Снег, который не тает (гет)

Иногда зима — это не время года, а состояние души.

Когда звуки становятся тише, краски — бледнее, а каждый вдох — словно шаг вглубь самого себя.

Зима в этом городке не торопилась. Она не приходила внезапно, как буря, и не была хищной, как мороз в горах. Здесь она стекала на улицы медленно, тихо, укладываясь мягкими слоями на черепичные крыши, мостовую и старые каменные заборы. Снег был плотный, с серебристыми прожилками инея, и, казалось, что он глушит не только шаги, но и сам воздух.

Деревья стояли недвижимо, их тёмные ветви были переплетены тонким кружевом инея. Ветер едва касался листвы — или, вернее, того, что от неё осталось. Он был не колючим, а осторожным, будто проверял, можно ли нарушить это хрупкое равновесие.

Снег шёл третий день. Он падал крупными, пушистыми хлопьями, медленно кружась в воздухе, словно каждая снежинка знала, куда именно ей нужно лечь. Деревья на окраине деревушки выглядели как старые хранители тайн: тяжёлые ветви были укрыты шапками инея, стволы потемнели от влаги, а под ногами мягко хрустел наст. Воздух был густой от холода и тишины, в нём витал запах дымка из каминов и тонкая свежесть замёрзшего озера.

Гарриет Поттер стояла на мосту, оперевшись ладонями о холодные каменные перила. Внизу тихо текла река, а в её воде отражалось бледное небо — тусклое, как плохо смытая акварель. Гарриет выдохнула — и её дыхание поднялось лёгким облачком, растворяясь в тишине.

"Как долго я здесь пробуду? Неделю? Две? Сколько потребуется, чтобы перестать чувствовать этот ком внутри?" — спросила она себя и не нашла ответа.

Её побег из Лондона был не бегством от конкретного человека. Он был от людей вообще. От этих бесконечных разговоров "о погоде", "о планах на выходные", о том, "как ты себя чувствуешь" — и ни один из этих вопросов не был задан по-настоящему. Даже недавний разрыв был вежливым. Слишком вежливым. Майкл, с которым она встречалась последние месяцы, просто перестал искать встреч. Сначала он ссылался на дела, потом — на усталость. И однажды оба поняли — всё кончено. Без ссор, без обвинений.

Но именно это молчаливое угасание оказалось для неё болезненным.

"Если всё закончилось так тихо, значит, ничего и не было?"

Гарриет Поттер остановилась на повороте тропинки, вглядываясь в дом, что стоял чуть в стороне от других. Он был старым, каменным, с низкой крышей и узкими окнами. По стеклу сбегали редкие капли талого снега, но внутри горел свет. Ей казалось, что в этой жёлтой полоске между шторами есть что-то тёплое, почти домашнее… И при этом — чужое.

Она пришла сюда не случайно. Северус Снейп не появлялся в Хогсмиде уже несколько недель, и в Лондоне поговаривали, что он ушёл в отшельники. Гарриет знала — он всегда был отстранённым человеком, но в этот раз его уход казался… глубже. Как будто он ушёл не только от людей, но и от самого себя.

Снег хрустнул под её сапогами, когда она подошла к маленькой лавке на углу. Когда она подошла к двери, её сердце забилось быстрее. Это было странно — ведь она не собиралась ни в чём признаваться или устраивать сцены. Она просто хотела убедиться, что он в порядке. Но внутри было предчувствие, будто шаг через этот порог изменит что-то. Дверь была деревянная, тёмная, с бронзовой ручкой в виде змеи. Когда она толкнула её, тёплый воздух, пахнущий сушёным шалфеем, ладаном и сухими дровами, ударил в лицо.

За прилавком стоял он.

Северус Снейп.

Он выглядел почти так же, как в её памяти: чёрные волосы, длинная мантия, лицо, которое казалось высеченным из камня. Но в его глазах, глубоких и тёмных, она заметила что-то новое — тишину, в которой можно было утонуть.

Его лицо, обычно непроницаемое, казалось чуть уставшим, но в глазах не было холодной отстранённости — скорее настороженное ожидание.

— Поттер, — произнёс он низко, без удивления, но с оттенком, который трудно было определить — то ли это была констатация факта, то ли едва заметное любопытство. — Мир тесен.

— Или слишком широк, если приходится идти так далеко, чтобы спрятаться, — ответила она, сама удивившись, как естественно это прозвучало.

Её взгляд скользнул по нему: тёмный свитер, чуть расслабленная осанка, тонкие пальцы, которыми он держался за косяк, будто взвешивал — впустить или нет.

Уголок его губ едва заметно дрогнул. Не улыбка, но что-то, что могло бы ею стать, если бы он позволил.

— Я… — Она сделала паузу. — Я просто хотела узнать, как вы.

Он долго молчал. Молчание тянулось, как зимний вечер, в котором время перестало быть важным. Наконец он отступил в сторону, позволяя ей войти.

Внутри пахло сухими травами и старой бумагой. В углу потрескивал камин. Она заметила стол, заваленный книгами, и кружку с клубившимся над ней паром. И тут же — странная, почти нежная деталь: на подоконнике стоял маленький горшок с зимним жасмином, ярко-жёлтым на фоне белого снега за окном.

— Чай? — спросил он, словно это было не предложение, а решение, которое он уже принял за них обоих.

Снейп сел в кресло у огня, не предлагая ей присесть, но и не выгоняя. Гарриет подошла ближе, чувствуя, как тепло камина окутывает её холодные руки. Она села напротив, на край стула, и впервые за долгое время они просто смотрели друг на друга.

"Что я делаю здесь?— подумала она. —Он не нуждается в моих визитах, он всегда был самодостаточен… И всё же… Почему-то мне кажется, что в его тишине есть трещина, в которую можно проникнуть".

— Вы выглядите уставшей, — сказал Снейп, глядя на пламя, но при этом так, что Гарриет ощущала на себе его внимание.

— А вы — нет? — ответила она, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

Он не стал спорить. Лишь чуть наклонил голову, как будто принял её слова, и вернулся к молчанию.

И вдруг она поняла, что это молчание — не пустое. В нём было место для её усталости, для её тишины.

"Он не утешает, не перебивает, не ищет красивых слов. Он просто есть".

Внутри неё что-то сдвинулось. Она поняла, что этот человек — единственный, кто не попытается утешить её словами, которые она не хочет слышать. Он не скажет: "Ты встретишь кого-то ещё", не даст советов, не будет торопить. И именно поэтому рядом с ним ей стало легче.

И этого оказалось достаточно.

Он же, отведя взгляд в сторону, думал:"Она пришла. Зачем? Не из жалости ведь… И всё же… Её присутствие не раздражает. Даже… наоборот".

Камин потрескивал. Время снова потеряло смысл.