Сага Огня и Льда: Хроники Хориниса (гет)

Воздух в Запретном лесу пах озоном, паленой землей и страхом. Он был густым, почти осязаемым, и Гарри вдыхал его рваными, обжигающими глотками. Вокруг царил хаос — упорядоченный, смертоносный хаос, дирижером которого выступал Волдеморт. Смертоносные проклятия, зеленые, как яд, и алые, как свежая кровь, прочерчивали узоры между вековыми деревьями, вырывая из земли комья грязи и корней. Щиты, возводимые членами Ордена Феникса и студентами, вспыхивали и гасли, словно догорающие свечи на ветру.

Гарри увернулся от очередного Круциатуса, брошенного Беллатрисой. Заклятие ударило в ствол дуба позади него, и дерево содрогнулось, сбрасывая на землю обугленные листья. Слева от него Рон, с лицом, бледным и грязным, отбил проклятие, летевшее в сторону Полумны. Справа Гермиона, сосредоточенная и яростная, держала Protego Maxima, ее щит мерцал под натиском трех Пожирателей Смерти. Ее губы были сжаты в тонкую, решительную линию, а в глазах плескался холодный огонь. На мгновение их взгляды встретились, и в этом безмолвном обмене пронеслось все: страх, поддержка и отчаянная решимость дойти до конца. Вместе.

Но Волдеморт не собирался играть по старым правилам. Он устал от пророчеств, от мальчишки, который никак не хотел умирать, от вечных ничьих, обусловленных родством их палочек. Сегодня он принес с собой нечто иное.

Он появился в центре поляны, и сама битва, казалось, замерла на долю секунды. Темный Лорд стоял, выпрямившись во весь свой змееподобный рост, его алая ухмылка была страшнее любого проклятия. В одной руке он держал свою палочку, а в другой — нечто, что заставило Гарри похолодеть.

Это был осколок камня, черный, как полночь в безлунную ночь. Он не отражал свет заклятий, а, казалось, втягивал его в себя, пожирал, оставляя после себя лишь пустоту. По его острым граням пробегали едва заметные фиолетовые всполохи, словно заключенные в нем молнии. Артефакт источал ауру древней, чужеродной неправильности, от которой волосы на затылке вставали дыбом.

— Думал, я снова предложу тебе дуэль, Поттер? — прошипел он. — Ты ошибался. Убить тебя — значит сделать из тебя мученика. Я сделаю нечто гораздо более изящное. Я сотру тебя.

Его улыбка стала шире.

— Эта вещица, найденная в руинах забытого мира, не убивает. Она открывает дверь в один конец. В измерение-тюрьму, где твоя жалкая магия — лишь прах. Ты будешь жить, зная, что твой мир существует, но ты никогда к нему не вернешься. Это забвение куда хуже смерти!

Водеморт не стал произносить заклинания. Он просто направил всю свою ненависть и магическую мощь в артефакт. Осколок завибрировал, издавая низкий, гудящий звук, а затем взорвался беззвучной вспышкой фиолетового света. Гарри почувствовал, как невидимый крюк вцепился ему в солнечное сплетение и дернул с нечеловеческой силой.

Мир вокруг него утратил четкость. Но он успел увидеть не только это. В тот момент, когда его начало затягивать в фиолетовую воронку, черный камень в руке Волдеморта не выдержал напряжения. Он треснул и взорвался, но уже наружу. Мощная обратная волна хаотичной энергии ударила во все стороны. Гарри увидел, как Волдеморта отбросило назад, его змеиное лицо исказилось от боли и ярости. Пожирателей Смерти разметало, как листья на ветру.

Крики друзей, треск заклятий, рев раненого Волдеморта — все звуки растянулись, а затем сменились абсолютной тишиной. Он падал в бездну…

Его тело разрывало на части. Не физически, а на каком-то более фундаментальном уровне. Он видел, как его собственные руки становятся прозрачными, распадаясь на мириады светящихся нитей. Лес, битва, сам воздух его родного мира — все это превратилось в потоки разноцветной энергии, уносящиеся прочь. Он летел сквозь ледяную, чернильную пустоту, пронизанную фиолетовыми разрядами — той самой энергией, что таилась в артефакте. Здесь не было верха или низа, времени или пространства. Была лишь бесконечная агония падения и осознание потери, острое, как лезвие ножа. Гермиона. Рон. Хогвартс. Он потерял все.

