Околоквиддич (гет)

Уимбурнские Осы — Паддлмир Юнайтед

Место проведения: Паддлмир Арена, Фулхэм, Лондон

Количество собравшихся: 27 000

Время начала: 19-00 по Гринвичу

Вдох-выдох. Новая желтая мантия с черным воротником и номером 7 была пошита специально к матчу. Перчатки старые — Станимира сказала, что не будет их менять — так она лучше чувствует руки. «Молния» начищена до блеска — теперь, будучи профессиональным игроком, она может менять метлы хоть каждый день. Компания, производящая «Молнии» прислала ей последнюю модель совершенно бесплатно, но она решила, что старой она доверяет больше.

– Как настроение? — молодой вратарь Томаш Дудек поправляет спортивную мантию.

– Все хорошо, — Станимира сглатывает комок в горле.

Первый серьезный матч за «Ос». Не товарищеский, не тренировка. Реальный матч за реальную команду. Даже из раздевалки слышно, как гудит многотысячный стадион. Болельщиков — половина на половину. «Осы» и «Паддлмир» ненавидят друг друга уже много столетий. Именно поэтому стоит ей вылететь на поле, как с северных трибун послышатся крики и оскорбления. Интересно, как Пако все это выдерживает? Наверняка во время борьбы за выход на Чемпионат мира можно услышать о себе такое… Но он никогда об этом не говорит.

Пако. Станимира закрывает глаза. Мысли путаются. «Почему сейчас?» — рассеянно думает она, крепче сжимая метлу. За полчаса до свистка ей нужно думать о квиддиче. Думать о квиддиче.

* * *

Они шли по набережной Сены, и Станимира зачарованно смотрела по сторонам. Она никогда раньше не была в Париже. Этот город очаровывал с первого взгляда: казалось, здесь никто никуда не спешил. И после всех изматывающих тренировок, после разбитого в кровь лица, после слез по погибшему другу и бессонных ночей в чужом доме этот город казался панацеей. Двадцатого августа в парижском воздухе уже чувствовалась осень: кое-где на асфальте лежали желтые листья, да и ветер был прохладным. Но после дождливого Лондона и ночи, проведенной в грозовом небе, это казалось незаметной мелочью. Солнце ярко светило. Пако шел рядом и нес обе метлы в черном чехле. Они вышли из отеля минут двадцать назад. Перед выходом Станимира забежала в ванную: запасной футболки не было, и пришлось выходить в том же, в чем она спала и ходила предыдущий день. Футболка была мятой, а волосы торчали во все стороны — она собрала их в пучок на затылке. По Уизли, она готова была поклясться, даже не было заметно, что тот боролся с грозой и ночевал черт пойми где. Отросшие пряди, не стянутые резинкой, закрывали уши. «Так лучше», ¬— отчего-то подумала Крам, искоса поглядывая на Пако. Удивительно, но когда он не играл крутого парня, Пако становился совершенно другим. «And when the stars are shining brightly in the velvet sky I'll make a wish and send it to heaven», — напевал он себе под нос какую-то песенку и щурился на солнце.

– Надо поесть, — Пако указал на кафе. — Увы, в стоимость нашей ночевки еда включена не была.

– У меня нет денег, — Станимира замялась. — Я как-то не думала, что придется завтракать… в Париже.

Пако посмотрел на нее удивленно.

— Пошли есть, Крам, — усмехнулся он. — Неужели ты думаешь, что я дам умереть с голоду надежде нашего квиддича?

Они сели завтракать в каком-то очень французском кафе с видом на Эйфелеву башню.

– Кстати, — сказал Пако, запивая круассан апельсиновым соком. — Если ты так беспокоишься, что ты мне должна, напоминаю про отель.

– Прости, — Станимира опустила глаза. — Я отдам все деньги, когда мы вернемся в Лондон.

– Какие деньги? — Пако притворно округлил глаза. — Я беру исключительно натурой!

