Приключения заказывали? (джен)

Когда Фыфр был совсем маленький, год назад, он ужасно хотел попасть в какое-нибудь волшебное приключение. Каждый вечер мама садилась на пол рядом с его кроваткой и читала книжки. Книжки были очень разные, но все замечательные. Старшие сёстры Фыфра, Ульяна и Марьяна, больше любили истории настоящие, всамделишные. «Всамделишные» — это их так Фыфр называл, потому что там всё происходило, как «в самом деле», ну, как в жизни. Скучно, в общем. Сёстры смеялись и говорили, что вовсе это не скучно, а интересно и полезно. И называется правильно «реализм». Фыфр только фыркал:

— Вот сами свой рылизм и читайте, вон вы какие уже большие выросли, как сосны корабельные. А я маленький, мне пусть мама читает хорошие, волшебные истории!

— Не сосны корабельные, а берёзки стройные! Мозги твои медвежьи, — обзывались в ответ сёстры и чесали Фыфра за мохнатым ухом.

Обзываться, конечно, нельзя. Это все знают. Но деревьями и зверями — можно, такое правило ещё бабуля ввела. Потому что это не обзывательство выходит, а «правда жизни».

— Марья у нас, может, и берёзка — сама тонкая, волосы длинные, в каждом ухе по три серёжки. А Уля — точно сосна. Вся куртка в шипах, волосы, как иголки в разные стороны торчат, на лбу обязательно шишка, — задумчиво говорил папа.

Сёстры радостно переглядывались. Быть разными деревьями им нравилось гораздо больше, чем как раньше — просто близняшками. Потом все устраивались поудобнее и старательно делали вид, что занимаются своими собственными жутко важными делами — шитьём, учёбой, патронами — или даже спят крепко, как медведь Мыш. А мама вроде как одному Фыфру книжку читает, и никто-никто больше её не слушает. Вроде как.

Семья у Фыфра, честно говоря, была хоть и замечательная, но в плане приключений такая… Бесперспективная, во!

Семья — это же целых "семь я". Куча народу, чтобы присмотреть за несчастным ребёнком. Вы только посчитайте — мама, папа, сёстры — две штуки, бабушки — ещё две штуки и брат-медведь. Всяких тётушек и дядюшек и вовсе не сосчитать. Как уж тут попасть в приключения?

Ведь Фыфр давно заметил, что во всех книжках приключения с детьми случаются, только если эти дети — ничейные. Нету у них ни родителей, ни вообще нормальных взрослых вокруг. Потому что если нормальные взрослые есть, то разве же они отпустят маленького ребёнка одного в настоящие чудесные неприятности?

Мама, правда, говорила, что до приключений надо ещё дорасти, есть ведь книжки и про взрослые приключения. На что сёстры всегда опять начинали хихикать, как две ехидны, и Фыфр быстро понял, что это дурацкие, наверное, книжки, ему таких пока не надо.

Был один верный способ в сказках, чтобы приключение началось — нарушить какой-то серьёзный волшебный запрет. Запретов в лесу и в деревне было хоть отбавляй: с чужаками не болтай, пчёл не обижай, на змей не наступай, в колодец не ныряй. Да только все они были не волшебные, а такие, чтобы не помереть ненароком. Нормальные запреты.

Волшебный был только один — в болотистый распадок не ходить. Но и этот запрет нарушать стал бы только совсем дурак. Все в лесу и деревне знали про распадок, у того была дурная слава. Даже те из людей, кто сам совсем магию не чуял, понимали, что от болотистого распадка держаться надо подальше, а то съест, как корову в позапрошлом году. Фыфр этого случая не помнил, да и не боялся особо. В смысле, ну голодный был распадок — и съел. Деревенские тоже и кур, и кроликов едят, и от коровы бы не отказались, правда? Но мама объяснила, что распадок хоть волшебный, но совсем глупый и злой и слопать может кого угодно, даже и ребёнка. Вот такой запрет.

Правда, потом папа детей к этому распадку специально водил — чтобы и присмотрелись, и принюхались, и хорошенько запомнили. Смотреть было особо не на что. Травка, мох, кусты. Темно, мокро, мрачно. Под корягой блестит чего-то, как гнилушка ночью. А вот пахло так, что раз учуешь — не забудешь! Фыфр и запомнил накрепко: если пахнет сразу кивсяками и перезрелым бздыхом-грибом — значит, надо делать лапы, да поскорее.

Ещё из запретов было — про саму магию не болтать, но этот был не очень понятный.

