Иногда они появляются (джен)

"Ваше Сиятельство,

Не уверена, что вы слышали обо мне, но это возможно. Два года назад, когда в окрестностях реки Камышовой начали пропадать разумные, я была в отряде Дозора, что обнаружил и уничтожил поселение даэдропоклонников. Кроме того, на недавнем турнире в Вэйресте я имела честь скрестить клинки с архимастером Редоран, о чем вам может быть известно. Не знаю, имеет ли это значение, но я не смела писать вам раньше, не совершив ничего значимого — или, по крайней мере, такого, о чем вы могли бы знать; теперь же могу.

Вы мой отец.

Наверняка я не первая, кто пишет вам эти слова, но у меня есть на них право. Моя мать — Лленси Фарам, служащая в замковой страже; я пишу вам эти строки благодаря празднику, устроенному в Чейдинхоле по случаю окончания Великой войны, и, по словам матери, сомнений относительно личности моего отца у нее никогда не было.

Сколько себя помню, я равнялась на вас, гордилась вами и мечтала, чтобы и вы гордились мной не меньше. Мне нужно ваше признание и любовь — или не нужно ничего; испытайте меня, и я докажу, что достойна быть вашей дочерью, но если нет, я больше вас не потревожу.

С надеждой на ответ,

Дервера Фарам".

Фарвил аккуратно отложил в сторону странное письмо и некоторое время просто сидел, глядя перед собой. Первоначальное удивление — имя адресанта было незнакомо — медленно сменялось… Фарвил пока и сам не знал, чем. Упоминаемые в письме события не были для него новостью, более того, на турнире в Вэйресте он присутствовал и поединок Халона Раморана с какой-то девчушкой отлично помнил.

Имя Лленси Фарам ему было знакомо еще лучше — тех, кто ему служил, Фарвил предпочитал знать в лицо и по именам… и да, помнится, они… мда, как раз в период празднования окончания Великой войны.

А теперь ему пишет её дочь…

Его дочь.

Вопреки изложенным в письме предположениям, послание такого рода Фарвил получил впервые. Отнюдь не потому что постоянно отказывал себе в развлечениях того толка, от которых потом появляются дети, напротив, подобно его давно почившему отцу, Фарвил имел славу волокиты и сердцееда… и слава эта была вполне заслуженной. От появления же в будущем обилия незапланированных — и, чего таить, нежеланных — отпрысков его уберегало неприметное колечко с любопытными и крайне полезными в некоторых ситуациях чарами. Некоторое неудобство заключалось в том, что эти чары нужно было активировать отдельно… и бывали-таки случаи, когда Фарвил сделать это забывал. А потому не исключал вероятности появления однажды на его пороге юнца или девицы, претендующих на близкое родство с ним и связанные с этим воображаемые преференции…

Но вот к тому, что претендентка на родство появится, но ожидаемых требований не выдвинет, желая вместо этого… даэдра знает чего, Фарвил оказался не готов.

Он снова схватил дурацкое письмо и вчитался в последние строки, ища… и не находя ничего из того, чего можно было ожидать в его ситуации. Вместо этого… Фарвил даже потряс головой — разум просто отказывался воспринимать написанное. Некоторое время он еще смотрел на змеящиеся по пергаменту строчки, а затем вскочил и ринулся в свой кабинет, где, как он точно знал, в это время должен был работать с документами его младший брат. У Ильвера ясный ум и светлая голова, возможно, он сумеет понять то, что ускользнуло от самого Фарвила. И подсказать, как стоит поступить.

Пару минут спустя Фарвил влетел в кабинет, сжимая в кулаке скампово нелепое письмо… и остановился, вытаращив глаза и безмолвно хватая ртом воздух от возмущения.

Причиной тому стал Ильвер, вольготно расположившийся за массивным столом из хаммерфелльского кедра, положив на край столешницы ноги в мягких домашних туфлях. Левой рукой он водил по строкам в тяжелом гроссбухе, лежащем у него на коленях, а в правой держал свинцовый карандаш, время от времени делая какие-то пометки — лист бумаги на столе рядом с ним был уже наполовину исчёркан…

— Ильвер! — обретя наконец дар речи, выдохнул Фарвил.

— Ум-м? — брат на миг скосил на него один глаз — по крайней мере, для Фарвила это выглядело именно так — но более ничем не показал, что слышит и слушает.

— Ты охренел? — поинтересовался Фарвил — спокойно и даже как-то, пожалуй, вежливо — гнев утих так же мгновенно, как и вспыхнул, но желание высказаться осталось.

Ильвер соизволил оторвать взгляд от гроссбуха и вопросительно воззрился на него.