Станимира изумленно посмотрела на Пако. Тот смеялся: «Шучу, шучу!». Она кинула в него смятой салфеткой и, борясь с собой, все-таки не смогла сдержать улыбки: в этот момент Пако был так похож на Фреда, что не улыбаться было попросту невозможно. Сама себе она казалась жутко неуклюжей: сидеть в мятой и грязной майке и с неаккуратным пучком на голове в одном из самых прекрасных городов на свете казалось чем-то кощунственным. Но на удивление с Пако было легко и весело: словно чудовищная ночь смогла наконец-таки убрать необходимость кого-то из себя строить.

– Давай сыграем в игру, — Пако отставил пустой стакан с соком. — Правда или действие.

– Это как?

– Будем по очереди задавать друг другу вопросы. Если отвечать не хочется, то выбираешь действие и делаешь то, что говорит другой.

– Давай, — Станимира пожала плечами.

– Тогда я первый, — на лице Пако скользнула хитрая усмешка. Давай, Крам. Первый поцелуй.

– Что — первый поцелуй?

– Расскажи, как это было.

– Действие.

– Нет, Крам, так не пойдет, — Уизли рассмеялся. — Это слишком просто для действия. Это так, для разминки. Давай, рассказывай.

– Ладно, — Станимира посмотрела на него недоверчиво. — Мне было пятнадцать. Мы собрались с однокурсниками отмечать сдачу какого-то экзамена в гостиной. К середине вечера большинство уже выпили, и кто-то предложил сыграть в волчок. Это когда берешь любой длинный предмет и накладываешь на него заклятье волчка, чтобы он крутился вокруг своей оси. Каждый по кругу накладывает заклятье произвольно, поэтому никто не знает, когда волчок остановится. И два человека, на которых укажут концы предмета, должны поцеловаться. Я сначала не хотела играть.

– Конечно. Ведь ты не пила ни грамма, потому что на следующий день была тренировка, — по голосу Пако было невозможно понять, издевается он или нет.

– Да. Но все играли, и я подумала, что это, наверное, весело.

– Ладно, кто это был? — он смотрел на нее, прищурившись.

– Финист Фалькон, — Станимира даже удивилась, насколько буднично прозвучал ее голос. — Это был Финист. Вся наша команда начала ржать, но…

Пако не дал ей говорить и рассмеялся.

– А я надеялся услышать красивую историю, Крам. Про жаркие объятия в раздевалках, про ночные прогулки по полю… А тут — толпа пьяных дурмстранговцев запускает волчок. И как тебе Финист? Хотя о чем это я? Наверное, он был серьезен и прекрасен, как всегда. Его род древнее, чем само мироздание — боже мой, как же это заводит! — Пако смеялся так громко, что несколько посетителей кафе обернулось.

– Почему ты так говоришь о нем? — Станимира сложила руки на груди. — Кто дал тебе такое право?

– Потому что только о мертвых не говорят плохо, Крам, — Пако тоже посерьезнел. — А о Фальконе я буду говорить все, что хочу. И когда хочу.

– Почему ты, как я, не веришь, что он умер? — спросила она тихо, разглядывая свою пустую тарелку. ¬— Ты помнишь нашу встречу на панихиде? Ты ведь тогда тоже сказал, что не веришь…

– Действие.

– Это не игра.

– Тогда правда. Потому что я знаю, что он жив. Тебя устроит такой ответ?

– Да, ¬— сказала она, подумав. — Потому что я тоже знаю. Недавно я спросила себя: какого черта я делаю здесь? Какого черта я сижу, сложа руки? Ведь надо его найти! Пишут, что Дурмстранг откроют со дня на день. Мне нужно будет вернуться, сдать экзамены. Но я не поеду. Я буду искать его, пока не найду. Потому что если я это не сделаю, я не смогу считать себя хорошим другом.

– А как же квиддич?

– К черту квиддич. Есть вещи важнее. Люди, например.