Ведь про магию все знали и все ею пользовались. Магия бывает дикая, лесная, и домашняя, городская. Или, как в школе потом будут объяснять, — примитивная и прогрессивная. Фыфр только знал, что городской магии почти все могут научиться в школе и что часто нужна она для всяких приборов. Бабуля каждый месяц свой мотоцикл водила к маго-механику, чтоб на нём безопасно ездилось. Василий на мотоцикле чего-то рисовал, песенку ему пел, и мотоцикл снова бегал по лесным дорожкам, как молодой кабанчик.

А вот лесная магия, магия природы и погоды, была самой первой на свете. Ей так просто не научишься. Городские вообще болтают, что лесная магия людям больше недоступна, только в природе и сохраняется, и ничего с ней не сделаешь. Глупые! Видели бы они, как фыфрова мама с одним бубном и притопом делает снегопад под Новый год, не болтали бы ерунды! Просто лесная магия — дело серьёзное, не простое. Именно она давным-давно сделала из зверя человека, а может ведь и обратно переделать в любой момент. Вон, как Мыш переделался.

Мыш — это Мишка, который брат-медведь. В год, когда он родился, старый дух из леса ушёл. А вот Мишка родился человеческим ребёнком, но очень быстро как-то решил, что лучше будет новым лесным духом. Уже к первому своему дню рождения он совсем обмедведился и обратно в человека перекидываться перестал. Бабушки говорили, что он, может, и обратно передумает, когда совсем вырастет. Но пока Мишке и медведем было хорошо, он помогал папе в лесничестве, лазал по деревьям, лопал сырую рыбу. Только на зиму в спячку впадать отказывался. Фыфр думал, это чтобы зимнее веселье не проспать, и праздники новогодние.

Из-за Мыша, кстати, Фыфра так и назвали. Когда Фыфр родился, у него были медвежьи мохнатые ушки и гладкая чёрная носопырка. Родители были совершенно уверены, что он тоже обмедведится, как Мыш, и сразу дали ему имя, которое дух-медведь может произнести. А Фыфр взял — и оказался обыкновенным оборотнёнком, весь в папу, но ещё круче. Папа с детства учился, чтобы теперь уметь лапы превращать, ему жуть как удобно было следы путать и браконьеров пугать. А Фыфр весь умел оборачиваться. Почти. В медведя умел весь, а в человека ещё не очень. Всё время уши мешали! Вот какой он талантливый!

Но в приключение ему всё равно было не попасть…

Ведь запретов Фыфр никаких не нарушал, он хоть и медведь, но не дурак же. И семья у него — ого-го! Ни одному книжному герою такая не снилась. Папа, у которого есть джип, ружьё и когти. Брат-медведь Мыш-Мишка, жу-уткий лесной дух. Две сестры-древяницы, травяные девицы. Бабушки — натуральные ведьмы. И мама.

Удивительно вышло, но в конце-концов вся боевая Фыфрова семейка ему не помогла, потому что в приключения он всё-таки вляпался!

Что-то в ночи было не так. Ворочались тихонько домовые за печкой, посапывали спящие люди и медведь. Но Фыфр слышал — и чуял — что-то неправильное.

Темноты Фыфр не боялся никогда. У него был медвежий нюх и слух, когти на руках и чёткое понимание, что самые страшные звери в ночи — это Мыш и мама. Мыш — потому что у него работа такая, положено лесному духу в ночи быть самым страшным, а у мамы — сковородка. Сковородку мамину Фыфр любил, вот уж волшебная штука! И рыбу пожарить, и блинчики, и орехи расколоть, и по мохнатой попе кому-нибудь стукнуть. Почти всегда любил. Вот и сейчас, поведя носом, Фыфр решил, что родителей будить, пожалуй, не стоит, а сковородку лучше бы прихватить.

Фыфр тихонько прошёл на кухню. Там он сразу взял в руки сковороду, но неприятное чувство не прошло. Тогда Фыфр попил холодной водички из глиняного кувшина, скушал одну печеньку, крошки воспитанно стряхнул для домовых под стол. Хорошо, когда в доме много кого волшебных живёт. В обычных домах от крошек только тараканы заводятся, а здесь — полезные домовые духи.

Фыфр понял, что сон совсем ушёл. Посидел на лавке, поболтал ногами, подкинул пару раз сковородку в воздух. На второй раз еле поймал и решил, что не хочет объяснять маме утром, откуда в полу дыра. А прогуляться, пожалуй, хочет. Он ведь почти взрослый оборотень. Ему семь лет и у него есть сковородка!

