Другая жизнь (Un'altra vita) (гет)

Пролог

Кто мог бы предвидеть подобное?

Не я, определённо.

Я долгие годы боялась умереть.

А потом я просто знала.

Я была уверена в том, что скоро умру.

И я перестала бояться, хотя меня и жгла легкая тревога, вызванная постоянной неопределенностью и беспокойством за мою семью.

Порой бессонными ночами я представляла свою смерть. Удар кинжала в грудь, Avada Kedavra, может быть, яд. Это не было так уж важно. Если бы мне и пришлось страдать, то не долго.

Я представляла своё тело, прекрасное, лежащее в белоснежном гробу и… Нет, какой кошмар! Белый мне никогда не шел, в нём я всегда была похожа на привидение. Зеленый? Или фиолетовый? Что угодно за исключением белого и черного!

Я представляла любящие руки Люциуса, занятые мной, и слёзы сожаления и ностальгии, льющиеся из его глаз.

Когда мои отношения с Люциусом ухудшились из-за череды глупых поступков, каждый из которых был призван исправить последствия предыдущего, любящие руки, занятые моим телом, стали руками Драко.

О, небо! О чём я только думала? Не желаю же я, чтобы мой сын снимал залитое кровью платье с моего уже остывшего тела! Нет, никогда! Для этого есть эльфы, а он бы только выбрал самый красивый из моих комплектов, чтобы одеть меня: чулки, приличествуящая случаю обувь, колье, изысканные серьги, футляр для палочки, элегантные украшения для волос.

Эти мысли становились почти навязчивыми. Каждый раз я изменяла цветы, фасон платья, расцветку гроба, а траурный зал с завидным постоянством переезжал из одного крыла дома в другое.Рано или поздно я сделала бы свой выбор и высказала свои пожелания Драко.

Мои мысли ненадолго задерживались и на «внешних обстоятельствах». Будучи спокойной, я думала, что Драко справился бы в любом случае, что Люциус мог бы внезапно образумиться и позаботиться о сыне так, как никогда этого не делал. По крайней мере, я думаю, он делал недостаточно.

В депрессивном состоянии события в моём воображении развивались по сценарию куда более мрачному: Люциус, сходящий с ума от боли, и Драко во власти Тёмного Лорда, который пытает его, чтобы заставить убивать однокурсников и преподавателей.

Когда это, наконец, случилось, я почти испытала облегчение.

Драко был в Хогвартсе, и я небезосновательно полагала, что он всё сделает правильно и что Орден Феникса его защитит. Гарри Поттер был передо мной в долгу – он встанет на сторону Драко и поможет ему выпутаться из неприятностей.

Люциус арестован. Должно быть, его отправят в Азкабан. Сам напросился.

Только определившись с семейным положением дел, я перешла к анализу ситуации, в которой оказалась сама.

И тут меня накрыла волна негодования.

Кэрроу, мелкое пресмыкающееся, грязный червяк! После того, как он был нашим гостем, ясное дело нежеланным, но к которому всегда относились вежливо! После этого он не проявил не то, что деликатности, минимального уважения, оставив моё тело нетронутым.

Sectumsempra!

В МЕНЯ!

* * *

      Мое тело ужасно обезображено тремя длинными, глубокими ранами. Первая из них раскраивает мои правую щеку и шею. Платье разорвано, и на показ выставлена... нет, не моя не по годам красивая грудь, а разделяющая её на двое алая вертикальная полоса, рассечённые ребра и нечто тёмное, являющееся, я полагаю, печенью. Последняя из них почти отсекает мою левую руку, уходит куда-то глубоко в живот и заканчивается рваным разрезом на правом бедре.

       Даже позу нельзя назвать достойной. Застать меня в столь неизящном положении было практически невозможно, однако этой сволочи это удалось. Он ударил меня заклинанием в момент, когда я вставала с дивана, и я упала на бок с согнутыми ногами — платье задралось , слишком сильно обнажая бёдра. Почти отделённая от туловища рука лежит как попало, локтем вверх, вторая — подо мной. Кровь из раны на щеке заливает лицо и стекает с кончика носа в приоткрытый рот.

Удручающее зрелище.

     Видя меня в таком состоянии никто никогда не смог бы и представить, что некогда я была красива, элегантна, всегда сдержана и гордилась своим поведением.

Что остаётся красивой женщине, если отнять у неё её красоту? Даже то, что у меня отняли жизнь, по сравнению с этим второстепенно.

     За всем этим от моего внимания ускользает последнее оскорбление: китайский ковёр!

     То месиво из плоти из крови, что когда-то называлось моим телом, лежит на драгоценном ковре, и моя чистейшая кровь пачкает его, окрашивая светло-розовый с голубым узор в тёмно-красный цвет, растекаясь, пропитывая древний шёлк, и этим ничуть не отличаясь от вульгарной маггловской.

