Околоквиддич (гет)

Сборная Соединенного Королевства против сборной Украины

1 групповой матч за розыгрыш путевок на Чемпионат мира

Место проведения: Уэльс, Центральный стадион Кардиффа

Количество собравшихся: 30 000

Время начала: 22.00 по Гринвичу

Счет: 200-350

В детстве я постоянно болел. Моя болезнь не обострялась ни от смены времени года, ни от гуляющих по городу инфекций — вне зависимости от их наличия или отсутствия болеть я продолжал. Я часто думал, что однажды умру — например, задохнусь во сне во время припадка, не смогу удержаться на ногах и полечу с лестницы нашего огромного дома, сломав себе шею, скончаюсь от боли в сердце, которое во время моих приступов саднило так, что я скрежетал зубами, — да мало ли еще чего. Своей смертью я бы избавил многочисленных родственников от чувства вины.

Но я не умер.

Мое выздоровление произошло внезапно — просто в какой-то момент число припадков резко сократилось, а потом они исчезли вовсе. Врачи сказали, что, вероятно, прошло действие заклинания, которым меня в детстве нечаянно наградили. Прошло само собой, потому что ничто не может быть вечным. Мой брат плакал, когда слушал врача. И моя сестра. И многочисленные дяди. А я молчал.

Не то, чтобы мне нравились мои припадки. Но во время очередного помутнения сознания мне было плевать на все. Если вы когда-нибудь напивались, то вы меня поймете. Плевать на все — на смерть матери, на придурка-отца, сидящего в психушке, на строгую высокую женщину, которую у меня язык не поворачивается назвать тетей, на Джеймса.

Остается только чистая ненависть.

Ненависть, потому что Джеймс, этот любимчик судьбы, прикрываясь своими дешевыми страданиями, совершенно не знает, как это — быть таким, как я.

Бездарным.

Потом, когда приступы прошли, мне больше нечем было козырнуть, и я в глазах моей семьи превратился в обычного ребенка, которому отвешивали подзатыльники за плохие оценки и немытые руки.

Мне пришлось учиться. Я очень хотел попасть в Гриффиндор и стать настоящим продолжателем дела своего отца.

И я туда попал.

Когда шляпу водрузили мне на голову, я, сжав до посинения губы, начал думать: “Пожалуйста, в Гриффиндор! Пожалуйста”.

Шляпа осторожно предложила мне Слизерин, но я отказался. Оказаться на змеином факультете после того, как несколько поколений твоей семьи пели оду Гриффиндору и его традициям? Нет уж, спасибо.

Зря.

Я не знал, что окажусь не просто в Гриффиндоре, а в Гриффиндоре имени Джеймса Поттера.

“Посмотрите на Джеймса! Зелье — выше всяких похвал!”

“Альбус, а где Джеймс? Вот те учебники по рунам, которые он просил. Он такой умница!”.

“Пожалуй, старостой стоит назначить Джеймса. Да, со второго курса, пусть это будет исключением из правил”.

Тошнит.

Когда мне было пятнадцать, отец попал в больницу из-за психического расстройства. Папаша был аврором, и на этой скотской должности ему приходилось убивать. А вы как думали? Обычно туда не берут с неустойчивой психикой. В аврорате нужны те, кто может поднять палочку на человека, не подвергая сомнениям его виновность. У папаши на этой почве съехала крыша — ему казалось, что те, кого он убил, заслужили жизнь. Он был в чем-то прав, но это издержки профессии — хочешь быть хорошим аврором, имей крепкие нервишки. С нервишками у отца было туговато.

Конец моего терпения настал, когда мне исполнилось шестнадцать.

Мы поехали в Уэльс смотреть Великобританию — Украину.

Целая толпа Уизли всех мастей, размахивающая Юнион джеком. В этом году Федерация Квиддича заявила об объединении региональных команд — теперь у нас больше не было команд Уэльса, Шотландии, Северной Ирландии и Англии. Была одна неуклюжая, никому не нужная сборная.