Деловито зажав тяжелючую сковороду под мышкой, Фыфр прошлёпал к двери. Там он натянул любимую шапочку с помпоном, сунул ноги в Улькины галоши и уже взялся за дверную ручку, когда ему к спине, прямо между лопаток, прижалось что-то мокрое и холодное. Фыфр успел вздрогнуть и весь покрыться шерстью, но, к счастью не успел заорать, когда понял, кто к нему подошёл. Фыфр легонько стукнул медведя Мыша сковородой в лоб и проворчал:

— Нос об мою пижаму вытирать было обязательно?

Мыш серьёзно покивал, лизнул брата в щёку и первым вышел во двор.

Вместо забора двор окружали кусты всякой колючей вкуснятины, сразу за ними начинался лес. В лес вело несколько тропинок, к деревне вела грунтовая дорога. Было очень тихо и почти светло от звёзд и луны. Всё такое чёткое и чёрно-белое, как фломастером нарисованное.

Мыш тяжёлой медвежьей походкой шёл вдоль стены дома и старательно принюхивался. Фыфр шагал за ним и тоже сопел вовсю, но ничего, кроме внятного ощущения неправильности, так почуять и не смог. Под окнами они крались тихо-тихо, чтоб не будить родных, и Фыфра даже охватил азарт. Или это был всё-таки страх? Но скоро дом кончился, а ничего интересного или жуткого так и не случилось.

Фыфр и Мыш немножко потоптались у порога и решили теперь обойти весь двор. Фыфр перехватил поудобнее сковороду и шмыгнул носом. Папа всегда говорил, что если чего боишься — потыкай в него топором, и всё пройдёт. А мама уточняла, специально для сестёр, что на учительницу химии это правило не распространяется. Та ведьма старая, мудрая, на них топоры не действуют.

Когда отряд из двух отважных медведей приблизился к тёмным колючим кустам крыжовника, что-то вдруг начало происходить. Сначала чихнул Мыш. Он не просто чихнул, он как бы содрогнулся всей мохнатой тушей, и раздался оглушительный: "Рра-аап-чхи!" Колыхнулись ветки, где-то испуганно заорала сова. А у Фыфра вдруг будто в голове что-то переключилось, как режимы в мамином фотоаппарате. Он увидел, что по тропинке из-за крыжовенных кустов к нему бежит чёрный птенец, быстро-быстро перебирает лапками, пытается крыльями махать, но что с них толку, если они ещё не окрепли? А торопиться ему очень надо. Ведь за воронёнком сгущался и шевелился чернущий грязный туман, приближался с каждой секундой.

Если бы у Фыфра было чуть больше времени, он обязательно бы перепугался. Но он не успел. Мыш плавно шагнул вперёд, весь вздыбился и сразу стал похож не на старшего брата-шалопая, который тебе пропись обслюнявил, а на самого настоящего могучего лесного духа. Кончики шерстинок Мыша засветились, он встряхнулся, и это свечение разлетелось во все стороны, развеивая странный туман. Воронёнок пробежал между лап Мыша и врезался в ноги Фыфра, больно ткнув его клювом сквозь пижамные штаны. Фыфр подхватил птенца на руки, поднял взгляд и отшатнулся. Прямо ему в лицо летел последний лоскут грязного вонючего тумана. Уже шлёпаясь на попу, Фыффр взмахнул сковородой. Хорошо взмахнул, красиво, как теннисной ракеткой. Раздался звучный всхлюп. И вдруг вокруг Фыфра стало светло, спокойно. И много людей.

Фыфр сидел на земле, прижимая к пузу дрожащего воронёнка. Мыш тепло и уютно дышал ему в шапку, вокруг стояли все домашние: папа с мамой, сёстры и бабуля. Папа присел перед Фыфром и осторожно потыкал пальцем в воронёнка. Тот возмущённо разинул рот и вздыбил пёрышки. Бабуля хмыкнула:

— Повторяю, в чужого фамильяра пальцами не тыкай, он маленький ещё. Откусить — откусит, а проглотить не сумеет, подавится.

Все с умилением посмотрели на воронёнка. Тот выглядел как пернатая клякса с очень голубыми наивными глазами. Прелесть! Первый фамильяр в семье со времён пра-прадедушкиного оленя. За таким событием грязный туман почти позабылся. Почти. Мама и бабуля уже несколько раз прогнали по тропинкам ветерок туда-сюда, сёстры расспросили ближние деревья. Марья так в бук залезла, что только чумазые пятки сверкали. В итоге все дружно решили, что это от лешего сбежал блуд-блуканник, да и раздулся от лунного света и перепуганных визгов туристов, которые ночевали на полянке у ручья.