– Квиддич — это тоже про людей, если ты еще не поняла, — раздраженно ответил Пако. — Это про мою семью, которой принадлежит команда «Уимбурнские осы». Команда, которую отец выкупил у Бегмэна в бедственном положении и вложил в нее уйму сил и денег. Тебе же так важен завтрашний матч. Или я не прав?

– Прав, — Станимира кивнула. — Просто… мне кажется, надо что-то делать. Нельзя сидеть, сложа руки. Последняя надежда, что они его найдут, исчезла.

– Я обещаю, что все будет в порядке, — сказал Пако уверенно. — А теперь давай продолжим играть, а то нас что-то заносит. Кажется, была твоя очередь.

– Хорошо, — Станимира выдавила улыбку. — Если мы теперь… — она помолчала, подбирая слова. — Не враги… скажи, почему ты так ненавидел меня на юниорском чемпионате? Что я тебе сделала?

– Действие, — Пако вздохнул. — На такой вопрос — только действие.

– Ну, как скажешь! — Станимира нахмурилась. — Действие! Тогда смотри: видишь ту пожилую парочку за соседним столиком? У них на столе тарелка с сырами. Встань и попроси попробовать. Только очень вежливо. Съешь сыр, так и быть, действие засчитано. Нет — придется говорить правду. И безо всякой легиллименции и прочих чар!

– То есть ты предлагаешь мне просто встать, подойти к людям и попросить поесть из их тарелки? — спросил Пако удивленно. — При всех? Я что, ненормальный? Неужели ты думаешь, что они согласятся?

– Как хочешь, — Станимира пожала плечами. — Если нет, придется говорить правду.

– Тогда сиди и смотри свой спектакль, — на лице Пако появилась ухмылка. — Только позволь мне надеть костюм.

Он встал из-за стола и куда-то исчез. Станимира любовалась Эйфелевой башней и набережной, краем глаза наблюдая за соседним столиком. Пако пока еще не появлялся. Вдруг Станимира заметила: что-то произошло. Соседи отвлеклись от разговора и теперь с интересом смотрели себе под ноги. А на полу вертелся кот. Черный, с рыжими подпалинами, кот умильно двигал усами и вставал на задние лапы, требуя еды. Старушка с сомнением посмотрела на стол, где был только кофе, сыр и хлеб. В этот момент кот совершил вещь для обычного кошачьего странную: он еще раз встал на лапы и, покрутившись вокруг своей оси, закивал головой, как китайский болванчик. Теперь на кота смотрели все посетители. Пожилая француженка взяла в руки кусочек сыра и протянула коту. Кот взял его в зубы и, прежде чем все успели что-либо понять, скрылся в направлении туалета.

…Пако появился через несколько минут, жуя сыр.

– Самое кошмарное — я боялся, что кто-нибудь стащит мою одежду, — сказал он, проглотив кусок. — Согласись, странно, когда в туалете кафе на унитазе лежат футболка, джинсы, носки и кроссовки. И трусы сверху.

– Разве она… не исчезает, когда превращаешься? — спросила Станимира тихо.

– Должна. Но я пока… не слишком опытен, и все рвется. Я выполнил твое задание? Про анимагию вроде бы речи не было?

– Ты анимаг. Круто, — Станимира улыбнулась. — Очень круто.

Пако, казалось, был смущен.

– Ладно, ¬— сказал он, глядя в сторону. — Честно говоря, давно я так не позорился, поэтому задам тебе сложный вопрос.

– Давай.

Пако молчал. Постукивал пальцами со сбитыми костяшками по столу.

– Я тебе нравлюсь? — сказал он наконец, глядя Станимире в глаза.

Глаза у Пако карие, а взгляд прямой и твердый.

– Чего? — переспросила она. — Ты что имеешь в виду?

– Я, по-моему, предельно ясно выразился. Просто интересно.

– Интересно?

– Да.

Станимира выдохнула. Что сказать? Сердце билось часто-часто: странное чувство. И в какой-то момент смотреть в глаза задире Уизли стало нестерпимо трудно. Сказать нет? Это будет, пожалуй, правдой. Но, наверное, — это не слишком хорошо — просто так выпалить человеку: «Ты мне не нравишься». И если нет, то почему так весело сидеть в неизвестном кафе, битый час играя в идиотскую игру и почти забыв про завтрашний мандраж? Почти забыв, что Финиста нет…

– Действие.

