По миру Желаний (джен)

— Доченька, милая, что с тобой? — Мирослава в ужасе смотрит на теряющую сознание дочь.

Девочка медленно опускается на пол, закатывая глаза, и лишь каким-то чудом мать ухитряется удержать её от падения.

— Дима, сделай что-нибудь, Дима! — громко зовёт мужа она.

Вызванные медики работают слаженно и быстро, Вита Виноградова почти мгновенно оказывается в реанимационном отделении местной больницы, но это служит лишь началом. Началом бесконечных тревожных бдений, началом пути надежды, сомнений, падений и взлётов.

* * *

Вита открыла глаза. Всё вокруг заливал странный золотисто-белый свет. Он был яркий-яркий, но почему-то совсем не слепил глаза. Она хотела бы иметь такую краску... Где-то сбоку вдруг мелькнуло зелёное пятно. Оно выделялось на общем фоне. Что это? Она никогда ещё не видела такого необычного оттенка.

Вите стало любопытно. Она попыталась повернуться в сторону пятна и вдруг обнаружила, что лежит на спине. Странно. Как она раньше этого не заметила? Она хотела было встать, приподнялась на локте, и вдруг оказалась на ногах. Встать было легко. Нет, даже не так — легко. Всё тело было каким-то непривычно лёгким. Каждое движение совершалось без усилия, стоило только пожелать... Странно, очень странно, но удивления почему-то не было.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилался самый необыкновенный пейзаж, который только доводилось видеть Вите. Сверкающий почти как алмазы крупный бело-золотистый песок, огромное, яркое до такой степени, что казалось совершенно белым, солнце и узкая полоска беловатой пены на горизонте — море. И при всём при этом вокруг не раздавалось ни звука, не чувствовалось даже самого слабенького порыва ветра. Лишь тишина и странная неподвижность.

Вита сделала несколько шагов вперёд. Шороха песка слышно не было.

Решив не заострять на этом внимания, она отправилась дальше, но внезапно вдруг оказалась на самой кромке пляжа, на морском побережье.

Величаво, неспешно, совершенно неслышно перекатывались волны. Лучи солнца окрашивали их в синие, голубые и тёмно-зеленые цвета. Минута, другая, третья... Вита, словно заворожённая, наблюдала за бесконечным движением волн. Пятая, десятая, сотая... Она забыла о течении времени, о странностях места, где находилась. Забыла обо всём... Лишь стояла и смотрела на море.

* * *

— Вам туда нельзя. — Молоденькая медсестра решительно загораживает проход рвущейся к дочери матери.

— Моя Вита! Моя маленькая девочка, пустите!

— С вашей дочерью всё будет хорошо, не переживайте!

* * *

Время тянется мучительно долго. Минута, другая... Прошла целая вечность с тех пор, как маленькую Виту привезли сюда на скорой.

Вышедший из реанимационного отделения врач кажется не слишком радостным.

— Вы родители Виты?

— Да.

— Пройдёмте ко мне в кабинет.

* * *

Вита не заметила, в какое мгновение рядом с ней появилась Она — огромная, невиданной красоты черепаха. Только что Вита была совершенно одинока на всем окружающем просторе, и вот рядом уже выросла громада черепашьего панциря — не меньше автобуса в высоту.

Не веря глазам, она смотрела на черепаху. Навеянное морем оцепенение, странное спокойствие, охватившее её в этом месте, стремительно сменялось страхом. Никогда ещё Вите не встречались такие огромные черепахи! Она хотела отойти подальше, убежать, но ноги будто приросли к земле, став ватными и негнущимися. Девочка в ужасе ждала, что будет дальше.

— Не бойся.

Вита вздрогнула, осторожно водя глазами по побережью. За всё время, что она здесь провела, она не слышала ни звука. Тогда откуда взялся этот голос? Если только...

Она снизу вверх недоверчиво посмотрела на черепаху.

— Не бойся меня. — Теперь сомнений не осталось. Вита видела, как двигаются челюсти черепахи при этих словах.

Черепаха повернула голову, взглянула на неё умными глазами.

— Ты — Вита Виноградова?