Папа снова аккуратно потрогал фамильяра-воронёнка, покосился на Мыша и Фыфра и спросил:

— Вам чего не спалось, мальчишки?

Мыш только по-медвежьи вздохнул и пожал плечами. Пришлось Фыфру объяснять.

— Ночь была какая-то неправильная. Мы и пошли проверять. А потом из кустов вылез туман и этот пернатый... — "этот" пискнул и засунул голову Фыфру под пижаму. — А вы чего?

Марья переступила босыми ногами и поправила на плечах шипастую куртку.

— Я хотела на двор выйти, а мои галоши уже без меня ушли.

Уля сразу подхватила:

— А я сквозь сон слышу, шебуршит кто-то. Глядь, а он уже и куртку мою ушебуршал. Ну и пришлось мне...

Получилось, как в "Репке". Фыфр взял Улькины галоши. Улька — Марьину куртку. Марья утащила бабулин платок. "Не для тепла, а чтоб было чем по-тихому придушить воришку!" Бабуля взяла папин фонарь. Папа взял ружьё и пошёл разбираться, куда все подевались.

Фыфр на всех внимательно посмотрел и нахмурился.

— Мам, а ты тогда чего тут бродила?

— Сковородку искала.

— Чего?

Мама разулыбалась.

— Да вот, проснулась среди ночи, в доме нет никого. Спросонья думаю — сейчас все аппетит как нагуляют, надо хоть блинов напечь. Захожу на кухню, оказывается, и сковородка погулять ушла!

Все посмотрели на сковородку, валяющуюся на земле, и рассмеялись. Фыфр, зевая, спросил:

— Значит, идём кушать блинчики?

— Спать идём, — папа подхватил на руки Фыфра вместе с галошами и воронёнком и понёс в дом.

Фыфр ещё успел заметить, как бабуля и мама подняли с травы сковороду, внимательно в неё посмотрели и отчего-то нахмурились. Ну не сломалась же она об этот туман, правда? А утром Фыфр её помоет обязательно. И с этой мыслью он уснул на руках у папы. Потому что с фамильярами связываться — это, оказывается, жутко утомительное дело.

На утро все позавтракали блинами и разбежались по своим важным взрослым делам, а бабуля с Фыфром собрались на ярмарку в дальнюю деревню, Большую. Ближе всего к папиному лесничеству было три деревни, Фыфр их знал как Наша, Пустая и Большая. У них, конечно, были и правильные названия, две были Михайловки, а третья — вроде, Старопрекозлодемьяновка, но он их вечно путал. Наша деревня — это та, что была ближе всех, в ней стояла мамина метеорологическая станция, из этой деревни бабуля чаще всего привозила молоко и сосиски. В Пустой уже почти никто не жил, зато там был самый замечательный заброшенный сад. И если у местного призрака случалось хорошее настроение, то он разрешал собирать там фрукты и ягоды, и стихи читал красивые. Баллады, вот. Большая деревня стояла по дороге дальше всех, но зато в ней гораздо больше людей жило, и магазины были разные, и библиотека, и даже кинотеатр!

Воронёнка Фыфр укутал в пуховый платок и посадил в рюкзак, только клюв и глазищи голубые торчали. Фыфра бабуля замотала в шарф, нацепила ему прямо на шапку яркий шлем и усадила в коляску мотоцикла. Сама села за руль, и они лихо покатили.

Фыфр очень любил бывать в деревнях. Мама обещала, что когда он научится ходить с человеческим лицом и руками по несколько часов кряду, то он пойдёт в школу. Не то чтобы фыфров медвежий нос там кого-нибудь мог сильно напугать. Всё-таки деревенская школа, не городская. Но свою лесную природу семейство Бурых от чужих скрывало, не хотело привлекать лишнее внимание. А медвежья мордочка у ребёнка — это дело такое, привлекательное.

В школу Фыфру очень хотелось. Пока что он занимался дома вместе с Мышем. Мама учила их обоих читать и считать, папа занимался физкультурой и лесной наукой, сёстры учили ботанике и зачем-то английскому языку, старшая бабушка раз в неделю — музыке и химичить, а бабуля — рисованию и домашнему хозяйству. Так что в школу Фыфру хотелось просто жуть! Там же на одного учителя будет пять, а то и десять учеников, а не как сейчас — все учителя на двух несчастных медвежат.

