Леди и Бродяга, или версия ПЛиО 2.0 (гет)

Мелкий дождь бьёт в окно,

Хмурится природа,

Но известно давно —

Нет плохой погоды.

Всё желтеет кругом,

И уходит лето.

Неприятность эту

Мы переживём.

Неприятность эту

Мы переживём.

Из м/ф «Лето кота Леопольда».

Жизнь в Королевской гавани оказалась не такой, какой её себе представляла Санса. Да, шумной, да, блистательной, но и пропахшей нечистотами, которые активно и зловонно испарялись на южной жаре, и очень одинокой.

В Винтерфелле было скучно. И пахло тоже далеко не цветами. Но... там было чище, много чище. И порядка больше. Там всё было знакомым и родным. А ещё там была мама! Старая Нэн и младшие братишки. А ещё братец Робб... Да даже Теон и Джон!

Сансе было тяжело признаваться даже самой себе, но она, столь рвавшаяся к блеску королевской гавани, теперь скучала. И не только по людям, старому мейстру, но и по свободе. На Севере она была своей, старшая дочь лорда. Здесь же выше их скапливалось столь много знатных и не вполне приятных лиц, что голову кружило. И всегда надо было держать удар. Вежливость — доспехи леди. Но они не спасли её лютоволчицу. Как и отец-десница.

Их с Арьей следовало выдать замуж, потому мама отпустила их с отцом. И если Арье сыскать жениха будет сложно — с её-то нравом буйного мальчишки, — то Сансе заготовлена королевская партия... Она станет королевой Джоффри Баратеона. Только вот чем больше Санса узнавала своего жениха, тем больше усилий ей приходилось прикладывать, чтобы убеждать себя, что всё будет в порядке... Что она не будет такой же вечно недовольной и хлещущей вино королевой, как Серсея.

И правда, с чего ей быть как Серсея Ланнистер? Если Джоф совсем не похож на своего обрюзгшего пьяницу-отца? Если сама Санса родилась не на утесе Кастерли, а в Винтерфелле? И вообще... Королева была достойным примером для подражания. У неё троё красивых детей, она сама выглядела превосходно, её уважали, в то время как король... Санса поджала губы.

Из-за него она почти не видела отца: за короля работал лорд Старк. И у него почти не было времени на дочерей. С Арьей Сансе было не по пути. Из-за неё казнили Леди — из-за её выходки! Вот и получалось, что большую часть времени Санса проводила с септой и Дженни. Занималась тем же, чем и в Винтерфелле — вышивала. Удача, если удавалось провести время в обществе королевы. Та могла многому научить... Её речи были крайне интересны, хоть и порой пропитаны ядом, а кубок с вином не покидал холёной ладони.

Неожиданной отдушиной для Сансы стали походы в Богорощу. Та в Королевской гавани находилась в диком запущенном состоянии. Но септа не могла запретить ей туда ходить, потому что перед этим Санса попросила разрешения у отца... А лорд Старк верил в Старых богов и скорее обрадовался такому желанию старшей дочери. А Санса не то чтобы верила... просто там было спокойно на душе. И это место походило на дом. Хоть мама и верила в Семерых, а не в Старых богов, но там Санса отчего-то чувствовала и её.

Леди Старк грустила, сидя на камне в Богороще. Джоффри почти не обращал на неё внимания — септа говорила, что тот пока не возмужал достаточно, чтобы интересоваться дамами, даже такой красавицей, как она. И прибавляла, что и ей рано: даже лунная кровь пока не пошла. Что это такое, Санса понимала с трудом.

Зато одно она знала точно: домой, в Винтерфелл, они вернутся нескоро, а уж она может не вернуться вовсе. Стать вечной заложницей этих стен и королевской короны... Впрочем, такова участь любой леди — жить там, где находятся владения мужа, облагораживать их, наводить уют, следить за слугами. Такова её судьба. Ей не приходилось тяжело работать за еду, у неё красивые платья, и здесь, на юге, они из лёгких струящихся тканей... Но почему же тогда так грустно?

Ответа Санса не знала. И она честно уже собиралась отправиться назад в выделенные покои, как внезапно заметила высунувшийся из-за чардрева тёмный нос. Испугаться Санса не успела: следом за носом показался весь пёс. Большой и чёрный, какой-то вес потрёпанный и несчастный... Он совершенно не вязался с Королевской гаванью. Ему больше подошли бы просторы Севера.

— Голодный? — не дрогнув, спросила леди Старк, возвращая себе спокойствие. Пусть Леди казнили, но у неё была лютоволчица. Она не испугается Пса, пусть и большого. У неё оставался в подсумке завёрнутый в платок лимонный пирог. Недоеденное лакомство, пусть септа и ругала, Санса приберегла на потом.