Вита кивнула. Почему-то страх потихоньку отступал, уступая место детскому любопытству. " Интересно, откуда черепаха знает мое имя?" — мелькнула вдруг мысль. Но вслух она ничего не сказала, ожидая, что будет дальше.

— Отчего я знаю твое имя? Дорогая Вита, я знаю имена всех детей на земле, — тем временем отвечал голос, что был ласков и необычно звучен в этом месте.

Но не успела Вита спросить, что это за место, как черепаха продолжила:

— Это мир Желаний, или, по-другому, мир Фантазий. Сюда попадают в основном дети, и здесь все они счастливы.

— А родители? Мама, папа? Они не будут волноваться? — встревожилась Вита.

— Нет, конечно, — с улыбкой ответила черепаха, — они не заметят, дорогая. Не хочешь посмотреть окрестности? Они довольно красивы.

Улыбка черепахи выглядела жутковато, но Вите почему-то захотелось довериться ей.

— Хочу, — улыбнулась Вита, уже не замечая странностей в этом красивом мире Желаний.

— Садись на меня.

— На вас? — поразилась Вита. Черепаха в ответ хохотнула.

— На меня. Ты в мире Фантазий, забыла? Лишь представь — и мигом окажешься на моей спине!

* * *

Кабинет встретил их неприветливой, отсвечивающей неестественным сине-стальным цветом полутьмой.

— Садитесь, — приглашающе указал на стоящие у его стола стулья хмурый врач. Обеспокоенных родителей не пришлось просить дважды. — Вы знали о том, что у вашей дочери сахарный диабет?

Дождавшись согласных кивков от своих собеседников, врач продолжил.

— Нехватка глюкозы в крови привела к критическому снижению мозговой активности. Мы ничего не могли сделать... Ваша дочь впала в кому.

По щеке матери скатилась слеза. Поддерживая, Дмитрий приобнял ее, крепко прижал к себе.

— Что значит, ничего не могли сделать? Вы врачи, так сделайте же что-нибудь!

Нервно подергивая бейджик на врачебном халате, он сказал:

— Врачи не боги. Мы не всесильны. Нам с вами остается только ждать, когда Вита очнется.

* * *

Теперь Вита прекрасно понимала, почему этот мир называется миром Желаний. Только тут она могла лететь на спине гигантской черепахи, и только тут черепаха могла нестись по воздуху просто с космической скоростью.

Она едва успевала вертеть головой в разные стороны. Ни один из дивных пейзажей, что расстилались под ними, нельзя было пропустить. После быстро пропавшего из поля зрения побережья того бескрайнего моря, у которого её подобрала черепаха, Вита увидела уже разноцветные лоскуты лугов, кольца, состоящие из высочайших гор, настоящие пастбища облаков... После облаков снова шли луга, а после лугов — лес. Он наверняка был полон дивных существ, но черепаха не опустилась, не дала ей с ними познакомиться, лишь взлетела ввысь, и они теперь вновь летели над облаками.

Склонившись немного, Вита тронула облака, которые, на её удивление, оказались плотными. Кусочки облака остались на пальцах и на вкус оказались сахарной ватой...

* * *

— Очнется? Она придет в себя? — мать с надеждой подняла на него взгляд.

— Будем надеяться.

* * *

После чудесного полёта, длившегося, наверное, без малого вечность, они всё-таки опустились на землю, и черепаха повела Виту в лес. Под сенью многовековых деревьев царили тишина и прохлада. А ещё там пахло свежестью и земляникой. Это был самый удивительный запах на свете...

В отличие от города, в лесу было не так шумно. Здесь пели птицы и стрекотали кузнечики, раздавался звук шагов. Изредка из кустов выглядывали лесные звери, сверкая умными глазками. Нарушать эту гармонию звуков разговорами как-то не хотелось и некоторое время они шли молча. Пока Вите это не надоело, конечно.

— Эм... Знаешь, я никогда не попадала в подобные места.

— Как же так получилось-то? — сочувственно спросила черепаха, в то время как особенно громко и заливисто запела птичка.

— Мама с папой всегда на работе. Мы живём в городе, понимаешь? И они не всегда находят время для меня. — Вита узнала в певце соловья. Ей он всегда нравился.

— Жаль, конечно. А тебе здесь нравится? — громадная черепаха улыбнулась.