Ярмарка в этот раз была просто замечательная. Фыфр всё никак не мог решить, чего ему больше хочется купить — шоколадку с орешками, хвост копчёного толстолобика или пистолетик, чтобы водой по синичкам пулять. Воронёнок вёл себя очень спокойно, Фыфр даже напугался слегка. Но бабуля объяснила, что для маленького фамильяра это нормально. Он сейчас должен много кушать и спать, главное, чтобы рядом с хозяином. Да, в интересах воронёнка надо брать толстолобика. Но вдруг пистолетик ему тоже понравится? Как сложно быть взрослым и ответственным!

Они с бабулей уже успели купить всё нужное по списку и чуть-чуть ненужного для души, слопать по мороженому, поменять книжки в библиотеке — Фыфру удалось взять новую часть про приключения в космосе того мага-недоучки с волшебным мечом! И сейчас они стояли в очереди у детской площадки. Фыфру было обещано ещё одно катание на карусели, а потом можно и домой отправляться. Очередь была небольшая, но весёлая. Почти все дети друг друга знали, потому что вместе учились в единственной на три деревни школе. Фыфр стеснялся, прятал нос в шарф и очень старался сохранить человеческое лицо хотя бы пока карусель не завертится, а там уже не видно будет никому. Хотя очень-очень хотелось похвастаться воронёнком-фамильяром и тем, как Фыфр ночью сковородкой туман победил. Но других лесных в очереди не было, а значит, никто и не поймёт или даже посмеётся над ним. Фыфр тихонько вздохнул и обнял рюкзачок.

Вдруг сильный порыв ветра колыхнул торговые ряды, в воздух взлетело несколько пакетов и чей-то цветастый платок. Один мужик скривился и тихонько ругнулся, что, мол, воняет как в отхожем месте. Фыфр ещё подумал, что глупости это, совсем не так воняет. Сильный такой запах, кивсяки и гнилое что-то... И одновременно случилось сразу вот что! В рюкзачке затрепыхался и заверещал воронёнок, так громко, что тут уж Фыфр прямо сильно перепугался и про всякие запахи позабыл. Он кинулся воронёнка вынимать, уже ничуть не волнуясь, что его заметят. Но никто ничего и не заметил. Ещё бы!

Ясное небо потемнело, вздрогнуло, хрюкнуло и пролилось таким дождищей, каких Фыфр в жизни не видел. Он промок мгновенно, от шапки до хвоста, хотя бабуля и пыталась накрыть его большим пакетом. Мокрые дети прижимались друг к другу, ещё не успев понять, что по такой погоде карусель ну точно работать не будет.

И тут произошло самое жуткое! На парковке в нескольких метрах от детей сошёл с ума автобус. Он сам по себе завёлся, неприятно сверкнул фарами, почему-то зелёным цветом, и начал катиться в сторону детей. Несколько машин рядом тоже зашевелились. От криков и визга у Фыфра заложило уши и в носу зачесалось. Он не знал, куда бросаться в толпе, только прижимал к себе рюкзачок.

Между сумасшедшими машинами и людьми встали две фигуры. Это были фыфрова бабуля и Анна Олеговна, молодая учительница, которая малышам в школе основы магии преподавала. Что они делали, сквозь дождь было почти не видно и не слышно. Кажется, Анна Олеговна громко запела какую-то суровую песню и взмахнула крест-накрест перед собой руками. Ужасный автобус будто врезался в невидимую преграду и откатился назад. Учительница, правда, тоже пошатнулась и схватилась за голову. Прежде чем машины снова попытались наехать на людей, бабуля присела и с силой шлёпнула ладонями прямо по земле перед собой. В тот же миг асфальт на парковке превратился в липкую жижу под колёсами всех машин, намертво приковав их к месту. Машины ещё сердито порыкивали, дёргаясь на месте, но сдвинуться не могли.

Фыфр облегчённо вздохнул, погладил расстёгнутый рюкзак, из которого торчал клюв и один любопытный голубой глаз, и начал пробираться к бабуле. Та как раз деловито отряхивала грязные руки и шла к нему. Но не успел Фыфр сделать нескольких шагов, как раздался ещё один раскат грома, дождь усилился. Только вместо капель на лицо Фыфра опустилась какая-то тонкая, но тяжёлая плёнка. Фыфр увидел в двух шагах от себя — другого себя, который помахал бабуле и улыбнулся. Это что за ерунда? Голова вдруг закружилась, и Фыфр понял, что падает. Прямо в лужу! Ой, мама ругаться будет...