Я знаю этих прохвостов из Федерации — прикрываясь идеей национального духа и какого-то там объединения, они получили каждый что хотел. Чиновники из Лондона — деньги от рекламы на Уэльсском стадионе, чиновники из Кардиффа — деньги от всех лондонских мероприятий.

Да какая разница.

* * *

Я смотрю на лужу крови, которая разрастается у меня под ногами. Впервые я вижу смерть так близко, и впервые она меня пугает. Я отступаю назад, но тканевые кеды уже впитали кровь вперемешку с пылью — я не успел. Фалькон похож на уродливую куклу — его огромные глаза раскрыты, а лицо искривила гримаса боли. Складки в уголках губ стали глубже, как у старика, а его лоб, наоборот, гладок и бел.

Ноги Скорпиуса тоже в крови — он наступает пяткой на лицо Фалькона и усмехается.

“Он уже мертв...Не надо больше”, — шепчу я, но Скорпиус продолжает, практически задыхаясь в бесконечной брани, топтать его ногами.

Финист Фалькон лежит, и его взгляд упирается в каменные потолки Дурмстранга.

Комок подкатывает к горлу, и я реву.

* * *

Я ушел из дома именно на том проклятом матче, Великобритания-Украина. Уизли заняли целую трибуну. Я примостился на самой нижней скамейке, поджал ноги под себя и стал смотреть.

Я болел за Украину — просто потому, что каждый из Уизли посчитал своим долгом напялить на себя что-то с британской символикой и, свешиваясь с трибуны, во всю глотку орать имена прославленных игроков. Джеймсон, Льюис, Хобс.

Митчелл, Браун.

Файрфакс.

И Кристенсон, ловец.

Имена, про которые каждый день читаешь в “Пророке”. Имена, от которых тошнит.

У украинцев неизвестные фамилии и молодые лица. Совсем новая сборная, как будто бы платье, которое все еще пахнет ателье, но уже сидит как влитое.

Известен только один.

Финист Фалькон, еще ученик Дурмстранга, охотник. Он невысокий, с жиденькими волосенками странного цвета, заплетенными в какое-то несуразное подобие косички.

Финист — последний из рода Фальконов.

Это очень древний род, такой же древний, как Уизли. Только у них есть свой герб и, кажется, парочка замков.

Я лениво смотрю, как Фалькон забивает в ворота британцев три квоффла подряд. С трибуны видно, что у него маленькие цепкие пальцы, будто бы приклеенные к огромным ладоням. Мокрые волосы постоянно падают ему на лицо, желтая мантия уже все грязная, но он продолжает нестись куда-то вперед.

Мне не нравится Финист Фалькон.

Как только матч заканчивается, я спрыгиваю со своего места и спускаюсь в подтрибунное помещение — тут тихо, и гвалт болельщиков звучит где-то вдали.

Внезапно я слышу шум — несколько человек разговаривают.

“Тише, Брайан! — шепчет кто-то. — Еще секунду, и ты спалишь свои щи*”.

Я не знаю, что такое “палить щи”, но мне интересно, и я подхожу ближе, пока не вижу три темные фигуры.

“Здравствуй”, — самый высокий из них в два прыжка оказывается у моего укрытия и за шиворот вытаскивает меня на свет.

Я брыкаюсь, кричу, но он зажимает мне рот рукой.

“Скаут**?” — спрашивает черный, похоже, Брайан.

“Нет”,— высокий наконец отпускает меня, и я отплевываюсь.

Их трое. Все в серых ветровках, коротко стриженные. В высоком, светловолосом сразу чувствуется порода — он точно чистокровный. Я его помню.

Скорпиус Малфой.

Джеймс его всегда терпеть не мог, и почему-то ощущение того, что я стою рядом с врагом брата добавляет мне уверенности и заставляет проникнуться к Скорпиусу симпатией.

У него мелкие черты лица и тонкая, шелушащаяся кожа. Левая бровь распухла, словно от удара. Костяшки пальцев сбиты.