— Ага. Ой, опять выглянул. — Вита посмотрела за кусты, но заинтересовавшего её кролика уже и след простыл. — Тут такая красота! Как бы я хотела всё это нарисовать! Это было бы чудесно!

— Я видела твои рисунки, — загадочно промолвила черепаха.

— Правда?! — со смесью изумления и восхищения воскликнула Вита.

— Ну да, — чуть смущённо ответила её собеседница.

Они вновь замолчали, каждая обдумывая своё. Потом Вита решилась на вопрос, потому что молчать ей категорически не нравилось.

— А ты всё-всё-всё знаешь?..

— Допустим, все. — Вита запомнила новое слово, улыбнулась, предвкушая новые знания, и принялась атаковать черепаху потоком вопросом.

К сожалению, период почемучки у Виты еще не прошёл, поэтому вскоре бедная черепаха была завалена вопросами.

* * *

Реанимационная палата было окутана мягким светом. Солнечные лучи били в приоткрытое окно, рассеиваясь и наполняя комнату теплом. Маленькая Вита Виноградова лежала в кровати. Трубка капельницы змейкой вилась к её руке. Странные приборы тихо попискивали.

Её родители осторожно вошли в палату. Издав судорожный полувсхлип, мать бросилась к дочери, неверяще глядя на неё. Слёзы текли по её щекам. Присев рядом с женой, Дмитрий сказал:

— Мирослава, любимая, все будет хорошо. Она... — он на секунду замялся, — она вернётся. Верь мне.

* * *

Следующий день тоже был посвящён исследованиям мира Желаний, правда на этот раз они передвигались по земле, а не по воздуху. Под конец прогулки Вита была сильно утомлена, и поэтому черепаха великодушно разрешила ей снова поехать на своей спине. Вместе они добрались до чудесной хижины, которая, как домик ведьмы в сказке о Гензеле и Гретель, была словно сделана из сладостей. Спать обеим не хотелось, поэтому они легли на изумрудную траву и стали смотреть на звёзды, килограммами поедая землянику.

Ей было хорошо-хорошо. Пожалуй, никогда в жизни Вита не испытывала такого умиротворения и совершенно точно она никогда не видела столько удивительных вещей, сколько показала ей за эти пару дней черепаха. Для полного счастья не хватало только кисти и красок, чтобы по-настоящему, а не только в собственной памяти запечатлеть все увиденное.

Она и не заметила, как погрузилась в сон. И это был самый страшный сон в ее жизни. Или... не сон? Всё было совсем как наяву. Даже ещё ярче, ещё отчетливее... Вите казалось, что она тонет в каком-то густом тумане, захлёбывается, видя перед глазами странную тёмно-синюю муть. Она пытается выбраться, отчаянно ищет выход... Мелькает свет, и мир начинает принимать очертания — лес с изумрудно-зелёными листьями, трава, в которой прячется вкусная алая земляника... Все хорошо, это был просто сон, видение... Никакого тумана вокруг и в помине нет. Лишь лес, сверчки, звёзды над головой и спящая черепаха рядом. Мирно, спокойно и безопасно...

Привычную, уютную лесную тишину разрывают до боли знакомые голоса. Мама... папа... Как давно она не слышала их? Год? Два? Как она могла так долго не вспоминать о них?

— Мама? Папа? — Вита, устремившаяся вдогонку за звуками родных голосов, и сама не заметила, как очутилась на самой кромке леса.

— Остановись, Вита.

Вздрогнув от неожиданности и потянувшего неизвестно откуда холодка, она обернулась. Позади, раздвинув гигантским панцирем деревья, стояла черепаха.

Вита попятилась, примечая резкие перемены вокруг. Спустя всего миг светлый и беззаботный мир Желаний перестал казаться чем-то идеальным. Призрачные голоса родителей вне этого мира отзывались внутри неё беззвучным эхом тоски, а сама Вита с ужасом заметила, что то, что держало её прежде в этом месте, стало зыбким и быстро утягивало вниз. Закружилась голова, и пространство с временем вокруг начали свой немыслимый водоворот... И уже через несколько минут утихли, оставив за собой лишь безжизненную ослепительно-белую пустоту.