Фыфру показалось, что разбудил его запах. Как будто он своей чувствительной медвежьей носопыркой лежит, уткнувшись в кивсяков и переспелые грибы-бздыхи. Фе-е... Потом он понял, что лежит на мокрой траве, руки у него связаны, а в животе неприятно что-то ворочается. И по голове его гладят.

— Малыш, просыпайся, малыш... — тихо говорил незнакомый голос.

Фыфр проморгался, повернул голову в сторону голоса и понял, что влип. Даже не влип, а прямо вляпался! Ещё и не один, а в компании.

На поляне сидели ещё трое детей: два мальчика и девочка. Все связаны и перепуганы. Девочка гладила Фыфра и пыталась его разбудить, мальчишки настороженно смотрели по сторонам. Один — очкарик, почти взрослый, как фыфровы сёстры, и серьёзный, тёр руками о землю, стараясь избавиться от верёвок. Второй, мелкий и чумазый, посмотрел на него угрюмо.

— Не получится, они же заколдованные.

Очкарик остановился и недоумённо глянул на мелкого:

— Точно?

— Конечно, точно! Ты что, всю магию в школе прогулял? — сердито буркнул мелкий и всхлипнул.

— Ну ладно, — очкарик с трудом поднялся на ноги, сделал несколько шагов, и его тут же отшвырнуло обратно. Фыфру сразу стало ясно, почему им не связали ещё и ноги. Полянка была обведена границей. Фыфр перевернулся на бок и прищурился. Вопрос только, крепкая ли эта граница или так, на два укуса?

Дети сообразили, что он очнулся. Девочка начала что-то спрашивать, но бросила один взгляд на его лицо и испуганно замолчала. Мальчишки тоже пялились, как на инопланетянина. Фыфр пошевелил лицом. Ну точно, чёрная носопырка, мохнатые щёки. Ой, как не вовремя. И пить хочется. Руки затекли, в голове шумит, в пузе бурчит. И страшно до ужаса! Как там бабуля? Переживает, наверное...

— Граница прочная? — хрипло спросил Фыфр.

— Ты кто? — тихонько спросила девочка.

Ответить Фыфр не успел, вместо него возмущённо заговорил мелкий и чумазый:

— Да он из диких магов, лесных! Это они нас поймали и сюда в распадок притащили!

Точно! Это же самый край болотистого распадка! А на другой стороне родничок и тропинка к дому. Фыфру аж слегка полегчало от того, что он понял, где находится и как домой попасть, только в животе продолжало ворочаться. Но через распадок нельзя, придётся в обход...

Мелкий мальчишка продолжал убеждать остальных:

— Точно, они во всём виноваты! Все лесные маги — злые...

— А все городские — тупые, — не выдержал и огрызнулся в ответ Фыфр, принюхиваясь к путам на руках и к полупрозрачной границе.

— Замолчали оба! — строго сказал очкарик.

— Ты-то чего раскомандовался? — пробурчал мелкий.

— А я вообще не маг, значит, я из нас всех сейчас самый добрый и умный.

Все аж задумались от такой логики, а потом девочка хмыкнула.

— Вот так и появилась инквизиция.

Все захихикали и стали бояться чуточку меньше. А Фыфр вдруг понял, что это не в животе бурчит. Это ему в куртку воронёнок залез и ворочается там. Сразу стало веселее. Не зря же говорят, что труднее всего в бою одолеть именно лесного мага с фамильяром!

Фыфр очень хотел бы обойтись без боя, но не успел он перегрызть путы и границу, как из-за деревьев появилась неприятная тёмная фигура. Она была окутана грязным туманом, тем самым, с которым так ловко разделались Мыш и Фыфр ночью. "Эх, где же мой брат? И где же мамина сковородочка..." Фигура плавно повела рукавом, пропела какое-то слово неприличное, и детей как плитой придавило. Фыфр только ухнул и опять прижался мордочкой к траве. Злодей приблизился, прошёл сквозь границу, словно её и не было. Неаккуратно пнул очкарика и мелкого, чтобы они ровнее легли по сторонам света. Потом встал в центре поляны, зачерпнул из холщового мешка какой-то трухи и начал завывать. Фыфр понял, что пора действовать! Но воронёнок успел первым.

Он выпорхнул у Фыфра из-за шиворота и с оглушительным карканьем вцепился злодею в капюшон. Невидимая плита, что прижимала Фыфра к земле, сразу стала легче, и он, не отвлекаясь на связанные лапы, подскочил и вцепился злодею в руку зубами и когтями.