Все знали, что этот ковёр был моим любимым.

Все знали, как он мне дорог.

Это пощёчина, намеренное оскорбление, надругательство.

      Я никогда не уважала и не ценила ни одну из этих рабских душонок. Как бы то ни было, моё воспитание обязывало меня относиться к ним максимально заботливо — ни один благородный маг не может позволить себе игнорировать законы гостеприимства.

      Мои эльфы появлялись при первой необходимости и исполняли любое, даже самое маленькое их желание. Эти люди не только ели за моим столом, спали под моей крышей, наслаждались роскошью и комфортом, которые далеко не каждый из них мог себе позволить, но к ним ещё и относились, как к друзьям. В этом доме им была предоставлена полная свобода, хорошая компания,  развлечения и праздники, не всегда отвечающие моим вкусам.

       Я никогда не разрешала себе упрёков, хмурых взглядов, разговоров, которые могли бы быть неприятны. Ни разу я не позволила себе выразить неуважение, даже тогда, когда "гости" были абсолютными отбросами человеческого общества или вовсе за его гранью.

Фенрир Сивый.

Даже присутствие этого жуткого оборотня я вынесла с улыбкой на губах.

     А теперь мой любимый китайский ковёр, пропитанный кровью, с засохшими следами тёмной материи, о происхождении которой я предпочитаю не догадываться, остаётся только выкинуть.

                                                                        * * *

     После бесславно проигранной битвы за Хогвартс я вернулась домой, не пытаясь, к счастью, забрать с собой Драко. Я догадывалась, что он был в большей безопасности там, где он есть, и рассчитывала отправиться за ним после того, как убедилась бы, что ему ничто не угрожает.

      Я обнаружила, что в замке уже полно наших "гостей", которые собирали чемоданы так быстро, что "по ошибке" уносили и то, что им не принадлежало.

      Я лишь мельком взглянула на них. Какое мне дело до барахла, если я вот-вот буду свободна от всего того сброда, который слишком давно оккупировал мой дом и мою жизнь. Как крысы, бегущие с тонущего корабля, они метались по коридорам и лестницам, таская сундуки и свёртки. От всего этого шума и суматохи у меня заболела голова.

      Я приказала первому попавшемуся эльфу подать чай, не предлагая его никому конкретно. Я присела, ожидая, пока все уйдут и хаос, наконец, прекратится.

     Увидев, как приближаются близнецы Кэрроу, я решила, что они хотят со мной попрощаться, и почти уверилась в наличии у них хороших манер.

Какая глупость.

Смерть застала меня такой, какой я жила: с вежливой улыбкой на губах.

                                                                     * * *

     Министерские авроры, сопровождаемые парой членов Ордена Феникса, нашли моё тело несколько часов спустя. Я должна была догадаться, что они придут, учитывая, что наш дом был последним убежищем этого разрушившего мою семью полукровки с гипертрофированным эго.

     Когда он отправил меня проверить, действительно ли Поттер мёртв, я решила, что с его мозгом случилось тоже, что и с носом. Как, он думает, кто-то мог бы пережить Avada Kedavra?  На то оно и Убийственное проклятие, а не "сильно ранящее" или "возможно-убивающее".

     К счастью, в этот раз я ошиблась. Я не учла защиты, которой располагал Избранный. Когда я осознала, что он жив, единственное, что пришло мне в голову — «Лили Поттер смогла спасти своего сына». А я? Разве я люблю своего единственного сына меньше, чем она?

      Я не задумалась ни на мгновение. Я спросила у Поттера, в замке ли Драко, и, получив утвердительный ответ, поняла: всё, что я могу сделать для своего сына — сохранить жизнь тому, кто, по слухам, был единственным способным уничтожить Тёмного Лорда. Желательно до того, как тот начнёт воплощать в жизнь свой злодейский план, включающий в себя смерть ужасающего количества людей, среди которых легко может оказаться и мой сын, и создаст мир, в котором я бы не хотела жить.

     Сейчас я признаю, что возможное объявление Полукровки Лидером магического сообщества, Королём или кем там ещё он мог себя вообразить, не слишком бы повлияло на мою жизнь в оставшиеся десять часов. Тем не менее, даже будучи мёртвой, я не могу скрыть удовлетворения от того, что, благодаря этой маленькой лжи, спасла жизнь Гарри Потеру и Драко. А может, я спасла от горькой участи весь магический мир.

      Что ты на это скажешь, Лили Поттер?

      Пожалуй, из меня вышла мать немногим хуже тебя.