Пёс очень медленно подошёл и аккуратно слизнул пирог с её ладони. Санса могла поклясться, что никогда ещё не видела таких умных и понимающих звериных глаз. Внутри что-то дрогнуло. Пёс — не лютоволк...

— Идём со мной, — она решительно встала. — Будешь охранять меня, а я — хорошо тебя кормить. Хочешь мяса, Бродяга? — она, осмелев, вытащила с уха пса колючку чертополоха. Тот удивлённо мотнул мордой, но, когда Санса решительно направилась к замку, потрусил за ней...

Стража замешкалась, но Санса не растерялась и, скопировав ледяные интонации королевы Серсеи, напомнила им, что она невеста наследника престола. Они с бродячим псом вошли внутрь. С септой подобный трюк не сработал бы, поэтому Санса направилась прямиком к отцу. Тот так удивился её приходу, что не успел сказать, что занят.

— Это Рыцарь, — погладила она по голове недавнего Бродягу. Тот, конечно, грязный... и нечесаный, но это поправимо. Арья вот регулярно выглядела куда как хуже. — Ты казнил Леди, отец. Это не лютоволк, а собака. Позволь мне иметь собаку.

— Это взрослая собака, — кажется, лорд Старк растерялся. — Я ожидал подобного от Арьи, но ты...

— Арье, значит, можно заниматься... танцами, а мне нельзя иметь собаку?! — Санса догадывалась, что за танцы такие, что сестра воняет по́том и ходит в синяках.

— Я не говорил, что нельзя, — отец вздохнул. — Можешь оставить Рыцаря, но если тот покусает принца Джоффри или кого-то ещё...

— Я могу ответить за своего пса. К тому же Леди была не виновата! — доспехи вежливости на Сансе с треском расстегнулись. Это было больно и несправедливо. — Это всё Арья и её невоспитанная, дикая...

— Хватит! Я разрешил тебе оставить Рыцаря, а теперь мне надо работать, — отец вздохнул, потирая виски.

Санса проглотила волну возмущения и, позвав за собой своего Пса, отправилась к себе. С отцом получилось, а значит, и с септой тоже. Осталось придумать, как вывести Рыцаря из-под возможного удара Джоффри... Её будущий король был слишком пуглив.

Зато Рыцарь был умницей. Не зря ей показалось, что этот Бродяга вполне может им стать. Он позволил себя помыть и даже причесать. После этого Дженни признала, что подобрыш леди очень даже красив. А септа стала кривить губы чуть меньше.

Санса же была счастлива. Большой, сильный и очень пушистый. Не такой дикий и свирепый, как лютоволк, но всё же... Она стала ощущать себя увереннее. А ещё ей обзавидовалась Арья. Одно это стоило того, чтобы привести Рыцаря за собой.

Джоффри навестил её на следующий день. Слухи по дворцу расходились быстро. Ему явно не нравился её новый компаньон. Принц пробовал вывести его из себя, у Сансы сжалось от страха сердце, она едва не дошла до того, чтобы перечить своему жениху, но... Рыцарь был спокоен. Не обращал ровным счетом никакого внимания на Джоффри, будто тот был пустым местом. Не сказать, что это устроило принца, но интерес он к «этой груде блох» потерял, и вообще: «Если моей леди так хочется, то пускай!» Королева Серсея тем же днём отправила ей приглашение, велев захватить «новое блохастое чудовище».

Так Санса хоть и боялась за Рыцаря, но развеяла скуку. Сразу и жених, и королева... Это честь. К тому же всё прошло хорошо. Она как могла объяснила псу, что от принца и королевы зависит, сможет ли он остаться с ней, и что нужно вести себя... как настоящий рыцарь, то есть прилично.

Королева, убедившись, что пёс довольно воспитанный, а ещё вполне сообразителен, хмыкнула, что принимает же Королевская гавань Клиганов... Почему б и настоящего Пса не потерпеть?

После этого у Сансы отлегло внутри. Она стала везде появляться со своим Рыцарем, что следовал за ней на расстоянии двух её мелких шагов. Почтительно. Он не лаял просто так, не портил вещи, не слюнявил её платья... Отлично слушал то, что Санса не могла доверить даже Дженни. Её страхи и сомнения насчет Джофа и жизни здесь. Её обиды на сестру и отца, её тоску по матери и мелким братишкам. Порой ей было до безумия жаль, что Рыцарь не разговаривал. А ещё — что он не человек. Потому что именно такой надежный и внимательный её бы и заинтересовал... В идеале ещё и романтик, и победитель турнира... Но Рыцарь, несмотря на все свои достоинства, был всего лишь псом.