Падение оборвалось так же внезапно, как и началось.

Удар. Жесткий, глухой, выбивающий из легких остатки воздуха. Гарри рухнул на что-то твердое и холодное, и боль от падения на мгновение затмила все остальное. Он лежал, скорчившись, на каменном полу, пытаясь вдохнуть. Воздух здесь был другим — спертым, пахнущим вековой пылью, озоном и чем-то еще, неуловимо-тревожным, как запах грядущей грозы.

Прошла минута, или, может быть, вечность, прежде чем юноша заставил себя пошевелиться. Каждый мускул ныл. Голова гудела, словно колокол. Он сел, озираясь.

Он находился в просторном, круглом помещении на вершине высокой башни. Стены были сложены из грубо отесанных черных камней, уходящих вверх, в непроглядный мрак, где, должно быть, находился потолок. Окон не было, лишь узкие бойницы, сквозь которые пробивались тонкие лучи бледного лунного света, едва разгоняя царившую здесь тьму. В центре комнаты стоял массивный каменный стол, заваленный древними фолиантами, черепами неизвестных существ и алхимическими приборами, покрытыми толстым слоем пыли.

Где он?

Первым делом Гарри нашарил рукой свою палочку. Она была здесь, рядом с ним, на холодном полу. Бузинная палочка. Он сжал ее в руке, и привычное чувство тепла и силы, всегда пробегавшее по его пальцам, не пришло. Палочка ощущалась в его руке... чужой. Просто кусок дерева. Холодный, мертвый.

Паника начала подступать к горлу, ледяная и липкая.

— Люмос, — прошептал он. Голос прозвучал хрипло и неуверенно.

На кончике палочки не вспыхнул привычный яркий огонек. Вместо этого оттуда вырвался жалкий, хаотичный пучок зеленоватых искр, который с шипением пролетел пару дюймов и погас, оставив после себя лишь слабый запах серы.

Гарри уставился на палочку с ужасом. Он попробовал снова, вкладывая в заклинание больше воли, больше силы.

— Люмос!

Результат был тот же. Искры. Судорожные, больные, неправильные. Словно его магия задыхалась, билась в агонии, не в силах прорваться в этот мир. Волдеморт не солгал. «Твоя жалкая магия не будет стоить и ломаного гроша».

Отчаяние накрыло его с головой. Он был один. Ранен. В неизвестном месте. Без магии. Он был абсолютно, бесповоротно беспомощен. Гарри опустил голову, и плечи его затряслись. Что теперь? Просто сидеть здесь и ждать смерти от голода или чего похуже? Мысль о Гермионе, о ее искаженном ужасом лице, полоснула по сердцу. Он не мог просто сдаться. Он не имел права.

— Любопытный феномен.

Голос, прозвучавший из самого темного угла комнаты, заставил Гарри вздрогнуть и вскочить на ноги, инстинктивно выставляя перед собой бесполезную палочку. Голос был низким, рокочущим, как камнепад в далеких горах. В нем не было ни удивления, ни угрозы — лишь холодное, отстраненное любопытство ученого, наблюдающего за редким насекомым.

Из теней медленно выступила фигура. Высокая, сутулая, закутанная в темно-фиолетовую мантию, настолько потрепанную, что казалась сотканной из самой тьмы. Капюшон скрывал лицо, но Гарри чувствовал на себе пронзительный, изучающий взгляд.

— Я почувствовал всплеск, — продолжил незнакомец, медленно приближаясь. Его шаги были беззвучны. — Мощный, неконтролируемый выброс чужеродной энергии. Разрыв ткани реальности. А потом появился ты.

Фигура остановилась в нескольких шагах от Гарри, в пятне лунного света. Капюшон был откинут, и Гарри увидел лицо. Бледное, аскетичное, с резкими чертами и абсолютно лысым черепом. Но самыми примечательными были глаза. Они были совершенно белыми, без зрачков и радужки, и светились изнутри слабым, призрачным светом. Несмотря на это, Гарри был уверен, что эти слепые глаза видят его насквозь.

— Кто вы? — выдавил из себя Гарри, стараясь, чтобы его голос не дрожал.

— Имя не имеет значения, — отрезал человек в мантии. Его голос был лишен каких-либо эмоций. — Важно то, где ты. И кто ты. А ты — не из этого мира.