                                                                         * * *

      Мракоборцы повели себя куда более уважительно, чем я могла бы себе представить. Они с жалостью посмотрели на моё исполосованное тело и поспешили прикрыть его скатертью. Не идеально, конечно, но лучше, чем ничего.

      Гораздо лучше, чем ничего, сказала я себе, когда услышала голос Драко, громко кричащего на авроров, не желающих его пропускать.

Внезапно наступила тишина.

       Он вошёл в сопровождении одного из них. Посмотрел на ковёр, на пропитавшую его кровь, на пятна на скатерти. Он приблизился и хотел приподнять её, но этот огромный Кингсли Бруствер его остановил, удержав почти силой, и посмотрел на него, с грустью качая головой.

  — Кто это был?

      Голос Драко было не узнать. Это боль в чистом виде. Мой сын, единственный дорогой мне живой человек, страдает из-за меня, из-за моей смерти.

       Я думала, что меня осчастливит подобное доказательство любви, но теперь мне хотелось иметь сердце, чтобы почувствовать, как оно разрывается, или дыхание, чтобы его задержать. Что-то, что сделало бы реальным то, что я ощущаю. Но я из воздуха, а может, и из ничего. Я даже не могу утешить его. Не будь я уже мёртва, умерла бы сейчас.

— Мы не знаем, кто это был,  — раздаётся глубокий голос мужчины, всё ещё держащего Драко за плечи. — Скорее всего, кто-то из Пожирателей, живших здесь в последнее время, убил её из опасения, что она выдаст информацию. Недавно она разговаривала с Андромедой Тонкс. У нас есть основания предполагать, что она не поддерживала идеи Воландеморта. Она рассказала о шантаже и пытках, посредством которых убеждали сомневающихся. Наверное, сейчас бы она с нами сотрудничала. Мы никогда этого не узнаем.

? Мама... — долгая тишина, с трудом сдерживаемые слёзы.  Наконец, глубокий вдох, чтобы взять себя в руки:

? Меня арестуют?

? Малфой, ты Пожиратель. Конечно, тебя арестуют. Ты же понимаешь: за тобой числится покушение на убийство Альбуса Дамблдора. Хотя Гарри утверждает, что у него есть информация, которая может в корне изменить ситуацию. Я не знаю, о чём он. Всё, что я могу сказать на данный момент  — если ты никого не убил, то твой приговор будет относительно мягким. А если ты окажешься полезен, то можешь даже быть оправдан или получить условный срок. В любом случае, тебе придётся пойти с нами. Если, как я полагаю, убийцей твоей матери является один из тех, кто жил здесь в последнее время, мы должны не просто задержать тебя, а защитить.

       Отлично. Его защитят. Я не ошиблась. То, что члены Ордена — люди высокой порядочности, сыграет мне на руку, точнее, моему сыну.  По сути — это одно и то же. Я надеюсь, сам он сделает всё, что в его силах, чтобы освободиться как можно быстрее.

— Если всё, что ты говоришь*, верно, если моя мать была убита одним из тех, кто должен был только уважать её и благодарить... Если это правда, я потрачу всю свою жизнь на то, чтобы они понесли заслуженное наказание. Считай это обещанием и знай, что Малфой не даёт пустых обещаний.

Мужчина грустно смеётся:

? Посмотрим, юноша, посмотрим.

       Бруствер кажется умным, по крайней мере, он сразу понял, что со мной произошло. И он вроде бы неплохо относится к Драко. Этот человек не похож на простого солдата, возможно, он командир или скоро им станет.

       Драко увели прочь, как только появился колдомедик и молодая девушка — его ассистентка. Как она выносит это зрелище? Уже привыкла? Взгляд у нее не испуганный и не равнодушный, как у ее начальника — он полон печали и сострадания. Как бы то ни было, она делает снимки и перемещает труп в соответствии с указаниями, не показывая страха или отвращения.

       Закончив с фотографиями, они исследуют труп при помощи палочки и делают множество пометок о типе использованного проклятия, ранах и других вещах, которые мне кажутся совершенно неважными. Хотя, это их работа, что я в этом понимаю? Наконец, колдомедик заклинанием заставил раны затянуться, вернув моему телу если не приятный, то хотя бы человеческий вид.  Он приказал ассистентке попросить Драко отдать распоряжение эльфам, чтобы те занялись мной.

        Будто в этой цепочке указаний и правда была необходимость!

* Здесь Драко обращается к Кингсли именно на "Ты". Скорее всего, дело в том, что с момента Битвы за Хогвартс прошло меньше суток, Драко разбит и взвинчен, Бруствер же оказывает ему поддержку и предлагает защиту. Общаются эти двое на равных, без соблюдения субординации (прим. переводчика).