Немного о генетике (джен)

Дверь отворилась, и разговоры немедленно стихли. Первокурсники взволнованно вытянули шеи. Какой он, этот профессор? Кто он, этот властелин зловещего подземелья? Кто повелевает этими страшными банками с заспиртованными тварями и таинственно булькающими котлами? На распределении профессор отсутствовал, и большинство детей не знало, что он из себя представляет.

Рози подтолкнула Альбуса в бок острым локотком. Глазами указала на толстого мальчишку, сидящего за соседней партой. Альбус посмотрел, хихикнул и прошептал:

— Трясется, как студень!..

Рози хохотнула, и тут в класс вошел Зельевар.

Мускулистый, крупный мужчина, весь в шрамах и отметинах от магических ожогов, мрачным взглядом обвел класс и рявкнул:

— Встать!

Класс взвился из-за парт. Больше других старался мальчишка, так развеселивший Рози и Альбуса, и от его старания все школьные принадлежности, лежавшие перед ним на парте, посыпались на пол. Рози и Альбус не выдержали и захохотали в голос. Класс разразился дружным смехом.

— Цыц! — грянул Зельевар. — Сидеть!

Смех оборвался, класс в едином порыве сел.

Кроме неловкого толстячка и его соседа по парте, белобрысого, тощего мальчишки. Они на пару собирали рассыпанные вещи.

Рози и Альбус, не видевшие причин боятся Зельевара, с усмешкой наблюдали за неудачником.

— Уизли, Поттер, — пророкотал Зельевар. Парочка с улыбками повернулась к профессору. — Минус пять очков Гриффиндору.

Улыбка сползла с лиц.

— Но дя... — начала было Рози.

— С каждого. И запомните: никаких любимчиков у меня не будет!

Зельевар подошел к парте, на которую уже вернулись все упавшие вещи. Некоторое время сверлил взглядом двух мальчишек, толстого и тонкого. Толстяк побледнел и старался вжаться в стул. Тощий залился румянцем, но, задрав подбородок, твердо встретил взгляд профессора.

— Имена, — веско уронил Зельевар.

— Скорпиус Малфой, Слизерин — с достоинством сказал тощий. Рози и Альбус, хоть и присмиревшие после внезапного нагоняя, украдкой переглянулись: вот уж с кем-с кем, а с этим типом профессор церемониться точно не будет.

— А ты?

— Н... Невилл Эванс, — выдавил толстяк. — Слизерин.

Брови на суровом лице профессора удивленно взмыли к густому ежику волос. Он немного помолчал, изучая голубые, чуть навыкате глаза Невилла Эванса, и сказал:

— Мистер Эванс, несомненно, так жаждал принести своему факультету баллы... — класс неуверенно заулыбался, — Ну что ж, дадим ему такую возможность, раз уж неймется. Где находят безоаровый камень?

Три руки взметнулись вверх одновременно: Рози, Альбуса и Скорпиуса. Невилл, в ужасе вытаращив на профессора глаза — казалось, еще чуть-чуть, и они выкатятся из орбит, — мучительно пытался пропихнуть из горла какое-то слово, но не мог совладать с голосом.

Профессор подождал, потом покачал головой и, кажется, даже улыбка слегка тронула его изуродованные губы. Не дождавшись связного ответа, развернулся, взметнув полы длинной черной мантии, шагнул к доске...

И вслед ему почти одновременно прозвучали четыре голоса:

— Из козы!

— Из козы!

— Из козы!

— Козел!

Класс коротко ахнул. Зельевар обернулся.

— Минус пять баллов факультету Слизерин, Эванс. За неумение формулировать свои мысли.

— Профессор! — сказал Скорпиус и еще больше порозовел. — Он же почти правильно ответил!

— «Почти» не считается, Малфой. Еще минус пять баллов Слизерину. За пререкания. Желающие выступить есть? Отлично. Сейчас будем знакомиться.

Класс подавленно молчал. Да, всё, что рассказывали родители о страшном Зельеварении, было правдой. Говорят, только один профессор-зельевар не лютовал, но преподавал он недолго, всего два года, во время Великой Магической Войны (ну, и до этого когда-то, в доисторические времена), после чего удалился от мира и доживал свой век где-то на маггловском курорте в теплых странах. Никто и не знал, жив ли он до сих пор.

Практически все профессора, преподававшие в Хогвартсе сейчас, были героями войны. И почти все они были достаточно суровыми людьми. Но мастер Зельевар был одним из самых-самых героев, и имя его особо чтилось магическим сообществом.

Первоклашки подавленно наблюдали, как он, небрежно шевельнув палочкой, вывел на доске четким, ясным почерком свое имя. Потом еще раз просверлил глазами весь класс (даже Рози и Альбус, с детства знавшие Зельевара, — но только в домашней обстановке, когда он с удовольствием покуривал трубку и похохатывал над рассказами их отцов, — замерли). И прогромыхал на весь класс:

— Для самых одаренных напоминаю, что пришли вы сюда изучать тонкое, не всем доступное искусство — Зельеварение. Ко мне вы можете обращаться «сэр». Или «профессор Долгопупс».