Очень умным и верным. Например, он чувствовал опасность, и, когда Санса случайно подслушала разговор королевы и её красавчика брата на повышенных тонах, Рыцарь носом оттолкал её в темную нишу, где Сансе успешно удалось спрятаться от них... Вот бы королева разозлилась. Санса мало что поняла из разговора, кроме того, что он был глубоко личным.

За это Рыцарь в тот день доел с её тарелки прекрасную нежную оленятину в момент, когда септа отвернулась. Вообще Санса так хорошо кормила и вычесывала Рыцаря, что вскоре ничего не напоминало в нём Бродягу. Даже королева прекратила поджимать губы, видя их.

Только одно не позволил ей Рыцарь — никакой ошейник, даже залоченный. Впрочем, как признал отец, тот ему и не нужен. Услышав, что Санса нашла его в богороще, отец увидел в этом знак. Поэтому в лице лорда Старка нахождение здесь Рыцаря обрело надёжный тыл.

О том, что ей и правда очень сильно повезло повстречать Бродягу и проявить твердость характера, чтобы оставить его, Санса поняла, когда к ним пришла беда. И не такая, что платье стало мало или порвалось шитье, а прямо настоящая Беда, которую никакое солнце прогнать не могло.

Как однажды обмолвилась септа: «Наш мир — это юдоль скорбей, и человек создан, чтобы страдать, как солнце — чтобы светить». Что ж, она оказалась права... Санса поняла это до того, как увидела её голову на копье... Надежды на счастливое будущее («Рожу Джоффри блондина-наследника!») рухнули, когда в их части замка зазвучал звон мечей, крики, стоны... Взгляда из окна хватило, чтобы понять: королевская стража сошла с ума — она убивала северян. Сансу парализовало страхом. Особенно когда она увидела, как полоснули мечом по груди септы... А Дженни! Её тоже схватили! А ещё сир, которого она знала в лицо, но не по имени, крикнул:

— Убейте псину, а леди Старк заприте!

— Нет, — Санса беспомощно оглянулась на Рыцаря. Только не снова... Не как с Леди. — Тебе надо спасаться! Беги! Я... Ты же слышал, они не будут меня убивать! Я дочь лорда и невеста наследника престола! Ну же! — взмолилась она, обнимая Рыцаря и тут же толкая его к выходу. Глаза застилали слёзы.

Именно из-за них она не сразу поняла, что Рыцарь начал расти... А потом и вовсе обратился в человека. В высокого мужчину с темными, чуть тронутыми сединой волосами, выглядевшего чуть моложе её отца... Его синие глаза смотрели на неё с грустью. Санса попятилась, почти скуля: что это вообще было? Она слышала о варгах, среди Старков такие встречались... Но человек-пёс в столь прямом смысле — это... перебор. Сознание, впрочем, она не потеряла. Хотя и очень хотела. Потому что Рыцарь ткнул в неё короткой указкой и шепнул: «Энервейт!» В голове тут же немного прояснилось, ноги окрепли. Ну и чудная ж у него одежда!

— Времени мало, — хрипло сказал тот. — Меня зовут Сириус Блэк. Я маг и помогу тебе выбраться отсюда невредимой.

— Дженни... — Санса прикусила губу, понимая, что ту уже схватили, и, каким бы крутым магом ни был этот человек-пёс (она решила оставить удивление на потом), воскрешать мертвых тот вряд ли умел. — Мой отец... и Арья, пожалуй. Их можно тоже спасти? Пожалуйста! Мой отец вам очень хорошо заплатит! — слёзы снова брызнули из её глаз.

— Мне не нужны деньги, — также хрипло ответил Ры... сир Сириус (всё же Сансе было проще называть его так про себя). — Я попробую помочь, но сначала выведу тебя.

— Как? — Санса облизала пересохшие губы.

— С помощью магии, — коротко ответил тот, а после покрутил своей палочкой — и вот уже их обоих не видно. Совсем.

Она ойкнула и поняла, что их всё ещё слышно, потому не сопротивлялась, когда одновременно со слетевшей с петель дверью Сириус схватил её и зажал рот ладонью... Нападавшие удивленно покрутили головами, перерыли все её вещи, распороли вышивку кинжалами, порезали платья в сундуках, будто она могла прятаться там, а затем ушли.

Санса не сразу заметила, что Сириус её отпустил. Немые слезы бежали по её щекам. Ей страшно было подумать, что с отцом... Он никогда бы не допустил такого... Значит, он... его, ну... Она по привычке поделилась мыслями с Рыцарем, тот обнял её с тяжелым вздохом и тихо пообещал:

— Ничего, пташка, неприятность эту мы переживём. И не спеши хоронить своего старика. Пока не увидишь тела — он жив...

Санса зарыдала ещё сильнее. Впрочем, могло бы быть хуже. И она сильнее вцепилась в своего спасителя.