Приключения заказывали? (джен)

Когда Фыфр был совсем маленький, год назад, он ужасно хотел попасть в какое-нибудь волшебное приключение. Каждый вечер мама садилась на пол рядом с его кроваткой и читала книжки. Книжки были очень разные, но все замечательные. Старшие сёстры Фыфра, Ульяна и Марьяна, больше любили истории настоящие, всамделишные. «Всамделишные» — это их так Фыфр называл, потому что там всё происходило, как «в самом деле», ну, как в жизни. Скучно, в общем. Сёстры смеялись и говорили, что вовсе это не скучно, а интересно и полезно. И называется правильно «реализм». Фыфр только фыркал:

— Вот сами свой рылизм и читайте, вон вы какие уже большие выросли, как сосны корабельные. А я маленький, мне пусть мама читает хорошие, волшебные истории!

— Не сосны корабельные, а берёзки стройные! Мозги твои медвежьи, — обзывались в ответ сёстры и чесали Фыфра за мохнатым ухом.

Обзываться, конечно, нельзя. Это все знают. Но деревьями и зверями — можно, такое правило ещё бабуля ввела. Потому что это не обзывательство выходит, а «правда жизни».

— Марья у нас, может, и берёзка — сама тонкая, волосы длинные, в каждом ухе по три серёжки. А Уля — точно сосна. Вся куртка в шипах, волосы, как иголки в разные стороны торчат, на лбу обязательно шишка, — задумчиво говорил папа.

Сёстры радостно переглядывались. Быть разными деревьями им нравилось гораздо больше, чем как раньше — просто близняшками. Потом все устраивались поудобнее и старательно делали вид, что занимаются своими собственными жутко важными делами — шитьём, учёбой, патронами — или даже спят крепко, как медведь Мыш. А мама вроде как одному Фыфру книжку читает, и никто-никто больше её не слушает. Вроде как.

Семья у Фыфра, честно говоря, была хоть и замечательная, но в плане приключений такая… Бесперспективная, во!

Семья — это же целых "семь я". Куча народу, чтобы присмотреть за несчастным ребёнком. Вы только посчитайте — мама, папа, сёстры — две штуки, бабушки — ещё две штуки и брат-медведь. Всяких тётушек и дядюшек и вовсе не сосчитать. Как уж тут попасть в приключения?

Ведь Фыфр давно заметил, что во всех книжках приключения с детьми случаются, только если эти дети — ничейные. Нету у них ни родителей, ни вообще нормальных взрослых вокруг. Потому что если нормальные взрослые есть, то разве же они отпустят маленького ребёнка одного в настоящие чудесные неприятности?

Мама, правда, говорила, что до приключений надо ещё дорасти, есть ведь книжки и про взрослые приключения. На что сёстры всегда опять начинали хихикать, как две ехидны, и Фыфр быстро понял, что это дурацкие, наверное, книжки, ему таких пока не надо.

Был один верный способ в сказках, чтобы приключение началось — нарушить какой-то серьёзный волшебный запрет. Запретов в лесу и в деревне было хоть отбавляй: с чужаками не болтай, пчёл не обижай, на змей не наступай, в колодец не ныряй. Да только все они были не волшебные, а такие, чтобы не помереть ненароком. Нормальные запреты.

Волшебный был только один — в болотистый распадок не ходить. Но и этот запрет нарушать стал бы только совсем дурак. Все в лесу и деревне знали про распадок, у того была дурная слава. Даже те из людей, кто сам совсем магию не чуял, понимали, что от болотистого распадка держаться надо подальше, а то съест, как корову в позапрошлом году. Фыфр этого случая не помнил, да и не боялся особо. В смысле, ну голодный был распадок — и съел. Деревенские тоже и кур, и кроликов едят, и от коровы бы не отказались, правда? Но мама объяснила, что распадок хоть волшебный, но совсем глупый и злой и слопать может кого угодно, даже и ребёнка. Вот такой запрет.

Правда, потом папа детей к этому распадку специально водил — чтобы и присмотрелись, и принюхались, и хорошенько запомнили. Смотреть было особо не на что. Травка, мох, кусты. Темно, мокро, мрачно. Под корягой блестит чего-то, как гнилушка ночью. А вот пахло так, что раз учуешь — не забудешь! Фыфр и запомнил накрепко: если пахнет сразу кивсяками и перезрелым бздыхом-грибом — значит, надо делать лапы, да поскорее.

Ещё из запретов было — про саму магию не болтать, но этот был не очень понятный.

Ведь про магию все знали и все ею пользовались. Магия бывает дикая, лесная, и домашняя, городская. Или, как в школе потом будут объяснять, — примитивная и прогрессивная. Фыфр только знал, что городской магии почти все могут научиться в школе и что часто нужна она для всяких приборов. Бабуля каждый месяц свой мотоцикл водила к маго-механику, чтоб на нём безопасно ездилось. Василий на мотоцикле чего-то рисовал, песенку ему пел, и мотоцикл снова бегал по лесным дорожкам, как молодой кабанчик.

А вот лесная магия, магия природы и погоды, была самой первой на свете. Ей так просто не научишься. Городские вообще болтают, что лесная магия людям больше недоступна, только в природе и сохраняется, и ничего с ней не сделаешь. Глупые! Видели бы они, как фыфрова мама с одним бубном и притопом делает снегопад под Новый год, не болтали бы ерунды! Просто лесная магия — дело серьёзное, не простое. Именно она давным-давно сделала из зверя человека, а может ведь и обратно переделать в любой момент. Вон, как Мыш переделался.

Мыш — это Мишка, который брат-медведь. В год, когда он родился, старый дух из леса ушёл. А вот Мишка родился человеческим ребёнком, но очень быстро как-то решил, что лучше будет новым лесным духом. Уже к первому своему дню рождения он совсем обмедведился и обратно в человека перекидываться перестал. Бабушки говорили, что он, может, и обратно передумает, когда совсем вырастет. Но пока Мишке и медведем было хорошо, он помогал папе в лесничестве, лазал по деревьям, лопал сырую рыбу. Только на зиму в спячку впадать отказывался. Фыфр думал, это чтобы зимнее веселье не проспать, и праздники новогодние.

Из-за Мыша, кстати, Фыфра так и назвали. Когда Фыфр родился, у него были медвежьи мохнатые ушки и гладкая чёрная носопырка. Родители были совершенно уверены, что он тоже обмедведится, как Мыш, и сразу дали ему имя, которое дух-медведь может произнести. А Фыфр взял — и оказался обыкновенным оборотнёнком, весь в папу, но ещё круче. Папа с детства учился, чтобы теперь уметь лапы превращать, ему жуть как удобно было следы путать и браконьеров пугать. А Фыфр весь умел оборачиваться. Почти. В медведя умел весь, а в человека ещё не очень. Всё время уши мешали! Вот какой он талантливый!

Но в приключение ему всё равно было не попасть…

Ведь запретов Фыфр никаких не нарушал, он хоть и медведь, но не дурак же. И семья у него — ого-го! Ни одному книжному герою такая не снилась. Папа, у которого есть джип, ружьё и когти. Брат-медведь Мыш-Мишка, жу-уткий лесной дух. Две сестры-древяницы, травяные девицы. Бабушки — натуральные ведьмы. И мама.

Удивительно вышло, но в конце-концов вся боевая Фыфрова семейка ему не помогла, потому что в приключения он всё-таки вляпался!