– Уверена? — нет, он не готов к такому ответу.

– На этот вопрос нет другого ответа. Действие.

– Зря, — он улыбнулся. — Лучше бы сказала правду. Ты, кажется, беспокоилась из-за финансовой стороны вопроса. Сделай так, чтобы мы сейчас не заплатили. Ушли и не заплатили. И без легиллименции и прочих чар, — он передразнил ее интонацию.

Станимира вздохнула.

– Знаешь что, — произнесла она после короткой паузы, — шел бы ты к черту со своими играми, Уизли. По-моему, ты переходишь все границы.

– Расслабься, Крам, — Пако посмотрел на нее удивленно. — Уговор есть уговор. Действие.

– Я сказала: иди к черту! — Станимира наградила Пако взглядом, полным презрения.

Она встала и решительным шагом направилась к выходу.

– Эй, — Пако секунду раздумывал, идти ли за ней. — Ладно, ладно. Крам! — Она не оборачивалась. — Крам! Стани! Я пошутил!

Пако выбежал на улицу. Станимира быстро шла, не обращая ни малейшего внимания на красоты Парижа. Казалось, она сильно разозлилась, и Уизли ничего не оставалось, как побежать за ней.

– Стани! — он тронул ее за плечо. — Ладно. Я согласен, это плохой вопрос. Это слишком.

– — А вот теперь ты очень мне нравишься, — она усмехнулась. — Точнее, мне нравится смотреть, как ты проигрываешь.

– Ах ты, — Пако схватился за голову. — Я, конечно, не заплатил. Бесплатный завтрак. Прекрасная игра, Крам. Но, пожалуй, я все-таки вернусь и заплачу, — он подмигнул. — Вдруг придется еще раз там завтракать.

– Ну вот, — Пако вернулся через пять минут. — Отдал им двадцать фунтов.

– Во Франции принимают фунты?

– Нет, — Пако покачал головой. — Но у меня и так в карманах галеоны, фунты и песо. Предлагаешь носить еще и евро?

Они остановились на мосту. Станимира грустно огляделась.

– Пора возвращаться, — сказала она. — У меня вечерняя тренировка.

– Да, — Пако кивнул. — Я с утра уже послал домой сову, клятвенно пообещав, что верну тебя к началу тренировки. Пойдем.

Почти вернувшись назад к отелю, двое зашли за угол и одновременно взмыли в небо. Заклинание невидимости тут же укрыло их от ненужных глаз. Всю дорогу до Лондона Станимира и Пако летели молча. Как только они пересекли Британский канал, начал накрапывать мелкий дождь. Станимира поняла, как устала. Даже полупустой рюкзак, казалось, оттягивал плечи.

– Стойте! — внезапно прогремело над ухом и, вздрогнув, она чуть не потеряла управление метлой.

Перед ними был молодой парень в серой мантии, на кармане которой красовалась нашивка, гласящая «UK Border Control». Он перегородил им дорогу своей метлой — дешевеньким, но добротным «Чистометом». Станимира и Пако притормозили.

– Пограничный контроль Великобритании. Ваши палочки, пожалуйста, — человек оправил мантию и важно протянул руку.

Подумав, Станимира вынула палочку из рюкзака и протянула пограничнику. Он взял ее правой рукой и, вытащив из нагрудного кармана небольшой черный блокнот, вложил в него палочку. На пустых страницах тут же появилась какие-то буквы. Нагнувшись вперед, Станимира смогла прочитать: «Станимира Крам. Подданство: Сербия/Болгария. Разрешение на въезд номер 16857 выдано миграционным отделом Министерства магии Великобритании и Северной Ирландии. Въезд: разрешен.