На загорелой шее, на которой клочками растут светлые волосы, растеклось черно-оранжевое пятно неаккуратной татуировки.

Я приглядываюсь — эмблема команды “Пушки Педдл”.

* * *

Финист Фалькон лежит, не шелохнувшись.

— Пойдем, Поттер, — Скорпиус делает мне знак рукой.

Я не спешу уходить.

— Пойдем же, мать твою!

А я все продолжаю смотреть на темно-бордовое кровавое пятно, расплывающееся от головы Финиста. У украинского охотника темные влажные глаза и крупный нос с горбинкой, похожий на птичий клюв.

— Финист! — зову я тихо, чтобы меня не услышали товарищи.

Но он, конечно, не отвечает.

Скорпиус, Брайан и Ренди стоят за углом.

Скорпиус курит, и тошнотворный запах его табака попадает мне в ноздри и вызывает приступ рвоты.

Я не могу понять, от чего меня рвет: то ли от вида мертвого Фалькона, лежащего в собственной крови, то ли от табачного дыма.

— Поттер! — слышу я недовольный голос Малфоя. — Хватит смотреть на этого говнюка!

— Поттер! — повторяет тихий голос, и я вздрагиваю.

Финист Фалькон приподнялся на слабых руках и, обнажив острые зубы, посмотрел на меня своими птичьими глазами.

Зубы у него тоже в крови.

Зрелище то еще.

Я не успеваю удивиться тому, что Малфою не удалось забить его до смерти.

— Ты же не скажешь им, Поттер? — шипит Фалькон, а я стою, как загипнотизированный.

Как полевая мышь перед самым нападением хищника.

Фалькон приподнимается, содрогаясь всем телом, и что есть силы ударяется головой о каменный пол.

По его виску струйкой стекает кровь.

Но в следующую секунду Финист исчезает — на его месте сидит птица.

Сокол.

Мгновение мы смотрим друг другу в глаза, но затем сокол распахивает свои тяжелые клиновидные крылья и поднимается вверх.

Я зачарованно смотрю, как он вылетает в окно и летит над зелеными полями и Черной речкой.

Пока не исчезает совсем.

* * *

— Я Альбус, — говорю я, поправляя мантию.

— Маленький Поттер, — улыбается Малфой. Половина зубов у него сломана. — И что прикажешь с тобой делать? Отпустить тебя — и ты пожалуешься родственничкам. Грохнуть тебя здесь — слишком много свидетелей.

— Я не пожалуюсь, — бубню я себе под нос.

— Как знать, — флегматично отзывается Скорпиус. — Но что-то мне не хочется связываться. Ребята, уходим!

Я смотрю на их спины, одна за другой исчезающие в темноте.

Я что-то слышал о таких, как они.

Фанаты.

Они часто устраивали бойни на трибунах во время матчей.

Мы всегда сидели на самых дорогих местах, и я мог лишь издали наблюдать, как толпа в едином порыве вскидывает палочки, поджигая кресла, чьи-то мантии и красочные растяжки.

Неконтролируемая агрессия.

Как во время моих припадков.

Я бегу за Малфоем и его товарищами, стараясь не упустить их из вида.

Я еще не знаю, зачем мне это нужно, но уже понимаю одно: домой я больше не вернусь.

* * *

— Где он? Где этот говнюк Фалькон? — Скорпиус трясет меня за плечи.

— Я...я...отвернулся, а он исчез! Они, наверное, так ... умирают!

–Я очень надеюсь, что ты прав, Поттер! — Скорпиус опускает руки. Они трясутся. — Иначе...будь ты проклят!

Я смотрю на небо.

На ту точку вдали, где исчез Финист Фалькон.

*спалить свои щи — спалиться, выдать себя. Также: увидеть кого-либо. Напр: Рад палить твои щи = Рад тебя видеть. По-англ в 1 значении: get busted, betray oneself

**скаут — член враждебной группировки, шпион, который должен узнать необходимую информацию и передать ее своим. По-англ: scout