Это было утверждение, а не вопрос. Гарри молчал, не зная, что ответить.

— Твоя магия, — незнакомец указал костлявым пальцем на палочку в руке юноши. — Она кричит от боли. Этот мир построен на иных законах, на иной крови. Твоя сила здесь — как пресноводная рыба, брошенная в соленый океан. Она больна. Она умирает. И если ты не научишься дышать заново, ты умрешь вместе с ней.

Слова незнакомца, холодные и безжалостные, подтверждали его худшие опасения. Все было правдой. Он в ловушке.

— Можно ли... можно ли это исправить? — спросил Гарри, цепляясь за последнюю соломинку надежды.

— Все можно исправить, — последовал ровный ответ. — Или сломать окончательно. Зависит от приложенных усилий. И от цены.

Таинственный маг обошел Гарри по кругу, словно оценивая товар. Его белые глаза, казалось, заглядывали под кожу, в самую душу.

— Ты обладаешь потенциалом. В тебе горит огонь, пусть и чуждый этому месту. Я могу помочь тебе. Могу научить тебя выживать. Могу направить тебя на путь, который позволит укротить твою силу и приспособить ее к законам этого мира.

В груди Гарри шевельнулась надежда.

— Что вы хотите взамен? — спросил он, помня уроки Муди о том, что никто ничего не делает бесплатно.

На тонких губах незнакомца впервые появилась тень улыбки. Холодной, как лед.

— Разумный вопрос. Я — ученый. Искатель знаний. А ты — уникальный образец. Ходячий парадокс. Я хочу изучить тебя. И использовать. Ты будешь выполнять мои поручения. Будешь моими глазами и руками в мире, куда мне нет нужды спускаться. В обмен на это я дам тебе знания и инструменты для выживания. Согласен?

Выбора не было. Отказаться — значило умереть в этой башне, так и не узнав, что находится за ее стенами. Согласиться — значило стать пешкой в чужой игре, но это был шанс. Шанс выжить. Шанс, может быть, когда-нибудь найти способ вернуться.

— Я согласен, — твердо сказал Гарри.

— Хорошо, — кивнул маг. Он подошел к одному из пыльных столов и взял с него два предмета. — Тогда вот твое первое задание.

Он протянул их Гарри. Первым был короткий, широкий меч в грубых кожаных ножнах. Сталь была тусклой, а в некоторых местах проступали пятна ржавчины. Рукоять, обмотанная вытертой кожей, выглядела надежной, но в целом оружие казалось примитивным и варварским. Вторым предметом был пучок сушеных трав, перевязанных бечевкой. От них исходил резкий, горьковатый запах.

— Травы залечат твои раны. Меч поможет тебе не получить новые, — пояснил некромант, ибо Гарри уже не сомневался, что перед ним именно некромант, судя по обстановке. — Твое первое задание — выжить. Спустись из башни. Найди путь к городу в долине. Не умри по дороге. Мир за этой дверью не прощает слабости, а звери, что в нем обитают, очень голодны.

Он указал на массивную деревянную дверь, окованную железом, которую Гарри раньше не замечал в тени.

— И запомни, — добавил некромант, и его белые глаза, казалось, впились в мозг Гарри. — Теперь ты служишь Ксардасу.

С этим именем наступила ясность. У его тюремщика, благодетеля и хозяина было имя. Ксардас.

Гарри взял меч и травы. Меч был тяжелее, чем он ожидал. Холодная, безжалостная тяжесть чужой реальности. Он перевел взгляд с меча на свою волшебную палочку. Одна — символ всего, кем он был. Другой — символ того, кем ему придется стать.

— Иди, — голос Ксардаса не оставлял места для промедления.

Гарри кивнул. Он засунул палочку за пояс, понимая, что сейчас от нее толку не больше, чем от обычной ветки. Прикрепил меч. Глубоко вздохнул, собирая в кулак остатки своего гриффиндорского мужества. Он не знал, что ждет его за этой дверью. Не знал, какие монстры обитают в этом мире. Не знал, сможет ли он прожить хотя бы один день.

Но он знал одно. Он выживет. Он должен. Ради Рона. Ради всех, кто остался там.

Ради Гермионы.

С этой мыслью Гарри Поттер, Избранный из другого мира, толкнул тяжелую дверь и шагнул из пыльной тишины башни навстречу неизвестности. Навстречу своему новому кошмару.