– Ух ты, — пограничник цокнул языком и теперь смотрел на Станимиру с нескрываемым интересом. — Станимира Крам? «Уимбурнские осы»?

– Да, — кивнула она.

Словно очнувшись, пограничник еще раз огладил серую мантию и почесал нос.

– Так. Ладно. Вашу палочку, мистер…

Пако недовольно протянул ему палочку.

– ¬Уизли, — процедил он.

С палочкой Пако была проделана та же самая процедура: ее вложили в черный блокнот, правда, теперь пограничник наклонил блокнот так, что Станимира не могла увидеть ни слова.

– Франсиско… Франсиско Джордже Альфредо Уизли, — прочитал он медленно.

– Хорхе, — казалось, Пако готов был его убить. — Мое второе имя читается как Хорхе.

– Мистер Уизли, — пограничник поднял глаза на Пако. — Я не уверен, что вам разрешен въезд. Моя база… ничего не показывает. Я должен сообщить начальству.

– Я сам сообщил вашему начальству, — Пако достал из кармана сложенный вдвое листок бумаги. — Надеюсь, оно сможет вас убедить.

– О… Стивен Купер, заместитель главы консульского отдела, — человек в серой мантии пробежал написанное в листке глазами. — Да, конечно… Думаю, вы можете лететь.

– Спасибо, — по голосу Пако не было заметно, что он благодарен.

– Подождите, — пограничник смущенно улыбнулся. — А можно я вас сфотографирую? Просто… не каждый день у меня тут появляются игроки в квиддич.

– Ладно, — Пако махнул рукой. — Только побыстрее.

Пограничник достал из внутреннего кармана маленький фотоаппарат: это была обычная маггловская «мыльница», видимо, подпитанная немного с помощью магии.

– Я вообще-то должен ей снимать обстановку, — глупо хихикнул он. — Но вашу фотку я распечатаю и повешу у себя дома!

Подмигнув Станимире, Пако положил руку ей на плечо и постарался улыбнуться. Она тоже — кажется, улыбка вышла не очень натуральной. Фотоаппарат щелкнул.

До Лондона они летели, не разговаривая.

– Что за идиот, — наконец сказал Уизли, когда они уже подлетали к городу. — Ленивым задницам захотелось сегодня поработать.

– Никогда не видела пограничный контроль, — кивнула Станимира.

– Да, — Пако отмахнулся. — По идее, их два — французский тоже должен был быть, но всем часто наплевать… Волшебники же… Порох, метлы, аппарация… Тут разве за всеми уследишь. Смотри, а вон и наше поле для квиддича!

Они начали снижаться. Последняя тренировка перед матчем с «Паддлмир Юнайтед» должна была начаться через час.

– Сделай мне подарок завтра, — сказал Пако на прощанье.

– Подарок? Какой?..

– Порви их, Крам. У меня завтра день рождения, так что униженный «Паддлмир» будет самым лучшим подарком.

Оставив Станимиру на поле, он снова взмыл в небо и исчез в облаках, ни разу не обернувшись.

* * *

Стадион «Паддлмир Юнайтед» находится в лондонском районе Фулхэм. Отличная арена на 27 тысяч человек, и сегодня все места забиты. Когда за несколько часов до матча продажа билетов закрылась, у касс еще стояла огромная толпа. «Осы» приехали на стадион на командном автобусе. Станимире не хотелось ни с кем разговаривать: она села сзади одна, вытянула ноги и стала смотреть в окно, где медленно проплывали волшебные улочки. Периодически на улицах появлялись люди в желто-черных мантиях: они приветствовали автобус громкими хлопками и одобрительными криками. Кое-кто уже был пьян. Когда они приехали, трое сотрудников стадиона тут же проводили их в раздевалку. Станимира подошла к своему шкафчику. Новенькая желто-черная мантия с номером и фамилией. Черного больше — гостевая форма. Перчатки. Щитки. В шкафчике — бутылка воды и полотенце. Уже за час стали собираться люди. Крам встала у двери и стала наблюдать в щелку, как на трибунах «Ос» несколько людей спешно растягивают полотнище. Другие проверяли, чтобы на каждом сиденье лежал флажок — черный или желтый. Высокий парень в клетчатой кепке и белой майке с изображенной на ней черно-желтой мишенью следил за процессом: кажется, он тут был главнее всех. Перед тем, как вывести команду на поле, Мариса, накинув капюшон тренерской мантии, подошла к трибунам и, подозвав парня в кепке, сказала ему несколько одобрительных слов. Станимира не слышала слова, но главный болельщик радостно улыбнулся.