Злодей взвыл уже иначе, не по-волшебному, и попытался Фыфра отцепить, треснул его в лоб другой рукой, аж в глазах потемнело. Сильный, зараза!

Но тут очкарик выхватил у злодея мешок, нахлобучил ему же на голову и хорошенько пнул туда, где у хороших медведей хвост. Злодей закашлялся, упал и воткнулся головой в ближайшую кочку.

— Бежим! — закричал Фыфр и побежал. Прямо по болотистому распадку.

— За медвежонком! — закричал очкарик, помогая остальным подняться.

Злодей что-то кашлял у них за спиной.

Но они уже бежали, не оглядываясь — впереди нёсся Фыфр, за помпон на его шапочке всеми когтями цеплялся воронёнок и оглушительно орал. Фыфр и сам бы кричал что-то вроде: "На помощь!", но у него не хватало дыхания. Да и воронёнок, вроде, отлично сам справлялся. Вместо этого Фыфр на бегу молился злому духу распадка, чтобы тот их не скушал.

Дух оказался или не такой злой, как пугали взрослые. Или просто не голодный.

Когда распадок кончился, и дети выскочили к поляне у родника, там их уже встречали Мыш и папа с ружьём.

Не успел Фыфр перевести дух, как по небу пронеслась тучка, и на поляну спрыгнула мама с бубном в руках. Она была злая, растрёпанная и поцарапанная, словно её ураганом через ельник помотало. Она была самая замечательная и красивая на свете!

Фыфр вздохнул, улыбнулся и разревелся.

Дети сидели за столом на веранде и старательно кушали. Фыфрова старшая бабушка, которая специально пришла из дремучего леса, говорила, что после подобных неприятностей организму очень нужно понять, что всё уже закончилось и теперь всё будет хорошо. И самый верный способ организм свой успокоить — это хорошо покушать.

— Надо обязательно распадок покормить, — сказал Фыфр, подвигая к себе ещё и тарелку с котлетами. — Он ведь нас пропустил.

Бабушка кивала и продолжала подкармливать детей.

Папа уехал на джипе за бабулей и родственниками остальных детей, которые всё ещё пытались отыскать их в окрестностях Большой деревни. Мыш и Ульяна пошли в обход распадка, чтобы посмотреть на место неудавшегося ритуала. Злодей, конечно, давно сбежал. Но Мышу, возможно, удастся взять след. Марьяна с помощью домашнего кактуса по имени Гоша отколдовала с детей путы и теперь сидела напротив и старательно улыбалась очкарику. Тот держался молодцом, краснел, пил чай и ел пирожки. И коре с листьями, что появились во время колдовства на пальцах сестры, не испугался. Нормальный парень, значит.

Мама устало сидела на лавке рядом с Фыфром, отвлечённо поглаживая бубен кончиками пальцев, и рассказывала:

— Тогда иллюзия рассеялась и все поняли, что вы пропали. Родители жутко перепугались и подняли на ноги весь район. Саша, который в МЧС работает, быстрее всех сообразил, что делать надо, — мелкий и уже не чумазый мальчик гордо выпрямился. Саша из МЧС — это был его папа. — Он по рации вызвал вертолёт, меня и ещё нескольких магов подняли в воздух. Я бурю успокоила и создала свой ветер, а они для вас поисковые заклинания и защитные на этот ветер спели.

— Маму теперь в МЧС позовут работать, и в городской институт колдовских наук, главным специалистом по примитивной магии, — сказала Марья и предложила очкарику ещё и компота. Фыфру, между прочим, не предложила, а ведь это был его любимый компот, кизиловый! Фыфр сердито фыркнул и решил утешиться медовым печеньем.

— А я никуда со своей метеостанции не поеду, я им бабушку сдам на опыты, — рассмеялась мама и переглянулась с бабушкой. Фыфр тоже рассмеялся. Он бабушку хорошо знал, хоть она из леса и выходила не часто, и незнакомый городской институт ему даже было немного жаль.

Девочка, сидевшая напротив, тихонько пнула Фыфра под столом, сделала большие глаза и спросила:

— Федь, а откуда еда берётся? — на столе как раз появилась вторая миска жареной картохи с грибами.

— Он не Фёдор, а Фыфр, — поправил её очкарик, заслужив ещё одну улыбку от Марьяны.

— Пусть привыкает, — отмахнулась бабушка, — когда в школу пойдёт, всё равно Фёдором зваться будет. А еду домовые с кухни таскают. Просто стесняются они вас, вот и не показываются на глаза.

— Здорово! У нас дома только плита газовая заколдованная, чтобы сама выключалась и не пачкалась. Домовые гораздо интересней!

