное место, Юлька невольно чувствовала, как невидимая иголка легонько колет в сердце. И все равно вешала. Верила, что кто-то или что-то услышит. Надеялась, что наступающий год все же исполнит их мечту, самое заветное желание. Врачи при этом разводили руками. Они не могли объяснить, почему у молодых и здоровых людей никак не наступает долгожданная беременность. Возможно, это и к лучшему было. Каково бы сейчас было этому малышу? Любому понятно, что для мелкого, невольно замешанного в эту ситуацию, не было бы ничего хорошего. А если нет? Вдруг этот ребенок смог бы скрепить их семью? Может, это и был тот самый клей, которого не хватило? Юлька вспомнила про новую любовь мужа и дополнительные веские обстоятельства его ухода. Был бы у них ребенок, не появилась бы необходимость искать что-то ещё. Дом был бы полной чашей, как любила говорить бабушка. Правда, Ян всегда говорил, что нет ничего важнее их любви. Они есть друг у друга, и этого вполне достаточно. Однако видно было, что, играя и нянчась с многочисленными племянниками, племянницами, детками друзей, тосковал и желал своего.

С другой стороны, а кого и когда спасал ребёнок? Сколько её подруг развелись, имея на руках детей? Видимо, так не работало, никого не остановило их наличие. Зачем тогда лишняя боль не только для себя, но и для маленького человечка? Зачем все эти мысли и размышления о возможностях и вероятностях? Слишком много для одного человека — думать обо всем этом, когда в душе слом и раздрай.

Игрушка за игрушкой летела на пол, усеивая разноцветными осколками прежде чистый ламинат. Вот настал черёд и маленькой смешной машинке с подарками на крыше совершить последнее путешествие. Тогда они купили новую машину, которой Ян прямо-таки бредил. Конечно, это не могло не отразиться на выборе нового украшения. Какое же удовольствие было сейчас не просто сорвать игрушку и отправить в свободный полет, а швырнуть в ближайшую стену так, что в месте столкновения вспыхивал стеклянный фейерверк, синхронизировавшись с начавшимся за окном салютом. Юля мстительно улыбнулась: автомобиль иногда даже был предметом ее ревности. Ян обожал машины, свою красавицу он холил и лелеял. Разбитая игрушка, конечно, не была равна машине настоящей, но некая удовлетворенность появилась. Словно сделала немного больно своему бывшему, видимо, мужу, как бы иррационально это ни звучало.

Возможно, она надеялась, что таким образом сможет полностью расслабиться, отпустить и простить, почувствовать что-то, кроме боли и накатывающего волнами раздражения. Однако долгожданного облегчения не приходило. Внутри, может быть, и стало гораздо теплее, и боль не так уже обжигала. Однако пустота и одиночество лишь усилились от вида неукрашенной лесной красавицы. Юлька растерянно посмотрела на пустую ёлку, одиноко подмигивающую скрытыми в пушистых веточках огоньками гирлянды. Совершенно чистая, без следов прежней жизни, лежащей теперь в руинах у ног. Совершенно неожиданной стала мысль, что завтра или послезавтра можно сходить и купить новую игрушку. Повесить на тонкую веточку, словно начиная все сначала, собирая заново пазл своей жизни. Она вспомнила, что недавно видела в магазине у дома красивую стеклянную белочку. Хотела купить, да Яну показалась простоватой: он всегда любил сам выбирать новых жильцов на ёлочку, старался повычурнее приобрести, словно простота могла и его самого сделать недалеким, что ли. Та, с кем он сейчас, тоже, скорее всего, диковинная фигурка. При мысли об этом тоненько забилась-затрепетала венка на левом виске, а казалось, сама душа. Женщина решительно покачала головой: не позволит себе сейчас об этом думать. Да, пожалуй, она купит новую игрушку. В конце концов, у нее теперь целое зеленое полотно для творчества. Можно хоть весь отдел скупить, нарядить деревце с макушки до корзинки. Впрочем, и так ей делать тоже не хотелось. Нет, Юля купит приглянувшуюся белочку и будет любоваться до конца праздников. А потом бережно уберет в опустевшую коробку, переложив "пупырышками". Может быть, к следующему году она почувствует, что настало время найти и купить новую в коллекцию жизни. Возможно, ей к тому времени станет совсем легко. Должно стать. Не может быть иначе. Она вздохнула, и из уголка глаза скатилась маленькая слезинка-снежинка. Что-то внутри, наконец, треснуло. Наверное, та самая сосулька. Медленно капая, она таяла, таяла, таяла... И как их владелица очистила ёлку, так и слезы освобождали место для новых чувств, новых маленьких радостей и печалей, для новой жизни.