— Это мой стол, — любезно напомнил ему Фарвил.

— Спорно, — невозмутимо отозвался Ильвер. — Особенно, если принять во внимание, сколько за ним провожу времени я, а сколько ты.

— Но это не повод водружать на него ноги! — проворчал Фарвил.

— Во-первых, мне так удобно, — Ильвер слегка развел руки в стороны, словно предлагая оценить гармоничность композиции… но тут же кинулся ловить попытавшийся сползти гроссбух. — А во-вторых, мои ноги, — он демонстративно пошевелил ступнями, — обуты в мягкие туфли, а не в эбонитовые сапоги. Так что ничего твоему столу не сделается.

Фарвил только досадливо махнул рукой — переспорить брата он и не надеялся. Но и промолчать не мог.

— Но ты ведь примчался не для того, чтобы указать мне на неподобающее поведение? — решил напомнить о первоначальной цели прихода Ильвер, вложив вместо закладки в гроссбух карандаш и лист с пометками и с усилием переложив тот на стол.

— А? — Фарвил моргнул, сбитый с толку неожиданной сменой темы. — Да…

Посмотрел на зажатое в кулаке письмо и растерянно добавил:

— Дочь нашлась…

— Так она вроде и не терялась… — не понял Ильвер. Но уже через миг подобрался, пересев, как полагается, и разом утратив дурашливый настрой: — Или я чего-то не знаю?

— А? — все так же растерянно переспросил Фарвил. — Нет… Это другая дочь… Вот, — он опять с некоторым недоумением посмотрел на письмо и протянул его брату.

Ильвер аккуратно разгладил смятый нервной хваткой Фарвила лист, но читать его не торопился.

— Уверен? — смерил он брата взглядом исподлобья.

Фарвил только резко кивнул. Зная себя, собственным суждениям он сейчас не доверял.

Пока Ильвер читал, Фарвил метался по кабинету, нервно одергивая то воротник, то обшлага бархатного камзола. Скампово письмо совершенно выбило его из равновесия…

— Я так понимаю, это письмо все-таки первое подобного содержания, — остановил его голос Ильвера. — Даже удивительно, с твоей-то… любвеобильностью.

— Ну, знаешь, — сердито прошипел в ответ Фарвил, — ты у нашего отца тоже был один такой… внезапный.

Ильвер в ответ наградил его испепеляющим взглядом: даже по прошествии стольких лет, даже несмотря на то, что герб младшего из братьев Индарис не перечеркивала косая черта, стыдливо именуемая «левой перевязью», подначки на эту тему его бесили. Впрочем, вздумай уколоть Ильвера происхождением кто-нибудь еще, Фарвил сам вызвал бы наглеца на поединок…

— Лленси Фарам, значит… Это может быть правдой? — задумчиво спросил Ильвер. И тут же поддел: — Ты хоть её помнишь?

Фарвил сердито засопел — намек был более чем прозрачен. Но кивнул — Лленси была одной из тех немногих, чье имя он припомнил наутро после проведенной вместе ночи. И что эта самая ночь имела место, ему напомнили всего полчаса назад.

— Да, — неохотно проговорил он, усаживаясь на стул для посетителей. — это возможно. Но если это так… Почему она не сказала мне?!

Ильвер пожал плечами.

— А ты бы поверил?

— Не знаю, — подумав, честно признался Фарвил.

— И что бы ты сделал, если бы не поверил?

Фарвил помрачнел. Сейчас он не представлял, что мог бы сделать тогда... но наверняка ничего хорошего. Особенно, не обдумав. Так что, пожалуй, у сэры Фарам действительно были основания для беспокойства...

— Вот потому и не сказала, — снова пожал плечами Ильвер, оценив выражение его лица.

— Вот сейчас и узнаем, — Фарвил вскочил со стула и высунулся из кабинета.

Стоявший в коридоре возле кабинета стражник на заданный вопрос, кто сейчас на постах, удивленно заморгал, но послушно назвал имена заступивших на смену товарищей. Выслушав, Фарвил выдохнул: «Ясно» и закрыл перед носом бедняги дверь, оставив его недоумевать, с чего господин граф вдруг заинтересовался теми, кто его охраняет...

— В замке её нет, — догадался Ильвер, увидев его раздосадованное лицо. — А посылать кого-то за ней — это привлечь внимание. Ты уверен, что тебе это надо?

Привлекать чье-то внимание Фарвилу точно не хотелось...

— Тогда оставь, хотя бы на время, в покое Лленси Фарам... и ответь — что ты намерен делать, зная теперь, что у тебя есть еще одна дочь?