Команда молчала. Не было привычных шуток и радостного возбуждения. Ибрагим Озил расстелил коврик и начал молиться прямо в раздевалке. Никто даже бровью не повел. Наконец в дверях появилась Мариса, и Захария Забини облегченно вздохнул.

– Через пять минут взлет, — сказала она спокойно. — Надеюсь, все помнят, какой квиддич нам сегодня нужен.

– Нам нужна речь, — Алиса Дуглас посмотрела на тренера. — Ты всегда произносишь речи перед важными матчами.

Мариса задумалась.

– Вряд ли я смогу уместить в пару минут то, что я хотела бы сказать, — подумав, сказала она. — Поэтому все просто: делаем что делается, и будь что будет.

Дверь раздевалки открылась. Послышался свисток судьи. Не особенно понимая, что происходит, на негнущихся ногах Станимира вышла из раздевалки и зажмурилась от яркого света.

– Состав команды гостей: Вратарь — Томаш Дудек. Загонщики — Стив Блэк, Перри Джером. Охотники — Дик Мюррей, Ибрагим Озил, Алиса Дуглас. Ловец — Станимира Крам. Помощник главного тренера Захария Забини. Главный тренер команды — Мариса Уизли. Судит матч арбитр высшей категории Джакомо Сфорца, Италия. Лайнсмены — Суми Чо, Корея, и Родриго Пирес, Бразилия.

Станимира поднялась в воздух и постаралась оглядеться. На трибуне «Ос» все махали флагами, приветствуя команду. Часть трибуны закрывали черно-желтые баннеры, а в центре фанаты растянули белое полотнище. «Крам, мы с тобой!», — гласили аккуратно выведенные черной краской буквы, и Станимира зажмурилась на секунду: правда ли это? Они ее знают?

– Помаши рукой трибунам, — сказал Озил. — Что ты как вкопанная? Они же ждали тебя!

И Станимира нерешительно подняла руку. Все битком забитые трибуны «Ос» ответили шквалом аплодисментов и криками «Крам! Крам!».

– Вот теперь хорошо, — Озил потрепал ее по плечу. — Молодец!

Она посмотрела на соперников — их темно-синие мантии колыхались на ветру. У каждого слева блестела серебряная эмблема — две скрещенных камыша. Впереди стояли охотники — Станимира знала их всех по именам. Джейк Джейсон. Алекс Хобс. Давина Льюис. Затем загонщики — Максимус Фэтч. Милинда Мелберри. Вратарь — Ричард Файрфакс. И Аврелиус Кристенсон, ловец. Британская сборная в полном составе. Британская сборная, получающая деньги от Объединенной федерации квиддича, живущая в спонсорских домах. Зажравшиеся. Чуть ленивые. Британская сборная, от которой с презрением отказался Пако. Перед глазами всплывает статья в «Пророке»: Франсиско Уизли на заседании Визенгамота. «Я хочу играть в злой, честный квиддич, — на фотографии видно, что его руки дрожат. — Британская команда играет по схеме, которая мне претит, — она скучная. Они играют в квиддич так, как это было тысячу лет назад. Я хочу играть в тотальный квиддич. Я знаю, как». «Играйте в свой тотальный квиддич у себя в «Осах», а в сборной подчиняйтесь тренеру и Объединенной Федерации» — это обвинитель, главный тренер британцев сэр Марк Уорлок.