Она находилась словно между двумя мирами — различными, как Инь и Ян.

— Ты пыталась сбежать, — заметил голос черепахи, раздавшийся одновременно везде и нигде.

Вита судорожно огляделась кругом, но увидеть знакомую черепаху не смогла.

— А разве сбегать из непонравившегося мира плохо? — Звук голоса прошёл по пустоте, возвращаясь каким-то другим. Словно её собственный голос стал чужим.

Как бы ни было это странным, этот вопрос словно заставил черепаху задуматься, но она ответила:

— А разве тебе мир Фантазий не понравился?

Вита вспомнила, как смеялась и улыбалась она на спине у черепахи. Как ей понравился этот чудесный мир. Но ведь это всё было несбыточной сказкой, а значит, этот мир — всего лишь приятная ложь? Как будто наяву Вита вспоминала реальные слова мамы, материальные и правдивые, на которые она опиралась, казалось, всю жизнь.

— Какое значение имеют слова матери здесь, когда все счастливы от этой лжи? — черепаха словно подслушала её мысли.

Вита вдруг ясно почувствовала зловещую ауру вокруг черепахи, которую она не замечала вначале. Сначала приятный, сладкий запах сменился гнилостным. Ей хотелось отшатнуться. Она чувствовала, нет — знала: есть что-то такое, что может помочь ей разобраться, в чём дело! В какой-то момент она даже почти что ухватила за хвост это ужасное видение — подсказку, в которой могут быть все ответы... Но та ускользнула от неё, как мелкая юркая рыбка.

Растерянно попробовав ещё раз оглянуться, Вита услышала, как черепаха протянула:

— Ты слишком мала, дорогая Вита, чтобы знать, что это такое — твоё настоящее счастье. — Вкрадчивый голос манил, нашёптывал ей перестать сопротивляться, поддаться сладостному запаху.

Но теперь это Виту только раззадорило. Страха, охватившего было её парализующего ужаса как не бывало.

— Конечно, знаю! Это когда мама улыбается и смеётся, это когда папа смешно подмигивает, когда... Когда ребята в школе играют вместе! Это добро и любовь, красота и правда!

Пустота словно испугалась её звонких восклицаний и забилась куда-то в уголок.

Черепаха замолкла. Гниль стала чувствоваться яснее, и вновь странное видение промелькнуло перед глазами. Замахав руками в отчаянном порыве, Вита ухватилась за него в этот раз покрепче. Оно — странное видение — сопротивлялось немало, и когда ослабело, под конец рванулось на неё. Видение прошло сквозь неё, Вита почувствовала тошнотворно-сладкий запах, смешанный с гнилью, и ослепительно-белая дымка стала меняться, приобретая форму воспоминания.

Все было в точь-в-точь так же, как и в мире фантазий, только она чувствовала — это запретная зона, входить в которую было никак нельзя. Здесь было ещё ярче, ещё красивее, чем во всех тех местах, где побывали они с черепахой. Шелестели кроны деревьев, спокойно плыли белые облачка... Вита всматривалась и не понимала, не видела, что же ужасное в этом прекрасном месте может произойти. Лишь пару минут спустя она вдруг увидела Их.

Дети. Бесконечная вереница детей. Мальчики и девочки, не замечая друг друга, восторженно носились среди деревьев, ели ягоды и фрукты, любовались на облака. А потом начинали вдруг растворяться, исчезать в окружающей красоте, оставляя после себя лишь мерцающую золотисто-белую дымку, которую втягивала в себя черепаха. Черепаха, которая сопровождала каждого из них. Та же черепаха, что путешествовала вместе с ней.

Видение змейкой ускользнуло из её слабеющих рук, и вновь пространство вокруг стало безмятежно белым.

— Я не собиралась тебя есть! — наигранно возмутился голос черепахи, и она сама, наконец, показалась.

Перед ней стояла самая обычная черепаха. Глядела она слегка грустно, но Вите было уже всё равно. Она хотела к родителям, но теперь понимала: ей не уйти, её ведь съедят, если она ещё раз попробует сбежать.

— Ну не грусти, милая девочка, эти дети просто перешли черту. Они попытались сбежать отсюда. — В словах черепахи не было лжи.