Фарвил поморщился, усаживаясь обратно на стул, и задумался. А ведь действительно... Он посмотрел на брата — тот неторопливо, даже, пожалуй, излишне аккуратно складывал злополучное письмо, не отрывая при этом от Фарвила внимательного тяжелого взгляда.

— Мое мнение ты знаешь, — веско проронил тот.

Мнение Ильвера было однозначным: бездетный вдовец, он радостью признал бы своего ребенка, от кого бы тот ни был рожден. Или женился бы на его матери до появления этого ребенка на свет.

Второй вариант Фарвилу однозначно не подходил: ребенок успел не только родиться, но и вырасти... и даже — Фарвил вспомнил строки из письма — скрестить клинки на недавнем турнире не с кем-нибудь, а с Архимастером Великого Дома Редоран... Не говоря о том, что Фарвил отнюдь не горел желанием жениться повторно.

— Для начала я хочу на нее посмотреть, — решил он. — Чтобы хоть немного понимать, кого, возможно, введу в семью.

— Возможно? — остро глянул на него Ильвер.

Но тут же медленно кивнул:

— Хотя ты прав. Девочка выросла... и мы о ней ничего не знаем. Кроме того, что она написала, — он встряхнул письмом. — Только не тащи ее в замок. Девочке и так, похоже, потребовалась вся её смелость, чтобы написать это скампово письмо. Удивительно, что она вообще решилась его отправить...

Фарвил медленно покачал головой, не соглашаясь... Перед глазами его возник упомянутый в письме поединок. Жребий не был к девочке милостив, заставив скрестить оружие с несопоставимо более сильным противником. Вспомнилось сравнение, пришедшее ему тогда на ум — тонкий вьюнок у подножия каменной глыбы... Колючий вьюнок, если вспомнить, как она держалась. Да только что камню вьюнковы колючки? Редоранец не щадил её, раз за разом ловя на ошибках — девочке откровенно не хватало ни опыта, ни умений... но что-то он в ней все же разглядел, если вспомнить его последний жест — предложение разделить овации зрителей. Архимастер Раморан — не тот мер, что склонен предлагать подобное без веской, по его мнению, причины. Так что чего-чего, а смелости у девочки было достаточно...

Жаль, что Фарвилу тогда не удалось разглядеть её лица — он находился слишком далеко. Да и повода не было...

Но приглашать ее в замок и впрямь не слишком удачная идея. Впрочем...

Фарвил тряхнул головой, выгнал брата из-за стола и после кратких раздумий набросал следующее:

«Сэра Фарам,

Не скрою, ваше письмо стало для меня неожиданностью. Еще большей неожиданностью для меня стало его содержание. Доверять подобное бумаге не слишком разумно, поэтому предлагаю встретиться, чтобы обсудить интересующий вас вопрос.

Жду вас завтра, в семь пополудни на постоялом дворе «Чейдинхольский Мост». Назовите свое имя владельцу и сообщите, что у вас назначена встреча. Вас проводят».

Подумал... и вместо подписи, знакомой в Чейдинхоле слишком многим, поставил в конце просто инициалы «Ф. И.»

— Грубо, — неодобрительно заметил Ильвер, прочитавший записку через его плечо.

— Отнюдь, — возразил Фарвил. — Девочка не ждет от меня сходу отцовских объятий... скорее, напротив, чего-то подобного. Так что тон записки ее вряд ли отпугнет...

— И «Чейдинхольский Мост»... — не унимался Ильвер. — Ты собираешься встретиться с дочерью в своей ухоронке для свиданок?

— Почему сразу для свиданок? — возмутился Фарвил.

Вышло неубедительно, потому что выбранное им место для встречи, именно так обычно и использовалось. Не всегда, конечно, но чаще всего.

— Ну да, а тот ипподром, который кроватью называется исключительно из скромности, там для интерьера поставлен. Что она подумает?

— Предлагаешь все-таки притащить её в замок? — огрызнулся Фарвил. — Чтобы она рехнулась то ли от страха, то ли от радости, навоображав себе неизвестно чего? Или самому заглянуть к ней в гости, якобы совершенно случайно оказавшись поблизости во время прогулки по городу? Это самый нейтральный вариант, какой я смог придумать. А... ипподром, — он поморщился — все-таки замечание Ильвера было не лишено справедливости. — Да скамп с ним...

Он сложил записку, помедлил, думая, чем бы её запечатать — официальная печать тут явно не годилась... когда взгляд его упал на перстень — фамильный перстень Индарисов, с прихотливо извивающейся колючей лозой...

Колючий вьюнок, да?

Фарвил улыбнулся этой мысли и сняв перстень с пальца, приложил печатку к еще теплому воску…