«Я против объединения, — Пако обводит взглядом зал суда. — Вы ведь поэтому меня сюда вызвали? Каждый игрок сборной должен быть за объединение команд по квиддичу, а я против. Я не хочу играть в такой команде. Это не честно. Вы заявили об объединении, а на самом деле не взяли ни одного игрока из Уэльса, Шотландии или Северной Ирландии! Ни одного! Вы оставили свой прекрасный состав. Вы только используете их стадионы и пилите их деньги!». «Значит, там нет достойных игроков!». «Да неужели!».

И теперь эти люди у Станимиры перед глазами. Кристенсон, ловец. Худенький, с узкими скулами и тонкими чертами лица. Кудрявый. Симпатичный, молодой, уверенный в себе. Хитрый. Мариса долго ее учила играть против Кристенсона, но это трудно. Чтобы играть против таких, как он, нужно уметь обманывать. Но он будет мыслить на два хода вперед. Он и сейчас смотрит так, будто знает всю ее подноготную.

Игра начинается. Озил пытается прорваться к воротам Файрфакса. Пас Мюррею. Пас Дуглас. Ее чуть не сносит бладжером, но Перри Джером отправляет его подальше мощным ударом биты. Желто-черные трибуны хлопают.

Трибуны поют. Трибуны сходят с ума. Хобс отбирает мяч и рвется к воротам Дудека. Удар. Томаш ловит, изогнувшись всем телом и почти падая с метлы. Бладжер пролетает в сантиметре от его лица и задевает Давину Льюс. Загонщик «Ос» Стив Блэк смеется и потирает биту.

Снитча пока не видно, и Кристенсон не двигается с места. Он выжидает. Станимира в четвертый раз облетает поле, ища глазами маленький золотой мячик. И вот, наконец, рядом к кольцами Дудека, после двадцати минут с начала игры, мелькает снитч. Станимира оборачивается, пытаясь прикинуть: сядет ли ей Кристенсон на хвост или нет. Он слишком далеко — у своих колец, пытается обойти Перри Джерома. «Не успеет», — думает Станимира, бросаясь за снитчем. Она пролетает пару метров и в ужасе замечает, что Кристенсон уже сидит у нее на хвосте. «Как? Как он успел?» — мысли проносятся в голове. Но он успел.

Она пытается собраться. В голове звучит голос Захарии Забини: когда противник садится тебе на хвост, он не видит снитч за твоей спиной. Но Станимира-то видит. Вот он, так близко… Она зажмуривается и ныряет вниз, пролетая в сантиметрах над землей, дотрагиваясь коленями до песка. Кристенсон бросается за ней, но не рассчитывает расстояние и почти падает лицом в песок. Крам что есть силы дергает метлу на себя. Ветер бьет в лицо, руки почти не слушаются. Она взмывает в пике, прижавшись всем телом к метле. Снитч так близко, осталось только протянуть руку. У нее почти получилось. Но внезапно что-то происходит. Все тело пронзает чудовищная боль, как будто в нее несколько раз выстрелили. Станимира удивленно смотрит на пятно крови, которое окрашивает желтые треники в красный и пачкает мантию. Рука больше не может удерживать метлу. Станимира падает в песок. «Только не отключаться, только не отключаться» — шепчет она, видя, как к ней, расталкивая всех, бегут Мариса и Захария, как спускаются игроки обеих команд. Как Кристенсон аккуратно поднимает ее голову и бережно кладет себе на колени.

– Все будет в порядке, Крам. Только держись, — он сжимает ее руку. — Только держись.

* * *

Я опускаю палочку.

– Я сделал, что ты хотел, — говорю я. — Теперь отвяжись от меня.

– Малыш Поттер, — Скорпиус усмехается. — Ты промахнулся. Она жива. Ты никчемный колдун. Я всегда знал.

Он дает мне пощечину, и я не могу удержаться на ногах. Я падаю. На зубах скрипит песок.

— Прости меня, — шепчу я сквозь слезы. — Прости меня, Стани. Прости меня, Фран. Прости меня, Финист. Я должен был… Я должен был сказать раньше…