— Они всего лишь хотели домой, и ты их съела, а значит, со мной поступишь так же, — глухо ответила Вита.

— Я не... Всё не так просто... — голос черепахи дрогнул и она, вздохнув, начала рассказывать. — Когда я была ещё в яйце, люди придумали этот мир, где всякие фантазии и сказки оживают. Они ухаживали за ним, придумывали и расширяли просторы. Но потом их стало меньше. С каждым днём мир тускнел, теряя сказочность и яркие краски. Обычно именно они давали мне еду и помогали выживать. И поэтому я стала звать детей — тех, кто потерялся, и тех, кому было слишком одиноко. Но они не хотели выдумывать. Я стала рассказывать им сказки — те, что рассказывали мне люди, и мир стал наполняться фантазиями... Которые слишком быстро погибали. Пока однажды я не заметила, что если дети умирают, то все их фантазии оживают и наполняют мир Фантазий красками... Мне пришлось, Вита. Мне самой это никогда не нравилось, но только так мир живёт. Я не могу дать своей родине погибнуть. Только люди способны на качественные фантазии. Только они, к сожалению.

Вита думала, что возненавидит черепаху. Но этого чувства не было. Она ей даже сочувствовала... Так они сидели в молчании, пока Виту не осенило идеей.

— А что, если нарисовать твой мир? Ведь так фантазии действительно станут настоящими! Если я буду приходить во снах и помогать тебе рисовать? Так ведь больше и не понадобятся никакие жертвы!

— А ты правда будешь приходить? — Робкая надежда в голосе черепахи до глубины души радовала девочку.

— Конечно!

— Ладно, — черепаха смягчилась. — Хорошо, иди, не потеряй свое счастье. Я буду ждать тебя здесь, а в качестве подарка возьми волшебный гребень. Заколов им волосы перед сном, ты сможешь переместиться сюда.

— Ты правда... Меня отпускаешь? — Вита не верила своим ушам, принимая подарок.

— Да. — Черепаха улыбнулась и неторопливо зашагала прочь, а белый мир завертелся и закружился. Пространство и время вновь начали свою сумасшедшую пляску, голова становилась всё тяжелее и тяжелее. Шум в ушах усилился, и стали слышны попискивания каких-то приборов.

* * *

— Мама...

— Вита? — Мирослава встрепенулась, внимательно глядя на дочь.

Медицинские приборы тихо пищали, но как-то странно, непохоже на писк, к которому она привыкла за дни, проведённые рядом с дочерью. Мирослава ясно слышала, как её позвали. Взглянув на дочь, все так же лежащую без движения, она поняла, что ей показалось. Все ужасы и переживания выливаются в глюки. Мирослава вздохнула, стараясь привести нервы в порядок.

— Мама...

Вита слабо пошевелила рукой. Мирослава неверяще взглянула на нее. Неужели... всё сейчас закончится?

Медецинские приборы на секунду замолкли, затем запищали громко, пронзительно. Не так, как раньше.

"Может, это к лучшему?" — заторможенно подумала Мирослава.

Вита вновь шевельнулась, открыла глаза.

— Мама... где я?

Не выдержав, мать разрыдалась. Давящее на грудь чувство беспокойства рассосалось, и с души свалился гигантский камень, всё это время затруднявший дыхание. Она вскочила со стула, бросилась на колени рядом с кроватью.

— Вита... девочка моя! Вита! — Обернувшись, она закричала в сторону двери: — Дима, Дима, иди сюда!

Рывком распахнулась дверь. В палату влетели отец и медсестра. Оба выглядели испуганными.

— Мираслава? Что случилось?

Она ничего не ответила, лишь счастливо улыбнулась. Дмитрий перевёл взгляд на дочь...

— В-вита?

Девочка слабо улыбнулась, но глаза смотрели сквозь него. Тихий голос шелестом весеннего ветерка разнёсся по палате:

— Где она? Черепаха...

Недоумённо переглянувшись, родители молчали, ожидая, что она скажет дальше.

— Мама, где черепаха? Та, что катала меня на спине...

Неожиданно взгляд девочки наткнулся на край кровати. И счастливая улыбка озарила детское личико.

В уголке, возле подушки, лежал маленький гребешок. Подарок черепахи из мира Желаний.