Воронёнок на плече Фыфра согласно кивнул и каркнул, все опять засмеялись.

От дороги раздался звук мотора. Наверное, приехал папа! Но машина была незнакомой. Первой из неё выскочила и побежала к ним Анна Олеговна. Она бросилась обнимать детей, пыталась что-то говорить, но только невнятно сипела. Оказывается, всё то время, что детей искали, она на них обережный заговор пела, вот и потеряла голос. Фыфр уважительно посмотрел на учительницу. Мало кто способен больше трёх куплетов оберега за раз спеть. Может, её оберег выручил их в бою со злодеем и ещё когда они по распадку бежали?

За Анной Олеговной к столу подошёл высокий мужчина. Он улыбнулся, поздоровался и начал что-то говорить. Но Фыфру вдруг стало нехорошо. Он потянул носом. Запах был тот самый! Не кивсяки и гнилушки от болотистого распадка, а труха из мешка злодея! И туман грязный точно так же пах!

— Мне нужно опросить детей, пока они...

Сказать ничего Фыфр не успел. Воронёнок спрыгнул на стол, вздыбил перья и заорал. Мама схватила бубен. Но злодей уже направил на неё пистолет, ствол которого светился магическими надписями, как бабулин мотоцикл. Другую руку он выставил перед собой, и все стали двигаться как приторможенные улитки. Злодей скривился.

— Знал бы, что здесь живут примитивные маги, не возился бы с ритуалами в этом проклятом распадке. Столько дикой силы! Отложи бубен, ведьма, и иди за мной, или... — он перевёл пистолет на девочку, у которой на глазах медленно-медленно появлялись слёзы. Вот, всегда злодеи именно в девчонок пистолетом тыкают! Что-же делать?

Бубен в руках мамы чуть гудел, как маленький сердитый трансформатор. Мама, не отводя взгляда от злодея, положила его на стол. Фыфр заметил, что шерстинки на его правой лапе засветились. Точно так, как у Мыша, когда он туман развеивал! Только пошевелиться под противным заклинанием так сложно! Фыфр напряг все мышцы тела, у него даже нос зачесался, и сумел дёрнуть пальцами. Есть!

Но свечение полетело не в злодея, а в воронёнка!

Воронёнок встрепенулся, подпрыгнул к бубну и сильно долбанул клювом прямо в центр. Грянул гром, всё вздрогнуло и начало снова двигаться с нормальной скоростью. Пистолет злодея оплавился и дымился, кажется, в него попала молния. Анна Олеговна раскинула руки перед детьми и засипела что-то явно защитное. Бабушка сжала кулаки, и макушки деревьев угрожающе выгнулись, лес затрещал.

Воронёнок на столе шагнул на бубен. С каждым шагом по расписанной коже птенец увеличивался. За пять секунд, пройдя по маминому шаманскому бубну, он из неловкого вороньего слётка превратился в жуткого потомка динозавров, размером с небольшую лошадь. Стол затрещал. Воронёнок сверкнул ясными голубыми глазами и распахнул огромный клюв.

Злодей отшатнулся и заорал.

У него за спиной с верхушки сосны рухнула Ульяна, перекувыркнулась, подхватила с клумбы тяпку и огрела злодея по голове.

Вот теперь точно — всё. Но реветь по второму разу Фыфр не стал. Он ошалело смотрел на своего фамильяра, который ещё чуть-чуть потоптался, угрожающе пораскрывал клюв и крылья, да и начал снова уменьшаться. Его малыш-воронёнок, у которого нету ни мамы, ни папы, и который только что почти самостоятельно разделался с главным гадом истории.

— Мама, я всё понял! — закричал Фыфр, — Это было его приключение, это он тут главный герой! А я вообще ни при чём, вот!

Воронёнка Фыфр назвал Ваней. Отличное имя для героя! В сентябре они вместе пойдут в деревенскую школу, даже если у Фыфра и будут иногда медвежьи уши и нос. Анна Олеговна сказала, что это ничего, и примитивную магию даже скоро в учебную программу введут. Особенно если бабушка и правда поедет в городской институт колдовства. Чтобы примитивная магия с прогрессивной изучались и соединялись умными людьми в кабинетах, а не гадами всякими в ритуалах.

Фыфр погладил воронёнка Ваньку и решил, что быть другом главного героя тоже здорово. В приключения вообще лучше попадать в хорошей компании. И надо будет у мамы стащить бубен или сковородку, что лучше в портфель школьный влезет — то и стащить!